XXI. Ловушка

 

Стоило Латыпову переступить порог совмещенной с кухней гостиной, как все стало ясно без слов. За хлипкой перегородкой с двумя сквозными входами располагалась комната. В ней не было ничего особенного, если не считать батарею, неизвестно для чего, вроде полотенцесушителя, привинченную к стене на уровне человеческого роста.

Взгляд Артура Магруфовича упал на прикрепленные к трубам батареи наручники. Пока председатель методического совета тер глаза, надеясь, что они окажутся плодом разгоряченного воображения, Даша успела сменить свой походный наряд на более откровенный.

Обернувшись на шум шагов, Артур Магруфович в немом изумлении воззрился на девушку. Он не мог узнать в этой грозной воительнице, словно сошедшей со страниц фэнтезийного порно, скромную Гермиону. Корсет из красного латекса с белой шнуровкой, мини-юбка из тонкого, блестящего материала, узкие сапоги до колен казались литыми. Лицо скрывала черная маска женщины-кошки. В руках Даша держала длинный хлыст.

– Я не могла сразу предупредить, – сказала девушка, слегка волнующимся голосом. – Любой озвереет после вашей бально-рейтинговой системы.

Латыпов развел руками, ощущая всю нелепость происходящего.

– Постой… но это серьезно?

– Серьезнее не куда. Прежде чем наши отношения зайдут слишком далеко, я бы хотела немного отплатить тебе, мой слоник. Не бойся, нас никто здесь не потревожит. Я закрыла дверь на ключ.

Первой реакций Артура Магруфовича было убежать от этой сумасшедшей в окно. Однако голос Даши заставил его задуматься.

– Это будет небольшой прелюдией. Прости, но мы решили, что иначе мне нельзя будет отдаться тебе.

– Что?! Кто, собственно, мы?

Девушка ткнула концом хлыста между закованными в темно-синие кружки латекса полушариями грудей.

– Какой же ты недогадливый. Мы – это мы с тобой. Я очень зла. Но, всего пара другая ударов, причем совершенно щадящих, и я согласна буду сыграть по твоим правилам.

Латыпов облизнул высохшие губы. Осторожность и искушение боролись в нем.

Даша не стала тратить времени на уговоры. Она расшнуровала корсет. Юбка со змеиным шелестом упала к ее ногам. Красные трусики-танга, из того же латекса, две полосы крест-накрест, скрывающие одни соски грудей, бросились в глаза председателя методического совета.

Артур Магруфович как зомби попятился к батарее. В глазах Даши сверкнуло торжество.

Впрочем, Латыпов сам впоследствии корил себя за проявленное малодушие. Он как ребенок позволил раздеть себя до белых в цветочек панталон и приковать лицом к батарее. А дальше…

Сердце еще билось предвкушением обещанной недолгой и даже пикантной прелюдии, когда по щелчку хлыста, в якобы запертый дом, со свечкой в руке вплыл профессор Кобылко. Следом за ним появились Базановский, Лупанков и Савенко. Они были одеты в явно позаимствованные из гардероба реконструкторов длинные черные плащи. Артур Магруфович, завопил, слишком поздно поняв свою роковую ошибку:

– Что вы себе позволяете?! Немедленно прекратите!

Лицо Базановского озарила улыбка палача-ребенка.

– Гы-гы, вы же сами согласились, на то что мы вас морально унижать будем. Только это все Даша придумала, а я вообще не причем. Мне потом в сторону аэропорта надо будет ехать. У меня родители, идиоты, там квартиру трехкомнатную купили, чтобы отцу было близко на работу ездить. Но сейчас я не уеду. Это же не каждый день своими зрительными рецепторами наблюдаешь, как взрослого мужика приковывают к батарее, а потом изощренно издеваются над ним.

Лупанков ненадолго проснулся.

– Э… мэ… да это меня профессор Кобылко попросил, вот я и выполняю.

На Мишеля зашикали. Юра Савенко, закатив глаза, завыл мерзким дискантом:

– Во имя Маркса, Энгельса и Ленина! Да упокоятся души филистеров.

Профессор Кобылко, то ли опасно шутя, то ли серьезно, глумливо осклабился.

