НРАВСтвенное и ЭстетиЧеское отношение Человека к природе: истоки, ЭволюциЯ, взаимосвЯзь

 

Современная экологическая ситуация требует углубленного рассмотрения отношений человека с природой в различных культурах. Культуру, в ее высшем из­мерении мы понимаем как процесс и результат творческого постиже­ния и преобразования человеком самого себя и окружающего мира.

Особенности взаимосвязей человека со средой определяются родовой сущностью, сложнейшей биопсихосоциальной природой. Они представляют собой некото­рую целостность, проявляющуюся на разных уровнях и в различных формах. Основой формирования человеческого от­ношения к природе, главным детерминирующим фактором появления и развития всех его форм является конкретная предметно-прак­тическая деятельность. То есть, с практическим отношением к природе диалектически связаны все сферы духовной деятельно­сти человека. Первоначально он как бы воспринимает предметы односторонне, прагматически или, точнее, утилитарно. А уже по мере углубления практического отношения к миру, у него развиваются те или иные грани теоретического освоения дейст­вительности.

Непосредственная связь трудовой деятельности с мировос­приятием и социальной организацией особенно четко прослежи­вается в древние времена. С самого начала люди пытались выяснить происхождение, ста­новление человеческого рода, его предназначение, место в мире. Вопрос о сущности человека всегда велось в контексте определенного понимания окружающей природной среды, природных явлений и процессов. Еще в мифологических картинах мира, можно найти соответствующие ответы на космогонические и антропологические вопросы. Разумеется, главная тенденция в развитии первобытного мышления состояла в движении от конкретно-чувственного восприятия мира, во многом еще инстинктивного, опирающегося как бы на «отметины вещей», ко все более развитому понятийному мышлению. Но в этом, жизненно важном для человека процессе не последнюю роль играли особенности окру-
жающей природной среды, зачастую определяющие способы практического ее освоения.

На уровне мифологического мышления в таких его формах, как магия, анимизм, антропоморфизм и других природа воспринималась как живое существо, она одушевлялась и одухотворялась. Тогда представление природы в образе Бога (или множества Богов) было доминирующим в различных культурах Запада и Востока.

Словом, существенной инвариантной чертой в мифах различных народов является то, что единство человека и природы в них реализуется посредством «Бога». Он («Бог») управляет силами природы, «вдувает» жизнь в человека и во все живое. Единство человека и природы понималось как вечно повторяющийся, а не как развивающийся процесс.⁶⁶

Таким образом, на мифологическом уровне освоения действительности природа в принципе не могла просто противопоставляться человеку, для этого не существовало объективных оснований. Это был период, когда весь мир, включая человека, воспринимался целостно, как единый организм. Тогда ,хотя и не явно, преобладала ценностная установка на гармоничное взаимодействие с природным окружением. Различные природные явления осмысливаются как деяния Богов и героев мифологии. Отсюда — демонический, роковой колорит первобытного мировосприятия. Общество ограничивало действия человека частоколом запретов, табу, лишь бы «не обидеть» неосторожным поступком «душу» дерева, реки или зверя. Люди старались добиться «расположения» природных сил, искупить вызванные человеческой активностью, нарушения естественного порока. И рождавшаяся у человека мысль о сопротив­лении объектов природы, заключала в себе рациональное зерно: она напоминала, что человек своими действиями может вызвать не только благоприятное, но и неблагоприятное расположение сил, от которых зависит его жизнь. Поэтому и пошло бережное, уважительное отношение к природе.⁶⁷ В качестве подтверждения этой мысли можно, например, сослаться на данные этнографов, которые утверждают, что первобытные племена никогда не убива­ли животных больше, чем им нужно было для пропитания. Наруши­тели этого закона строго осуждались.⁶⁸ Вот почему можно согласиться с той точкой зрения, что первобытный тоте­мизм выполнял своеобразную регулятивную функцию в гармониза­ции отношений человека с природой в первобытном обществе. Здесь мы имеем дело по существу с «тотемистической моралью»,⁶⁹ т.е. с моралью, обеспечивающей растворение человека в природе, элиминирующей человеческое «Я».

