Массовые празднества, театрализованные представления в Древней Греции и Древнем Риме

 

Уже в III тысячелетии до н. э. на одном из островов греческо­го архипелага — на острове Крит — была создана высокая культу­ра. Именно там археологами открыты первые в истории человече­ства сооружения, предназначенные для народных празднеств и со­стязаний-представлений. Посвящались эти празднества плодоно­сящим силам природы и сопровождались торжественными процес­сиями, песнями, танцами, спортивными состязаниями.

Представление о мире в исторический период первобытнооб­щинного строя у древних греков, как и у других народов мира, было мифологическим. Но мифы греков были антропоморфны, т. е. на смену богам-животным пришли очеловеченные божества. А вместе с этим изменились и формы почитания богов и героев.

У древних греков существовала целая система обрядов, при­званных обеспечить успешное завершение предпринятого дела, за­добрить богов, распоряжающихся силами природы. Материалом для игрового воспроизведения служили при этом мифы, связанные с изображаемым процессом или явлением.

Особенное развитие получили в Древней Греции пение и кол­лективные трудовые и обрядовые пляски. Часто хоры, разделен­ные на группы, вступали между собой в состязание (агон). Так, на спартанских празднествах пели и плясали три хора. Хор стар­цев начинал:

Мы были молодцами прежде сильными.

Хор мужчин среднего возраста продолжал:

А мы теперь: кто хочет, пусть попробует.

Хор мальчиков отвечал:

А мы гораздо крепче станем в будущем.

Сохранились также образцы греческих обрядовых календар­ных песен.

Большое распространение имели в Греции древнейшие весен­ние празднества плодородия. Изображая победу светлых сил жиз­ни над темными—над силами смерти, земледельцы рассчитывали на содействие богов в получении богатого урожая, на удачу в разведении скота. На праздниках этого типа люди приветствовали животворящие силы в форме разгула, обжорства и всяческой раз­нузданности. Смех, перебранка, сквернословие представлялись средствами, магически обеспечивающими победу жизни. Обычные в течение года правила приличия снимались на время этих празд­ников. Звучали насмешливые песни — ямбы. Эти песни могли быть средством обличения, общественного порицания, насмешливой критики. В эпоху же классового расслоения обрядовая вольность такой насмешливой, позорящей песни становится одним из орудий борьбы народа с власть имущими.

В Древней Греции не существовало мощных жреческих орга­низаций, сковывающих свободное мифотворчество народов, поэто­му антропоморфизм мифологических представлений сохранился у них и при зарождении и дальнейшем развитии классового обще­ства. Этим объясняется то, что почти в каждом городе-государстве Греции были свое божество и свои обряды.

На наиболее распространенные, общие для многих племен и государств Греции культы — это культ Деметры и Диониса.

Культ Деметры был распространен в Греции повсюду. Деметра была богиней растительного мира и в первую очередь покрови­тельницей выращивающих хлебные злаки. Миф повествовал о том, что бог подземного царства Аид (или Плутон) похитил дочь Де­метры, Персефону, когда та собирала цветы на элевсинском лугу, и сделал ее своей женой. Деметра тщетно искала похищенную дочь в течение девяти дней, и только на десятый день бог солнца Гелиос сообщил безутешной Деметре, где ее дочь. Разгневавшись на Зевса, знавшего об этом похищении, Деметра поразила землю бесплодием. Тогда Зевс приказал вывести Персефону из подзем­ного царства. По его решению две трети года Персефона могла пребывать со своей матерью на земле, а Деметра за это была бла­госклонна к земледельцам, и земля давала людям плоды.

Осенью, когда с полей убирали хлеб, вспоминали о судьбе Персефоны, о ее нисхождении в подземный мир. Весной же празд­новали ее возвращение на землю к матери, Деметре.

О Дионисе было сложено множество мифов, широко распрост-. раненных в Древней Греции. Его считали сыном Зевса и смерт-. ной женщины Семелы. Ревнивая Гера, жена Зевса, коварным со-, ветом погубила мать Диониса: она уговорила ее увидеть Зевса в окружении молнии и грома — во всем его блеске, как «отца богов и людей». Несчастная Семела погибла. Зевс извлек нерожденного сына из чрева испепеленной матери и зашил его в свое бедро. Когда ребенок окреп, Зевс как бы вторично родил малыша. Ним­фы вскормили младенца, а веселый Селен воспитал мальчика.

