Кумаонские людоеды

Джим Корбетт

Кумаонские людоеды

 

Мемуары охотника на тигров-людоедов – 1

 

 

Джим Корбетт

КУМАОНСКИЕ ЛЮДОЕДЫ

 

ВМЕСТО ЭПИГРАФА

«…вскоре после восхода луны тигрица стала реветь близ Чука и, проревев там часа два, пошла в направлении лагерей рабочих у Кумайа‑Чак. Рабочие, услышав приближение тигрицы, стали кричать, чтобы ее отпугнуть. Но ожидаемого результата не последовало: тигрица только разъярилась и не ушла до тех пор, пока люди не замолчали».

Дж. Корбетт. «Кумаонские людоеды»

 

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

 

 

Поскольку содержащиеся в этой книге рассказы посвящены тиграм‑людоедам, следует объяснить, почему эти животные становятся людоедами.

Тигр‑людоед – это такой тигр, который вынужден под давлением не зависящих от него обстоятельств перейти на непривычную пищу. Причиной такого перехода в девяти случаях из десяти являются раны, а в одном случае – старость. Рана, вынудившая тигра стать людоедом, может быть результатом неудачного выстрела охотника, не ставшего затем преследовать раненого животного, или же результатом столкновения с дикобразом. Люди не представляют для тигра естественной добычи, и только когда вследствие ран или старости звери становятся неспособными продолжать свой обычный образ жизни, они начинают питаться человеческим мясом.

Когда тигр убивает свою добычу, предварительно подкравшись к ней или из засады, успех нападения зависит прежде всего от быстроты, а также от состояния его зубов и когтей. Если тигр страдает от одной или нескольких мучительных ран, если у него повреждены зубы или стерты когти, вследствие чего он уже не может охотиться на животных, которыми всегда питался, ему приходится убивать людей. Я думаю, что превращение тигра в людоеда обычно происходит случайно.

Чтобы пояснить, что я подразумеваю под «случайностью», приведу пример. Сравнительно молодая муктесарская тигрица‑людоедка при встрече с дикобразом потеряла глаз, в предплечье и подмышкой ее правой передней лапы впилось около 50 игл длиной от одного до девяти дюймов.

Некоторые из этих игл, натолкнувшись на кость, загнулись назад в форме U, причем острие иглы и ее сломанный конец сошлись совсем близко. Там, где тигрица пыталась извлечь иглы зубами, образовались гноящиеся раны. В то время как она лежала в густой траве, зализывая раны и страдая от голода, какая‑то женщина решила скосить как раз эту траву на корм для своей коровы. Сперва тигрица не обращала на нее внимания, но когда женщина оказалась совсем близко от нее, зверь прыгнул и ударил – удар пришелся по черепу женщины. Смерть наступила мгновенно; когда труп женщины был найден на следующий день, в одной руке убитой был зажат серп, а в другой – охапка травы, которую она срезала в момент нападения тигрицы. Не тронув трупа, тигрица проковыляла свыше мили и спряталась в небольшой яме под упавшим деревом. Через два дня один мужчина пришел туда, чтобы наколоть дров, тигрица убила и его. Он упал поперек ствола, и так как тигрица разодрала когтями его спину, то запах крови, по‑видимому впервые, внушил ей мысль, что она может утолить свой голод человеческим мясом. Как бы то ни было, но, прежде чем уйти, она съела небольшой кусок мяса со спины убитого. Днем позже она уже «намеренно» и без всякого повода убила свою третью жертву. С этого времени она стала настоящей людоедкой и, прежде чем ее уничтожили, успела убить 24 человека.

Тигр с добычей, раненый тигр или тигрица с маленькими детенышами могут случайно убить человека, который побеспокоит их. Но при всем желании нельзя считать этих тигров людоедами, хотя их часто так называют. Что касается меня лично, то я считаю необходимым всегда тщательно проверить все обстоятельства, прежде чем объявить того или иного тигра (леопарда) людоедом. Осмотр трупов людей, которых считают убитыми тиграми или леопардами, или – на наших равнинах – волками и гиенами, очень важен.

Я не буду приводить примеры, но мне известны случаи, когда убийство совсем ошибочно приписывалось хищным зверям.

Распространено ошибочное мнение, что все тигры‑людоеды старые и чесоточные, так как избыток соли в человеческом мясе якобы вызывает чесотку. Я некомпетентен в вопросе о количестве соли в мясе человека и животных, но утверждаю, что питание человеческим мясом не только не портит шерсти зверей‑людоедов, но, наоборот, дает противоположный результат. Все людоеды, которых я видел, обладали превосходным мехом.

Многие считают также, что детеныши зверей‑людоедов сами автоматически становятся людоедами. Это предположение на первый взгляд звучит вполне резонно, однако оно не подтверждается фактами. В то же время обстоятельство, что люди не служат естественной добычей для тигров или леопардов, заставляет предполагать обратное.

Детеныш ест то, что ему приносит мать, и я даже знаю случаи, когда тигрята помогали матери в ее нападении на людей. Однако я не знаю ни одного случая, когда тигр, после того как его родители‑людоеды были убиты или он стал взрослым и вышел из‑под их опеки, сам стал людоедом.

Часто возникает вопрос, чьей жертвой был убитый человек: тигра или леопарда. Общее правило, исключения из которого мне не известны, гласит, что все дневные убийства совершает тигр, а все ночные – леопард. Оба эти обитателя лесов имеют много одинаковых повадок, убивают свои жертвы сходным образом и способны перетаскивать убитых ими людей на большие расстояния. Поэтому было бы естественным предположить, что они охотятся в одни и те же часы. На самом деле это не так, ибо тигр смелее леопарда. Став людоедом, тигр теряет всякий страх перед человеком, а так как люди гораздо больше передвигаются днем, нежели ночью, тигр‑людоед убивает свою добычу при дневном свете, не прибегая к нападению на человека ночью в его жилище.

