Звезды стадионов

 

Ощущение культа по‑прежнему сохраняется. Вне зависимости оттого, насколько популярными мы становились, я всегда замечал: даже когда мы давали стадионные концерты, присутствовало ощущение близости.

Мартин Гор, 2001

 

«Вчера в Лос‑Анджелесе британская группа „Depeche Mode“ побила все рекорды, появившись в одном из крупнейших музыкальных магазинов в мире. Около 5000 фанатов поджидали снаружи магазина в течение четырех дней, и очередь растянулась почти на две мили. К тому моменту, как группа прибыла, снаружи было более 17 000 визжащих поклонников; фанаты вторглись и в здание торгового центра „The Beverly Center“ напротив, пытаясь заполучить лучший вид. Лос‑анджелесская полиция прекратила мероприятие через полтора часа, потому что решила, что жизни участников группы в опасности. Двести полицейских единиц, включая вертолеты и офицеров в полной амуниции, пытались утихомирить толпу. В итоге из гостиницы группа выезжала под охраной полиции. Начальник полиции сказал нам: „Это наша крупнейшая полицейская операция со времен визита президента“».

Злополучная раздача автографов в магазине «Wherehouse» на лос‑анджелесском бульваре Ла‑Сьенега закончилась госпитализацией нескольких фанатов с легкими травмами. На следующий день на «KROQ» Ричард Блейд объявил, что Дэниел Миллер выпустит 25 000 копий эксклюзивной записи редких интервью и неизданного материала для всех поклонников, которые не могли попасть в «Wherehouse». «Они будут разосланы всем тем фанатам из Лос‑Анджелеса и окрестностей, кто пришлет проштампованный конверт со своим адресом в „KROQ“, – заявил диджей. – Это показывает, насколько предана группа своим поклонникам».

Разумеется, чувство было взаимным, и журнал «Spin» подчеркнул, насколько далеко готовы зайти фанатичные последователи «Depeche Mode». Возьмите, например, «типичную местную девушку» Келли, которая в свои пятнадцать лет обладала уже 325 записями «Depeche Mode», была названа «одним из главных коллекционеров их записей в США, и, возможно, в мире», а также, предположительно, была готова задуматься о принесении своей жизни в жертву группе!

Во время выхода в «Spin» статьи «Рор a la Mode» двадцатилетний диджей Дэнни (известный также под псевдонимом «Зэ Брэт»[61]) как раз изготовил 56‑минутный танцевальный мегамикс из своих любимых песен «модов»: «Я впервые от них протащился, когда вышла песня „Master & Servant“ – не столько из‑за вызывающей сексуальности песни, сколько из‑за ее опередившего свое время танцевального техно‑ритма. Я не слишком люблю хаус‑музыку, но мне нравится танцевальный индастриал, и, по мне, они реально впереди остальных». (В итоге он стал веб‑мастером официального сайта «Depeche Mode».)

«Spin» поинтересовалась мнением Блейда как профессионала о росте популярности группы в США. «Их тексты для подростков – „не в бровь, а в глаз“. Они могут ассоциировать себя с песнями Мартина, потому что он пишет о любви не так, как слезливый американец Ричард Маркс с его песнями в духе „Я люблю тебя, я потерял тебя, я в печали“».

Как и «Music For The Masses», «Violator» вошел в альбомную сотню «Billboard» уже через восемнадцать дней после его выхода 20 марта 1990‑го; в отличие OT «Music For The Masses», он удерживался в чарте целых 74 недели, в течение которых «Depeche Mode» завершили 88‑концертный «World Violation Tour», самый успешный к тому моменту.

На этот раз Нэшвилл в американскую часть тура (состоявшую из 44 концертов) не вошел.

Алан Уайлдер: На единственном нэшвилльском концерте, который мы дали в жизни (в «Райман Аудиториум» 24 мая 1988‑го), публика реагировала хорошо, но ее было меньше, чем на любом другом концерте тура «Music For The Masses». Думаю, это стало причиной, по которой мы не рвались туда вновь. Это не вина местных фанатов «DM» – скорее, в Нэшвилле просто слушают только кантри.

К счастью, в остальной Америке дела обстояли иначе…

 

Хотя раньше «Depeche Mode» использовали в турах фонограммы повторно, для «World Violation Tour» они были переделаны с нуля – например, «Behind The Wheel» перерастала в «Route 66» в стиле, который Алан Уайлдер в шутку называл «настоящее кабаре». «16‑дорожечная фонограмма „World Violation Tour“ была подготовлена в „Worldwide International“ – студии „Mute“ – главным образом мной и работавшим над „Violator“ звукорежиссером Стивом Лайоном», – объяснил Уайлдер.

