Дарвиновская теория эволюции в современную эпоху.

Каковы механизмы биологической эволюции, давшей планетарное био-разнообразие, включая человека? Как известно, теория эволюции Чарлза Дарвина исходила из следующих основных положений:

· Большинство видов живых организмов высоко плодовиты – на свет часто появляются сотни или тысячи потомков одной особи (одной пары);

· Однако лишь часть этих потомков выживает и в свою очередь оставляет после себя потомство;

· Разные особи различаются по своим признакам (индивидуальная, или неопределённая, изменчивость);

· Выживают и размножаются только наиболее приспособленные к условиям существования особи (the fittest).

В ХХ веке благодаря развитию генетики положения Дарвина подверглись модификации – возникла синтетическая теория эволюции (СТЭ), или неодарвинизм. «Индивидуальная изменчивость» была интерпретирована как результат мутаций (изменений отдельных генов или их комплексов), а также рекомбинаций генов в ходе полового процесса, переноса плазмид и ряда других событий, ведущих к обмену генетической информацией между особями. Все эти процессы поставляют «сырой материал для эволюции»[20]. Накоплению «сырого материала» способствуют периодические изменения численности популяций («волны жизни» по С.С. Четверикову), а также изоляция – распад популяции на несколько частей, лишённых возможности свободно скрещиваться. Изоляцию могут вызывать горные хребты, водные преграды и др. географические барьеры, а также биологические причины (например, две части популяции различаются по времени брачного сезона).

Все указанные процессы в совокупности поставляют «материал», подвергаемый естественному отбору. Если Дарвин говорил о естественном отборе индивидов в результате конкуренции и борьбы за существование, то сторонники СТЭ убеждены, что естественный отбор работает не с самими организмами, а с их генами,которые или сохраняются и даже накапливаются в популяции, либо элиминируются (уничтожаются) отбором. Некоторые сторонники неодарвинизма рассматривают организм лишь как носитель генов, приспособление для создания новой ДНК на базе существующей («курица необходима для того, чтобы яйцо создало новые яйца»). Организм может вообще принести себя в жертву, если окажется, что таким путём наиболее эффективно его гены передадутся следующему поколению -- тема книги Р. Докинза (1989) «Эгоистичный ген».

3.3.2. Недарвиновские теории эволюции.В биологиипоныне не утихает дискуссия, начавшаяся в связи с выходом в свет книги «Происхождение видов» Ч.Дарвина. Ставится вопрос, является ли естественный отбор основным «творческим фактором» эволюции, как полагают сторонники дарвинизма, или его роль в эволюции более скромная -- он выбраковывает нежизнеспособные варианты, а действительно творческая роль отводится другим факторам эволюции. Каким именно факторам? По этому критерию классифицируются эволюционные учения, которые рассматриваются как «недарвиновские», «антидарвиновские», хотя их позитивное содержание часто вполне может войти в состав некой комплексной теории эволюции, учитывающей также и дарвиновские факторы. Приведём примеры альтернативных теорий эволюции:

· Теории, основанные на общих (системных) или специфических биологических законах, управляющих изменениями форм живого независимо от естественного отбора. Примером может служить теория номогенеза (закономерной эволюции), предложенная в начале ХХ века Л.С. Бергом[21]. Роль случайности (в том числе случайных наследуемых изменений типа мутаций) в эволюционном процессе Берг не признавал, а естественный отбор считал консервативной силой, охраняющей уже сложившиеся формы жизни от появления случайных «монстров». Эволюция предопределена и совершается крупными скачками на основе неизвестных внутренних сил, а факторы внешней среды играют второстепенную роль. В более близкие нам годы разработано несколько вариантов «неономогенеза», в которых на место «неизвестных внутренних сил» ставились конкретные законы и факторы. Такова, например, концепция эволюции на базе общей теории систем Ю.А. Урманцева. Постулируется семь и только семь способов преобразования любой системы, будь то молекула гексозы или венчик цветка. Простор эволюционных событий ограничивается тем, что биологическая эволюция также «обязана» придерживаться этих способов. С.В. Мейен указывал на законы структурных композиций, определяющие взаимопереходы, например, форм листовой пластинки в процессе эволюции. Стоящие на позициях неодарвинизма А.В. Яблоков и А.Г. Юсуфов (1989) тем не менее признают наличие «эволюционных запретов», распространяющихся отнюдь не только на живую природу. Они указывают, например, на возможность существования всего 231 форм кристаллической решётки.