Леопард, даже убивший десятки людей, никогда не перестает бояться человека. Избегая встреч с людьми днем, он убивает их ночью, застигая в пути или даже проникая в дома. Благодаря этим особенностям тигра‑людоеда легче застрелить, нежели людоеда‑леопарда. Количество убийств, совершенных тигром‑людоедом, зависит, во‑первых, от наличия естественной для него добычи в том районе, где он обитает, во‑вторых, от характера увечий, превративших тигра в людоеда, и, в‑третьих, от того, имеем ли мы дело с самцом или с самкой с детенышами.

Когда не имеется возможности составить свое собственное суждение по какому‑либо вопросу, мы склонны полагаться на чужое мнение. Особенно это бросается в глаза, когда речь заходит о тиграх, и не только о тиграх‑людоедах, но о тиграх вообще. Писатель, впервые употребивший выражения «жестокий, как тигр» или «кровожадный, как тигр» с целью подчеркнуть отвратительные свойства описанного им в пьесе злодея, не только обнаружил достойное сожаления невежество в вопросе о звере, которого он так заклеймил, но и создал неверный образ, получивший самое широкое распространение. Именно эти выражения способствовали созданию неправильного мнения о тиграх у большинства людей, за исключением немногих, которым удалось составить свое, самостоятельное суждение, основанное на реальных фактах.

Когда я читаю слова «жестокий, как тигр» или «кровожадный, как тигр», я вспоминаю о маленьком мальчике, вооруженном старым шомпольным ружьем, правый ствол которого имел трещину длиной в 6 дюймов, а приклад и стволы, чтобы они не развалились, были скреплены медной проволокой. И этот мальчик бродил по джунглям в те дни, когда там было в десять раз больше тигров, чем теперь. Мальчик засыпал там, где заставала его ночь, разведя лишь небольшой костер, согревавший и развлекавший его в одиночестве. Время от времени он просыпался от рева тигров, то далекого, то совсем близкого. Проснувшись, мальчик подбрасывал ветку в костер, поворачивался на другой бок и снова спокойно засыпал. Ведь из собственного небольшого опыта и из рассказов других людей, подобно ему, побывавших в джунглях, мальчик знал, что если тигра не тревожить, он сам не причинит вреда. Увидев тигра днем, мальчик уходил с его пути, а если это было невозможно, стоял совершенно неподвижно, пока тигр не пройдет мимо. Я вспоминаю, как этот мальчик как‑то скрадывал[1]полдюжины диких кур и взобрался на куст терновника, чтобы осмотреть окрестности. Внезапно куст закачался, и с противоположной стороны его появился тигр. Он повернулся и посмотрел на мальчика, как бы говоря: «Эй, парень, какого черта ты здесь делаешь?» Не получив ответа, тигр обошел куст и удалился очень медленным шагом, ни разу не оглянувшись при этом.

И еще я думаю о десятках тысяч мужчин, женщин и детей, которые, работая в лесу, кося траву или собирая хворост, проводят день за днем рядом с тиграми. Возвратившись невредимыми домой, эти люди и не подозревают, что за ними следил этот «жестокий» и «кровожадный» зверь.

Полвека прошло с того дня, когда тигр вышел из‑за куста терновника, на который взобрался мальчик. Последние 32 года из этого полустолетия я более или менее регулярно преследовал тигров‑людоедов. И хотя мне приходилось видеть картины, которые заставили бы и камни плакать, я не помню ни одного случая, когда тигр действовал бы намеренно жестоко или был бы настолько кровожадным, что убивал людей без повода в большем количестве, чем требовалось, чтобы насытиться самому или накормить тигрят.

Если изредка под давлением необходимости тигр убьет человека или если в результате истребления его естественной добычи[2]людьми он убьет два процента от того количества скота, которое ему приписывают, – это еще не основание для того, чтобы все тигры были заклеймены как жестокие и кровожадные животные.

По общему признанию, охотники консервативны в своих убеждениях, ибо их взгляды складываются годами. Естественно, что мнения охотников могут быть различными и притом не только в деталях, но иногда и в главном. Поэтому я не льщу себя надеждой, что все высказанные мною мысли встретят всеобщее признание.

Но в одном со мной согласятся все охотники независимо от того, охотились ли они на тигра из засады на дереве, со спины слона или стоя на собственных ногах, – это то, что тигр великодушный джентльмен беспредельной храбрости. Если он будет истреблен, а он будет истреблен, если общественное мнение не станет на его защиту, Индия обеднеет, лишившись прекраснейшего представителя своей фауны.

В отличие от тигров, леопарды иногда поедают трупы. Они становятся людоедами, приобретая вкус к человеческому мясу, когда неумеренное уничтожение дичи человеком лишает их естественной пищи.

Жители наших гор в большинстве случаев индусы,[3]и поэтому они сжигают своих покойников. Кремация производится на берегах рек с тем, чтобы пепел попал в конце концов в Ганг и, возможно, в океан. Но большинство деревень расположено высоко в горах, в то время как реки зачастую протекают за много миль от них, внизу в долинах. Понятно, что в этих условиях похороны требуют больших усилий от членов маленькой общины, тем более что им надо не только перенести вниз труп, но и собрать и перенести топливо для кремации. Все же в нормальных условиях все похоронные обычаи тщательно соблюдаются. Но когда в горах свирепствует эпидемия, и люди умирают один за другим, тогда вместо сложных обрядов применяется совсем простой: в рот умершего кладут горячий уголек, после чего труп относят к обрыву и бросают его вниз в долину. Леопард, оказавшийся в районе, где ему не хватает естественной пищи, находит эти трупы и, поедая их, быстро приобретает вкус к человеческому мясу. Когда же эпидемия оканчивается и этот источник питания прекращается, зверь начинает нападать на людей.