Мифы о Дионисе ярко отражали переход общества от ското­водства к земледелию, важнейшей отраслью которого в Греции было виноградарство. Дионис становится богом земледелия, ви­ноградарства, вина и веселья. В числе эпитетов Диониса есть та­кие «плодоносный», «цветущий», «жизнетворящий». А много поз.-же в культе Диониса искали опоры демократические элементы, выступающие против землевладельческой аристократии. В нем ут­верждалась здоровая, радостная изначальная для народных обря­дов и празднеств стихия.

Культ Диониса сопровождался играми и обрядами, содержа­ние которых составляли оплакивание страданий и гибели Диони­са и ликование по поводу его воскресения. Ликование, безудерж­ная радость, смех — это, по мнению Ю. Борева, подобие жизни, гармония, возникающая вопреки хаосу. «Энтропия — властитель­ница вселенной. Во всем неживом мире при всяком природном процессе нарастает хаос. Жизнь как бы существует в обратном времени... Комизм копирует ее закон. Смех всегда есть смех над хаосом во имя гармонии, он — гармонизация хаоса»¹.

Вот почему в древнейших представлениях и празднествах на­родов мира элемент бранно-пародийный, элемент комический был едва ли не самым важным и существенным. Правильно понять ритуальный смех первобытных народов нельзя без осмысления со­циальной сущности этого смеха.

Уже в фаллических празднествах древних египтян, судя по описаниям древнегреческого историка Геродота, чествовались зиж­дительные силы природы, торжествовало плотское начало, буше­вал смех, разворачивались комические перевоплощения. И у древ­них греков смех, веселье были жизнетворцами, созидателями. Эта подлинно народная стихия восходит именно к празднествам Дио­ниса, на которых, в частности, были созданы такие виды народ­ного искусства, как дифирамб и комос. Дифирамб — это хоровое песнопение, восхваляющее и прославляющее бога веселья Диониса, при исполнении дифирамба из хора выделялся запевала,-начинав­ший песню. Комос — это веселое шествие поселян, ватага гуляк, ряженых, процессия пирующих. Такое шествие, как правило, со­провождалось задорными фаллическими песнями.

Одной из разновидностей дионисийского праздника были ли­ней. Они праздновались в месяце Гамелионе (январь — февраль). Во время линей исполнялись дифирамбы, устраивались различные драматические состязания.

В дальнейшем многогранность образа Диониса нашла выраже­ние в появлении целого ряда празднеств, в которых выдвигалась то одна,-то другая сторона этого образа. А еще позднее «страс­ти» Диониса получают нравственное осмысление. Растерзанный и оживающий бог символизирует борьбу добрых и злых сил, невин­ного страдания и конечного торжества справедливости. К этому времени первобытные формы дионисийских празднеств уже смягче­ны— Дионис вводится в систему «олимпийских» богов.

Весной вся Аттика справляла Великие Дионисии — празднест­во, продолжавшееся около недели. В это время не взыскивали долгов, отпускали на поруки узников, никого не арестовывали, чтобы все могли участвовать в празднике."

Первоначально главной частью Великих Дионисий была тор­жественная процессия, во время которой деревянное изображение Диониса переносили из Денейского святилища в храм близ рощи Академа. Позднее главную роль стали играть пышные театрали­зованные и театральные представления, продолжавшиеся два дня.

В период расцвета рабовладельческой демократии и наивыс­шего развития полисной системы народные празднества, торжест­венные шествия и игры, выросшие из древних обрядов и культов, всемерно поддерживались городами-государствами. Организацию празднеств и всю их материальную сторону полисы (т. е. общество в целом, городские власти) брали на себя. Благодаря этому народные празднества процветали, возникали разнообразные фор­мы массовых состязаний-представлений. Так, например, филы (родовые объединения) города Афин выставляли на соревновани­ях своих атлетов, свои хоры и перед лицом собравшейся общины добивались награды в состязаниях. Сложное искусство коллектив­ной орхестики (своеобразного массового танца) и хорической ли­рики (другое название дифирамбов) выросло и развивалось в VI и V веках до н. э. именно на основе этих гражданских празднеств-представлений.

Главным празднеством афинян, посвященным богине Афине, в культе которой нашла воплощение идея государственной центра­лизации, были панафинёи, или панафинёйские игры. Справлялся этот праздник ежегодно, но особенно торжественно — каждый чет­вертый год. Во время панафиней проводились конные и пешие состязания, бег с факелами, борьба, бросание диска; состязались поэты, певцы, музыканты. В гимнастических состязаниях и в осо­бом торжественном танце участвовали в полном вооружении маль­чики, юноши и взрослые мужчины.

