Уточнение вестей первого и второго ангелов

В конце 1840-х и на протяжении 1850-х годов субботствующие адвентисты внесли определенные поправки в свое изначальное понимание первой и второй ангельских вестей. Они не только стали считать, что весть третьего ангела включает в себя Откр. 14:12 и что зазвучала она в октябре 1844, но и убедились, что все три вести в период после 1844 года нужно провозглашать одновременно, хотя они и начинали звучать последовательно, одна за другой. Субботствующие адвентисты пришли к пониманию, что должны проповедовать все три вести, а не только третью. Так что они стали говорить, что их движение провозглашает не только весть третьего ангела, но и трехангельскую весть в целом.

Что касается вести второго ангела из Откр. 14:8, то субботствующие адвентисты по-прежнему придерживались толкования Чарльза Фича, считая, что Вавилон включает в себя и отступнический протестантизм, и римский католицизм. Как писал Джеймс Уайт в 1859 году, «мы без колебаний относим Вавилон Апокалипсиса ко всему разложившемуся христианству». Разложение, по его мнению, подразумевало и нравственное падение, и смешивание христианских учений с нехристианскими представлениями, такими, как бессмертие души. Последний фактор оставлял церкви беззащитными перед такими течениями, как спиритизм. Короче говоря, Вавилон означает смешанные церкви (Ревью энд Геральд, 10 марта 1859 г., с. 122, 123).

Одним из важных векторов осмысления второй ангельской вести субботствующими адвентистами было истолкование падения Вавилона как двухфазного, или поступательного, разложения. Если Фич рассматривал Откр. 14:8 и 18:1-4 как одно событие, то Джеймс Уайт и его собратья стали истолковывать эти тексты как два разных события. По его утверждениям, падение Вавилона, описанное в 14:8, «состоялось в прошлом», тогда как падение, о котором идет речь в 18:1-4, происходит в настоящем и будет происходить в будущем. Как писал он в 1859 году, «во-первых, он падает [14:8]; во-вторых, становится жилищем бесов и „пристанищем всякому нечистому духу"; в-третьих, к Божьему народу обращен призыв выйти из него; и в-четвертых, на него изливаются язвы» (там же). Таким образом, хотя религиозный мир и совершил серьезный промах в начале 1840-х годов, отвергнув библейское учение о Втором пришествии и начав гонения на приверженцев этого учения, то падение было лишь началом смятения и смешения. Ход событий в преддверии конца времен приведет церкви в гораздо больший нравственный и вероучительный беспорядок, пока Бог, наконец, не оставит эти безнадежно запутавшиеся церкви, решившие стать частью Вавилона.

Субботствующие адвентисты внесли одну серьезную поправку и в миллеритское понимание первой ангельской вести. Если миллериты увязывали сцену суда в 7-й главе Книги Даниила, очищение святилища из Дан. 8:14 и наступление часа суда из Откр. 14:7 с тем судом, который должен произойти при Втором пришествии, то субботствующие адвентисты пришли к выводу, что речь идет о суде, предшествующем возвращению Христа, и стали называть его следственным судом. Впрочем, не все они сразу приняли концепцию следственного суда. Какое-то время по этому вопросу были разногласия даже у Бейтса и Джеймса Уайта.

Концепция предваряющего пришествие суда возникла еще до октябрьского разочарования 1844 года. Джосайя Лич разработал ее в 1840 году и опубликовал в 1841. Его основная мысль на тот момент состояла в том, что воскресению мертвых должен предшествовать суд (Address to the Public, 37). Год спустя он написал, что «ни один человеческий трибунал не станет вершить приговор над узником до судебного процесса; тем более Бог». Таким образом, Бог, прежде чем воскрешать людей, приведет всякое человеческое деяние на суд, а во время воскресения приведет приговор в исполнение на основании судебного решения, принятого на судебном процессе, предварявшем пришествие (Prophetic Expositions, vol. 1, 49-54). Некоторые миллериты приняли концепцию Лича еще до октября 1844 года.

