Джек Шпротт

 

 

Лига выдающихся детективов была основана Холмсом в 1896 году с целью защиты интересов самых влиятельных и достойных известности британских сыщиков. Членство в Лиге находится под строгим контролем, но приносит большие дивиденды: члены Лиги получают в расследование лучшие дела в Англии и Уэльсе, возможность «мозгового штурма» с помощью соратников в мудреных случаях и эксклюзивные договора с весьма придирчивыми издателями «Криминального чтива». Юридический отдел Лиги часто выступает посредником при заключении контрактов с телевидением, киностудиями и распространителями их продукции. К тому же членство в Лиге обычно влияет на присяжных при рассмотрении запутанных дел. Словом, система работает, и довольно успешно. Единственные, кому не нравится Лига, — полицейские, в нее не входящие.

В Лиге детективов

 

В тот день Джек ехал домой совершенно убитый. Хорошо еще, что он был готов к такому исходу. И сам Шпротт, и прокурор представили дело поросят в самом недвусмысленном свете, но по какой-то причине присяжные не поддержали их усилия. Бриггс пока ничего ему не сказал, но выдвижение обвинения «Корона против трех поросят» явно обошлось дорого. А после прошлогодней неудавшейся попытки добиться обвинительного приговора мошенникам, провернувшим знаменитую аферу под названием «Новое платье короля», Джек понимал, что теперь за ОСП очень крепко возьмутся крохоборы из бухгалтерии. Не сказать, чтобы отдел преследовали неудачи, вовсе нет, но, как ни прискорбно, его расследования крайне редко привлекали внимание публики. К тому же в свете повышения значимости таких факторов, как общественное доверие, бюджетность проектов и рост тиражей «Криминального чтива», шоу Фридленда на потребу толпе далеко оторвались от неудач Джека — и приносили редингской полиции немалую выгоду. Но все это вряд ли утешит мистера Волка, который сошел в могилу обваренным и неотмщенным.

Джек проехал по Пеппард и свернул на развилке влево, на Кидмор-Энд.

— Черт, — ругнулся он вполголоса при мысли, что целых шесть месяцев следственной работы — коту под хвост.

Конечно, он не хотел, чтобы появлялись новые дела об убийствах, — лучше бы убийств вовсе не случалось, — но вместе с ними возникала некая сладостная дрожь. Вслед за первоначальным всплеском знаменитых расследований в ОСП незаметно наступила череда рутинных будней. Рано или поздно устаешь от вечно теряющихся овечек, от подпольных цехов по переработке соломы в золото, от крысоловов, приезжающих в город и пытающихся выманить деньги у властей под предлогом истребления грызунов, от вечно колотящего жену и спускающего младенца с лестницы мистера Панча. Джек не питал иллюзий относительно престижности своей работы, но тут имелась и обратная сторона: его практически оставили в покое.

Он остановился возле своего дома и тихонько заглянул в кухню, где его жена Мадлен пыталась накормить младшего из пяти отпрысков. У обоих супругов имелось по двое детей от предыдущих браков: двое старших, Пандора и Бен, — у Джека, а Меган и Джером — у Мадлен. И словно чтобы скрепить их союз окончательно, у них появился общий ребенок, Стиви, которому едва исполнился годик.

— Вот почему я этим занимаюсь, — прошептал Джек, открывая дверь машины.

Сунув под колесо «аллегро» деревянный брусок, дабы автомобиль не скатился по склону, он взял портфель, пожелал доброго вечера своему соседу мистеру Коммиксу, подозрительно наблюдавшему за ним поверх забора, и через боковую калитку вошел к себе.

— Милая, — без энтузиазма позвал он, плюхнув портфель на столик в прихожей, — я пришел.

Она ласково откликнулась из кухни, и звук ее голоса сделал все тяготы прошедшего дня куда более переносимыми. Они поженились почти три года назад, и ни один из них ни разу не пожалел о своем выборе. Мадлен выскочила из кухни, поцеловала мужа и нежно обняла.