У спартанцев таким празднеством-состязанием были гимнопедии. Мальчики, юноши и мужчины в течение нескольких дней показывали свое искусство в гимнастических упражнениях, в пе­нии, танцах и т. д. В хоровых песнях они прославляли не толь­ко могущество богов, но и доблести граждан.

Из общегреческих празднеств наибольшей популярностью пользовались Истмийские и Олимпийские игры. Истмийские игры проводились каждые два года на Коринфском перешейке — в Ист-ме, Олимпийские — раз в четыре года в Олимпии.

Во время Олимпийских праздников по всей Греции объявлял­ся мир. За несколько месяцев до игр по городам и колониям рас­сылались послы, приглашавшие гостей на празднество в Олим­пию. Победители Олимпиады получали в награду оливковый ве­нок и пользовались большим почетом.

Известно, что в античности существовали неразрывные связи между атлетикой, музыкой и поэзией. И сам Геракл — покрови­тель Олимпийских игр, по представлениям греков,— не был чужд искусству музыки. Древние греки стремились к совершенному единству физической силы и духовной красоты в человеке. И их празднества и состязания учили любоваться таким единством и вырабатывать его в себе. Вот почему их играм и состязаниям-представлениям периода расцвета рабовладельческой демократии была свойственна такая широта, массовость.

Целям воспитания «наилучших граждан» служили и связан­ные с празднествами театрализованные и театральные представ­ления. Они являлись органической частью активной гражданской деятельности. Не случайно Платон включил в кодекс законов своего идеального государства «также разные муссические состя­зания».

В дальнейшем, в период общего кризиса рабовладельческой формации и потери Афинами и другими полисами греческого ар­хипелага своей самостоятельности, массовые всенародные празд­нества-состязания прекращают свое развитие, а позднее, под вли­янием распространяющегося христианства, исчезают совсем. Но еще и задолго до этого, во II веке до н. э., греческий историк Полибий считал, что именно пренебрежение к обычаям старины, к искусным массовым пляскам, маршевым упражнениям под звуки флейт, к совместным хорам юношей и девушек, введенным для смягчения нравов, приводит его соотечественников к одичанию.

В Древнем Риме народные представления, как и в Греции, восходят к сельским праздникам сбора урожая. После уборки уро­жая крестьяне приносили в жертву Земле — поросенка, богу ле­сов Сильвану — молоко, а духам, которые сопровождают челове­ка от колыбели и до могилы,—вино и цветы. Во время празднеств урожая и на свадьбах исполнялись фесценнйны — веселые грубо­ватые песни, заимствованные римлянами от жителей этрусского города Фесценнин. Эти песни представляли собой вокальный диа­лог двух хоров ряженых. Исполнялись фесценнйны еще при родовом строе, существовали и в последующие века. В более позднее время в фесценнинах находит отражение социальная борьба.

Римляне не только воевали с соседними народами — этруска­ми и греками, но и подвергались сильному воздействию с их сто­роны, так как по своему общественному и культурному развитию стояли ниже их.

В 364 году до н. э., по случаю моровой язвы, в Рим были при­глашены этрусские актеры, ибо «обычные средства» для умилос­тивления богов не помогали. Этрусским актерам — мимам — ста­ла подражать римская молодежь, прибавившая к их мимическим сценкам пение и диалог. Вскоре у римлян появились свои актеры, которых стали называть, как и в Этрурии, гистриднами. Гистрионы начали исполнять сатуры — небольшие, сюжетно не объединенные сценки комического характера (буквально слово сатура обознача­ло блюдо, состящее из разных овощей,— нечто вроде нашего ви­негрета). Сатура включала в себя и музыку, и пение, и диалог и была истинно народным, площадным зрелищем.

Следующий этап в развитии народных представлений в Древ­нем Риме — появление ателланы. Исследователи считают, что ателлана была заимствована римлянами от племени осков из Кам-паньи в начале III века до н. э. В Кампанье был городок Ателла. Вероятно, по имени этого городка римляне и стали называть при­шедший к ним народный фарс ателланой. Характерная особен­ность ателланы состояла в наличии постоянных типов-масок. Это были глупец Макк, обжора Буккон, жадный старец Папп и шар­латан Доссен. Один только облик хорошо знакомых публике пер­сонажей вызывал у зрителей смех. Исполнители ателланы высту­пали в масках, текст импровизировался. Содержание нередко "тличалось не только веселым юмором, но и грубостью, непри-тойностью.