После этого группа со своим гастрольным персоналом (включавшим персонального костюмера для каждого члена группы) и масштабным сценическим оформлением (работал над ним назначенный визуальным директором Антон Корбайн) отправилась в солнечную Флориду, чтобы приступить к репетициям.

Алан Уайлдер: Мы всегда осознавали, что три парня, прилипшие к своим клавиатурам, вовсе не способствуют динамичному шоу, и до этого момента большая часть представления лежала на плечах Дэйва. Даже в ранние годы мы пытались использовать смены задника и создать ощущение чего‑то необычного. Само собой, с увеличением размеров площадок работа над оформлением стала более тщательной, и было очевидно, что нам нужно дополнительное шоу, которое делало бы все интереснее, – так появилось более продуманное сценическое оформление и, позже, видеоряд. Видео улучшало все настолько, что отказаться от него потом было уже невозможно. Ко времени «World Violation Tour» мы использовали 11 тягачей и персонал почти из ста человек.

«World Violation Tour» начался в десятитысячном «Цивик Центре» в Пенсаколе 28 мая – это был их первый концерт во Флориде, за которым последовали еще три шоу в «солнечном штате» с аудиторией больше 15 000 человек у каждого. За визитом в Атланту, штат Джорджия, последовали два аншлаговых шоу на стадионе «Джайантс» вместимостью 80 000 человек в Ист‑Резерфорде, штат Нью‑Джерси, – домашней площадке регби‑команды «New York Giants». 42 000 билетов, как утверждается, были распроданы в течение первых четырех часов продажи!

Флад был впечатлен масштабами происходящего: «Я помню, как отправился посмотреть на них на стадион „Джайантс“, и они побили рекорд по продажам атрибутики; из „Bon Jovi“, „U2“ – всех этих групп – „Depeche Mode“ были самой популярной!»

То же самое произошло и на противоположном побережье. Как сообщила Франческа Каппуччи из передачи «Eyewitness News» на лос‑анджелесском канале «KABC‑TV», освещая возвращение к ним 1 августа британской сенсации: «„Depeche Mode“ сложно сделать что‑либо незаметно из‑за страсти, которую питают к ним фанаты. В последний раз, когда группа была в городе, чтобы презентовать „Violator“, на нее пришли 15 000 человек, из‑за чего там было опасно находиться. Ну что ж, теперь они вернулись, на этот раз сразу с двумя концертами на стадионе „Доджерс“. Билеты на оба были моментально распроданы».

За полчаса было продано 48 000 билетов на концерт 4 августа, который задумывался как последний в американской части «World Violation Tour», на 56 000‑местном стадионе «Доджерс» (площадке бейсбольной команды «LA Dodgers»), – и это произошло за два месяца до самого концерта! Не прошло и трех дней, как на 5 августа назначили дополнительный концерт, билеты на который тоже быстро оказались распроданы, о чем сообщила – хотя и в двух словах – британская газета «Гардиан»: «Кульминацией их нынешнего тура, относительно короткой шестимесячной поездки, стали два лос‑анджелесских концерта с суммарной аудиторией в 110 000 человек».

После трех аншлаговых выступлений на 13 000‑местной площадке «San Diego Sports Arena» «Depeche Mode» провели в Лос‑Анджелесе показанную по телевидению пресс‑конференцию. Когда был задан вопрос, почему они решили выступить в сравнительно небольшом «Юниверсал Амфитеатр» (6300 мест) прямо перед масштабными концертами на стадионе «Доджерс», загорелый Дэйв Гэан, щеголявший фирменными американскими «авиаторскими» солнечными очками и черным жилетом, ответил: «Мы сделали то же самое в Нью‑Йорке, когда играли на „Джайантс“: мы тогда сыграли еще и в „Радио Сити Мьюзик Холл“, чтобы побывать на площадке поменьше, где совсем другая атмосфера. Я считаю, что небольшие концерты куда эмоциональнее стадионных, потому что ты прямо перед зрителями – можешь увидеть каждое лицо».

Более буднично одетый Алан Уайлдер добавил: «Было довольно трудно продавать билеты справедливо, потому что есть проблема, с которой, я уверен, многие знакомы: одни скупают билеты пачками, а другие оказываются без них. Так что нам пришлось попробовать найти способ поддерживать справедливость».

Разговор затем переключился на самостоятельность «Depeche Mode» и связанную с ней настойчивость в удержании полного контроля музыкантами над всем.

