Особенности политических концепций Востока

Говоря о политических концепциях современного Востока, необходимо особо отметить значение религиозного фактора – ислам, конфуцианство, буддизм, индуизм играют огромную роль в формировании политической культуры и политического сознания стран Востока. В отличие от Запада на Востоке отсутствует разделение между светской и культовой сферами, религиозными и этико-правовыми предписаниями, земными и потусторонними проблемами. Религия неразрывна с гражданской сферой, диктует предписания политике государства. Восточные религии вмещают в себя весь спектр мировоззренческих концепций, социальные теории, право, мораль, эстетику. Долгое время религия и культура на Востоке практически совпадали¸ а известная секуляризация культуры – недавний продукт истории. Отметим, что интеллигенция на Востоке зачастую представлена духовным сословием, служителями культа, выходцами из религиозных слоев общества.

Арабо-мусульманская цивилизация (Иран, Афганистан, Пакистан, ОАЭ, Оман, Саудовская Аравия, Египет, Сирия, Марокко, Тунис и др.) основывается на преобладании культурных и религиозных традиций ислама. Ей свойственны особая политическая активность, исламизация всех сфер общественной жизни и соединение светской и духовной жизни. Современное западное исламоведение стремится рассматривать исламские страны как единое целое, в основе которого лежит общность религии. Причины широкого распространения и усиления влияния мусульманской религии на все сферы жизни этих стран они объясняют спецификой ислама как религиозной системы. Оценивая современную ситуацию и процессы в исламе, следует учитывать, что обретение мусульманскими народами независимости поставило перед ними принципиально новые проблемы, связанные с выбором путей социально-экономического и политического развития. В исламском мире появились многочисленные концепции так называемого «третьего пути». Апеллируя к традиции и практике раннеисламской государственности, общественные деятели светской и духовной ориентации выдвигают тезис об «исламском пути» развития как единственно приемлемом для стран распространения третьей мировой религии. На его основе создаются разнообразные концепции «исламского государства», «исламской экономики», «исламского социализма» и т. д., которые в целом представляют собой модернизацию политических и социально-экономических доктрин классического ислама с учетом специфики конкретных стран.

Концепции «исламского государства», получившие распространение в конце 70-х годов, подразумевают воплощение в современных условиях традиционной исламской модели политической организации общества, в рамках которой в разной степени сочетается светская и религиозная власть. Эти теории представляют практическую реализацию государственно-правовых норм ислама.

Эволюция исламской теории хозяйственного развития выразилась в создании концепции «исламской экономики», провозглашающей в качестве условия «нового экономического порядка» осуществление зафиксированных в Коране принципов социальной справедливости, обеспечение защиты интересов собственников и государства в целом, признание роли государства как важного фактора в регулировании хозяйственной жизни. Теоретики «исламской экономики» считают, что установлению социальной справедливости способствуют такие исламские нормы, как закят, садака (добровольная милостыня), запрещение ростовщичества, осуждение чрезмерного накопительства. Конкретно эти идеи воплотились в создании исламских беспроцентных банков и страховых компаний, программах образования «мусульманского общего рынка», «исламской валютной зоны». Отдельные положения теории «исламской экономики» находят отражение в законодательствах Ирана, Ливии и других стран.

Идеи и лозунги «исламского социализма», разрабатывавшиеся наиболее активно в 50-70-е годы, являлись компонентом политических движений различной социальной направленности. «Исламский социализм» предполагает синтез традиционных исламских постулатов и демократических принципов Запада, основывается на положении о том, что социалистические идеалы заложены в Коране и осуществлялись на практике еще во времена пророка Мухаммеда и его преемников.

Современное состояние религиозной активности в мусульманском мире отражает преемственность идей панисламизма колониальных времен с движением «исламской солидарности». Концепция «исламской солидарности» как наиболее гибкая форма осуществления идей межгосударственного единства на религиозной основе обрела свое практическое воплощение в деятельности мусульманских международных организаций. Первая организация такого типа – «Всемирный исламский конгресс» - возникла в 1926 году. В дальнейшем значительным влиянием обладали сформированная в 1962 году «Лига исламского мира» и наиболее представительное международное объединение на правительственном уровне – «Организация исламской конференции» (основана в 1969г.).

Модернизм является характерной чертой современного ислама. Во всех направлениях ислама в догматике, социальной доктрине, культе, шариате происходит «очищение» от различного рода архаичных элементов, чрезмерных ограничений и излишних запретов. К модернистам относятся сторонники эволюции ислама путем его реформ, «обновления», переосмысления Корана и Сунны, предписаний шариата и фикха(мусульманского права). Модернисты выступают за примирение науки и религии, смелое использование достижений науки и техники. Усиление модернистских тенденций наблюдается в странах, ставших на самостоятельный путь развития, от них не отстают и многие мусульманские теологи в нашей стране. Современные модернисты преподносят Коран как кладезь науки, квинтэссенцию мудрости и знания, утверждают, что в нем можно найти указания и на то, что было открыто наукой, и на то, что предстоит ей открыть в дальнейшем. Модернисты утверждают, что достижения в области науки и техники представляют собой проявление мудрости Аллаха и подтверждают истинность Корана.

