Научная картина мира, ее исторические формы и функции

В целом научная картина мира призвана выполнить задачу упорядочивания, систематизации научных данных. Она предста­ет как строгая система, обобщающая результаты различных вет­вей научного познания, и только в этом значении имеет право на существование. Опираясь на современные достижения частных наук, она широко пропагандирует идею научности применитель­но ко всем проявлениям природы, общества и человека. Поэтому в научной картине мира полноправное место занимают достиже­ния как естественных, так и общественных, и технических наук. В ее основании лежат представления о качественно различаю-

шихся «ступенях организованности» природыи сходстве ее оп­ределенных свойств.

В системе взглядов на мир — в мировоззрении — «следует различать его интеллектуальную и эмоциональнуюсоставляю­щие. Интеллектуальная компонента охватывается понятием ми­ропонимание, которое достаточно устойчиво, так как опирается на систему точных знаний о мире. Эмоциональная составляющая мировоззрения отражена понятиями мироощущение и мировос­приятие.Мироощущение является самым первоначальным эле­ментом, свидетельствующим о непосредственно чувственном кон­такте человека с миром. Оно представляет собой превращение «энергии внешнего раздражителя в факт сознания». Это тот мос­тик, благодаря которому данности окружающего мира проникают во внутренний мир человека. Мироощущение достаточно дина­мично, оно представлено многообразием чувств и настроений.

Мировосприятие задает целостное отражение ситуаций и со­бытий в виде наглядных образов и представлений. Оно обеспечи­вает чувственную ориентировку человека в окружающем мире и очень зависимо от мотивационной сферы. Мировосприятие мо­жет наполнять себя из разных источников: впечатления от вос­приятия природы, произведений искусства, сферы общения, язы­ковой среды, непосредственной жизнедеятельности и т. д. В от­личие от миропонимания, мироощущение и мировосприятие — достаточно подвижные образования. Одно и то же событие при­нимает тот или иной вид в зависимости от многих обстоятельств: от особенностей индивидуальной психики, темперамента, обыча­ев, нравов, предрассудков. Мировосприятие молодого человека иное, чем у старого. У больного оно весьма отлично от восприя­тия здорового. Меланхолик видит трагедию там, где сангвиник усматривает просто происшествие, а флегматик — ничего не зна­чащий эпизод. На мировосприятие оказывает свое влияние также тип национальной культуры, особенности этноса и социокультур­ные различия. Мировоззрение дает о себе знать не только в ду­ховной сфере, но и в практической жизнедеятельности, оно ока­зывается фоном всех поведенческих реакций, поступков и дей­ствий, людей.

Мировоззрение — это многоуровневое образование, в кото­ром как в многоэтажном доме на разных этажах помещены различ-

ные его типы: мситейское, обыденное мировоззрение повседнев­ности с его рационально-иррациональными элементами, рассуд­ком и предрассудками, мифологическое, религиозное, критичес­кое и догматическое, этическое, философское, прогрессивное и регрессивное. Главенствующее место занимает научное мировоз­зрение. Именно научная картина мира обеспечивает теоретичес­кий уровень мировоззрения в целом, который предлагает опору на определенную, конкретно-историческую систему знаний и прин­ципов. На обыденно-практическом, стихийно формирующемся уровне мировоззрения огромную роль играет обобщение наибо­лее типичных представлений о жизни в повседневных ситуациях, впитывание свойственных данной среде навыков, стереотипов и привычек. Этот наиболее элементарный способ отражения мира не лишен достаточной меры здравомыслия и является прогнози­руемым уровнем мировоззрения.

Поскольку философия претендует на выражение фундамен­тальных принципов бытия и мышления, то научное философское мировоззрение правомерно определять как высший, теоретичес­кий уровень мировоззрений вообще. Оно представлено стройной, научно обоснованной совокупностью воззрений, дающих представ­ление о закономерностях развивающегося универсума и опреде­ляющих жизненные позиции, программы поведения людей. От религиозной формы оно отличается тем, что строит общую кар­тину мира посредством понятий, теорий, логических аргументов и доказательств, в то время как для религии характерна слепая вера в сверхъестественное, упование на откровение и логическая недоказуемость догматов.

В научном мировоззрении нашла отражение свойственная на­уке ориентация на закономерность, которая предстает как высшее достижение интеллектуальной эволюции, способствующей раци­ональной организации жизни всего общества. Накопление поло­жительного, позитивного опыта данных разнообразных наук, дисциплинаризация научной деятельности позволяет глубже проник­нуть в основы мироздания, поставить его закономерности на служ­бу человеку.

