Современная трактовка любви

То, что слово любовь обозначает различные чувства, знают все. Но чтобы понимать, о чём идёт речь, нужно уметь различать эти чувства. Оставим вне нашего внимания любовь к родителям, к детям, к родине и к домашним животным, а попробуем разобраться в любви между мужчиной и женщиной.

Агапэ, каритативная любовь, платоническая, любовь-эрос, любовь-жалость и т.п., - каждому из этих понятий в разное время придавался определённый смысл, что, однако, не упрощало понимание этого чувства, а – наоборот. Но к концу ХХ века появилось новое понимание любви, неожиданно доказывающее, что чувство, которое издревле считали любовью, таковой не является. Вернее, можно назвать этим словом, но «с натяжкой».

Оказалось, что почти все смыслы, вкладываемые в слово любовь, относятся к другому чувству – к влюблённости, являющейся проявлением инстинктивного притяжения к личности противоположного пола (а в разные времена – и своего). Прояснился и механизм этого страстного притяжения: инстинкт продолжения рода при определённых условиях временно нарушает иммунитет, защищающий целостность личности. Именно это позволяет людям быстро сблизиться с незнакомой личностью. И в результате появления этой «бреши» в иммунитете, чужой человек воспринимается как самый близкий, самый родной и дорогой, ради которого можно пожертвовать многим.

После такого понимания влюблённости последовал неожиданный вывод, что такие понятия, как любовь с первого взгляда, неразделённая любовь, жертвенная любовь и пр. означают именно влюблённость - романтическое проявление зова пола (sex appeal), конечной целью которого является продолжение рода. Правда, сам по себе зов пола не обязательно приводит к влюблённости. Нередко доступность партнёра не даёт развиться ни этому чувству, ни нежности, ни душевной близости, ни эротическим фантазиям (в отличие от сексуальных фантазий). А вкупе с привычкой к бездушному сексу, эта доступность приводит к реализации животной цели зова пола – к половому акту. Причём довольно быстро: от нескольких часов до нескольких дней, и это благодаря «скоростной» нейтрализации иммунитета, чтобы чужие друг другу личности успели стать половыми партнёрами. Правда, избежать неловкости, стыдливости и брезгливости после случки не всегда удаётся, ведь половой акт душевно не сближает.

Сильный и необходимый всем животным инстинкт продолжения рода при таком отношении к половой жизни сводится к примитивному желанию полового удовлетворения. Но секс, не связанный с чувством близости и нежности быстро приводит к пресыщению и к потребности сменить партнёра, его пол, количество и т.п. Этим и объясняется увеличивающаяся популярность бисексуальных связей, когда пол и количество партнёров уже не так важны. К тому же быстрое достижение цели зова пола не даёт развиться романтике, душевной близости, нежности, эротическому восхищению, фантазиям и прочим характерным влюблённости проявлениям чувств.

Всем известно, что чувство влюблённости может быть безответным, тогда разрушение иммунитета, не приведшее к ответной душевной открытости приводит к мучительным переживаниям, к психическим и даже к физиологическим нарушениям. Такое дискомфортное состояние принято называть любовными страданиями, хотя причина такого состояния лишь в неразделённой влюблённости, в одностороннем разрушении личностного иммунитета.

Взаимная же влюблённость так сближает пару возлюбленных, что они не желают расставаться до конца жизни, для чего стремятся соединить свои судьбы и мечтают об общих детях. В этом случае зов пола играет свою «программную» роль, хотя с позиции инстинкта продолжения рода, разовая случка и гаремная семья всё же предпочтительнее, так как обеспечивают большее потомство от «лучших» представителей пола. Ведь идёт естественный физиологический отбор сильных, здоровых и относительно красивых партнёров.

Взаимную влюблённость, в отличие от односторонней, можно было бы назвать любовью, если не учитывать того, что близость возлюбленных не совсем настоящая. Ведь вызвана она не взаимопониманием, уважением, доверием, душевным и физическим слиянием, а лишь инстинктивным временным нарушением личностного иммунитета. Поэтому-то очень часто возлюбленные, готовые всем пожертвовать друг ради друга, после восстановления иммунитета становятся чужими, как до вспышки влюблённости. Об этом обычно говорят: ушла любовь. На самом же деле любви – душевного и физического сближения – ещё не было. Ведь такая близость - состояние Пары - приходит со временем и при условии взаимного уважения, доверия и равноправия, она развивается и крепнет с годами. Именно такое взаимное чувство можно назвать настоящей любовью – высшей стадией близости пары. Такая любовь сохраняется до старости, так как она – результат многолетней работы (приятной, но трудной) пары возлюбленных. Понятно, что так сблизиться за примерно год, пока иммунитет нейтрализован, невозможно, но можно успеть сделать необходимые шаги к сближению, чтобы однажды не проснуться чужими людьми и не быть вынужденными терпеть друг друга ради детей.

Многие, но не все, мечтают о настоящей любви, «любви до гроба», но отсутствие соответствующих традиций и желания учиться этому и тратить (?) на это свою молодость и время, необходимое для карьеры и эгоистических удовольствий, не даёт им ощутить такую любовь и сопутствующее ей простое человеческое семейное счастье. Непризнанная наука гамология может помочь в этом многим, но, к сожалению, для этого нужны и внешние условия – высокий уровень экономического и культурного развития, большой процент среднего класса и т.п. А пока счастливые супруги по своему количеству и отношению к себе находятся в разряде «белых ворон».

