Бриттани

 

Я вижу, что Хорхе и Елена горячо любят друг друга и это наводит меня на размышления о том, буду ли я также любить своего будущего мужа.

Я думаю о Шелли. У нее никогда не будет мужа, никогда не будет детей. Я знаю, что мои собственные дети будут любить ее так же, как и я; в ее жизни никогда не будет недостатка внимания. Но будет ли она сама когда‑нибудь сожалеть о том, что не может иметь… мужа и своей собственной семьи?

Смотря на Алекса, я знаю, что не могу быть вовлечена в банду или бог знает, что еще. Это не я. Хотя этот парень прямо посередине всего, чего я против, но он связан со мной, как никто другой. Мне нужно сделать это своей целью, изменить его жизнь так, что может быть, в один прекрасный день, люди будут смотреть на нас, как на идеальную пару.

Музыка заполняет все вокруг, я обхватываю Алекса руками и кладу свою голову ему на грудь. Он откидывает заблудившийся локон с моей шеи и обнимает меня, пока мы двигаемся под музыку.

Парень подходит к невесте с пяти долларовой купюрой.

– Это традиция, – объясняет Алекс. – Он платит за танец с невестой. Мы называем это танцем процветания.

Я зачарованно наблюдаю, как парень прикалывает купюру к подолу невесты булавкой.

Моя мать была бы в ужасе.

Кто‑то что‑то кричит парню, танцующему с невестой и все смеются.

– Что смешного?

– Они говорят, что он приколол купюру слишком близко к заднице.

Я разглядываю, пары на танцполе и пытаюсь скопировать некоторые их движения под музыку. Когда невеста прекращает танцевать, я спрашиваю Алекса, планировал ли он также потанцевать с ней.

Когда он отвечает да, я подталкиваю его вперед. – Иди, потанцуй с Еленой. Я пока пойду, поговорю с твоей мамой.

– Ты уверена, что хочешь это сделать?

– Ага. Я видела ее, как только мы вошли, и я не хочу игнорировать ее. Не волнуйся за меня. Мне нужно сделать это.

Он вынимает десяти долларовую купюру их своего кошелька. Я пытаюсь не замечать этого, но теперь он пуст. Он собирается отдать все деньги, что у него есть с собой, невесте. Может он вообще себе это позволить? Я знаю, что он работает в мастерской, но те деньги, которые он зарабатывает, наверняка, идут прямиком в его семью.

Я отхожу, пока наши руки не разъединяются. – Я скоро вернусь.

У длинных столов, где женщины расставляют еду, я натыкаюсь на маму Алекса.

Она одета в свободное красное платье и выглядит моложе моей матери.

Люди думают моя мама красивая, но миссис Фуэнтес имеет безграничную красоту суперзвезды. Ее глаза большие и выразительные, темные ресницы достают до бровей, слегка бронзовая кожа безупречна.

Я дотрагиваюсь до ее плеча в тот момент, когда она раскладывает салфетки на столе.

– Здравствуйте, миссис Фуэнтес.

– Бриттани, так? – спрашивает она.

Я киваю. Представление окончено, Бриттани. Прекрати увиливать.

– Эм, с тех пор, как я пришла, я хотела кое‑что вам сказать. И это может быть лучшей представившейся возможностью, а теперь я бормочу что‑то несвязное и не приступаю к тому, что хотела сказать. Я делаю так всегда, когда нервничаю.

Женщина смотрит на меня, как будто я немного не в себе.

– Продолжай, – подгоняет она.

– Эм, да. Я знаю, что мы начали не совсем удачно. И мне жаль, если вы почувствовали, что я вела себя неуважительно в последнюю нашу встречу. Я просто хотела сказать, что не приходила к вам домой с намерением поцеловать Алекса.

– Тогда позволь поинтересоваться о твоих намерениях?

– Простите?

– Каковы твои намерения в отношении Алекса?

– Я…. Я не знаю, как вам ответить. Мы сами пытаемся в этом разобраться.

Миссис Фуэнтес кладет руку мне на плечо.

– Бог знает, я не самая лучшая мать. Но я люблю своих сыновей больше жизни. И сделаю все, чтобы защитить их. Я вижу, как он на тебя смотрит, и это пугает меня. Я не смогу видеть, как его снова ранит кто‑то, к кому он неравнодушен.

Слушая маму Алекса, мне отчаянно хочется иметь такую же маму, которая любила бы меня и заботилась бы обо мне.

Забыть то, что только что сказала миссис Фуэнтес невозможно, я пытаюсь проглотить это, но чувствую, как ее слова оставили ком, размером с мячик для гольфа, в моем горле.

По правде говоря, я больше не чувствую себя частью моей семьи. Я кто‑то, от кого моя семья ждет полного повиновения и идеального поведения. Я играла эту роль слишком долго, поэтому мои родители забыли о Шелли, которой и необходимо все их внимание.

Иногда это очень трудно, скрываться за маской 'нормального ребенка'. Никто не говорил мне постоянно, что я должна быть идеальной. Просто моя жизнь полна нескончаемым, безмерным количеством вины.

Вины за то, что родилась нормальным ребенком.

Вины за то, что я чувствую это мой долг убедиться, что Шелли любят так же, как и меня.

Вины за то, что я боюсь, мои дети могут родиться такими же, как Шелли.

Вины за то, что я чувствую стыд, когда люди пялятся на Шелли в публичных местах.

Это никогда не кончится. Как оно может кончиться, если я родилась виноватой? Для миссис Фуэнтес семья означает любовь и защиту. Для меня семья ассоциируется с виной и условной любовью.