Когда во второй половине III века до н. э. в Риме, благодаря культурному влиянию греков-, начали ставить трагедии, ателланы соединились с сатурами и стали даваться в заключение спектакля. Это было развлечением для римской публики после длинной и утомительной трагедии.

В начале I века до н. э. два римских писателя — Помпоний и Новий — обратились к народной ателлане и дали ей литератур­ную обработку. Так появилась литературная ателлана, выросшая из народного творчества. К давно знакомым персонажам здесь добавились типы римских ремесленников и представители других профессий — валяльщиков сукна, хлебников, рыбаков, дровосеков, врачей, гадателей и т. д. Наконец, в литературной ателлане вы­ступали и разные чудовища, созданные народной фантазией. Они изображались в страшных масках и служили пугалом для детей. Это были скрежещущий зубами обжора Мандук и страшная, «по­жирающая детей» старуха Ламия. В ателланах иногда звучала критика общественных и политических порядков Рима, хотя она занимала здесь значительно более скромное место, чем в грече­ских народных представлениях.

В III веке до н. э. получил дальнейшее развитие воспринятый римлянами от этрусков и греков мим (его название произошло от греческого слова «подражать»). Как и в ателланах, но обычно без масок, самодеятельные актеры мима (в том числе женщины) разыгрывали маленькие и веселые сценки из народного быта, а иногда выводили в шутовском виде богов и героев. Существенной частью мима были танцы под аккомпанемент флейты. Сцениче­ская постановка отличалась простотой, непритязательностью.

На основе пережитков тотемистических представлений сотни лет праздновались в Древнем Риме Луперкалии (Лупёрк — одно из имен Фавна, бога скотоводства). Во время этого празднества, отмечавшегося 15 февраля, приносились жертвы (козлы и козы) с соблюдением особого ритуал'а. Затем жрецы (луперки) выреза­ли из шкур жертвенных животных ремни и в передниках, также сделанных из шкур, выскакивали из храма и обегали вокруг Па-латинского холма, нанося встречным удары ремнем. Замужние женщины охотно позволяли себя стегать, веря, что это исцеляет от бесплодия (ремни луперков назывались фебрёза; отсюда феб-руарий— месяц февраль).

Из древних праздников римлян следует отметить Сатурналии, выросшие из земледельческих обрядов.

Римляне верили, что бог посевов Сатурн (от за1ог— сеятель) дал людям пищу и первоначально правил миром; время его было золотым веком для людей. На празднике Сатурналий все стано­вились равными — не было ни господ, ни слуг, ни рабов. Истин­но народный, демократический характер этого празднества об­условил его долголетие' в период демократического правления в Риме.

Еще при владычестве этрусков, как полагали сами римляне, царь Тарквиний соорудил в Риме большой цирк для состязаний на колесницах и ввел массовые зрелищные празднества, позднее названные Римскими играми. С особой торжественностью эти иг­ры проводились после победы над Карфагеном.

Большой популярностью и в демократическом и в император­ском Риме пользовались Секулярные, или Аполлоновы, праздне­ства, основным содержанием которых было почитание божеств— создателей Рима.

Свободные граждане Рима, уже ко II—I векам до н. э. завоевавшего многие государства, имели достаточный досуг для того» чтобы в одном только месяце марте отмечать подряд несколько празднеств, сопровождаемых обрядами, ритуалами, играми. Март— считался первым месяцем Ромулова года (назван по имени бога войны Марса —отца мифологического Ромула, осно­вателя Рима). В первый день этого месяца праздновались Мар­товские календы. В этот день зажигали новый огонь на неуга­саемом жертвеннике богини Весты, меняли лавровые венки на домах жрецов и на секирах консулов.

В марте праздновались также Матримониалии. Это был празд­ник супружества, особенно торжественный для жен. Утром замужние женщины, украсив головы венками из цветов, приходили в храм Юноны, покровительницы брака, и приносили ей цветы. Мужья же шли с жертвенными дарами в храм двуликого Януса. Невольницы пользовались в этот день правами свободных граж­дан, как и рабы в день Сатурналий в декабре.