Собственно теоретическое отношение к природе формируется со становлением рабовладельческого общества, по мере отчужде­ния философии от мифологии, с появлением теоретического мышле­ния как такового. В этот период уже можно говорить о явной рефлексии морального и эстетического сознания. Несомненно, при всех различиях моральное и эсте­тическое отношение к природе не только генетически связаны, но и взаимоопределяют друг друга. А в понятии прекрасного в синкретическом единстве содержатся представления человека о красоте, его мечты о справедливой жизни, стремление к совер­шенству. Ведь известно, что еще в эпоху европейского Просвещения эстетика рассматривала искусство прежде всего под углом его мо­рально-воспитательного воздействия. Так, по словам И.Канта, эстетическое — не просто форма, призванная придать наглядность некоторым моральным прописям; оно само по себе морально. Мо­ральное — имманентно эстетическому.⁷⁰

В структуре «человек-природа» — нравствен­ное отношение служит условием эстетического отношения, в противном случае природа не может быть объектом эстетической оценки. В то же время, эстетическое отношение к природному миру совершенствует нравственное отношение к нему, одна духовная потребность дополняет другую. В этой связи можно согласиться с тем, что формирование нравственного отношения к природе есть одновременно и процесс эстетического отношения к ней.

Именно в силу этого при обсуждении различных сторон эко­логической проблематики нельзя игнорировать то обстоятельст­во, что новое отношение к природе невозможно без учета эсте­тического фактора, т.е. без подхода к природе как к особой духовной, эстетической ценности. Нравственное отношение в единстве с эстетическим может стать одним из важнейших природоохранительных факторов, главным духовным стимулом гар­монического природопользования. «Ведь очевидно, что у человека, чувственные восприятия которого открыты для многокрасочной и много звучной красоты природы, который при общении с ней спо­собен испытывать эстетическое чувство, связанное с духовным наслаждением, подъемом, восторгом, уровень экологического со­знания будет неизмеримо выше, чем у человека, равнодушного к этой красоте».⁷¹

В формировании эстетического чувства у человека заключен огромный гуманистический смысл. Благодаря ему человек смог возвыситься над утилитарными, прагматическими интересами. Движущим мотивом человеческих действий стали не только необходимость борьбы за существование, но и стремление к совершенству, не­которому идеалу. Создавая в своем искусстве определенную мо­дель реальности, человек в масштабе вымышленного пространства, времени обретал свободу по отношению к чуждым ему силам природы. Вследствие художественного освоения действительности происходила определенная коммуникация эмоций, мыслей, утверждались моральные ценности, ориентация на тот или иной способ поведения.⁷²

Эстетическое отношение к природе не яв­ляется врожденным. Способность человека воспринимать природу как эстетическую ценность есть часть его духовной культуры, которая формируется в процессе эстетического воспитания под воздействием окружающей человека социокультурной среды, обще­ния с искусством и литературой, в процессе творческой деятельности. Следует отметить, что по поводу происхож­дения и специфики эстетических чувств пока нет единого мнения. Одни видят объективные основы наших пред­ставлений о прекрасном исключительно в социальных причинах, другие стараются определить естественные корни этой предельно широкой категории. Так сложились «социальная» и «природническая» концепции прекрасного.⁷³ Человек сначала постигает эстетические свойства в продуктах своего труда, а затем начинает замечать их в приро­де. И наслаждается не естественными эстетическими свойст­вами, а продуктами своей собственной деятельности, своими спо­собностями, своими умениями и мастерством.

