рефераты конспекты курсовые дипломные лекции шпоры

Реферат Курсовая Конспект

Не прикасайся ко мне

Не прикасайся ко мне - раздел Литература, Кейт Форсайт Старая сказка   Венеция, Италия – Март 1512 Года   ...

 

Венеция, Италия – март 1512 года

 

Я уже в достаточной мере овладела чародейством и колдовством, умела привораживать и отворачивать, знала, как очаровывать и лишать сил.

Но скука оставалась единственным, с чем я не могла справиться. Ни один из тех мужчин, что вечерами увивались вокруг моего бархатного шезлонга, не пробуждал во мне ни малейшего интереса.

Так продолжалось до тех пор, пока я вновь не встретила того молодого художника, который давным‑давно поцеловал меня на карнавале. Однажды весенним вечером он появился в борделе, спустя почти два года после смерти Сибиллы. Он перешагнул порог, потрепанный более обыкновенного, с перепачканными краской руками и растрепанной кудрявой шевелюрой.

– Смотрите, это же Тициан Вечеллио, – провозгласил какой‑то толстый купец. – Должно быть, он вернулся из Падуи.

– Он, наверное, ищет новую натурщицу, – подхватил другой мужчина. – Ни одна порядочная женщина не позволит ему нарисовать себя.

Я встала и, улыбаясь, пошла к нему навстречу. Он увидел меня в толпе и поспешно двинулся в мою сторону.

– Это вы, моя рыжеволосая красотка с карнавала. – Но тут по лицу его мелькнула тень. – А я и не знал, что вы…

– Я еще не была ею, когда впервые встретила вас. – По какой‑то причине мне показалось важным, чтобы он знал об этом.

– Да уж, тогда вы находились под надежной охраной, – отозвался он с летящей кривой улыбкой. – Что же случилось?

– Чума.

Он посмотрел мне в глаза.

– Мне очень жаль. Я тоже потерял друзей во время чумы.

– В Венеции немного найдется людей, которые избежали этой участи. – Я жестом показала слуге принести еще вина, после чего отсалютовала собеседнику кубком. – За жизнь.

– И за красоту.

Лицо его было серьезным. Я пресытилась комплиментами, но его слова доставили мне удовольствие, и я улыбнулась. Он взял прядь моих волос и принялся накручивать ее на палец.

– Это – цвет огня, страсти, самой жизни. Это – цвет, который согревает душу.

Сердце мое забилось быстрее, к щекам прилила кровь, а внизу живота разлилось приятное тепло. Я хотела, чтобы он поцеловал меня – я, Селена Леонелли, которая ненавидит, когда ее целуют. Я позволяла клиентам лобзать мое тело, но никогда, никогда не разрешала им коснуться моих губ. Собственные желания ошеломили меня.

– Вы можете постоять совершенно неподвижно? – вдруг спросил он.

И вновь его слова поразили меня. Я вспомнила, как часто мне приходилось застывать, подобно статуе, пока меня осматривали будущие клиенты. Другие девушки флиртовали, хихикали и вертели бедрами. Но всегда и неизменно находился кто‑либо, кто хотел меня.

Я кивнула.

– Вы позволите мне нарисовать вас? Но я не смогу заплатить вам много.

Я подумала о тех великих картинах, которые видела в церквях и салонах Венеции. Женщины, изображенные на них, вошли в бессмертие, и их красота оказалась неподвластна червям и личинкам.

– Да, – ответила я. – Когда?

 

* * *

 

– Мне нужно, чтобы вы встали на колени вот здесь, – сказал Тициан, подталкивая меня к подушечке на полу. Прикосновение его ладони обожгло меня сквозь тонкую ткань сорочки. – Теперь наклонитесь вперед, вот так.

Я повиновалась, опершись одной рукой об пол и глядя на него.

– Обопритесь одной рукой вот об этот горшок.

Он передал мне небольшой круглый кувшинчик с крышкой. Когда я перенесла на него вес своего тела, край его больно впился мне в ладонь.