Из двух кумаонских леопардов‑людоедов, которые убили 525 человек, один появился после вспышки холеры, а другой – после эпидемии таинственной болезни, которая обрушилась на Индию в 1918 г. и получила название «военной лихорадки».

 

ЧАМПАВАТСКИЙ ЛЮДОЕД

Я был на охоте в Малани с Эдди Наульсом, когда впервые услышал о тигре,… Эдди, которого долго еще будут вспоминать в нашей провинции как охотника «par excellence»[4]и автора неиссякаемого…

РОБИН

 

Я никогда не видел его родителей. Человек, у которого он был куплен, говорил мне, что это спаниель, имя его Пинча и отец его был отличной подружейной собакой.

Щенок мне, в сущности, был не нужен. Но случайно при мне одному из моих друзей принесли семь щенков одного помета, притом в очень грязной корзине. Пинча был самым младшим и самым тощим: было совершенно ясно, что он приблизился к пределу в борьбе за свою жизнь. Оставив своих менее несчастных братьев и сестер, щенок обошел меня кругом, а потом лег и свернулся у моих ног. Когда я поднял его и спрятал за пазуху – утро было страшно холодным, – щенок выказал мне свою признательность, лизнув меня в лицо, а я постарался не дать ему понять, что чувствую его противный запах.

Тогда ему было три месяца, и купил я его за пятнадцать рупий. Теперь ему тринадцать лет, и всего золота Индии не хватит, чтобы купить его у меня.

Когда я принес щенка домой и он впервые познакомился с хорошей едой, теплой водой и мылом, мы упразднили его кличку Пинча и назвали Робином в память верной старой колли, спасшей жизнь моего младшего брата (ему тогда было четыре года) и мою (мне было шесть) от нападения разъяренной медведицы.

Робин реагировал на хорошую пищу, как иссохшая почва на дождь. После того как он прожил у нас несколько недель, я как‑то утром взял его с собой. Мне хотелось приучить его к звуку выстрела. Отойдя на некоторое расстояние, я выпустил два заряда.

У края нашей усадьбы растут колючки. Когда я обходил их, из них поднялся павлин. Я забыл, что за мной по пятам шел Робин, и сбил птицу выстрелом. Павлин упал в кусты, туда за ним кинулся Робин. Кустарник был густой и колючий, войти в него было невозможно, я обогнул его и вышел на поляну с большими деревьями. У меня был киноаппарат, и представлялся случай сделать единственный в своем роде снимок. Павлин, старая самка с распущенными перьями на шее, с перебитым крылом, побежал в чащу, таща за собой вцепившегося в хвост Робина. Подбежав, я необдуманно схватил птицу за шею и приподнял с земли. Она быстро ударила обеими ногами – и Робин полетел кувырком. Но уже через несколько секунд он был на ногах и танцевал вокруг мертвой птицы, тыкая мордочкой то в ее голову, то в хвост.

На первый раз урок был достаточным, и когда мы вернулись домой, то трудно было сказать, кто из нас был более гордым: Робин со своей первой птицей или я, спасший Робина из грязной корзинки. Охотничий сезон приближался уже к концу, и в ближайшее время Робину не приходилось отыскивать более крупной дичи, чем перепел или горлинка, изредка – куропатка.

Лето мы проводили в горах. При нашем ежегодном переселении на равнину в ноябре как‑то в конце пятнадцатимильного пути лангур, отделившийся от большой стаи, поскакал по склону и перебежал через дорогу в нескольких дюймах перед носом Робина. Не обращая внимания на мой свист, Робин помчался за лангуром; тот быстро очутился в безопасности на дереве. Местность была открытая, с отдельными деревьями. После крутого спуска в тридцать или сорок ярдов она становилась ровной, а потом снова круто обрывалась в лежащую немного ниже долину. Вправо от этой ровной площадки вокруг глубокой дождевой промоины росло несколько кустов. Робин смело вошел в этот кустарник и сразу из него выскочил. Он бежал с прижатыми ушами и опущенным хвостом, спасая свою драгоценную жизнь от огромного леопарда. Леопард мчался за Робином; при каждом прыжке расстояние сокращалось. Я был безоружен, и вся помощь с моей стороны ограничилась криками во всю силу моих легких. К моим крикам присоединились и голоса носильщиков моего багажа. «Концерт» достиг апогея, когда сотня, а то и более лангуров стали на разные голоса издавать свои тревожные крики. Неравная отчаянная погоня продолжалась ярдов двадцать пять – тридцать, но как раз тогда, когда леопард мог уже схватить Робина, преследователь свернул в сторону и исчез в долине, а Робин обогнул горный склон и присоединился к нам на дороге. Из этого случая, когда Робин был на волосок от смерти, он извлек два полезных урока на всю жизнь: первый – что гнаться за лангурами опасно, второй – что тревожный крик лангура указывает на присутствие леопарда.

Позже щенок возобновил свое учение, прерванное весной. Вскоре, однако, стало ясно, что отсутствие ухода за ним в раннем возрасте и плохое питание сильно отразились на сердце Робина: он уставал после малейших усилий.

Для охотничьей собаки нет ничего более печального, чем оставаться дома, когда ее хозяин отправляется на охоту. Так как охота по перу была для Робина недоступной, я стал брать его с собой на охоту по зверю. Он так же быстро привык к этому спорту, как утка к воде, и вскоре стал сопровождать меня во всех моих экскурсиях с винтовкой.

