Метод мифологической школы и его основные недостатки.

Прежде всего, обратимся к рассмотрению метода, которым пользуются представители мифологического объяснения возникновения христианства, и здесь мы вынуждены констатировать, что этот метод грешит целым рядом недостатков.

Метод мифологов представляет яркий пример того что в логике называется circulus vitiosus, “порочный круг” в доказательстве. Мифологи исходят, как из своего последнего основания, из положений, которые им еще нужно доказать, но которые они принимают уже за доказанные и несомненные. Они заранее объявляют всю не только новозаветную, но и вообще библейскую письменность сборником мифов и легенд, и у свидетельств этой письменности касательно событий евангельской и библейской истории отнимают всякое историческое значение. При этом отношении к источникам библейской истории факты последней можно, конечно, объяснять самым разнообразным способом и сближать их с чем угодно. Но справедливо ли такое отношение? Доказан ли научно легендарный характер библейских источников?

Если при таком предвзятом отношении к источникам находят в библейских рассказах черты, общие с мифами, то в этом нельзя видеть чего-либо удивительного: во всякой действительной истории можно указать “мифологические” черты, если наперед задаться целью их отыскивания. В свое время епископ Уэтли “блестящим и неопровержимым образом показал все черты солнечного бога в знаменитом мифическом герое, называющемся Наполеоном!, как он поднимается в своей славе с востока (Египетская экспедиция), как окруженный своими 12 маршалами (знаки зодиака) он озаряет весь мир блеском своих подвигов, как затем он побеждается враждебную силой стужи (зимнее солнце) и как, наконец, исчезает в волнах океана на западном горизонте (заходящее солнце)”.

Ассириолог Иенсен, задавшийся целью указать следы вавилонского мифа о Гильгамеше в литературе всего мира, в своей огромной книге, между прочим, находит большое сходство между Гильгамешем и библейским патриархом Авраамом. Сходство это он видит, например, в следующем: у Гильгамеша есть друг и спутник Эабани, у Авраама — Лот; в Гильгамеша влюбляется красавица богиня Иштар, в Авраама — красавица жена Саара; Гильгамеш одерживает победу над Хумбатой, Авраам над войском Кедорлаомера; Гильгамеш путешествует, — и Авраам тоже, и т. д. “Разумеется, — говорит один русский исследователь, — при таком способе отысканная литературных аналогий можно найти черты Гильгамеша в любом историческом деятеле. Возьмем для примера императора Петра Великого: у Гильгамеша есть друг Эабани, у Петра — Меньшиков; Гильгамеш и богиня Иштар, Петр и Екатерина; Гильгамеш побеждает Хумбату, Петр — Карла XII; Гильгамеш отправляется в дальнее путешествие, Петр едет за границу для получения европейского образования, и т.д.”.

В 1910 году два немецких автора, пользуясь методом мифологической школы, выпустили две сатирические статьи с “доказательствами”, что Лютер и Бисмарк никогда не существовали. Нельзя не согласиться с покойным академиком А. Тураевым, что подобный способ отыскания “доказательств” может производить лишь “психологическое впечатление”.

Параллели, устанавливаемые мифологами, изумительно произвольны до насильственности, в результате чего получается безудержная “погоня (охота) за аналогиями”, или прямо “паралелломания”, переходящая в своего рода “детскую болезнь — мифологитис”.

Исследователи, критически рассматривавшие труды представителей мифологической школы, согласно отмечают факт произвольности и насильственности подобных сближений. Известный французский историк религий А. Ревилль, разбирая книгу Д. Робертсона “Христианство и мифология” (1900), так характеризует труды современных ему мифологов: “Евангельская история вся раздроблена, разбита на куски, измельчена, и к каждому ее куску, большому или малому, прикрепляется название мифа, или заимствования из предыдущих религии, их ритуалов, их религиозных кодексов, измышлений египетских, индусских, митрийских греческих, римских, талмудических. Не остается почти никаких преград. Миф везде, миф во всем. Кончается тем, что начинаешь ощупывать самого себя, чтобы узнать, сам ты не стал ли мифом...”.

