Здравствуйте дети

Здравствуйте дети!

 

О КНИГЕ

Рецензенты: учительница начальных классов школы № 296 Москвы Е. Я. Береговская; доцент кафедры педагогики начального обучения МГПИ им. В. И. Ленина Л. Р. Болотина;

ПРЕДИСЛОВИЕ

Каков бы ни был тираж книги Ш. А. Амонашвили «Здравствуйте, дети!»,- это будет, я считаю, капля в море читательских запросов на нее. В самом деле, у нас в стране миллионы учителей начальной школы, для которых эта книга в полном смысле слова - хлеб насущный, сотня миллионов родителей, которые будут читать эту уж не такую маленькую по объему книгу с неослабевающим интересом до последней ее страницы.

Книга Ш. А. Амонашвили удивительным образом не поддается определению по жанру. Все, казалось бы, очень просто - автор делится опытом обучения детей шестилетнего возраста, опираясь на свою многолетнюю педагогическую практику (хотя это нигде не упомянуто в книге, и для читателя автор просто учитель начальной школы, но в действительности Ш. А. Амонашвили - видный советский ученый, доктор психологических наук, профессор). Перед нами, по существу, учебно-методическое пособие, раскрывающее приемы и способы обучения детей-шестилеток. Этому впечатлению отвечает описание (с рисунками, схемами) многочисленных собственно методических средств обучения чтению, письму и начаткам математики, к которым с успехом прибегают автор и его сотрудники, добиваясь от детей эффективного усвоения основ соответствующих учебных предметов. Здесь читатель - и раньше всего учитель начальной школы, а также воспитатель детского сада - найдет все богатство методических средств обучения, которые своим происхождением обязаны психолого-педагогическим идеям Л. С. Выготского, Д. Н. Узнадзе, Л. В. Занкова, Б. И. Хачапуридзе, Д. Б. Эльконина, В. В. Давыдова и многих других советских психологов. Так что же - методическое пособие, учебная книга для учителей начальных классов? Ничего подобного! Перед нами педагогическая поэма в полном смысле этого слова, подлинное поэтическое произведение. После известной книги А С. Макаренко я не знаю ни одной другой, которая в такой степени заслуживала бы определения: поэтическая педагогика. Впрочем, как мне кажется, для самого Ш. А. Амонашвили его произведение не столько педагогическая поэма, сколько педагогическая симфония. Тончайшее музыкальное звучание сопровождает каждый описанный автором момент его общения с детьми, и не случайно сам автор представляет себе каждый наступающий день встреч с его маленькими учениками в богатстве многоголосья воспитательных мелодий и их бесчисленных вариаций. «Эта симфония каждого школьного дня,- пишет Ш. А. Амонашвили, - звучит в моих ушах звуками детского жриамули» (В переводе с грузинского - щебет, гомон детей и птиц). И это позволяет ему, педагогу, составлять «партитуру» каждого школьного дня подобно тому, как композитор пишет партитуру оперного акта или сюиты для фортепьяно с оркестром.

Лейтмотивом педагогической симфонии, которая разыгрывается на страницах книги, неизменно остается любовь к детям, чуткое отношение к нежной душе ребенка, которую так легко ранить, задеть неосторожным словом или поступком. В Тбилиси я был на уроке, который вел Шалва Александрович. Классу задан вопрос. Несколько ребятишек подняли руки. Своей стремительной походкой учитель подходит к одному из них и тихо говорит: «Дато, ответь мне на ушко». Дато что-то ему увлеченно нашептывает. Шалва Александрович, улыбаясь, слушает, потом, ласково погладив его по голове, очень тихо шепчет: «Дато, подумай еще немного». Дато, насупив свои черные, густые брови, весь уходит в размышления, а учитель уже около другого ученика, который встал и громко, уверенно отвечает на вопрос.

Недавно одна моя знакомая рассказывала о своей пятилетней дочке: «Вхожу в комнату, а Танюша о чем-то задумалась, да как-то уж очень ушла в себя. Я ее даже два раза окликнула, прежде чем она отозвалась. «О чем ты так задумалась?» И вдруг она отвечает: «Ничего, мамочка. Это я думаю о своем. О детском...» Дети думают о своем, о детском. Это их маленький мир, в который нам, взрослым, проникнуть трудно, а между тем надо проникнуть, иначе нам не удастся приобщить их к миру взрослых людей, а следовательно, обеспечить им необходимую социализацию, воспитать их в направлении, желательном для нас, воспитателей. Можно попытаться сделать это путем приказа, угрозы, принуждения и можно так, как это делает Ш. А. Амонашвили, - глубоким проникновением в помыслы ребенка, в смысл его поступков, используя все его внутренние потенции, апеллируя к доброте, великодушию, чувству юмора, живой любознательности, потребности в творческом овладении действительностью. «Свое, детское» становится в этом случае для ученика тем богатством и той радостью, которой он спешит скорее, как можно скорее поделиться с учителем. И при этом дети знают, что учителю важно и интересно все, что интересно и важно для них самих. Учитель всегда в горении педагогического творчества, даже если не все его решения и действия бесспорны. Нить, связующая педагога и детей, не рвется, не распадается ни разу на протяжении всей книги, и ни на минуту не слабеет внимание читателя к мыслям и делам Ш. А. Амонашвили.

Книга посвящена обучению детей-шестилеток - проблеме чрезвычайно злободневной, острой и актуальной. Как известно, системе народного образования предстоит в ближайшие годы решать трудную задачу - переход к обучению детей начиная с шестилетнего возраста. Как это сделать? Не будет ли это ущербом для детей? Не лишит ли их года детства? В семидесятые годы много было споров вокруг проблемы «шестилеток». Академик А. В. Запорожец, осуществлявший научное руководство исследованиями возможностей обучения пяти- и шестилетних детей в детском саду, подчеркивал, что задачей учебной работы с этой возрастной группой является не акселерирование ребенка, не педалирование его развития, а ампликация, т. е. обогащение его духовного мира, стимулирование его интеллектуальных способностей, расширение кругозора. Экспериментальные детские сады НИИ дошкольного воспитания АПН СССР продемонстрировали успешное решение этой задачи. Эксперимент Ш. А. Амонашвили в школе свидетельствует о том же. Однако стоит задуматься над тем, с какой осторожностью и бережностью надо подходить к детям-шести леткам в условиях массового внедрения опыта их школьного обучения. Пример и образец подобного вдумчивого подхода - вся работа замечательного педагога Ш. А. Амонашвили.

Академик АПН СССР А. В. Петровский

ОТ АВТОРА

Предлагаю вашему вниманию книгу о работе учителя с шестилетними детьми - учениками подготовительного (или, как порой его называют, нулевого) класса школы. В книге обобщен опыт, накопленный за 15 лет экспериментальной работы с этими «необычными» учениками. Остались позади сомнения родителей («Нужно ли отдавать малышей в школу в этом возрасте?»), возражения некоторых ученых («Куда спешить? Детская психика не готова!»)... Прошли годы, и научная проблема подготовительного класса приобрела государственное значение, закрепленное в решениях XXVI съезда КПСС: «Создать предпосылки для постепенного перехода на обучение детей с 6-летнего возраста в подготовительных классах общеобразовательных школ» (Материалы XXVI съезда КПСС - М., 1981, с. 181).