Научная картина мира опирается на совокупный потенциал науки той или иной эпохи. Поэтому не следует сбрасывать со сче­тов историчность научной картины мира, подчеркивающую пре-

делы тех знаний, которыми располагает человечество. Это связа­но с тем, что каждый ученый как субъект научного познания по­мещен в лоно культурно-исторической традиции, его деятельность во многом обусловлена приоритетами и потребностями своей эпохи, отвечает исторически преходящим нормативам, культурно-статистическим особенностям. Научная картина мира представляет эй синтез научных знаний, соответствующих конкретно-исто­рическому периоду развития человечества.

В научную картину мира входят знания, отвечающие крите­риям научности. Последние определяются как правила оценки продуктов познания на основании их соответствия стандартам науки. Они позволяют установить принадлежность или отдаленность различных типов знания по отношению к науке (см. об этом 1-1, §2).

Основным критерием, на который опирается научная картина мира, является объективность, которая фиксирует совпадение знания со своим объектом и устраняет все, что связано с субъективным налетом в познавательной деятельности. Объективность направлена на изучение сущности самой вещи, она тесно связана с итерсубъективностью и общезначимостью. Однако их отож­дествление неправомерно. Интерсубъективность — особая общность между познающими субъектами, условие передачи знания, значимость опыта одного субъекта для другого. Общезначимость фиксирует гносеологический идеал единодушного восприятия той «ли иной информации, претендует на то, чтобы знания были обши для всех, и активно использует конвенции — соглашения. Современной научной картине мира свойственна строгость, достоверность, обоснованность, доказательность. Она представ­ляет мир как совокупность причинно обусловленных событий и процессов, охватываемых закономерностью. Закономерность — i устойчивая, регулярная связь. Современная наука доказала, закономерности могут иметь динамический и статистичес-харакгер. Наука XXI в. ориентирована прежде всего на учет статистических закономерностей (см. об этом гл. V, §5).

В научной картине мира законы природы выполняют функцию запретов, в которых не утверждается что-либо, а отрицается, к примеру, закон сохранения энергии может быть выражен в суждении типа: «Не существует вечного двигателя». Развитие науки

связано с процедурой фальсифицируемости (опровержения), ко­торая опирается на реальную историю науки и развивается, опро­вергая свои достижения в ситуации их встречи с контрпримера­ми. В отличие от фальсифицируемости фальсификация представ­ляет собой методологическую процедуру, устанавливающую лож­ность гипотезы или теории в соответствии с правилами класси­ческой логики. При фальсификации должны быть сформулиро­ваны научные правила, усматривающие, при каких условиях сис­тема должна считаться фальсифицируемой. Современная наука не соглашается с позицией, пытающейся отыскать и провозгла­сить окончательный критерий научности. Такой критерий пред­ставал бы как абсолютный и внеисторичный, ибо никак не зави­сел бы от конкретно-исторической формы развития науки и прак­тики.

Структура научной картины мира включает центральное те­оретическое ядро, обладающее относительной устойчивостью, фундаментальные допущения, условно принимаемые за неопро­вержимые, и частные теоретические модели, которые постоян­но достраиваются. Когда речь идет о физической реальности, то к сверхустойчивым элементам любой картины мира относят прин­цип сохранения энергии, принцип постоянного роста энтропии, фундаментальные физические константы, характеризующие ос­новные свойства универсума: пространство, время, вещество, поле. В случае столкновения сложившейся картины мира с контр­примерами для сохранности центрального теоретического ядра об­разуется ряд дополнительных моделей и гипотез, которые видо­изменяются, адаптируясь к аномалиям. Научная картина мира об­ладает определенным иммунитетом, направленным на сохране­ние данного концептуального основания. В ее рамках происходит кумулятивное накопление знания. Имеяпарадигмальный харак­тер, она задает систему установок и принципов освоения универ­сума, накладывает определенные ограничения на характер допу­щений «разумных» гипотез, влияет на формирование методов и норм научного исследования. Трудно представить ситуацию, что­бы ученый классической эпохи, например Ньютон, допускал бы идеи квантово-механического описания объекта и делал бы по­правки на процедуры наблюдения, средства наблюдения и самого наблюдателя, что впоследствии учитывали творцы квантовой ме­ханики, доказывая, что объективность предполагает включение

этих процедур, т. е. зависимость объекта от наблюдателя и средств наблюдения. С этим связана парадигмалъная функция научной картины мира.

Парадигмы — модели (образцы) постановки и решения на­учных проблем, по мнению Т. Куна, управляют группой ученых-исследователей и научным сообществом. Допарадигмальный пе­риод отличается хаотичным накоплением фактов. Выход из дан­ного периода означает установление стандартов научной практи­ки, теоретических постулатов, точной научной картины мира, со­единение теории и метода. Смена научной парадигмы, переход в фазу «революционного разлома» предусматривает полное или ча­стичное замещение элементов научной картины мира, методов и теоретических допущений, эпистемологических ценностей.

