Глава 10 Недетские шалости – это всегда подло

Андрей

 

Утро было безмятежным. Мне в душу особенно запал наш совместный с Иром завтрак. Сегодня, как не странно, ни он, ни я, не стали соблюдать очередность, а возились на кухне вместе. Было весело. Мы то и дело задевали друг другу локтями и бедрами, от чего лично мне, да и ему тоже, словно смешинки в рот попадали, и мы начинали глумливо хихикать, словно между нами была какая-то особая тайна, коей, конечно же, не было и в помине. И все же, настроение у нас обоих было просто отменным. И все бы ничего, если бы в момент, когда мы только-только за стол сели и почти одновременно взялись за вилки, в мою дверь не забарабанили с такой силой, что мы оба подскочили, как ошпаренные.

Разумеется, забыв и о завтраке и о всем том благостном настроение, что сопровождало нас этим утром, мы кинулись открывать.

В дверь ломился, как выяснилось, Том. Причем не просто так. Признаться, когда он посторонился, пропуская нас внутрь… нет, еще в тот момент, когда я, распахнув дверь, только встретился с ним взглядом, стало ясно, что дело пахнет керосином, но то, что я увидел, когда вломился в класс, оттеснив плечом Рутберга, в буквально смысле слова выбило почву из-под моих ног.

Я пошатнулся и привалился спиной к стене рядом с дверным косяком. Класс, да-да, наше маленькое, точнее, уже не такое уж маленькое совместное детище, был разгромлен. Полностью. Ни одного целого стула или парты. Классная доска, превращенная в щепки, экран для мультимедийного проектора, порезанный на издевательски аккуратные полоски, свешивающиеся с потолка своеобразной бахромой. Сухая, пожелтевшая труха вместо зеленой травки, которая с момента осуществления первых шагов по мелиорации начала пробиваться повсеместно.

Вчера мы на общую радость обнаружили, что у нас даже два маленьких деревца у окна прямо из-под пола проросли. Березка и елочка. О последних как о наших, российских национальных деревьях поведал Ир. Почему и ель тоже попала в этот список? Ну, как же? А Новый Год? Я рассказал мерцающему, что мы именно елки на этот праздник наряжаем. Вот он и отправил не особо упирающегося Барсика за саженцами для Умки.

Как уж светлый командор их добыл, не знаю. Правда, доподлинно известно, что Мурка в этой авантюре тоже участвовал. Когда вчера при мне эльфы вскользь упомянули об этом, я сразу себе представил эту картину примерно так – Мурка, как заправский огородник, орудует лопатой в небольшом подлеске, возможно, даже одного из наших городских парков, а Барсик вроде как стоит на стреме и не замарав изящных лапок лучника грязной работой, наблюдает как темный пашет не покладая рук. Вчера я улыбался, представляя себе это, сегодня мне было не до смеха. И не только мне.

Деревца были на месте, но явно в одно мгновение зачахли, поникли, почти скрючились. Что уж сотворили с тонко настроенной системой мелиорации, я не могу сказать. Но результат был на лицо. Все полетело в тартарары. И последней каплей для меня стала наша любимая 'плазма', которая висела на той же стене класса, на которой располагалась дверь в так называемую лаборантскую, поэтому я далеко не сразу посмотрел на нее. По диагонали экрана шла огромная уродливая трещина. Кто-то нехило приложил чем-то тяжелым по нашей машинке. 'Мультимедийку' я так и не увидел, но, судя по всему, она валялась где-то под разгромленными партами и моим учительским столом, превращенным в груду деревяшек. В общем, это был песец, самый настоящий и неподдельный.

Среди всей этой разрухи бродили оглушенные случившимся колокольчики. У Лии, с которой мне не посчастливилось встретиться взглядом, в глазах, зеленых и колдовских, стояли слезы. Я порадовался тому, что на эту ночь наши Барсюта и Мурзик были сданы на поруки Тигре – Великой Матери Дома Игр-Фагур, а по совместительству сестре нашего Фильки. Её по личной просьбе поселили в бывших апартаментах Мурки, которые тот отказал в пользу Бандита и перебравшейся к нему и конюшен Маркизы. И, так как леди Тигрилий Матте (а именно так звучало её полное имя) прибыла в университет только для того, чтобы с помощью Бандита вывести новую породу кошек илитири, то, как Барсик позволил ей возиться с Бантиком, так и мы с колокольчиками позволили только на эту ночь забрать с собой наших котят.

Разумеется, малышей никто ни с кем спаривать не собирался, просто Тигра сказала, что ей очень хотелось бы понаблюдать за ними, чтобы знать, что можно ожидать от будущего потомства Маркизы. Самое интересное, что во все это по самые ушки влез Карл, оказавшийся редкостным кошатником. У него самого, как оказалось, в ректорских апартаментах жила белоснежная сибирская кошка Снежа. Так что вчера после киносеанса он, насколько я знал, увел Тигру с котятами на руках знакомиться с его любимицей. Так что просто счастье, что этой ночью в классной комнате Барсюты и Мурзика не было. Если бы эти сволочи что-нибудь с ними сделали, я… Так, стоп. А кто, кстати, все это сотворил? Неужели с помощью магии выяснить нельзя?

– Ир, – громко позвал я мерцающего, который так и стоял в проеме двери. Тот дернулся и резко вскинул на меня потрясенный взгляд, в котором, как я вовремя заметил, медленно закипала ярость.

– Андрей, ты понимаешь, что они… – воскликнул было кто-то из мальчишек колокольчиков, кажется, Машка, но я даже слушать и смотреть в его сторону не стал. Вскинул руку и призвал к тишине. Когда в нашей компании есть свой без пяти минут архимаг, глупо было бы этим не воспользоваться.

– Ты можешь сотворить такое поисковое заклинание, чтобы выяснить, кто эта сволочь?

Ир мгновенно осознал, о чем я говорю, встряхнулся и усмехнулся так, что у меня холодок пробежался по коже.

– Сейчас у… – начал он, но в этот момент дверь в класс со стороны коридора университета распахнулась и вошли ничего не подозревающие Умка, Мика и Шмель.

Как потом выяснилось, Мика хотела лично проверить как идет процесс мелиорации, так как вчера во время совместного отдыха перед телевизором делать это было не с руки. Умка, как главный дизайнер вызвался ей все показать и обсудить с научным руководителем будущие детали проекта. А Шмель просто по-дружески увязался с ними за компанию. Поэтому они втроем и пришли.

– Хаморирование! – после секундной паузы вскричал Умка и так искренне схватился за голову, что всех проняло.

– Хама… что? – вырвалось у меня и, разумеется, мы с Иром оба тут же забыли, что собирались сделать. Точнее, он собирался по моей просьбе.

– Хаморация – это процесс, обратный мелиорации, – тихо сказала Мика, но в повисшей в классе тишине, услышали не только эльфы с их особо чутким слухом но и я.

– И что теперь? – принялся допытываться я, отлипнув от стены и нетвердой походкой приближаясь к декану.

– Лет сорок в этой комнате будет невозможна повторная мелиорация, – хмурясь и не поднимая на меня глаз, пробормотала она.

У меня все что было в душе высокого и светлого, все опустилось. Стало темным и мелочным. Мне захотелось отмщения и, судя по лицам тут же сгрудившихся вокруг меня колокольчиков, не мне одному. Только Фа отчего-то остался стоять в стороне, даже Ир к нам подошел. И Умка со Шмелем и Микой были рядом. Возле остатков моего учительского стола. А Фа – нет. Ифрит наш стоял возле своей покореженной парты и каким-то стеклянным взглядом буравил пол. Я слишком поздно это заметил.

Мне хотелось утешить всех и каждого, и всех и каждого призвать найти и покарать тех скотов, что сделали это с нашей классной комнатой. Причем уже тогда я понимал, что ими в первую очередь двигала зависть. Это ведь очевидно, не так ли? Так-так. Но озвучить ничего из того, что собирался, я не смог. Потому что в этот момент надтреснуто и глухо заговорил наш тихоня Фа, всегда, несмотря на свою подлинную сущность, бывший самым уравновешенным из всех.

– Пусть все отойдут к стене. Скажи им!

Мы все повернулись к нему, но ифрит все так же смотрел в пол.

– Фа, ты это… – начал Том, попытался шагнуть к нему и замер, сделав только один шаг, а потом, словно наткнувшись на стену.

– Сейчас же! – с надрывом воскликнул Фа и волосы его вспыхнули пламенем.

