Кризис русского Просвещения 40–60-х годов XIX в. сравнительно с кризисом французского Просвещения XVIII в.

В новейшей литературе вопрос о кризисе русского Просвещения 1860-х годов поднял на “круглом столе” в Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации, состоявшемся в 1994 г. (см. 139), японский философ Т.Симосато. Но тема кризиса русской мысли в пореформенной России ставилась и в советской историографии. Так, в конце 20-х – начале 30-х годов уже возникал вопрос о кризисе русского материализма 60-х годов XIX в., о переходе от более высокой формы материализма Чернышевского к материализму механистического толка Писарева, трактовавшегося В.Я.Кирпотиным в качестве свидетельства о понижении философского уровня тогдашней русской общественной мысли. Или ставился вопрос о наличии в “реализме” 60-х годов XIX в. двух направлений: “фейербахианского материализма” Чернышевского и Добролюбова и упрощенного “механистического материализма” Писарева и Ткачева, из которых второе направление постепенно брало верх (В.П.Козьмин).

Второе направление кризиса в радикальной русской философии 60-х годов XIX в. усматривалось в переходе от просветительского к народническому этапу развития левых течений русской общественной мысли, когда на смену эпохе “реализма” 60-х годов XIX в. пришла “реально-идеалистическая” эпоха; материализм 60-х годов сменился позитивизмом и агностицизмом 70-х годов, а властителями дум стали Лавров и Михайловский. Наиболее отчетливо эту концепцию выразил тот же В.П.Козьмин.

Тему “кризиса русской домарксистской философии”, “Кризисного состояния революционно-демократической идеологии” подняли в 60-х годах истекшего столетия ленинградские историки русской философии А.А.Галактионов и П.Ф.Никандров. Речь шла, в частности, о “вырождении” русского идеализма и “упадке” народнической философии сравнительно с предшествующей философией шестидесятников.

И вот теперь мы можем задаться вопросом: кто же пережил кризис? Народничество или Просвещение 1860-х годов? Если исходить из того, что народники изменили идеалам шестидесятников, то тогда никакой проблемы кризиса идеологии и мировоззрения 60-х годов просто не существует, а есть только упадок народнической мысли. Или же вопрос заключается в том, что просветительская идеология и мировоззрение исчерпали себя и перестали соответствовать новой исторической реальности и объективно необходимой стала другая идеология.

Думается, что вопрос о кризисе русского Просвещения 1860-х годов – вопрос правомерный. Это в значительной степени аналог тому кризису, который пережило французское Просвещение под влиянием революций конца XVIII в. Только кризис русского Просвещения не был во всем повторением кризиса французского Просвещения и прежде всего в силу специфических отличий русского Просвещения сравнительно с классической моделью.

В силу “нечистоты” русского Просвещения, наложения на его теорию, мировоззрение, идеологию идей постпросветительского типа, близкий кризис русского Просвещения был не только предопределен, но в определенном смысле элементы этого кризиса стали проявляться в русской просветительской мысли еще на восходящем витке ее развития.

Первые симптомы кризиса только что сравнительно оформившееся русское Просвещение испытало в ходе революции 1848 г. Носителем симптомов этого кризиса стал А.И.Герцен. К 1848 году А.И.Герцен был уже настоящим просветителем. Преодолев изначальную двойственность своих устремлений к “дневному свету” разума или к “лунному свету мистического откровения”, т.е. борьбу рационалистически-просветительского и религиозно-романтического начал, Герцен переходит в конце 30-х годов на “западнические”, а точнее на просветительские позиции. Типично просветительский лозунг: “Да здравствует разум!”, чисто просветительская установка на то, чтобы все понять, все осмыслить “через горнило сознания”, стали его главным лозунгом. Особенно отчетливо просветительство проявилось в трактовках Герценом проблемы” великого единства развития рода человеческого”, проблемы Восток – Азия – Запад, Европа – Россия, проблемы личности как вершины исторического мира и проблемы разумного эгоизма. В эти годы Герцен активно использует типично просветительскую терминологию: “естественное” – “неестественное”, “искусственное” и т.д.

После 1848 г. ситуация существенно изменилась. В том, что называют “духовной драмой” Герцена, я усматриваю отчетливые черты кризиса прежней просветительской доктрины Герцена 40-х годов.

Кризис просветительства Герцена проявился в первую очередь в отходе от просветительской идеи примата политического (от “политического катехизиса” и “алгебры прав человека”) над социальным и появлению склонности к идее примата социального, а также в сомнениях во всемогуществе разума. Можно сказать так: то, что появилось у Герцена преднароднического – это результат кризиса его просветительской позиции.

Но симптомы кризиса, проявившиеся у Герцена, жившего в эмиграции, не переросли в кризис всего русского Просвещения. К 60-м годам XIX в. оно, наоборот, достигло пика своего развития.

Кризис классического французского Просвещения XVIII в. проявился, как мы уже говорили, прежде всего в наступившем разочаровании в разуме, его способности постигнуть и перестроить действительность. На рубеже 60–70-х годов XIX в. аналогичный процесс наблюдался и в России. И здесь наступил кризис просветительского культа Разума.

Казалось бы, множество фактов противоречит этому утверждению: ведь теоретики народничества не раз апеллировали к разуму, отрицали теологию и крайние формы философского идеализма; они ориентировались на последние достижения науки, симпатизировали то материалистически толкуемому позитивизму, то просто материализму. На этом основании некоторые авторы утверждали, что рационализм Лаврова, Михайловского, Ткачева, других идеологов народничества родственен рационализму просветителей. Такому утверждению я бы противопоставил противоположное: если русским просветителям 40–60-х годов XIX в., как и всем просветителям, был присущ культ разума (правда, связанный с чувствами, в отличие от рационализма XVII в.), то у народников возобладал культ чувства.

