Чувство преследования

К наиболее бросающимся в глаза чертам жизни массы принадлежит нечто,что можно назвать чувством преследования. Имеется в виду особаявозбудимость, гневная раздражительность по отношению к тем, кто раз инавсегда объявлен врагом. эти люди могут вести себя как угодно, быть грубымиили предупредительными, участливыми или холодными, жесткими или мягкими всевоспринимается как проявление безусловно дурных намерений, недобрых замысловпротив массы, заведомым стремлением откровенно или исподтишка се разрушить. Чтобы объяснить это чувство враждебности и преследования, нужно опятьже исходить из того основною факта, что масса, однажды возникнув, желает какможно быстрее расти. Трудно переоценить силу и настойчивость, с какой онараспространяется. 11окуда она чувствует, что растет например, вреволюционных процессах, которые зарождаются в маленьких, однако полныхнапряжения массах, она воспринимает как помеху всякое противодействие своемуросту. I'.e можно рассеять или разогнать с помощью полиции, однако этооказывает воздействие чисто временное как будто рукой согнали рой мух. Ноона может быть атакована и изнутри, если требования, которые привели к ееобразованию, оказались удовлетворены. Тогда слабые от нее отпадают; другие,собравшиеся к ней примкнуть, поворачивают на полпути. Нападение на массу извне может лишь се укрепить. Физический разгон лишьсильнее сплачивает людей. Гораздо опасней для пес нападение изнутри.Забастовка, добившаяся каких-то выгод, начинает распадаться. Нападениеизнутри апеллирует к индивидуальным прихотям. Масса воспринимает его какподкуп, как нечто "аморальное", поскольку оно подрывает чистоту и ясностьпервоначальных настроений. В каждом члене такой массы таится маленькийпредатель, который хочет есть, пить, любить, который желает покоя. Покудаэто для него не так важно, покуда он не придаст этому слишком большогозначения, его никто не трогает. Но едва он заявит об этом вслух, егоначинают ненавидеть и бояться. Становится ясно, что он поддался на вражескуюприманку. Масса всегда представляет собой нечто вроде осажденной крепости, ноосажденной вдвойне: есть враг, стоящий перед ее стенами, и есть враг всобственном подвале. В ходе борьбы она привлекает все больше приверженцев.Перед всеми воротами собираются прибывающие друзья и бурно стучатся, чтобыих впустили. В благоприятные моменты эту просьбу удовлетворяют; иногда ониперелезают и через стены. Город все больше и больше наполняется борцами; нокаждый из них приносит с собой и маленького невидимого предателя, которыйпоскорее пыряет в подвал. Осада состоит в попытках не допустить в городперебежчиков. Для врагов внешних стены важнее, чем для осажденных внутри.Это осаждающие все время их надстраивают и делают выше. Они пытаютсяподкупить перебежчиков и, если их нельзя удержать, заботятся о том, чтобымаленькие предатели, уходящие вместе с ними, прихватили с собой в городдостаточный запас враждебности. Чувство преследования, которому подвержена масса, есть не что иное, какчувство двойной угрозы. Кольцо внешних стен сжимается все сильней и сильней,подвал внутри становится все больше и больше. Что делает перед стенами враг,всем хорошо видно; но в подвалах все совершается тайно. Впрочем, образы такого рода обычно раскрывают лишь часть истины.Прибывающие извне, желающие проникнуть в город для массы не только новыеприверженцы, подкрепление, опора, это и ее питание. Масса, переставшаярасти, пребывает как бы в состоянии поста. Существуют средства, позволяющиевыдержать такой пост; религии достигли по этой части немалою мастерства.Дальше еще будет показано, как мировым религиям удастся сохранять массысвоих приверженцев, даже если не происходит их большого и быстрого роста.