— Отто звонил мне насчет дела Волка, — прошептала она ему на ухо. — Какое свинство! Эти поросята заслуживают вертела. Мне так жаль!

И она снова обняла его.

— Я бы добавил: «Когда-нибудь ты выиграешь», но не уверен…

Мадлен прижала палец к его губам, взяла его за руку и повела на кухню, где Стиви пытался размазать ужин тонким слоем вокруг себя — при надлежащем старании он сумел бы покрыть липкой пленкой все помещение.

— Привет, ребята! — не слишком бодро воскликнул Джек.

— Привет! — отозвался Джером, которому только что стукнуло восемь, которого все интересовало и от которого пахло рыбными палочками. — Я научился шевелить ушами!

Он тут же попытался продемонстрировать новообретенный навык и после минуты пыхтения, покраснев от натуги (причем уши даже не дернулись), спросил:

— Ну как?

— Потрясающе, — ответил Джек, драматически закатив глаза. — Научишься шевелить ими получше — взлетишь!

— Джек! — начала Меган с набитым ртом. — Моя учительница мисс Клаар ест… щенков!

— Откуда ты знаешь?

— Джонни говорит, — уверенно заявила девочка (сплошные кудряшки и большие пытливые глаза цвета воды в карибской лагуне).

— Понятно. А Джонни может чем-то подтвердить свои слова?

— Конечно, — пожала плечами десятилетняя правдоискательница, уже усвоившая кое-какие полицейские методы. — Джонни сказал, что Роджер сказал ему, что его друг, который живет рядом с человеком, который знает мисс Клаар, сказал, что на ее улице об этом все знают. Ну что, заводим дело?

— Разумеется, — ответил Джек. — Я часто и с меньшим в суд прихожу.

— Па-а-а! — завопил Стиви, размахивая ложкой и распределяя еду по кухне к великому удовольствию кошки, с которой, как все единодушно признавали, у Стиви сложилось полное взаимопонимание.

Рипван (ну, в честь Винкля, естественно) была самой ленивой кошкой в мире. Она могла спать в коридоре, на дороге, на тропинке, в луже, в сточной канаве — везде, где ее заставала усталость. Она скорее предпочла бы сидеть на морозе, чтобы потом ее спасали от гипотермии феном, чем подняться и войти в дом через кошачью дверцу. И не будь у нее соображения лежать под стульчиком у Стиви с открытой пастью, она сдохла бы от голода.

Мадлен протиснулась туда, где Джек стоял, рассеянно глядя на поглощающих ужин детей, и обняла его за талию.

— Как ты? — спросила она.

— Выдохся, — ответил он. — А Фридленду пресса вновь аплодировала стоя.

— Да плюнь ты на Фридленда! — ободряюще сказала Мадлен. — Он получает выигрышные дела только потому, что состоит в Лиге детективов.

— Не говори мне о Лиге. Слышала поговорку: «Если ты в ней, ты с головой. Если не в ней — навек постовой»?

— Не раз слышала. Но ты же не постовой.

— Через недельку посмотрим.

— Ты ведь подал прошение, как мы обсуждали, дорогой?

— Да.

— Правда?

— Нет. Послушай, членов Лиги лепят из другого теста. Скажи, многие ли захотят читать о поросятах сомнительного поведения и волке-наркомане со склонностью к разрушению жилых зданий?

— Если бы ты состоял в Лиге, читатели, может, и нашлись бы.

— Не уверен. Лиге я не нужен. Списком обвинительных приговоров ОСП даже… подтереться нельзя.

— Это все потому, что власти не ценят твою работу. Будь ты в Лиге, Бриггс и служба уголовного преследования быстро запели бы по-другому. Кроме того, Бен и Пандора через пару лет поступят в университет, а значит, нам понадобятся деньги.