Не знаю, как остальные, но про себя могу сказать, что перепугался не на шутку. Не за себя. За него. Неужели ифрит не заметил, что с нами тут Мика и в ярости своей не вспомнил, что при ней ему обращаться нельзя? И все же даже Иля, так удачно раздающая команды на поле, не успела вмешаться. Я, как не странно, сориентировался быстрее всех.

– К стене! Быстро! – вскричал я, схватил за руки Нику и Лию, оказавшихся ближе всех ко мне и метнулся к стене, на которой располагалась дверь, ведущая в коридор университета. – Умка, дверь заблокируй! – вскричал я уже от стены.

Гном, как бы удивительно это не звучало, подчинился беспрекословно. В его руках в одно мгновение появилась двухсторонняя секира, ну, по крайней мере этот топор внушительных по моим мерка размеров, я определил для себя именно так. Гном по диагонали вогнал её рукоятку в ручку двери, тем самым блокируя её. К тому времени, когда я отвернулся от Умки и снова посмотрел на Фа, все колокольчики и Мика со Шмелем, уже стояли рядом со мной у стены, отчаянно вжимаясь в нее спинами.

Зрелище было не для слабонервных. В центре наше классной комнаты, которая после обратного расширения напоминала теперь приличный таких размеров школьный актовый зал, сгустком живого пламени пылал ифрит, в нынешнем своем огненном облике почти полностью утратив человеческие очертания тела. А потом он вспыхнул так, что невольно пришлось зажмурить глаза. И, когда я, наконец, сумел проморгаться, огонь был везде. На полу, на остатках парт и даже на стенах. Только наша стена, противоположная той, на которой располагались окна, была для этого огня чем-то вроде запретной зоны. Поэтому было жарко, душно, страшно… но не горячо и никого не обожгло, хотя, по логике вещей, должно было.

А потом пламя так же внезапно, как появилось, начало снова втягиваться в центральный огненный сгусток, который и был теперь нашим ифритом. И тогда мы все увидели, что всё, что было в комнате превратилось в пепел. Даже паркет. Теперь только у нас под ногами оставалась небольшая полоска паркетных деревяшек, во всем остальном помещении пол был каменным.

И тут пошла новая волна огня. Пламя начало расходиться во все стороны от ифрита кругами, а сам он медленно вращался вокруг своей оси в самом центре этого желто-голубого безумия. Я из курса физики помнил, что белое, а за ним голубое пламя – самое горячее. Значит, сейчас это был уже совсем другой огонь и, как понял несколькими минутами позже, цели у него тоже были другими.

Это было похоже на смерть и рождение феникса. По крайней мере, у меня в тот момент возникли именно такие ассоциации. Сначала Фа все уничтожил своим огнем, теперь уже другим, но тоже пламенем, восстанавливал. Наверное, это было что-то вроде природной магии, подумал я. И потом оказалось, что не ошибся. Ифриты вспыльчивы, рассказал нам Фа, придя в себя и едва пережив это утро, поэтому у них есть это умение. Вспыхнув, в гневе они могут уничтожить что-то, что не хотели бы уничтожать. Поэтому они умеют восстанавливать это что-то после себя в первоначальном виде. Наш Фа чуть не надорвался, так как попытался восстановить вещи не только до стадии, в которой он их сжег, но пошел дальше и полностью их восстановил после нанесенных, если так можно выразиться, увечий.

Но в тот момент никто из нас таких тонкостей не знал. Поэтому, когда пламя, наконец, иссякло и из огненного сгустка вывалился наш Фа, а пламя, что все это время окружало его, исчезло, словно ничего не было, к ифриту, снова ставшему человеком, бросился только Том. Фа сидел на полу на коленях сбоку от их с Рутберном совместной парты и смотрел прямо перед собой уже знакомым стеклянным взглядом.

– Фа! Эй, Фа! – обхватив его руками за плечи, потряс друга Том. Но ифрит на его голос никак не среагировал. И тогда Рутберг обернулся ко мне. – Он холодный! Холоднее, чем обычно! И кажется…

– Остывает, – вдруг закончил за него Ир.

– Ты что-то знаешь? – в одно мгновение накинулась на него Ника, будучи Ириль.

– Он только что израсходовал все свое внутренне пламя. Я читал, что если с ними такое случается, они засыпают и превращаются в камень. Еще пара минут и мы его уже не добудимся.

– Что же делать?! – взвыл белугой Том, искренне переживая за друга.

– Сейчас поделимся, – вдруг сказала Иля и шагнула к парням.

Том, которого, судя по всему, эти слова темной натолкнули на какие-то мысли, тут же придержал ифрита одной рукой, а на ладони второй каким-то чудом (магия, что б её!) материализовал какой-то непонятный мне золотисто-желтый шарик. Потом я узнал, что эта штука называется малой сферой силы и позволяет одному магу поделиться магической энергией с другим. Но в тот момент я понятие не имел ни о чем подобном.

– Не ему, – вдруг встрял Ир и в одно мгновение оказался рядом с Томом, – Мне! – объявил он и не задумываясь выхватил шар из руки Рутберга. Тот попытался что-то вскрикнуть в ответ, но Ир уже раздавил сферу в ладони и поглотил её. Потом повернулся к нам. – Всё мне. В обычном виде в своем нынешнем состоянии он не сможет её поглотить.

– Что ты собираешься делать? – спросила его Иля, стоя к мерцающему ближе всех.

– Мерцать, – сказал он и даже попытался улыбнуться. Но эта его улыбка…

Я подошел к нему и требовательно заглянул в глаза, отчего-то радуясь в тот момент, что он ниже и ему приходиться запрокидывать голову, чтобы смотреть на меня. Наверное, все дело было в том, что хотя бы так я мог почувствовать себя сильным и уверенным рядом с ним, потому что в тот миг Ир был испуган и напряжен, как струна.

– Я никогда раньше этого не делал, – прошептал он, плохо слушающимися губами, – Но если этого не сделать… – И вдруг вскинулся весь, впился в мое лицо взглядом, – ты мне поможешь, – не спрашивая, заявил он.

– Тебе ведь вчера плохо было, – зачем-то напомнил я, прекрасно понимая, что он все равно мерцнет в ифрита, даже если для него это ничем хорошим не кончится, – ты хоть не умрешь? – вырвалось у меня, и я неосознанно придвинулся к нему почти вплотную.

– Не умру, – решительно ответил он и теперь полностью взял себя в руки. Резко выдохнул и снова куда спокойнее втянул воздух через нос. Добавил тихо и твердо, – Не умру, если ты будешь рядом. – Потом, заглянул мне за плечо и скомандовал, – Всю энергию передайте Нике. – Потом обратился непосредственно к девушке, – Поможешь мне?

– Конечно! – с готовностью отозвалась она.

Больше ни он, ни я в их сторону даже не смотрели. Мы встали перед Томом, все еще придерживающим за плечи Фа. Последний стоял на полу на коленях и все так же пялился в одну точку на только совсем недавно восстановленном паркете. Ир выдвинулся чуть вперед, я встал вплотную к нему за левым его плечом и не задумываясь, обхватил рукой за талию. Он сказал, чтобы я был рядом. Я и буду. Близко-близко. Хоть и боюсь, что в своем мерцании он даже осознать не успеет, как сожжет меня. И тут меня озарило.

– Том, поменяйся местами с Гарри, – скомандовал я, стараясь не думать о том, как Ир начинает нагреваться, словно чайник, под моей рукой.

– Что?! – вскричал Рутберг возмущенно. Могу его понять. Он хотел быть в трудную минуту рядом с другом. Но…

– Она огнеупорная, ты – нет. Забыл?

– Но не в человеческом же обличии! – а это выкрикнул уже от стенки Улька, он в свою очередь переживал за Гарри.

– И в нем тоже, – тихо откликнулась виверна и подошла к Тому.

Тот внимательно посмотрел на нее, потом бросил быстрый взгляд на меня. Уступил.

Но отходить далеко не стал. Остановился в трех-четырех метрах от Фа, которого теперь точно так же придерживала за плечи Гарри.

Беда в том, что в тот момент мне было уже не до того, чтобы отгонять этого упрямца еще дальше, ведь если бы Фа вспыхнул… Мысли кончились, когда прямо под моими пальцами вспыхнул Ир.