– А вот вы школу мою научную похерили, и теперь мы вас отпевать будем, Артур Магруфович.

В уставившихся на девушку глазах Латыпова заплясали маленькие свечки.

– Руальд Рогнедович! Это вы, слава Богу! Хоть вы им внушите, мы же с вами цивилизованные люди, не то что эти сумасшедшие! Хотите, мы забудем об отчетах. – Из его груди вырвался вымученный смешок. – Да ну их, в самом деле!

– Это ваше предложение? В таком случае, потрудитесь оформить его соответствующим образом. Но сначала вам кое-что необходимо подписать, – сказала Даша.

Артур Магруфович оказался явно не готов к такому повороту дела.

– То есть? В каком смысле?

Даша потянула молнию на треугольнике трусиков и извлекла из них сложенный лист бумаги. Савенко подал ручку.

– Слушайте, это какой-то жуткий абсурд, – вздрогнул Латыпов.

– Абсурд то, чем ты занимался всю жизнь. Если ты будешь шуметь, слоник, мы ни о чем не договоримся, – мягко произнесла Даша.

Сердце председателя методического совета с горечью сжалось. И в самом деле, чем ему было хвастаться? Погруженный в бюрократическую суету, он лишь пару скромных тезисов написал. Все его отчетные бумаги со временем ждал один читатель – мусорная корзина. Однако мозг Латыпова отказывался верить происходящему. Председатель методического совета предпринял попытку разжалобить Немезиду.

– Даша, но ведь вы говорили, что я вам нравлюсь, что я открыл для вас магию цифр, что они у меня не бесстрастные, как у Базановского вашего, а наполнены…

Девушка приложила пальчик к сексуально приоткрытым губам.

– Тс… побереги голосовые связки. Все проходит, слоник. И чувства тоже. Ты уж мне поверь. А теперь давай решим все по-хорошему.

Артур Магруфович обреченно кивнул и на его правом запястье разомкнулся наручник. Разминая затекшую руку, он быстро пробежал глазами текст записки.

Признание

Я, нижеподписавшийся, Латыпов Артур Магруфович, признаюсь в том, что поддавшись чувству личной неприязни, из несходства политических убеждений, оклеветал уважаемого профессора Кобылко Руальда Рогнедовича, обвинив в сексуальных домогательствах к мисс-факультет 2005. Я со всей ответственностью и прямотой заявляю, что товарищ Петрова действовала по моему прямому наущению.

Латыпов взвился коньком-горбунком.

– Нет, я этого подписывать не буду! Хоть что со мной делайте, хоть на куски режьте!

Однако ему тут же пришлось пожалеть о своих словах.

– Э-э… Даша, у тебя нет случайно инструментов каких-нибудь? – спросил Базановский. – Я читал, что одного человека пытали, прищемляя пальцы плоскогубцами.

От несговорчивости председателя методического совета не осталось следа. Затем Артур Магруфович ознакомился со вторым текстом. Он был не озаглавлен и носил следы многочисленных исправлений.

 

В целях борьбы с бюрократическими извращениями, составление графиков и таблиц возложить на методический совет университета. Исключить из должностных обязанностей преподавателей всякую работу, не связанную с учебной и научной деятельностью. Сократить штат методических работников в два раза, поднять минимальную ставку оплаты труда педагогических работников до прожиточного минимума.

 

Тренированный мозг Латыпова сориентировался в одно мгновенье.

– На чье имя докладную писать?

– Как президент Черниковской республики, – сказал Юра Савенко, считаю, что наиболее разумным будет с вашей стороны издать проект распоряжения на имя ректора. Как вы считаете, товарищи?

Профессор Кобылко кивнул.

– Совершенно правильно, Юрий. Докладная – несерьезный документ.

Мишель вновь ненадолго оживился:

– Э… мэ… зачем докладная? Надо приказ, приказ надо писать!

– Мне неудобно, рука затекла! – пожаловался Латыпов.

Однако Даша только усмехнулась.

– Пиши, Артурик, пиши.

Нечего делать. Пришлось Латыпову подчиниться.

Наконец документ был подписан, и несчастный взглянул на своих мучителей.

– Теперь вы меня… отпустите?

Даша поднялась со стула.