Мы с ним поступали так. Выходя рано утром, разыскивали следы тигра или леопарда и шли по этим следам. Когда отпечатки лап были видны, по следу шел я, а когда зверь углублялся в джунгли, шел Робин. Так мы нередко следовали за зверем целые мили, пока его не настигали. Следуя за зверем пешком и стреляя с места стоя на ногах, гораздо легче сделать верный выстрел, чем при стрельбе сверху, с махана[12]или со спины слона. Во‑первых, при пешем преследовании раненого зверя случайные выстрелы почти исключаются; во‑вторых, легче поразить убойные места, когда приходится стрелять не сверху, а на одном уровне со зверем. Но все же и при самых тщательных выстрелах мне случалось иногда только легко ранить тигра или леопарда, и они буйствовали затем до тех пор, пока я не смирял их вторым, а иногда и третьим выстрелом. И только один раз при подобных обстоятельствах Робин покинул меня в затруднительном положении. И когда мы встретились с ним после кратковременной разлуки, то решили, что недоразумение исчерпано и о нем не надо больше вспоминать. А теперь мы оба стали старше и, вероятно, менее впечатлительны. Так или иначе, Робин – он уже превысил обычный предел долголетия собак и теперь, когда я пишу, лежит на подстилке, с которой, пожалуй, никогда уже не встанет, – Робин взглядом умных глаз и взмахом хвоста разрешил мне продолжать рассказ.

 

* * *

 

Тогда я не заметил леопарда, пока он не вышел из густого кустарника и не остановился, глядя на меня через левое плечо. Это был самец необычайных размеров с красивым блестящим мехом; пятна на его шкуре выделялись, как тщательный узор, разрисованный на богатом бархатном фоне. Мне представился случай выстрелить из ружья с хорошим боем на дистанции в пятнадцать ярдов. Леопард высоко подпрыгнул, упал, затем повернулся и бросился обратно в тот густой куст, откуда появился перед выстрелом. Слышно было, как он с шумом пробирался через кусты – двадцать, сорок, пятьдесят ярдов, но потом шум прекратился так же внезапно, как и начался. Такое неожиданное прекращение шума может иметь два объяснения: либо леопард упал мертвым, либо он, пройдя пятьдесят ярдов, вышел на открытое место.

В этот день мы с Робином зашли далеко. Солнце было уже близко к закату, а мы все еще находились в четырех милях от дома. Джунгли эти были необитаемы.

Мы повернули на север и пошли домой. Отметить место, где оставили леопарда, не было необходимости: я чуть не полвека днем, а иногда и ночью бродил по этим джунглям и нашел бы дорогу в любое место с завязанными глазами.

На следующий день, как только рассвело, мы с Робином пришли на место, где я стрелял. Робин шел впереди и очень осторожно осматривал местность, затем поднял голову и, потянув воздух, приблизился к краю кустарников, около которых упавший леопард оставил большие пятна крови. Для меня не было нужды рассматривать кровавый след, чтобы определить место ранения: я стрелял на коротком расстоянии и видел, куда попала пуля, а столб пыли, поднявшийся после выстрела с противоположной стороны, показывал, что пуля прошла навылет.

Надо было идти по следу, но перед этим нам необходим был небольшой отдых после четырехмильного пути в полной темноте; он был полезен и потому, что солнце должно было скоро взойти, и в этот ранний час все животные, населяющие джунгли, были на ногах; перед тем как отправиться далее, было интересно послушать, что они могут сообщить нам о раненом леопарде.

Мне удалось найти сухое место под деревом, куда не проникла роса, Робин растянулся у моих ног. Только что я кончил курить сигарету, и вдруг закричала самка оленя‑читала, за ней еще одна, потом третья примерно ярдах в шестидесяти влево от нас. Робин вскочил и, обернувшись, взглянул на меня. Уловив мой взгляд, он повернулся в сторону, откуда доносился крик оленя. С того дня как Робин впервые услышал тревожный крик лангура, он приобрел уже большой опыт и знал теперь, как и другие слышавшие крик читала птицы и звери, что олень предупреждал население джунглей о присутствии леопарда.

Крик оленя с очевидностью указывал, что леопард был у него на виду. Еще немного терпения – и мы могли узнать, жив ли леопард. Читалы кричали минут пять, потом стихли, затем сразу опять закричали, потом стали раздаваться их обычные голоса. Леопард, следовательно, был жив и переместился, после чего все стихло. Нам оставалось определить местонахождение леопарда; эти сведения мы могли получить, следя за поведением оленей.

Пройдя по ветру ярдов пятьдесят, мы вступили в густой кустарник, следя за оленями, – задача нетрудная потому, что Робин ходит по джунглям так же бесшумно, как кошка, а долгая практика научила и меня осторожно передвигаться по джунглям.

Оленей мы увидели, только подойдя к ним на расстояние в несколько футов. Они стояли на открытом месте и все смотрели в одном направлении – на север, именно туда, где вчера вечером прекратился шум в кустах.

До этого момента олени были для нас полезны: они указывали, что на поляне лежал леопард и что он был жив; они показали нам, в каком направлении зверь удалился. Для получения этих сведений понадобился почти час. Но если бы олени заметили нас и подняли тревогу, они в одну секунду свели бы к нулю ту пользу, которую принесли нам ранее.

Я обдумывал, не лучше ли нам пойти обратно по нашему следу, а потом попытаться пойти позади кричавших оленей и попробовать под их прикрытием найти случай для выстрела или сдвинуть их с места, подражая голосу леопарда, как вдруг одна из самок повернула голову и взглянула прямо мне в лицо. В следующую секунду с тревожным криком она убежала. Мне в это время оставалось только пять ярдов до открытого места, но, как я ни спешил, леопард мчался быстрее. Я только увидел, как в кустах исчезли задняя часть его тела и хвост. Олень лишил меня возможности стрелять. Леопарда надо было вновь отыскивать и выслеживать – это было задачей Робина.