В этой книге я не стану доказывать вам - можно и нужно ли обучать шестилетних детей в условиях школы, детского сада или семьи, ибо считаю, что этот вопрос уже решен положительно - на научной основе, на основе требований жизни и на основе стремления самих детей к учению. Я предпочитаю рассказать вам о том, какую, по моему убеждению, школьную жизнь можно предложить детям шестилетнего возраста.

Приступая к работе над книгой, я поставил перед собой следующие задачи: осмыслить подготовительный класс через призму целостной системы начальной и, по возможности, всей средней школы; показать шестилетнего ребенка не только как ученика (его даже трудно назвать учеником в подлинном смысле этого слова), но, в первую очередь, как растущего Человека, имеющего свою многогранную жизнь и сложные взаимоотношения с окружающими; в зависимости от этого показать, что каждый ребенок может быть познан и воспитан как личность только с учетом его действительной жизни, его радостей и огорчений, потребностей и стремлений, способностей и надежд; продемонстрировать наглядно, что шестилетки составляют особую категорию детей, и в работе с ними нельзя механически применять обычную методику работы с первым классом. Наконец, ставил себе также задачу утвердить гуманистические и оптимистические начала педагогики школьной жизни.

Данные задачи определили форму изложения экспериментальной системы работы с «нулевиками»: это размышления педагога о своей практике, о своих исканиях, находках, неудачах. Я описываю пять учебных дней, каждый из которых связан с определенной ступенью школьной жизни детей (начало школьной жизни, овладение букварем и т.д.).

Излагая возникшие передо мной учебно-воспитательные задачи, рассуждаю о способах, принципах их решения на основе гуманистического подхода к детям.

Я не намеревался создавать методическое руководство по обучению отдельным предметам в подготовительном классе. Для меня было важно описать, во-первых, общий подход к организации школьной жизни детей, во-вторых, творческую лабораторию педагога, решающего все новые и новые задачи воспитания и обучения самых маленьких школьников. Книга начинается с размышлений педагога накануне первого сентября и заканчивается размышлениями о завтрашнем дне шестилеток.

Возможно, вам покажется, что опыт этот - экспериментальный, особый, оторванный от действительных условий школы, что сами дети специально подбирались для экспериментального подготовительного класса, что стиль моей педагогической деятельности также индивидуальный и неповторимый. Разумеется, каждый педагог обладает или должен обладать какой-то неповторимой чертой, каждый класс тоже, по всей вероятности, имеет свои неповторимые свойства, каждая школа и педагогические коллективы создают своеобразные условия для обучения и воспитания учеников. Все это верно. Однако было бы неправильно считать, что в силу этих соображений описанный мною опыт экспериментальной работы с шестилетками парит где-то в облаках, откуда действительная земная жизнь еле различима. Этот опыт родился в обычных условиях школы, без специального подбора детей. Что касается моего стиля работы, то, уверяю вас, он не только мой, в него вобрались черты педагогической деятельности многих учителей. Выполняя свой моральный долг, приношу благодарность более чем 100 учителям экспериментальных классов, осуществляющим методические установки, принципы организации жизни детей в школе, предложенные им лабораторией экспериментальной дидактики НИИ педагогики им. Я. С. Гогебашвили МП Грузинской ССР, общее руководство которой возложено на меня. Эти учителя смогли доказать жизнеспособность рекомендуемой нами системы работы с младшими школьниками и за прошедшие 15 лет совместной работы обогатили ее ценными методическими приемами, формами, предложениями.

Моя практика работы с детьми и научный поиск путей организации их радостной и увлекательной жизни в школе, творческое и научное содружество в течение длительного времени со многими учителями экспериментальных классов способствовали тому, что у меня сложились некоторые педагогические убеждения, исходящие из оптимистических, гуманистических начал обучения и воспитания. Вам, по всей вероятности, не все мои соображения покажутся бесспорными. Но если мы станем единомышленниками в самом главном, касающемся того, что обучение и воспитание шестилеток в условиях школы требуют особого педагогического подхода и что содержание и методика начальной ступени школы тоже требуют переосмысления с учетом современных требований жизни и развития советского общества, то Цель этой книги будет достигнута.

Глава I. НАКАНУНЕ (31 августа)

Посвящается

Валерии Гивиевне Ниорадзе,

Нателе Александровне Амонашвили -

учителям и ученым

Дети - мои учителя

На улице мало детей. Большинство из них родители отправили на курорты, в дачные места, в пионерские лагеря, особенно же - в села, к своим бабушкам,… Любят дети бывать на селе, играть с сельскими ребятишками, ходить вместе с… Нет слов, любят дети бывать на селе - это я точно знаю, потому что сам был ребенком. Там много радостей, больше…

Стремясь познать тайну детской души, педагогического мастерства и науки Педагогики, буду видеть в каждом ребенке своего учителя и воспитателя.

Уже двадцать девять лет изо дня в день проверял я благотворность этой заповеди...

Какие же они, мои маленькие учителя?

Заочное знакомство

И вот смотрю я на фотокарточки моих тридцати шести детей и меня охватывает нетерпение встречи с этим детским «жриамули». Я принимаю любовь к…

Кому нравится детский «жриамули», тот склонен к педагогической деятельности, а кто уже пристрастился к нему, тот обретает свое профессиональное счастье.

Какие красивые дети, сколько улыбок! Неужели все они сфотографировались только для того, чтобы запечатлеть на них свою радость перед школьным звонком?

Чего вы, дети, ждете от меня? Ваши улыбки вселяют в меня радостную тревогу. Вы так щедры и доверчивы к своему педагогу. Вы еще не видели меня, но уже посылаете мне такие очаровательные улыбки и смотрите на меня такими доверчивыми глазами. Что вы хотите? Чтобы я научил вас разным наукам? А если я окажусь злым, строгим, буду вас наказывать за каждый ваш проступок, буду кричать на вас? Как же тогда - вы все-таки будете тянуться к наукам? Нет, я точно знаю - этого не произойдет. Вы разлюбите педагога со всеми его науками, мудростями, добрыми намерениями по отношению к вам. Так о чем же говорят ваши улыбки, что мне читать в них?

«Мы добрые от рождения, не делайте нас злыми!»

Скажите, пожалуйста, кто из вас произнес эти слова?

Беру первую фотокарточку. «Tea» - написано на обороте имя улыбающейся мне девочки. Надо запомнить лицо, чтобы узнать ее завтра, обратиться по имени. Может быть, ты сказала эти слова?

На обороте другой фотографии стоит - «Гоча». Какие у него кудрявые волосы! Я не буду требовать от родителей, чтобы они постригли мальчика. Пусть ходит так. Что тут плохого? Гоча смеется звонко. «Смотри, мальчик, я узнаю тебя завтра среди тридцати шести детей! Не драчун ли ты? Не капризничаешь?»