Ужас, который сковал меня в тот момент, трудно передать словами. Огонь, казалось, был повсюду, даже, в какой-то момент появилось ощущение, что и внутри меня он тоже был. Горячий и, что еще хуже, живой. У меня на глазах могли бы навернуться слезы, как когда-то (неужели, это было не так уж и давно) в Большом Зале, когда я с помощью выданного мне ректором артефакта тушил эту их Звезду Имрага – кажется. Но все слезы, какие еще были, пересохли. Вокруг бушевало пламя. Я почти ничего не видел за его всполохами, да и глаза пересыхали о этого огня, приходилось часто моргать. В какой-то момент я осознал, что все равно ничего не увижу, кроме пламени и зажмурился. Поэтому то, как Ника передавала Иру собранную с остальных силу, как он, сам став ифритом, перенаправлял её Фалю, предварительно переплавив прямо внутри себя, я не видел кроме пламени и зажмурился. о этого огня, приходилось часто моргать. Просто стоял рядом с ним, обнимая и прижимая мерцающего к груди и ждал, когда же это пламя, наконец, прекратит выжигать меня изнутри. Вот и все.

А потом все кончилось. Внезапно и окончательно. Когда я осмелился открыть глаза, то увидел, что Фа улыбается нам с Иром, сидя на коленях перед нами, и глаза его блестят от слез. Улыбается будучи человеком. Поэтому неудивительно, что Том буквально выхватил его из-под руки Гарри, поставил на ноги и, довольно сильно встряхнув, не раздумывая прижал к груди.

– Нельзя же так пугать! – воскликнул в этот момент ошалевший от счастья Рутберг.

И все увидели, как Фа поднял руку и с силой впился пальцами в кожаный доспех на спине Тома. Конечно, они оба перепугались до чертиков. Могу понять. Причем, что Фа, который, будучи сыном пустыни, просто не смог стерпеть такого обращения с нашим мелиорационным проектом, который фактически обрекли на неизбежное фиаско, по крайней мере в данных апартаментах, и Тома, который настолько перепугался за друга, что, несмотря на свой в чем-то грубый характер, так растрогался, что стискивает его сейчас, как девицу, не иначе.

В этот момент оказалось, что за всеми этими не самыми приятными на свете процедурами с живым огнем и спасением нашего Фа, мы забыли об одном неучтенном факторе. Мика. Да-да. После того, как буря улеглась, леди декан решила проявить себя. Она подскочила к обнимающимся от облегчения парням и на глазах колокольчиков, которые только-только начали улыбаться глядя на Тома с Фа и полностью восстановленный интерьер нашего класса (даже деревца теперь исправно колосились (шутка!) все там же у окна), отодрала опешившего Фа от Тома и отвесила ему смачный подзатыльник. А потом, пока еще никто из нас не успел в себя приятии от такого демарша, обхватила ладонями лицо мальчишки и с болью в голосе выдохнула то, что в первый момент заставило все внутри меня похолодеть, от чего (не иначе, как от перепада температур) заломили кости, а потом расплавится, как снег на весеннем, жарком солнце.

– Не смей так больше делать!

– Не обращаться? – вяло пробормотал Фа, не пытаясь ей от себя оттолкнуть, – Я не смогу…

– Нет! Не смей так безоглядно жертвовать! Мы бы что-нибудь придумали, обязательно придумали… зачем же так?

У меня ресницы намокли, пришлось украдкой смахнуть с них влагу. Ну да, я – не девица, но от всей этой сцены что-то до ужаса приятно тренькнуло в груди. А Ир рядом со мной взял и неожиданно для всех рассмеялся.

Мика обернулась на него и, похоже, только сейчас заметила, что Ир наш, уже вроде как не тот Ир, к которому она привыкла. Мерцающий. Она не знала. Мы специально не хотели ей говорить, но сейчас…

– Прости, Мик, – смахнув слезы, выступившие на глазах от смеха, сказал Ир и смело посмотрел на нее. – Можешь клеймить. Я – мерцающий, – посерьезнев, объявил он. За что и получил с моей стороны (благо мы с ним все еще стояли почти вплотную) нехилый такой тычок локтем под ребра.

– Эй! – возмутился мерцающий.

– Кончай вредничать, – строго сказал я, с трудом сдерживая улыбку, – Мика у нас нормальная тетка, а ты… ой! – взвыл я, когда сам же нарвался на подзатыльник. От кого? Да, от Мики же!

– Я еще достаточно молода, чтобы не быть для тебя теткой, – отчеканила она сурово.

– Да, ладно тебе, – отмахнулся я, – По вашему летоисчислению мне должно быть около тринадцати лет.

– Что? Серьезно? – прогудел Улька, стоящий рядом с Гарри и обнимающий свою девушку за плечи.

– А что, непохоже? – невинно осведомился я.

– Похоже, похоже, – заверил меня повеселевший Том.

Все снова сгрудились вокруг меня, улыбаясь и все еще боясь поверить, что все закончилось благополучно. А потом всех отрезвил Умка, который покинул свой пост около двери, подошел к Фа и крепко-крепко пожал ему руку.

– Я буду мстить, – сказал он тихо и твердо.

Мика растерялась. Мы с Иром тоже. Из всех старших остался только Корешель, но он, воинственная зараза, вместо того, чтобы образумить, поддержал.

– Будем, – сказал полуэльф и тут же схлопотал аккуратным женским кулачком в плечо.

Да, Мика, как оказалось, тоже умела быть воинственной. Она строго посмотрела на него и Шмель стушевался, как мальчишка. Мы с Иром переглянулись. Слово взял я.

– Не будем. Потому что это последнее дело. Вы все так рветесь вылететь из универа?

– А при чем тут универ? – неожиданно выдала Иля, причем взгляд у нее в этот момент был темнее некуда. Да, что-то наши завистники явно недооценили моих колокольчиков. – Для того, чтобы отомстить, – заявила темная, – вовсе не обязательно…

– Иля, не падай в моих глазах, – обрубил я.

Темная осеклась, но так посмотрела, что, если бы я сегодня уже не был пуганным по самое не хочу, возможно, поспешил бы взять свои слова обратно. Но на этот раз я с достоинством выдержал её взгляд.

– И что, – возмущенно воскликнул Алый – еще один воинственный придурок в нашей компашке, – нам теперь смиренно молчать и сопеть в платочек, как ты говоришь, да?

Рядом с ним стоял Машка и взгляд его выражал приблизительно тоже самое, что только что озвучил светлый.

Я уже хотел им ответить, и тут меня переклинило. В каком плане? Да, просто вдруг поймал себя на том, что Ир подозрительно молчит.

Посмотрел на него. Мерцающий стоял рядом со мной и смотрел вроде бы вперед, на Тома и Фа, но я отчетливо понимал, что ребят он взглядом почти не цепляет. Слишком сосредоточен на чем-то внутреннем. На боли? Скорей всего.

Не отвлекаясь больше ни на колокольчиков, ни на Умку с Корешелем и Микой, я дернул Ира за рукав и скомандовал, когда он медленно ко мне повернулся.

– Снимай!

– Что, прости? – разыграл недоумение мерцающий. Искусно, надо признать, разыграл. Но не тут-то было.

– Андрей, ты о чем? – тут же спросила Ника, которая, что меня, честно скажу, в тот момент удивило, тоже была сама собой, с желтыми глазами я именно в виду и своей подлинной внешностью.

– У него вчера из-за меня тату на спине кровило. И этот гад так и не объяснил мне, чем для него является эта наша теперешняя синхронизация! – объявил я. Меня снова начинало трясти. Ир стоял молча, но глаз на меня больше не поднимал.

– Ты синхронизировал эмоциональные уровни?! – накинулась на соотечественника мерцающая.

– Сердечные ритмы, – с каким-то пугающим нажимом поправил он.

– Давно? – неожиданно быстро взяв себя в руки, выдохнула Ника.

– Вчера.

– И после этого создал абсолютно новое для себя мерцание?

– Достаточно! – вдруг оборвала поток её вопросов Иля, – Объясни уже все толком. Чем именно ему грозит произошедшее?

– Андрей прав, пусть рубашку снимет, – медленно проговорила та.

Ир отвернулся в сторону окна, но там натолкнулся на хмурый взгляд Мики. Тогда он посмотрел на меня и выдал фразу, за которую мне захотелось его придушить.

– Так не терпится продемонстрировать меня всем и каждому?