– Я рисовал дочь своего соседа, но она не могла долго позировать мне в одном положении и начинала плакать, – сообщил он. – А мне только того и было нужно. Моя Мария как раз и должна была плакать и пребывать в отчаянии, но потом преображалась, став свидетельницей воскрешения мужчины, которого любила. Так что ее слезы пришлись мне очень кстати. Я уже буквально видел, какой должна быть картина. Но потом, когда я позволил ей уйти домой, ее мать сказала, что она более не может приходить ко мне, и что я жестоко обращался с нею. Жестоко! Неужели она не понимает, что я пытался создать шедевр?

– Так вы хотите, чтобы я заплакала?

Мысль об этом не внушала мне особого энтузиазма. Я не плакала с тех самых пор, как умерла Сибилла, и твердо решила, что больше никогда не стану этого делать. Слезы подрывают душевные и физические силы точно так же, как море разрушает замок из песка.

– Я хочу, чтобы вы посмотрели на меня и поняли, что ваш возлюбленный, оказывается, вовсе не умер, а по‑прежнему жив, – сказал он.

Я вспомнила, как выглядела мать, когда к нам в палаццо пришел отец, как она босиком побежала по коридору и бросилась ему в объятия. Я простерла одну руку к Тициану.

– Да, – вскричал Тициан и склонился надо мной, схватив меня за руку. – Именно так! Не шевелитесь.

Он поспешил к мольберту и обмакнул кисть в краску. Он бросил взгляд на холст, затем посмотрел на меня и вновь перенес все внимание на холст. Очень скоро у меня заныла спина, колени заломило от боли, но я не шевелилась. Устремив взгляд в потолок, я старалась как можно точнее передать выражение лица матери, озаренное радостью. Ужас последующих событий заставил меня забыть, какой она выглядела тогда и как сильно любила моего отца.

– Когда пришла чума, я много думал о смерти, – вдруг негромко заговорил Тициан, касаясь холста кистью, испачканной красной краской. – Умер мой друг Зорзи. На самом деле, его звали Джорджоне Барбарелли. Он был великим художником. Почти таким же великим, как я. – Он одарил меня озорной улыбкой. – Я решил нарисовать сцену, которая произошла перед самым Вознесением, тот момент, когда Мария Магдалина видит, как Спаситель восстает с креста, и осознает дар его самопожертвования, понимая, что обязательно наступит такой день, когда и мы последуем за ним и испытаем собственное воскресение.

Плечи у меня поникли. Я‑то думала, что почувствовала в нем необузданность и порывистость, стремление к свободе, не уступавшее моему собственному. А он, стоя передо мной, изрекал унылые банальности, которые я так часто слышала с церковного амвона. Но тут Тициан снова удивил меня.

– Я хочу показать, что Мария любит Иисуса, как женщина может любить мужчину, со всей силой ее страстной натуры, и как он тянется и стремится к ней. Он хочет дотронуться до нее, хочет ощутить прикосновение ее плоти к своей, но не может позволить себе этого. Для него настало время отказаться от всех этих страстей и желаний. Но она так красива, и так сильно любит его, что мысль о том, чтобы причинить ей боль, для него невыносима. И поэтому он говорит ей: «Не прикасайся ко мне», – но это в равной мере и мольба, и приказание.

Он произнес эти слова почти шепотом, так что я едва расслышала его. Я машинально повернулась к нему, чтобы лучше видеть его лицо. Он почувствовал мой взгляд и поднял на меня глаза.

– Не шевелитесь.

Я улыбнулась ему.

Он невольно улыбнулся в ответ.

– Чему вы улыбаетесь?

– Не знаю. Простите меня. Мне ведь полагается плакать, не так ли?

– Ваша улыбка нравится мне больше слез.

– Я могу встать? Я не привыкла столько времени проводить на коленях. – В моих словах прозвучал явный намек, но Тициан лишь вздохнул и с тоской посмотрел на холст.

Но ответ его прозвучал достаточно вежливо.

– Конечно. Встаньте, походите немного. Похоже, я сумел передать самое главное.