Научная картина мира опирается на выработанные в недрах парадигмы стандарты и критерии. Взгляд ученого на мир детер­минирован его приверженностью к парадигме, зависит от истори­ческих и социальных факторов. Научная картина мира предпола­гает систему научных обобщений, возвышающихся над конкрет­ными проблемами отдельных дисциплин. Она включает в себя совокупность философских установок, задающих ту или иную он­тологию универсума. (Например, античная натурфилософская кар­тина мира — мир Парменида — самодостаточный мир, в котором все уже есть, или современный неравновесный и нестабильный мир, где «Бог играет в кости», — т. е. современный мир неста­бильности, рисков и вероятностных прогнозов.)

Парадигмальный характер научной картины мира указывает на идентичность убеждений, ценностей и технических средств, этических правил и норм, принятых научным сообществом и обес­печивающих существование научной традиции. Это на достаточ­но долгий срок определяет стойкую систему знаний, которая транс­лируется и распространяется посредством механизмов обучения, образования, воспитания и популяризации научных идей и охва­тывает менталитет современников.

Научная картина мира как обоснованное конкретно-историчес­кое представление о мире, обусловливающее стиль и способ науч­ного мышления, имеет свои исторические формы и эволюциони­рует. Эволюция современной научной картины мира предполага­ет движение от классической к неклассической и постнеклассичес-

кой ее стадии[59]. Европейская наука стартовала с принятия класси­ческой научной картины мира, основанной на достижениях Копер­ника, Галилея и Ньютона и господствовавшей на протяжении дос­таточно продолжительного периода времени. Объяснительным эта­лоном считалась однозначная причинно-следственная зависимость. Прошлое определяло настоящее так же изначально, как и настоя­щее определяло будущее. Все состояния мира могли быть просчи­таны и предсказаны. Классическая картина мира осуществляла описание объектов, как если бы они существовали изолированно, в строго заданной системе координат. Основным условием станови­лось требование элиминации всего того, что относилось к субъекту познания, к возмущающим факторам и помехам.

Неклассическая картинамира, пришедшая на смену класси­ческой, родилась под влиянием первых теорий термодинамики, оспаривающих универсальность законов классической механики. С развитием термодинамики выяснилось, что жидкости и газы нельзя представить как чисто механические системы. Складыва­лось убеждение, что в термодинамике случайные процессы ока­зываются не чем-то внешним и побочным, они имманентны сис­теме. Переход к неклассическому мышлению был осуществлен в период революции в естествознании на рубеже XIX—XX вв. В неклассической картине мира возникает более гибкая схема де­терминации, учитывается роль случая. Развитие системы мыс­лится направленно, но ее состояние в каждый момент времени жестко и однозначно не детерминировано. Предположительно изменения осуществляются, подчиняясь закону вероятности и больших чисел. Чем более отклонение, тем менее оно вероятнос­тно, ибо каждый раз реальное явление приближается к генераль­ной линии — «закону среднего». Отсутствие жесткой детермини­рованности на уровне индивидов сочетается с детерминированно­стью на уровне системы в целом. Новая форма детерминации вош­ла в теорию под названием «статистическая закономерность». Не­классическое сознание постоянно ощущало свою предельную за­висимость от социальных обстоятельств и одновременно питало надежды на участие в формировании «созвездия» возможностей.

Образ постнеклассическойкартины мира — древовидная вет­вящаяся графика — разработан с учетом достижений бельгийской школы И. Пригожина. С самого начала и к любому данному мо-

менту времени будущее остается неопределенным. Развитие мо­жет пойти в одном из нескольких направлений, что чаще всего оп­ределяется каким-нибудь незначительным фактором. Достаточно лишь небольшого энергетического воздействия, так называемого «укола», чтобы система перестроилась, и возник новый уровень организации. В современной постнеклассической картине мира ана­лиз общественных структур предполагает исследование открытых нелинейных систем, в которых велика роль исходных условий, входящих в них индивидов, локальных изменений и случайных факторов. В. Степин считает, что «постнеклассическая наука рас­ширяет поле рефлексии над деятельностью, в рамках которой изу­чаются объекты. Она учитывает соотнесенность получаемых зна­ний об объекте не только с особенностью средств и операций дея­тельности, но и с ее ценностно-целевыми структурами»[60]. Включен­ность ценностно-целевых структур становится новой характеристи­кой постнеклассики. И если в неклассической картине мира изуча­ются саморегулируемые системы, то в постнеклассике речь идет о самоорганизующихся системах. Здесь в центре внимания находит­ся осмысление процессов синергетики, весьма актуальных в совре­менных исследованиях последних десятилетий.