— Верно. Фастфуд, пиво и марихуана в наши дни влетают в копеечку! Как думаешь, не взять ли по сходной цене товару из отдела по борьбе с наркотиками?

— Джек, я серьезно.

— Ладно, ладно. Завтра подам заявление, честное слово.

— Можешь не утруждаться. Я взяла на себя смелость сделать это за тебя. Вот, смотри.

Жена протянула ему листок бумаги.

Джек взял его с нехорошим предчувствием в душе, не зная, злиться ли на супругу за вмешательство в его дела или радоваться, что она сняла с его плеч бремя выбора.

— Мне назначили испытательный срок, — сказал он, прочитав коротенькое сообщение дважды, чтобы удостовериться, что понял все правильно. — Им нужно денек понаблюдать за мной с целью высчитать мой сыскной коэффициент. Если он окажется выше шести целых трех десятых, они представят мою кандидатуру на рассмотрение. Он перевернул листок.

— Здесь не говорится о точном дне наблюдения.

— Я думаю, день назначается случайным образом, чтобы объект не мог немного «подправить» ситуацию, «найдя» какую-нибудь голову в мешке или что-нибудь в этом роде, — заметила Мадлен.

Она была совершенно права. Отчаянно стремившиеся попасть в Лигу детективы порой брали напрокат трупы из анатомического театра, а затем держали их в холодильнике в надежде поразить наблюдателей из Лиги своим «открытием».

— Меня удивляет, что мою кандидатуру вообще приняли во внимание, — сказал Джек.

— Ну, это просто. Я сказала им, что ты не вынимаешь сигареты изо рта и водишь старый «роллс-ройс». А еще ты алкоголик, разведен и не способен на серьезные отношения. И любишь Пуччини, Генри Мура и Магритта.[9]И большие трубки.

— А как насчет охотничьих шляп?

— Нет… Думаешь, стоило?

— Ни в коем разе. Зачем ты все это напридумывала?

— Мне надо было написать о тебе что-то интригующее. Если твои расследования станут публиковать в «Криминальном чтиве», тебе придется обзавестись какими-нибудь характерными пунктиками. По-моему, «счастливый муж и отец пяти детей» в наши дни не способен привлечь интерес.

Джек вздохнул. Мадлен была права.

— Ладно, — сказал он, ласково обнимая жену, — я стану бабником, выучусь курить трубку, заделаюсь фанатом оперы, буду ездить на старинной машине и обрасту алкогольными проблемами. Надо бы попрактиковаться, чтобы войти в образ. Для начала могу попытаться заигрывать с твоей новой помощницей… как там ее зовут?

— С Дианой? Неплохая идея. Вчера она сказала, что ты очень милый.

— Правда?

— Она говорит, ты напоминаешь ей отца.

— Хмм. А какую трубку ты для меня придумала?

Они рассмеялись. Лига, черт побери! Если потребуется, он возьмет эту высоту.

— Ой! — воскликнула Мадлен, глянув на стенные часы. — Опаздываю!

— Опаздываешь? Куда?

— На благотворительный вечер фирмы «Пемзс — средства по уходу за ногами». У меня на календаре отмечено.

Джек подошел посмотреть. День был обведен черной шариковой ручкой. Он не особенно следил за такими вещами и всегда попадал врасплох.

— Болтать или щелкать?

Она потрепала его по плечу.

— Щелкать, дурачок. Кто-то же должен заснять ослепительное высшее общество Рединга, пожимающее руки третьестепенным знаменитостям, которых лорд Пемзс сумеет затащить к себе.

— Наверное, это серьезное повышение после бала фруктоводов долины Темзы, где ты снимала всего лишь «будущих знаменитостей низшего сорта»?

— Естественно, дорогой! Рывок по карьерной лестнице. К лету я дорасту до портретных снимков оболтусов на Хенлейской регате.

— Тогда тебе следует принарядиться.

— Всему свое время, муженек. Ты можешь отвести Меган в кружок скаутов?