Я со стоном распрямила затекшую спину, а потом попыталась выпрямиться, но колени отозвались такой болью, что я покачнулась и едва не упала. Тициан бросился ко мне и предложил свою руку. Она оказалась такой большой и широкой, что моя собственная ладонь утонула в ней. Он без усилий подхватил меня и поддерживал до тех пор, пока я не ощутила, что могу стоять самостоятельно. Тогда он вновь вернулся к картине и стал рассматривать ее, недовольно хмурясь. Я прошлась по комнате, разглядывая стоявшие вдоль стен полотна, испытывая некоторую растерянность и неудобство. Любой мужчина на его месте попытался бы поцеловать меня или отпустил бы сомнительный комплимент насчет того, что еще могла я бы сделать, стоя на коленях, но Тициан, похоже, был озабочен только своим творчеством.

– А можно и мне взглянуть? – попросила я.

– Наверное, да. Но рисунок еще сырой. Фигура Марии получилась достаточно хорошо и, полагаю, мне удалось передать некоторые ваши чувства, а вот все остальное безнадежно.

Я встала рядом с ним и посмотрела на холст.

– Мне нравится пейзаж.

– Я попытался изобразить окрестности моей родной деревни, Пиеве ди Кадоре. Это неподалеку от Беллуно. Местность там постепенно понижается, теряясь в голубой дымке вдали, и кажется, что можно заглянуть за край земли.

– Вы выросли в деревне? А сад у вас был?

– Нашим садом была вся долина. Таких цветов вы больше не найдете нигде. Когда мне исполнилось десять, я нарисовал на стенах виллы Каза Сампиери Мадонну с младенцем и маленьким ангелочком, используя вместо красок сок, который выдавливал из полевых цветов и ягод. Моя семья была настолько поражена этим, что отправила меня сюда, в Венецию, где я стал учеником Зуккато, который создавал мозаики. Но прошло совсем немного времени, и я понял, что хочу рисовать красками, а потом мне удалось уговорить братьев Беллини взять меня к себе и обучить этому искусству.

Он нахмурился, глядя на картину.

– Но мне хочется превзойти их и стать величайшим художником современности. Но почему‑то на холсте у меня пока не получается то, что я вижу в голове. Что‑то не так. Равновесие. Баланс. Или форма.

– А почему Иисус в шляпе? – поинтересовалась я.

Тициан с удивлением посмотрел на меня.

– Но это же шляпа садовника. Когда Мария впервые увидела его в Гефсиманском саду, то приняла его за садовника. Видите, у него еще и мотыга имеется.

– Я вижу лишь, что он мог взять мотыгу, чтобы опереться на нее, если у него заныла спина, а все тело затекло так, как у меня, когда я попыталась выпрямиться в первый раз. Но все же, почему именно шляпа?

– Действительно, почему? – пробормотал он себе под нос и приложил палец к голове Иисуса, убирая шляпу, а потом отнял его.

Я же рассматривала собственное изображение. Мое присутствие на картине было почти незаметным, а фигуру мою скрывали развевающиеся белые рукава. На мой взгляд, одинокое дерево, торчавшее в верхней части рисунка, приковывало к себе намного больше внимания, чем моя фигура, скорчившаяся под ним. Кроме того, Иисус, вместо того чтобы быть искушенным красотой, казалось, стремится бежать от нее. Недолго думая, я выразила свои сомнения вслух, стараясь скрыть досаду под маской дружеского подшучивания.

Тициан же по‑прежнему не сводил глаз с картины.

– Не могли бы вы еще раз встать на колени, как прежде?

Я выполнила его просьбу, расправив вокруг себя складки своей красной юбки. Откинув назад голову и опершись рукой на кувшин, острый край которого сразу же врезался мне в ладонь, я вновь устремила взгляд в потолок. Тициан позвал одного из своих учеников, занимавшегося смешиванием красок в дальнем конце студии, и приказал ему подойти и встать рядом со мной, оставив на себе из одежды лишь клочок простыни, повязанный вокруг чресел. Ученик был очень молод, старше меня всего на год или около того. Он покраснел, завидев меня стоящей на коленях у его ног, и, несомненно, попытался заглянуть мне в вырез платья.

– Да, – прошептал Тициан и яростно заработал кистью. Иногда он отбрасывал ее в сторону и наносил краску пальцами.