Каблиц-Юзов называл людей нравственного чувства, а не людей знания главным фактором прогресса общественных форм. По Воронцову, невежественная толпа стоит впереди знающего интеллигента; форма истории заключается в борьбе страстей, интересов, идеалов, а знание – это лишь материал для проявления внутренних мотивов деятельности человека; Пругавин доказывал, что чувства управляют жизнью, что от характера и содержания человеческих чувств зависит характер и содержание всех процессов общественной жизни.

Даже Лавров и Ткачев, которые в гораздо большей степени, нежели легальные народники “справа”, сохранили преемственные идейные связи с эпохой Просвещения 1860-х годов, разуму стали придавать гораздо меньшую роль, чем шестидесятники. Ткачев оспаривал бакунинскую трактовку роли стихийных инстинктов, но сам доказывал, что аффекты, порождаемые экономическими интересами, играют в истории более важную роль, чем знания и критика, метя тем самым в Лаврова, который, в свою очередь, при всем своем интересе к знанию и критике, тоже признавал в качестве движущей силы общества чувства, волю и революционные инстинкты. Народники спорили между собой по сути дела лишь о пропорциях в соотношении чувства и разума, но от идеи разума как верховного мерила всего существующего все они уже отказались, что, собственно, и означало разрешение кризиса просветительского культа разума путем смены философских вех.

Следствием общемировоззренческого кризиса просветительского культа разума явился кризис теоретических основ просветительской доктрины. Этот кризис теории русского Просвещения 40–60-х годов XIX в. проявился в том, что на рубеже 60–70-х годов XIX в. начался радикальный пересмотр роли естественных наук, в которые просветители очень верили, хотя и не были сциентистами. Я думаю, что добавочную остроту этому кризису придало то обстоятельство, что еще в 60-х годах Писарев и его единомышленники попытались провести через естественную науку своего рода дезутопизацию русского Просвещения, не выйдя, правда, за его рамки. “Исторические письма” Лаврова, наряду с прочим, представляли собой пересмотр роли естествознания, особенно в ее крайнем, писаревском выражении. А некоторые легальные народники, например публицисты “Недели”, взяли даже курс на дискредитацию естествознания: доказывая, что естественные науки готовы за деньги служить кому угодно и могут стать даже орудием антисоциальным. Если просветители 40–60-х годов XIX в., как правило, верили в силу естественных наук, народники больше апеллировали к общественным наукам, особенно к социологии и политической экономии.

Но дело не только в том, что народники вроде бы снизили удельный вес естественных наук по сравнению со своими предшественниками просветителями. У таких народнических идеологов, как Лавров, Лев Мечников, Кропоткин естественнонаучная проблематика занимает очень большое место. Более того, отдельные, вырванные из контекста выражения как бы провоцируют вывод, что перед нами обычные сциентисты, когда Кропоткин, скажем, писал, что личная и общественная жизнь человека есть такое же явление природы, как рост цветка или развитие общественной жизни у муравьев.

Но если мы копнем поглубже, то увидим, что и Кропоткин и другие народники, активно использовавшие достижения естественных наук, обращались с ними все-таки иначе, чем их предшественники-просветители.

Народники в гораздо большей степени, чем просветители, смотрели на науку как на средство достижения своих общественных целей, рассматривая предмет знания не только под углом зрения познавательных категорий истинного и ложного, но и этических категорий добра и зла, полезного и вредного, приятного и неприятного.

Сравним две позиции: одна – позиция английского философа-позитивиста, сторонника О.Конта, Д.Г.Льюиса, который призывал не восхищаться политическими фактами, но и не порицать их, а видеть в них только простые предметы наблюдения и на каждое явление смотреть с двойной точки зрения: его гармонии с современными ему явлениями и связи с предшествовавшими и последующими состояниями духа. Казалось бы, чем не объективная научная позиция? А вот Лавров такие подходы порицал. По его мнению, в этом случае позитивистская философия есть лишь классификация фактов и явлений в их рациональной зависимости и в генезисе. Он хотел оценивать факты с точки зрения лучшего, полезнейшего, должного, приятного, т.е. подходил к фактам науки с ценностно-оценочной точки зрения.

Применительно к русскому Просвещению 40–60-х годов XIX в. сказанное означает, что появление “Исторических писем” Лаврова свидетельствовало еще об одном аспекте кризиса просветительской философии на рубеже 60–70-х годов XIX в., а именно о кризисе той модели объективного метода, на которую русские просветители опирались, несмотря на свои аксиологические установки. Лавров не случайно высказал свое неудовлетворение имевшимися теориями прогресса: в просветительских теориях прогресса действительно наличествовали элементы фатализма, против которых и направил свои инвективы Лавров, правда, преувеличивая “фаталистичность” оспариваемых объективных просветительских теорий прогресса.

Суммарным следствием общемировоззренческого кризиса просветительского культа разума стало также изменение статуса философии.

В XVIII в. тех, кого мы называем французскими просветителями, называли просто “философами”, и это лишний раз показывает, какую преобладающую роль занимала философия в просветительской доктрине, в просветительском мировоззрении. Кризис русского Просвещения 40–60-х годов XIX в. в сфере философии я усматриваю в том, что на рубеже 60–70-х годов философия потеряла во многом тот кредит, которым она пользовалась у просветителей 1840–1860-х годов.

Вообще-то известное падение престижа философии в радикальной русской мысли началось еще в конце 40-х годов. Достаточно сопоставить философские труды Герцена 40-х–50–60-х годов. В последние десятилетия своей жизни Герцен уже далеко не так дружен с философией, как в 40-е годы. Усилиями Чернышевского, Антоновича, Лаврова статус философии в русском Просвещении 1860-х годов удалось сохранить на довольно значительном уровне. У народников же философия уже перестала играть ту мощную роль, какую она играла у просветителей. Социология и политическая экономия – вот две дисциплины, которые значительно уменьшили удельный вес философии в народнической теории сравнительно с ее удельным весом в просветительской теории.