· Теории эволюции на базе крупных скачков (о которых говорил и упомянутый выше Берг), а не в результате накопления малых изменений, как полагал Дарвин). Так, сторонники современного «пунктуализма» (С. Гулд, С. Стейн, В. Элдридж) утверждают, что прерывистые изменения преобладают в истории жизни: эволюция сконцентрирована в очень быстрых актах видообразования. На примере происхождения человека утверждается, что никакого градуализма (постепенного накопления первоначально малых изменений) не было обнаружено ни в одном из таксонов гоминид (предков современного человека, представителей рода Homo).

· Теории эволюции, где хаотические генетические изменения (мутации, рекомбинации, «дрейф генов») выступают самосто­ятельной движущей силой эволюции, а не только поставщиком исходного материала для творческой работы естественного отбора (как полагают сторонники дарвинизма). Эти взгляды известны с начала ХХ века как «генетический антидарвинизм» (Г. де Фриз, Л. Кено, И. Лотси и др.), но они неоднократно получали новые импульсы к развитию в связи с теми или иными данными генетики. Например, в 60х-70х годах ХХ века «нейтральные мутации» («ни пользы ни вреда») были рассмотрены как важнейший фактор эволюционных преобразований сторонниками теории «нейтральной эволюции» (М. Кимура и др.).

· Теории эволюции, придающие первостепенное значение кооперации, взаимопомощимежду биологическими индивидами и их сообществами (т.е. биосоциальными системами), а не индивидуальной конкуренции и борьбе за существование – предпосылкам дарвиновского естественного отбора. Подобные эволюционные воззрения, очевидно, представляют наибольший биополитический интерес. Они учитывают надиндивидуальныеуровни эволюции – тот факт, что всякий индивид составляет часть популяции, экосистемы. Так, русский ученый В.А. Красилов называет свою теорию «экосистемной теорией эволюции»[22]. Он предполагает, что первичными могут быть изменения надорганизменных систем (в том числе экосистем), и тогда организмы должны вторично меняться, чтобы гармонично вписаться в обновлённые системы надорганизменных рангов.

· Современный натурфилософ, синэргетик и член Римского клуба Эрих Янч полагает, что адекватное понимание биологической эволюции невозможно без учета взаимодействия (коэволюции) живых организмов и целых экологических систем, в состав которых они входят. Понятие «коэволюция» (см. 2.2.) подчеркивает именно тот факт, что эволюция не сводится к одностороннему приспособлению организма к его среде обитания – среда обитания, экологическая ниша, также сама эволюционирует под влиянием живых организмов, занимающизх эту нишу. В противовес ортодоксальным сторонникам дарвинизма (в современном варианте СТЭ), Э. Янч полагает, что эволюция не сводится только к генетическим изменениям с их последующим отбором. Янч вслед за К. Уоддингтоном делает акцент на эпигенетической эволюции-- изменениях живых организмов, вызванных избирательной активацией одних генов и подавлением функционирования других. Этот процесс прямо зависит от факторов среды, «так что при одних и тех же генетических структурах получаются совершенно различные свойства и поведенческие репертуары организмов; в то же время одинаковые жизненные формы и поведение могут базироваться на различных наследственных задатках» (Jantsch, 1992, S.216). В качестве яркого примера Э. Янч приводит явление неотении.Оно заключется в том, что при определенных условиях личиночные стадии развития животного приобретают способность размножаться. Поэтому взрослые стадии утрачивают свое значение и постепенно исчезают с лица Земли. Возникает по сути новый биологический вид, причем он сохраняет исходный генотип, в котором реализуются только блоки информации, относящиеся к личиночным стадиям. Янч вопрошает, не является ли современная акселерация – раннее приобретение подростками в странах Запада половой зрелости -- также вариантом неотении с формированием исключительно «тинейджерской» цивилизации в человеческом обществе (Jantsch, 1992)? Международное научное сообщество признаёт, что одним из важнейших учёных, развивавших кооперативное, а не чисто конкурентное направление в теории эволюции, был русский естествоиспытатель и анархист П.А. Кропоткин. В книге «Взаимопомощь как фактор эволюции…» Кропоткин (Kropotkin, 1902) подчёркивал, что живые существа оказывают друг другу «бессознательную поддержку» в суровой борьбе за существование – борьбе не столько между индивидами, сколько борьбе масс живых организмов против враждебного окружения. Кооперация весьма распространена в биологическом мире. Кропоткин приводил ряд примеров: бобры совместно запруживают реку, лошади держат круговую оборону против атакующих волков. Эволюция мыслилась Кропоткиным в первую очередь как процесс, направ­лен­ный на совершенствование кооперативного взаимодействия между индивидами.