«Природа прекрасна, - подчеркивал И.Кант, - если она в то же время походит на искусство».⁷⁴ Это положение развивает известный эстетик М.Бахтин, говоря о том, что внехудожественные эстети­ческие явления сумбурны, неустойчивы, гибридны. «Эстетическое вполне себя осуществляет только в искусстве...».⁷⁵ Получается, например, что красота живописного пейзажа связана лишь с его выразительностью, и в произведениях художников-пейзажистов ценными являются не изображения лесов, гор, полей и т.п., а образы очеловеченной, как бы одухотворенной природы («спокой­ной», «величественной», «печальной» и т.д.). Согласно «социальной» концепции прекрасно­го сама по себе природа эстетически нейтральна, ни прекрасна, ни безобразна. Эстетически значимой она становится, когда во­влекается в практическую деятельность человека, и лишь в этом случае приобретает социальное, а на этой основе и эстетичес­кое значение.

Красота, как и другие понятия эстетики, объективна по своему источнику, по своему содержанию, ее носителем выступа­ют объективные свойства природы. И сторонники «природнической» концепции не отрицают того факта, что красота природы воспри­нимается человеком как социальным существом, достигшим опре­деленного развития. Они не отрицают и того, что человек, утверждая себя в предметном мире, действительно испытывает удовольствие в процессе трудовой деятельности. Наконец, они не отрицают и то, что природные явления и предметы могут иметь определенное социальное значение и в этом аспекте выступают как эстетические факторы. Но природа, говорят они, не представляет собою хаоса: упорядоченность, закономерность, симметричность, целесообразность — это ее объективные свойства. В самой психике человека содержится предрасположенность к предпочтениям упорядоченных, гармонизированных форм.⁷⁶

Современные данные науки свидетельствуют, что в природе имеются объективные основания красоты. Другое äåло, они могут быть восприняты и эстетически оценены лишь человеком. Сформировавшаяся в процессе общественно-исторической практики способность воспринимать красоту — это исторический продукт социального развития. Наличие объективных критериев красоты ныне раскрывается на основе положений физики, биологии, кристаллографии, психологии, теории информации и других наук. Представляется, что существенный вклад они могут привнести в экологию. Гармония экологических систем, их упорядоченность, динамическое равновесие — все что в неявной
форме давно входит в предметное поле художественного освоения действительности.

Нравственные принципы, как и эстетические чувства не являются врожденными. Они вырабатываются в процессе социальной практики людей, в контексте развития материальной и духовной культуры в целом. Особое значение в развитии морали имело теоретическое осмысление, получившее распространение со становлением классового общества. Так, в ранний период формирования культуры Древней Греции господствующей была установка — жить сообразно природе. Для эпохи античности свойственно обращение к природе как к эталону гармонии, порядка, а поэтому жить в согласии с закономерностями природы считалось высшей мудростью.

Античная культура, особенно в ее ранний период, характеризуется антропоморфизацией и соответственно этизацией всей действительности. Система запретов, регулирующих поведение человека в отношении с природой, играла в жизни античного общества определяющую роль.

С усилением хозяйственной деятельности в Древней Греции в общественном сознании происходил процесс отделения Богов от природы, она все больше приобретала качество ути­литарного пользования. Возникает поиск норм человеческого по­ведения в мире самого человека. Соответственно, в классичес­кий период античной культуры стало складываться новое отно­шение к природе. Протагор из Абдеры в своем сочинении «Истина» выразил это так: «Мера всех вещей — человек, существующих, что они существуют, не­существующих, что они не существуют». Согласно данному поло­жению, все в природе должно оправдать свое существование посредством связи с целями человека.⁷⁷ Наверно, более определенно сложившееся в античной культуре отно­шение к природе и человеку высказал Аристотель: «...Растения существуют ради живых существ, а животные — ради человека... Если верно то, что природа ничего не создает в незаконченном виде и напрасно, то следует признать, что она создает все вы­шеупомянутое ради людей».⁷⁸ Для позднеантичной эпохи эти антропоцентристские положения стали основными мотивами практической деятельности. Уже римляне продемонстрировали способность использовать ресур­сы природы в своих интересах. Они рассматривали природную сре­ду так, как если бы она была одной из захваченных ими провин­ций.