«Ния» - читаю имя на следующей фотографии. Она улыбается, нет - смеется, и я вижу, что у нее нет ни одного переднего зуба. Ей, наверное, будет трудно произносить точно многие звуки. Но я не разрешу никому из детей смеяться над ней. «Послушай, Ния, не будешь ли ты ябедничать? Запомните, дети, в нашем классе строго запрещено ябедничать друг на друга!»

У этого мальчугана чуть длинный подбородок. Глазки - умные, с хитрецой, улыбка строгая. «Саша» - читаю на обороте. Постой, ты не тот ли самый Саша?! Тебя еще не было на свете, когда твоя мама уже заботилась о том, в какую школу тебя определить. Мы встретились с ней шесть лет назад по служебному делу, и я рассказал ей о моих педагогических намерениях, о своей работе с детьми. Тогда она и сказала мне: «Я своего ребенка приведу в ваш подготовительный класс». Так значит, ты мой старый знакомый, но завтра мы впервые пожмем друг другу руки.

«Бондо». Наклонил голову, доверчиво улыбается. «А ты, Бондо, добрый? Можешь поделиться с товарищем конфетой? Можешь уступить девочке, защитить слабого?»

А это кто? «Элла». Какая пухленькая. Право, не пойму - улыбается она или фотограф запечатлел ее в момент декламирования стихотворения. «Ты, Элла, наверное, знаешь много стихотворений? А считать до десяти умеешь? А читать? Если ты все это будешь знать, тогда что же мне с тобой делать? Дать тебе другие задания, чтобы ты не теряла интереса к школе? Поживем увидим».

Я перекладываю фотокарточки, как будто рассаживаю детей по партам. Гига, наверное, высокий. Лела тоже, их можно посадить на задней парте. А Марика сядет на первой парте слева. Виктора посажу у окна... Передо мной вырисовывается классная комната с детьми. Я стою у доски.

«Дети, - обращаюсь я мысленно ко всем, - это вы сказали мне, что вы все добрые?»

«Да!» - как будто прозвенел в ушах единодушный ответ.

«Дети, это вы просили меня не делать вас злыми?»

«Да... Да!»

Ну что же, мы еще посмотрим, какая у нас получится педагогика. А теперь еще раз поупражняюсь в запоминании всех лиц и имен. Это, должно быть, Магда. Переворачиваю фотокарточку.

Верно... Это Дато. Нет, ошибся, это Тенго. А Дато вот этот... Проверяю. Верно... Это Тека... Это...

Первый учитель

Здравствуй, дорогой ... Я твой учитель. Меня зовут Шалва Александрович. Поздравляю тебя - ты… Я буду ждать тебя в классе, буду рад познакомиться с тобой!

Бухгалтерия педагогического времени

В детстве вместе с сельскими ребятами я собирал на убранном поле оставшиеся колоски. Мы собирали по одному колоску, но когда складывали их вместе,… Но как собрать секунды и минуты, которые исчезают сразу, как только их… Иногда мне представляется, что классные комнаты, школьные коридоры, заполненные детьми, - это то же самое поле,…

Находясь в педагогическом цейтноте, часто буду вынужден за считанные секунды решать сложнейшие задачи воспитания, способные менять всю последующую жизнь ребенка. Я должен делать это без спешки и помнить, что я ответствен за его судьбу.

Глава II. «КОГДА Я БЫЛ МАЛЕНЬКИМ...» (День первый)

Человек из будущего

Сегодня 1 сентября, и я горд. Я внушаю себе, что советский педагог 80-х годов XX столетия - это человек из XXI века, пришедший к детям для того,… Рано утром я направляюсь в школу. Она находится недалеко от моего дома, и… Какими будут первые слова, с которыми я обращусь к детям? Эти слова мною найдены давно - «Здравствуйте, дети!» У нас в…

Если я стремлюсь проявить свою действительную любовь к детям, то я обязан делать это в наилучших формах.

Что я буду делать на первом уроке - может быть, тоже не проблема? На первом уроке, да и на следующих уроках тоже я не стану рассказывать детям о… А что касается правил поведения в школе и классе, то разговор о них может обернуться перечислением запрещений и…

Школа - твоя

- Здравствуйте! - говорю я всем.- Почему вы так рано пришли? Дети молчат. Они еще не знают, что это я - их первый учитель. - Тебя зовут Гига, не так ли? Мальчик удивлен.

Педагогика перемен между уроками и детская шалость

Стоит в коридоре школьный надзиратель с красной повязкой на правой руке и следит за порядком. И дети не рискуют навлекать на себя гнев взрослых и… И будут говорить взрослые, что в школе у них установлен образцовый порядок,… Мы любим говорить: «сознательная дисциплина»... Что это значит? Что дети с полным пониманием общественных требований…

Суть детской дисциплины заключается не в подавлении шалостей, а в преобразовании их. Не надо требовать от детей того, чего мы не смогли внушить им с помощью нашей педагогики.

Как сделать, чтобы детские шалости преобразовывались, а не подавлялись? Как это сделать на переменах? Ведь именно в это время внутренние силы начинают неконтролируемое брожение и ребенок чувствует толчки их свободного извержения. Так возникает у меня сложная педагогическая проблема школьных перемен и школьной дисциплины. Хотя она мною не решена и, по всей вероятности, не будет решена, все же я могу быть спокоен на этот раз больше, чем, может быть, некоторые мои коллеги. Спокоен потому, что я знаю, чем обязательно займутся мои ребятишки.

Несколько девочек обнаружили на вешалке скакалки, и из коридора до меня доносится ритмичный стук их прыжков и звонкий смех.

На стене в коридоре вывешены веселые картинки, около которых собралось несколько ребятишек.

Там же у нас висит большой - длиной в два метра - лист чистой плотной бумаги. Он обведен рамкой из плоских палочек, как картина. Сверху на нем написано: «Нарисуй, что хочешь!» Рядом лежат заточенные цветные карандаши. Уверен, что 4 - 5 ребятишек уже наносят на него плоды своей фантазии.

Есть длинная доска, рядом лежат цветные мелки, висит полотенце. Наверное, некоторые уже испачкали себе руки и лицо.

Вывешены плакаты, на которых большими буквами написаны разные слова, пословицы, скороговорки, загадки, цифры. Часть детей обязательно попытается прочесть их.

Все это находится на уровне роста ребятишек, чтобы им удобно было рассматривать, читать, рисовать.

На четырех маленьких столиках, к которым приставлены стульчики, лежат книги с цветными иллюстрациями, детские журналы, математическое лото, комплекты строительного материала, шашки и даже шахматы.

На подоконнике лежит набор кеглей. Я слышу шум - это дети поражают ровный строй пластмассовых фигур.

Не сейчас, но потом дети обнаружат в классе лук, и тогда с моим участием будут устроены соревнования в стрельбе.

Хочу в коридоре, к одной стенке, прикрепить шведскую лестницу, на полу постелить спортивный матрац. Вот будет радость для детей!..

И все это я буду менять время от времени по мере взросления детей, их перехода в следующий класс. А также в зависимости от собственной способности фантазировать и... (не удивляйтесь, прошу вас!) шалить, ибо мое интуитивное чувство приводит меня к мысли, что педагог сам должен уметь шалить, чтобы понять педагогику преобразования шалостей своих детей.