Я постоял на поляне несколько минут, чтобы дать леопарду возможность залечь и чтобы до нас дошел его запах, а потом послал Робина в западном направлении, наискось от дувшего с севера ветра. Мы прошли ярдов шестьдесят или семьдесят. Робин остановился и повернул морду против ветра. В джунглях Робин нем и удивительно владеет своими нервами. Но он не может, однако, побороть дрожь сухожилий задних ног, когда видит леопарда или чует сильный и свежий запах этого зверя. Эти сухожилия теперь у него дрожали и шевелили длинную шерсть на задней поверхности бедер.

Летом предыдущего года над этой частью леса прошел сильный циклон, поваливший много деревьев. В направлении одного из этих деревьев, находившегося ярдах в 40 от нас, и смотрел теперь Робин. Ветви дерева были обращены в нашу сторону, а по обеим сторонам лежавшего ствола росли небольшие кусты и отдельные пятна низкой травы.

При иных обстоятельствах мы пошли бы с Робином прямо вперед. Но в данном случае дополнительные меры предосторожности были нелишними. Ведь мы имели дело не только с зверем, который при ранении утрачивает всякий страх перед человеком, но и с таким, который в течение пятнадцати часов накапливал свое раздражение и у которого инстинкт борьбы должен был дойти до предела.

Выходя в это утро, я взял с собой винтовку калибра 275, ей я пользовался и накануне вечером. Хорошее ружье, когда приходится нести его многие мили, но не такое оружие, которое нужно, когда имеешь дело с раненым леопардом. Вот почему вместо того, чтобы идти прямо, я пошел параллельно упавшему дереву, в пятидесяти ярдах от него.

Шаг за шагом – Робин шел впереди – мы двигались вдоль этой линии. Когда мы прошли ветви и поравнялись с прикорневой частью ствола, Робин остановился. Приглядевшись, я увидел привлекший внимание Робина предмет. Это был тихо подымавшийся и опускавшийся кончик хвоста леопарда, верный знак того, что зверь готовится к нападению. Я успел только повернуться на каблуках вправо и вскинул ружье, как леопард перепрыгнул через разделявшие нас кусты и бросился на меня. Моя пуля, выпущенная больше для того, чтобы заставить леопарда отклониться, без всякой надежды убить его или хотя бы задеть, прошла под его брюхом и пробила мясистую часть левого бедра. Скорее звук выстрела, чем эта рана, вынудил леопарда несколько отклониться в прыжке – он пронесся мимо моего правого плеча, не задев меня, и исчез в кустах позади.

Робин не отошел от моей ноги, мы с ним осматривали место, где прошел леопард. Было много крови, но нельзя было сказать, кровоточила ли старая рана или это был результат моего последнего выстрела. Во всяком случае, для Робина это было безразлично: он, не колеблясь, пошел по следу. Миновав труднопроходимые места, мы вошли в заросли; они были мне по колено. Так прошли сотни две ярдов, пока не увидели леопарда прямо перед собой. Не успел я навести на него ружье, как он уже исчез в кусте. Куст этот со стелющимися по земле ветвями был очень значительных размеров и не только скрывал леопарда, но и давал ему ряд преимуществ для нового нападения.

С моим оружием дальнейшее преследование леопарда было легкомыслием; мы повернули домой.

На следующее утро мы опять были на месте. Робин с волнением ожидал нашего выступления и, оставляя без внимания все интересные запахи в джунглях, заставил бы меня, если бы это было возможно, пробежать весь наш четырехмильный путь.

На этот раз я вооружился ружьем большего калибра и чувствовал себя поэтому гораздо увереннее, чем накануне. В нескольких сотнях ярдов от куста я осторожно послал вперед Робина, зная, насколько опасно надеяться, что раненый зверь находится именно там, где он был оставлен за несколько часов перед этим. Мне вспомнился один печальный случай.

Мой знакомый охотник ранил тигра после полудня и прошел по долине несколько миль по кровавому следу. На следующее утро в сопровождении нескольких человек, один из которых нес его заряженное ружье и указывал дорогу, он решил пойти по вчерашнему следу от того места, где оставил зверя вчера. Примерно в миле от места, где тигр был оставлен накануне, проводник, который был, между прочим, местным шикари, наткнулся на раненого тигра и стал его жертвой. Остальные же участники облавы спаслись бегством.

Я точно заметил расположение куста и послал Робина напрямик в нескольких ярдах от него по подветренной стороне. Робин знал все, что необходимо было знать. Его метод розыска зверя – движение поперек ветра. Мы прошли еще немного и находились в нескольких ярдах от куста, когда Робин встал, повернулся против ветра и указал мне, что он чует леопарда. Как и накануне, мы стояли лицом к упавшему дереву, оно лежало среди густых зарослей, через которые прошел леопард после нападения на нас. По нашу сторону от лежащего дерева местность была открытой, но по другую его сторону густые кусты доходили до пояса. Приказав Робину идти в прежнем направлении, я прошел с ним мимо вчерашнего куста (он не возбудил в Робине интереса), и мы достигли промоины дождевого потока. Здесь, сняв куртку, я положил в нее столько камней, сколько могли выдержать застежки, и вернулся с этим импровизированным мешком на поляну, около дерева.

Держа ружье наготове, я занял позицию в пятнадцати ярдах от дерева и стал бросать камни – сначала в дерево, потом в кусты по ту его сторону в надежде заставить леопарда (если он жив) выскочить на открытое место, где я имел бы с ним дело. Когда запас камней истощился, я стал кашлять, бить в ладоши и кричать. Но ни во время бомбардировки, ни позже не было признаков того, что леопард жив, двигается или издает какие‑либо звуки.