Вопреки бытующему мнению, связь человека с природой в античном мире не была одинаковой на протяжении всей истории. Отношение к природе, ее понимание менялось существенно. В целом же «учения античных мыслителей о прекрас­ном и соответственно высоконравственном были ориентированы на человека, не оторванного от космоса и не противопоставленного ему».⁷⁹ В миропредставлениях восточных мудрецов «природа оказывается громадным животным, наделенным собственной волей и совершенной нервной системой». Под влиянием этих воззрений известный японский специалист по молекулярной биологии Д.Икеда⁸⁰ выдвинул идею, что рано или поздно вся Земля должна быть признана как сверхорганизм. Согласно буддизму, «все в одном, один во всем». Идея единства, целостности многообразного природного, каждого его фрагмента, части, является фундаментальной для философии древних. Среда обитания предстает при таком подходе как проявление Будды. Древнекитайское общество поощряло наблюдательное отношение к природе. Человек в таком обществе старался проникнуть как можно глубже в суть естественного мира и использовать в природе источники энергии, до минимума сводя своё вмешательство в природные механизмы, применяя «действие на расстоянии».

Использование принципа «Ву-лей» (отсутствие вмешательства) оставляет вещи в покое, позволяет природе идти своим путем, извлекает пользу из природы вещей без их изменения, дает знания о том, как обойтись без вмешательства. Термин «Ву-лей» — великий лозунг и неписаное привело даосизма всех столетий.

В священной религиозной японской книге Синто нет нравственных заповедей, норм праведного поведения или предостережения против грехов. Синто был порожден обожествлением природы. Особенностью традиционного отношения к природе в Японии является концепция «Человек — дитя природы». Японский термин «природа» («содзэм») означает «быть, как есть это» или «гармонировать со средой». Японцы никогда не противопоставляли себя природе. Именно синтоистская вера воспитала в них чуткость к природе, умение наслаждаться ее бесконечной переменчивостью, радоваться ее многоликой красоте.⁸¹

В арабо-мусульманской культуре в снятом виде сохранилось древневосточное преклонение перед природой, и в то же время ей было присуще относительно активное (по сравнению с древними цивилизациями) использование природных реалий. Эта культура отличалась определенным динамизмом и в какой-то степени прагматическим подходом к действительности. В целом, однако, в ней доминировала установка бережного отношения к природе. Последняя, как утверждает известный исследователь данной культуры С.Х.Наср,⁸² «рассматривалась в качестве «собственного дома», в котором предстоит жить, а не как чужая страна, которую следует разорять.

В средние века духовная жизнь определялась положе­ниями Библии. Они призывали человека жить в самоотречении, дабы попасть в рай. Основными чертами отношения человека к природе, которое присуще иудео-христианской традиции, являются, во-первых, про­тивопоставление духа человека его телу, и, во-вторых, предс­тавлению о том, что Бог санкционировал господство человека над всеми живыми существами. Иное положение непосредственно следует из текста Биб­лии: «И благословил их Бог, глаголя: раститеся и множитеся, и наполняйте землю, и господствуйте ею, и обладайте рыбами морскими и зверями и птицами, и всеми скотами, и всею зем­лею».⁸³

Американский историк религии Л.Уайт видит одно из след­ствий господства иудео-христианской традиции в том, что оно способствовало окончательному преодолению в обыденном созна­нии языческих представлений и присущего им обожествления природы.⁸⁴

Постепенно, освобождая от духов, природу стали изучать с помощью науч­ных методов и затем применять эти знания в технике для даль­нейшего увеличения власти человека над природой. Примечательно, что русский философ Н.Бердяев в начале нашего века пришел к тому же выводу: «Человек не мог научно познавать природу и технически овладеть ею, пока природа представлялась ему населенной демонами и духами, от которых зависела его жизнь. В этом причина ограниченного развития естествознания и техники в древнем мире. Христианство освободило человека от этого пандемонизма от этой подавленности демоническими стихийными силами и этим духовно подготовило возможность развития естественных наук и техники, овладения природой и подчинения ее человеку». Однако, только в Новое время возникает наука («математи­ческое естествознание») в современном понимании, и в этот пе­риод значение христианства в жизни западного общества уже существенно поколеблено, по крайней мере, в его традицион­ной форме, и наука развивалась скорее не благодаря, а вопре­ки религии.

