Общество и современный политический режим в России.

Период середины 90-х годов в политической истории современной России, ознаменовавшийся серией общенациональных выборов – от выборов в Государственную Думу в декабре 1995 года до президентских и губернаторских выборов 1996 года - отразил в себе общие закономерности эволюции политического режима и его взаимодействия с обществом, в том числе и через трансформацию ценностных и политических ориентаций населения. Перемены, произошедшие за этот период в массовом сознании, одновременно и достаточно радикальны (в том, что касается смены вектора общественных симпатий по целому ряду направлений, в первую очередь, относящихся к текущей политической конъюнктуре), и малозначительны (в том, что касается более глубинных ориентаций и мотивов политического выбора). Так результаты голосований, особенно на выборах президента России, продемонстрировали исключительную устойчивость, фактически воспроизводство типов электорального поведения - как в региональном, так и в социальном разрезе - с избирательных кампаний и референдумов начала 90-х годов. Можно констатировать, что произошло устойчивое закрепление в масштабах России региональных "субкультур". Это тем более существенно, что если в 90-93 гг. можно было многое списывать на "харизматические особенности" нынешнего президента, то к началу 1996 года личность того же Ельцина привлекала всего 5-6% взрослого населения, на этом же уровне были позитивные ожидания от возглавляемой им власти - а это значит, что результаты голосования носили, в конечном счете, рациональный характер - при всем воздействии информационных технологий, о роли и мнимом "всемогуществе, которых столь много писали сразу после выборов (губернаторские выборы подтвердили, в целом, эту тенденцию - роль на них "информационных технологий" была на порядок ниже ресурсов чисто политических и административных). И если доверие к большинству конкретных институтов власти и политическим лидерам в обществе в течение всего последнего пятилетия продолжало снижаться, причем практически во всех социальных группах, то в отношении политического режима в целом общество оказалось резко поляризовано, что и продолжают демонстрировать все общефедеральные избирательные кампании. Основные водоразделы при этом проходят: а) между населением крупных агломераций и сырьедобывающих районов, с одной стороны, и регионами с сохранившимися традиционалистскими отношениями, в первую очередь, в рамках аграрного сектора, с другой; б) между поколенческими группами - так, по данным исследований, в возрастных группах после 35-40 лет в два-три раза в среднем ниже уровень адаптации к происходящим в стране переменам, и, соответственно, проявляется значительное более негативное отношение к установившемуся в стране политическому и экономическому режиму. Одновременно усилилась (особенно уже после президентских выборов) тенденция раскола "старого" электората, ранее составлявшего основу поддержки режима, и выделения из него группы "новых недовольных" - в основном инженерно-технических работников и квалифицированных рабочих, проживающих в депрессивных регионах. Значительно радикализовавшись, они, тем не менее, не оказывают однозначной поддержки традиционной оппозиции (КПРФ, НПСР) и сейчас образуют костяк сторонников А.Лебедя. Мотивация же приверженцев нынешней власти, сосредоточенных преимущественно в относительно благополучных социально и экономически регионах - также утрачивает прежний отчасти иррациональный характер.

По данным опроса, проведенного Фондом "Общественное мнение", а также РНИСиНП в последних числах декабря 1996 года, можно судить о степени реальной поддержки обществом современного политического режима в России. Отметим, что отдельные показатели поддержки сильно колеблются, что и приводит к таким парадоксальным, на первый взгляд, фактам, когда число сторонников Б.Ельцина на начало 1996 года составляло примерно 6-7% от активного электората, а на выборах в июле за него голосует более 55%. Сегодня уровень доверия к президенту и правительству вновь значительно снизился, причем доля активных сторонников упала ниже отметки ниже 10%, а вместе с колеблющимися сторонниками составляет цифру около 40%.Так разрыв между числом доверяющих (полностью или частично) и не доверяющих достаточно незначителен. Президенту доверяют 39.6%против 48.5%; правительству - 41.4% против 43.2%; Государственной Думе - 40.9% против 42.3%. Получившие новую легитимацию после осенних губернаторских выборов Совет Федерации, а также органы местной административной и законодательной власти и вовсе имеют положительный баланс - соответственно, 37.8% против 30.7%; 50.0% против 34.4%; 42.3% против 30.0%. Эти данные РНИСиНП хорошо дополняются данными Фонда "Общественное мнение" (Е.Петренко) за тот же период, согласно которым одинаковое количество опрошенных – по 43% - согласны и не согласны "с возвратом в прошлое" (в Москве соотношение 20:69%; в других мегаполисах - 29:59%; в небольших городах - 43:42%, а в селах - 54:28%). Чуть меньше, чем "несогласных с возвратом в прошлое" тех, кто полагает, что ему "удалось адаптироваться к нынешним условиям жизни". Их 33% против 55%,"кому этого не удалось" (соотношение в Москве 54% против 36%; в других мегаполисах - 38:37%; в небольших городах - 35:56%; в селах - 27:63%). Таким образом, можно, в соответствии с разными показателями и методиками подсчета утверждать, что в широком смысле слова социальная база нынешнего политического режима находится в пределах 33-43% от общей электоральной базы, а, соответственно, противников - в пределах от 40 до 50%. При этом ядро сторонников колеблется от 10 до 15%, а противников - от 20 до 25%. Такое соотношение хорошо подтвердилось и на губернаторских выборах (число победивших губернаторов жестко ангажированных флангами нашего политического спектра). Между тем, как уже отмечалось, чрезвычайно высока степень раскола общества в регионально-поселенческом и в возрастном разрезах. Различия в уровне поддержки режима по социальным группам менее ощутима, скорее носит вторичный характер. Ниже приводятся наши оценки по группам, сделанные на основе трех показателей: доверия институтам власти, степени адаптивности к происходящим процессам, желания "вернуть старое" (РНИСиНП, ФОМ, декабрь-январь 19967гг.)