– Придурок ты, Ир, – в сердцах бросил на это Шмель. – Народ испугался за тебя, а ты…

Ириргавирус поджал губу, закрыл глаза и, не говоря больше ни слова, стянул через голову рубашку. Она была белой, поэтому то, что на ней не проступили кровавые пятна я могу объяснить только магией. Если бы я вчера уже не поймал его на этом, наверное, никто, даже Ника, не заподозрила бы, что с нашим секретарем что-то не так. Теперь кровила каждая черточка татуировки, узор стал четче и ярче, теперь он был прорисован кровью, как дополнительным контуром, только тонкие кривые потеки, струящиеся вниз, портили картину. Поймав себя на том, что пытаюсь с эстетической точки зрения оценить представший перед моим глазами узор, чуть не задохнулся от тихой, бессильной ярости. Злился я в тот момент и на себя, и на Ира, и вообще на всю эту гребаную жизнь, в которой вечно так – полоска белая, полоска черная, или, как еще говорят, после затишья непременно грянет буря. Вот она и грянула. Как тут теперь не захлебнуться, не утонуть?

– Тебе можно как-то помочь? – пока я накручивал себя, спросила Мика.

– У меня мазь есть, – откликнулась вместо Ира Ника. – У тебя, – обращаясь к мерцающему зачастила она, – наверное, уже нет. Ты ведь взрослый. А я… – она запнулась. – В общем, у меня есть.

– Ир? – тронув мерцающего за локоть, я попытался привлечь к себе его внимание. Он медленно открыл глаза.

– У меня, правда, нет, – хрипло выдавил из себя Ир, – она, обычно требуется только юным совсем, еще недостаточно опытным…

– Ника, – требовательно бросил я и протянул в сторону девушки руку. Та мгновенно вложила мне в ладонь какую-то гладкую склянку, похожую чем-то а амфору, только с каким-то странным, искривленным горлышком. Но, прежде, чем уволочь Ира обратно в квартиру, я вовремя вспомнил, что не мешало бы оставить ребятам ценные указания хотя бы на тот период, что они будут тут без меня. – Шмель, ты идешь за Инойсом-старшим, спросишь у Ники, как его найти. Я хочу знать, чем Фа может грозить все случившееся.

– Ничем, я… – начал ифрит, но я взглядом заставил его заткнуться.

– Мика, – обратился я тем временем к декану, – Понимаю, как для тебя все это неожиданно, но, я надеюсь, что ты сходишь к Карлу и постараешься ему все объяснить, хорошо? – Она помедлила немного, словно взвешивая все 'за' и 'против', потом согласно кивнула. Я был рад, что несмотря на весь свой заявленный консерватизм в трудную минуту она нас не подвела. – Далее, – я повернулся к Иле, – Понимаю, что единственное, что тебе сейчас хочется, это как минимум свернуть шею той сволочи, которая все это затеяла, – я обвел взглядом наш восстановленный в первозданном виде класс, – Но я тебя очень прошу, воздержись от каких-либо действий до разговора с Карлом. И за остальными пригляди. Хорошо?

– Только, – голос темной прозвучал холодно и почти жестко, – Потому что ты просишь.

– Прошу, – с готовностью подтвердил я.

Обвел взглядом их всех. На краткий миг особо задержался на Алом. Тот тут же поспешил сказать.

– Я против Или не пойду.

Кивнув ему на это, я подхватил Ира под локоть и потащил за собой в сторону все так же распахнутой настежь двери в мою квартиру. И уже то, что мерцающий, покорно, как щенок на поводке, шел за мной, испугало меня до почти полной невменяемости. Насколько же ему должно быть плохо, что он так…

Я захлопнул за нами обоими дверь. Ир тут же устало и беспомощно привалился плечом к стене. А я испытал приступ какой-то иррациональной робости.

– Ир? – нерешительно позвал я и почти застенчиво (знаю, что глупо, но в тот момент почему-то не получилось по-другому) тронул его кончиками пальцев за локоть.

Он рвано выдохнул в ответ.

– Мне просто нужно полежать с этой мазью какое-то время, – пробормотал он.

И мне ничего не оставалось, как помочь ему добраться до нашей с ним спальни. Уложив Ира на живот, я со священным ужасом уставился на его окровавленную спину и, стиснув в руке переданную мне Никой склянку, чуть не раздавил её, благо – вовремя спохватился. Присел рядом с раскинувшимся на кровати мерцающим. Тот повернул голову на бок и попытался посмотреть на меня одним глазом. В горле странно пересохло. Я был взволнован. А кто бы не был на моем месте?

– Что мне делать?

– Свинтить крышку и нанести на меня содержимое флакона, – отрапортовал секретарь с вялой улыбкой едва-едва тронувшей тонкие губы, – Нанести не втирая.

– Хорошо, – покладисто согласился я и приступил.

Мазь была светло-лиловой, прозрачной, как какой-нибудь модный гель для душа или зубная паста, правда, у последней консистенция гуще, а тут, наверное, для сравнения больше все же гель подходил. Я сначала вылил его Иру на спину, потом осторожно размазал, видя, как эта странная, абсолютно ничем не пахнущая субстанция, перемешивается с кровью. Наверное, впервые мне в голову пришла мысль, что, как бы там ни было, кровь у них такая же, как у нас – красная. Хотя, я и раньше как-то в этом не сомневался, даже мысли не возникало. И вот, представился случай убедиться. Лучше б не представлялся!

– Ир, – позвал я, холодея при мысли, что на самом деле все может быть еще хуже, чем кажется на первый взгляд. Что еще этот вредный и гордый парень мог от меня утаить? И не только от меня. – Ты как? – спросил я его.

– Почти сплю, – ответил он, не открывая глаз, – Сейчас я впаду в такой же транс, в который погружал тебя, помнишь?

– То есть двадцать минут или чуть больше пролежишь бревно бревном? – пытаясь топорно шутит, выдавил я.

– Угу, – пробурчал он и, судя по всему, уже в полусне, невнятно скомандовал, – Возвращайся в класс…

– Я люблю тебя, – вдруг вырвалось у меня, причем настолько неожиданно, что я сам чуть с кровати не упал, когда услышал в тишине комнаты собственный голос.

Разумеется, эта мерцающая зараза тут же проснулась. Ну, по крайней мере, свой желтый кошачий глаз соизволила открыть. Так еще его губы изогнулись в этой так ненавистной мне кривой ухмылочке.

– По-дружески, как я понимаю?

– Да, – с трудом убедив себя не опускать глаза, подтвердил я, проклиная себя за несдержанность. Просто за это утро на меня свалилось так много всего, что, кажется, я совсем запутался. И в чувствах и вообще…

– Хорошо, – подозрительно удовлетворенно выдохнул мне на это Ир и снова закрыл глаза.

Я помялся возле него, потом все же встал. Но, когда я уже выходил из комнаты, меня догнал его приглушенный подушкой голос.

– Я тоже тебя люблю…

И что мне теперь с этим делать?

 

Том Рутберг

 

Прибить и точка. Нет, я серьезно. Да чхать я хотел с высокой башни на ту скотину, которая все тут у нас испоганила. Нет, морду бы я ему начистил с преогромнейшим удовольствием, но восстанавливать все ценой жизни… Так что уши я сейчас начищу не тому, кто все тут у нас испортил, а Фа. Тоже мне, взял моду, за всех все решать, а потом тихо мирно в сон на века впадать. Не позволю! И да, у нас с ним только дружба, на чтобы там Машка регулярно намекать не пытался. Это они там пусть в любовь играют в свое удовольствие, а мы дружить будем, как два нормальных парня, а не что-то среднее. Нет, я Машмула уважаю, Алого, так и быть, учусь уважать, в конечном итоге в последнее время светлый явно встал на путь исправления, про Андрея и Ира, какой бы заразой последний не был, и говорить не стоит, про командоров вообще молчу, и все же не мое оно все. Да и Фа со мной согласен. Даром что ли я в последнее время только с ним и общаюсь. Так вот, о чем то бишь я?

Как только Андрей Ира лечиться увел, мы одни остались. Микалая, декан классиков, без слов схватила в охапку Умку и уволокла. Боевая, однако, у нас оказалась деканша! Но это так, к слову. Шмель, понятное дело, прямо из класса портал открыл, как только выяснил у Ники, в какой гостинице отец Фаля остановился. Так что остались мы одни одинешеньки ректора ждать. Разумеется, слово сразу взяла наша темная. Нет бы чтобы помолчать. Мне вообще Иля чем-то мою сестру напоминает, та тоже вечно вперед батьки в пекло лезет. И эта туда же.

– Пока не поговорим с ректором, никому ничего не скажем, – предупредила она, словно и так было не понятно, что вякни мы что родителям, все, побоища не миновать.