Его ученик замер на месте, держа руку перед собой, словно пытаясь прикрыть эрекцию.

Очень скоро мои колени запротестовали вновь. Боль от поясницы медленно ползла вверх, к неловко развернутым плечам, но я не шевелилась и не жаловалась. Я как будто вступила в молчаливый поединок с Тицианом. «Обрати на меня внимание. Обрати внимание, что мне больно. Посмотри, снаружи уже стемнело, а я провела здесь уже много часов, а ты даже не предложил мне выпить », – повторяла я мысленно.

Наконец его ученик не выдержал и издал сдавленный стон.

– Я… Мне нужно… – пробормотал он и бросился к двери.

– Бедный мальчик. Вам тоже показалось, что ему нужно оправиться? Должно быть, он терпел, сколько мог.

Тициан поднял голову и посмотрел на меня, словно удивляясь тому, что я все еще здесь.

– Неужели прошло столько времени?

– Очень много, – уверила я его. – Будет ли мне позволено разогнуть спину? Хотя я совсем не уверена, что у меня это получится.

Он поднял меня на ноги.

– Прошу прощения. Смотрите, уже стемнело. А я и понятия не имел, что уже так поздно. Что ж вы меня не предупредили?

– И прервать гения за работой? Я не посмела.

– Вам следовало сказать мне об этом раньше и напомнить, который час.

– Мне показалось, что вы с головой ушли в работу. И я не хотела разрушить вашу сосредоточенность.

Помимо воли голос мой ощутимо смягчился. От прикосновения его широких ладоней по жилам у меня пробежала легкая дрожь возбуждения, что в сочетании с исходившим от него запахом земли и уличной свежести погасило охватившее меня раздражение.

– Благодарю вас, – церемонно произнес он. – И не только за то, что вы проявили такое долготерпение. Пойдемте взглянем на картину.

На сей раз я стояла и смотрела на нее в немом изумлении. Изменения были незначительными, но каким‑то образом ощущение от увиденного стало совершенно другим. Алая россыпь моих юбок свидетельствовала о том, что я бросилась на колени, обуреваемая сильными чувствами. Ослепительный взрыв цвета неодолимо притягивал взор ко мне. Волосы мои пребывали в беспорядке, словно я только что встала с постели после бессонной и беспокойной ночи. И теперь Иисус склонился надо мной, словно сгорая от желания коснуться меня, схватить за руку и прижать к своей обнаженной груди. Но вместо этого он лишь плотнее запахнул полы своей накидки, боясь, что легчайшее прикосновение моих пальцев лишит его мужества. Шляпа исчезла, а лицо, с нежностью смотревшее на меня, принадлежало Тициану.

 

– Конец работы –

Эта тема принадлежит разделу:

Кейт Форсайт Старая сказка

Старая сказка... Кейт Форсайт...

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Не прикасайся ко мне

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Все темы данного раздела:

Язык мой – враг мой
  Замок Шато де Казенев, Гасконь, Франция – июнь 1666 года   Я всегда любила поболтать, а уж сказки были моей страстью. – Вам следует попридержа

Сделка с дьяволом
  Аббатство [15]Жерси‑ан‑Брие, Франция – январь 1697 года   Привратница вела меня по коридору, в который выходили арочные проемы, подд

Воздушные замки
  Аббатство Жерси‑ан‑Брие, Франция – январь 1697 года   В ту ночь я лежала в постели и плакала. Слезы лились ручьем, сотрясая тело и перехват

Полночные бдения
  Аббатство Жерси‑ан‑Брие, Франция – 1697 год   Пробил полночный колокол, и я проснулась, как от толчка. Несколько мгновений я лежала неподви

Сила любви
  Люксембургский дворец, Париж, Франция – июль 1685 года   – Уф! Я больше ни секунды не могла оставаться в Версале. Этот отвратительный запах, жара, толп

Дьявольское семя
  Аббатство Жерси‑ан‑Брие, Франция – апрель 1697 года   Мне казалось, что я падаю в бездонный темный колодец. Ощущение было настольк