Философы разных веков пытались разгадать смысл любви и супружества, но всё как-то субъективно, вернее, на уровне общественного развития своего времени. Проиллюстрировать их видение можно цитатами из трудов двоих известных философов, один из которых печатался во второй половине XVI века, второй – в первой половине ХХ века. Читатели, знакомые с их творчеством, поймут, о ком идёт речь, а другим их имена всё равно ничего не скажут.

1 - «…Любовь к женщине возникает из нашего свободного выбора. Её пламя более неотступно, чем дружба, более жгуче и томительно. Но это – пламя безрассудное и летучее, непостоянное и переменчивое, это – лихорадочный жар, то затухающий, то вспыхивающий с новой силой и гнездящийся лишь в одном уголке нашей души… Любовь – неистовое влечение к тому, что убегает от нас… Как только такая любовь переходит в дружбу, то есть в согласие желаний, она чахнет и угасает. Наслаждение, сводясь к телесному обладанию и потому подверженное пресыщению, убивает её…

Что касается брака, то, - не говоря уж о том, что он является сделкой, которая бывает добровольной лишь в тот момент, когда её заключают (ибо длительность её навязывается нам принудительно и не зависит от нашей воли), и, сверх того, сделкой, совершаемой обычно совсем в других целях, - в нём бывает ещё тысяча посторонних обстоятельств, в которых трудно разобраться, но которых вполне достаточно, чтобы оборвать нить и нарушить развитие живого чувства… Добавим к этому, что, по правде говоря, обычный уровень женщин отнюдь не таков, чтобы они были способны поддерживать ту духовную близость и единение, которыми питается этот возвышенный союз, да и душа их, по-видимому, не обладает достаточной стойкостью, чтобы не тяготиться стеснительностью столь прочной и длительной связи. И, конечно, если бы это не составляло препятствий и если бы мог возникнуть такой добровольный союз, в котором не только души вкушали бы это совершенное наслаждение, но и тела тоже его разделяли, союз, которому человек отдавался бы безраздельно, то несомненно, что и дружба в нём была бы ещё полнее и безусловнее. Но ни разу ещё слабый пол не показал нам примера этого, и, по единодушному мнению всех философских школ древности, женщин здесь приходится исключить…

Науки, определяющие поведение и нравы людей, - как философия и теология, - вмешиваются во всё: нет среди наших дел и занятий такого, - сколь бы оно ни было личным и сокровенным, - которое могло бы укрыться от их назойливых взглядов и их суда… Итак, я хочу от имени этих наук наставить мужей (если ещё найдутся такие, которые и в браке сохраняют неистовство страсти), что даже те наслаждения, которые они вкушают от близости с жёнами, заслуживают осуждения, если при этом они забывают о должной мере, и что в законном супружестве можно так же впасть в распущенность и разврат, как и в прелюбодейной связи. Эти бесстыдные ласки, на которые толкает нас первый пыл страсти, не только исполнены непристойности, но и несут в себе пагубу нашим жёнам. Пусть лучше их учит бесстыдству кто-нибудь другой. Они и без того всегда готовы пойти нам на встречу…

Брак – священный и благочестивый союз; вот почему наслаждения, которые он нам приносит, должны быть сдержанными, серьёзными, даже, в некоторой мере, строгими. Это должна быть страсть совестливая и благородная. И поскольку основная цель такого союза – деторождение, некоторые сомневаются, дозволительна ли близость с женой в тех случаях, когда мы не можем надеяться на естественные плоды, например, когда женщина беременна или когда она вышла уже из возраста…»

2 - «… Идеальная влюблённость не соединима с жизнью рода, она есть победа личности над безликой родовой стихией и в этом смысле над полом. Эрос побеждает пол. В сильной эмоции любви есть глубина бесконечности. Но пол может не интегрироваться в целостную преображённую жизнь, может остаться изолированной сферой падшести. В этой изолированности его от целостной личности и заключается ужас пола. Поэтому он так легко может делаться началом распада. Нельзя допустить автономию пола. Было уже сказано, что любовь есть выход из обыденности, для многих людей, может быть, единственный. Но таково начало любви. В своём развитии она легко подпадает под власть обыденного. В любви есть бесконечность, но есть и конечность, ограничивающая эту бесконечность. Любовь есть прорыв в объективированном природном и социальном порядке. В ней есть проникновение в красоту лица другого, видение лица в Боге, победа над уродством, торжествующим в падшем мире. Но любовь не обладает способностью к развитию в этом мире. И если любовь-эрос не соединяется с любовью-жалостью, то результаты её бывают истребительные и мучительные. В эросе самом по себе есть жестокость, он должен смиряться жалостью, caritas. Эрос может соединяться с агапэ. Безжалостная любовь отвратительна. Отношение между любовью эротической и любовью каритативной, между любовью восходящей, притяжением красоты и высоты, и любовью нисходящей, притяжением страдания и горя в этом низинном мире, есть огромная и трудная тема. Эрос платонический сам по себе безличен, он направлен на красоту, на божественную высоту, а не на конкретное существо… Эрос порождает прельщающие иллюзии, и их не так легко отличить от реальности. Человеку свойственна мечта о любви. Но в эросе есть реальное ядро, заслуживающее вечности. Очень мучительно забвение. В забвении есть измена, предание вечности потоку времени. Иногда сон напоминает о забытом, и тогда печаль охватывает душу. Жизнь эротическая, за вычетом отдельных мгновений, самая печальная сторона человеческой жизни… Любви присущ глубокий внутренний трагизм, и не случайно любовь связана со смертью. Существует трагический конфликт любви и творчества… Любовь, в сущности, не знает исполнившихся надежд. Бывает иногда сравнительно счастливая семейная жизнь, но это счастливая обыденность… Но бывает, хотя и не часто, необыкновенная любовь, связанная с духовным смыслом жизни.»