Римско-католическая церковь как абсолютная монархия

Греховный разрыв с Православными Церквами Востока не мог не отразиться на дальнейшем ходе истории Римской Церкви. На протяжении веков наблюдается постепенный отход ее от пра­вославного образа жизни церковной и православного образа мышления.

После окончательного отпадения от православия (1054 г.) Римско-католическая Церковь продолжает держаться мнения о своей непогрешимости и о власти римского папы над Церковью. Никем и ничем не сдерживаемая, она доводит это учение до са­мых категорических и крайних выводов.

Утверждается мнение о возможности развития догматического учения и в связи с этим провозглашаются новые, неизвестные Древней Церкви, догматы; в результате в учении многое напол­няется чуждым богословию этой Церкви содержанием.

Активную деятельность по обновлению только что отпавшей от Православия Римско-католической Церкви развил папа Григорий VII (1073-1085). Он настойчиво стремился централизовать Церковь, сосредоточить право церковного законодательства в ру­ках папы и подчинить митрополию Риму.

Именно им четко сформулирована идея отождествления папы с Церковью и его роли как представителя апостола Петра, кото­рому «Бог дал власть вязать и разрешать и на земле и на небе, никого не исключая из-под его власти».

Так называемый Диктат папы Григория VII определяет власть папы следующими положениями: только папа может низ­лагать епископов (пункт 3); только папа может пользоваться им­ператорскими регалиями (пункт 8); папе цари должны целовать ноги (пункт 9); папа может низлагать императоров (пункт 12); он «не может быть никем судим» (пункт 19); Римская Церковь никог­да не заблуждалась и, как свидетельствует Писание, не может заблуждаться (пункт 22); Римский первосвященник, законно по­ставленный, несомненно становится святым по заслугам св. Петра (пункт 23).

Приписав себе, таким образом, неограниченную власть «на земле и небе», Григорий VII объявил своим пасомым: «В силу этой власти я запрещаю именем Всемогущего Бога Отца, Сына и Святого Духа королю Генриху, сыну императора Генриха, управ­лять Германской и Итальянской империей... Я разрешаю всех христиан от клятвы верности, которую они ему принесли или принесут в будущем, и запрещаю им признавать его в дальнейшем королем». Как видим, папа извращает здесь богословский смысл права ключей и использует это право как средство политической борьбы. Так же поступают и многие его преемники.

Непослушание папе приравнивалось к отпадению от христианства или идолослужению. Происхождение государства греховно, государственная власть ведет начало от установивших ее по наущению дьявола преступников. Признавая, тем не менее, божественность как священнической, так и царской власти, Григорий VII считает необходимым их единение, причем ставит первую выше второй, как Церковь выше государства.

Христос сделал Петра князем над царствами мира («prince super regna mundi»), и эту власть Петр передал папам. Отсюда претензии папы на подчинение Риму ряда европейских государств и на верховную власть над другими государями. Конечным идеалом папы Григория VII является, таким образом, теократии.

Столь же энергично папа Григорий VII пытался действовать в делах распространения влияния папизма ни Востоке. К этому времени относится идея возглавляемого папой крестового похода (1074) с целью завоевания «Гробницы Господней».

Так складывались основы превращения Римско-католической Церкви в мощную абсолютную монархию. Рим с самого начал направляет свою энергию на выработку железной церковной' организации, которая в средние века подчинила папскому престолу всю Западную Европу. Ритуализм, клерикализм, непреклонность власти церковной иерархии сформировали в этой школе искусство управлять людьми. Только созванные на положении Вселенских Соборы Пизанский (1409), Констанцский (1414—1418) Базельский (1431—1438) отвергли монархический примат Рима и подчинили его в делах веры Соборам.

Прибывший на место назначения инквизитор обращался к на­селению с воззванием каяться и называть имена еретиков; сде­лавшие это в течение «льготных дней» подлежали лишь церковному наказанию, прочие подвергались тяжким карам. Судопроиз­водство было тайным; обвиняемый не знал имен свидетелей, их показания давались ему в сокращенном виде, чтобы он не мог угадать, кто явился против него свидетелем. Обвиняемый был обязан говорить всю правду и указать участников преступления. Для получения признания трибунал мог прибегнуть к пытке. Же­стокость применявшихся инквизицией истязаний и пыток не име­ла границ: оковы, голод, растягивание тела на особом станке, вздергивание на дыбе, пытка водой и огнем, «испанский башмак».