Алан Уайлдер: Это сложно, но к счастью, у нас получается распределять роли, и они скорее сами выявились, чем были назначены. Мы не задеваем друг друга, когда создаем музыку и когда занимаемся менеджментом.

Дэйв Гэан: Многое берет на себя Флетч…

Прерывая своего коллегу на полуслове, Флетчер пошутил: «Какое счастье, что я совершенно не творческий человек!»

Алан Уайлдер: Иногда бывает так, что это начинает давить, особенно когда ты на гастролях и тебе надо принять сразу двадцать разных решений – и о какой‑то ерунде, и о действительно важных финансовых вопросах, обо всем сразу. Напряжение увеличивается и может вызвать трения, стресс и все такое.

Уайлдер описал типичный гастрольный день «Depeche Mode» в 1990‑м: «Покидаем отель в час или два часа дня, едем в местный аэропорт. Летим частным самолетом с ближайшим окружением (около двенадцати человек) в следующий город. Примерно в четыре дня прибываем. Тут же направляемся на площадку для саундчека. Возвращаемся в отель в шесть вечера, если есть время – можно быстро посетить сауну, без четверти восемь отправляемся на концерт. На сцену в полдевятого или девять, со сцены в одиннадцать, в город до утра… и так 44 раза подряд!»

«World Violation Tour» приостановился на три недели перед повторной упаковкой бесчисленных чемоданов в ожидании первого австралийского концерта группы в сиднейском «Хорден Павильон» 31 августа.

Энди Флетчер: Это было великолепной поездкой на восток, со всем нашим оформлением и тому подобным мы попали в своеобразную ловушку, потому что у них там нет нужного оборудования.

Затем последовали несколько концертов в Японии, а после них – серия европейских выступлений, начавшаяся в Брюсселе 28 сентября. Месяцем позже автор «NME» Джеймс Браун, разинув рот, наблюдал три выступления подряд на стадионе «Берси» в Париже, суммарная аудитория которых составила 50 000 человек. Браун удостоился аудиенции с Энди Флетчером в «настолько дорогом отеле, что он даже не выглядел отелем!», но клавишника к этому моменту все уже не так впечатляло: «В этом европейском туре раздражает то, что мы играли во многих из этих залов уже шесть‑семь раз, и лица всегда одни и те же; нет того возбуждения, которое мы по‑прежнему получаем в Америке, играя в новом месте».

Его легко понять, ведь к тому моменту прошло уже 64 почти одинаковых по своей программе концерта – за исключением, возможно, сольного акустического выхода Мартина Гора.

«Когда группа появляется, толпа перестает быть просто возбужденной и заводится на полную катушку, – рассказывает Браун. – Кричащая аудитория оказывается громче самой группы. Общий эффект от криков (а это не подростковые вопли от групп вроде „New Kids On The Block“), прожекторов и взволнованных фанатов оказывается не просто шокирующим, он приводит в трепет».

Флетчер резюмировал сложные отношения группы с Британией, когда его спросили, войдут ли «Depeche Mode» в историю: «В других странах определенно – особенно в Германии и восточном блоке, а вот в Англии нас чаще ненавидят, чем любят. Это единственная страна, которая сохранила нашу историю, – я о том, как в первые два‑три года мы выпускали наши худшие записи, были на пике славы и на пике слащавости. Мы улыбались на каждом фото, мы были в „Smash Hits“ каждую неделю, и люди все еще помнят об этом. Еще они думают, что мы ушли от этого к роковому мраку, так что англичане впадают в одну из двух крайностей насчет „Depeche Mode“ – считают нас или попсой, или мрачными и роковыми. Но на самом‑то деле мы и то, и другое!»

Флетчер также объяснил происхождение альбомного заголовка: «Почему мы назвали его „Violator“? Потому что хотели название в духе хеви‑метала. У предыдущего альбома „Music For The Masses“ в названии тоже был сарказм, и никто его не понял, но это не так уж важно, потому что мы‑то знаем, что оно саркастично. Немцы совершенно не поняли названия „Music For The Masses“, потому что в Германии мы действительно выступали перед массами, а у них плохо с чувством юмора – они говорили нам: „Ну и что это значит? Вы делаете коммерческую музыку?“ Я думаю, многие люди не замечают нашего юмора».