Традиционализм – другая тенденция в современном исламе. К защитникам традиционализма (по-другому их называют ортодоксами) относятся, как правило, приверженцы средневекового ортодоксального ислама. Они упорно отстаивают неприкосновенность всех взглядов, обрядов и догм в их первозданном виде, не признают нововведений, осуждают приспособление к духу времени.

Еще одной тенденцией в современном исламе является возрожденчество, или исламский фундаментализм. Сторонники этого направления провозглашают в качестве цели восстановление в современной жизни мусульман институтов и норм раннего ислама и на этой основе – равенства и справедливости. Они предлагают очистить ислам от позднейших наслоений, восстановить его в первозданной чистоте.

Идейные истоки фундаменталистического учения следует искать в ваххабизме, основателем которого является Мухаммед Ибн-Абд-эль-Ваххаб (1703-1787). В основе его религиозной доктрины лежит мысль о необходимолсти возврата к «Истинной вере» и признание авторитета исключительно Корана и Сунны. Большое внимание уделяется очищению ислама от несвойственных Корану наслоений, самым страшным из которых считалось отступление от принципов единобожия. Ваххабиты непримиримо относились к идолопоклонству, анимизму, культу святых, объявили серьезным нарушением не только паломничество к мазарам (гробницам святых), но и само упоминание имени пророка, святого или ангела во время молитвы, запретили взывать о помощи, просить заступничества у кого-либо, кроме Аллаха, считали греховным поклоняться пророку и строить мечети в тех местах, которые связаны с его жизнью. Эта доктрина еще при жизни основателя была использована феодальными правителями г. Неджда в качестве идейного знамени мощного движения, приведшего к объединению арабов и образованию Саудовского государства.

Китайско-конфуцианская цивилизация (Китай, Корея, Япония, Вьетнам, Тайвань, Сингапур) характеризуется синтезом этико-политических учений и религий. Особенно велико в странах этой цивилизации влияние конфуцианства. Эта система идей и институтов включала: культ жесткой нормативной этики («китайские церемонии»), культ предков, уважение к старшим, крепость семейных уз и почитание семьи, культ мудрости, учености, письменности, идею социальной справедливости, воплощенную в бюрократической системе управления, принцип меритократии в сочетании с хорошо продуманной системой конкурсных экзаменов на административные должности, весьма заземленную, «мирскую» систему социальных и духовных ценностей. В социальной этике конфуцианства личность существует не «для себя», но для общества. Этика Конфуция (551-479 до н.э.) понимает воспитание как подведение человека к надлежащему исполнению социальной функции. Индивид – это функция в социальном организме общества. Особое значение Конфуций придавал понятию порядка. Подлинное соблюдение порядка ведет к должному исполнению обязанностей. Социальные отношения параллельны отношениям семейным. Отношения подданного и правителя, подчиненного и начальника такие же, как отношения сына к отцу и младшего брата к старшему.

Сегодня в мировой политической мысли все чаще рассматривается вопрос о роли Китая в контексте регионального или даже глобального лидерства. Современный Китай – держава, чье значение определяется как феноменальным экономическим ростом, так и «особой» внешнеполитической позицией. Вступление КНР в ряды экономических супердержав действительно может поставить под вопрос существующий мировой экономический порядок хотя бы потому, что Китай всегда был стороной, страдавшей от структурно-экономического лидерства Запада и никогда не скрывавшей своего недовольства положением дел. Именно поэтому западное аналитическое сообщество с начала 1990-х гг. непрерывно обсуждает проблему «мирного вхождения» Китая в систему мировых отношений. Волнуются и китайские аналитики, задавая себе вопрос: как должен вести себя Китай, приобретя статус «даго» (великой державы)? Стоит ли ему становиться «фуцзэго» (ответственным государством), что это будет значить для Китая? Как совместить западное и китайское понимание ответственности в этом контексте?

Китай сформулировал достаточно гибкий, и альтернативный советскому, вариант социалистической идеи. Затем он удачно оживил ее, интегрировав с конфуцианской этической системой и вполне рафинированными «капиталистическими» механизмами. И не так важно, какова в реальности экономическая система Китая. Важно, что она подается китайским руководством и воспринимается в Китае и в мире как альтернативная. Это дает основания думать, что Китай (особенно, «Большой Китай», то есть КНР, Тайвань и китайские диаспоры в Юго-Восточной Азии, поддержанные всеми китайскими диаспорами в разных государствах планеты) способен бросить вызов Западу и США не только экономически, но посредством выдвижения «духовной альтернативы» западной системе ценностей. Ясно, что «китайский вызов» имеет особую природу, не такую, которая была характерна для «советского вызова» - поэтому Западу и трудно сформулировать на него приемлемые ответы.

