Лично в руки

Внутри конверта оказалось несколько, аккуратно сложенных, листков из блокнота. Приглядевшись, Латыпов вздрогнул. Почерк Уральцевой угадывался безошибочно, до последней палочки в букве «ы». Но что это были за листочки? Девичий дневник!

И тут мысль, быстрее скорости света, заставила Латыпова чуть не прикусить язык. Вспомнились таинственные призраки на улицах итальянских городов и вчерашний случай на Виа Толедо. Так Руальд Рогнедович все время преследовал их! Несомненно, негодяи решили сыграть последнюю шутку. Безобидному на вид лаборанту в грязно-красном свитере не стоило труда незаметно подложить в карман листки Дашиного дневника. Но как дневник Уральцевой мог очутиться у черниковских пролетариев? Кажется, Даша что-то рассказывала о безобразной выходке Савенко с конфискацией содержимого ее сумочки. Что же, умно сделано, ничего не скажешь!

Привыкшая к бюрократическим папирусам душа Артура Магруфовича крупно задрожала. Он почувствовал, что не вынесет описаний черниковских оргий и какой-нибудь гадкой, жестокой правды о себе. Но первые страницы не содержали ничего кощунственного. Расписание работы зала электронной библиотеки, список документов для переизбрания по конкурсу. Латыпов испытал невольное разочарование.

Латыпов собрался положить бумажки обратно, как несколько слипшихся страниц перевернулись разом, и взору председателя методического совета предстала выполненная, в полном согласии с пунктом 3.1. его брошюры по внутреннему документообороту таблица.

Рейтинг моих любовников (включая потенциальных) за последнее время по 100-бальной системе:

Глаза Латыпова, дико промчавшись по чужим фамилиям, уткнулись в единственную, по настоящему интересную строчку. И тут ничто не могло испортить дикое, животное ликование, даже два немецких имени в конце списка (кстати, оказывается, с немцами секса тоже не было, имелось даже замечание что-то вроде «и я другому отдана и буду век ему верна»):

Кровь безудержного ликования бросилась в ширококостное лицо Артура Магруфовича. Латыповский пузырь самодовольства затрепетал, заискрился чудовищными, нереальными красками и раздулся до границ Вселенной…

Внимательный читатель, разумеется, догадался, что дело здесь было нечисто. И действительно, в то время как возгордившийся любовник еще и еще раз перечитывал сладострастную таблицу, Даша, убедившись, что рыбка заглотала крючок, преспокойно обмахивалась полами короткого халатика, заставляя цокать языками двух немцев-туристов, которые никак не могли открыть свой номер.

Надо сказать, что расчеты Юры Савенко и профессора Кобылко оказались верными. Наконец-то, похищенные в далеком прошлом страницы Дашиного дневника, готовы были сокрушительно выстрелить, отправив на дно белый пароход Уральцевского счастья. Изощренный бюрократическими процедурами, противными человеческому уму и сердцу, мозг Латыпова правильно догадался об истинной подоплеке случая на Виа Толедо. Однако тут же впал в фатальную ошибку. Артур Магруфович ничего не знал о тайном собрании уфимских иллюминатов в Венеции. Даша же с тех пор была готова к любой пакости. Удобно наблюдая за подсадной уткой через стеклянную дверь бутика, девушка вполне смогла разглядеть, как Лупанков, разыграв нечаянное столкновение, что-то всунул в карман Лытыповского пиджака.

Как только любовник отправился по приходу в номер в душ, Уральцева извлекла конверт с уже известными читателю страничками. Теперь ей наконец-то стал понятен смысл гаденькой улыбки Савенко после давнишнего случая с конфискацией личных вещей в квартире на улице Ульяновых. Первой мыслью Даши было избавиться от чудовищной улики. Но подумав, она решила немного переписать таблицу, дополнив ее немцами и скорректированными баллами Латыпова (немцев никак нельзя было упустить, ведь она не могла отказать себе в удовольствии легкого флирта).

Однако читатель вряд ли будет доволен прозвучавшими объяснениями. Он, наверняка, возмутится наглым притягиванием фактов за уши. Для начала, читатель скажет, что Артур Магруфович, несмотря на неопытность в сердечных делах, конечно, сразу должен был догадаться, о том, что девушки просто так в Сибирь не ездят, да и с молодыми людьми под одной крышей не ночуют. Затем, поразмыслив, добавит, что Даша никак не могла спокойно продолжить общение с людьми, которые самым бесстыдным образом изувечили ее дневник. Наконец, сбитый с толку отсутствием таблички с подлинными рейтингами любовников (неизвестно, сколько баллов на самом деле получил Артур Магруфович), посмотрит в самое начало повести и задастся нетривиальным вопросом: чего такого плохого обнаружили пифагорейцы в бобах?

Автор сознается, у него нет готовых ответов. Что касается первого вопроса, то это заблуждение, навеянное научно-техническим прогрессом. Даже самый проницательный мужчина, как уже неоднократно говорилось, лишается элементарных извилин, когда в поле его зрения появляется красивая девушка, отвечающая элементарной вежливостью. По поводу второго остается только развести руками. Поведение дочерей Евы настолько же непредсказуемо, насколько непредсказуемы и непостигаемых их мысли, чувства и желания. Автору, несмотря на усиленные поиски в собственном компьютере, не удалось обнаружить подлинной таблицы из Дашиного дневника. В конце концов, следует смириться, что женщину должна окружать тайна. Даже записную нимфоманку от науки. В этом, на самом деле, состоит основная мысль пифагорейского учения. Ведь как ни крути, в той арифметике, которой руководствуется прекрасный пол, 2х2 никогда не будет равно 4. Остается только гадать. Бобы же прежде использовались для бросания жребия. Отсюда, наверное, недоверие настоящих философов к чисто женским способам общения с окружающей действительностью.