Христианское отношение к природе было как бы переходным этапом от ее языческого обожествления к господству над ней.

С одной стороны, христианство освободило человека от религи­озно обусловленной боязни природы и дало ему основание ду­мать, что природа отдана в его распоряжение Богом, с другой — в христианстве не отвергалось положение, что все со­творенное Богом совершенно и прекрасно, и сама природная гар­мония должна сдерживать ее преобразование. По канонам сред­невековой теологии, природные вещи должны подчиниться человеку, а сам человек - Богу.⁸⁵ Христианство ставит челове­ка в центр мироздания, а животных — на самый низ вселенской иерархии тварей, предметов и явлений. Но все же животные при­числялись к «божьей пастве» и даже могли подвергаться отлуче­нии от Церкви. Это считалось дляних, как и для людей, самым тяжелым наказанием». На этом основывались судебные процессы против домашних и диких животных, проводившиеся в средневеко­вой Европе.⁸⁶

В период формирования капиталистической формации все бо­льшее внимание обращается на идеи пользования природой в хри­стианской интерпретации, согласно которой Бог предназначил человеку господствовать «над всем живым на Земле». И установ­ка господства над природой оказывала все большее воздействие на расцвет машинного производства, развития технического про­гресса.

В философии Нового времени указанный подход получил чет­кое обоснование в работах Ф.Бэкона и Р.Декарта. В отличие от средневековых философов для Ф.Бэкона олицетворением подлинной сути «человеческой природы» является не Адам, а Прометей. Мо­ральные основы той поры отражены в протестантской этике. Ее ос­нову составляют положения, возвеличивающие, обожествляющие трудолюбие. В этом отношении достаточно вспомнить социальную утопию Ф.Бэкона «Новая Атланти­да», в которой все проблемы решаются за счет сози­дательного труда, неустанного развития науки и технического прогресса.⁸⁷ И хотя Р.Декарт в целом ряде вопросов придерживался иных позиций, чем Ф.Бэкон, он также целевое назначение науки видел в реализации господства человека над природой. «Можно найти фактическую философию, при помощи которой, зная силу и действие огня, воды, воздуха, звезд, небес и всех других ок­ружающих нас тел так же отчетливо, как мы знаем различные за­нятия наших ремесленников, мы могли бы точно таким же спосо­бом использовать их для всевозможных применений и тем самым сделаться хозяевами и господами природы.⁸⁸

Овладение силами природы и подчинение их потребностям человека становятся главными велениями времени. Призы­вы — «Вернись к природе!»,⁸⁹ — обращенные к человеку, уверившего в необходимость господства над природой в тот период, уже не могли иметь никакого успеха, ибо происходит все большее использование при­родных ресурсов, которое достигло кульминации в наше время.