Таким образом, как это демонстрируют и исследования, и выборы, внутри общества по-прежнему существуют, по крайней мере, две ярко выраженные субкультуры, характеризующиеся как "традиционная" и "западническая", в каждой из этих субкультур наблюдаются свои механизмы ретрансляции ценностей, социальных норм и политических установок, свои "опережающие" группы, выступающие в качестве генераторов установок; в то же время не менее половины общества существует в рамках пограничных культурно-политических ценностей. И отношение общества к сложившемуся в России режиму, представляющим его институтам и отдельным политическим лидерам все еще в значительной степени определяется принадлежностью к этим субкультурам. Продемонстрированные различия в отношении к режиму со стороны ключевых групп общества носит, тем не менее, достаточно постоянный характер, отражающий объективные и долговременные противоречия, возникшие в обществе после попыток его реформирования в начале90-х годов.

В то же время относительно новым явлением, отчетливо проявившимся в 1996 году, стала тенденция трансформации идеологического раскола общества, характерного для предшествующих лет, в конфликт поколений, "поколенческий" раскол. Для устойчиво развивающегося общества ненормальна ситуация, при которой поколение только вступающих в жизнь и по уровню материального благосостояния и, соответственно, по степени удовлетворенности жизнью и показателям адаптивности на порядок превосходит поколение своих родителей. Как показывают опросы, молодежь в основном успешно адаптировалась к новой реальности и исповедует новые ценности, тогда как поколение отцов переживает мучительную деструкцию идентичности, а поколение еще более старшее - отстаивает прежние общественные идеалы.

Выборы президента летом 1996 года, во время которых как сторонники режима (и в узком, и в широком понимании), так и его противники консолидировались вокруг двух кандидатур - Ельцина, воспринимаемого общественным сознанием как инициатора "либеральных" реформ начала 90-х, и Зюганова - лидера КПРФ - еще более актуализировали общественный раскол по линии раздела субкультур и поколений. В то же время уже после выборов ярко проявилась общественная потребность выйти за пределы этой устаревшей альтернативы. Именно этим объясняется, в значительной мере, резко возросшая популярность А.Лебедя (58.4% россиян в декабре, по данным РНИСиНП, ему доверяло, и лишь 17.5% - не доверяло; по данным ВЦИОМ в январе-феврале уровень доверия к А.Лебедю еще несколько вырос), а также в определенной степени Ю.Лужкова, вышедшего на второе место в стране по "рейтингу доверия" (42.7% против 19.4%); на третьем месте по этому показателю с также положительным рейтингом шел Г.Явлинский (34.9% против 24.9%), также как и двое лидеров общественного мнения жестко не идентифицируемый с противостоянием по линии "либералы-коммунисты". Напротив, влияние в обществе и доверие к "героям" летних выборов значительно ослабли. И тому, и другому доверяют значительно менее трети активных респондентов (Зюганову - 29.9%, Ельцину - 22.6% - в феврале по данным ВЦИОМ деятельность Б.Ельцина одобряло 20% опрошенных против 79 неодобряющих), а, напротив, не доверяет - в среднем около половины общества (соответственно, 47.1% и 55.8%). Таким образом, важным итогом периода, прошедшего уже после президентских выборов, стала, с одной стороны, еще более возросшая оппозиционность общества по отношению к ведущим носителям власти, с другой - появление основы для элементов общенационального консенсуса вне рамок старой парадигмы, действовавшей последние пять лет. Как мы уже отмечали, и на губернаторских выборах, в большинстве регионов, в том числе и ключевых для расстановки политических сил в российских регионах, была продемонстрирована, с одной стороны, жесткая оппозиционность электората в отношении прямых ставленников Кремля, с другой, даже победители из числа оппозиционеров в большинстве случаев не идентифицируют себя жестко с той или иной политической силой, в том числе и пока наиболее представительной - НПСР с его ядром в лице КПРФ. На федеральном уровне эта тенденция проявляется и в беспрецедентно низком уровне доверия общества в отношении именно тех институтов, которые призваны это общество представлять - политическим партиям (полностью или частично доверяют 20.7%; не доверяют - 51.8%) и профсоюзам (31.7% и 44.7%).

Губернаторские выборы, более или менее успешно легитимизировавшие власть на региональном уровне (данные РНИСиНП о положительном балансе доверия им подтверждают этот вывод), не решили основной вопрос, который обострился к концу 1996 года: то, что разрыв между обществом и властью на федеральном уровне приобретает все большие размеры. Значительная часть населения уверена в том, что нынешняя власть исходит в своих действиях исключительно из собственных, зачастую корыстных интересов, а не из интересов общества, а высшее в стране должностное лицо – свежеизбранный президент - манипулируем своим ближайшим окружением. Пока ни всероссийское общество в целом, ни российский политический истеблишмент так и не смогли внятно сформулировать российские национальные интересы и то, что можно назвать общегосударственной идеологией. Так по данным центра "Российский мониторинг" за февраль1997 г., лишь 4.3% населения верят, что "лидеры государства, основные государственные институты в своих действиях руководствуются интересами государства и народов, его населяющих", напротив,83.6% считают, что они руководствуются "исключительно или преимущественно личными и корпоративными интересами". В обществе усиливается мифология, проявляющаяся в стойком и усиливающемся неприятии к отдельным деятелям из руководства страной, которые воспринимаются именно в качестве этих субъектов манипуляции (в первую очередь, это касается А.Чубайса, которому доверяют лишь 4.% опрошенных, а не доверяют - 69.7%, а также Б.Березовского - соответственно, 3.1% против 50.4%).