Дети - активные существа, деятельные мечтатели, стремящиеся к преобразованию. И если это так, то следует создать им организованную среду, только, не такую, которая грозит им пальцем, напоминает о последствиях, читает морали, а такую, которая организовывает и направляет их деятельность.

Надо видеть себя в детях, чтобы помочь им стать взрослыми; надо принимать их как повторение своего детства, чтобы совершенствоваться самому; надо, наконец, жить жизнью детей, чтобы быть гуманным педагогом.

...Я записываю на доске упражнения по математике. Несколько детей окружили меня и следят с любопытством, чем я занят.

- Дядя, что Вы пишете?

- Он не дядя, а учитель...

- Зачем Вы пишете разноцветным мелом?

- Хотите расскажу, чему я смеялся?

Котэ. Когда я был маленьким...

Эка. Ты и сейчас маленький...

Котэ. Подожди... Когда я был совсем маленьким, я ухватился за скатерть и понес с собой по комнате, стол был накрыт, и я все свалил на пол...

Нато. А что тут смешного?..

Тамрико. Это глупый поступок...

Котэ. Почему, я же не знал, что делаю!

Нато. Отшлепали бы, и тогда узнал бы...

Нико: А знаете, что со мной случилось, когда я был маленьким? Меня оставили дома одного и сказали, чтобы я никому не открывал дверь. И вдруг я слышу: кто-то стучится. Я так испугался, начал кричать: «Помогите, помогите!», а там стали стучать еще сильнее, а я кричу все сильнее: «Помогите!» Прибежали соседи и мне кричат: «Открой, не бойся, твоя сестра пришла из школы!..» Потом я много смеялся!

Я смеюсь, смеются и окружившие меня Дети: «Это правда смешно!»

Дато. Когда мне было два года, мама хотела отдать меня в детский сад, а я не хотел туда, и я побежал спрятаться и кувырком покатился по лестнице...

Георгий. Когда я был маленьким, папа повел меня в детский сад. Мы играли, и дети подрались друг с другом, а я спрятался в шкафу.

Гоча. Ты трус и потому спрятался.

Елена. А когда я была маленькой...

Ираклий. Когда я был маленьким...

Дети уже перебивают друг друга. А я только сейчас замечаю, что каждый из них начинает свой рассказ так: «Когда я был маленьким...», «Когда я была маленькой...». Значит, они уже не считают себя маленькими. И это потому, что пошли в подготовительный класс школы! Может быть, нужно, чтобы я закрепил в них эту уверенность, это чувство взросления?

Скоро звонок на урок. Надо посмотреть, чем занимаются те дети, которые не остались со мной в классе. Но что это? Родители, выполняющие сегодня роль добровольных дежурных, не дают детям рисовать на прикрепленном к стене листе бумаги, запрещают дотрагиваться до веселых картинок, кто-то отнимает у детей кегли! Семейный опыт усмирения детей вторгается в школьный коридор, нарушая все наши планы. Я вспоминаю слова, сказанные когда-то одной учительницей начальных классов: «Воспитание детей нужно начинать с воспитания родителей». И решаю сегодня же провести первое родительское собрание.

Общая длительность перемен за четыре года обучения равняется примерно 39 100 минутам. С этими минутами шутить нельзя, так как, если сложить их вместе, они составят около 160 обычных школьных дней.

Раздается звонок, мелодичный, электрический.

- Дети, заходите, пожалуйста, в класс! Мальчики, помните, что вы - мужчины!

«Кто же из нас прав?»

Все дети, наверное, умеют считать до десяти, может быть, и до двадцати и даже до ста. Это я уже по опыту знаю. Нет смысла проверять, как каждый из них станет говорить мне скороговорку, состоящую из «раз-два-три-четыре-пять» и т. д., произнесенную залпом, без запинки.

Нет смысла делать это сегодня, потому что дети пока никакого понятия не имеют о числе. Лучше начать с непривычных для них заданий, приводящих в движение уже накопленный ими опыт и придающих содержательный смысл этим скороговоркам «раз-два-три-четыре-пять...».

Но сначала надо выяснить, сколько фишек-слов было собрано в нашей коробке на уроке родного языка. Илико несет коробку, за ним идут Тенго и Майя.

- Их очень много! - говорит Майя.

- Больше ста! - поясняет Тенго.

Видите, сколько мы сегодня собрали слов! Завтра мы должны собрать еще больше! - говорю я, обращаясь к классу. - А вам большое спасибо, что помогли сосчитать фишки-слова!

- А зачем Вам нужно так много слов? - спрашивает Нато. Мне нужно?!

Я объясню это в следующий раз! - говорю я Нато. - А теперь приступим к уроку математики.

На первом уроке математики детям обычно разъясняют, что они начинают учиться считать, складывать и вычитать, делить и умножать. Предполагается, что это доступное для них объяснение предмета математики. Детям действительно понятно, когда им говорят: мы будем изучать, как отнять от пяти яблок три яблока, чтобы узнать, сколько останется; или же как прибавить к трем орешкам шесть орешков, как разделить десять груш на двоих и т. д. Но ведь не сложение и вычитание, не умножение и деление есть су!ъ предмета математики!

Пусть я допускаю методическую оплошность, но я поступлю вот так.

- Дети, вы знаете, что такое наука математика?

Тамрико. Это когда считаешь до ста... Елена. Надо считать до ста и еще уметь слагать... Я умею... К пяти прибавить пять будет десять...

Вахтанг. Я тоже умею складывать и вычитать... Папа учил...

Я подхожу к доске и приоткрываю занавеску. На ней цветными мелками написаны: формула Ньютона, формула производной функции, нарисована координатная система Декарта с функцией.

Формула Ньютона, формула производной функции, координатная система Декарта с функцией

Саша. Что это такое? Какие удивительные буквы! У детей широко раскрыты глаза, многие приподнялись с мест, чтобы разглядеть формулы получше.

- Это - настоящая математика, наука о количественных соотношениях и пространственных формах!

- Как красиво! - восклицает Лела, не отрывая глаз от доски.

- Потому что сама математика красивая. Ученые говорят - она царица наук.

Недоступно будет детям такое истолкование математики? Разумеется, мои дети не поняли много из того, что было сказано и показано мною. Но зато как было внушительно!

- Нравится вам математика?

- Да! - раздается восхищенно и единогласно.

Эка. Вы научите нас этому? (Указывает на формулы.)

- Я подготовлю вас к тому, чтобы вы научились понимать такие формулы. Хотите?

Опять восхищение и единогласное: «Да!»

- Так займемся этим делом!.. Садитесь прямо!.. Вот так!.. Посмотрите на эти фигуры и запомните их последовательность.

Я кладу у доски квадратики, на которых нарисованы фигуры:

Квадратики с фигурами

- Запомнили?.. Опустите головы!.. Закройте глаза... Поднимите головы... Скажите, что изменилось в последовательности фигур?

А последовательность теперь такая:

Квадратики с фигурами

Гига бежит к доске и кричит:

- Вы там переставили... вот это было здесь (показывает на точку), а буква А была здесь! - и он возвращает их на прежнее место.