К числу фактов, свидетельствующих о кризисе русского Просвещения 1840–1860-х годов, я отношу также кризис просветительской политической и социальной философии. Проявился он опять-таки в том, что наследники просветителей-шестидесятников стали отказываться от фундаментальных политических и социальных принципов своих предшественников.

Просвещение, как мы видели в классической модели, немыслимо без примата политического над социальным. Политика и право в глазах просветителей – главные орудия общественных преобразований, в том числе достижения социальных целей. Кризис Просвещения 1860-х годов проявился тогда, когда этот принцип был поставлен под сомнение.

Уже в 60-х годах разгорелись споры о том, к какому перевороту следует стремиться: к политическому или социальному. Само возникновение таких споров свидетельствовало о кризисе политической и социальной философии Просвещения. Но революционные кружки и организации 60-х годов, начиная с первой “Земли и Воли”, в политическом и социальном отношении не вышли еще за круг идей русского Просвещения 40–60-х годов XIX в. Примат политического наблюдался в прокламации “Великорусс” (требование Конституции, политических прав и свобод), а также в прокламации “Молодая Россия” П.Г.Заичневского, считавшего, что социальные преобразования – это следствие политических. Каракозов, член ищутинского кружка, с успехом политического переворота связывал главную цель – переворот экономический.

А вот вторая “Земля и Воля” оказалась на позициях, коренным образом отличавшихся от установок Просвещения: землевольцы, ориентировавшиеся на бакунизм, исповедовали принцип примата социального над политическим. С политической традицией Просвещения радикально расходилась также программа “Черного Передела”. Примат социального над политическим господствовал и в “правом”, легальном народничестве.

Поскольку народничество своим крайне “правым” флангом (Червинский, Каблиц-Юзов, Пругавин, Сазонов) как бы примыкало к консервативно-романтическому, почти целиком антизападнически, антипросветительски ориентированному славянофильству, это крыло народничества в наибольшей степени выражало и отражало антипросветительское содержание народничества, степень отхода народничества от Просвещения и, если хотите, глубину его кризиса.

А теперь после всех приведенных утверждений о кризисе доктрины мировоззрения и философии русского Просвещения 1860-х годов зададимся вопросом: а насколько глубоким был этот кризис? и действительно ли народничество целиком отказалось от просветительского наследия шестидесятников, как думал молодой марксист Ленин и в чем нас пытались убедить многие советские авторы?

В спектре разных течений в народничестве, помимо уже отмеченного крайне “правого” крыла, можно выделить по крайней мере две линии: “линию Чернышевского” и “линию Герцена”. Первая была более западнической, более тесно связана с просветительской демократической традицией 40–60-х годов. “Линия Герцена” в народничестве – более самобытническая, более романтическая, менее просветительская, чем линия Чернышевского. В разных сферах по-разному с просветительской традицией связаны бакунистское, лавристское, ткачевское направления в народничестве. Назову хотя бы некоторые линии оставшихся связей народничества с просветительской традицией.

Часть народников продолжила просветительскую линию в сфере собственно философской. Народническая философия коренным образом отличается от просветительской и вместе с тем она и исторически и логически преемственно связана с последней. Она не только не стала тотальным отрицанием Просвещения, но, наоборот, продолжала выполнять ряд прежних функций просветительской философии.

Народники вели полемику с сохранявшей мощное влияние в России православной теологией и ее философскими оруженосцами. Вели они также полемику с философской метафизикой в духе XVII в. В этом отношении народническая философия является продолжательницей традиции, начатой просветителями. Бакунин, Лавров, Ткачев, каждый по-своему, – воинствующие антиметафизики. Совершенно неслучайно Ткачев, отрицательно относясь к “бессмысленной”, по его словам, метафизике “Гегелей, Шеллингов и Шопенгауэров”, ставил в более близкое родство с положительной наукой системы Локка, Гоббса, Гельвеция и Гольбаха как раз потому, что они, по его словам, имеют мало общего с метафизикой.

Часть народников продолжила просветительскую линию также в сфере философии русской истории. Приведу один только пример с Н.К.Михайловским.

Михайловский, хитроумно “упразднив” рубрики “западничество” и “славянофильство”, публично отвергнув, по его словам, “выдохшееся славянофильское и западническое отношение к явлениям русской жизни”, призвал поставить русскую действительность “на суд не западных и не восточных, а общечеловеческих начал”, т.е. фактически поставил проблему в традиционно просветительском духе, выступая в данном случае в роли пропагандиста просветительских идеалов, но оставаясь, тем не менее, в целом романтиком народнического толка, идеализирующим в той или иной степени докапиталистические отношения, деревню, сельскую общину и т.д.

Когда в свой народовольческий период Лавров писал о том, что Россия не может устраниться от общего хода исторической жизни цивилизованного народа, то он проявлял антисамобытнические, антиромантические, просветительские по происхождению мотивы в понимании русской истории.

Продолжение просветительской традиции в эпоху народничества я усматриваю также в том, что субъективный метод, как крайнее выражение примата ценностного над познавательным, господствовал в народничестве далеко не безраздельно. Крайнему субъективизму Каблица-Юзова противостоял даже субъективный метод Лаврова-Михайловского, у которого объективный элемент все-таки наличествовал. К объективному методу апеллировали Южаков, Ткачев, Бакунин и др.

По-моему, происшедшая в 80–90-х годах XIX в. частичная реабилитация в народнической среде политики, политических форм борьбы, отказ от былого примата социального над политическим также является свидетельством частичного возврата народников к просветительской политической традиции. Формально это выглядело как заимствование из либерально-буржуазной идеологии. Фактически речь шла о возврате к традиции просветительской.

Частичная реабилитация политического, т.е. просветительской веры во всемогущество роли политики и права, особенно государства, в общественных преобразованиях наблюдалась у Михайловского. Михайловский назван либеральным народником потому, что он одобрительно отнесся к “кротким начаткам либерализма”, как он сам выразился. Какие же это начатки? Неприятие сословной замкнутости, требование независимости суда, неприятие цензуры, критика суеверий. Но ведь это как раз то, что выдвигали еще в XVIII в. просветители! Как писал Н.С.Русанов в 1905 году, Михайловский фактически вводил элемент “политики” в народническое мировоззрение, пропитанное верой в народную экономику.