— Конечно. Когда он?

— В семь, — сообщила Меган и, поблагодарив, встала из-за стола.

— Как дела в школе, Джером? — спросил Джек, когда Мадлен упорхнула наверх переодеться во что-нибудь похитрее (негоже появляться на благотворительной пьянке без надлежащей упаковки, даже если ты всего-навсего фотограф).

— Да так, ничего.

— Может, тебе и вовсе нет смысла туда ходить? Почему бы нам вообще не бросить школу? Сидел бы дома и… ну, не знаю… ел шоколад да смотрел телик день-деньской.

Джером тут же ухватился за эту соблазнительную возможность.

— Правда?

— Нет. Неправда.

Парнишка поник головой.

— В школе так ску-у-у-учно…

— Согласен. Зато это почти идеальная подготовка для блестящей карьеры в «Шизбургере».

— Но я не собираюсь работать в «Шизбургере»!

— А придется, если будешь филонить за партой.

— Бу-у-у-у! — возопил Стиви, подпрыгивая на стульчике.

Поскольку ничего более продуктивного ему не подворачивалось, он хватал обеими руками омлет и сжимал кулаки так, что тот выдавливался между пальцами, словно желтая зубная паста.

— Ха, — сказал Джером, — и ты еще запрещаешь мне ковырять в носу!

— Он не ковыряет, — заступился за младшего Джек, который сам втайне любил покопаться в носу и не хотел лицемерить. — Он ест!

Разговор резко прервался, когда в кухню вошел Бен. Обуреваемый гормонами долговязый шестнадцатилетний подросток чувствовал себя неуютно в форме школьного оркестранта. Он записался в оркестр не из любви к музыке, а из-за нежных чувств к Пенелопе Лидделл, арфистке. «Эти тонкие пальчики, перебирающие струны, — с придыханием рассказывал он несколько дней назад Джеку о предмете своего обожания, — и эта сосредоточенность! Дьявол! Если она взглянет на меня, я просто лопну!»

«Лучше не надо, — отсоветовал сыну Джек, — будет очень грязно».

Бен весьма неплохо играл на тубе, но, поскольку духовые сидят дальше всего от арфы и туба «не источает мужской сексуальности» (разве что по мнению другой тубы), он перешел в группу ударных, чтобы подобраться ближе к предмету страсти. Паренек выволок из чулана под лестницей два тяжеленных футляра и надел куртку с капюшоном.

— Тебе помочь? — спросил Джек.

— Спасибо, пап. Скоро подъедет машина.

Снаружи послышался гудок. Джек попытался приподнять один из футляров, но он оказался таким тяжелым, словно корни пустил.

— Что у тебя там за хреновина?

— «Травиату» ставим, — объяснил Бен. — Мистер Мур говорит, что мы должны экспериментировать. Потому у нас настоящие молоты и настоящие наковальни.

Они в четыре руки кое-как протащили футляры по полу, перевалили их через порог, проволокли по дорожке к ожидающей машине и впихнули в багажник. Кузов зловеще осел.

Через полчаса из спальни спустилась Мадлен в красном вечернем платье без плеч, державшемся исключительно на честном слове. Когда она, красуясь, закружилась по кухне, никто глаз не мог от нее отвести.

— Как я выгляжу?

— Bay! — воскликнула Пандора, только что вошедшая в дом. — Мэдди в детском платьице!

— Замечательно, — выдохнула Меган.

Она прижала руки к груди, мечтая о той поре, когда сама сможет надевать вечерние платья и ходить на вечеринки и когда ее поцелует прекрасный принц. Впрочем, она согласилась бы и на рыцаря, если принцы окажутся в дефиците.

— Оно очень яркое, — только и сказал Джером.

— Бу-у-у-у! — прогудел Стиви.

— Я думал, ты будешь там единственным фотографом, — заметил Джек. — В смысле, как ты попадешь на собственные снимки? Нажмешь на кнопку и — бегом на место?

