Укрощение масс в мировых религиях

Религии, претендующие на универсальность, добившиеся признания, оченьскоро изменяют акцент в своей борьбе за души людей. Первоначально речь дляних идет о том, чтобы охватить и привлечь к себе всех, кого только возможно.Они мечтают о массе универсальной; для них важна каждая отдельная душа, икаждую они желают заполучить. Но борьба, которую им приходится вести,постепенно порождает нечто вроде скрытого уважения к противнику с ею ужесуществующими институтами. Они видят, как непросто им держаться. Поэтомуинституты, обеспечивающие единство и устойчивость, кажутся им все болееважными. Побуждаемые примером противников, они прилагают все усилия, чтобысамим создать нечто подобное, и, если им это удастся, со временем такиеинституты становятся для них главным. Они начинают жить уже сами но себе,обретают самоценность и постепенно укрощают размах первоначальной борьбы задуши. Церкви строятся таких размеров, чтобы вместить тех верующих, которыеуже есть. Увеличивают их число осторожно и с оглядкой, когда этодействительно оказывается необходимо. Заметно сильное стремление собиратьверующих по группам. Именно потому, что их теперь пало много, увеличиваетсясклонность к распаду, а значит, опасность, которой надо все времяпротиводействовать. Чувство коварства массы, можно сказать, в крови у исторических мировыхрелигий. Их собственные традиции, на которых они учатся, напоминаю! им, какнеожиданно, вдруг это коварство может проявиться. Истории массовых обращенийв их же веру кажутся им чудесными, и они таковы на самом деле. В движенияхотхода от веры, которых церкви боятся и потому преследуют, такою рода чудообращается против них, и раны, которые они ощущают па своей шкуре,болезненны и незабываемы. Оба процесса бурный первоначальный рост и не менеебурный отток потом питают их постоянное недоверие к массе. Они хотели бы видеть нечто противоположное ей послушную паству. Недаромпринято говорить о верующих как об овцах и хвалить их за послушание. Паствесовершенно чуждо то, что так важно для массы а именно стремление к быстромуросту. Церковь довольствуется временной иллюзией равенства между верующими,на которой, однако, не слишком строго настаивает, определенной, причемумеренной плотностью и выдержанностью курса. Цель она предпочитает указыватьочень отдаленную, где-то в потусторонней жизни, куда вовсе не нужно тотчасспешить, пока еще жив, ее еще нужно заслужить трудом и послушанием.Направление постепенно становится самым главным. Чем дальше цель, тем большешансов на устойчивость. Как будто бы непременный принцип роста заменяетсядругим, весьма от него отличным: повторением. Верующие собираются в определенных помещениях, в определенное время ипри помощи одних и тех же действий приводятся в состояние, присущее массе,но состояние смягченное; оно производит на них впечатление, не становясьопасным, и они к нему привыкают. Чувство единства отпускается имдозированно. От правильности этой дозировки зависит устойчивость церкви. В каких бы церквах или храмах ни приучились люди к этому точноповторяемому и точно отмеренному переживанию, им уже от него никуда не уйти.Оно уже становится для них таким же непременным, как еда и все, что обычносоставляет их существование. Внезапный запрет их культа, подавление ихрелигии государственной властью не может остаться без последствий. Нарушениетщательного баланса в их массовом хозяйстве может спустя время привести квспышке открытой массы. И уже эта масса проявляет тогда все свои известныеосновные свойства. Она бурно распространяется. Она осуществляет подлинноеравенство взамен фиктивного. Она обретает новую и гораздо более интенсивнуюплотность. Она отказывается на время от той далекой и труднодостижимой цели,для которой воспитывалась, и ставит перед собой цель здесь, в этойконкретной жизни с ее непосредственными заботами. Все религии, подвергавшиеся внезапному запрету, мстили за себя чем-товроде секуляризации. Сильная, неожиданно дикая вспышка совершенно меняетхарактер их веры, хотя сами они не понимают природы этой перемены. Онисчитают эту веру еще прежней и полагают, что лишь стараются сохранить своиглубочайшие убеждения. На самом деле они вдруг совершенно меняются, обретаяострое и своеобразное чувство, присущее открытой массе, которую они теперьобразуют и которой во что бы то ни стало хотят оставаться.