«Текущий музыкальный климат тесно связан с электронной музыкой, – начала Хелен Мид в тексте для „NME“, выпущенном за два дня до британского выхода „Violator“ 19 марта 1990 года. – Иногда сложно представить в этом жанре что‑то, отличающееся от хауса или лязгающих ублюдков из нью‑бит‑группы „Front 242“, но это если забыть „Depeche Mode“, предыдущим альбомом которых стал „Music For The Masses“ в 1987‑м – сочное, плотное путешествие по миру пышных поп‑песен. Так что название „Violator“ – нелепое это слово для хеви‑металического альбома или жесткого порнокомикса; впрочем, „Radio 1“ все равно его не запретит – просто шутка, потому что „Depeche Mode“ – хорошие мальчики, которые, к счастью, вряд ли имеют что‑то общее с наркотиками или эйсид‑хаусовой тусовкой! Ближе всего „Depeche Mode“ подбираются к галлюциногенному звучанию в своей версии песни „Тапдеппе Dream“ „Clean“». (В текст вкралась ошибка, так как «Clean» написана самими «депешами» – очевидно, имелось в виду сходство зловещих среднетемповых ударных у нее и композиции «Tangerine Dream» «Darkness» с саундтрека к фильму Ридли Скотта 1985 года «Легенда». – Дж. М. )

Рецензия Пола Лестера в «Melody Maker», вышедшая 10 марта, начиналась не слишком многообещающе: «„Depeche Mode“ всегда были бледной тенью „New Order“ и „Kraftwerk“, предлагая скучные, порой непоследовательные вариации на тему электропопа… „Violator“, их седьмой студийный альбом, содержит самые захватывающие работы. Удивительно, что знатоки детройтского и чикагского хауса называют их первопричиной новой танцевальной культуры – хотя сами „Depeche Mode“ не записывали эйсид‑хаус.

Хаус известен как анонимная музыка, а тут авторское своеобразие очевидно уже с открывающего синтезаторного напора „World In My Eyes“. В недавнем интервью Дэйв Гэан описал звучание, к которому стремилась группа при записи „Violator“, как „футуристический блюз“, привносящий в современное окружение традиционные, неизменные блюзовые последовательности аккордов. „Sweetest Perfection“ и „Clean“ – выдающиеся примеры этого эксперимента. Электронные прибамбасы и суета ранних шумелок „модов“ вроде „Just Can't Get Enough“ сведены к голым основам, голос Гэана выведен вперед… (На самом деле солистом в „Sweetest Perfection“ был Мартин Гор, как и в „Blue Dress“, которую он сам называет „извращенной песней“. – Дж. М. ) „Violator“ – темный, мрачный и порочный».

Описывая «World In My Eyes», Гор открыл больше о себе, заявив: «Это очень позитивная песня, в ней говорится о том, что любовь, секс и наслаждение – это хорошо… Меня, вероятно, настолько же вдохновляют Альбер Камю, Франц Кафка и Бертольд Брехт, насколько и поп‑музыка. Я не просто так это все пишу».

Разделял ли среднестатистический поклонник «Depeche Mode» страсть Гора к экзистенциализму, было не так уж важно. Вызванный «Enjoy The Silence» успех был таким, что «Depeche Mode» для полного счастья не хватало только вершины британского альбомного чарта: «Violator» добрался до второго места.

Обложка от Антона Корбайна была темной, что компенсировалось яркой красной розой. Вариации на эту тему также присутствовали в оформлении сингла «Enjoy The Silence» и клипе на эту песню. Тим Николсон из «Record Mirror» был впечатлен: «На „Violator“ они наплодили целую темницу песен, под которые можно позвенеть кандалами. „World In My Eyes“ находится у двери, идеально подходя в качестве введения в этот компромисс между поп‑музыкой и чем‑то помрачнее. В этом идеально сформированном вакууме нет ни одного лишнего звука, песни здесь как яркие звезды в черном небе или серебряные запонки на мягкой черной кожаной куртке. Удивительно то, что чем сильнее „депеши“ все это обнажают, тем популярнее становятся».

В Америке определенно так и было, но в Британии, казалось, «Depeche Mode» с 1986‑го оставались на том же уровне крытых площадок.

 

До завершения американской части «World Violation Tour» был выпущен третий сингл с «Violator». «Policy Of Truth» с ее множеством скрытых переплетающихся звуковых слоев сложно было бы назвать оголенным звуком – и она прошла через множество переделок до включения в альбом.

Алан Уайлдер: Обычно такое означает проблемы с песней, хотя в этом случае мы знали, что имеем дело с сильной вещью – как минимум, потенциальным синглом. Большой головной болью стал подбор звучания для основного риффа, и мы, должно быть, попробовали сто разных вариантов перед тем, как остановились на слайд‑гитаре, которая оказалась важна в звучании всего альбома.