— Дорогой, это же благотворительный бал фирмы «Пемзс». Пока у меня сохранились жалкие остатки былой юности и красоты, грех не использовать их в качестве приманки для работодателей. Родители дебютанток платят хорошие деньги за портреты.

— Ладно, — сдался Джек, — только не позволяй лорду Пемзсу себя обхаживать. Сама знаешь, какая у него репутация.

— Я, наоборот, решительно настроена позволить лорду Пемзсу поухаживать за мной, — с улыбкой ответила Мадлен. — Мне нужна любая работа, какую он может предложить.

Она обняла Джека за шею и прошептала ему прямо в ухо:

— Это платье ужасно обтягивающее, и молнию вечно заедает. Так что тебе, наверное, придется разорвать его, чтобы снять с меня.

Она поцеловала мужа, улыбнулась и отпустила его.

— Я не буду ложиться до твоего прихода, — пообещал Джек.

— О, это как раз не обязательно, — игриво ответила Мадлен.

— В самом деле?

Мадлен рассмеялась и вдруг взорвалась кипучей энергией:

— Меган, а ну быстро обувайся! Не можешь найти свое бойскаутское кольцо для галстука — возьми резинку! Остальным — слушаться Джека! Я вернусь поздно.

Она перецеловала всех, схватила сумку с фотоаппаратом, разрушив иллюзию светской утонченности, и в мгновение ока выпорхнула за дверь.

— Бу-у-у! — протянул откровенно восхищенный Стиви.

 

* * *

 

Время близилось к одиннадцати, младших детей уже уложили спать, а Джек с Пандорой остались сидеть в гостиной. Телевизор работал, хотя особого внимания на него никто не обращал. Пандора угнездилась на диване и что-то проверяла, обложившись учебниками по физике элементарных частиц. Ей скоро исполнялось двадцать, и она еще не вышла из того возраста, когда тебе наплевать, что папа думает о твоем выборе жизненного пути, и хочется, чтобы папа об этом знал. На самом деле его мнение было для нее очень важно, но она ни за какие коврижки не созналась бы в этом. А Джек, со своей стороны, не мог удержаться от советов, на его взгляд важных и уместных, хотя они не имели никакого смысла, в основном потому, что с тех пор, как он был в возрасте Пандоры, прошло много лет, а он все никак не мог этого понять. Но маленькие победы все же случались. Например, Пандора не делала себе никакого пирсинга и татуировок. Отчасти здесь играло роль мягкое поведение Джека, благодаря которому потрепанные паруса ее бунтарства малость опадали. Порой ей казалось, что Джек испытывает на ней приемы реверсивной психологии, а значит, следует противопоставить его двойному блефу собственный двойной блеф. Она так и сделала бы, не вызывай у нее тошноты мысль о татушках и пирсинге.

Джек тупо пялился в свой кроссворд. Триста сорок четвертый, который он не смог решить до конца. Новый личный рекорд.

— Слушай, — сказала Пандора, — до чего же тебе не повезло с этим делом трех поросят! Уж на что я упертая вегетарианка, а и то думаю, что этих гадов стоило сварить да подать с картошечкой и горошком под петрушечным соусом!

— Ну, — отозвался Джек, глотнув пива, — мы надеялись заставить Джеральда — это поросенок «А» — сдать своих старших братцев в обмен на более мягкий приговор, но он на это не купился. Как дела в школе?

— Папа, мне почти двадцать. Я уже не в школу хожу. Это называется у-ни-вер-си-тет, и там все отлично. Не поможешь мне с домашней работой по квантовой механике?

— Конечно.

— Здорово! Вот вопрос: «Решите уравнение Шрёдингера для частицы с массой m в постоянном ньютоновском гравитационном поле: V=mgz ».

Джек на мгновение задумался.

— Определенно «Б».

— Что?

— Ответ «Б», если только предыдущий ответ не был «Б». В таком случае «В». Это же тест, да?

