ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ В. МАКЛАКОВА

Господа члены Государственной думы!

Слушая раздававшиеся тут нарекания и обвинения против правительства, я

спрашивал себя, должен ли я, глава правительства, идти по пути словесного

спора, словесного поединка и давать только пищу новым речам в то время, как

страна с напряженным вниманием и вымученным нетерпением ждет от нас серой

повседневной работы, скрытый блеск которой может обнаружиться только со

временем. И конечно, не для пустого спора, не из боязни того, что

правительство назовут безответным, так же, как понапрасну называли его в

прошлой Думе "безответственным", выступаю я с разъяснением, но для того,

чтобы повторно и сугубо выяснить, в чем именно правительство будет черпать

руководящие начала своей деятельности, куда оно идет и куда ведет страну.

Только то правительство имеет право на существование, которое обладает

зрелой государственной мыслью и твердой государственной волей. Мысль

правительства, определенно выраженная в прочитанном мною заявлении от имени

правительства, несомненно, затемнена последующими речами, вследствие этого я

и попросил слова. Я обойду мимо те попреки, которые тут раздавались слева

относительно акта 3 июня. Не мне, конечно, защищать право Государя спасать в

минуты опасности вверенную Ему Богом державу (рукоплескания в центре и

справа). Я не буду отвечать и на то обвинение, что мы живем в какой-то

восточной деспотии. Мне кажется, что я уже ясно от имени правительства

указал, что строй, в котором мы живем, - это строй представительный,

дарованный самодержавным Монархом и, следовательно, обязательный для всех.

Его верноподданных (рукоплескания в центре и справа).

Но я не могу, господа, не остановиться на нареканиях третьего

характера, на обвинениях в том, что правительство стремится создать в России

какое-то полицейское благополучие, что оно стремится сжать весь народ в

тисках какого-то произвола и насилия. Это не так. Относительно того, что

говорилось тут представителем Царства Польского, я скажу впоследствии.

Покуда же скажу несколько слов о двух упреках, слышанных мною от последнего

оратора: о том, что говорилось тут о судебной несменяемости, и

о том, что я слышал о политической деятельности служащих. То, что сказано

было относительно несменяемости судей, принято было тут за угрозу. Мне

кажется, такого характера этому придавать нельзя. Мне кажется, что для всех

прибывших сюда со всех сторон России ясно, что при теперешнем кризисе,

который переживает Россия, судебный аппарат - иногда аппарат слишком

тяжеловесный для того, чтобы вести ту борьбу, которая имеет, несомненно, и

политический характер. Вспомните политические убийства, которые так

красноречиво были описаны тут г. Розановым *, нарисовавшим нам картину

убийства всех свидетелей до последнего, до шестилетней девочки включительно,

для того, чтобы у суда не было никакого элемента для вынесения

обвинительного приговора. Нечего говорить о том, что суд действительно может

находиться и сам под влиянием угроз, и при политическом хаосе, гипнозе он

может иногда действовать и несвободно.

Не с угрозой, господа, не с угрозой мы шли сюда, а с открытым забралом

заявили, что в тех случаях, когда на местах стоят люди не достаточно

твердые, когда дело идет о спасении родины, тогда приходится прибегать к

таким мерам, которые не входят в обиход жизни нормальной. Я упомянул тогда

об одной из передовых стран - страна эта Франция, - где несменяемость

судей была временно приостановлена, - этому нас учит история, ведь это

факт. Тут говорили о политической деятельности служащих, говорили о том, что

нужна беспартийность, что нельзя вносить партийность в эту деятельность. Я

скажу, что правительство, сильное правительство должно на местах иметь

исполнителей испытанных, которые являются его руками, его ушами, его

глазами. И никогда ни одно правительство не совершит ни одной работы, не

только репрессивной, но и созидательной, если не будет иметь в своих руках

совершенный аппарат исполнительной власти.

Затем перейду к. дальнейшему.

Нас тут упрекали в том, что правительство желает в настоящее время

обратить всю свою деятельность исключительно на репрессии, что оно не желает

заняться работой созидательной, что оно не желает подложить фундамент права

- то правовое основание, в котором несомненно нуждается в моменты созидания

каждое государство и тем более в настоящую историческую минуту Россия.

Мне кажется, что мысль правительства иная. Правительство,

наряду с подавлением революции, задалось задачей поднять население до

возможности на деле, в действительности воспользоваться дарованными ему

благами. Пока крестьянин беден, пока он не обладает личною земельною

собственностью, пока он находится насильно в тисках общины, он останется

рабом, и никакой писаный закон не даст ему блага гражданской свободы.

(Рукоплескания в центре и справа.) Для того, чтобы воспользоваться этими

благами, ведь нужна известная, хотя бы самая малая доля состоятельности.

Мне, господа, вспомнились слова нашего великого писателя Достоевского, что

"деньги-это чеканенная свобода". Поэтому правительство не могло не идти

навстречу, не могло не дать удовлетворения тому врожденному у каждого

человека, поэтому и у нашего крестьянина, чувству личной собственности,

столь же естественному, как чувство голода, как влечение к продолжению рода,

как всякое другое природное свойство человека. Вот почему раньше всего и

прежде всего правительство облегчает крестьянам переустройство их

хозяйственного быта и улучшение его и желает из совокупности надельных

земель и земель, приобретенных в правительственный фонд, создать источник

личной собственности. Мелкий земельный собственник, несомненно, явится ядром

будущей мелкой земской единицы; он, трудолюбивый, обладающий чувством

собственного достоинства, внесет в деревню и культуру, и просвещение, и

достаток.

Вот тогда, тогда только писаная свобода превратится и претворится в

свободу настоящую, которая, конечно, слагается из гражданских вольностей и

чувства государственности и патриотизма. (Рукоплескания в центре и справа.