Впервые «Depeche Mode» наняли для записи сессионного музыканта – им стал Нилс Таксен, сыгравший на педальной стил‑гитаре в «Clean».

«Policy Of Truth» был выпущен в Великобритании 7 мая – на этот раз с пятью разными миксами, разнесенными по шести форматам. (Семидюймовки, двенадцатидюймовки, двенадцатидюймовки с ограниченным тиражом, кассетный сингл, CD и ограниченное издание CD. – Дж. М. ) Трансовый «Policy Of Truth (Trancentral Mix)» от «The KLF» – завоевавшего марты годом позже эмбиент‑техно‑дуэта Билла Драммонда и Джимми Коти – был особенно примечателен, так как фрагменты вокала Гэана соперничали там за внимание слушателя с чириканьем, звонящими телефонами и несвязными репликами.

К 19 мая «Policy Of Truth» достигла в Великобритании 16 места – вероятно, ее уже хорошо знали по альбому. Как всегда, ограниченные издания были предназначены только для коллекционеров записей «Depeche Mode», которым было не устоять перед разнообразием ремиксов и инструментальным би‑сайдом от Гора «Kaleid» (произносится «коллайд»), записанным на «Worldwide International studio» в Лондоне и сведенным на «Konk studios» Дэниелом Миллером и Джорджем Холтом.

Сингл чуть лучше прошел в Штатах: после своего релиза 22 мая на двенадцатидюймовых пластинках, макси‑кассетах и CD (а также семидюймовках и кассетах, выпущенных 24 июля) «Policy Of Truth» появилась в чарте «Billboard» 11 августа, достигнув пятнадцатого места и пробыв в чарте шестнадцать недель.

Антон Корбайн вернулся к любимому черно‑белому варианту при съемках соответствующе провокационного клипа, в котором сладострастная девушка забавляется с каждым из участников группы в различных местах Нью‑Йорка. Яркие цвета ненадолго вторгаются, когда Дэйв Гэан, держась руками за голову, просит: «Now you're standing there tongue‑tied / You'd better learn your lesson well / Hide what you have to hide / And tell what you have to tell…» («Теперь ты стоишь, лишившись дара речи / Тебе стоило бы усвоить свой урок / Спрячь то, что тебе надо спрятать / И скажи то, что тебе надо сказать» (англ.).)

Рецензент «Melody Maker» Джон Уайлд определенно последовал этому совету в номере за 5 мая: «Самый слабый из отпрысков „Violator“, этот печальный марафон судорог микшерного пульта был ремикширован Франсуа Кеворкяном; что ж, Франсуа, старик, тебя кто угодно назовет дрочилой».

 

Между окончанием восточной части тура в токийском зале «Будокан» 12 сентября и началом 38‑концертной европейской части в брюссельском «Форест Нэйшенл» 28‑го числа того же месяца группа выпустила четвертый сингл с «Violator».

Алан Уайлдер: «World In My Eyes» была записана рано, во время миланских сессий в «Logic Studios», и, возможно, по этой причине отчасти похожа на привычных «депешей» и связана с предыдущими альбомами. Она была закончена в Лондоне, и третий куплет стоял особняком: чтобы заполнить пространство и сделать переход к припеву более логичным, мы наложили друг на друга две вокальные дорожки, в результате песня больше всего походила на электро, этакий кивок в сторону «Kraftwerk» – по крайней мере, в ритмическом смысле.

На этот раз «NME» сразу ухватились за связь с уроженцами Дюссельдорфа: «Одна из положительных сторон подъема „Depeche Mode“ в том, что их тяга к экспериментам не испарилась, когда они глубже взглянули в гигантскую черную дыру американского мейнстрима. Беря многое от „Kraftwerk“, они со своей армией приглашенных ремикшеров превзошли сами себя».

«World In My Eyes» в Британии ожидала схожая с «Policy Of Truth» судьба в чартах (дошла до 17‑го места в британском сингловом чарте 29 сентября, а в Америке завязла на 52‑м месте в общем чарте «Billboard» и 17‑м в чарте современного рока) после выпуска 17 сентября в привычных шести форматах. Помимо шести ремиксов заглавного трека были там и две не издававшиеся до этого песни Мартина Гора, «Happiest Girl» и «Sea Of Sin», ремикшированные Кеворкяном в нью‑йоркской «Axis Studios».

Алан Уайлдер: «Happiest Girl» была записана во время создания пластинки и впоследствии разжалована до би‑сайда, хотя изначально мы собирались включить ее в альбом. «Sea Of Sin» сразу задумывалась как би‑сайд и была записана позже. Меня, честно говоря, ни одна из этих песен сума не сводит.