- Запомните еще раз последовательность расположения фигур... Опустите головы и закройте глаза!.. Будете шептать мне на ухо, какие фигуры я переставил... Поднимите головы и посмотрите!

Перешептываясь с детьми, я обхожу класс. Ни одного правильного ответа! Я ведь ничего не менял в порядке фигур! В чем же дело? Сложная задача? Не может быть. По всей вероятности, мои доверчивые дети пока не могут представить, что я могу так пошутить с ними. Они ищут перестановки, которых на самом деле нет, но о которых я сказал.

- Дети, неужели вы не заметили, что я не трогал здесь ничего, что все фигуры остались на своих местах?

Майя. Я заметила, что там все так же, но не поверила...

Дато. Вы так действовали у доски, что я решил, что правда там что-то переставляете...

- В следующий раз будьте более внимательны. А теперь я. дам вам другое задание: вы должны определить, чего больше!

Перед детьми две доски. На перемене на них я нарисовал следующего рода множества для заданий: сколько, чего больше, из чего, где больше (справа, слева, внизу, наверху). Все это - на первой доске. На другой же разбросаны фигуры по всей площади. Детям надо будет выяснить, «сколько чего». Приоткрываю одну треть первой доски.

На доске нарисован род множеств для заданий

На доске нарисован род множеств для заданий

- Скажите, пожалуйста: сколько здесь кружков?

- Пять! - говорят дети.

- Кто может сказать, какая из них цифра пять? - Я показываю карточки с цифрами от нуля до девяти.

- Вот эта, которая в середине! - отвечают многие.

- Вот эта? - беру цифру 3.

- Нет! Которая была рядом!

- Ага, значит, вот эта! - Я достаю цифру 4.

- Нет, - говорит Майя, - вы ошиблись, не ту цифру взяли... Можно, я вам покажу?

- Покажи, пожалуйста!

Майя выбегает, достает из колоды цифру 5.

- Какая это цифра, дети? - показываю всем.

- 5! - отвечают они.

- Спасибо, Майя!

Вместо цифры 4 я кладу на доску цифру 5. Теперь все в порядке.

- Сколько здесь треугольников? - я обвожу указкой группу треугольников.

- Четыре... Четыре! - отвечают они вразнобой.

- А какая из этих цифр - 4? Эта? - показываю им цифру 2.

- Нет... Это 2!

- Может быть, эта? - показываю цифру 6.

- Нет... Это 6!

- Так значит, вот эта?

- Нет... Это 7!

Дети развеселились. Им не терпится показать мне 4. Магда выбегает (разумеется, без разрешения), дотягивается до моей руки и показывает на карточку с цифрой 4.

- Вот это - цифра 4!

- Спасибо, Магда, что помогла найти цифру 4. А сколько здесь квадратиков?

- Шесть! - получаю ответ. Беру из колоды цифру 6 и ставлю в перевернутом виде рядом с предыдущими цифрами. Дети весело подсказывают:

- Так получается девять, надо перевернуть... тогда и будет шесть!

Я принимаю замечание.

- А там семь! - выкрикивает Котэ и показывает на группу прямых.

- Котэ говорит, что здесь семь прямых, а я думаю, что восемь! Кто же из нас прав?

- Вы! - кричат многие, не задумываясь.

- Он! - говорят очень немногие, указывая на Котэ.

А Майя сосредоточилась, внимательно смотрит на доску и шепчет. Вот она встает с места:

- Можно, я скажу?.. Там семь прямых линий, а не восемь, и потому прав этот мальчик, а не Вы!

- Согласны с Майей?

Моих сторонников стало меньше. Элла встает, быстро подходит к доске и считает про себя прямые.

- В чем дело, Элла?

- Семь линий, а не восемь! - говорит она и бежит обратно к своей парте.

- Сосчитаем, пожалуйста, все вместе!

Я указкой показываю сначала на одну, затем на другую прямую.

- Одна... Две... Три! - считают дети хором. Подольше задерживаю указку на четвертой прямой.

- Четыре... Пять! - продолжают они, не дождавшись перемещения кончика указки. Майя протестует: все перепуталось и так считать нельзя. Начинаем снова. Теперь уже в быстром темпе движется моя указка и, получив хоровое «семь», начинаю снова касаться кончиком указки тех же прямых.

- Восемь... Девять... Десять... Одиннадцать!..

Но голоса постепенно слабеют, многие вдруг понимают, что опять все запуталось. Я вызываю к доске Майю помочь нам сосчитать прямые. Третье хоровое чтение - с помощью Майи - проходит успешно.

- Ну, конечно, семь, а не восемь. Котэ прав! - говорю я и ставлю цифру 7 на доску рядом с другими цифрами. Дети внимательно следят, не ошибусь ли я. Кто-то все же выкрикнул: «Это не семь!» Но другие подтвердили, что это именно семь, а не другая цифра.

- А теперь посмотрите на группу этих точек. Сосчитайте, пожалуйста, сколько их здесь, и шепните мне на ухо!

Быстро подхожу к каждому, кто меня призывает. И на меня сыплются ответы, нарушающие все устои точности математической науки: «Пять... Девять... Десять... Двадцать... Сто... Тысяча... Миллион!». A Tea шепчет мне, что там очень много точек и их невозможно сосчитать. Я останавливаюсь у ее парты.

- Tea, повтори, пожалуйста, погромче, чтобы слышали все: сколько там точек?

- Точек очень много, их трудно сосчитать!

- Спасибо, Tea!.. А вы как думаете?..

Лелеять каждую частицу души ребенка

- Найдите место моему сыну в классе! А вам позвонят!.. - Она с таким же шумом захлопывает за собой дверь и оставляет мальчика в классе. Что же мне делать? Догнать эту маму и заставить забрать ребенка? Не допускать… Нет методики, нет педагога, способных приносить одинаковые плоды при любых условиях нагруженности класса детьми.…

Ступенька взросления

- А я свою собачку посадил на санки и пустил ее с горки. Собака залаяла, санки перевернулись, а она покатилась кувырком по снегу. Даже трудно было… - Однажды мой брат купался в ванной и напевал песню. Я заинтересовался, что он… - Когда я была маленькой, меня взяли в цирк. Там выступали клоуны, и я много смеялась...

Камень преткновения

Дети сдают мне листки, на которых они нарисовали, кто что хотел. Я просил их еще написать на листках свои имена и фамилии, любые слова, буквы, цифры… А теперь, когда уже накоплены впечатления от первого школьного дня, я задам им… Я много думал над этим вопросом, точнее, думал о том, какой мне нужно получить ответ от детей, чтобы, опираясь на…

Вопрос, задаваемый педагогом детям, - это клеточка не только методики, но и всей педагогики. Если рассмотреть его под микроскопом, можно познать в нем всю направленность процесса обучения, характера отношений педагога к учащимся; можно познать самого педагога, ибо допрос - почерк его педагогического мастерства.

- Вот, оказывается, сколько у вас радостей! Очень хорошо! А теперь скажите, где вы сейчас находитесь?

- В школе!

«Хороший хоровой ответ! Спасибо, дети!»

- А можете вы мне сказать, какие дела вас ждут в школе?

- Интересные!