Да мой батя первым кинется виноватых выискивать, чтобы хорошие манеры мечом и кулаком привить. А что, я в этом случае полностью встану на его сторону. Другой вопрос, чем для нас всех это может закончится. Хотя, мы – это еще пол беды, а вот университетскому престижу явно будет убыток. Но меня после того, что тут Фа учудил, престиж второстепенен, точно могу сказать.

Мы сидим с ним рядом, можно даже сказать за одной партой. Если честно, вспоминая, как нас Андрей еще совсем недавно, при первом своем появлении общими партами стращал, сейчас я бы и сам уже не отказался от такой парты. Вдвоем сидеть, действительно, интереснее. Пошептаться можно если что, или попереглядываться, если кто-нибудь на весь класс вещает, а тебе вроде и прерывать не хочется, но с другом обменяться беззвучными мнениями на сей счет буквально невтерпеж. Вот как сейчас с Илюизменой.

Она там нас всех на путь истинный наставляет, а мы с Фа переглядываемся, и я пытаюсь одним взглядом ему сказать, что я с ним сделаю, если он еще раз попробует меня так напугать. А он улыбается. Конечно, ему весело, он ведь, как сам мне только что шепотом на ухо признался, уже сказал себе, что спать ему вечным, по нашим, людским меркам, сном. А тут Ир нарисовался со своей взаимопомощью и рисковой до безобразия натурой. Хотя, я не жалуюсь. Это, в конце-концов, проблемы Андрея. Пусть с ним сам разбирается. Он у нас теперь эксперт по мерцающим. Почему я так считаю? А кто в наш класс Нику сосватал?

Нет, я ничего сказать не хочу, девчонка она забавная и все такое. Но уж больно они в последнее время с Илей спелись. Лия-то что, все с Каром и Каром, а эти двое вроде как сами по себе, вот и кучкуются. Хотя, это, наверное, даже хорошо. Как союзник Ника – не самый худший вариант, как мне думается. Хоть в поединок она у нас так и не ввязалась ни разу.

Светлая эльфийка – для нее такое же мерцание, как и для Ира, значит она вовсе не такая беспомощная, как она. А мне, может, интересно, как мерцающие дерутся. Но это зараза желтоглазая ни разу на провокацию не повелась. Да и не особо её спровоцируешь, особенно, на глазах у Или. Я ведь не совсем самоубийца и честь мужская для меня не пустой звук. Не очень-то хочется, чтобы тебя девчонка ниже плинтуса опускала. А Иля опустит, причем легко, только повод дай. Так что приходиться вынашивать тайные планы и ждать подходящего момента. Не мой стиль, но все же, если мне что-то любопытно, я готов добиваться нужного мне результата долго и упорно, вот так-то.

А вообще, нам всем долго ждать не пришлось. Ректор примчался в компании леди Земной и Умки очень быстро. И не удивительно. В университете, на сколько я знаю, аудитории отродясь не запирались. Кому бы пришло в голову что-то запирать, если с помощью поискового заклинания уровня архимага можно сходу найти злоумышленников?

Самое забавное, что Андрей появился в классе одновременно с ректором. Причем появление психолога вызвало куда больший ажиотаж. А что? Мне, между прочим, тоже было важно знать, что с нашим Иром все в порядке. Андрей ведь недаром нас всех планомерно приучает к мысли, что наши – это наши, а все кто против нас, шли бы лесом-полем, так-то.

– Андрей! – не скрывая волнения в голосе, обратился к психологу ректор и кинулся к нему, – Микалая сказала…

– Он спит, – с явным трудом выдавил из себя наш классный и провел по лицу ладонью. Ну да, струхнул он, наверное, сильно. Но я его не виню. И если у нашего моралиста Ульки язык повернется обвинить, сам ему шею намылю, чтобы все свои рыцарские глупости при себе оставил.

– В трансе? – быстро взяв себя в руки (он же ректор!), уточнил у него Ви'Хольм.

– Да. Сказал минут тридцать его лучше не кантовать и к вам сюда отправил.

– Так что все же произошло? Мика сказала…

– Мне тоже хотелось бы это знать… – неожиданно раздался незнакомый голос от двери, и я, впрочем, как и все остальные, сначала увидел странного мужика с тюрбане, а уж потом приведшего его Шмеля. В общем, я быстро смекнул кто это. Не только по одежки, но и по тому, как навстречу ему поднялся Фа.

– Отец, – сказал он с ранее не слышанной мной интонацией. Признаться, было в ней что-то подозрительное, благоговение какое-то, откуда бы ему взяться? Только я – олух, сходу не сообразил, что к чему.

– Господин Инойс, я полагаю, – обернулся к нему ректор.

Ифрит кивнул и вошел в класс. Правильно, нечего в дверях стоять.

– Так мы можем узнать, что произошло? – спросил отец Фа почему-то у Андрея, как будто он у нас тут самый маг.

– Я покажу, – вызвался Алый, которому, я точно знаю, поисковики лучше всех удаются.

Но не успел светлый и рук поднять, как в класс без стука и прочих атрибутов вежливости вломились Вини с Филькой. И, конечно, тут же спали с лица, когда увидели каким составом мы тут собрались. Но больше всех поменялся в лице Вини. Через секунду мы все поняли что, точнее, кто стал тому виной. Вот и верь после этого соседу по парте. 'Я самый обычный ифрит, – сказал он мне, когда мы только начинали наши занятия по гневотерапии, – а то, что контролирую себя так хорошо, так у нас многие так могут, если у них голова на плечах есть'. Ну-ну. А я ведь, дурак, поверил!

– Эмир? – вырвалось у Вини буквально через секунду.

Мужик в тюрбане укоризненно прикрыл глаза такими же пушистыми, как у Фа ресницами. У пустынников они всегда такие. Не иначе, как от песка глаза спасать. А Виниэльс еще и к Андрею обратился.

– Ты знал?

– Что Фа сын эмира? Нет. А ты откуда знаешь?

– Моя семья давно торгует с людьми пустыми.

– И с нами тоже, – заметил старший ифрит подозрительно мягким тоном.

Вини, шельма, стушевался. Пожал плечами, отвел глаза. А Инойс еще и добавил.

– Мы не знакомы лично, но судя по всему вы из семьи Тирлим.

– Да, – решительно повернувшись в его сторону, сказал Вини, поклонился, как подобает в таких случаях и представился, – Виниэльс Тирлим Шелковый. Я видел вас издали несколько десятков лет назад.

– Рад знакомству, – обронил эмир, – Андрей называет меня Каа.

– Вини, – светлый улыбнулся куда веселей, чем до этого.

Дальше подошла очередь ректора заводить знакомство с эмиром ифритов. Я же в это время попытался прижучить Фа. Потянул за рукав, призывая сесть обратно. Но он ни в какую! Рукав вырвал, так еще и посмотрел при этом строго, по-судейски. Он так на нарушителей правил во время матча глядит.

Фыркнув, я уже думал обидится, но раздумал, когда Андрей решительно прервал все словоохотливые речи ректора и эмира.

– У меня один вопрос и два предложения, а потом будем посредствам Алого грустное кино смотреть.

– Кино? – уточнил эмир, но психолог лишь отмахнулся и обратился к ректору.

– Как архимаг, вы можете сейчас, после восстановительной магии ифритов, узнать кто все это совершил?

– Я могу попробовать, – начал Карл, но отец Фаля, назвавшийся Каа, отрицательно покачал головой.

– Со всем моим к вам уважением, не думаю, что у вас получится, – витиевато по-восточному выражаясь, заявил он.

Ректор посмотрел на него долго и пристально, потом снова перевел взгляд на Андрея, сказал:

– Думаю, господин Инойс прав.

– Я так и думал, – психолог кивнул, словно сам себе, – Тогда два предложения. Во-первых, замалчивать нельзя, – сказал он твердо. – Да, с помощью удивительной магии Фа мы сумели восстановить все в первозданном виде, но университет уже сейчас должен знать, что мы с вами ищем виноватых. Понимаю, что было бы безопаснее скрыть некоторые факты, по крайней мере пока не разъедутся высокопоставленные личности, наводнившие университет на этой неделе, но с другой стороны…

– Я тебя понял, – вскинул руку ректор, – Что еще?

– А второй вопрос у меня к Умке, – вымученно улыбнувшись, заявил психолог и повернулся к гному, – Сможешь сконструировать такой замок, чтобы без магии, но так, чтоб без ключа не всякий архимаг сходу открыл? Просто я подумал, ты ведь гном и…

– Смогу, – откликнулся Умка, перебив его.

