Вернуть сына домой

 

Эти две семейные истории прямо напрашиваются на то, чтобы их рассказывали парой, хотя и пришли они ко мне в разное время, с разницей в несколько лет. Я предлагаю их для обсуждения потому, что, хотя мне и удалось помочь семье в одном из случаев, я до сих пор не очень уверена в правильности моей трактовки событий. Предлагаю поразмышлять вместе.

– Я понимаю, они богатые, вот его туда и тянет все время. – Женщина не поднимала глаз и понуро рассматривала узор на ковре в моем кабинете. – Где мне с ними тягаться!

– А нужно тягаться? – удивилась я, сделав ударение на последнем слове.

К этому моменту я уже знала семейную ситуацию и проблему, с которой мать‑одиночка Анжелика пришла ко мне.

Они с самого начала жили вдвоем с сыном Витей – отец мальчика оставил мать после ее отказа сделать аборт и более на семейном горизонте не показывался. Бабушка с дедушкой каждое лето забирали Витю к себе – в маленький городок в Пермской области. Анжелика работала в проектном институте и еще брала работу на дом – в раннем детстве Витя много болел, и прорва денег уходила на лекарства, массажи и консультации специалистов. На личную жизнь и развлечения времени и сил у Анжелики не оставалось категорически. Потом ситуация со здоровьем сына, по счастью, выправилась, а к пятому классу у Вити обнаружились явные способности к математике, о чем Анжелике и сообщила классная руководительница. «Подумайте серьезно, – сказала она. – Наша школа – увы! – слабая. Надо дать мальчику шанс». Анжелика не оставила без внимания слова педагога. В седьмой класс Витя подготовился с помощью матери и, сдав сложный экзамен, поступил в престижный математический лицей.

Спокойный и вежливый мальчик хорошо вписался в коллектив, легко справлялся с программой. В старом классе болезненного в прошлом Витю считали «ботаником», не всегда принимали в компанию, могли и поколотить. Новые одноклассники разительно отличались от прежних: мальчик быстро нашел себе друзей, с которыми его связывали общие интересы, стал бывать у них в гостях. Сначала Анжелика, разумеется, только радовалась. Но потом…

Отношения матери и сына были достаточно доверительными. Витя охотно рассказывал обо всем, что видел дома у новых друзей, простодушно удивлялся уровню их семейного достатка, подробно, с горящими глазами описывал экзотические игрушки и аппаратуру (в основном, конечно, речь шла о компьютерной технике).

– Представляешь, у Артура целая отдельная комната. Совсем своя. В нее даже мама стучится. А обедают они все вместе в столовой, и такая люстра красивая над столом висит, а мама у них к обеду обязательно переодевается… А на даче у них три этажа, и у Артура есть такой маленький мотоцикл, они меня уже туда пригласили на зимние каникулы, а Артур сказал, что научит меня на нем ездить, и можно будет съездить на озеро. А папа Артура обещал, что обязательно летом покатает меня на катере. Он раньше был яхтсменом и даже в Стокгольм из Петербурга на яхте ходил. Я фотографии видел. И компьютер у Артура такой мощный, что…

Витя не был завистлив и не предъявлял матери никаких претензий. Она изводилась сама и задавала ему провокационные вопросы. Потом ловила себя на недоброжелательности к людям, которых видела только на родительских собраниях. Потом корила себя за то, что не сумела дать сыну таких возможностей, как у Артура, за то, что у него нет отца, который покатал бы его на катере, еще за что‑то…

Витя что‑то понял и перестал рассказывать о друзьях. Потом вообще обо всем, что происходит в его жизни. А чуть позже просто перестал приходить после школы домой – вместе с Артуром они сразу шли к нему. Возвращался он иногда за полночь и сразу ложился спать. «Мы вместе делаем уроки», – объяснил Витя. «А почему бы вам иногда не делать уроки у нас?» – спросила мать. – «Это неудобно, ведь у нас всего одна комната», – холодно возразил мальчик. – «Но, послушай, – Анжелика попыталась воззвать к хорошим манерам сына. – Это неприлично, в конце концов. Допустим, у Артура своя комната, вы никому не мешаете. Но родители Артура ведь не обязаны всю неделю тебя кормить!» – «Я понимаю, но мама Артура сказала, что ей приятно, когда на столе много тарелок, – ей всегда хотелось иметь еще детей, а мы с Артуром – как близнецы. Я не думаю, что она врет… Кстати, в пятницу я иду с Артуром и его папой на футбол, а потом мы сразу поедем к ним на дачу. В понедельник папа Артура сразу привезет нас в школу. Учебники я возьму с собой».

 

– Конечно, «тягаться» – это я не так выразилась. Я понимаю, они, скорее всего, хорошие люди, – в глазах Анжелики блеснули слезы. – Но лучше бы Витя оставался в той, старой школе. Там его не всегда понимали, но нас всегда было двое – я и он. А здесь… Мне кажется, что у меня отняли сына… И ничего другого у меня нет… Скажите, я еще могу что‑нибудь сделать, чтобы его вернуть?

А вот другая история.

– Скажите, вы верите в сглаз или… как это говорят… в приворот? – Моложавая, стройная, дорого одетая женщина испытующе смотрела на меня.

– Если говорить на уровне газетных объявлений, то не верю, – ответила я. – Но существует эффект плацебо. И внушение. И самовнушение. А в чем, собственно, дело?