И я снова услышал те же самые слова, сказанные несколько лет назад - так же вдохновенно и со всей серьезностью - одним из моих «нулевиков»:

- Большие, очень большие!

- Повтори, пожалуйста! '

- Нас ждут очень большие дела! Вот так - просто и ясно!

Мы спускаемся по лестнице на первый этаж. Родители уже поджидают нас у входа.

- Завтра, пожалуйста, приведите детей без портфелей!

- Без книг, безо всего? Странно... Все-таки школа!.. - недоумевают они.

А среди удивленных возгласов родителей я вдруг слышу голос одного из ребятишек, который возбужденно повторяет:

- Мама, мама! Знаешь, как было интересно! Мама, знаешь, как было интересно!..

Родительское собрание

Если бы я спросил вас: «Хотите ли вы воспитать вашего ребенка достойным членом нашего общества?» - вы, по всей вероятности, ответили бы единодушно:… Характеры воспитания детей в семье и школе не должны противостоять друг другу.… Мы с вами живем и трудимся в Стране Советов, где социальные отношения между людьми опираются на высокогуманистические…

Явление 80-х годов

Какие же они, мои шестилетки? (Кстати сказать, многим из них не хватает 2 - 3, а то и более месяцев до шести!) Я просматриваю их рисунки, читаю слова и предложения, которые они тут же… Одним словом, они рисуют радость, передают свое мироощущение. Они радуются тому, что наш самолет атакует вражеский, и,…

Предлагают и спрашивают

«Я сама археолог. Могу провести с детьми интересные беседы по археологии, повезти их во Мцхету - древнюю столицу Грузии, показать, как ведутся… Может быть, воспользоваться такой услугой во II - III классах? «Я имею возможность два раза в год заказать для детей автобус. Можете организовать экскурсии за город. Только надо…

Закон взаимности

Звенит звонок. Я быстро вхожу в класс, оглядываю детей. Они сразу стихают. - Здравствуйте, дети! - говорю им весело. Сегодня уже двадцатый день, как я встречаюсь в классе со своими шестилетками, и я чувствую, что моих ребятишек тянет ко мне.

Одна мама рассказала, как ее сын в субботний день умолял повести его в школу. «Сегодня же день отдыха, выходной!» - говорила мама. «А я там буду отдыхать!.. Почему нельзя отдыхать в школе?» - настаивал мальчик.

Да, детей тянет в школу, к товарищам, к педагогу, тянет к учебной работе. Почему? Что за сила влечет их?

Хочу верить, что существует специфический объективный закон, проявляющийся в педагогическом процессе. Закон этот я бы назвал «законом взаимности»:

Пусть педагог всегда спешит к детям, радуется каждой встрече с ними; тогда и дети будут спешить в школу и от всего сердца радоваться каждой встрече со своим педагогом.

- Здравствуйте!- отвечают они радостно.

- Садитесь! У нас сегодня большие дела! Давайте начнем, не теряя ни минуты!

Многим ребятишкам не терпится приступить к чтению. Последние 3 - 4 дня они непрестанно просили меня: «Давайте изучать буквы!» И я теперь думаю, что мне надо было сократить так называемый добукварный период на три-четыре дня, что я чуть «передержал» детей со структурным анализом слов.

Как надо было мне поступить?

Вот как: после того, как дети поняли принцип звукового анализа слов (а такое понимание было достигнуто через 15 учебных дней), надо было перевести детей на изучение букв и параллельно продолжать работу над овладением детьми способами записи слов и предложений.

А я придерживался добукварного периода, задержал детей минимум на 3 - 4 дня. «Простите, дети, я же не нарочно! Вы прямо на ходу ломаете мою науку, и мне трудно все предвидеть! Но я обещаю вам, что через четыре года я исправлю это упущение с другими ребятишками, которым пока только два годика!»

«Лихорадка букв»

Мои ребятишки рвутся к буквам. А ведь я сам способствовал усилению этого рвения. В нашем коридоре на столиках то и дело появлялись детские книжки с красочными рисунками. Хочется узнать, что там написано, но не умеешь читать. Обидно. И бежит ко мне Лела: «Что здесь написано?» Пристает Георгий: «Прочтите, пожалуйста, эту сказку!» А Саша на переменах берет какую-нибудь книжку и пытается прочесть слова и предложения, расспрашивает товарищей: «Не знаешь, что это за буква? А это буква з, правда?» Каждый день приходил я в школу рано утром, чтобы успеть написать несколько слов и букв на доске, которая стоит у нас в коридоре. Дети, войдя утром в коридор, сразу замечали, что на доске написано что-то новое. И начиналось:

- Это буква т!

- Нет, это не т, а ц!

- Здесь написано слово радость.

- Оооог-оооонь... Я прочла!.. Огонь!..

- Нааарооод!.. Народ!.. Ура!..

В нашем коридоре возникал такой «жриамули», музыкальнее которого нельзя было услышать ни в одном лесу. Дети учили друг друга буквам, чтению слов. Слова, которые я писал им на доске, были не случайные - все они уже звучали в классе, был проведен звуковой анализ каждого из них. И получилось так, что показе классе, на уроках, тянулся добукварный период, в коридоре, на переменах начинал разгораться букварный период. «Лихорадка букв» - только так могу назвать то состояние, которое охватило моих шестилеток за последние 3 - 4 дня.

Надо срочно «внести» букварный период из коридора в класс, на уроки, а то снова окажусь в том самом тупике, в котором оказался на днях, задавая детям вопросы по осознанию ими речевой действительности. Тогда симптомы лихорадки только-только начинали проявляться.

- Каким словом можно обозначить действие, которое я сейчас выполню?

И я продемонстрировал в классе ходьбу.

- Шагать... Ходить! - ответили дети.

- А это действие?

- Садиться!..

- А это?

Беру мел и пишу на доске случайно всплывшее слово с надеждой, что получу ответ: «Писать».

Эка. Смелость!

- Что значит «смелость»? - удивился я.

Вова. Вы написали слово смелость!

- Я же не спрашивал вас, что я написал? Я спрашиваю: как называется действие, которое я выполнил? Вот, смотрите! - и я опять пишу на доске более сложное по количеству букв слово отечество, пишу его не печатными буквами, а скорописью, связно. - Как называется это действие?

Ну конечно же, «писать»! Но что происходит с детьми? Многие из них направили свои указательные пальцы к доске и шепчут:

Майя. О...оте...

Дато. Отечес...

Гига. Нет! Оте...теческий... Отеческий!

Майя. О-те-чество... Отечество! - и вскрикивает: - Там написано: «Отечество»!

«Ну, хорошо! - подумал я тогда и оставил упражнения по осознанию речевой действительности. - Это мы проделаем в следующий раз и не на таких упражнениях! А теперь...»

- Хотите поиграть? Я напишу слова, а вы, если можете, прочтите их сразу и вслух!

Солнце! - прогудел класс, как только я отошел от доски и дети увидели написанное мною слово.

Я опять прикрываю собой доску, пишу слово и отхожу в сторону.

- Дерево! - радуются дети.

А потом: Дом!.. Мама!.. Папа!.. Бабушка!..

Читали, конечно, не все. Одни не успевали прочитать слово, как другие уже произносили его вслух...