Веточка петрушки
  Гора Манерба, озеро Гарда, Италия – май 1599 года   Она была уверена в трех вещах: Ее зовут Маргерита. Родители любили ее. О

Колдунья
  Венеция, Италия – апрель 1590 года   На следующий день Маргерита вновь встретила колдунью. Женщина с глазами льва заглянула в окно мастерской и прямо ч

Любит‑не‑любит
  Кастельротто, Италия – ноябрь 1580 года   – Вся моя семья умерла от ужасной лихорадки, – сказала Паскалина, убирая непослушную прядку волос со лба Марг

Горькая зелень
  Венеция, Италия – январь 1583 года   Мы должны были быть счастливы. И так оно и случилось. Почти. Когда мы поженились, ты была совсем еще мале

Солнечный свет и тени
  Ospedale della Pieta, Венеция, Италия – 1590–1595 годы   Ее день подчинялся строгому распорядку колокольного звона и молитв. Маргерита просыпалась на р

Дрянная девчонка
  Аббатство Жерси‑ан‑Брие, Франция – апрель 1697 года   Сидя на корточках и слушая рассказ сестры Серафины, я вдруг почувствовала резкую боль

Король Франции
  Замок Шато де Казенев, Гасконь, Франция – май 1660 года   Людовик XIV Французский оказался на удивление невысоким молодым человеком с длинными и тяжелы

Легкое помешательство
  Скала Манерба, озеро Гарда, Италия – апрель 1595 года   На следующий день после лунного затмения La Strega показала Маргерите, какими длинными стали ее

Глядя на луну
  Скала Манерба, озеро Гарда, Италия – апрель 1595 года   Маргерита замерла, боясь пошевелиться, стараясь расслышать хоть что‑либо сквозь грохот св

Зарубки на стене
  Скала Манерба, озеро Гарда, Италия – март – апрель 1596 года   Маргерите часто снились эти восемь мертвых девушек. Она настолько сроднилась с их волоса

Шлюхино Отродье
  Венеция, Италия – август 1504 года   Разумеется, на самом деле меня зовут вовсе не Селена Леонелли. И не La Strega Bella, хотя это имя и доставляет мне

Королевские тридцать девять
  Венеция, Италия – май 1508 года   Лагуна искрилась под солнцем, и волны с ласковым журчанием разбегались из‑под носа нашей гондолы. В воздухе зву

Белладонна
  Венеция, Италия – май – август 1508 года   Ярость дала мне силы увести ее прочь. Мать едва передвигала ноги, что было неудивительно. Я буквально волоко

Любовь и ненависть
  Венеция, Италия – 1508–1510 годы   Любовь и ненависть были разменной монетой и движущей силой колдовства. Сад ведьмы мог в равной мере как возбудить сл

Земная любовь
  Венеция, Италия – 1512–1516 годы   Тициан даже не пытался соблазнить меня, несмотря на то, что близилась осень и он нарисовал меня уже во второй раз. А

Тициан и его возлюбленная
  Венеция, Италия – 1516–1582 годы   Но убежать от времени в Венеции было невозможно. На каждой площади стояла церковь, колокола которой отбивали уходящи

Имитация смерти
  Аббатство Жерси‑ан‑Брие, Франция – апрель 1697 года   Любовь может принимать странные формы. Уж кому об этом знать, как не мне. Ко

Сущий пустяк
  Лувр, Париж, Франция – март 1674 года   Страсть, которую мы оба испытывали к изящной словесности, и неуемное желание писать сблизили меня с Мишелем, и

Кокетка
  Париж, Франция – 1676–1678 годы   Своего второго любовника я соблазнила с помощью черной магии. В жизни не собиралась ввязываться в это темное

Прядь волос
  Версаль, Франция – май 1678 года   Всю следующую неделю я высматривала в толпе ничего не подозревающих придворных мужчину, за которого можно было бы вы

Необыкновенная удача
  Версаль, Франция – май 1678 года   – Вам, как всегда, чертовски везет, – проворчал маркиз, пододвигая мне кучку монет. – Клянусь, что перестану играть

Еще одна игра
  Версаль, Франция – июнь 1678 года   Известие о нашей помолвке произвело настоящий фурор при дворе. Улыбаясь, я вручила прошение об отказе от м

Черная магия
  Версаль, Франция – июнь 1678 года   На следующий день я обнаружила, что не могу встать с постели. У меня болело все тело. Губы распухли и воспалились.