«World In My Eyes» была дополнена клипом Корбайна, в котором были использованы замедленные цветные фрагменты съемок выступлений еще не закончившегося тогда «World Violation Tour». Визуальный интерес поддерживался благодаря тому, что Гор теперь чаще брался за гитару, а за Уайлдером находилась большая модульная система с интригующим набором последовательно мигавших красных светодиодов, как у «Tangerine Dream» (винтажный синтезатор, из которого не торчало никаких проводов, использовался только в качестве декорации).

 

Сборник видео «Strange Тоо», выпущенный в ноябре, заявлял, что он о «„Depeche Mode“, жизни, любви, похоти, а также приближении ко всему этому».

По словам Кэролайн Салливан из «Melody Maker», это были «шесть претенциозных клипов с использованием шезлонгов („Enjoy The Silence“), глиняных лачуг („Halo“), городских видов в духе фильма „Злые улицы“ („Policy Of Truth“) и мрачных задумчивых „депешей“ (во всех клипах). Беспрестанный поток цветов и образов в каждом видео – на четыре последних сингла „DM“ („Personal Jesus“, „Enjoy The Silence“, „Policy Of Truth“ и „World In My Eyes“) и две песни с альбома „Violator“ („Clean“ и „Halo“) – кажется, использован ради визуального впечатления, а не ради какого‑то отношения к песне, и обеспечивает приятные сюрреалистичные ощущения. Эта коллекция видео от Антона Корбайна – хорошая демонстрация того, чего можно достичь с камерой „Super 8“».

Тогда же, в ноябре, песня «Halo» добралась до 21‑го места в американском чарте современного рока, несмотря на то, что вообще не выходила синглом. Как вспоминал Алан Уайлдер, в какой‑то момент рассматривалась возможность ее выпуска вне альбома: «Когда речь шла о синглах с „Violator“, „Halo“ была в списке претендентов, но реальных шансов у нее не было. В итоге мы нашли обходной путь: не выпуская ее синглом, сняли клип – как и на „Clean“, – чтобы дополнить подборку „Strange Тоо“».

На съемках «Halo» «Depeche Mode» вернулись в пекло калифорнийской пустыни, что поначалу привело Энди Флетчера в смятение: «Этот клип снимать было наименее весело, потому что он был последним, к тому времени мы давно находились в туре, были полностью измочалены, а тут Антон сказал: „Вы понадобитесь на два дня“. Но в результате нам очень понравился клип, он подходит песне».

Мартину Гору понравилась его роль из «Clean», что легко объяснимо: «В общем‑то мне просто надо было провести полдня, целуя девушку в нижнем белье. Это чуть ли не лучшее видео, над которым я работал!»

 

«Depeche Mode» вернулись в Великобританию в ноябре 1990‑го, чтобы дать шесть аншлаговых выступлений – по три на бирмингемский «Эн‑И‑Си» и лондонскую «Уэмбли Арена» – с общим числом зрителей в 70 000 и сборами, приближающимися к семизначным.

Алан Уайлдер: В гастрольном бизнесе такого масштаба, как у нас, может уходить до двух лет на то, чтобы со всем разобраться, заплатить налоги и точно распределить прибыль, – в общем‑то, как и в любом другом бизнесе.

Пол Лестер в «Melody Maker» описал свежее шоу: «Когда „скоромоды“ перенеслись на „Уэмбли Арена“ с планеты Бэзилдон, это было так, словно Мадонны и Джэнет Джексон никогда не было – словно „Depeche Mode“ могут стать главнейшим мегаплатиновым аттракционом со времен ливерпульской четверки. „Personal Jesus“ вдохновляет аудиторию на ошеломительную демонстрацию участия, когда все до единого зрители вскидывают руки ввысь и поют: „Reach out and touch faith!“[62]Антирелигиозный посыл песни настолько не доходит до толпы, что получается почти наоборот, и их глупая воля‑к‑власти, автоматическое подчинение приобретают фашистскую красоту, которую только присутствующие могут высоко оценить».

