Чувство юмора

О чувстве юмора как-то не принято серьёзно задумываться. Всех удовлетворяет вывод, что у кого-то оно есть, а у кого-то – нет. Правда, исследований механизма смеха и его благотворного влияния на здоровье, хватает. Но на вопрос, что именно заставляет человека реагировать смехом на конкретную ситуацию или информацию, определённого ответа нет. В основном, люди склоняются к агностицизму – непознаваемости чувства юмора. Это можно объяснить лишь тем, что такие тонкие и интимные ощущения, как чувство юмора или любви (совести, ненависти и т.п.) подсознательно не хочется «препарировать», либо позволять, чтобы кто-то «копался в них своими грязными лапами». Но успехи психоанализа доказали, что от знания таких тонких и личных ощущений нет вреда, наоборот – можно помочь человеку разобраться в себе.

Постараемся же разобраться, действительно ли чувство юмора – это некое шестое чувство, не поддающееся пониманию или его можно всё же понять, как-то объяснить. Прежде всего, постараемся выяснить, какими данными должен обладать человек, о котором можно однозначно сказать, что у него есть чувство юмора. Первое, что приходит на ум – уровень культуры и образования. Но на деле оказывается, что каждому уровню соответствует своё понимание юмора. У простолюдинов свой юмор, свои темы для шуток, а у аристократии – свои. Причём, примитивные и грубые шутки первых могут не вызвать и улыбки у вторых, которые будут «покатываться от смеха» шуткам, не доступным пониманию первых. Значит, уровень образования для чувства юмора не играет особой роли. Так же можно отмести расовые и национальные отличия, становящиеся часто темой примитивного, шовинистического по сути юмора. У каждого народа есть свой юмор, нередко не доступный пониманию представителей другой национальности. Вернее, понять можно, но это понимание вряд ли вызовет улыбку.

Чтобы не утруждать перечислением факторов, не влияющих на чувство юмора, обратимся сразу к такому понятию как ассоциативное мышление. Это необходимое качество для людей многих профессий, и оно означает, что у человека, получившего какую-то информацию (намёк), в мозгу возникает образ чего-то сопутствующего, чего-то такого, что «хранится в мозгу рядышком» с образом того, что вызвало ассоциацию. Компьютерщикам знакомо понятие ссылка: «кликаешь» на слово или картинку и попадаешь на связанный с этим словом или картинкой информационный блок. Примерно так же, аналогично ссылке, юмористическая информация (видимая или слышимая) «раскрывает в мозгу определённую папку».

К примеру, зонтик у большинства народов ассоциируется с дождём, то есть эти образы «хранятся в одной папке» и если «затронуть» один из них, второй уже сам «всплывёт» в мозгу. Но у южных народов зонтик ассоциируется ещё и с палящим солнцем. И если северный (сравнительно) человек увидит кого-то с раскрытым зонтом в солнечную погоду, это может вызвать у него недоумение и даже, можно сказать, забегая вперёд – смех.

Получается, что суть отсутствия чувства юмора в отсутствии необходимых ассоциаций или в слабости ассоциативного мышления. Ведь для понимания комичности информации или ситуации нужно, чтобы она не вписывалась в ассоциативный ряд. Проще говоря, чтобы почувствовать юмор в выражении, в ситуации, в изображении или в звуке (и в мелодии), нужна неожиданность. Это происходит тогда, когда вместо естественно вызванных ассоциаций «всплывает» нечто с противоположным смыслом. На таких «перевёртышах» построен самый простой - детский юмор: «Плыл огромный крокодил, синий… как морковка».

Людям постарше доступен уже юмор следующего анекдота: «Ехали два автобуса: один синий, а второй – налево. Уже при упоминании о цвете, в мозгу слушателя или читателя возникает ассоциативный ряд, соответствующий внешнему виду автобуса. Ожидается, что второй – либо другого цвета, либо грязный, либо «Икарус», что тоже не вызвало бы улыбки. Но тут появляется совершенно неожиданное понятие «из другой папки» – налево. Вот эта неожиданность и порождает комичность или, если можно так выразиться, юмористичность ситуации.

Всем должен быть понятен примитивный юмор. Шёл человек (ему бы идти и идти), а он вдруг упал (зацепился за что-то, поскользнулся на банановой кожуре и т.п.). Неожиданность этого происшествия вызывает смех, чаще всего - не уместный. Другое дело, если эта «акция» спланирована и художественно исполнена. Таким примитивным - а потому доступным всем - способом вызывания «юмористических» (или как правильнее сказать?) эмоций владели комики немого кино. Чарли Чаплин достиг в этом вершин мастерства.

Авторы «рукотворных» случайностей (гэгов, по-современному) сознательно кодируют неожиданность ассоциаций, что и делает их произведения юмористическими. И такое кодирование неожиданных ассоциаций присуще не только примитивному юмору, но и юмору на всех уровнях. К примеру, музыкант, исполняющий классическое произведение, может неожиданно вклинить в него мелодию из другого жанра или из другого произведения. У слушателей, разбирающихся в музыке, это вызовет соответствующие весёлые эмоции от неожиданности услышанного.

Несколько отвлекаясь от темы, хочется затронуть другую сторону ассоциативности. Если юмористический эффект достигается неожиданностью ассоциаций, то «ожидаемостью» ассоциаций достигается другой, поэтический эффект. Сила поэтов в том, что они умеют несколькими словами вызвать целый ряд ассоциаций, которые они, фактически, закодировали. Поэтому и поэзия, как и юмор, действует избирательно. (Можно распространить это утверждение и на музыку и на литературу, но это другая тема.) Если информация близка слушателям или читателям, и у них есть соответствующие ассоциации, то удовольствия от конкретного произведения они получат гораздо больше, чем те, у кого тема и поэтические строки не вызывают почти никаких ассоциаций. Если можно так выразиться, душа слушателя поэзии (настоящей, разумеется) вступает в резонанс и трепещет от нахлынувших ассоциаций. (Сравните с удовольствием от музыки.)