– А что у вас тут случилось, что вы запираться решили? – изумленно спросил Филька, на что Алый выставил вперед руки и запустил свой личный поисковик, показывая всем то, с чего для нас с ребятами началось утро.

Если честно, я бы предпочел второй раз этого не видеть, особенно, тот момент, когда со стороны пришлось наблюдать, как я прилюдно Фа тискаю. Вот теперь Машка будет над нами издеваться, если не с чистой совестью, но со вкусом – это непременно. Нет, он парень хороший, но иногда так и хочется в торец промеж ушей эльфийских врезать, чтобы язык хоть иногда попридержал! Правда, сейчас он, как не странно, смолчал. Возможно, виной всему обилие в классе взрослых. Но да ладно. Потом заикнется, на поединок вызову. Пусть знает, с кем можно шутить, а с кем лучше восемь раз подумать прежде чем на всякие пошлости намекать. Я и сам горазд спошлить, если компания подходящая, но не о себе с Фа в любом случае.

– Я так понимаю, это ваша особая магия? – спросил эмира ректор.

– Да, – решительно кивнул тот, – Природная, хотелось бы заметить. К слову сказать, я и не думал, что мерцающие способны так непринужденно менять ипостась, или я чего-то не знаю, и тот юноша был ифритом прежде? – спросил он это снова у Андрея.

– Нет. Не был, – ответил ему тот. Разумеется, события, последовавшие за удивительным исцелением Фа, непривычно тактичный Алый, скорей всего щадя чувства мерцающего, опустил и не стал показывать чем все случившееся вылилось для Ира. – Он сейчас у меня раны залечивает.

– Раны? – в голосе эмира проскользнуло напряжение.

– Это не смертельно, – вмешалась Ника, – он просто взрослый уже, вот и отвык.

– Постой, дорогая, – перебила её Микалая, – Вы что же, с детства через такую боль проходите? Тогда зачем вам нужны эти татуировки!

– Татуировки? – насмешливо перепросила, почти передразнила её Ника, – Вообще-то, это природный подкожный узор.

Разумеется, у всех глаза округлились. Ничего себе! Это у них что же, типа родимых пятен получается? И стрелки у Ира на глазах тоже? Круто!

– Кстати, Мика, – неожиданно повеселев, начал Андрей и подозрительно скосил глаза на Каа. Тот вежливо улыбнулся, еще не понимая, на что намекает наш психолог. Я тоже не понял. Хотя, по всей видимости, них там какие-то свои взрослые терки. А Андрей в ответ на недоуменный взгляд деканши продолжал, – Природная магия, – сказал он, словно это о чем-то должно было ей сказать, – Ты ведь сама говорила, что хочешь, найти новую сферу для изучения в рамках классической магической науки. Так чем магия темных перспективнее такой вот магии ифритов? К тому же, Фа тут как-то обмолвился про их оазисы, и я подумал, что с точки зрения мелиорации, должно быть, их открытия в этой сфере могли бы быть весьма востребованы на вашем факультете.

И вот тогда леди Эльфир посмотрела на эмира совсем другими глазами.

– Андрей очень проницателен, – заметил тот все с той же мягкой улыбкой, – Мы, действительно, применяем в своих оазисах мелиорацию, частично вашу, частично свою собственную.

– Нашу? – тут же ухватилась за это слово деканша. – Значит ли это, что на нашем факультете тоже учатся нелегалы от вас?

– Да. В данном поколении четверо. Мой сын тоже был направлен на ваш факультет, но… – и в этот момент он бросил пристальный взгляд в сторону Фаля, все еще стоявшего рядом с партой по стойке смирно, – в последний момент самопроизвольно перенес документы на факультет маготехники, самостоятельно избрав путь для себя.

– И, как показывает практика, – встрял Андрей, – путь оказался весьма перспективным, нет?

– Не стану спорить, – благосклонно заметил эмир, – Так у вас есть что со мной обсудить, леди? – спросил он у Мики, которую ему так и не успели представить.

– У меня точно есть, – вмешался ректор, – например тренажеры для гневотерапии. – И в ответ на изумленный взгляд Андрея, пояснил, – В отличии от вас с Иром, Камарель не забывает приходить ко мне с докладом.

– Я просто подумал, что это не так важно, – попытался оправдаться Андрей.

– Вот как? – насмешливо уточнил ректор, – Пора бы тебе уже привыкнуть, что для меня важно все, что связано с нашим университетом, – он сделал четкое ударение на слове 'нашем'.

Сначала я не понял почему, но последующие слова Андрея все объяснили.

– Карл, и вы туда же!

– Куда?

– Да меня Ир уже пинал за то, что я его называю 'вашим'.

А! Так вот оно что! Но, это он зря. И ректор был в этом вопросе со мной согласен.

– И все-таки, он наш, Андрей. Привыкай, – твердо сказал Ви'Хольм, хотел что-то добавить, но вмешалась деканша, которая, как я заметил краем глаза, уже успела познакомится с эмиром. Тот даже руку ей поцеловал.

– У меня одно небольшое уточнение, – сказала она, шагая ближе к Андрею.

– Да? – тут же насторожился он.

– Гарри, – сказала она без вопроса и посмотрела на последнюю парту, где у нас сидели Улька со своей ненаглядной виверной.

– Дракон, то есть виверна. Поэтому я и сказал, что она огнеупорная.

– И, судя по тому, что после просмотра поискового заклинания Алиэля никто не заинтересовался этим вопросом…

– Ты единственная из присутствующих, кто не в курсе.

Зря он ей это сказал. Конечно, честность Андрея во многих вопросах подкупает. Но так сразу и в лоб декану классиков и такое. Я бы на его месте лучше смолчал.

– А Ваславей? – интересно, почему она вспомнила декана тварянутых (у нас так ребят с факультета маготворчества называют).

– Он оборотень, – пояснил ей наш психолог, – Они чуют драконов за версту.

– И молчат?

– У нас с ними договор. Давний и нерушимый, – неожиданно вмешалась наша Гарри, встав со своего места.

– Вот как?

– Думаю, ты сама у него об этом спросишь, – вмешался ректор. – Теперь, я думаю, ребятам нужно готовится к экзаменам, Андрею возвращаться к Иру, а нам с тобой Микалая, мало того, что беседовать с господином Инойсом, так еще и общеуниверситетское собрание готовить в Большом Зале.

– Вы собираетесь собрать всех?

– Да, – решительно подтвердил Ви'Хольм и посмотрел на хмурых Вини с Филькой. – Все перескажете командорам и покажете, если потребуется. Но, чтобы до собрания, ни одна Великая Мать не знала, ясно? И Камюэлю тоже ни слова!

Оба парня почти одновременно кивнули.

– Ну, тогда мы пойдем? – зачем-то уточнила в этот момент Ника, и тут мы все увидели, как у них происходят эти их мерцания. Да уж, то еще зрелище. Меняются они, конечно, почти молниеносно. По крайней мере, внешне. И теперь от ректора ждала ответа уже не Ника, а Ириль.

– Идите, – сказал он, но вмешался Андрей.

– Илю мне оставьте. Нет, если тебе что-то срочно перед экзаменом учить нужно… – замялся он, обращаясь уже к темной.

Та демонстративно закатила глаза к потолку.

– Я тебя умоляю, – протянула она почти с издевкой, – что я не знаю в алхимии?

– Даже так? – заинтересовался ректор.

Иля подтвердила.

– Конечно. Одно из умений, жизненно необходимое любой Владычице – это умение работать с ядами и взрывчатыми веществами. Но умение не приходит без знания азов, не так ли?

– Думаю, настало время привлечь в университет учителей и с вашей стороны, – задумчиво обронил он.

– А что же раньше-то не привлекали? – заинтересовался Андрей, который, и мы все это уже знали, никогда не стеснялся своего невежества в большинстве очевидных для нас вещей.

– Князь был настолько непримирим в этом вопросе, что даже Император с ним связываться не стал.

– Какой князь? – изумлению психолога не было предела.

Был бы здесь Ир, могу себе представить, чтобы он на все это сказал.

– Андрей, – укоризненно обратился к нему ректор, – Федерацией правит Император, но у каждого княжества есть свой князь.

– Назначаемый императором?

– Нет. Княжеский титул – наследуемый. А вот Императорский выборный.

– Вау! Никогда бы не подумал.

– Ириригану еще учить тебя и учить, – укоризненно покачав головой, сказал ректор и полюбопытствовал, – Так зачем тебе Иля?