· Теории эволюции, использующие концепциисинэргетики (работы И.Р. Пригожина, Г. Хакена и др.). Вариант рассмотренных в предшествующих пункте теорий кооперативной эволюции, ибо синэргетика с ее представлениями о диссипативных структурах исходит из факта кооперации тех или иных объектов между собой, что приводит к формированию целых систем, которые представляют собой нечто большее, чем слагающие их элементы. Э. Янч, ратующий за коэволюцию организмов и надорганизменных систем, в то же время опирается в своей концепции эволюции на синэргетические представления о том, что биологический объект любого типа представляет собой диссипативную структуру (см. 2.5.3), эволюционирует по соответствующим законам (проходит стадии бифуркаций и др.). Янч полагает, что простые диссипативные структуры из молекул и их комплексов предшествовали возникновению живых существ и явились предпосылкой для их появления на Земле и дальнейшей эволюции. А.М. Хазен (1998) подчеркивает роль хаоса как беспорядочной совокупности объектов (молекул, клеток, растительных листьев, людей в социуме), поставляющей материал для эволюции с формированием упорядоченных структур, которые, однако, не должны быть слишком упорядоченными и оставлять места глобальной тенденции к нарастанию хаоса. Слишком упорядоченные системы оказываются нежизнеспособными. Переходя от эволюции живого вообще вк эволюции политических систем, Хазен видит в избыточной упорядоченности и централизованности одну из причин неизбежного краха тоталитарных политических систем типа сталинского режима. Добавим от себя, что та же избыточная упорядоченность представляет также неизбывную проблему всякой локальной бюрократической структуры (см. подробнее раздел 4).

3.3.3. Телеономический отбор и эволюция на уровне сообществ (биосоциальных систем).Из более близких к нам по времени теорий, воскрешающих многие идеи Кропоткина, особого рассмотрения в контексте данной книги заслуживает концепция «телеономического отбора» американского биополитика П. Корнинга (Corning, 1983 1987, 1997 и другие работы). Теория представляет собой интересную попытку применить к биологической эволюции некоторые данные и концепции таких «сквозных» современных научных направлений, как кибернетика, теория систем и в особенности уже упомянутая синэргетика. Она в то же время базируется на эволюционно-биологической теории симбиогенеза, одним из классиков которой считается американская исследовательница Линн Маргулис. Воскрешая работы Б.М. Козо-Полянского и других русских биологов начала ХХ века, Л. Маргулис утверждала на базе накопленных данных, что крупная веха эволюции – формирование эукариотической клетки (см. 3.1.) -- явилась результатом симбиоза нескольких, первоначально свободноживущих, организмов.

П. Корнинг полагает, что формирование всё более сложных систем в результате объединения ранее самостоятельных частей есть магистральная тенденция биологической эволюции[23]. Кроме возникновения эукариотической клетки и многоклеточных существ, не менее важен следующий шаг – объединение многоклеточных индивидов в ещё более сложные надорганизменные системы (колонии, семьи, сообщества и др.). Каждая усложняющаяся биосоциальная система больше суммы своих частей – имеет новые свойства, отсутствующие у её компонентов, взятых порознь. Уже эукариотическая клетка способна осуществлять процессы (примером может служить апоптоз), которые не могут реализовать ни симбиотические органеллы сами по себе, ни цитоплазма с ядром, взятая без этих органелл. Корнинг вводит понятие «функционального синэргизма» – «комбинаторных или кооперативных эффектов, которые имеют положительные последствия в отношении различных аспектов проблемы выживания или воспроизводства» (биосоциальных систем – дополнение автора). Работы Корнинга изобилуют примерами «функционального синэргизма». Так, «кооперирующие фуражиры у синиц быстрее добывают пищу, чем одиночные птицы» (Corning, 1983, P.81). Правда, не всякие новые системные свойства, возникающие при комбинировании составляющих элементов, оказываются полезными для системы в целом (положительная синэргия). Эти свойства могут быть нейтральными и даже вредными для системы (отрицательная синэргия). Однако именно положительные кооперативные свойства представляют, по мысли Корнинга, глубинную причину ортогенетического (направленного) аспекта эволюционного процесса, т.е. прогрессивного развития комплексных, иерархически организованных систем.