На темы политических свобод писал соратник Михайловского Н.И.Златовратский. С.Н.Кривенко поднимал проблему роли государства в общественных преобразованиях. С.Н.Южаков пропагандировал идеалы свободы, справедливости, просвещения, личности, причем эти идеи выступали у них не в либеральной, а именно в просветительской форме.

В русском народничестве Бакунин и бакунисты наиболее явно демонстрировали свою аполитичность, порой даже открытое презрение к политическим формам борьбы. На деле Бакунин участвовал во многих политических акциях и фактически вел политическую борьбу. А в пробакунистский “Черный передел” со временем пришло осознание ложности отказа от политики.

Весьма большое историческое чутье продемонстрировал в 70-х годах П.Н.Ткачев, который пришел к выводу о том, что, хотя социальная революция является конечной целью народнического движения, политическая революция является единственным средством достижения этой цели. Ткачев как централист и государственник, признающий, что государственная власть – это высший тип организованной власти, в этом отношении также является в какой-то мере продолжателем просветительской политической традиции веры во всесилие политики государства и юриспруденции. Точка зрения Ткачева представляет тем больший интерес, что она не только непосредственно предшествовала народовольческой программе, но по сути дела вводила в нее, хотя в личном плане у Ткачева отношения с народовольцами складывались негладко.

В наиболее отчетливой форме отказ от примата социального над политическим и возврат к просветительской по происхождению идее примата политики проявился в программе “Народной Воли”. У народовольцев на первый план вышли политические проблемы, вопрос о борьбе с господствующим политическим строем политическими средствами, о завоевании конституции и политических свобод.

Подведем итог. Если под кризисом Просвещения понимать крутой поворот в исторических судьбах его идей, в приходе на смену других идей, то несомненно на рубеже 60–70-х годов XIX в. такой кризис действительно состоялся. Но если кризис французского Просвещения в конце XVIII в. быстро привел к полной смене просветительской парадигмы, то кризис русского Просвещения 1860-х годов происходил несколько в иной форме. Во всяком случае, во время кризиса Просвещения 1860-х годов просветительская парадигма сменилась не полностью.

Так как Россия до середины 90-х годов XIX в. оставалась страной докапиталистической преимущественно, со слаборазвитым буржуазным сектором и слабым третьим сословием, но зато с преобладанием полуфеодальной экономики и с мощным дворянством, упрочившим свои позиции в период контрреформ 80-х годов XIX в., в стране продолжали существовать объективные социокультурные условия для сохранения традиции и воспроизводства идей просветительского типа. Да и в начале XX в. Россия оставалась среднеслаборазвитой буржуазной страной с мощными пережитками средневековья, что также создавало условия для функционирования в обществе задач и идей просветительского типа.

Думаю, что мы и в послеоктябрьский период далеко не во всех сферах продвинулись настолько вперед, чтобы считать, что все идеи Просвещения применительно к нашим условиям уже вполне устарели. Поскольку и сейчас, скажем, реставрируется как религиозная метафизика, так и метафизика типа классической метафизики, и еще более отсталых типов, вплоть до средневековых, остаются нерешенными до конца некоторые задачи эпохи Просвещения, остается объективная почва для функционирования идей просветительского типа. Во всяком случае кризис Просвещения 1860-х годов еще не закончился полным обесцениванием всех просветительских идей, многие из просветительских идей еще сослужат добрую службу делу прогресса общечеловеческой культуры и цивилизации и у нас в стране.

***

Как нам представляется, после всего изложенного нет смысла делать какое-то пространное заключение. Для всякого непредубежденного читателя типологическое сходство русских мыслителей круга В.Г.Белинского (40-х годов XIX в.), Н.Г.Чернышевского и классиков философии французского Просвещения XVIII в. лежит прямо на поверхности. Но, увы, об этом приходится еще и еще раз говорить. К сожалению, квазинаучная, сугубо идеологическая, квазипатриотическая концепция “классической русской философии” или “философии русской революционной демократии XIX в.” и ее аналоги в других сферах отечественной русистики оставили такой глубокий след, что до сих пор предпринимаются попытки писать о русском Просвещении XVIII в. или начала XIX в. и соответственно отрицать просветительский характер философии мыслителей круга Белинского – Чернышевского.

Парадоксально, но факт: один из главных идеологов в сфере историографии русской философии – М.Т.Иовчук – о русских просветителях 40–60-х гг. XIX в. писал еще в 1940 году, а буквально через четыре года стал яростным апологетом концепции, отрицающей просветительский характер тех же самых мыслителей. Можно понять, почему это произошло в особых условиях Отечественной войны 1941–45 гг. и вступления страны в стадию поздней сталинократии, для которой квазипатриотизм, доходивший порой до откровенного шовинизма, стал нормой. Но до каких пор можно мириться с пережитками такой идеологии в современной историографии русской философии? И почему нам, живущим в светском, претендующем на демократичность государстве, нужно уступать нынешним пропагандистам ура-патриотизма, апологетам русской религиозной философии, которые пытаются вычеркнуть из истории отечественной философии уже и так фактически “обиженных” в недавнем прошлом славных сынов России, ее настоящих просветителей в любом смысле этого понятия?

Если найдется хотя бы один из начинающих авторов, желающих писать по истории русской философии и ознакомившихся со всем сказанным выше, кто бы пожелал на текстах тщательно проверить, соответствует ли действительности написанное о русской философии Просвещения 40–60-х гг. в его соотношении с классической французской просветительской философией XVIII века, автор этих строк посчитал бы свою работу не напрасной.

Источники

1. Американские просветители. Т. I–II. М., 1968–1969.

2. Антонович М.А. Избр. Филос. соч. М., 1945.