Британские ежедневные издания ринулись исследовать бэзилдонский феномен. Описывая в номере за 19 ноября шоу в «Уэмбли», автор «Индепендент» Джайлс Смит сухо прошелся по масштабному визуальному вкладу Корбайна: «В середине шоу они бросают вызов, включая направленный на экраны позади сцены видеоряд, в котором видна рука, пишущая на стене слово „clean“. Камера неподвижна, пока граффити стекает: а дальше зрителям в буквальном смысле слова предлагается развлекаться, глядя на то, как краска сохнет. („U2“ позже включили видеоряд от Корбайна в их собственное сложное сценическое оформление, вызвав шквал обвинений в плагиате от пылких фанатов „Depeche Mode“. Алан Уайлдер: „Поправьте меня, если я ошибаюсь, но я не думаю, что Антон был вовлечен в создание какого‑либо сценического оформления „U2“, в то время как с нашим он был связан очень тесно“. – Дж. М. )

Стоя перед экраном – на этот раз на нем медленно расцветал бутон розы, – Мартин Гор пропел две баллады на тему сгорания изнутри и беспокойства о пустоте всего в „мире без ничего“. Общая их заунывность была разбавлена исполнением, которое сложно назвать простительным даже для уличного музыканта: голос Гора уползал в другие тональности на высоких нотах, в то время как руки мазали по струнам, как будто он был в толстых перчатках, – это заставляло вздыхать по той музыкальной теплоте, которую могут создать одни машины».

Адам Свитин («Гардиан»): «Последняя часть шоу была похожа на празднество, если к „Clean“ или скорбной „Never Let Me Down Again“ можно применить подобное слово; к „Personal Jesus“ определенно можно, так как Гор молотил по своей гитаре, приближая „модов“ ближе, чем когда‑либо, к „Status Quo“; грудастые девушки‑ковбои украсили собой видеоряд, в то время как „моды“ угрюмо расхаживали в ковбойских шляпах – электропоп, не лишенный чувства юмора? Революционно, дорогой Ватсон».

Джаспер Рис («Таймс»): «„Depeche Mode“ восстанавливают на сцене фрагмент прошлого с машинной точностью – главным образом потому, что в этом им помогают машины; если бы заударные отвечал человек, а не одна из этих машин, то его следовало бы записать в работяги… Следует отметить, что кроме машин можно было увидеть и настоящий инструмент – во время акустического блока от сочинителя Мартина Гора. Выло ощущение, словно Гор старался дать аудитории понять, что это действительно он дергал за струны. Он снова вышел вперед во время исполнения „Enjoy The Silence“, одной из мрачных песен с нового альбома „Violator“. Соблазняя нас возможностью настоящего соло, о котором раньше и мечтать было нельзя, он вместо этого предпочел обращаться со своим соблазнительным инструментом как с танцевальным партнером».

 

В материале, опубликованном в «Гардиан» 15 ноября, Брюс Дессо признал, что, хотя синтезаторы «не излучают чары живых инструментов» на сцене, «их творческий потенциал выше».

В 1998‑м Мартин Гор вспоминал: «Мы всегда уделяли большое значение живым выступлениям, и я думаю, что мы действительно помогли людям понять, что электронная музыка интересна и в живой обстановке. А теперь группам вроде „The Prodigy“ принято иметь великолепные живые шоу».

Дэйв Гэан: Вероятно, мы в какой‑то степени помогли людям преодолеть мысль, что электронная музыка «ненастоящая». На нас некоторое время вешали такой ярлык – «недонастоящая музыка», это было глупо.

Когда Дессо попросил его перечислить свои «главные десять» тем его текстов на тот момент. Гор смущенно ответил: «Отношения, господство, похоть, любовь, добро, зло, кровосмешение, грех, религия, аморальность».

88‑концертный «World Violation Tour» закончился в бирмингемском «Эн‑И‑Си» 27 ноября. Резюме Алана Уайлдера обращалось к раннему наблюдению «NME» об «этих хороших мальчиках»: «Я бы не сказал, что тур был более напряженным, чем многие другие. Нас окрылял успех, особенно в США: билеты расходились как горячие пирожки, и мы наслаждались жизнью. Кругом было много экстази, но я не могу сказать, что на кого‑то это плохо повлияло. Вероятно, Дэйв принимал героин, но на его выступлениях это не сказывалось, а пили и развлекались мы не больше обычного. Это был длинный тур, и, возможно, сказался эффект замедленного действия. Последствия проявились позже – возможно, когда нам стало ясно, что ожидания выросли, и надо было продолжать после „Violator“».

 

Прямо перед отправлением в «World Violation Tour» Дэйв Гэан в течение дня отсиживался в роскошном номере «Kensington Hilton International», чтобы встретиться с европейскими журналистами.

«Я теперь семейный человек, – сказал Гэан в интервью с Джоном Уайлдом для „Melody Maker“. – Мне нравится возвращаться домой и быть с моей женой и маленьким сыном, заниматься повседневными вещами, как обычные люди. Это может показаться очень скучным, но люди считают, что поп‑звезды ведут беззаботный образ жизни, каждый вечер проводя за покером, – черт возьми, да не так все!»