Хорошо говорит о недостатках сравнительно-исторического метода, применительно к изучению памятников литературы, проф. А.М.Евлахов. “Не всякое сходство, — пишет он, — говорит о заимствовании. Один и тот же образ или мотив, даже один и тот же сюжет, могут зародиться совершенно самостоятельно, независимо друг от друга, прежде всего, в силу единства, повсеместного тождества человеческой личности. Ведь , в конце концов, конструкция мыслительного аппарата человека всюду и везде одна и та же. Если же принять во внимание, что человечество, кроме того, в известные периоды своего существования проходит, в общем, одни и те же этапы культурного развития, то легко понять, что теория литературного заимствования часто указывает генезис там, где его вовсе нет, и что вообще не может быть строгого, абсолютно верного критерия для различия заимствования от простого совпадения, случайного сходства”. “Точного критерия для определения заимствования, — развивает далее свою мысль проф. Евлахов, — указать невозможно; никогда нельзя с полной уверенностью утверждать, что то или иное произведение или место в нем заимствовано, а не случайно совпало по содержанию или по форме с другими аналогичными. Мотивы приводимые в пользу заимствования, всегда будут более или менее случайного характера, и даже тогда, когда наличность последнего могла бы быть доказана с полной очевидностью, т.е сопоставлением текстов, историческими ссылками и т. д., возможны самые неожиданные сюрпризы. Справедливо было замечено, что все уже сказано кем-либо и когда-либо, и потому непременно опоздаешь, ибо уже семь тысяч лет существуют мыслящие люди (Ла Брюйер). Всякому из личного опыта известно, что часто приходит в голову какая-нибудь мысль, кажущаяся новой и оригинальной, и как часто она оказывается старой, кем-либо уже высказанной: такие казусы происходят на каждом шагу, и было бы нелепо в каждом таком случае предполагать заимствование... Словом, в вопросе о литературном заимствовании чрезвычайно легко на каждом шагу поддаться на удочку самообмана и обмана других”. “Таким образом, — заканчивает свои рассуждения проф. Евлахов , — вопрос о том, заимствована ли данная мысль или форма, имеем ли мы случайное совпадение, или лишь видимость совпадения, по существу всегда остается открытым, или в очень многих случаях мы имеем право сказать только: влияние здесь могло быть, но было ли оно на самом деле — неизвестно...”.

Все сказанное о недостатках сравнительно-исторического метода изучения литературных произведений вполне применимо и к методу мифологической школы. Находя известное сходство между языческими религиями и христианством, исследователь совершенно не имеет научного права сразу же, ex abrupto, делать вывод о влиянии языческих религий на христианство, или о заимствовании христианами своих верований и установлений из языческой мифологии и языческой культовой практики. Заключение от сходства к зависимости по происхождению методологически совершенно несостоятельно. Такой “метод” исследования является “полным ниспровержением исторического знания”. Да и вообще, как говорит крупный авторитет в области методологии историко-литературных исследований академик В.Н.Перетц, “видеть во всем и везде только заимствования — это признак некритичности, плохой школы, или отсутствия школы”.

Конечно, гипотеза заимствования может находить себе место в научных исследованиях, но, во-первых, именно лишь как гипотеза, предположение, не более, и во-вторых, лишь в том случае, если всякие иные объяснения оказываются непригодными. Иначе, по словам проф. Евлахова, сравнительное изучение превращается в затею “совершенно бесцельную и бессмысленную...”.

Отсюда, исследователь, говоря о взаимоотношении христианства и язычества, прежде, чем утверждать “влияние” язычества на христианство, или “зависимость” христианства от язычества, должен поставить себе вопрос: если методологически неправильно заключать от сходства и зависимости, какими причинами могут быть объяснены моменты сходства между язычеством и христианством? Возможны ли эти причины и каковы они?

Таких причин можно указать несколько, и к объяснению их перейдем в дальнейшем изложении.