Теперь у меня были основания идти прямо к дереву и посмотреть, что же происходит по ту сторону. Но, помня старую распространенную в джунглях поговорку: никогда не считать леопарда мертвым, пока с него не снята шкура, – я решил обойти вокруг дерева, постепенно суживая круги до тех пор, пока мне не станет хорошо видно, что делается под его ветвями и на всем протяжении ствола. Радиус моего первого круга был около двадцати пяти ярдов. Я прошел этот круг на две трети, как вдруг Робин остановился. Пока я разглядывал, что привлекло его внимание, послышалось громкое сердитое ворчание и прямо на меня выскочил леопард. Все, что я успел перед этим заметить, – это сильное движение кустарника прямо перед нами. Я успел только сделать полуоборот и вскинуть ружье, когда голова и плечи леопарда появились из кустов в нескольких ярдах от меня. Прыжок леопарда и мой выстрел произошли одновременно; отскочив влево и назад, как только мог, я разрядил второй ствол в бок промелькнувшего мимо меня леопарда.

Когда раненый зверь – тигр или леопард – делает неудачное нападение, он всегда отступает и, не будучи вновь потревоженным, не пытается повторить атаки.

Я шагнул влево, чтобы не наступить на Робина, и, когда стал его разыскивать, не мог нигде увидеть. Это был первый случай за время наших совместных охот, когда он покинул меня в трудном положении. Он теперь, вероятно, старался найти дорогу домой, и у него было мало шансов избегнуть тех опасностей, которые лежали на его четырехмильном пути через джунгли. Кроме естественных преград, которые могли на таком далеком пути оказаться для Робина непривычными, налицо была еще его сердечная болезнь. Поэтому на поиски Робина я отправился с самыми тяжелыми предчувствиями и вдруг увидел его голову, выглядывавшую из‑за дерева на краю небольшой поляны, ярдах в ста от меня. Когда я поднял руку и позвал Робина, он исчез в кустарнике, но немного позже с опущенными глазами и прижатыми ушами молча подполз к моим ногам. Положив ружье, я взял Робина на руки, и он второй раз в жизни облизал мое лицо, выражая при этом тихими горловыми звуками, как он обрадован, найдя меня невредимым, и как ужасно пристыжен тем, что меня покинул.

В этом случае наши реакции на неожиданную опасность, с которой мы столкнулись, были очень типичны для человека и собаки, когда опасность слышна, но не видна: Робина она вынудила искать спасения в быстром и молчаливом бегстве, у меня же ноги как бы вросли в землю, причем как быстрое, так и всякое иное отступление было невозможным.

Когда я разъяснил Робину, что он не заслуживает порицания за нашу временную разлуку, и его маленькое тело перестало дрожать, я опустил его на землю, и мы вдвоем дошли до места, где леопард, едва не одержавший над нами верх, лежал мертвым.

Я окончил свое повествование, и пока я вам его рассказывал, Робин, самый верный и великодушный друг, которого когда‑либо имел человек, удалился в «блаженные охотничьи угодья».

 

ЧОУГАРСКИЕ ТИГРЫ

Карта восточного Кумаона, висящая передо мной на стене, отмечена крестами, а… Первый крест обозначен 15 декабря 1925 г., а последний – 21 марта 1930 г. Расстояние между крайними крестами с севера…

Человеческие жертвы чоугарского тигра‑людоеда

 

Деревня – Число людей

Тали – 1 Деби‑Дхура – 1 Бархон – 2

Годовые итоги

1926 – 9 жертв   1927 – 15 жертв

МОХАНСКИЙ ЛЮДОЕД

В восемнадцати милях от нашего летнего жилища в Гималаях тянется с востока на… Однажды группа женщин и девочек из деревни на северной стороне хребта косила траву, вдруг среди них появился тигр.…

ЗАМАНЧИВЫЙ МАХСИР

Ловля махсиров в подгорной реке кажется мне самым приятным видом рыболовного… Река, в которой я недавно удил рыбу, течет на протяжении сорока миль в красивой долине, изобилующей четвероногой дичью…

ЛЮДОЕД ИЗ КАНДА

Мы скептически относимся к предрассудкам, а между тем сами верим в приметы.… Не знаю, более ли суеверны охотники по сравнению с прочими, но знаю, что они очень серьезно относятся к приметам. Один…

ТИГР С ПИПАЛ‑ПАНИ

О ранних временах его жизни я знаю только то, что он, в помете из трех,… Ему, наверное, было около года, когда я, обратив внимание на крик оленя‑читала, ранним ноябрьским утром нашел…

ТАКСКИЙ ЛЮДОЕД

В течение нескольких месяцев в долине Ладхия царило полное спокойствие, но в… Кот‑Киндри находится примерно в четырех милях к юго‑западу от Чука и в трех милях на запад от Така. Как…

ПРОСТО ТИГРЫ

Думаю, что каждый охотник, которому приходилось заниматься и… Не говоря уже о разнице в расходах на фотографирование и на ружейную охоту и о том значении, которое имеет получение…

КРАТКИЕ СВЕДЕНИЯ О ЖИВОТНЫХ, УПОМИНАЕМЫХ В КНИГЕ

Большая тибетская ласточка – скорее всего, речь идет о рыжепоясничной ласточке (Hirundo daurica ), которая прилетает зимовать на север Индии.… Буйвол азиатский (Bubalus bubalis ) – семейство полорогие, отряд… Бюльбюль белошапочный (Pycnonotus leucogenus ) – птица серо‑бурой окраски величиной с дрозда. Обитает в…

ПЕРЕВОД АНГЛИЙСКИХ МЕР И КАЛИБРОВ РУЖЕЙ В МЕТРИЧЕСКУЮ СИСТЕМУ МЕР

  Английская миля – 1609 м Ярд – 91,439 см

Примечания от выполнившего доработку

 

В электронное собрание «Все книги Джима Корбетта на русском языке» (в нескольких каталогах) входят пять из шести написанных им книг. Последний изданный посмертно труд («Tree Tops», 1955) на русский язык не переводился.

