Вопросы

1. В чем смысл процесса международного географического разделения труда и почему он лежит в основе развития внешнеэкономических связей?

2. Объясните понятие «автаркия».

3. Какова структура внешнеэкономических связей?

4. Что лежит в основе современного этапа специализации?

5. Каковы основные виды внешнеэкономических связей?

6. Как можно охарактеризовать современную географию внешнеэкономи­ческих связей?

7. Как воздействует экономическая интеграция на географию товаропотоков?

8. Как можно оценить уровень открытости национальной экономики?

9. Чем объясняются значительные пострановые различия в показателе экспортной квоты?

10. От чего зависят различия в уровне экспортности отдельных товаров на мировом рынке?

11. Что такое «не видимый экспорт»? Каких стран и каких «товаров» он касается?

12. Назовите главные направления государственного регулирования внеш­ней торговли. В чем их смысл?

13. Какова роль внешней торговли в развитии экономики стран НИС?

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА И МИРОВОЕ ХОЗЯЙСТВО

Эколого-экономическая типология стран мира. Мировое хо­зяйство как материальная основа жизни человечества оказывает главное воздействие и создает основную нагрузку на глобальную экологическую систему. Ныне мировое хозяйство объединяет чрез­вычайно широкий диапазон видов деятельности: от НИОКР наиболее развитых стран до потребительских хозяйств в деревнях наименее развитых стран, от микроэлектроники и биотехнологии до охоты и собирательства, от крупнейших цензовых отраслей до разнообраз­ных занятий и производств «неформального сектора» и черного рынка. Преодоление негативных воздействий всех этих видов дея­тельности на среду обитания требует взаимодействия набора раз­личных средств: прямых затрат на очистку хозяйственных отходов, смены технологий и территориально-отраслевой организации про­изводств, комбинирования и комплексирования для утилизации от­ходов и, что особенно важно и актуально, использования так назы­ваемых вторичных ресурсов.

Все это требует проведения целенаправленной макроэкономиче­ской политики, возможности которой определяются прежде всего общим экономическим потенциалом страны. При всей неотложно­сти решения экологических проблем следует учитывать, что в ре­альности все страны могут проводить экологическую политику только в соответствии со своими экономическими возможностями. По обоб­щенным данным, общие убытки от прямого воздействия на среду оцениваются в целом в 5—8% мирового ВВП, тогда как средства, выделяемые на природоохранную деятельность не превышают 0,6— 0,8% мирового ВВП. Это соотношение, конечно, различно у стран разных типов, что вытекает из эколого-экономической типологии страноведческого характера, предложенной Б.Н.Зиминым:

а) страны с крайне низким уровнем экономического развития, где понятие «экологизация» — в лучшем случае повод для природо­охранных мероприятий, проводимых за счет иностранных инвесто­ров, а в худшем рассматривается как удобный повод для иностран­ного вмешательства. На все «экодоводы» у таких стран один ответ: «Мы хотим быть «развитыми странами», а не заповедником-храни­телем кислорода для богатых стран».

б) страны с низким уровнем развития, где природоохранные ме­роприятия собственными силами практически не проводятся, а только осуществляются международными и зарубежными инвесторами. Ан­тиэкологическая оппозиция не носит уже официального характера, а сохраняется лишь в форме «плантаторских бунтов» в отдельных регионах. Вложения в экологические мероприятия в этих странах обычно не превышают 0,4% ВНП.

в) страны со средним уровнем экономического развития, в кото­рых финансирование природоохранной и ресурсосберегающей дея­тельности составляет от 0,5% до 1,3% ВНП.

г) страны с высоким уровнем экономического развития, где доля финансирования экологических мероприятий превышает 1,3% при душевом ВНП до 6 тыс. долл. Эти страны, как прави­ло, не могут еще выносить нежелательные производства вовне и в очень малой степени ограничивают строительство экологически вредных объектов. Эти страны практически наладили охрану при­роды, но часто за счет таких приемов, которые экономически не очень дороги, но дают вывод загрязнений лишь за пределы ареа­лов активного заселения, а не ликвидируют их совсем, так как это для них еще дорого.

д) страны высокого уровня развития с душевым ВНП свыше 6 тыс. долл. в год. Эти страны в состоянии наиболее полно переве­сти свое производство на малоотходную и безотходную техноло­гию, когда, помимо значительных усилий по сокращению выбросов за счет применения высокотехнологичных методов и процессов про­изводства, используются все компоненты исходных сырьевых продук­тов. Но главное для этих стран — новый порядок экономических взаимоотношений между развитыми и развивающимися странами, приводящий к переводу производств, а в ряде случаев и целых про­мышленных объектов отраслей «нижнего этажа» из развитых в стра­ны третьего мира, поскольку последние в условиях постиндустри­ального общества становятся как бы базой промышленно развитых стран. Они обеспечивают материалами, т.е. продукцией нижних эта­жей верхние этажи хозяйства постиндустриальных стран. В резуль­тате число нежелательных производств, объектов и отраслей в этой группе стран становится меньше, но при этом общая мировая эко­логическая ситуация в целом ухудшается, так как производители третьего мира гораздо меньше заботятся об экологических аспек­тах производства, чем производители в развитых странах.

Что касается России, то мы не можем прекратить сейчас произ­водство, скажем, в Кузбассе и начать получать металл из Брази­лии, как это делают машиностроительные компании Рура, ведь это потребовало бы увеличения душевого ВНП в 2,5 раза.

е) страны с особым, «идеальным» опытом природоохранной и ресурсосберегающей технологии и деятельности, который форми­руется, например, в Швейцарии, в Калифорнии. Эти страны и рай­оны добились почти полной безотходности производства. Такого рода практика невозможна в больших странах, где есть все отрас­ли, несмотря даже на максимальный вынос «грязных» отраслей в страны третьего мира. В этих странах налаженное безотходное про­изводство не только вершина технологии, но и уступка другим от­раслям, происходящая пусть частично (даже в форме налогов) за их счет.