Как известно, общественное развитие зависит не только от эффектив­ности материального производства, но и от экологических пред­посылок, соответственно, и от изменения ценностного статуса природы в сфере нравственности. Преобразование, освоение природы должно оцениваться не только с эко­номических позиций, а в гораздо более широком контексте, где критериями являются и эстетические, и нравственные положения. Одним из главных средств выхода из современной экологической ситуации считается корен­ное изменение ценностных ориентаций, моральных норм, гос­подствующих в обществе. «Истоки нашего беспокойства религиоз­ные (т.е. ценностно-мировоззренческие - В.Б.), - пишет Л.Уайт, - поэтому и средство должно быть религиоз­ным... до тех пор, пока мы не найдем новую религию или не пе­реосмыслим старую, никакая новая наука и техника не выведут нас из сложившейся экологической ситуации».⁹⁰ Высказывание Л.Уайта в нашей литературе зачастую интер­претируется довольно упрощенно. Не учитываются, к примеру, необходимые социально-экономические, технологические и другие объективные предпосылки решения экологической проблемы. А ведь Уайт обращает внимание на другую, немаловажную сторону вопроса. Дело в том, что для решения экологической проблемы нужны не только объективные, но и субъективные предпосылки, которые собственно только в диалектическом единстве и могут стать действенными. Без должного изменения традиционных цен­ностных установок невозможно реорганизовать и перестроить в соответствии с экологическими требованиями и науку, и техни­ку, и производство.

Изменение ценностно-мировоззренческих установок по отно­шению к природе, осознание морально-эстетической значимости гармонии природных процессов не зависят от религии, тем более в наш век. Приоритетными являются такие факторы культуры, как экологическое воспитание и образование на основе научных исследований. Очевидно также, что неправомерно априори отказываться от возможной роли религии в решении данного вопроса. Речь идет о ра­зумном использовании одного из важнейших практических канонов воздействия на духовный, нравственный климат современной эпо­хи.

Союз ученых, деятелей культуры, священнослужи­телей в области экологии в общих чертах представляется сле­дующим образом: ученые информируют о состоянии окружающей сре­ды, путях решения тех или иных конкретных вопросов, церковь же взывает к разуму, «пробуждает людскую совесть». Как в движении за мир ныне фактически объединились и атеисты, и ве­рующие, все люди доброй воли, так и за спасение жизненно важ­ных природных предпосылок существования человека должны объе­диниться все слои общества, все население Земли. Теоретическую основу этого невиданного по своим масштабам морального устремления людей может и должна дать интегративная область знаний — экологическая этика.

Гармонизация взаимоотношений человека с природой являет­ся одной из необходимых сторон общественного развития, поэто­му следует определить не только экономические, технологические, социальные, но и духовно-нравственные условия и основания решения экологических проблем. Целью общественного разви­тия должно стать создание такого общества, которое будет спо­собно разрешить экологические проблемы и обеспечит человеку не только благоприятное окружение, но и возможность удовлет­ворения подлинных его потребностей, всестороннего культурного обогащения.

Предстоящие десятилетия научной общественно­стью расцениваются как период мирового развития, в течение ко­торого сложатся предпосылки нового мирового порядка и, как следствие, изменится характер взаимодействия человека с природой.⁹¹ Однако многое этому препятствует и в самой дей­ствительности, и в способах ее осознания. Появились концепции непримиримого антииндустриализма, технофобии, вследствие чего возникло негативное отношение к науке и научно-техническо­му прогрессу в целом. Науку дискредитируют как способ отноше­ния к миру, как средство аморального «покорения природы», без­оглядного ее преобразования, не сдерживаемое нравственным за­коном. Подвергается критике и западноевропейская культурная традиция за ее антропоцентризм.⁹²

В контексте формирующегося экологического сознания порой довольно заметно проявляются антигуманистические тенденции. Так, в биосфере видят высшую и безусловную ценность, а чело­века считают потенциальным или реальным нарушителем экологи­ческих законов . Такая установка не может дать ни­чего позитивного для создания конструктивной альтернативы сло­жившемуся ныне положению дел. Едва ли стоит призывать к «спасению природы», отказываясь от всего, что прежде было де­лом «спасения человека». Если принять идею «человек - часть природы» излишне метафизически, то она стимулировала бы толь­ко формирование экологически тоталитаристских идеологий. Всякая стратегия развития отношений человека с природой на обновленной ценностно-мировоззренческой основе должна скон­центрировать свое внимание на человеке, потому что без реше­ния проблем человека невозможно по-настоящему решить проблемы его отношений с природой. И об этом свидетельствует история развития отношений человека и природы.⁹³