Перевод данной книги на русский язык публиковался пять раз:

1957 г. – «Географгиз»;

1985 г. – «Ээсти раамат» (Таллин); перевод Э. Пармасто;

1991 г. – «Тропа»;

1999 и 2002 гг. – «Армада‑пресс» (она же «Дрофа»).

Выполнивший доработку располагал изданиями 1991 и 2002 гг.

Дополнительная корректура (ошибок было мало) проведена по изданию «Армада‑пресс», 2002. Многие абзацы в издании 2002 г. отличаются от абзацев в исходной версии (выполненной с оригинала 1957 г.). По ряду признаков – налицо некоторая продуктивная работа редакции 2002 г. Помимо прочего, последней исправлена неточная транслитерация географического названия Кала‑Адар (было в 1957 и 1991 гг.), которое заменено на верное – Кала‑Агар (и Калаагарский хребет). Более точным является также «замбар» (вид оленя), чем «самбар» в 1957 г., но данное исправление было введено уже редакцией 1991 г. Корректность редактирования в 1991 и 2002 гг. проверена по англоязычному электронному Атласу мира и «Жизни животных» (1971).

В изданиях 1991 и 2002 гг. отсутствует вводная статья «От переводчика» и карта Кумаона. Правда, переводчик 1957 г. профессор Г.П. Дементьев в своей статье иной раз страдает склонностью к преувеличениям. Например, данный труд Джима Корбетта никак не может считаться «наилучшим и наиболее полным описанием образа жизни тигров ». Разве что описанием повадок тигров‑людоедов, да и то – применительно к их аномалии.

Плачевные причины терроризирования многих тысяч индийцев тиграми и леопардами‑людоедами профессор видит в законе об ограничении пользования оружием, который английское колониальное правительство ввело для местного населения. Между тем, из текста видно, что Дж. Корбетту во время походов на людоедов все время попадались индийцы с ружьями, хотя и плохими. Подобные примеры встречаются сразу же в первом очерке. И далее, например, есть такое: «тигрица…свою жизнь…провела в местности, где имелось почти столько же ружей, сколько и людей ». Кроме того, Корбетт упоминает об индийских профессиональных охотниках‑шикари и о браконьерах с незарегистрированным оружием. Причины указанного противоречия своему утверждению профессор Г.П. Дементьев никак не объясняет.

Хотя статья «От переводчика» представляет мало ценности, она оставлена как памятник оригиналу перевода 1957 г.

Отсутствующая карта региона, куда входит Кумаон (была только в первом издании), выполнена по англоязычному электронному Атласу мира. Репер – Delhi (Дели).

В книгу включены экспрессивные иллюстрации английского художника Раймонда Шеппарда (Raymond Sheppard) из оригинала 2002 г. В издании перевода 1991 г. иллюстрации те же, только низкого качества. Видимо, все эти рисунки были уже в книге 1957 г.

В тексте есть две таблицы из книжного оригинала 1957 и 2002 гг. (в 1991 г. были аннулированы).

Примечания введены в исходную версию выполнившим доработку (из издания 2002 г.). Это примечания, скорее всего, редакции 1957 г. и переводчика.

Представленные после основного текста сведения о животных специфичны именно для данной книги (в оригинале 2002 г. был общий список для двух трудов в томе; проведена выборка, результат которой совпал с соответствующим приложением в издании 1991 г.).

Оригинальная метка подразделов внутри глав, обозначенная текстовым отступом, заменена на * * * (так же поступила и редакция 1991 г.).

 

OCR : Неизвестен

Исходная версия : HTML (http://www.hunter.ru)

Форматирование, дополнительная корректура (с книгой) и иллюстрации :

Готье Неимущий (Gautier Sans Avoir). saus@inbox.ru

Март 2005 г .

 

От переводчика (1957 г.)

 

Книга Джима Корбетта увидела свет в Индии в годы второй мировой войны. Первое издание ее было в 1944 г.; в 1946 г. она вышла в Англии в издании Оксфордского университета, затем неоднократно переиздавалась и была переведена на многие европейские языки. Надо полагать, что она заинтересует и советского читателя.

Предоставляя каждому самому оценить эту книгу, необходимо все же сделать некоторые замечания.

Прежде всего – о научной ценности книги. Несмотря на необычайность описываемых в ней событий, книга вместе с тем содержит наилучшее и наиболее полное описание образа жизни тигров, основанное на строго достоверном фактическом материале и на почти пятидесятилетнем личном опыте ее автора – охотника и натуралиста. Джим Корбетт – уроженец Индии, родился в Найни‑Тал, в Кумаоне, в 1875 г. Первого тигра‑людоеда Корбетт убил в 1907 г. и затем – с перерывами во время первой и второй мировых войн, участником которых он был, – продолжал охотиться на тигров и леопардов, ставших людоедами. Имя Корбетта пользуется большой популярностью среди крестьян Северной Индии.

Вопрос о том, как становятся тигры и леопарды людоедами, в чем причины этого явления, Корбетт разбирает с полной объективностью. Надо отметить, что, несмотря на то что тигр широко распространен в Азии, ни в Китае, ни в Иране, ни в СССР людоедство тигров (а тем более леопардов) не является каким‑то правилом. Биологически и тигры, и леопарды – не людоеды, и лишь при особых обстоятельствах, о которых пишет Корбетт, могут стать людоедами.