3. Антонович М.А. Умственные движения в XVIII веке. // Современник. 1865. № 11–12.

4. Бакунин М.А. Собр. соч. и писем. Т. 1. М., 1934.

5. Белинский В.Г. Полн. Собр. соч. Т. I–XIII. М., 1953–1959.

6. Вольтер Ф. Бог и люди. Т. 1–2. М., 1961.

7. Вольтер Ф. Избр. произведения. М., 1947.

8. Гельвеций К.А. О человеке, его умственных способностях и его воспитании. М., 1938.

9. Гельвеций К.А. Сочинения. Т. 1. М., 1973.

10. Герцен А.И. Собр. соч. В 30 т. М., 1954–1966.

11. Гольбах П.А. Избр. произведения. М., 1963.

12. Дидро Д. Избр. Филос. произведения. М., 1941.

13. Дидро Д. Собр. соч. Т. 1–10. М.–Л., 1935–1947.

14. Добролюбов Н.А. Собр. соч. Т. 1–9. М.–Л., 1961–1964.

15. Избранные произведения русских мыслителей второй половины XVIII века. Т. I–II. М., 1952.

16. Кенэ Ф. Избр. Эконом. произведения. М., 1960.

17. Ламетри Ж.О. Сочинения. М., 1976.

18. Локк Д. Избр. Филос. произведения. Т. 1–2. М., 1960.

19. Локк Д. Педагогические соч. М., 1939.

20. Мабли Г. Избр. произведения. М.–Л., 1950.

21. Михайлов М.Л. Полн. Собр. соч. Т. 1–4. М.–Л., 1934.

22. Монтескье Ш. Избр. произведения. М., 1955.

23. Морелли. Кодекс природы, или истинный дух ее законов. М.–Л., 1956.

24. Огарев Н.П. Избр. социально-полит. и филос. произведения. Т. 1-11. М., 1952–1956.

25. Писарев Д.И. Соч. В 4 т. М., 1955–1956.

26. Русские просветители (от Радищева до декабристов). Т. 1–2. М., 1966.

27. Руссо Ж.Ж. Трактаты. М., 1969.

28. Салтыков-Щедрин М.Е. О литературе и искусстве. М., 1953.

29. Серно-Соловьевич Н.А. Публицистика. Письма. М., 1963.

30. Слепцов А.А. Педагогические беседы // Современник. 1863. № 1–2, 9.

31. Философские и общественно-политические произведения петрашевцев. М., 1953.

32. Чернышевский Н.Г. Полн. Собр. соч. Т. I–XVI. М., 1939–1950.

33. Шелгунов Н.В. Соч. Т. I–II. СПб., 1895.

***

34. Voltaire. Oeuvres complАtes. TT. 10, 16, 19, 22, 23. P., 1877–1885.

35. Diderot D. Oeuvres complАtes. T. 10, Paris, 1875–1877.

Литература

36. Александров Г.Ф. Очерк истории новой философии. М., 1939.

37. Асмус В.Ф. Чернышевский как диалектик // ПЗМ. 1939. № 5.

38. Баскин М.Н. Философия немецкого просвещения. М., 1954.

39. Бельчиков Н.Ф. Н.Г.Чернышевский. М., 1945.

40. Бесс Ги. “Полезность” как основное понятие Просвещения // В.Ф., 1972, № 4.

41. Богуславский В.М. Ламетри. М., 1977.

42. Богуславский В.М. Кондильяк. М., 1984.

43. Боровиков А.П. Революционное просветительство второй половины XVIII века. Возникновение революционно-демократической идеологии. СПб., 1995 (деп. в ИНИОН).

44. Булгаков М.И. (Антонов М.). Н.Г.Чернышевский. Социально-философский этюд. М., 1910.

45. Буркхардт Я. Культура Италии в эпоху Возрождения. Т. 1–11. СПб., 1904–1906.

46. Бычков Л. Просветители в России // БСЭ. изд. 1. Т. 47. М., 1940.

47. Век Просвещения. М.–Париж, 1970.

48. Верцман И. Просвещение // Литературная энциклопедия. Т. 9. М., 1935.

49. Виленская Э.С. О статье В.И.Ленина “От какого наследства мы отказываемся? // Изв. АН СР, отд. лит. и яз. 1960. Т. XIX, вып. 2, март-апрель.

50. Володин А.И. Просвещение в России // Советская историческая энциклопедия. Т. 11. М., 1968.

51. Вольтер. М.–Л., 1948.

52. XVIII век. Сб. 8. Л., 1969.

53. Вульфиус А.Г. Основные проблемы эпохи “Просвещения”. Пг., 1923.

54. Галактионов А.А., Никандров П.Ф. Русская философия XI – XIX вв. Л., 1970. (изд. 2, доп. и испр. А.А.Галактионовым. Л., 1989).

55. Геттнер Г. История французской литературы XVIII века. СПб., 1866.

56. Гречишникова Н.П. Философия в России первой половины XVIII века. М., 1996 (дисс.).

57. Грязнов А.Ф., Кузнецов В.Н., Мееровский Б.В. Западноевропейская философия XVIII века. М., 1986.

58. Деборин А.М. Очерки по истории материализма XVII –XVIII вв. М.–Л., 1929.

59. Деборин А.М. Философские взгляды Н.Г.Чернышевского // Летописи марксизма. 1928. № VII–VIII.

60. Длугач Т.Б. Дени Дидро. М., 1975.

61. Длугач Т.Б. Подвиг здравого смысла или Рождение идеи суверенной личности (Гольбах, Гельвеций, Руссо). М., 1995.

62. Длугач Т.Б. Философия американского Просвещения // История философии: Запад – Россия – Восток. Кн. 2. М., 1996.

63. Длугач Т.Б. Философия французского Просвещения XVIII в. // Там же.

64. Дынник М.А. Просветительская философия // МСЭ. Т. 6. М., 1930.