Синергетику — теорию самоорганизации, родоначальником ко­торой признан Г. Хакен[61], характеризуют, используя следующие понятия: самоорганизация, стихийно-спонтанный структуроге-нез, нелинейность, открытые системы.Синергетика изучает от­крытые, т. е. обменивающиеся с внешним миром веществом, энер­гией и информацией, системы. В синергетической картине мира царит становление, обремененное многовариантностью и необра­тимостью. Бытие и становление объединяются в одно понятий­ное гнездо. Время создает или, иначе, выполняет конструктив­ную функцию. Нелинейность предполагает отказ от ориентации на однозначность и унифицированность, признание методологии разветвляющегося поиска и вариативного знания. Нелинейность как принцип философии науки отражает реальность как поле со­существующих возможностей. К нелинейным системам относят такие, свойства которых определяются происходящими в них про­цессами так, что результат каждого из воздействий в присутствии другого оказывается иным, чем в случае отсутствия последнего.

240

Иногда прообраз синергетики видят в работе отечественного ученого А. А. Богданова «Тектология. Всеобщая организацион­ная наука». Тектология (от греч. — учение о строительстве), в ко­тором труд занимает место единственного всеобщего объединяю­щего принципа. Центральное место принадлежит понятию «орга­низация» — это исходный пункт анализа и практического преоб­разования. Основная идея тектологии заключается в провозгла­шении единства законов строения (т. е. организации) и развития различных систем — «комплексов» (от атомных, молекулярных систем до биологических и социальных) независимо от того кон­кретного материала, из которого они состоят. Богданов высказы­вает тезис об изоморфизме организационных систем, идею об­ратной связи (бирегулятора), которую плодотворно использовал отец кибернетики Н. Винер.

Общая схема развития, предложенная Богдановым, основана на следующих положениях[62]:

1. Исходная система находится в состоянии подвижного равно­весия. Ей, как и окружающей среде, присуща изначальная раз­нородность (гетерогенность). Изменения среды приводят к на­рушению равновесного состояния системы.

2. В системе, выведенной из равновесия, начинает действовать закон системного расхождения. Согласно ему, возможно об­разование дополнительных связей, ответственных за повы­шение интегративности системы. Им сопутствует и противо­положная тенденция. Системное расхождение порождает си­стемные противоречия, которые, повышая неустойчивость си­стемы, ведут к ее дезорганизации и кризису. Образование новой системы, венчающее кризис предшествующей, восста­навливает равновесие со средой.

В «Тектологии» Богданова исследователи усматривают состав­ляющую теории самоорганизации. Организационная точка зре­ния предполагает стратегию малых преобразований, совершен­ствующих функционирование системы. Это имеет огромное зна­чение для современной науки и техники.

Постнеклассический этап научной картины мира поставил но­вые задачи. Разработка ведущей идеи синергетики о стихийно-спонтанном структурогенезе предполагает наличие адекватного ка-

тегориального аппарата. Одной из важных прогностических идей постнеклассики является утверждение о возможности перескока с одной траектории на другую и утрате системной памяти. В мно­гомерной модели взаимодействий, где участвуют не две, а боль­ше сторон, возникает так называемое «турбулентное пространство». В нем вектора направленности одних событий, сталкиваясь с тен­денциями других и.видоизменяясь под натиском третьих, в пото­ке взаимодействий перечеркивают логику развития, с устоявшимся линейным порядком зависимости настоящего от прошлого и бу­дущего от настоящего. Система забывает свои прошлые состоя­ния, действует спонтанно и непредсказуемо. Прошлое незначи­тельно определяет настоящее, а последнее не распространяет свое детерминирующее влияние на будущее. О подобной ситуации го­ворят: «Произошла потеря системной памяти».

Другим значимым положением постнеклассики является на­рушение принципа когерентности и возникновение ситуации, когда малым, локальным, второстепенным причинам соответству­ют глобальные по размаху и энергетической емкости следствия. Это делает будущее принципиально неопределенным и откры­тым для новообразований. В перспективе эволюционирования таких систем допустимы многочисленные комбинации последу­ющего развития, а в критических точках направленных измене­ний возможен эффект ответвлений. Наиболее пригодной для опи­сания поведения подобных систем оказывается древовидная вет­вящаяся графика. Это ведет к устранению из современной пост-неклассической картины мира ориентации на линейную однознач­ность, выявляется онтологический статус неопределенности как атрибутивной характеристики бытия.

Важной особенностью постнеклассической стадии эволюции научной картины мира является применение постаналитического способа мышления, сочленяющего сразу три сферы анализа: ис­торический, критико-рефлексивный и теоретический. Постанали­тизм как бы заглядывает за аналитический горизонт, видит все многообразие современной действительности, выражает претен­зию на некий синтез дисциплинарного и гуманитарного слова­рей, на укоренение эпистемологии в социальной теории. Он пред­полагает учет взаимоотношений научных и вненаучных факто­ров. Научная картина мира с учетом стадий ее эволюционирова­ния составляет основу современного этапа рационалистического мировоззрения.

Глава IV