ПЕРСПЕКТИВА

«Мы танцуем по кругу и гадаем,

а Тайна сидит в центре и знает».

Роберт Фрост

«Когда мы Понимаем, мы пребываем в центре

круга, в котором сидим,

пока Да и Нет гоняются друг за другом

по окружности».

Чжуан-цзы

В определенном смысле все это — вопрос восприя­тия, познавательной перспективы. Окончательное По­нимание, о котором говорит вечная мудрость, можно рассматривать как целостный и тотальный сдвиг или изменение перспективы. Но насколько это целостно и тотально, невозможно представить себе до тех пор, пока оно не случится.

Когда я учился в последних классах школы в конце шестидесятых — начале семидесятых, среди учеников был популярен роман Эдвина Абботта «Плоский мир». Эта небольшая книга была написана в 1884 году, но ин­терес к ней вспыхнул по новой, и она была несколько раз переиздана, попав в резонанс с контркультурой и на­строениями никсоновских лет. Плоский мир — это двухмерная вселенная, которую населяют двумерные суще­ства, имеющие представление лишь о ширине и длине, вроде геометрических фигур, которые можно нарисо­вать на бумаге. Обитая в плоском плане бумажного листа, они понятия не имеют о высоте или глубине, ко­торых в их мире не существует. Таким образом, эти «не­реальные» направления, или измерения, никогда не приходят им в голову, и у них нет соответствующих по­нятий. Наши слова «высота» или «глубина», «наверху» или «внизу» вместе с идеями и концепциями, которые они выражают, в том мире отсутствуют.

Книга рассказывает историю одного из этих двумер­ных существ, квадрата, в чью безмятежную двумерную жизнь однажды вторгается странное существо из друго­го измерения — сфера. Лишь постепенно квадрат начи­нает понимать, что означает третье измерение, поначалу казавшееся непостижимым. Стоит ли говорить, что, по­пытавшись рассказать о своем опыте другим, таким же как он, двумерным фигурам, квадрат столкнулся с немереными трудностями. Как описать «сверху» в контекс­те существования исключительно «вперед», «назад» и двух боковых направлений? Квадрат пытается прибег­нуть к помощи уже существующих слов («вперед, но не вперед, другое вперед»), а также к помощи новых слов, которым он научился у сферы (но «наверху» звучит для жителей Плоского мира только как бессмысленный на­бор слогов). Поэтому квадрат, который знает, что он на самом деле прошел через опыт третьего измерения, об­наруживает, что его начинают принимать за идиота, не­сущего околесицу.

Опыт квадрата из Плоского мира хорошо понятен всем тем, кто прошел через духовное или мистическое переживание «Инаковости», другого измерения, запре­дельного по отношению к хорошо знакомым нам трем физическим измерениям, и затем попытался рассказать об этом другим на понятном им языке. Это может быть

полезной метафорой, иллюстрирующей и выражающей, насколько Постижение не поддается описанию словами и концепциями, доступными здесь. Однако сдвиг пер­спективы, неотъемлемый от Постижения, является чем-то гораздо более тотальным, нежели включение еще одного измерения. Это, скорее, не простое добавление измерения, а сдвиг, выводящий за пределы всех измере­ний, так что это становится не вопросом видения иначе или видения новых и странных вещей, но вопросом ис­чезновения видящего как такового.

В некотором роде, Постижение — противополож­ность открытия третьего измерения двумерным сущест­вом из Плоского мира. В коллективно разделяемом опыте восприятия этого мира дуальности процесс вос­приятия всегда являет собой триаду: воспринимающий, воспринимаемое, восприятие. Иначе говоря, имеется тот, кто производит действие, то, над чем производится действие, и само действие. Думающий, объект думания и само думание. Видящий, видимое и видение. И так да­лее; равным образом тот, кто существует, то, в качестве чего он существует, и процесс существования.

Но в едином осознании Постижения эти скрытые из­мерения инаковости растворяются в Единственности, а на месте восприятия «расщепленным умом», в котором участвуют переживающий, переживаемое и опыт пере­живания, остается исключительно переживание «цело­стным умом». Без деятеля, без объекта, без результата действия — только функционирование. Только видение. Только существование, не в смысле существование, а скорее существование. Все, что есть, это не кто-то, осо­знающий что-то, а просто надперсональное Осознавание. Осознавание — это все, что есть, Осознавание суть функционирование, видение, существование, пережи­вание, которое расщепленный ум принимает за кого-то, делающего что-то или чем-то являющегося.