Следующим праздником был Аницилий — праздник «круглых щитов». Двенадцать бронзовых щитов, по преданию посланных с неба Нуме Помпилию как залог всемирного владычества, находи­лись в храме Марса под охраной двенадцати жрецов. В день пра­здника эти щиты торжественно проносили вокруг Рима.

Затем шли праздники Изиды, Весты, Бахуса, Минервы. А с 23 по 27 марта особенно торжественно отмечался весенний праздник Цибелы (или Кибелы)—праматери богов и всего живущего на земле (фригийский культ). В первый день этого праздника сруба­ли молодую сосну, окутывали ствол мехами, а ветви обвивали венками, фиолетовыми лентами и относили в храм. На следую­щий день жрецы богини, обычно галлы, творили обряды. На тре­тий день праздновались Гиларии — день гостеприимства, забав и шуток. В этот радостный весенний праздник запрещались печаль­ные церемонии. Изображение богини носили по Риму, и каждый жертвовал ей дары.

В период императорского правления — начиная с I века до н. э.— характер празднеств резко меняется. Огромные богатства, притекавшие в Рим в результате завоевательных войн, способст­вовали развитию роскоши в быту высших классов и обнищанию неимущих слоев населения, особенно мелких ремесленников Рима. А так как античные ремесленники и сами использовали труд ра­бов, то у них тоже постепенно выработалось пренебрежительное отношение к труду. К тому же высшие классы общества с целью отвлечения народа от политической борьбы стремились сделать театрализованные представления и зрелища чисто развлекатель­ными. С этой целью начали культивироваться состязания гладиа­торов, и травля животных, а в театрализованные представления откровенно вводились элементы эротики и цинизма.

Большим успехом у зрителей в это время пользовался панто­мим (не следует путать с народным мимом). Это был сольный танец, который исполнял актер, игравший несколько ролей, как мужских, так и женских. Танец сопровождался музыкой и пением. Вокальные партии исполнял хор, который излагал содержание пантомима. Если же танец исполнялся ансамблем танцовщиков, то он назывался пиррйхой. Число участников пиррихи доходило до нескольких сот. Сами римляне отмечали крайнее бесстыдство нового вида представления.

^: Массовые представления и зрелища устраивались в импера­торском Риме во время различных государственных праздников: на праздниках патрициев, на Плебейских играх, на Аполлоновых играх, во время триумфальных и погребальных шествий, при вы­борах высших должностных лиц и т. д. Так, празднество, посвя­щенное открытию Колизея (80 г. н. э.), продолжалось сто дней подряд. Оно сопровождалось многочисленными выступлениями бестиариев («звероборцев») и гладиаторов.

Греческий писатель Лукиан говорил, что в Риме с человека «стирается стыд, добродетель и справедливость, а освобожденное ими место наполняется илом, на котором распускаются пышным цветом многочисленные грубые страсти». Эти слова можно отне­сти и к тому, что происходило в амфитеатрах, на ипподромах, в искусственных бассейнах и на подмостках. Зрелища, «не расслаб­ляющие души людей», отвечали нормам воспитания такой лично­сти, как римский легионер-завоеватель.

Императоры стали все чаще использовать цирковые и театра­лизованные представления в борьбе за власть, для укрепления своей популярности.; Так, число праздничных дней, посвященных зрелищам, при Августе составляло 66 в году, во II веке оно воз­росло до 135, в середине IV века — до 175.

Желая превзойти славу Олимпийских игр, император Август учредил Акцийские игры, справлявшиеся каждые четыре года (в честь победы над политическим противником Августа Антонием у мыса Акциия). Проводился в Риме и другой массовый праздник — Капитолийские состязания. Во время Акцийских и Капитолийских игр, наряду с массовыми спортивными состязаниями (в которых принимали участие и женщины), устраивались состязания в пе­нии, в игре на лире.

Но страсти вокруг музыкальных соревнований в Риме не шли ни в какое сравнение со всеобщим увлечением публики цирком. «В „дни арены" буквально весь Рим устремлялся в цирк. Кто бы ни управлял государством, процветало оно или раздиралось меж­доусобицами, угрожали ему враги или же успех сопутствовал ле­гионам— в те дни жители „вечного города" думали только об од­ном: какой возница одержит победу...»