– Может, поможет чем, – бесхитростно обронил психолог.

Ректор кивнул и пришлось расходиться. Кто мы такие, чтобы со старшими спорить. По крайней мере, сейчас. И это не смотря на то, что мы вообще-то сюда пришли только затем, чтобы на своей территории вместе к первому экзамену готовиться. Но ничего не поделаешь.

Зато уже в коридоре мне удалось прижать к стенке Фа, пока остальные на шухере стояли. А нечего нас всех так пугать. И меня в особенности. Я ведь за себя в следующий раз не поручусь!

Андрей

 

– Ну, что скажешь? – даже не подумав скрывать волнение, спросил я у Или, которая водила ладонью над спиной мирно дрыхнувшего Ира, не прикасаясь при этом.

– Очень правильный транс, – заметила темная, с отстраненным выражением лица.

– И все?

– Нет, – она подняла глаза, – Я, кажется, знаю, что он с тобой сделал. Теперь вам никакого замедления времени и прокола пространства не понадобиться.

– Намекаешь, что он поделился со мной жизненной силой?

– Не совсем. Он ведь мерцающий – изменчивый. Он изменил тебя, пропустив через призму своего мерцания. У него ведь оно есть?

– Что?

– Мерцание в человека из вашего мира?

Я сначала хотел брякнуть 'нет', но потом мозги у меня, наконец, заработали, и я вспомнил Ирину.

– Да, – выдавил я из себя. Это что же, он той ночью со мной в образе Ирины дрых, что ли? А я был так вымотан, что даже не заметил этого? Не ожидал от себя. Никак не ожидал.

Темная тем временем кивнула так, словно другого и не предполагала услышать.

– Так даже лучше, – сказала она словно сама себе.

– Почему?

– Прокол пространства, о котором нам Ир рассказывал, – экспериментальная технология, не факт, что он стала бы для тебя панацеей. Так что придется тебе уговорить его поработать над ней совместно с лордом Лучистым.

– Кого?

– Судя по всему, меня, – заявил вдруг проснувшийся Ир и медленно сполз с кровати, потом поднял руки вверх и потянулся так, что что-то в нем смачно хрустнуло.

– Выспался? – невинно осведомился я, сразу, как только привел Илю к нему, обратив внимание, что кровь из его татушки, которая оказалась и не тату вовсе, больше не сочится.

– Угу.

– Тогда… – я посмотрел на них с Илей и вдруг предложил, – Может, выпьем?

– За что? – заинтересовался повеселевший мерцающий, похоже, он на самом деле оклемался.

– За нас, – как само собой разумеющееся, объявила Иля. И добавила тоном, не терпящим возражений, – Я с вами.

– Да, не вопрос.

Вот и представьте себе картину маслом. Сижу я, значит, на своей собственной кухне, пью из хрустального бокала вино в компании темной эльфийки и мерцающего. Причем стаканы эти мы вместе отрыли из запертого на ключ шифанера (магия – наша все!), куда бабушка всю, как она говорит, хорошую посуду, убрала, чтобы я – шалопай, со своими пьянками-гулянками не расколотил её. И Иля, отказавшаяся сесть, хоть мы с Иром и порывались уступить ей место, как единственной девушке в нашей компании, говорит тост, поднимая свой бокал за нас.

– За будущие свершения, победы и… – она делает почти театральную паузу, и интимным голосом, сочащимся патокой, по другому и сказать нельзя, добавляет, – откровения, что ждут нас всех впереди.

Разумеется, я тут же вспомнил о том, что Иру перед тем, как в класс вернуться сказал. Из-за этого чуть чокнуться с ребятами не забыл. Но вовремя спохватился. А про себя подумал, пусть все и дальше идет, как идет, а про любовь мы с Иром как-нибудь потом поговорим. В будущем, как Иля сказала.

 

Глава 11 Эльф – это не только ценный друг…

Андрей

 

Сессия – головная боль для студентов, и полная расслабуха для преподавателей. Данную простую истину я познал на собственной шкуре. Пока мои колокольчики парились с экзаменом по алхимии и все дружно готовились к еще более серьезному испытанию – экзамену по големотехнике, мы с Иром как-то незаметно ушли в полный отрыв. И кто сказал, что так называемый шопинг – это чисто женское занятие? Ложь, выпендреж и провокация. Давно я так не отрывался. Хотя, помня о почти неограниченных финансовых возможностях Ира, и моей не хилой такой зарплатки, ничего удивительного, что мы с ним ушли в подлинный загул, который достиг своего апогея в тот момент, когда мы с ним на пару в четверг – день, когда колокольчики сдавали свой последний и самый трудный за эту сессию экзамен, заявились в кабинет ни к кому-нибудь, а к Мике. А что? У нас был очень веский повод её навестить. Но обо всем по порядку.

В памятный понедельник, который мог бы стать черным для всего нашего класса, но все же не стал, общеуниверситетское собрание мы с Иром и Илей благополучно прогуляли. Да-да. Поправляли здоровье у меня в квартире и забыли, что не мешало бы выйти и проверить, как там у Карла и остальных дела. Но увы, запамятовали. Сами не вышли, а ребята, как потом признались, что колокольчики, что Умка со Шмелем, не стали нас беспокоить. Очень уж волновались, что если не Ир, которому крепко досталось, то я не переживу таких треволнений. Разумеется, когда мне об этом сказали, я чуть не обиделся. Я им что, барышня кисейная? Вот только кто бы мне дал рефлексировать над этим?

Разумеется, уже в следующую секунду меня отвлекли, так как ребята принялись каждый на свой манер пересказывать то, что мы по собственной глупости пропустили. Я ничего из их объяснений не понял, зато Иля сориентировалась оперативнее всех. Потребовала, чтобы Алый запустил поисковик (до сих пор ума не приложу, почему мой переводчик название этого заклинания-телевизора именно 'поисковиком' называет). Разумеется, светлый и не подумал ей отказывать. Выставил вперед ручки и, как примерный мальчик, все показал, ничего не утаил.

Зрелище было знатным, причем даже в уменьшенном виде, а уж что говорить про то, как это все выглядело на месте. Я ведь в мирное время в их так называемом Большом Зале не побывал. Соответственно, дальше ряда деревьев, растущих по периметру зала, так ничего и не видел, и уж тем более за сосны, которые как великаны-близнецы охраняли центральный круг огромного по моим меркам помещения, не заглядывал. Так что увиденное поразило мое воображение.

Оказывается, что именно за этими соснами и скрывалось сердце Большого Зала – Амфитеатр, как я про себя назвал это строение. Оно напоминало огромную плоскодонную чашу, внутри которой по кругу расходились волнами посадочные места, как на какой-нибудь из Древне Римских арен для гладиаторских боев. Масштабное строение, ничего не могу сказать. Завораживающее. И, что самое интересное, ажурное и парящее прямо в воздухе. Внизу круглое основание, то самое плоское дно, а по кругу и ввысь, ярусами друг над другом прямо в воздухе парят посадочные места. Их так много! Правда, как потом мне объяснили, они находятся в таком подвешенном состоянии лишь ограниченное время, то есть до того момента, пока не закончится торжественное собрание. Потом все эти скамейки плавненько опускаются вниз и складываются в компактный такой шарик. Непонятно, правда, как. Но суть не в этом.

Алый начал свой показ с того момента, когда все уже собрались, расселись и слово взял Карл, стоящий вместе с рядом других известных в университете личностей в самом низу амфитеатра. Ректор был краток. Он сухо проинформировал собравшихся о причинах собрания, не стесняясь называть вещи своими именами. Так всем стало известно о том, что в стенах университета произошел беспрецедентный случай. И для поиска виновных будет организована специальная комиссия из числа преподавателей и сотрудников университета, а так же привлечены дополнительные силы со стороны.

Собственно, после упоминания этих сил, вперед выступил Камю. Теперь настала его очередь речь держать. Признаюсь, именно в тот момент, как впервые услышал его, я в полной мере осознал, что этот парень на самом деле не сколько братик нашего Барсика, а серый кардинал целой империи, ну или федерации, по мне так, как не назови, суть не изменится. Он говорил мягко, но само звучание его голоса и то, как он строил предложения, завораживало. Так собравшимся была поведана история о нападении на университет, и было объявлено, что по неподтвержденным данным нападавшие принадлежали к тайной организации, которая была создана силами представителей тех рас, которые издревле входят в список самых опасных и непредсказуемых. Разумеется, по рядам собравшихся прокатился изумленный, а где-то отчетливо возмущенный ропот, но Камю одним лишь жестом руки призвал всех к тишине. И вокруг него все смолкло.

