Натурализм язычества и сверхестественность христианства.

Проф. Телле говорит, что всякую религию характеризуют ее воззрение на отношение между Богом и человеком, а так же между Богом и миром. Связь человека с Божеством выступает в религиях с различным характером. В одних религиях эта связь чисто природная, естественная, досознательная и необходимая, в других она выступает, напротив, как связь разумно-сознательная, свободная, и связь чисто природная заменяется здесь связью свободно-нравственной. И с этой точки зрения историки религий дают такую их классификацию: религии первого рода они называют естественными (натуралистическими), религии второго рода -сверхъестественными (супранатуралистическими), или этическими. К последним относят религию древнееврейскую и христианскую; к первым все остальные.

Отсюда, сущностью языческого религиозного мировоззрения является натурализм, космизм в широком смысле слова. Язычество есть обоготворение природы, ее сил и явлений, бытия конечного и ограниченного. Божеством языческих религий были силы и стихии космического порядка. Религиозные представления язычников все и всецело привязаны к потоку явлений природы и человеческой жизни, и не возвышаются над миром видимым. Своих богов ищет древний человек среди того же мира, где живет. Человек является полным рабом природы. Натуралистический характер язычества ясно отмечает св. ап. Павел, говоря, что язычники “заменили истину Божию ложью н поклонялись и служили твари вместо Творца” (Рим. 1, 2э). Даже в лице лучших своих представителей, языческий мир не мог преодолеть натурализма. Совершеннейшие философские системы языческой древности не содержали в себе достаточной силы, чтобы окончательно порвать с почвой натурализма. Душа язычника не могла “вырваться из рокового воспаленного круга бывания, чтобы достичь чистого бытия”.

Но есть ли здесь что-либо общее с христианством? Образ Христа Спасителя чужд всякого натуралистического элемента. Ни в одном из новозаветных писаний не говорится, что Христос — природная сила мира. Христиане, на всем протяжении христианской истории, всегда строго отличали Бога и Мессию от природы и ее явлений. Образ Христа никогда не вовлекается в жизнь природы; ему совершенно чужды все натуриалистические черты. Во Христе всякая связь с натурализмом порывается. Это отмечается в качестве отличительного признака христианства даже теми учеными, которые видят в нем лишь своеобразную синкретическую религию. Так, проф. Гунсель, утверждая, что основой учения ап..Павла о Христе был языческий образ умирающего и воскресающего божества, замечает: “Но и теперь уже мы можем сказать, что новозаветный образ Христа, несмотря на все свое формальное родство с языческими мифами, по содержанию высоко поднимается над всеми ими: вся толпа натуралистических богов-героев, бывших только идеалами природного, чувственно -эгоистического человечества, должна была отступить пред одним Господом и Сыном Божиим, идеалом нравственного человека, идеалом свободного послушания и любви. Пусть сравнят Христа Павлова и Иоаннова с Митрой или Гибиль — Зива маздеев, чтобы признать справед­ливость этого положения...”.

Представители мифологической школы, как мы видели, выдвигают утверждение, что и христианство является одной из натуралистических религий, что и в лице Христа мы почитаем одну из стихий природы. Так, по Древсу, Христос есть не более, как древне-ефраимский бог солнца, более или менее тождественный с божествами религий передний Азии и Индии, Митрой, Адонисом, Агнии; то же утверждает А. Немоевский и другие dii minores современной мифологии.

При оценке данного рассуждения мы должны иметь ввиду прежде всего, что Древс со своими единомышленниками в подтверждение своего тезиса никаких доказательств не приводит, а если и приводят, то эти “доказательства” лишь поражают своей наивностью и предвзятостью. Затем мифологи забывают тот факт, безусловно достоверный, что древние христиане, как это можно видеть из всех дошедших до нас памятников христианской письменности, всем своим существом отрицали возможность боготворения твари, хотя бы и в виде столь блестящего и важного светила для нашей жизни, как солнце. В памятниках древнехристианской письменности нет даже намека на какое-либо поклонение солнцу или другими стихиям и силам природы. Напротив, христианские апологеты говорят язычникам: “Поклоняться стихиям я и сам не буду и других склонять не стану к этому”; “Божественный закон запрещает нам поклоняться не только идолам, но и стихиям: солнцу, луне, звездам... Только Единому Богу и Творцу вселенной мы должны поклоняться”.

Во времена Тертуллиана некоторые говорили, что христианский Бог есть солнце, основываясь на том, что во время молитвы христиане обращаются к востоку, — христианский апологет склонен смеяться над этим и восстает против всякой попытки усматривать какую-либо связь между христианством и язычеством. Св. Афанасий Великий говорит, что истинными богами не могут быть ни солнце, ни луна, ни другая какая часть твари, — служение им и обоготворение их есть внушение не благочестия, а безбожия и всякого злочестия. Замечательно, что император Юлиан Отступник в основании своей религии полагал культ солнца и себя считал служителем “Царя — Гелиоса”, — однако, он стремился искоренить христианство, а христиан называл безбожниками и “нечестивыми галилеянами”. Конечно, он не мог поступать так, если бы в действительности христианство было замаскированным язычеством, и почитание Христа было поклонение богу-солнцу.

Снова мы должны со всей решительностью заявить, что христианство -совершеннейшая духовная религия, ничего общего по существу своему не имеющая с натурализмом языческих религий. “Во Христе, — по справедливому замечанию Шеллинга, — умерло все язычество, вся космическая религия...”.