ЛЕКЦИЯ 5. КУЛЬТУРА ЕВРОПЕЙСКОГО И РУССКОГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ – 2 часа

Период Средневековья, началсяпо всей Евразии поистине тектоническим сдвигом Великого переселения народов, довершив процесс распада Римской империи и создав предпосылки для возникновения новой цивилизации в Европе.

Материально-производственные и духовные предпосылки художественной культуры средневековья.Бывшие кочевники начинают осваивать новые формы хозяйствования. Закрепившись за определенными территориями и поставив там крепости, бывшие кочевники заложили основания для большинства современных европейских городов. Часть из них основали фермерские хозяйства вокруг крепостей, обеспечивая население горда продуктами питания, которые они обменивали на производимый городскими ремесленниками сельскохозяйственный инвентарь, конскую упряжь, одежду, обувь и иные потребительские товары.

Доставшиеся еще с варварских времен, приемы земледелия в средние века почти не изменились, и даже уже известные римские или арабские достижения, практикуемые в крупных монастырских хозяйствах, в мелких крестьянских хозяйствах осваивались с большим трудом.

Вплоть до начала культурного подъёма в XIII веке, связанного с экономическим влиянием формировавшихся торгово-промышленных центров в городах, средневековье отдавало предпочтение одному способу увеличения производства - чисто экстенсивному освоению новых посевных площадей. Тем самым расширение и укрепление средневекового общества не выражалось в качественных преобразованиях; эти процессы протекали как бы в пространстве, а не во времени, что привело к своеобразной атрофии чувства времени. В повседневной жизни время представлялось бесстрастным вместилищем круговорота сложившегося порядка вещей, в котором были только две личностно переживаемые точки: начало мира и его конец. Эти две категории в сознании человека оказывались нерасчлененными. Нередко пространство измерялось временем (соседний город расположен «в двух днях пути»), а время пространством (трудовой день бюргера означался выполнением определенного объема производства «две пары сапог за день»).Поскольку формы и способы деятельности изменялись чрезвычайно медленно, передача накопленного опыта от дедов к отцам и от отцов к сыновьям, в свою очередь, закрепляла незыблемость авторитета традиции, что в обыденном сознании выражалось в суждении “От добра добра не ищут” а на уровне идеологии - в прочности идеи “Чем древнее - тем истиннее” (отсюда - абсолютность авторитета Священного писания, наставлений Христа и апостольских посланий).

Между человеком и окружающим его предметным миром - орудиями, полем, домом, домашними животными - складывались особые интимно-эмоциональные отношения, неведомые ни Древнему Востоку с его коллективными формами землепользования, ни античности, где даже человек мог трактоваться как легко поддающаяся отчуждению полезная вещь.

Предметный мир в его объективных отношениях мало интересовал средневекового человека, любой предмет приобретал значение лишь как носитель некоего духовного содержания. В таком мире, где все существовало постольку, поскольку находилось в интимно - ценностной связи с человеком, повышалась роль пространственных отношений между предметами. Пространство представлялось не абстрактным вместилищем, каким оно станет для человека нового времени, а ценностно перенасыщенной и неоднородной средой, в которой верх или низ, близкое и далекое, левое и правое существенно различны и переживаются принципиально по-разному. Если современный человек очень остро переживает время и лишь отвлеченно воспринимает пространство, то человек средневековья, напротив, обостренно личностно переживал прежде всего пространство.

Материальные блага нужны феодалу не столько сами по себе (и на них, и на связанные с их производством и хранением практические обстоятельства он взирал свысока), а прежде всего для нужд социально-престижных. Поэтому награбленные богатства в рыцарской среде ценились выше, чем выменянные или собранные мелочными поборами, богатства, а раздаренные или растранжиренные на пирах - выше, чем накопленные или использованные на практические цели. В такой ситуации исключительное значение имел внешний облик вещей, - любой, даже самый обыденный, элемент этого быта оказывался и художественно значимым.

Ритуал, освященный, сакрализованный, безраздельно господствовал в эпоху зрелого феодализма. Ритуализировано течение человеческой жизни от рождения до смерти. Ритуализирована вся трудовая деятельность и особенно начало и завершение годичных и сезонных циклов в труде селянина. Разработаны ритуалы, обращенные к силам природы, чтобы обеспечить благоприятные условия пахоты, сева, сенокоса, жатвы и т.п. Столь же тщательно разработаны обряды на случай стихийных бедствий (засухи, градобития, заморозков и т.п.). Вместо прямой персонификации природных сил - обращение за помощью к богу, а еще чаще - к святым заступникам. Непредвиденные, непредсказуемые изменения погоды, “капризы” природы, делавшие крестьянина зависимым от обстоятельств, на которые он реально не мог воздействовать, укрепляли суеверия и питали веру в возможность сверхъестественного вмешательства. По мере развития классических феодальных отношений с их жесткой иерархией “вертикальная” система связи стягивается в единый узел религиозно-этическими нормами, политическими интересами и правовыми установлениями;”горизонтальные” связи, как правило, опираются на моральные санкции (рыцарский кодекс чести; в монашестве - монастырские уставы; в городах - с X - XI в.в. производственно-этические по содержанию уставы цехов и купеческих гильдий). Впрочем, четкой дифференциации между правом и моралью средневековье не знало.

Идеологические требования, предъявляемые христианством к искусству, обусловили существенное повышение в нем роли повествовательно-изобразительного и прежде всего словесного начала: христианская мифология была разработана куда более обстоятельно, чем любая языческая, и средневековье не довольствовалось полученными им в готовом виде библейскими и евангельскими текстами, но дополняло их новыми религиозными произведениями, житиями святых, апокрифами; вместе с тем в основе самого обряда богослужения лежит словесный текст молитвы, песнопения, проповеди литургического обряда; равным образом вырастало значение изобразительных искусств - и в убранстве храма, в его экстерьере и интерьере, и в иллюстрациях священных книг, причем, не только во втором случае, но и в первом очевидна зависимость пластического изображения от словесного описания (вплоть до нередкого включения элементов текста в изобразительное поле росписи). Только архитектура выделяется своей ролью в христианском искусстве, что обусловлено ее значением - создавать замкнутую и духовно-насыщенную среду для организации в ней массового богослужения. Поэтому в функциональном отношении храм как бы интегрирует действие всех других искусств. Архитектура была доминирующим искусством в средневековой художественной культуре, ибо “дом божий” лишь создавал условия для решения главной задачи - несения “слова божьего”. Художественной - как и общеидеологической - доминантой, было, несомненно, слово, но слово живое, устное, произносимое, проповедческое, а не омертвевшее в письменном его инобытии; поэтому христианская художественная словесность сохраняет прочную связь с музыкой и актерским творчеством.