Именно тогда, он заговорил уже совсем другим тоном. Чуть более жестким и властным. Он сказал, что никому не нужна война, ни с мерцающими, ни с драконами, ни с кем-либо еще. Сказал, что только живя в мире можно добиться поистине великих высот и вместе прийти к благословенной эре равенства и благоденствия. Он зачаровал всех, кто слушал его в тот момент. Пусть ненадолго, пусть лишь на время своей пламенной речи, но ему верили, потому что хотели верить. Потому что плывя по волнам его голоса, отчетливо видели то будущее, которое он рисовал для них. А потом, ненавязчиво и плавно, Камюэль перешел к главному.

Все просто, сказал он, и улыбнулся улыбкой настолько искренней, что трудно было усомниться в ней. Уже сегодня он пойдет к Императору с ходатайством учредить целевую стипендию для нескольких представителей тех рас, которые упоминаются в том списке, чтобы они имели возможность уже в следующем году официально поступить в данное учебное заведение. Так нам всем будет проще оценить, насколько верны слухи о том, что большинство из этих рас в своей эволюции достигли той стадии, что их давно уже следовало вычеркнуть из списка.

Что было дальше, Алый показать не успел. Потому что на этой воодушевляющей ноте в речи Барсика-старшего он сам пришел к нам в классную комнату. С него и началось ас прошлив данное учебное заведение и попформенное паломничество.

Сначала, как я уже говорил, был Камю, который подтвердил все сказанное им на общеуниверситетском собрании, но пришел он вовсе не за тем, чтобы мне об этом рассказать, справедливо полагая, что мои колокольчики и сами справятся с этой задачей. Цель его был в другом. И в первый момент, когда он все это озвучил, я не знал, что и сказать. А спрашивал наш славный серый кардинал о том, нужна ли мне финансовая поддержка. Что-то вроде индивидуальной прибавки к зарплате в виде ежемесячной императорской премии. Я где стоял (как всегда возле моего учительского стола), там и сел.

– Э? – вырвалось у меня нечто невразумительное.

Камю окинул меня придирчивым взглядом и пояснил так, словно с блаженным разговаривал.

– Не вижу иного способа понадежнее привязать тебя к твоей работе.

– Зато я вижу, – раздалось от двери, а я ведь так и не успел ничего вякнуть в ответ эту наглому эльфу. Прервал нас Карл.

Ректор прошел в класс, остановился рядом со мной и доверительно сообщил, но не мне, а Камюэлю.

– Думаю, универсальный метод темных куда надежнее.

– Вот как? – заинтересовался Камю. – И что же это за метод?

Я сразу же догадался, о чем речь. Так как в отношении меня Ир и даже сам Карл его уже озвучивали, а к Машке и Алому их сметливые родители в лице Ромашки и Вари даже успели применить. Но и тут мне не дали слово вставить.

– У вас бы это назвали политическим браком, – и кто вы думает это сказал? Софи! Чтобы ей пусто было!

Нет, я Великую Мать Темного Королевства уважаю и все такое. Но политический брак? Мне? Нет уж! Увольте!

Собственно последние две фразы я им и озвучил. И тогда меня в буквальном смысле слова взяли в тиски, под смеющимися взглядами колокольчиков, никто из которых не поспешил мне на помощь. Хреновые из них, однако получились Чипы и Дейялы. Но да ладно. Я бы и сам выкрутился, если бы весь это беспредел чуть позже не поддержал Ир.

На мое заявление про увольнение Карл ответил таким категоричным отказом, что у меня в горле все возмущения застряли, Софи, подошедшая к нам от дверей, по акульи очаровательно улыбнулась. А Камю смотрел на меня в этот момент с легким снисхождением, которое, судя по всему, должно было сказать мне – ты попал, милый, и деваться тебе некуда! Разумеется, меня зло взяло.

– Нет, – повторил я твердо и окончательно, – Не собираюсь я ни на ком из вашего мира жениться!

– Тогда, может быть, ты пожелаешь выйти замуж? – промурлыкала на это Рим-Доль, а у меня все похолодело внутри.

– А что, у вас и такое можно? – вырвалось у меня совершенно непроизвольно.

– Конечно, – пропела темная.

У меня голова кругом пошла от всего этого. Но твердость я сохранил.

– Не надо меня ни к чему привязывать. Я и так с вами. С чего бы вам сомневаться? – попытался я вразумить их всех.

– Люди слишком непостоянны, – вдруг выдал Камю и скосил глаза на Карла.

– Да, – сказал ректор, с подозрительной задумчивостью в голосе, – Как человек, могу подтвердить. Мы слишком подвержены страстям. И до неприличия часто теряем голову по пустякам.

– Но не станете же вы меня насильно женить! – выдвинул я свой последний и самый спорный аргумент.

Эта великая троица, по-другому я их и не назову, заговорщицки переглянулась. Все ясно. Дело пахнет керосином.

– Согласен по всем пунктам, но в любом случае это не вам решать, – вдруг раздался из-за спины еще один голос. Конечно, Ир, как всегда, сидел за преподавательским столом, в то время, как я сидел на нем.

– А кому? – тут же спросила у мерцающего темная леди.

– Мне, – заявил тот, и они с ней долго смотрели в глаза друг друга.

– Все уже так далеко зашло? – вывел меня из легкой прострации вопрос Барсима.

– Нет, – я решительно отверг все его предположение, но Ир, зараза, тут же вякнул в противовес мне.

– Но еще зайдет.

– Ир!

– Так что, если не хотите локальных конфликтов, предоставьте все мне, – подвел черту мерцающий и широко улыбнулся им всем.

– И с дедом меня познакомишь? – тут же с подчеркнутой невинностью осведомился Камю. Конечно, не даром же все говорили, что они Пестрого давно всем скопом разыскивают. Думаю, не просто так оно все. Скорей всего, император и его верный кардинал все просчитали и нацелились заиметь в союзниках ни абы кого, а всех мерцающих разом.

Улыбка Ира, к которому я теперь стоял полу боком и прекрасно все видел, померкла. Вот тут-то и месть моя пришла!

– Конечно, познакомит. Вот после каникул съездим как-нибудь в Чащу Лис в гости на выходные. Помирится с ним и познакомит.

– С какой стати ты тут решаешь за меня? – тут же зашипел на меня мерцающий, но быстро заткнулся, когда пересекся со мной взглядом.

– А ты?

– Ну, что ж, мальчики, – ласково проворковала Самифле Рим-Доль, – раз такое дело, не станем вам мешать. Но проследим обязательно, – и темная с чувством выполненного долга покинула класс.

Камю напомнил Иру, что после каникул ждет господина секретаря у себя с материалами его диссертационной работы, так как очень заинтересован в его изобретении, и ушел вслед за темной леди. Карл задержался дольше остальных. Он-то нам и поведал о том, что господин Каарь Инойс, благодаря моей протекции (что-то я не припомню ничего такого, но раз сам ректор говорит…), так вот, эмир за прошедшее время развел такую бурную деятельность, что уже успел пообщаться и с темными Владычицами, и с Камюэлеем, и даже Мику очаровать настолько, что она согласилась на каникулах съездить в командировку к ним в пустыню. Дескать в плане магической мелиорации ифритам есть что ей показать. С собой в качестве сопровождающего она запросила Корешеля и тот согласился. А довольный жизнью эмир отправился в зал для гневотерапии и компании Рутберга-старшего и Витауса Виттебранда. Во дела!

– А вы тогда чего здесь? – набросился я на колокольчиков, которые, не смотря на поздний вечер и не думали расходится. Спрашивается, зачем утром их нужно было разгонять?

– К экзамену готовимся, – тут же отрапортовал со своей парты Том и по-лисьи улыбнулся. Вот хитрюга!

– Мы просто волновались, – пролепетала Лия, сидящая на вновь выросшей траве в компании Иры и котят, которых Тигра, как я понял, уже успела торжественно вернуть.

Да, что не говори, зря мы с Иром и Илей у меня до вечера засиделись, надо было раньше выйти, чтобы ничего не пропустить. Зато обо всем поговорить успели и даже кое-что на самое ближайшее будущее наметили.

Собственно, на этой радостной ноте можно было бы закончить рассказ о том памятном понедельнике, если бы, пока мы с колокольчиками тихо, мирно обсуждали п