65. Дюше М. Мир цивилизации и мир дикарей в эпоху Просвещения. Основы антропологии у философов // Век Просвещения. М. – Париж, 1970.

66. Евграфов В.Е. Проблемы марксистско-ленинского исследования истории философии народов СССР. М., 1967.

67. Есюков А.И. Человек и мир в православной просветительской мысли России второй половины XVIII века. Историко-философский очерк. Архангельск, 1998.

68. Жучков В.А. Философия немецкого Просвещения // История философии: Запад – Россия – Восток. Кн. 2. М., 1996.

69. Замалеев А.Ф. Курс истории русской философии. М., 1996.

70. Зутис Я. Просвещения эпоха // БСЭ. Изд. 1. Т. 47. М., 1940.

71. Иванов В.Н. Просвещение // Политическая энциклопедия. Т. 2. М., 1999.

72. Иовчук М.Т. Развитие материалистической философии в России XVIII – XIX вв. М., 1940.

73. Иовчук М.Т., Евграфов В.Е. Великий демократ и патриот русского народа (к 50-летию со дня смерти Чернышевского). Киев, 1940.

74. Иовчук М.Т., Евграфов В.Е., Коган Л.А., Пустарнаков В.Ф., Смирнова З.В. Заключение к тому // История философии в СССР. Т. 3. М., 1968. С. 615–624.

75. Иовчук М.Т. Революционные просветители – предшественники марксизма в России // В помощь марксистско-ленинскому образованию. 1940, № 17.

76. История философии. Т. II., М., 1941.

77. История философии. Ростов-на-Дону, 1999.

78. История философии в СССР. Т. 2–3. М., 1968.

79. История философии в 6 т. М., 1957–1965.

80. Каменский З.А. Философские идеи русского просвещения. М., 1971.

81. Кареев Н. (Н.К.) Просвещение // Энциклопедический словарь. Т. XXV. СПб., Ф.А.Брокгауз-И.А. Ефрон, 1898.

82. Кирпотин В. Чернышевский и диалектика // ПЗМ. 1928. № 11.

83. Коган Л.А. Материализм Добролюбова // ПЗМ. 1938. № 2.

84. Коган Л.А. О формировании мировоззрения Добролюбова // Литературный критик. 1938. № 9–10.

85. Коган Л.А. Этические взгляды Добролюбова // Фронт науки и техники. 1938. № 3.

86. Корелин М. Ранний итальянский гуманизм и его историография. Т. 1–4. Изд. 2. М., 1914.

87. Кропоткин П.А. Великая французская революция 1789–1793. М., 1979.

88. Кузнецов В.Н. Вольер и философия французского Просвещения XVIII века. М., 1965.

89. Кузнецов В.Н. Вольтер. М., 1978.

90. Кузнецов В.Н. Французский материализм XVIII века. М., 1981.

91. Кузнецов Ф.Ф. Журнал “Русское слово”. М., 1965.

92. Лабутина Т.Л. У истоков современной демократии. Политическая мысль английского Просвещения (1689–1714 гг.). М., 1994.

93. Лаврецкий А. Эстетика Белинского. М., 1959.

94. Ланге Ф.А. История материализма и критика его значения в настоящем. Т. 1. Киев – Харьков, 1899.

95. Лебедев А.А. Разумные эгоисты Чернышевского. Философский очерк. М., 1973.

96. Лемке М.К. Дело Н.Г.Чернышевского // Былое, 1906, № 5.

97. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 2. Изд. 5. М., 1958–1965.

98. Липатов А.В. Просвещение: антиномии и единство эпохи // Славяноведение. 1995. № 1.

99. Липатов А.В. Эпоха Просвещения: личность, государство, конфессия // Балканские исследования. Вып. 17, М., 1997.

100. Липатов А.В. Эпоха Просвещения: светские и духовные начала // Славянский альманах. 1996. М., 1997.

101. Луначарский А.В. Н.Г.Чернышевский. Статьи. М.–Л., 1928.

102. Луппол И.К. Философский путь В.Г.Белинского // ПЗМ. 1938. № 10.

103. Луппол И.К. Н.Г.Чернышевский и философия. // ПЗМ. 1940. № 1.

104. Макогоненко Г. Николай Новиков и русское просвещение XVIII века. М., 1952.

105. Марк А.А. О проблеме человека в истории философии. Харьков, 1970.

106. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2. М., 1955–1976.

107. Митрошенков О.А. Просвещение русское // Политическая энциклопедия. Т. 2. М., 1999.

108. Момджян Х.Н. Диалектика в мировоззрении Дидро // Век Просвещения. М.–Париж, 1970.

109. Монархия и народовластие в культуре Просвещения. Сб. ст. М., 1995.

110. Моряков В.И. Русское просветительство второй половины XVIII века. (Из истории общественно-политической мысли России). М., 1994.

111. Муминова М.Т. Постановка и решение проблемы соотношения общих и частных интересов в философии французского Просвещения. М., 1992 (деп. в ИНИОН).

112. Нарский И.С. Западноевропейская философия XVIII века. М., 1973.

113. Наумова М.А. Социологические, философские и эстетические взгляды Н.А.Добролюбова. М., 1960.

114. Чернышевский Н.Г. С б. ст. Л., 1941.

115. Некоторые характеристики философии эпохи Просвещения. Сб. ст. М., 1989.

116. Новиков А.И. Ленинизм и прогрессивные традиции русской общественной мысли. Л., 1965.

117. Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Русская философия истории. М., 1997 (лекция 3. Русское Просвещение).

118. Огурцов А.П. Философия науки эпохи Просвещения. М., 1993.

119. Ойзерман Т.И. Главные философские направления (теоретический анализ историко-философского процесса). М., 1971.

120. Ойзерман Т.И. Проблемы историко-философской науки. М., 1962.

121. Орлов Вл. Русские просветители 1790 – 1800-х годов. М., 1961.

122. Пантин И.К. Материалистическое мировоззрение и теория познания русских революционных демократов (очерки). М., 1961.