Оправдательный приговор был крайне редким явлением, при отсутствии состава преступления обычно назначалось церковное покаяние. Наиболее частым наказанием было примирение с Цер­ковью, сопровождавшееся конфискацией имущества, лишением определенных прав как виновного, так и его ближайшего потом­ства и заключением в тюрьму. Упорствующие еретики присужда­лись к смертной казни на костре, причем кающиеся в последний момент подвергались задушению, а потом сожжению.

Торжественный публичный акт осуждения (аутодафе) начи­нался общей проповедью, на следующий день смертный приговор приводился в исполнение. Жаловаться на решения инквизиции фактически было нельзя, даже папский легат не имел права вме­шиваться в ее дела. Личность инквизитора была неприкосновенна.

В период разгула жестокостей средневековой инквизиции не мог не возникнуть вопрос, какова нравственная оценка участия инквизиторов-священников в истязаниях и пытках подозреваемых в ереси, не становятся ли они на некоторое время неспособными к священнослужению. Однако папа Урбан IV (1261—1264) осо­бой буллой успокоил тех, чью совесть смущало такое сочетание функций священника и палача.

Конфискованное у еретиков имущество и владения делились между государством, духовенством и инквизицией и приносили им немалый доход. Инквизиция сыграла значительную роль в борьбе с иудаизмом и мусульманством, а в дальнейшем также с протес­тантизмом.

Новую эпоху в истории инквизиции начал папа Павел III, учредив для инквизиторов централизованное управление — «Священную конгрегацию инквизиции», объединившую и подчинившую контролю папского центра разобщенные до того инквизиционные трибуналы. Главной задачей ее была координация борьбы с ересями, и в первую очередь противодействие распространению протестантизма. Параллельно с конгрегацией инквизиции действовала и как бы дополняла ее конгрегация индекса запрещенных книг. Первый список (индекс) запрещенных к был опубликован в 1557 г., последний — в 1955 г. В индекс включались книги, которые католикам нельзя было ни читать, ни хранить под угрозой отлучения.

Конгрегация инквизиции вела напряженную деятельность, исключавшую, пока это было возможно, и таких мер, как пере дача «светской руке» осуждаемых на смерть за ересь или колдовство. К началу XIX в. от этих методов пришлось отказаться. Изменилось и название этого учреждения: оно стало официал называться («Святая служба») (sanctum officum), которая 6ыла активна до последнего времени. Это она издала в 1949 г. декрет об отлучении сотрудничающих с коммунистами, а в 1959 г. инструкцию, запрещающую деятельность священников – рабочих.

В 1967 г. при общей реформе Римско-католической Церкви: после II Ватиканского Собора конгрегация получила новый статус вероучительной организации. Ее целью было декларировано способствовать развитию богословской науки. В задачу конгрегации ныне входит попечение о чистоте католического вероучения, образования и прессы, осуждение книг определенной категории, по делам, касающимся преступлений против веры.

Еще одним из совершенно недозволенных с христианской точки зрения средств борьбы Римско-католической Церкви с идеологическими противниками и отступниками был интердикт – один из видов духовной цензуры или кар врачующих (рое medicinales). Он состоял в запрете совершения богослужений, таинств и христианского погребения для подвергшихся ему лиц территорий. Различают интердикт местный, частный и смешанный, поражающий всякую территорию, которую изберет местом пребыванием лицо, подвергшееся интердикту. Во всех этих случаях интердикт может быть общим или частным. Общий местный интердикт распространяется на округа — от деревни и замка государства, частный местный интердикт — на отдельные храмы и помещения. Общий личный интердикт поражает целые категории лиц, частный — определенно указанные личности. Наконец, по содержанию запрещаемых функций интердикт может быть полным и частичным.

На протяжении XI—XIII вв. интердикт являлся страшным оружием в руках епископата и папства в борьбе за вольности и примат Церкви над государством. Встречая растущую оппозицию мирян и признав все же несправедливость кары, поражающей не­винных, интердикт постепенно потерял свою остроту и к началу XVII в. практически перестал существовать.

Римско-католическая Церковь все более становилась похожей на светское государство. Одним из свидетельств такого обмирще­ния были возглавляемые ею военные экспедиции, известные под названием крестовых походов. Они проводились в XI-XII вв. и были направлены в основном на Восток сначала против мусуль­ман, а потом также против еретиков и языческих племен. Целью их было не только освобождение Святой земли и Гроба Господня от мусульман, но и подчинение папе православного Востока. Проповедь крестовых походов имела на Западе необыкновенный успех среди разных слоев населения: от тяготившихся социально-экономическими условиями низших слоев общества до не нахо­дивших на родине приложения своим силам представителей ры­царского класса. Давшие обет идти с оружием против неверных как пилигримы принимались Церковью под ее покровительство и получали ряд экономических льгот и отпущение грехов (при усло­вии, что ими руководит благочестие, а не стремление к приобре­тению богатств или почестей). Кровавые крестовые походы на Святую землю оказались неудачными, но они ясно показали ха­рактер интересов Римско-католической Церкви на Востоке и нравственные недостатки крестоносцев, ставивших на первое мес­то часто политические и личные цели в ущерб более высоким идеям.