Рапсодия
  …Смотри, любовь моя, темнеет, Мы провели наедине Уж целых шесть часов. Боюсь, она придет До наступления ночи, И, обнаружив нас, погубит. Уильям Моррис. Рапунцель &

Пир на весь мир
  Скала Манерба, озеро Гарда, Италия – июнь 1599 года   Комнатка в башне казалась такой маленькой, пока здесь был Лучо. После его ухода она вдруг опустел

Освобождение
  Скала Манерба, озеро Гарда, Италия – июль 1599 – апрель 1600 года   Дни казались бесконечными. Еще никогда Маргерита не чувствовала себя такой

Дело о ядах
  Аббатство Жерси‑ан‑Брие, Франция – апрель 1697 года   Загремел церковный колокол, вырывая меня из объятий жутковатой истории сестры Серафин

Бастилия
  Париж, Франция – январь 1680 года   Меня заперли в каменной клетке. Сквозь зарешеченное окошко под самым потолком в камеру проникал луч света, и взору

Сожжение ведьмы
  Шалон‑сюр‑Марн, Франция – февраль 1680 года   Ля Вуазен сожгли на костре 22 февраля 1680 года. В тот же день король покинул замок

Отмена эдикта
  Аббатство Жерси‑ан‑Брие, Франция – апрель 1697 года   Слова. Я всегда любила их. Я собирала их, словно ребенок – разноцветные камушки. Мне

Пасхальные яйца
  Версаль, Франция – апрель 1686 года   Я сидела с пером в руке, на кончике которого высыхали чернила, и смотрела на чистый белый лист перед собой. Меня

В осаде
  Версаль, Франция – декабрь 1686 – январь 1687 года   Однажды промозглым вечером, вскоре после Рождества, когда туман сырой ватой обернул стволы деревье

Военная хитрость
  Париж, Франция – февраль 1687 года   – Ну, может, теперь мы вернемся в Версаль? – осведомилась вконец измученная Нанетта три дня спустя, когда я в конц

В медвежьей шкуре
  Париж, Франция – февраль 1687 года   – Почему я должен тебе помогать? – спросил он. – Потому что ты – мой должник, – ответила я. – Но

Одна в глуши
  Скала Манерба, озеро Гарда, Италия – апрель 1600 года   Лезвие кинжала устремилось к горлу Маргериты. Она перехватила запястье ведьмы. К своем

Колокольчики мертвеца
  Озеро Гарда, Италия – апрель – май 1600 года   Наконец малыши заснули. У Маргериты достало сил лишь на то, чтобы подбросить в костер несколько

Богиня весны
  Скала Манерба, озеро Гарда, Италия – май 1600 года   Башня на высокой скале отбрасывала мрачную тень на сверкающие воды озера. Когда маленькая лодочка

Вкус меда
  Замок Шато де Казенев, Гасконь, Франция – июнь 1662 года   Я всегда любила поболтать, а уж сказки были моей страстью. – У тебя мед на язычке,

ПЕРСИНЕТТА
Жили‑были юноша и девушка, которые очень любили друг друга. Наконец они преодолели все трудности и поженились. Счастье их было безграничным, и теперь они желали лишь одного – иметь собственно

Послесловие
  Шарлотта‑Роза де Комон де ля Форс написала сказку «Персинетта» после того, как ее сослали в монастырь Жерси‑ан‑Брие. Она была опубликована в 1698 году в сборнике «

От автора
  «Старая сказка» является, бесспорно, художественным произведением и представляет собой воплощенную игру воображения. Как писала сама Шарлотта‑Роза: «…bien souvent les plais

Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Education Insider Sample
Подпишитесь на Нашу рассылку
Наша политика приватности обеспечивает 100% безопасность и анонимность Ваших E-Mail
Реклама
Соответствующий теме материал
  • Похожее
  • Популярное
  • Облако тегов
  • Здесь
  • Временно
  • Пусто
Теги