123. Пантин И.К., Плимак Е.Г. “Эпоха 1861 года в России” // Вопр.философии. 1979, № 10.

124. Плеханов Г.В. Избр. фил. произведения. Т. I–V. М., 1956–1958.

125. Поляков Л.В. Историко-философские взгляды Н.Г.Чернышевского // Социальные и гносеологические идеи в русской философской мысли XVIII – начала XX века. М., 1978.

126. Поляков М.Я. Виссарион Белинский. Личность – идеи – эпоха. М., 1960.

127. Пономарева В.В., Хорошилова Л.Б. Масонство и просвещение в России второй половины XVIII – начала XIX в. // Педагогика, 1988, № 8.

128. Поспелов Г.Н. “Просветительство” в истории русской литературы // Вопр. Лит. 1975. № 7.

129. Поспелов Г.Н. Теория литературы. М., 1978.

130. Преснов А. Русские просветители 60-х годов XIX в. // Исторический журнал. 1939. № 4.

131. Проблемы Просвещения в мировой литературе. М., 1970.

132. Проблемы русского просвещения в литературе XVIII в. М.–Л., 1961.

133. Просветители в России // БСЭ. Изд. 2. Т. 35. М., 1955 (А.Г.Левинсон и О.Л.Фишман; А.И.Володин, Б.И.Краснобаев).

134. Просветительство // Философский словарь, изд. 3, М., 1972.

135. Просвещение // Краткая философская энциклопедия. М., 1994.

136. Просвещение. // Философская энциклопедия. Т. 4, М., 1967.

137. Пустарнаков В.Ф. Антонович М.А. // Философский энциклопедический словарь. Изд. 2. М., 1989, С. 32–33.

138. Пустарнаков В.Ф. Добролюбов Н.А. // Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 172–173; то же. 2-е изд. М., 1989. С. 178–179.

139. Пустарнаков В.Ф. Европейская идея в философско-историческом наследии А.И.Герцена // Отечественная философия: опыт, проблемы, ориентиры исследования. Вып. 1. М., 1992. С. 43–53.

140. Пустарнаков В.Ф. Еще раз о сущности философии Просвещения 1860-х гг. и впервые о его кризисе // История философии. 1999. № 4. С. 58–88; то же в сб. “Огюст Конт: взгляд из России”. М., 2000. С. 151–181.

141. Пустарнаков В.Ф. Идейно-философское наследие Н.Г. Чернышевского в советской историографии русской философии // Н.Г.Чернышевский в общественной мысли народов СССР. М., 1984. С. 75–116.

142. Пустарнаков В.Ф. Идеология Просвещения в культуре народов СССР // Методологические проблемы изучения истории общественной мысли. Казань. 1990. с. 11–19.

143. Пустарнаков В.Ф. М.А.Бакунин как философ // Михаил Александрович Бакунин. Избранные философские сочинения и письма. М., 1987. С. 13–21.

144. Пустарнаков В.Ф. А.В.Луначарский и Н.Г.Чернышевский // Дискуссионные проблемы исследования наследия Н.Г.Чернышевского. СПб. Науч. тр. М., 1984. С. 122–162.

145. Пустарнаков В.Ф. Общественно-политические и философские идеи Н.Г.Чернышевского в дореволюционной историографии русской мысли // Н.Г.Чернышевский в общественной мысли народов СССР. М., 1984. С. 49–74.

146. Пустарнаков В.Ф. Писарев Д.И. // Русская философия. Малый энциклопедический словарь. М., 1995. С. 401–403; то же: Русская философия. Словарь. М., 1995. С. 374–375.

147. Пустарнаков В.Ф. Петрашевцы // Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 491–492; 2-е изд. М., 1989. С. 474–475.

148. Пустарнаков В.Ф. (Советская историография русской философии 20 – середины 50-х годов) // История философии в СССР. Т. 5, кн. 2. М., 1988. С. 210–242.

149. Пустарнаков В.Ф. Философские и социологические взгляды А.А.Слепцова // Вопр. философии. 1963. № 10.

150. Пустарнаков В.Ф. Философские и социологические взгляды А.А.Слепцова. М., 1964 (канд. дисс.).

151. Пустарнаков В.Ф. Философия (в России) // БСЭ. Изд. 3. Т. 22. С. 253–256.

152. Рогозин В.М. Читая Мишеля Фуко (комментарий к статье “Что такое Просвещение?” и связанные с этим размышления о природе современности // Вопр. Методологии. 1996. № 1–2.

153. Розенталь М. Философские взгляды Н.Г.Чернышевского. М., 1948.

154. Розенфельд У.Д. Н.Г.Чернышевский. Становление и эволюция мировоззрения. Минск, 1972.

155. Русское просветительство конца XVII–XVIII веков в контексте европейской культуры. Сб. ст. СПб., 1997.

156. Рязанов Д. Маркс и Чернышевский // Летописи марксизма, 1928, № VII–VIII.

157.Смирнова З.В. Мировоззрение Белинского. М., 1948.

158. Смирнова З.В. Социальная философия А.И.Герцена. М., 1972.

159. Соколов В.С. I Международная научная конференция “Публицистика эпохи Просвещения” // Вестник С.Петерб. ун-та. История, языкознание, литературоведение. 1993. № 3.

160. Соловьев Г.А. Эстетические воззрения Чернышевского. Изд. 2. М., 1978.

161. Соловьев Э.Ю. Теория “Общественного договора” и кантовское моральное обоснование права // Философия Канта и современность. М., 1974.

162. Стеклов Ю.М. Жизнь и деятельность Н.А.Добролюбова (1836–1861). Л., 1930.

163. Стеклов Ю.М. Н.Г.Чернышевский. Его жизнь и деятельность. Т. 1–2. М., 1928.

164. Стрелецкий Я.Л. Французский материализм XVIII века. Краснодар, 1996.