Состязания колесниц в цирке проводились специальными об­ществами римских богачей. Конкуренция между обществами, в основе которой была материальная выгода, превратила их в обо­собившиеся четыре партии — по числу упряжек, одновременно участвовавших в каждом состязании. Партии носили название «Белых», «Красных», «Зеленых» и «Голубых» (по цвету одежды возниц). Болельщики также разделялись на четыре враждующих между собой лагеря.

В Риме были образованы целые касты организаторов празд­неств: служители торжеств брачного союза («свадебных спектак­лей»), служители триумфов, погребальных пиров, всевозможных игр. Главными организаторами священных обрядов и празднеств в масштабах всего государства были коллегии квиндецемвиров (15 человек), нередко во главе с самим императором.

Массовые празднества и зрелища в Риме и в провинциях сопровождались, как правило, бесплатной раздачей пищи тысячам зрителей. Это требовало больших расходов, но власти шли на все, стремясь отвлечь массы от участия в политической жизни страны. Римский ученый Франтон говорил, что даровые раздачи продо­вольствия удовлетворяют только часть народа, даровые же зрели­ща— всех. «Предавайтесь увеселениям, занимайтесь зрелищами. Пусть нас занимают общественные нужды, а вас — развлече­ния»,— откровенно высказывался римский правитель Аврелиан. Кроме того, администрация усматривала в «массовых продуман­ных и издевательских театрализованных убийствах» эффективную меру устрашения рабов в условиях наступления на Рим варваров.

Римский историк II века н. э. Светоний Транквилл так описы­вает время Юлия Цезаря:

«Игрища он устраивал самые разнообразные: и битву гладиа­торов, и театральные представления по всем кварталам города и на всех языках, и скачки в цирке, и состязания атлетов, и мор­ской бой. В гладиаторской битве на форуме бились на смерть Фу­рий Лентин из преторского рода и Квинт Кальпен, бывший сена­тор и судебный оратор. Военный танец плясали сыновья вельмож из Азии и Вифинии. В театре римский всадник Децим Лаберий выступал в миме собственного сочинения. На скачках знатнейшие юноши правили колесницами четверней и парой и показывали прыжки на лошадях. Троянскую игру (род турнира, упражнения в верховой езде) исполняли двумя отрядами мальчики старшего и младшего возраста; в заключение была показана битва двух полков по пятьсот пехотинцев, двадцать слонов и триста всадни­ков с каждой стороны... Для морского боя было выкопано озеро на малом Кодетском поле... В бою участвовали биремы и квадриремы тирийского и египетского образца со множеством бойцов.

На все эти зрелища отовсюду стекалось столько народу, что много приезжих ночевало в палатках по улицам и переулкам, а давка была такая, что многие были задавлены до смерти, в том числе два сенатора».

Новые зрелища императорского Рима затмили в глазах народа привлекательность некогда любимых ателлан. Почти изгладились из памяти неуклюжий Буккон, болтун Папп, плутоватый Доссен. Здоровые народные начала в празднествах и представлениях были заглушены насильственно культивируемыми грубыми стра­стями и чистой развлекательностью.

Римские празднества, театрализованные представления и зре­лища времен конца империи были одним из показателей упадка культуры рабовладельческого общества, распада рабовладельче­ского строя. Рассмотренная эволюция празднеств, представлений и зрелищ является ярким свидетельством того, как поощряемые и направляемые государством в определенную сторону празднества и представления в Древнем Риме исторически сыграли роль, проти­воположную той, которую они играли в Греции в период расцвета рабовладельческой демократии. Эта эволюция наглядно показывает, что массовые представления и зрелища могут не только «смягчать нравы» и способствовать воспитанию граждан, но, на­против, они могут стать одной из причин одичания людей в мас­штабах государств, наций и целых цивилизаций.

От античной эпохи периода рабовладельческой демократии,' к сожалению, до нас дошли лишь фрагментарные описания обрядо­вых действований и массовых представлений-состязаний. Это весьма затрудняет определение хотя бы главных особенностей драматургии широко развитого, во многом уникального, действи­тельно массового театра той поры. Но совершенно ясно, что идея гармонического развития личности, воспитания гражданских чувств у всего свободного населения нашла свое самое прекрас­ное отражение в представлениях-состязаниях, где спорт и искус­ство являли собой органическое единство, мощно и ярко выража­ющее (но трудно реконструируемое современным сознанием) дух народности, гражданственности, патриотизма. Именно это соеди­нение и направленность празднеств и состязаний-представлений определяли специфику их драматургии, во многом отличную от драматургии театрализованных представлений других эпох.