В общем и целом можно проследить две основные группы ценностных установок по отношению к природе, которые в отдель­ные периоды человеческой истории доминировали в общественном сознании, но полностью не исключали одна другую. Первая груп­па ценностных установок противопоставляет человека природе. Они присутствуют в общественном сознании, начиная с поздней античности, но стали доминирующей в жизни общества с Нового времени благодаря идеологии христианства и становлению капи­талистической формации. Основоположники классической науки и рационалистически ориентированного гуманизма представляли природу как машину, рассматривали ее как средство, позволяю­щее достигнуть социального благополучия. Установка, противопоставляющая человека природе, по мере развития производительных сил, экономики неизбежно привела не только к агрессивному отношению к природе, но и содейство­вала формированию потребительского отношения к ней. Послед­нее также связано с иллюзорным представлением об объе­мах природных ресурсов нашей планеты как безграничных и не­исчерпаемых. Иначе говоря, ориентация на потребительство в конечном итоге привела к истощению и деградации природной среды. Вот почему природу следует рассматривать как непреходящую ценность, име­ющую для человеческого существования фундаментальное значе­ние. Неразумное потребительство в целом оборачивается деграда­цией и природы, и человеческой личности. Природу допустимо преобразовывать, осваивать только в тех пределах, в каких можно прогнозировать на основе науки последствия антропогенного воздействия. И как мы убеждаемся, человечество вынуждено расплачиваться за последст­вия своей деятельности. Трагедия в том, что разграблению подвергаются достояние не только современного общества, но и будущих поколений. Это приводит к осознанию необ­ходимости нового подхода человека к природе. Попытки решить проблемы человека и природы технократическим путем явно терпят неу­дачу. И не удивительно, так как технократизм основан на од­ностороннем подходе к решению любых вопросов, он сводит слож­нейшие социально-политические, нравственные проблемы к реше­нию лишь узких технических вопросов.

Вторая система ценностных установок по отношению к приро­де, суть которой заключается в поклонении природе, ее роман­тизации - исторически более древняя. Она также всегда была представлена в общественном сознании, но доминирующей явля­лась в прежних культурах. Именно в этот период моральный ста­тус предписывался всему живому, природа в ее первозданном ви­де объявлялась святостью, предметом благоговения. Сравнивая отношение к природе в цивилизованном об­ществе, А. Блок в начале XX века писал: «Для нас самая глубо­кая бездна лежит между человеком и природой; у них — согла­сие с природой исконно и безмолвно; и мысли о неравенстве быть не могло. Человек ощущал природу так, как теперь он ощу­щает лишь равных себе людей; он различал в ней добрые и злые влияния, пел, молился и говорил с нею, просил, требовал, уко­рял, любил и ненавидел ее, величался и унижался перед ней; словом, это было постоянное ощущение любовного единения с ней — без сомнения и без удивления, с простыми и естественны­ми ответами на вопросы, которые природа задавала человеку».⁹⁴ При всей полярности указанные ориентации в ценностных ус­тановках имеют между собой и некоторую общность, она обу­словлена тем, что природа в них рассматривается как нечто внешнее по отношению к человеку. Коренное изменение морально-эстетической оценке природы, которое соответствует коэволюции общества и природы, состоит в том, чтобы видеть в природе ценность культуры. То есть, «гуманизм человека в такой же мере должен проявляться в отношении к природе, в какой и в межчеловеческих отношениях. Более того, гуманизм как форма общественной связи между людьми приобретает завершенную фор­му только тогда, когда он станет одновременно формой связи между человеком и природой».⁹⁵