165. Тураев С.В. Спорные вопросы литературы Просвещения // Проблемы Просвещения в мировой литературе. М., 1970.

166. Туркин Н. Просветительские идеи Белинского. Систематический свод всех главнейших философских положений В.Г.Белинского. М., 1882.

167. Филатова Е.М. Белинский. М., 1976.

168. Фишер К. Введение в историю новой философии. Вып. 1–2. М., 1900–1901.

169. Фишер К. История новой философии. Т. 1–4. СПб., 1862–1865.

170. Чагин Б.А. Общественно-политические и философские взгляды В.Г.Белинского. Л., 1948.

171. Человек эпохи Просвещения. Сб. ст. М., 1998.

172. Чернышев Б.С. О книге Кассирера “Философия просвещения” // ПЗМ. 1934. № 3.

173. Чесноков Д.И. Мировоззрение Герцена. М., 1948.

174. Чешихин-Ветринский В.Е. Виссарион Григорьевич Белинский (1811–1848). Очерк жизни и деятельности. СПб., 1911.

175. Шкуринов П.С. Философия России XVIII века. М., 1992.

176. Щипанов И.Я. Философия русского Просвещения. М., 1971.

177. Эймонтова Р.Г. Идеи просвещения в обновляющейся России (50–60-е годы XIX века). М., 1998.

178. Эльсберг Я. А.И.Герцен. Жизнь и творчество. М., 1948.

179. Яковлев Л.С. Адаптация архетипов идеологии Просвещения российской общественной мыслью XIX–XX вв. // В раздумьях о России (XIX век). М., 1991.

180. Якушева Г. Осторожно, фальсификация! Н.Г.Чернышевский и его западные интерпретаторы // Литературная газета, 1978. № 24 от 14.VI.

181. Borsukiewicz I. W. Bielinski i romantyzm rosyiski, W-wa, 1975.

182. Bowman H. V. Belinski. Harvard, 1965.

183. Corbйt. Ch. Cernysevskij, esthйticien et critique // Revue des йtudes slaves. 1948. Vol. XXIV.

184. Corbйt. Ch. La critique de Dobroljubov: principes esthйtique et rйalitйs sentimentales // Revue des йtudes slaves. t. 29, Paris, 1952.

185. Diderot D. // Europe, Paris, 1963, № 405–406.

186. Didier B. Le siиcle des Lumoиre. P., 1987.

187. Dix-huitiиme siиcle. Problиmes actuels de la recherche, 1973, N 5, Numйro spйcial.

188. Dobroljubov N.A. // Geschichte des Klassische russischen Literatur. Berlin und Weimar, 1965.

189. Gescoigne J. Joseph Bank and the English enlightenment. Cambridge, 1994.

190. The Glasgow Enlightenment. East Linton. 1995.

191. Hare R. Pioneers of Russian Social Thought. London, 1951.

192. Hulliung M. The autocritique of Enlightenment: Pousseau and the philosophes. Cambridge, 1994.

193. Karpovich M.M. Chernyshevski between socialism and liberalism // Cahiers du Monde Russe et soviйtique. 1960. Vol. 1, N 4.

194. Kassirer S. Die Philosophie des Aufklдrung. Tьbingen, 1932.

195. Klimowicz M. Oswiecenie. W-wa, 1975.

196. Lecky W. Geschichte des Ursprunge und Einflusses des Aufklдrung in Europe. Leipzig und Heidelberg, 1868.

197. Lej G. Geschichte der Aufklдrung und des Atheismus; Bd. 1, Berlin, 1966.

198. Lettman R. Die Abstracte “um” und “razum” bei Belinski. Mьnchen, 1971.

199. Libera L. Oнwiecenie. W-wa, 1967.

200. Lortholary A. Les philosophes du XVIII-e siАcle et la Russie. Le mirage russe en France du XVIII-e siАcle. P., 1951.

201. Mandrou R. La France sux XVII-e et XVIII-e siАcles. Paris, 1967.

202. Masaryk T. Der Realismus und Nihilismus (Cernysevskij und Dobroliubov-Pisarev) // Masaryk T. Russland und Europa; B. 2, Jena, 1913.

203. Mjakotin W. Dobroljubow. // Encyclopaedie of the social science. Vol. 5. N.Y., 1931.

204. Planty-Bonjour G. Hegel et la pensѕe philosophique en Ressie, 1830–1917. La Haye, 1974.

205. Pomeau R. L’Europe des LumiАres. P., 1966.

206. Pomeau R. La religion de Voltaire. Paris, 1956.

207. Proctor T. N.A. Dobroljubow. 1836–1861. // Dostoewskij and the Belinskij school of literary criticism. The Hague – Paris, 1969.

208. Randall F. N.G. Chernyshevskii. New York, 1967.

209. Scanlan I.P. Nicolas Chernyshevsky and Philosophical materialism in Russia. // Journal of the history of Philosophie. 1970. Vol. VIII, N. 1.

210. Schultze B. W.G. Belinskij. Mтnchen, 1958.

211. Studien zur Philosophie des Aufklдrung. T. 1–2, Berlin, 1985–1986.

212. Walicki A. Rosyiska filozofia i mysl spoteczna of oнwiecenia de marksizmu. Poz. VII–XI. W-wa, 1973.

213. Walicki A. W krygu konserwatywnei utopii. Struktura i przemiany rosyjskiego slavianofilstwa. Cz. 3. W-wa, 1964.

214. Wegner M. N.G. Cernysevskij und Herman Hettner. // Zeitschrift fтr slavistik. Berlin, Bd. VIII, N. 5, 1963.

215. Wiek oswiecenia. W-wa. 6: WokЩt problematЩw literatury i filozofii, 1989.

216. Wellek R. Nikolaj Dobroljubov (1836–1861). // A history of modern Criticism: 1750–1950. Vol. 4, New Haven and London, 1965.

217. Wochrlin W. Chernyshevskii, the Man and the Journaliste. Cambridge (Massachusetts). 1971.

Приложение