В странах среднего уровня развития, к которым можно отнести и Россию, концентрация ресурсов на экологические цели происхо­дит только в наиболее угрожаемых отраслях и регионах. Ничего другого в этом плане не делается, если не считать международных проектов или проектов по охране рекреационных объектов, рассчи­танных на международный туристический рынок.

Вопрос о прекращении работы экологически вредных объектов, включая и АЭС, возникает главным образом в экономически разви­тых странах. В отличие от СНГ здесь всегда имеет место учет эко­номических последствий подобной остановки и предусматривается такой временной лаг, который позволил бы либо реконструировать объект, либо перенести производство на другой объект или в дру­гую страну. Сроки прекращения производства или реконструкции в промышленности доходят на Западе до трех лет, как, например, в случае с цветной металлургией.

Сопротивление экологистов не просто корректируется, но про­сматривается явная тенденция более резкого сопротивления попу­листски настроенной общественности. Типичным примером такой «коррекции» требований экологистов является развитие атомной энергетики в Швеции, где под давлением экологических лозунгов было принято решение о закрытии к 2010 г. всех АЭС. Правитель­ством страны было выделено 500 млн долл. на развитие тепловой энергетики и на мероприятия по энергосбережению. Однако при более детальном изучении проблемы оказалось, что в стране никто не хочет отказаться от нормального существования во имя «спасе­ния природы», а переход на ТЭС невозможен без резкого увеличе­ния выбросов в атмосферу углекислого газа. Оказалось, что быст­рая и полная замена АЭС невозможна, и сейчас усиливается кампа­ния по отсрочке закрытия АЭС. Эта тенденция просматривается и в США, где снова дискутируется возможность возобновления разви­тия атомной энергетики, особенно в связи с тревогой по поводу истощения ресурсов дешевой нефти (срок перехода на «дорогую» нефть в западном мире оценивается в 15—20 лет), подстегнутой и неуверенностью по поводу российских поставок нефти на мировой рынок.

Фактически ликвидация в развитых странах «грязных» произ­водств происходит в результате совокупного действия трех факто­ров: 1) внедрения новых технологий; 2) переноса производств в страны третьего мира; 3) перевода индустрии развитых стран на богатые руды и концентраты из развивающихся стран. Перенос — это решение не столько экологическое, сколько переход к новым источникам энергии и других ресурсов, так как возможности полу­чения дешевой энергии и ресурсов в высокоразвитых странах уже исчерпаны.

Однако эластичность по отношению к экологическим факторам зависит не только от уровня экономического развития, но и связа­на с характером территории и ресурсов, с ресурсоемкостью произ­водства. Поэтому при одинаковом уровне экономического развития стран реальны большие различия. На примере цветной металлур­гии США, Западной Европы и Японии можно видеть «реакцию» промышленности на ресурсообеспеченность. В США при их боль­шей ресурсообеспеченности из 100 единиц различных металлов, содержащихся в руде, в среднем извлекается 6—7%, в условиях Западной Европы в среднем 25% (в Германии даже 33%), в Япо­нии 30—32%, а с учетом вторичного использования металла эти цифры поднимутся в США до 10—12%, в Западной Европе до 30— 35% в среднем.

Таким образом, степень безотходности производства зависит не столько от экологических требований, сколько от экономиче­ской и ресурсной (включая территориальную) ситуации. На всех американских медеплавильных заводах первая проблема — на­личие территории для складирования пирротинов. В государствах Западной Европы и Японии такой проблемы по существу нет, так как пирротины здесь из-за дефицита ресурсов перераба­тываются «до конца», тогда как в США и в странах третьего мира пирротины не считаются экономически рентабельным сырь­ем. Сегодня фактор территории прямо влияет на выбор техноло­гии. Сохранение АЭС в Швейцарии объясняется прежде всего недостатком площадей для складирования зональных отвалов. АЭС в условиях Швейцарии, несмотря на риск, «экономят» та­ким образом территорию.

Большую роль в решении экологических проблем играет и нали­чие современной организации производства. Практически невозмож­но создание безотходных и малоотходных производств вне системы комбинирования, которая давно уже развита в странах Запада — особенно в Западной Европе, как на отраслевом уровне, так и на двухотраслевом. При наличии современной технологии, но при отсутствии регионального комбинирования в промышленности выброс с химических заводов Германии в 3—4 раза превышал бы нынешний.

Фундаментальные различия между группами стран проявились за последние два десятилетия (см. таблицы 32—34). Это, прежде всего, различия между географическим распределением населения и производства; так, разрыв в душевом ВВП между индустриально развитыми странами Запада и развивающимися странами достиг 15-кратного размера, а между западными странами и странами пе­реходной экономики 6-кратного.

Велики межстрановые различия в отношении величины ВВП и потребления ресурсов и топлива, а также в показателе ресурсо- и энергоемкости ВВП: в развивающихся странах он в 2 раза, в стра­нах переходной экономики почти в 3 раза выше, чем в индустриаль­ных странах Запада.

Между распределением производства и распределением выбро­сов (эмиссии СО₂) различия также значительны: в развивающихся странах удельные выбросы на 1 долл. ВВП в 1,5 раза выше, в стра­нах переходной экономики почти в 4 раза выше, чем в западных странах.

Итак, из данных таблиц видно, что только промышленно разви­тым странам Запада удалось в полной мере вступить на путь энерго- и ресурсосберегающей экономики, однако по душевым показате­лям потребления энергии и эмиссии СО₂ эти страны намного превосходят остальные две группы.

Таблица 32