Проблема гуманизма приобретает новый смысл и значение как в свете экологической проблемати­ки, так и в результате осознания в наше время приоритета об­щечеловеческих ценностей. Важнейшая черта всякой культуры- это овладение человеком как внешней природой, так и своей собственной. Признаком ис­тинно развитой культуры является духовное, нравственное нача­ло. «Культура, - как справедливо, на мой взгляд, пишет голландский историк и философ Йохан Хейзинг, - может считаться высокой, даже если она не имеет блестящих достижений в области техники или скульпту­ры, но она не может быть таковой, если ей не хватает состра­дания».⁹⁶ Одна из определяющих черт культуры — способность со­циальной общности подчинить свою жизнь идеалу, чаянию всего сообщества, будь то религиозного, духовного, социального или эко­номического свойства. Эволюцию культуры, по мнению Хейзинга, точнее было бы оп­ределить с помощью понятий «приобретения» и «потери» в куль­туре, поскольку одновременно с тем, что можно считать подъе­мом, прогрессом, происходит то, что наносит культуре ущерб. ХVI век, например, поражает своими достижениями, но возникает все тот же вопрос: стали ли люди в эту эпоху менее жестокими, способными владеть собой?

Начало XX века отмечено достижениями в эко­номическом и социальном отношении в областинауки и техники, и другими успехами. Можно говорить о новом стиле, о возрождении философии и религиозного чувства, тенденции к монументальному и т. ä. Гораздо значительнее были опас­ности для цивилизации: борьба империалистических держав, шо­винизм на грани ХIХ-ХХ веков. После первой мировой войны к милитаризму прибавился новый бич человечества — «гипернационализм».

Для решения кризисных проблем необходимо их осознание всем об­ществом. Обычно для широких кругов кризис становится очеви­ден через экономику, однако нынешний кризис, к примеру, западной цивили­зации раньше других распознали философы. Книга О.Шпенглера «Закат Европы» стала своеобразным сигналом тревоги для огромного множества людей. Безусловно, можно не разделять его позиции, его фатализма, но очевидно, что настал конец некритичной вере в прогресс.⁹⁷ Прогресс вообще — и особенно в нашу эпоху — обнаруживает свою глубокую амбивалентность, если ближе рассмотреть опыт его реа­лизации в различных аспектах жизни общества, реализации, со­пряженной с разрушительными, кризисными тенденциями. Но даже бесконечно продолжающееся в том же духе развитие культуры са­мо по себе не дало бы счастья. Прогресс как движе­ние, развитие еще ничего не говорит о цели, о благе, предпо­лагаемых этим развитием. Сейчас вовсе не парадоксально допус­тить, что цивилизация вполне может погибнуть в ходе коренно­го и неоспоримого прогресса. Этот парадокс затра­гивает сейчас науку, философию, как и любое гуманитарное знание, а также искусство, мораль и т.д. В числе характерных феноменов убывающей культуры выделяют общее ослабление крити­ческого суждения, отрицание идеала познания, упадок мораль­ных норм.

Очевидно, что иррационализация культуры представляет осо­бую опасность, она совмещается с мощным прогрессом тех­ники, с прагматизацией общества, социальные идеалы становятся не более, чем выражением коллективного эгоизма. В современном обществе «наука, не сдерживаемая высшим моральным принципом, без сопротивления отдает свои секреты технике, развивающейся гигантскими шагами, толкаемой меркантилизмом. Тех­ника, еще менее удерживаемая высшим принципом — главным хра­нителем культуры — создает с помощью науки весь инструментарий, какой у нее запрашивает господствующий
организм».⁹⁸

В нынешнюю эпоху «новой технологической революции», основным способом освоения действительности человеком стала наука, целостный подход к иссле­дованию человека, его бытия в техносфере чрезвычайно важен. Как отмечал М.Хайдеггер, именно в техническом освоении дейст­вительности человек обнаруживает глубинные свойства бытия. В этом процессе он с удивлением видит самого себя в качестве основы, конечной цели и смысла собственной деятельности.⁹⁹ Поэтому проблема типа человеческой деятельности, будущее природного и социального мира оказываются тесно связанными между собой. И это находит рельефное выражение в содержании экологической деятельности.