Пандора рассмеялась.

— Нет, папа. Физика элементарных частиц несколько сложнее.

— Ответ «А»?

Она игриво шлепнула его по руке.

— Папа! Да от тебя никакого толку!

По телевизору пошли местные новости. Сюжет про Звонна и дело Пибоди, конечно же, и еще про субботний визит Джеллимена на торжественное открытие Центра Священного Гонго. Потом немного о благотворительном вечере «Пемзса», прямой репортаж из танцзала «Дежавю». Оба они вытянули шеи, высматривая Мадлен в ее красном платье, — и высмотрели. Она промелькнула на заднем плане во время интервью в прямом эфире Рэндольфа Пемзса, директора АО «Пемзс — средства по уходу за ногами».

— Наряду с представителями компаний «Пан энд Пропалл» и «Квантекс» сегодня вечером нашим глазам предстали целые созвездия редингских знаменитостей, — радостно вещал симпатичный репортер, — которые решили помочь нам собрать деньги для замены устаревшего и удручающе скудного оборудования психиатрической лечебницы Святого Церебраллума. Мы действительно очень благодарны мистеру Гранди,[10]мистеру Шмыко Даву, Синему Бабуину, мистеру Почесончику, Лоле Вавум и, конечно, мистеру Донгу,[11]который любезно согласился развлечь нас своим светящимся носом.

— О, мисс Вавум, — воскликнул репортер из «Жаба», подкатываясь к ушедшей на покой звезде экрана и сцены, — до чего же приятно снова видеть вас в редингском обществе! Кстати, как вы оцениваете эпитет «некогда блистательная»?

— А вот так, — ответила Лола, укладывая борзописца встречным в челюсть.

Раздался крик, сработала вспышка, и прямой репортаж сменился выпуском новостей, где растроганный диктор, пряча улыбку, рассказал душещипательную историю о том, как пожарная команда выручала застрявшего в трубе котенка. Затем он представил любимую редингскую ведущую прогноза погоды, Банта Мактвинкль.[12]

— Жителей Рединга ожидает еще один облачный день почти без солнца, — бесстрастно заговорила Банта. — Живем, словно в пластиковом контейнере.

Пандора нажала кнопку на пульте, и экран погас.

— Я надеялся хоть на сей раз попасть в местные новости, — уныло сказал Джек, — даже если бы меня разнесли в пух и прах.

 

* * *

 

Бен приполз в одиннадцать, причем шумел больше обычного. В спальне у мистера и миссис Коммикс зажегся свет, что всегда служило недобрым знаком. Джек как можно быстрее затащил сына в дом.

— Пил?

— Перебрал. Высосал целых два шанди.[13]

— Да ты почти алкоголик. Как твоя арфистка? Ей понравились наковальни?

— А, эта, — фыркнул сын, снимая куртку и заталкивая ее в гардероб. — Она ушла с Брайаном Ивзом, который играет на тубе. Она сказала, что это самый сексуальный инструмент среди духовых.

— Ох, Бен, — вздохнул Джек, — какая жалость.

— А ну ее к черту! — ответил тот, пробираясь по лестнице в спальню, к долгожданному забвению любовных страданий с помощью небольшой дозы алкоголя. — Да, к черту!

 

* * *

 

Джек лег в полночь и проснулся на заре, разбуженный Мадлен, которая юркнула в постель, благоухая шампанским, канапе и тяжелым трудом.

— Угадай! — громко шепнула она ему на ухо.

— Дом горит?

— Нет! Я щелкнула Лолу Вавум, когда та двинула журналисту в зубы! Завтра снимок попадет на первые страницы «Крота» и «Жаба». У нее такой удар! Ему придется челюсть проволокой прикручивать!

Несмотря на все провокационные разговоры насчет срывания красного платья с ее тела, оба слишком хотели спать, поэтому ничего такого делать не стали. К тому же платье было взято напрокат.