ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В течение длительного времени, пока социология в стране оставалась опальной наукой, не получала развития и ее история. В то же время именно история социологии в России дает богатый материал для размышлений над судьбами науки, над ее полезными начинаниями и нереализованными возможно­стями. Анализ путей социологии с момента зарождения, ее во многом неиспользованного опыта необходим для того, чтобы наступило подлинное возрождение и самой науки в полном объ­еме ее теоретических и практических задач, и культуры общест­ва, которая в огромной мере зависит от того, как осмысливают­ся различные стороны социального бытия средствами научного знания. К сожалению, часто приходится убеждаться в том, что прошлое русской социологии с гораздо большим интересом и пониманием изучается нашими зарубежными коллегами. Изве­стная книга Ю. Геккера «Русская социология», впервые вышед­шая в Нью-Йорке на английском языке в 1915 г., была переиз­дана дважды (1934, 1969), причем с существенными изменения­ми и дополнениями [160]. В трудах по истории мировой социо­логии на всех европейских языках обязательно присутствуют разделы, посвященные истории русской социологии [156; 161; 162]. Деятельность наших социологов или целых направлений освещается в них с большей или меньшей степенью глубины и полноты и рассматривается как неотъемлемая часть общемиро­вого процесса развития социологической мысли. Особенно быст­рые темпы отличают эти исследования в последние два-три дегсятилетия. Многочисленные зарубежные справочные издания, словари и энциклопедии включают статьи по истории русской социологии. На этом фоне серьезным укором нашим специали­стам выглядит неопубликованная работа крупнейшего русского социолога Н. И. Кареева «Основы русской социологии», вот уже более полувека хранящаяся в рукописном отделе Государ­ственной Российской библиотеки в Москве. Ее автор затратил на нее более десяти последних лет жизни, подытожив все, что было сделано им и другими в области истории социологии. По сути дела, это пока единственный груд отечественного социолога, охватывающий в полном объеме историю науки с момента ее зарождения во второй половине прошлого века.

Историкам науки предстоит большая работа по воссозда­нию как можно более полной и точной картины развития отечественной социологии, что предполагает кроме всего прочего и обобщение опыта, накопленного специалистами Западной Евро­пы, Америки и других стран. Но главное, что предстоит сделать в первую очередь, — и чем скорее, тем лучше — это обратиться к систематическому изучению собственного опыта. В русских дореволюционных изданиях лежит и ждет своих исследовате­лей богатейший материал, запечатлевший живое кипение мыс­ли, горячие дискуссии по фундаментальным проблемам теории и метода в обществознании, по отдельным вопросам, приобре­тавшим актуальность на разных этапах истории. Этот процесс получил отражение не только в монографических работах, но и в огромном количестве статей, рецензий, обзоров, популярных очерков — во множестве толстых российских журналов самой разной ориентации. Только на основе всестороннего изучения этого наследия можно составить объективное представление о содержании отдельных исторических периодов в истории социо­логии, о достижениях наших социологов, остававшихся по иро­нии судьбы неизвестными на Западе, а затем и исчезнувших из поля зрения новых поколений отечественных обществоведов. Эта работа особенно нужна нам сегодня, чтобы общество мог­ло опереться на мощный потенциал отечественной науки и раз­вивать дальше гуманистические традиции, которыми так бога­та культура России.

Объективно развитие знания происходит независимо от субъ­ективных вкусов и пристрастий отдельных лиц. Личностные мо­менты оказывают определенное влияние на этот процесс, но лишь в ограниченных пределах. При оценке же ведущих тенден­ций учитываются прежде всего не содержание индивидуальных творческих поисков, а общий итог усилий научного сообщества. Такой подход позволяет объяснить наличие общих моментов в разных внешне кажущихся несовместимыми теориях, обнару­живаемое, как правило, не современниками, а учеными следую­щих поколений, ибо они имеют возможность в ретроспективе корректировать сложившиеся ранее оценки и выстраивать про­веренные временем научные результаты в единый логический ряд. Ставший очевидным факт родства теорий, создававшихся в свое время, казалось бы, на разных полюсах, служит отправ­ным моментом для постановки новых проблем и достижения нового уровня исследования.

История науки знает примеры, когда чуждые друг другу при жизни ученые объединялись в научном сознании последующих поколений. Достаточно сослаться на ставшие традиционными в западной социологии сравнительные исследования теорий Марк­са и Вебера, Маркса и Дюркгейма и т. п. Этот историко-научный феномен обратил на себя внимание М. М. Ковалевского, оста­вившего нам блестящий анализ творчества двух великих совре­менников — Г. Спенсера и К. Маркса, показав, как, будучи ан­типодами по своим взглядам, они в равной степени направляли свои усилия на обеспечение общего благополучия. «Один стоялна страже индивидуальности, другой поднимал голос в защиту прав трудящихся масс». Каждый шел к цели своим путем: «Один — настаивая, быть может чрезмерно, на автономии лич­ности, другой — доводя общественную солидарность до тех пре-[ делов, при которых индивид становится бессознательным ору­дием процесса производства, действующего с какой-то стихий­ной силой. Оба видели истину, но, может быть, не всю. Оба сделали все возможное, чтобы передать, что знали, своим совре­менникам. А тот, кто жил для лучших людей своего времени, тот, по словам Гёте, жил для всех времен. Спенсер и Маркс, так сильно расходившиеся друг с другом при жизни, после смерти стали, по указанной причине, предметом общего культа со стороны прогрессирующего человечества, во многом обязан­ного им своим поступательным ходом» [60, 22—23].

Историку социологии, размышляющему над этими , словами русского социолога, следует помнить: если оценку событий и деяний выдающихся личностей прошлого начинают давать в целях, далеких от науки, неизбежно искажение истины, что са­мым пагубным образом сказывается на состоянии культуры и нравственности общества. Вот почему именно история социоло­гии, занимаясь изучением конкретных судеб, течений, школ, должна постоянно заботиться об объективной оценке господст­вовавшего на каждом историческом этапе интеллектуального и морального климата как некоей равнодействующей бесчислен­ных творческих сил, как совокупности всех линий материаль­ного и духовного развития общества — в их пересечении и сли­янии, противоборстве и взаимовлиянии. Эта задача сближает историю социологии с культурой, развитию и совершенствованию которой она в конечном итоге служит.