Как происходит подобный сдвиг? Каким образом кто-либо, воспринимающий окружающее расщеплен­ным умом, приходит к Пониманию целостным умом? Дело в том, что никто ни к чему не приходит. То есть по­нимающего что-либо не существует. Есть только пони­мание, и это Понимание обнаруживает, что некому и не­чего понимать. Самая суть Понимания заключается в том, что, хотя события и кажутся происходящими, а действия — совершающимися, «их никто не делает, как и ничто не делается; есть только чистое действие» (Вэй У Вэй). Не существует индивидуума, который мог бы понимать или делать что-либо. Не существует такой ве­щи, которую можно было бы делать или понимать. Во­преки видимости, никаких разумных индивидуумов или сущностей нигде нет. Это искательство, этот поиск по­нимания в конечном итоге приводит к полному уничто­жению ищущего, к осознаванию того, что, прежде все­го, никакого ищущего никогда не было, что весь мир, воспринимаемый расщепленным умом, включая самого воспринимающего, есть тончайшей выделки иллюзия. Вэй У Вэй:

«Важно понять — нет ничего, что можно приобре­сти, а есть только заблуждение, требующее разоб­лачения, потому как приобретение обязательно включает в себя использование, и тем самым ук­репление, того фальшивого «я», к растворению которого мы так стремимся. Здесь требуется толь­ко трансформация, такая трансформация, кото­рая положит конец самоотождествлению с несу­ществующим индивидуальным «я», благодаря че­му мы перестанем играть вслепую и пробудимся к своей извечной природе.

Пытаться убедить себя в том, что мы не существу­ем как индивидуальные сущности, — все равно что просить глаза поверить, что то, на что они смотрят, на самом деле отсутствует. Но как сущно­стей нет не только нас: их нет нигде в реальности этого космоса, никогда не было и никогда не мо­жет быть. Только целостный ум способен путем прямого познавания проникнуть в это знание, ко­торое, постигнутое однажды, становится очевид­ным. Это и есть тотальная трансформация. И "Я" — все, что остается».

Не ново и давно уже привычно думать об этом мире и жизни как об иллюзии или сне: эта аналогия окружает нас повсюду, начиная от Шекспира («Мы созданы из вещества того же, что наши сны»), заканчивая детской песенкой («весело, весело, весело, весело, жизнь — только сон»). Но едва ли кто осознает, что тот, кто дума­ет, что все это понимает, сам является сновидческим персонажем, частью иллюзии; что ум, размышляющий: «Жизнь всего лишь сон», — не имеет собственного су­ществования, независимого от этого сна; что сама эта мысль возникает исключительно внутри сна и не отде­лима от него.

Понятное дело, этого достаточно, чтобы отвратить большинство людей. Существует. Невыразимо.

Еще два примера:

Сядьте в самолет на Оклахому. Летите прямо на юг. Над чем вы пролетаете? Если вы ответите «над Техасом», то у меня для вас новость: нет такой вещи, как «Техас». Если вы посмотрите вниз, пока будете лететь на юг, ни­какого такого «Техаса» вы там не обнаружите. Взгляду предстанут безводные пустыни, фермерские хозяйства, горы, реки, дороги, города. Техас — это только идея, она существует только в качестве созданной по договоренности концептуальной конструкции. Нет ничего «под­линного» в границе между Техасом и Оклахомой, и про­летая над ней, вы ее не увидите. Линейные ограничения, различение, решение называть этот кусок земли Теха­сом, а лежащий несколькими футами дальше — Оклахо­мой, существует только в уме как ментальное построе­ние. Отделение в благоразумные обособленные сущно­сти есть слой, добавленный поверх лишь мысленно. Это различение, называние, это отделение, эти «вещи», как отдельные сущности, существуют исключительно как идеи.

«Вы» и «я» — это «Техас».

В следующий раз сходите в кино. Остановитесь, ког­да будете выходить из зала, и подумайте о том, что вы только что увидели. Когда вы приметесь описывать фильм, я попрошу вас остановиться. Возможно, то, что вы увидели, было фильмом, но это отнюдь не то, что там происходило. Вы провели в кинотеатре что-то око­ло двух часов, и почти все то время неотрывно смотре­ли на экран, расположенный впереди. Но если я попро­шу вас описать мне этот экран, скорее всего вы просто непонимающе посмотрите на меня. Из-за пучков цвет­ных лучей, проецируемых на экран все это время, вам не было видно самого экрана, хотя он и был там, а вы смотрели на него. На экране не было «настоящих» лю­дей, или пейзажей, или событий, хотя, по всей видимо­сти, история и эмоции фильма захватили вас так, слов­но они были подлинными. Именно за этим вы и идете в кино, и если хотя бы на какое-то мгновение во время просмотра у вас возникает мысль «это нереально», воз­можно, фильм не настолько уж хорош. Проецирование света на экран обусловило появление на нем людей, мест и событий, которые выглядели очень правдиво и вызвали у вас умственный и эмоциональный отклик. Но на протяжении всего этого времени экрана вы не видели, хотя, собственно говоря, именно на него и смотрели все два часа, и без которого проецируемому свету не на что было бы падать, а вам не удалось бы увидеть фильм.

«Вы» и «я» — это фильм.