Но вернёмся к юмору. Неожиданность вызванной ассоциации создаёт комичность ситуации. К примеру, упоминание об электрической вилке в разговоре о столовых приборах. В сознании нарушается целостность понятий. «Чужеродное» понятие как бы «топорщится» в мозгу, приводит в замешательство. Чтобы выйти из этого состояния, нужна встряска. Улыбка и смех разряжают «обстановку» в голове и «возвращают в нормальное состояние» работу мозга. Такая разрядка – реакция улыбкой и смехом на нестрашную неожиданность – дана человеку, вероятно, от рождения. Но конкретной реакции учатся всё-таки после рождения, в коллективе. К примеру, дети, которых постигла участь Маугли, могут быть абсолютно лишены чувства юмора, хотя после определённого срока изоляции их ещё можно будет научить говорить. И тут причина не только в низком уровне развития сознания, но и в отсутствии «юмористических» навыков, получаемых в детстве от общества (родителей и коллектива сверстников).

Рассмотрим сатиру, для понимания которой нужен определённый уровень знаний, конкретных для данного общества. Высмеивание каких-то специфических общественных явлений может оставить равнодушным даже человека с развитым чувством юмора, если он не знаком с этими явлениями. Например, человек из общества, в котором отсутствует коррупция, просто не сможет улыбнуться сатире на эту тему. То же можно сказать и о политической сатире, о политических анекдотах. Человек из другой страны, не знакомый с политической жизнью и лидерами, не сможет получить удовольствия и почувствовать эмоциональный подъём от политической сатиры чужой страны. Как бы ни ухищрялся пародист или юморист, все его намёки пройдут впустую, так как не будут вызывать неожиданных ассоциаций с конкретными явлениями и лицами. Вернее, в мозгу у зрителя или слушателя не «раскроется» нужная «папка», и услышанное не станет неожиданностью по отношению к её содержанию. И ничто не вызовет «юмористическую» реакцию.

Большой пласт юмора основан на намёках на запретные темы. Это могут быть запреты и на сексуальную тему, и на политику во время диктатуры, и различные табу. К примеру, из-за распространённости сексуальных запретов у большинства народов, шутки на сексуальные темы есть почти у всех. Но в зависимости от степени запрещённости, юмор одних народов может показаться другим абсолютно не смешным. И тут дело не в отсутствии чувства юмора и ассоциативного мышления, а в отсутствии необходимых ассоциаций. Поэтому, чем более образован человек, чем более разносторонни его интересы, тем больше развито у него чувство юмора. Вернее, тем больше у него в памяти ассоциативных групп и больше возможностей почувствовать неожиданность конкретной ассоциации (ссылки).

Фильмы-пародии, например, где вызывает смех неожиданная схожесть гиперболизированной сцены с оригиналом, могут не доставить зрителю, не знакомому с объектом пародии, удовольствия в той степени, как «посвящённому», хорошо знающему подробности оригинального фильма. То же можно сказать и о «голосовых» пародистах. Если голос, манеры или подробности из жизни пародируемого человека не знакомы, то все усилия пародиста могут вызвать разве что улыбку над общей комичностью пародиста. Но могут вызвать и нервозность от его непонятных действий. Такая нервозность, вызванная непониманием, присуща пожилым, свысока смотрящим на молодёжное искусство и юмор.

Чувство юмора, как и все другие чувства, нуждается в обучении, в тренировке от простого к сложному. Нет людей, у которых полностью отсутствует чувство юмора. Просто многим из-за узости кругозора не доступен весь спектр. Правда, люди с широким кругозором могут не среагировать на примитивный юмор. И тут дело не в снобизме и высокомерии, а в качестве юмора. «Жемчужины» народного (примитивного, в лучшем понимании) юмора доставляют удовольствие многим поколениям людей, в том числе и с высоким уровнем культуры, как, впрочем, и произведения классиков юмористической литературы. А образцы низкопробного юмора или юмора, основанного на ассоциациях с людьми и событиями, которые быстро теряют актуальность, забываются народом, так как перестают быть смешными. Но если примитивный юмор уже не доставляет удовольствия при повышении уровня человека, то сиюминутный юмор становится недоступным через некоторое время из-за узости темы, из-за её неизвестности и неактуальности.

Под конец хочется сказать об одном парадоксе – о получении приличным человеком удовольствия от неприличных шуток. Дело в том, что неприличный юмор, основанный на знании «нецензурного творчества», в основном, касающегося интимной жизни людей - часть культурного наследия общества. Выходит, что этот «пласт» культуры должен быть известен и культурным людям. Иначе как может человек считаться культурным, если он не реагирует на юмор, «льющийся с экрана телевизора»? Ведь очень много у авторов-юмористов закодировано ассоциаций, связанных именно с нецензурной частью фольклора. «Ну и пусть себе плывёт железяка …», «… подкрался незаметно», и т.п.

Не будем углубляться в этот вопрос. Исследованиями этой части культуры занимается инвектология (наука об оскорбительных выражениях, о ругани), да и о таком юморе даже говорить не прилично, хотя, получается, что знать надо. Но и без разбора этой области культуры механизм влияния юмора на людей должен был проясниться у читателя. Чувство юмора уже не должно быть белым пятном.