– Миссис Фуэнтес, я не могу обещать не причинять боли вашему сыну. Но я не могу держаться от него подальше, даже если это именно то, чего вы хотите, я уже пробовала это.

Потому, что когда я с Алексом, моя собственная темнота отступает. Я чувствую, как слезы бегут по моему лицу. Я расталкиваю толпу, пытаясь пробраться к ванной комнате.

Пако как раз выходит оттуда, когда я пролетаю мимо него.

– Я бы советовал тебе подождать… – голос Пако глохнет, как только я закрываю за собой дверь и запираю ее.

Вытирая глаза, я смотрю на свое отражение в зеркале. Я выгляжу ужасно, моя тушь потекла и… ах, к черту! я сползаю вниз и сажусь на холодный кафельный пол. Теперь я понимаю, что Пако пытался мне сказать. Тут воняет; и запах такой сильный, что почти заставляет тебя тошнить. Я закрываю нос рукой, пытаясь игнорировать эту вонь, пока я думаю о словах миссис Фуэнтес.

Я сижу в ванне, вытираю слезы туалетной бумагой и пытаюсь заткнуть себе нос. Громкий стук в дверь прерывает мой слезный порыв.

– Бриттани, ты там? – Голос Алекса доносится из‑за двери.

– Нет.

– Пожалуйста, выходи.

– Нет.

– Тогда впусти меня.

– Нет.

– Я хочу научить тебя кое‑чему на испанском.

– Чему?

– No es gran cosa.

– Что это значит? – Спрашиваю я, вытираю глаза.

– Впусти меня и я скажу.

Я поворачиваю ручку пока не раздается щелчок.

Алекс заходит внутрь.

– Это значит 'это не так уж и важно'. После того, как он закрывает за собой дверь, Он наклоняется и обнимает меня, притягивая к себе. Потом он принюхивается. – Черт побери, тут был Пако?

Я киваю.

Он приглаживает мои волосы и шепчет что‑то на испанском.

– Что моя мать сказала тебе?

Я прячу свое лицо у него на груди.

– Она была просто честна со мной, – говорю я ему в рубашку.

Громкий стук в дверь прерывает нас.

– Abre la puerta. Soy Elena.

– Кто это?

– Невеста.

– Впустите меня, – приказывает Елена.

Алекс отпирает дверь. Видение в белых кружевах с десятками долларовых купюр пристегнутых булавками к ее подолу, врывается внутрь и запирает дверь.

– Окей, что происходит? – Она вдыхает смрад. – Тут что, был Пако?

Алекс и я киваем.

– Что же такое этот парень есть, что оно выходит таким вонючим, черт! – говорит она, намачивая салфетку и прикладывая к своему носу.

– Это была очень красивая церемония, – говорю я через собственную руку. Это самая нереальная ситуация в которой мне когда‑либо приходилось быть.

Елена хватает меня за руку.

– Выходи и наслаждайся вечеринкой. Моя тетя бывает, склонна к конфронтациям, но она не желает никому зла. К тому же, глубоко внутри, мне кажется, ты ей нравишься.

– Я отвезу ее домой, – говорит Алекс, играя моего героя. Интересно, когда же он устанет от этого?

– Нет, ты не отвезешь ее домой, иначе я запру вас в этом вонючем месте только, чтобы вы остались.

Елена отчеканивает каждое слово, она не шутит.

Еще один стук в дверь

– Vete, vete.

Я не знаю, что сказала Елена. Но она сказала это с удовольствием.

– Soy Хорхе.

Я пожимаю плечами и поворачиваюсь к Алексу за подмогой.

– Это жених, – говорит он.

Хорхе заходит внутрь. Он не невежа, как мы, он просто игнорирует то, что в комнате пахнет, как будто кто‑то умер. Но через некоторое время его глаза начинают слезиться.

– Пойдем Елена, – говорит он, пытаясь потихоньку закрыть нос, но ему это не очень удается. – Твои гости интересуются тем, куда ты пропала.

– Ты, что не видишь, я разговариваю со своим кузеном и его девушкой?

– Да, но…

Елена поднимает одну руку, чтобы заставить его замолчать, пока другой все еще держит салфетку у носа. – Я сказала, что я разговариваю я кузеном и его девушкой, – повторяет она с характером, – и я еще не закончила.

– Ты… – говорит она, указывая на меня. – Идешь со мной. Алекс, я хочу, чтобы ты с братьями спели для нас.

Алекс качает головой.

– Елена, я не думаю, что…

Елена поднимает руку на него, также заставляя замолчать.

– Я не прошу тебя думать, я попросила тебя найти своих братьев и спеть для меня и моего мужа.

Елена открывает дверь и тащит меня за собой, пока мы не оказываемся во дворе. Она отпускает меня, только чтобы отобрать микрофон у певца на сцене.

– Пако! – говорит она громко. – Да, я разговариваю с тобой, – указывает она на него, разговаривающего с несколькими девчонками. – В следующий раз, когда захочешь посрать, делай это в чьем‑нибудь другом доме. Девушки тут же отходят от Пако и смеются.

Хорхе подходит к сцене, пытаясь угомонить свою жену, пока все смеются и хлопают.

Когда Елена, наконец, уходит со сцены, а Алекс разговаривает с музыкальной группой, гости приветствуют его и его братьев аплодисментами.

Пако подходит ко мне и садится рядом.

– Извини за ванную, я пытался тебя предупредить, – говорит он смущенно.

– Ничего. Я думаю, Елена достаточно пристыдила тебя. – Я наклоняюсь к нему. – Серьезно, что ты думаешь о наших с Алексом отношениях?

– Ну, если серьезно. Ты, самое лучшее, что когда‑либо случалось с парнем.