Возгласы "браво".) При этих условиях будет иметь успех идея местного суда,

будет иметь успех и идея суда административного, который необходим как

основа всякого успеха в местном управлении.

Тут говорилось о децентрализации. Представитель Царства Польского

говорил о необходимости для правительства, особенно в теперешнюю минуту,

черпать силу не в бюрократической централизации, а в том, чтобы привлечь

местные силы к самоуправлению, с тем чтобы они заполнили тот пробел, который

неизбежно скажется у центральной власти, опирающейся только на бюрократию.

Прежде всего скажу, что против этого правительство возражать не будет, но

должен заявить, что та сила самоуправления, на которую будет опираться

правительство, должна быть

всегда силой национальной. (Рукоплескания в центре и справа.) Нам говорилось

о том, что в 1828 г. в Царстве Польском пропорционально было больше школ,

чем в 1900 г. Я на это отвечу следующее: теперь, может быть, не только мало

школ, но там нет даже высшего учебного заведения, и высшего учебного

заведения там нет потому, что те граждане, которые только что назвали себя

гражданами "второго разряда", не хотят пользоваться в высшей школе

общегосударственным русским языком. (Бурные рукоплескания в центре и

справа.)

Децентрализация может идти только от избытка сил. Могущественная

Англия, конечно, дает всем составным частям своего государства весьма

широкие права, но это от избытка сил; если же этой децентрализации требуют

от нас в минуту слабости, когда ее хотят вырвать и вырвать вместе с такими

корнями, которые должны связывать всю империю, вместе с теми нитями, которые

должны скрепить центр с окраинами, тогда, конечно, правительство ответит:

нет! (Бурные рукоплескания в центре и справа.) Станьте сначала на нашу точку

зрения, признайте, что высшее благо - это быть русским гражданином, носите

это звание так же высоко, как носили его когда-то римские граждане, тогда вы

сами назовете себя гражданами первого разряда и получите все права.

(Рукоплескания в центре и справа.)

Я хочу еще сказать, что все те реформы, все то, что только что

правительство предложило вашему вниманию, ведь это не сочинено, мы ничего

насильственно, механически не хотим внедрять в народное самосознание, все

это глубоко национально. Как в России до Петра Великого, так и в

послепетровской России местные силы всегда несли служебные государственные

повинности. Ведь сословия и те никогда не брали примера с запада, не

боролись с центральной властью, а всегда служили ее целям. Поэтому наши

реформы, чтобы быть жизненными, должны черпать свою силу в этих русских

национальных началах. Каковы они? В развитии земщины, в развитии, конечно,

самоуправления, передачи ему части государственных обязанностей,

государственного тягла и в создании на низах крепких людей земли, которые

были бы связаны с государственной властью. Вот наш идеал местного

самоуправления так же, как наш идеал наверху - это развитие дарованного

Государем стране законодательного, нового представительного строя, который

должен придать новую силу и новый блеск Царской Верховной власти.

Ведь Верховная власть является хранительницей идеи русского

государства, она олицетворяет собой ее силу и цельность, и если быть России,

то лишь при усилии всех сынов ее охранять, оберегать эту Власть, сковавшую

Россию и оберегающую ее от распада. Самодержавие московских Царей не походит

на самодержавие Петра, точно так же, как и самодержавие Петра не походит на

самодержавие Екатерины Второй и Царя-Освободителя. Ведь русское государство

росло, развивалось из своих собственных русских корней, и вместе с ним,

конечно, видоизменялась и развивалась и Верховная Царская Власть. Нельзя к

нашим русским корням, к нашему русскому стволу прикреплять какой-то чужой,

чужестранный цветок. (Бурные рукоплескания в центре и справа.)

Пусть расцветет наш родной русский цвет, пусть он расцветет и

развернется под влиянием взаимодействия Верховной Власти и дарованного Ею

нового представительного строя. Вот, господа, зрело обдуманная

правительственная мысль, которой воодушевлено правительство. Но чтобы

осуществить мысль, несомненно нужна воля. Эту волю, господа, вы, конечно,

найдете всецело в правительстве. Но этого недостаточно, недостаточно для

того, чтобы упрочить новое государственное устройство. Для этого нужна

другая воля, нужно усилие и с другой стороны. Их ждет Государь, их ждет

страна. Дайте же ваш порыв, дайте вашу волю в сторону государственного

строительства, не брезгуйте черной работой вместе с правительством.

(Возгласы "браво" и рукоплескания в центре и справа.)

Я буду просить позволения не отвечать на другие слышанные тут попреки.

Мне представляется, что, когда путник направляет свой путь по звездам, он не

должен отвлекаться встречными попутными огнями. Поэтому я старался изложить

только сущность, существо действий правительства и его намерений. Я думаю,

что, превращая Думу в древний цирк, в зрелище для толпы, которая жаждет

видеть борцов, ищущих, в свою очередь, соперников для того, чтобы доказать

их ничтожество и бессилие, я думаю, что я совершил бы ошибку. Правительство

должно избегать лишних слов, но есть слова, выражающие чувства, от которых в

течение столетий усиленно бились сердца русских людей. Эти чувства, эти

слова должны быть запечатлены в мыслях и отражаться в делах правителей. Слова

эти: неуклонная приверженность к русским историческим началам (рукоплескания

в центре и справа) в противовес беспочвенному социализму. Это желание, это

страстное желание обновить, просветить и возвеличить родину, в противность

тем людям, которые хотят ее распада, это, наконец, преданность не на жизнь,

а на смерть Царю, олицетворяющему Россию. Вот, господа, все, что я хотел

сказать Сказал, что думал и как умел. (Бурные рукоплескания в центре и

справа.)