– Иногда мне кажется, что они его приворожили. Иначе это просто нечем объяснить. А у них там такая странная бабушка – знаете, с клюкой и одним зубом, просто чистая ведьма…

– Гм‑м… – промычала я. (А вы бы что сказали на моем месте?)

– Мой муж очень хорошо зарабатывает. У него растущий бизнес. Мы не стеснены в средствах. У нас прекрасная четырехкомнатная квартира. Дача, компьютер последней марки, любые возможности для развлечений – путешествия, горные лыжи, бассейн, когда он только упомянул о собаке – я тут же купила ему стаффордширдского терьера с отличной родословной… Прекрасная библиотека, домашний кинотеатр, еда из экологически чистых продуктов…

– Послушайте, – мне надоело это рекламное перечисление. – Я очень рада за вас. Но в чем все‑таки проблема?

– Я забрала его из этой школы. Но это не помогло. Может быть, нам переехать? Но мы столько денег и души вложили в отделку этой квартиры…

Мне захотелось помахать растопыренными пальцами перед лицом дамы, чтобы привлечь к себе ее внимание.

– Кто такой «он»? – я решила попробовать еще раз.

– Мой сын. Дмитрий. Ему двенадцать лет, – наконец‑то откликнулась она. – До пятого класса он учился в школе у нас во дворе – ее вообще‑то хвалят, там хороший английский, и учительница ему очень нравилась, да и нам тоже. Но контингент…

– Что не так с контингентом?

– Вы не подумайте, я не сноб, – сказала дама (поздно, уже подумала, мысленно ответила я). – Просто уж очень странная история. Дмитрий с первого класса подружился с мальчиком‑одноклассником Сеней, семья которого живет в соседнем подъезде, на первом этаже. Семья многодетная, в ней не то шесть, не то семь детей, я никогда не могла их толком пересчитать. Плюс мама с папой, плюс та самая прабабушка с клюкой, плюс – дети подбирают их на улицах – две собаки и не то три, не то четыре кошки. Все это – в трех небольших комнатах!

– Семья Сени – социально неблагополучная? – спросила я. – Алкоголь, наркотики?

– Да нет, – дама слегка смутилась. – Вроде бы ничего такого. Обычные люди. Правда, я не могу понять, зачем им столько детей. Если ты не можешь им ничего толком дать…

Я не стала уточнять, что именно не могут дать Сене и его братьям и сестрам родители. В конце концов, мы занимались не ими.

– А в чем ваша‑то проблема? Дружба с Сеней влияла на Димину учебу? Он научил его курить? Материться? Приносить с улицы кошек?

– Если бы… – Я удивленно подняла брови. – Фактически, Дмитрий просто переселился к ним!

– Вот как!.. Расскажите подробней.

– Да что там подробней! – дама раздраженно хрустнула пальцами. – Он проводит там все время после школы. Они с Сеней делают уроки, играют, дерутся, ходят в садик за младшими детьми, гуляют с собаками (а наша собака при этом сидит дома!). У этой семьи не всегда хватает денег на мясные продукты – они варят кашу и суп из костей и овощей в таких огромных кастрюлях – Дмитрий садится с ними есть! У них в детской комнате нет плафона – висит просто голая лампочка. Вечером я пытаюсь забрать его домой – он не идет, говорит: «бабушка Люся будет нам страшные истории рассказывать про Летучего Голландца и про руку преступника Джерри. Я хочу послушать!» Понимаете, у них уже полгода телевизора нет – они его случайно разбили во время потасовки! Там все время шум – я только загляну, у меня сразу голова раскалывается – дети орут, собаки лают, мать на всех кричит, охаживает тряпкой всех без разбора. Что удивительно: Дмитрию тоже достается не хуже всех прочих (она, кажется, в запарке своих и чужих не различает), так он не в обиде, а если я на него голос повышу, он обижается и до вечера из своей комнаты не выходит…

– Вы пытались пригласить Сеню к себе в гости?

– Да, они пришли все вместе один раз. Я угостила их чаем с профитролями. Были тихие, все разглядывали, потом смотрели кино. Но маленькие, конечно, заляпали мне вареньем диван, чем‑то залили ковер. Я ни слова Дмитрию не сказала… Но больше они почему‑то не приходили… Я люблю готовить, но получается, что у нас некому есть – муж работает допоздна и ест на работе, я на диете, Дмитрий наедается у тех людей. Я ему говорила: возьми вот в контейнер тортика после праздника или салата, отнеси Сене и его братьям‑сестрам, пусть полакомятся, – он отказывается. Мы меняли люстры, я предложила Дмитрию – возьми одну, отнеси твоим друзьям, пусть повесят в комнате, что ж у них так неуютно, а нам все равно выкидывать… А он вдруг полез в бутылку, заорал, что я ничего не понимаю. Но я действительно не понимаю… Может быть, вы мне объясните. И… У меня нет и по медицинским показаниям не может быть других детей, я сижу дома, мужу так удобнее, он говорит: занимайся сыном. Но как?! Я понимаю, что бываю несправедлива, но ловлю себя на том, что ненавижу эту семейку! Там, у нее, уже есть семь своих детей – зачем ей еще мой?!.. Простите, – дама взяла себя в руки. – Скажите, я еще могу что‑нибудь сделать, чтобы вернуть сына домой?