Затем, в промежутке между октябрьским разочарованием и 1850 годом, идею суда, предваряющего пришествие и начавшегося во время великого разочарования, приняли еще несколько человек, включая Бейтса. Енох Джейкобе, например, изложив свои мысли по поводу наперсника, надеваемого первосвященником в день очищения, пришел в ноябре 1844 года к выводу о том, что, «если в десятый день [22 октября 1844 г.] не произошло ничего столь кардинального, как начало суда, то предсказанное не осуществилось», пророчество не исполнилось и мы по-прежнему во мраке (Western Midnight Cry, Nov. 29, 1844, [19]). Опять же, в январе 1845 года Аполлос Хейл и Джозеф Тернер призвали к более глубокому анализу «брачных» притч. В частности, они указывали, что в притче о браке из 12-й главы Евангелия от Луки говорится о том, что людям нужно было ждать, пока Христос вернется с брачного пира. Далее они отмечали, что в брачной притче из 22-й главы Евангелия от Матфея нарисована сцена суда, где царь проверяет своих гостей, облачились они в брачные одежды или нет. Тернер и Хейл связали эти брачные притчи со Христом, принимающим царство в сцене суда в 7-й главе Книги Даниила. Они пришли к выводу, что, начиная с 22 октября, Христос стал выполнять новое служение в «невидимом мире», и тут же провозгласили: «Суд уже начался!» (Advent Mirror, January 1845, 3).

Именно в ходе такого рода рассуждений некоторые адвентисты, пережившие великое разочарование, стали усматривать в центральных миллеритских текстах, таких, как суд в 7-й главе Книги Даниила и прибытие жениха на брачный пир, указание на пришествие Христа на суд, предшествующий Его возвращению, а не как на само это возвращение на облаках небесных. Тот же подход они применили и к очищению святилища в Дан. 8:14 и часу суда в Откр. 14:7. «Что касается слов „наступил час суда Его", - писал Бейтс в 1847 году, - У Бога должны быть судебная процедура и время для рассмотрения дел всех праведников, дабы вписать их имена в книгу жизни Агнца и дабы они были полностью приготовлены к знаменательному мгновению, когда из смертных они станут бессмертными» (Second Advent Way Marks, 6). В понимании Бейтса совершенствование святых на земле должно сопровождаться очищением небесного святилища перед пришествием (то есть судом; см. J. Bates, Vindication of the Seventh-day Sabbath, 69).

Джеймс Уайт был совершенно не согласен с Бейтсом по вопросу о предваряющем пришествие суде. В 1847 году Уайт писал, что «вовсе не обязательно, чтобы окончательный приговор был вынесен до первого воскресения, как учат тому некоторые [к примеру, Бейтс]; ибо имена святых записаны на небесах и Иисус с ангелами безусловно знают, кого воскрешать и забирать в новый Иерусалим» (Слово к малому стаду, с. 24). В сентябре 1850 года он снова высказал ту же мысль: «Великий судный день будет длиться одну тысячу лет» и «начнется со Второго пришествия». «Многие умы, - отмечал он, - смущены противоречивыми взглядами, высказываемыми на эту тему в разного рода изданиях. Некоторые настаивают, что день суда наступил до Второго пришествия. Этот взгляд не находит никакого подтверждения в Слове Божьем» (Advent Review, September 1850, 49).

Однако в период между 1850 и 1857 годами Уайт так или иначе сблизился с Бейтсом по вопросу суда. На эту перемену указывает статья Дж. Н. Лафборо, которую Джеймс опубликовал в февральском номере Ревью энд Геральд за 1854 год, где автор увязывает весть первого ангела с судом, предваряющим пришествие Христа. Хотя Лафборо и не предназначал свой труд для публикации, Уайт в кратком вступительном слове отмечает, что все равно принял решение обнародовать его, потому что «он отвечает на вопросы, которые нам постоянно задают» (Ревью энд Геральд, 14 февраля 1854 г., с. 29). Все сомнения по поводу позиции, занимаемой Джеймсом, отпали в январе 1857 года, когда он опубликовал целое исследование о «следственном суде», причем под собственным именем (Ревью энд Геральд, 29 января 1857 г., с. 100,101). Сам термин «следственный суд» был впервые использован в печати ранее в том же месяце в статье Э. Эвертса (Ревью энд Геральд, 1 января 1857 г., с. 72). К тому времени субботствующие адвентисты в большинстве своем уже приняли концепцию предваряющего пришествие суда.