Итогом четвертого крестового похода в 1204 г. было взятие Константинополя, варварское его разграбление, кощунство над православными святынями и многолетним утверждением латинян на Востоке.

Справедливая оценка этого исторического периода, явившего­ся ярким итогом проведения в жизнь монархических идей рим­ского католицизма, принадлежит уже неоднократно цитировавше­муся прот. А. Шмеману: «Но это только вершина, только самое эффективное из проявлений ненависти, которыми наполнена эта продолжительная встреча двух разделенных поло-вин христианского мира. Тогда разделение Церквей перестало быть спором иерархов и спором богословским... «Латинство» на Востоке и «греки» на Западе стали синонимом зла, ереси, вражды, ругательным словом. Встреча-лись теперь уже не иерархи, а народные массы, и в их психологии разделение превращалось в стихийную ненависть, в которой верность своей вере, обиды за поругание своих святынь смешивались с элементарным отталкиванием всего чужого без различения в нем хорошего от плохого» (16).

Окончательно сформировавшийся в XII в. монархизм Рим­ско-католической Церкви в последующие века настойчиво под­держивался и укреплялся ее иерархами. Самые Вселенские Собо­ры Римско-католической Церкви, состоявшиеся вскоре после разделения (I Римско-католической Церкви, состоявшиеся вскоре после разделения, I Латеранский, 1123 г., I Лионский, 1245 г.), занимаются не столько богословскими, сколько политическими вопросами.

В 1302 г. папа Бонифаций VIII издал знаменитую буллу Unam Sanctam о праве Церкви на светскую власть и на облада­ние мечом не только духовным, но и материальным. Это исходи­ло из провозглашенного ранее одним из кардиналов принципа, что наместник Христа является земным и духовным владыкой и что Церковь обязана сражать двойным мечом тех, кто не призна­ет ее двойного владычества. Поэтому, когда папа находит народ, забывший Бога, «грешный от пяты ноги до темени», он считает необходимым свое вмешательство: смотря по обстоятельствам, меры сострадательные или лозу железную.

В XIV в. исключительным правом папы становится поставление епископов в Римско-католической Церкви. По нынешнему каноническому праву епископская хиротония в Римско-католиче­ской Церкви также может быть совершена только по получении на это полномочия от папы. Это не известное Древней Церкви положение привело к тому, что сейчас все епископы Римско-ка­толической Церкви являются избранниками папы, они — из­бранники, но не Церкви, как это было в древности. А это ведет к еще большему укреплению господства папы над Церковью.

В первой половине XV в. в Римско-католической Церкви была предпринята попытка ограничения абсолютной власти папы. Три великих Собора — Пизанский (1409), Констанцский (1414-1418) и Базельский (1413-1443) провозгласили положение о том, что Вселенские Соборы выше папы и что папа может быть судим и низложен Собором.

Это были так называемые реформационные Соборы, которые сделали попытку признать за собой высший над папами авторитет. Однако провозглашенный ими принцип просуществовал в Римско-католической церкви недолго.

Идея абсолютной власти римского монарха настойчиво прово­дилась в жизнь католическими иерархами, все более приобретая характер требования безграничного, слепого повиновения, доходя­щего порой до абсурда. Например, знаменитый католический бо­гослов XVI в. кардинал Баллармин писал: «Верховный первосвя­щенник в прямом и абсолютном смысле слова выше Вселенской Церкви» (17). «Если даже папа впал в заблуждение, предписывая пороки и запрещая добродетели, Церковь, если она не желает погрешить против совести, обязана была бы верить, что поро­ки — добро, а добродетели — зло... Она обязана считать за добро то, что он приказывает, за зло — то, что он запрещает» (18).

Действенность учения о власти папы Римско-католическая Церковь подтверждает и исторически вовсе недавними докумен­тами. В своде канонического права, опубликованном папой Бене­диктом XV в 1917 г. говорится: «Римский первосвященник, пре­емник в примате блаженного Петра, не только имеет первенство чести, но высшую и полную власть юрисдикции над всей Церко­вью, как в вопросах, касающихся веры и нравственности, так и в тех, которые касаются дисциплины и управления Церкви, развет­вленной по всему миру» (19).