Нападение тигров на человека бывают у нас редко и – если критически отнестись к рассказам о таких случаях – только для самозащиты при неудачном нападении человека на тигра. При любой силе фантазии достаточно обладать элементарной добросовестностью, чтобы не называть таких тигров «людоедами».

Естественно, однако, что раненный неопытным или легкомысленным стрелком тигр может стать опасным не только для самого стрелка, но и для окрестного населения. В особенности если оно беззащитно. А эта беззащитность и имела место в Британской Индии, что видно и из книги Джима Корбетта, и из публиковавшейся англо‑индийским правительством с 1902 по 1927 г. статистики смертности населения Индии в результате нападения хищных зверей и укусов ядовитых змей. Беззащитность же сельского населения возникла в результате акта о праве пользования оружием. Согласно этому постановлению индийцы без специальных разрешений, выдаваемых с большим разбором и ограничениями, не могли иметь не только нарезных, но даже гладкоствольных ружей. И в этом существенная причина того, что в Индии увечные, «ненормальные» тигры и леопарды становились людоедами. При этом такое превращение полностью дезорганизовало деревенскую жизнь – полевые работы, сообщения. В таких случаях администрация становилась бессильной и нередко обращалась к Дж. Корбетту.

Нельзя не отдать должного Корбетту, мужественному, скромному и гуманному человеку, многие годы с опасностью для жизни охотившемуся на людоедов – тигров и леопардов. Нельзя не согласиться с ним, что уничтожение тигров и леопардов вообще, как и неосмотрительное их преследование, в сущности ничем не оправданы.

Еще несколько частных замечаний. Кумаон расположен на южном склоне Гималаев и граничит с Тибетом и Непалом. Его площадь – около 14 тысяч квадратных миль, население – приблизительно полтора миллиона человек. Общее представление о Кумаоне читатель может составить по схематической карте, помещенной в книге.

Профессор Г.П. Дементьев

 

[1]Скрадывать (охотничье выражение) – подкрадываться, бесшумно приближаться к преследуемому животному. (Здесь и далее, если не указано другое – прим. ред .)

 

[2]Обычная добыча тигров – крупные и средние по величине копытные животные.

 

[3]Индусы (индуисты) – приверженцы религии индуизма, распространенной в Индии. Иногда неправильно так называют все население Индии (правильно – индийцы).

 

[4]Par excellence – идеальный (фр.)

 

[5]Шикари (от индийского слова «шикар» (shikar) – охота) – профессиональный охотник в Индии.

 

[6]Гурки (гуркхи) – объединение народов (кхасы, гурунги, магары и др.), образовавшее во второй половине XVIII в. конфедерацию и составившее ядро современных непальцев.

 

[7]Кумаон – горная область на южном склоне Гималаев (штат Уттар‑Прадеш), граничащая с Тибетом и Непалом.

 

[8]Тахсил – административная единица, соответствующая волости. Тахсилдар – волостной начальник.

 

[9]Чоукидар – сторож.

 

[10]С подхода (охотничье выражение) – приближаться к зверю, не ожидая его на месте.

 

[11]Дурбар – официальный прием.

 

[12]Махан – платформа из сучьев, устраиваемая на дереве для охоты на хищных зверей; у русских охотников – засидка, лабаз.

 

[13]Карпал (Kharpal ) растет и в наших горах. Дерево высотой примерно сорок футов с небольшими красными очень сладкими плодами. (Прим. автора.)

 

[14]Ветры основных направлений.

 

[15]Идти «челноком» (охотничье выражение) – прием передвижения охотника, когда он идет не по прямой линии, а заходами вправо и влево (зигзагами, подобно челноку ткацкой машины).

 

[16]Волок (охотничье выражение) – след, оставленный добычей, протащенной зверем по земле.

 

[17]В данном случае тибетец.

 

[18]Пипал (Ficus sp. ) – вид фикуса.

 

[19]Садху – святой, а также аскет или отшельник.

 

[20]Взрослый тигр весит значительно больше 200 кг. (Прим. выполнившего доработку. )

 

[21]Атропа – в древнегреческой мифологии одна из трех сестер‑мойр – богинь судьбы. Атропа (неотвратимая) посылала человеку смерть, перерезая нить его жизни.

 

[22]Способ измерения длины зверя «между колышками» (between pegs) считается более точным. Зверь при этом растягивается по земле, один колышек вбивается у переднего конца морды (носа), другой – у конца вытянутого хвоста, а расстояние между колышками измеряется по прямой. Другой способ – «по кривой» (over curves) – по спинной стороне зверя, от конца носа до конца хвоста, – считается менее точным.

 

[23]Джим Корбетт был мастер подражать голосам зверей. (Прим. выполнившего доработку. )

 

[24]Семул , или каниок (Bombax malabaricum ) – дерево, растущее в Южной Азии.

 

[25]Гарвальцы – одно из племен Индии.

 

[26]Тропить (охотничье выражение) – идти за зверем по проложенному следу (тропе).

 

[27]«Панч » (пунш) – известный английский юмористический журнал.

 

[28]Кубок Дэвиса – учрежденный американцем Дэвисом с 1901 г. международный переходящий приз по теннису.

 

[29]Баухиния (Bauhinia ) – название рода деревьев из семейства цезальпиниевых, данное в честь швейцарского ботаника Боэна (Bauhin).

 

[30]Сал – Shorea robusta .

 

[31]Заминдар – помещик.

 

[32]Патвари – должностное лицо, стоящее во главе патти, административной единицы, объединяющей несколько соседних деревень. В обязанности патвари входит и регистрация всех случаев гибели людей от тигров‑людоедов, и производство в таких случаях предварительного дознания.