Понятно, что коммунистическая доктрина, которую официально проповедует китайское руководство, вряд ли может вдохновить многих. Однако Китай динамично пытается модернизировать ее и приспособить к современным запросам, сократив наиболее одиозные положения и совместив их с конфуцианской системой ценностей. Идея конфуцианского трудолюбия по преобразовательному потенциалу вполне может поспорить с концепцией протестантской этики. В «новой» китайской идеологии важна идея почитания властей и старших, стоическое восприятие жизни. В регионе в целом происходит энергичное утверждение азиатской культуры, включающее приоритет «азиатских ценностей»: трудолюбия, дисциплины, уважения семейных ценностей, авторитета власти, подчинения личных устремлений коллективному началу, веры в иерархичное устройство общества, важности консенсуса, стремления избежать конфронтации.

Такая система взглядов проповедует господство государства над обществом и общества над индивидуумом, но «азиатского индивидуума» в этом устраивает отсутствие внутренних конфликтов, опора на общинные ценности и «благожелательный» авторитаризм, которые помогают развиваться демографически и экологически напряженным социумам.

Виндо-буддийской цивилизации (Индия, Монголия, Непал, Бутан, Таиланд, Шри-Ланка, Мьянма) преобладают культурные традиции индуизма, джайнизма, буддизма. Определенное влияние на регион оказал ислам. Цивилизация характеризуется культурно-религиозным синтезом и религиозной и идеологической терпимостью.

Как мировоззренческая система индуизмтрадиционно отличается глубиной религиозно- философской мысли. Мир всего живого – это сансара, бесконечная и безначальная цепь перерождений, удел всего обычного, обыденного. Ценность этого мира весьма относительна – это иллюзия, майя. Но зато за пределами этого мира, вне сансары, есть мир великой подлинной Реальности, где властвует Абсолют. Вырваться из мира сансары, слиться с Абсолютом – желанная конечная цель религиозно активной личности. Ближе других к достижению цели всегда были брахманы, представители высшей варны жрецов, более всех остальных подготовленные к разрыву кармической цепи перерождений.

При этом индуизм практически безразличен к власти, к государству, что в немалой степени обусловило слабость индийских государственных образований, особенно доисламских. Генеральные принципы индуизма почти начисто выключали честолюбие и связанные с ним импульсы – активность, социальную энергию, предприимчивость и т.п. Точно так же бессмысленны для индуиста призывы к равенству либо социальной гармонии: то и другое противоречит идее кармы и индивидуальной ответственности за социальный статус в данном перерождении. И, наконец, индуист традиционно чужд насилию, активному социальному протесту: как можно спорить с судьбой?! Разве попытка силой добиться лучшего не приведет в конечном счете лишь к ухудшению кармы со всеми вытекающими последствиями?!

Таким образом, индуизм, обладая невиданным запасом прочности на индивидуальном и локальном (община, каста) уровнях, санкционируя стабильно консервативную социальную структуру огромного субконтинента, вместе с тем не был связан с проблемой укрепления политической власти и государства как такового, никогда не имел отношения к социальному равенству и связанной с этим идее социальной гармонии. Отсюда – невиданный в других обществах политический вакуум, с легкостью заполнявшийся то одними, то другими, чаще всего внешними политическими силами. Отсюда же и отсутствие традиции организованного социального протеста либо энергичного социально-политического сопротивления внешней агрессии. Но при всем том индуизм всегда сохранял и внушительно демонстрировал свою внутреннюю силу неколебимой гигантской системы, с чем не могли не считаться как мусульманские правители Индии, так и ее колониальные владыки.

Буддизмкак религиозная философия и практика – плоть от плоти древнеиндийской ведической культуры. Однако коренным отличием его от индуизма является принцип равенства всех людей перед уходом в Абсолют, в нирвану. Собственно эта разница, из-за которой буддизм не мог гармонично вписаться в иерархическую и подчеркнуто отрицающую равенство общинно-кастовую структуру Индии, и обусловила постепенное и вполне мирное вытеснение буддизма индуизмом на территории Индии.

Как религиозная доктрина буддизм был индифферентен не только к социальному и политическому началу, но и, в отличие от индуизма, к национальному, что и позволило ему стать мировой религией. Но при всей своей социально-политической нейтральности, буддизм в странах своего распространения на практике немало делал для сплочения населения, для осознания той или иной общностью ее этнополитической цельности и самоценности, для воспитания внутреннего достоинства и готовности к борьбе в экстремальных ситуациях. Этим буддизм также существенно отличался от индуизма. В целом же в обществах, где господствовал или был влиятельной силой буддизм, существовал тот же, что и у индуистов, культ кармической этики и самоуглубления ищущего спасения религиозно активного индивида, прежде всего монаха. Эта генеральная мировоззренческая установка рождала сдержанность и умеренность в политике, некоторую пассивность в решении социальных проблем. В то же время, будучи внутренне сильным и целостным, буддизм как религия масс и цивилизационный фундамент не был столь жестким и недоступным для перемен, как опиравшийся на общинно-кастовую основу индуизм. Более динамичный и открытый для обновления, буддизм как доктрина был готов сотрудничать с теми силами, которые вели дело к энергичной, как в Таиланде, а порой и к радикальной, как в Лаосе и Камбодже, политике социального переустройства.