Подобно П.А. Кропоткину, Корнинг полагает, что по мере усложнения биосоциальных систем конкуренция за ресурсы между особями уступает конкуренции между целыми биосоциальными системами, включающими несколько организмов. Индивиды в основном не конкурируют, а кооперируют между собой.

В отличие от Кропоткина, Корнинг не именует себя антидарвинистом. Он только дополняет дарвинизм своим утверждением о возможности и важности для эволюции отбора на надиндивидуальных уровнях. Иными словами, утверждается, что эволюция отбирает целые биосоциальные системы. Корнинг убеждён, что эволюция направлена на всё более координированную, эффективную кооперацию между индивидами в составе таких систем (скажем, на усиление координации поведения муравьёв в муравейнике, так что более эффективно функционирующая муравьиная колония побеждает в конкурентной борьбе менее успешно действующую). В этом пункте концепция Корнинга уязвима для критики с позиций более ортодоксального дарвинизма.

В координированно функционирующем муравейнике (или иной биосоциальной системе) в любой момент могут возникнуть случайные мутации, в результате которых возникает генотип «эгоиста». В отличие от нормальных альтруистичных кооператоров, мутантные особи не помогают другим, не участвуют в строительстве муравейнике, его обороне, уходе за личинками и др. В то же время они пользуются всеми благами жизни в коллективе. Такие эгоисты не рискуют собой, не тратят свою энергию в интересах всей системы, и они будут иметь больше шансов выжить, оставить потомство, передать свои гены последующим поколениям. Гены «эгоизма» будут подхвачены эволюцией, а «кооператоры» будут постепенно вытеснены из популяции. Так рухнет кооперативное взаимодействие особей, на котором зиждется вся биосоциальная система. Отбор на уровне биосоциальных систем уступит место обычному дарвиновскому отбору на уровне индивидов.

Защищая свою концепцию, Корнинг выдвигает серьёзный контрдовод. Распространение в биосоциальной системе «эгоистов» (free riders) невозможно, если возникает ситуация «гребцов в одной лодке», когда задача всей биосоциальной системы есть в то же время жизненно важная задача для каждого. Лодка не пойдёт правильным курсом и ни один из сидящих в ней не достигнет цели, если хотя бы один гребец решит «сушить вёсла». В подобных ситуациях возможен только отбор на уровне всей биосоциальной системы, ведущий к её возрастающей консолидации и координированному поведению её членов.

Создаётся впечатление, что эволюция целенаправленноведёт к консолидированным, всё более сложным биосоциальным системам (а человеческое общество представляет высшую степень реализации этой «цели» эволюции). Однако реально существующая цель эволюции непостулируется в концепции Корнинга. Эволюция объясняется с дарвиновских позиций, лишь с дополнительным постулатом о групповом отборе. Поэтому Корнинг именует свою концепцию телеономической(греч. telos – цель, финал; onomos – имя), противопоставляя её концепциям, постулирующим действительно целенаправленную эволюцию. Такие концепции эволюции называют телеологическими.К ним относится, например, известная теория эволюции Ж.Б. Ламарка (разделявшаяся и дедом Ч. Дарвина Эразмом). Телеологический характер носит и упомянутая выше концепция П. Тэйяра де Шардена (1965), утверждающая устремление эволюции к божественной «точке Омега».

Подчеркнем, что П. Корнинг прилагает свою концепцию «телеономического отбора» как к биологической эволюции, так и к эволюции человеческого общества, включая его политическую систему и культуру в целом. Ее развитие есть процесс отбора культурных изменений, возникших под влиянием различных факторов (рост населения, истощение ресурсов, климатические изменения, технические или социальные изобретения, ведущие к новым «стратегиям выживания»). В человеческом социуме продолжается «телеономический отбор», ведущий к совершенствованию политических систем как кибернетических систем, ориентированных на решение проблем выживания и воспроизведения, полагает П. Корнинг.

Таким образом, возникшая примерно 3,5 млрд. лет тому назад жизнь сложилась в виде планетарного био-разнообразия как целостной, хотя и гетерогенной системы. Человечество представляет собой часть единого «тела биоса» (по выражению Президента Биополитической Интернациональной Организации А. Влавианос-Араванитис). Несмотря на все аргументы в пользу дарвиновской теории эволюции, биологическая эволюция, приведшая к виду Homo sapiens, могла использовать и недарвиновские механизмы. С биополитической точки зрения наиболее интересной представляется концепция «телеономического отбора» П. Корнинга, делающая упор на формирование в ходе эволюции все более сложных биосоциальных систем.