Все это завершалось чтением книги о приключениях Буратино. В любое свободное время - на больших переменах, во время прогулок в парк - я читал им эту книгу выразительно, эмоционально (разумеется, насколько это было в моих силах). И детям не терпелось продолжить чтение. А Элла недавно мне говорит: «Какой Вы счастливый, что можете так читать!» «Да, дети, уметь и любить читать - это настоящее человеческое счастье. Только как сделать, чтобы разжечь в вас неудержимую страсть к познавательному чтению? Вот моя забота!» - ответил тогда я мысленно Элле.

Так вызывал я «лихорадку букв»: дети приставали ко мне, к родителям: «Скажи, что это за буква?.. Что тут написано?.. Почитай, пожалуйста!» Они подолгу не отходили от коридорной доски, где по утрам я писал для них буквы, слова, предложения, скороговорки...

С завтрашнего дня они начнут у меня изучать буквы, и тогда я стану тщательно шлифовать у каждого из них навык беглого, сознательного чтения. Сегодня же, на наших 15-минутных «мини-уроках», я дам им задания по структурному анализу слов, буду упражнять их в квазичтении и квазиписьме.

Кстати, о мини-уроках: как они хороши, компактны, насыщены! Дети не успевают устать, как я беру свой набор маленьких золотистых колокольчиков - их три,- закрепленных на металлическом диске, и слышится звонок на пятиминутную классную переменку. Часто дети выполняют физические упражнения вместе со мной. Иногда я даю им минуты свободного отдыха, иногда же предлагаю детям опустить головы на парты, послушать музыку и подумать о чем-то хорошем, добром, пофантазировать. Через пять минут набор маленьких колокольчиков издаст низкий веселый звук, и мы опять приступим к серьезному делу, уже до музыкального электрического звонка для всей школы.

Игра в структурный анализ слова

- Какие вам дать слова - сложные, легкие? - дети знают, что я имею в виду: чем больше звуков в слове, значит, тем они сложнее. - Сложные! Давайте сложные! - подбадривают меня ребятишки. - Итак, слушайте внимательно: я растяну и шепотом произнесу слово, а вы, следуя моему знаку, хором, только тихим…

Как рождается радость познания

Сейчас звучит «Старинная французская песенка» П. И. Чайковского. Дети постепенно выходят из проходов между рядами парт в поиске более просторного… - Смотрите, смотрите на Майю... Как она красиво танцует, Как плавно двигает… - Мне ничей! - отвечает Саша.

Чаще приглашать на уроки Момуса - бога смеха и шуток, чтобы прогнать с уроков Морфея - бога сна.

У меня в руках футбольный мяч. - Какова сумма слагаемых 4 и 5? Футбольный мяч летит в правый угол класса. Кто его поймает, тот и будет отвечать.

Приятно смотреть на думающего человека

Конечно, квадраты! Спасибо, что поправили! Посмотрите внимательно, сколько там квадратов шесть или семь? - Шесть! спешат некоторые. - Семь! выкрикивают другие.

Расщепить педагогические секунды

- Ну, как Ваши уроки? - часто спрашивали они с любопытством, ожидая, что в конце концов я скажу им: - Знаете, ничего не вышло... Не успеваю!.. Однако, не дождавшись такого… Да, им понравились эти живые, компактные, полные эмоций и напряженности мысли малюсенькие уроки. Дети не устают, им.…

Пробудить совесть

Но есть еще более важная забота, содержание которой нельзя заранее предвидеть. Забота о том, чтобы сразу стать судьей для детей, разрешать возникшие… Чувствую, сейчас в коридоре происходит что-то неладное: кто-то плачет. - Узнайте, в чем дело! - говорю детям, обступившим меня.

Воспитанию нет начала и конца его тоже не видно, а перемен в этом процессе не существует.

Радость общения на русском языке

- Хотите изучать русский язык? И они ответили мне доверчиво и радостно: - Да!

Педагогичными можно считать игры, которые возвышают детей - всех вместе и каждого в отдельности - до уровня их престижа. Игры же, которые могут хоть в малейшей степени унизить достоинство детей, непедагогичны, проводить их на уроках - аморально.

- Дети, кого сегодня выбрать космонавтами?

Да, задаю детям именно такие вопросы: «Кого выбрать?», «Кого послать?». И никогда не спрашиваю: «Кто хочет?» Вместо того, чтобы дети сами себя выдвигали главными участниками игры - «Выберите меня!.. Выберите меня!», - а я из желающих отбирал космонавтов, конструкторов, врачей, инженеров, предпочитаю, чтобы дети сами выбирали друг друга, и вмешиваюсь только тогда, если кто-нибудь в классе остается без внимания товарищей. На наших уроках русского языка все ученики становятся участниками игр - будь то игра в космонавтов, пограничников, учителей, строителей, регулировщиков движения...

И вот дети называют трех космонавтов. Они садятся в «корабль».

- До встречи на Земле!

- До свидания!

Мы, провожающие, машем рукой: «Счастливого полета!.. Счастливого пути!»

- Ввввуууууу!

Ракета взлетела.

Первый день полета... Второй день полета...

Мы слушаем передачи по «радио». Я выступаю в роли диктора: «Наши отважные космонавты Зурико, Tea и Бондо уже шесть дней находятся в космосе. Там они проводят большую работу. Сегодня у них день отдыха!»

Смотрим «телевизионную передачу» прямо из «космоса»: Зурико, Tea и Бондо держат в руках раму из картона (это у нас телеэкран) и рассказывают.

Зурико. Вижу Землю, море... Вижу нашу школу!.. (Зрители радуются.)

Tea. Небо очень красивое... Земля очень красивая! Я не боюсь, но вот Бондо боится! (Зрители смеются.)

Бондо. Tea шутит, я не боюсь! Сегодня я... я... Как это... Вышел из ракеты в космос! (Зрители аплодируют.)

Вот и момент приземления.

Космонавты выходят из «корабля». Их приветствуют встречающие.

- Здравствуйте!..

- Здравствуйте!..

- Рады видеть вас на Земле!..

- Спасибо!

- Устали?

- Нет!..

- Не очень!

- Хотите полететь еще?

- Да, хотим!..

- Вы - герои!

Космонавты проходят между рядами парт, им жмут руки. Они садятся на свои места, и игра заканчивается. Каждый новый такой «полет», каждое повторение игры полны импровизации, выдумок детей, игра творится заново, потому она и не надоедает. Сегодня, на двадцатый день нашей школьной жизни, я провожу пятнадцатый урок русского языка. На этих уроках не задаю детям традиционный вопрос: «Что это?» И они не отвечают мне: «Это стол... Это стул... Это парта...» Говорят: нужно, чтобы ребенок накопил лексику. Но разве лексика есть первооснова того, чтобы заговорить?