Роберт Марлоу: Мартин звонил отовсюду, где был, – зачастую пьяный, у него сложные отношения с алкоголем, – и говорил что‑то вроде: «Мы едем в лимузине, мы в Детройте!» Это обычно происходило в середине ночи, и я говорил: «Серьезно? Ясно. Вам там весело? Что происходит?» А он говорил: «Ты не поверишь, что происходит!» А я, понимаешь, лежу, мне на работу через пару часов надо!

Определенно, у славы были свои преимущества, но для 29‑летнего Гэана она стала тяжким грузом. К тому времени, когда тур закончился, он отвернулся от жены и ребенка в поиске другой жизни – в общем‑то, повторяя спустя четверть века разрушительное поведение собственного отца.

«Когда уходишь, сознание становится открытым, – сказал он автору „Melody Maker“ Дженнифер Наин. – Мне надо было сбежать. Я чувствовал, что пойман в ловушку всем, что меня окружало. Последний тур был великолепен, у нас был громадный успех, и „Violator“ стал очень успешен во всем мире – по идее я должен был оказаться на вершине мира, но этого не произошло. У меня было все, о чем я только мог пожелать, но я ощущал себя потерянным. Мне даже больше не казалось, что я знаю сам себя. И я ощущал себя ужасно, потому что я постоянно изменял жене, затем возвращался домой и лгал, и моей душе нужно было очищение. Мне надо было разобраться, почему все так происходит».

Не только душе было нужно очищение. «После окончания тура я провел несколько месяцев в Лондоне, и там мои привычки полностью вышли из‑под контроля», – сказал Гэан Филу Сатклиффу из «Q» в 1999‑м.

«Я просто собрал сумку, сбежал и снял жилье в Лос‑Анджелесе, – признался он Наин. – Во время „World Violation Tour“ я разошелся со своей женой. Мой следующий год был потрачен на самоанализ и попытки понять, что случилось с моей жизнью, и, если быть честным, размышления о том, хочу ли я вернуться к записям, турам, славе, „Depeche Mode“. Отрывать себя от всего, с чем я вырос, включая мою тогдашнюю жену и моего маленького сына Джека… все это было довольно болезненным для меня».

Оглядываясь назад, повзрослевший и помудревший 39‑летний Дэйв в 2001‑м смог произвести переоценку своего скорбного опыта с большей ясностью мышления: «Я очень жалею о том, что оставил Джека. Это всегда мучило меня, словно я уходил от чего‑то, что было частью меня, что я очень хотел взрастить. Думаю, из‑за этого я некоторое время чувствовал себя обломавшимся – из‑за попыток подавить чувство вины».

Расположившись в 5000 милях от своего пятилетнего сына и наследника, Дэйв сошелся с Терезой Конрой, которая сопровождала группу в Америке в качестве помощника по связям с прессой в поездках 1988‑го и 1990‑го. Оглядываясь на свой поспешный переезд в Америку, Гэан говорил: «Я влюбился в девушку в туре в поддержку „Violator“, так случилось, а я всегда хотел жить там – у меня возникла идея переехать в Калифорнию и попробовать жить по‑другому».

«Мне было очень спокойно и очень скучно, – сказал Гэан автору „Таймс“ Полу Коннолли в 2001‑м. – В Англии я чувствовал себя защищенным со всех сторон, и мне это не нравилось. Там у меня были любящая, заботливая жена, маленький ребенок, большой дом в деревне, пара автомобилей, и было ощущение, что что‑то не так. Я хотел переехать в Калифорнию, но Джоан не разделяла моего желания».

Тоска Гэана была усилена безвременной смертью его отца. «Мой отец умер в 1990‑м, и после этого я несколько заинтересовался им и расспросил маму о нем. Думаю, он был не дурак выпить. У нее сохранилась только пара его фотографий, но даже на одной из них отец был в пабе. Я подумал: „Ну да, точно, это мой старик“. Я никогда не чувствовал себя комфортно, живя в Англии: милый домик в деревне и пара машин в гараже – я чувствовал, что это по мне. Переезд в Калифорнию был во многом связан с самокопанием, попытками отыскать важное для себя: почему я здесь, чем я занимаюсь… чем мы все занимаемся?

Пожалуй, хорошо мне не было ни в какой ситуации – мне определенно нужна была семья и стабильность, но в то же время я жаждал двигаться. Позже – после всех моих выходок в конце 80‑х и начале 90‑х – я нашел способ сохранять и то, и другое».