Представим себе: на строительной площадке навалены все необходимые материалы для строительства кирпичи, песок, цемент и т. д. Без всего этого да еще и другого, конечно, строить дом невозможно. Что же нужно человеку, чтобы он взял и построил хороший, красивый дом? Да, есть более важное условие, без которого все эти материалы так и могут остаться бесполезными. Это умение вообразить и построить будущий дом. Это умение приводить слова и языковые средства в речевое движение, в речевой поток. А если нет такого умения, то и речь не состоится. «Это стол, это стул» то же самое, что и «Это кирпич, это песок», которые произносит человек, находясь на стройплощадке среди наваленного материала. Но сколько бы ни повторял он, как все эти материалы называются, все равно дома не будет. Потому я и отказался от способа накопления лексики путем называния предметов.

Ребенок должен воспринимать русскую речь не по частям, а в целостности, в ее движении и богатстве. Эту целостность восприятия я называю языковым чутьем. Наилучшему восприятию учениками русской речи способствуют ситуации живого общения их с педагогом и между собой, а также особо организованная речевая деятельность...

...Дети раскрыли тетради по русскому языку (да, мы уже завели такие тетради, в них немало «записей», зарисовок и схем), приготовили фломастеры.

- Сегодня мы познакомимся со словом идти и составим рассказ с этим словом! - говорю я детям.

Я пишу слово идти на доске печатными буквами. Конечно, дети не умеют читать, и вовсе необязательно, чтобы они прочитали это слово. Но пусть оно будет написано. Дальше я говорю и одновременно рисую, а дети повторяет за мной и рисуют то же самое.

- Я иду в школу,- говорю я и рисую самого себя.

Я иду в школу

- Я пойду по дороге.

Рисую стрелку острием вправо, с двумя крестиками. Она - условный знак для обозначения словосочетания «пойду по».

Я пойду по дороге

- Перейду через мост.

Рисую дугообразную стрелку с маленькой черточкой под аркой.

Она обозначает «перейду через».

Перейду через мост

- Дойду до остановки. Стрелка принимает следующий вид:

Дойду до остановки

Она соответствует высказыванию «дойду до».

- Сойду с троллейбуса, - нарисую стрелку;

Сойду с

(«сойду с»)

Зайду за товарищем

Зайду за

(«зайду за»)

- Подойду к школе.

Подойду к

(«подойду к»)

Войду в школу.

Войду в

(«войду в»)

Выйду из школы

Выйду из

(«выйду из»)

- Пойду по дороге домой!

И опять рисую первую стрелку с двумя крестиками.

Затем я повторяю все сначала, обводя каждый участок пути, каждое «высказывание» кружками. Дети делают то же самое.

У меня на доске, а у детей в тетрадях получается следующая зарисовка:

Получается следующая зарисовка

Через 10 - 15 уроков с использованием таких упражнений дети обнаружат общий способ изменения смысла и значения глагола. «Ах, да, - скажут они, - надо впереди прибавить частички при-, от-, за-, вы-...» И тогда давай им как можно больше глаголов. Овладев способом словотворчества и построения высказывания, они будут радоваться, что уже начинают говорить, знают, как говорить, могут говорить. А пока...

- Вот вам слово ехать, - пишу это слово на доске. - Составьте высказывания, с этим словом по условным знакам, которые вы видите на доске. Начните так: «Папа поехал на машине...»

- Папа поехал на машине в деревню.

- Папа переехал на машине через перевал.

- Папа доехал до города Кутаиси.

- Папа заехал по дороге за дядей.

-Папа отъехал от озера.

- Папа подъехал к деревне.

- Папа въехал в деревню.

Конечно, не всем удается правильно составить предложения, а особенно - правильно их произнести. Я спешу прийти на помощь каждому, причем помощь бывает самая разнообразная: иной раз я подсказываю ребенку, что сказать, добавляя: «Ты так хотел сказать, верно?»; иной раз поправляю его: «Надо сказать так... Повтори, пожалуйста!»; порой же (и очень часто) прошу кого-нибудь из ребят помочь нам: «Илико, ты у нас знаток русского языка! Скажи, пожалуйста, как правильно так... или так?...» И Илико поправит своих товарищей, объяснит, как составить и произнести предложение.

Позже мне предстоит сложная работа: помочь детям разобраться в смысловых нюансах образованных ими слов, а также понять, что не все из этих слов могут быть применены в речи. А они с увлечением станут «творить» слова вроде: играю, выиграю, переиграю, доиграю, сыграю, заиграю, подыграю, отыграю, проиграю.

Да, все это будет! Со временем дети начнут говорить по-русски все живее и свободнее. Подойдет ко мне на перемене, где-то в марте - апреле, скажем, Лела и расскажет, как было интересно в зоопарке (или в цирке), какая смешная история произошла с ней в прошлую субботу. Будет говорить по-русски, прибегая к грузинским словам, порой даже не замечая этого. Нет, я не обещаю, что речь их на наших уроках станет безупречной, будет звучать без акцента, с правильным произношением и ударением. Но что они будут радоваться, изучая русский язык, и стремиться общаться на этом языке в этом я уверен.

А теперь пятиминутная переменка.

- Дети, хотите послушать русскую народную сказку?

Но они перебивают меня:

- Муху-Цокотуху... Муху-Цокотуху!

- Вы же несколько раз уже слушали эту сказку! удивляюсь я.

- Еще хотим!..

Ставлю пластинку.

- Дети, садитесь свободно, кто как хочет!

Я тоже сажусь у своего стола и смотрю на них. Ставлю пластинку, и зашевелились губы ребят. Они проговаривают текст вместе с артистами, заучивают его наизусть. На их лицах улыбки. «Дети, - обращаюсь я к ним мысленно,- вы разрешите мне от вашего имени передать благодарность ученым и учителям Валерии Гивиевне Ниорадзе и Ии Михайловне Манджгаладзе, у которых я научился для вас методике обучения высказываниям на глагольной основе?..»

А детям сейчас не до этого. Они напряжены: Муха-Цокотуха находится в беде, ее заволок злой Паучок в свои сети.

Папы бывают разные

Я не навязываю детям игры, не одергиваю их: «Не бегайте! Не шалите! Лучше посидите на скамейке!» Дети и бегают, и шалят. Кто наблюдает за… Сегодня, надеюсь, нам опять будет интересно в парке. Я уже мысленно… - Смотрите, как они быстро бегают!

Связь семьи и школы

Я восхищен тем, какую инициативу и выдумку проявили родители при оборудовании класса и школьного коридора. На окнах в коридоре повесили розовые… На подоконнике поставили аквариум с рыбками и улитками, в нем растут… Стало больше игрушек: строительных материалов, конструкторов, разных лото. Для их хранения под окнами в свободных…

Продленка: разносторонняя деятельность

Ребенок, я верю, хочет воспитываться, только он не может нам этого сказать, потому что свое стремление еще вполне не осознает. Он не любит так… Как и все мои коллеги, я стремлюсь дать детям всестороннее - умственное,… Нам - педагогам - одним не справиться с решением проблемы: подарить детям жизнерадостный продленный день. Мы нуждаемся…

Чтение - путь к познанию

Если я знаю, что ребенку-шестилетке будет трудно следить по строкам учебника, когда читает вслух его товарищ, то зачем заставлять его заниматься… Где же гуманность моих методов, если они затрудняют ребенку процесс учения и… Ученые часто спорят о том, как определить методы обучения, как их классифицировать, какую типологию уроков установить,…

Первый прием.

- Дети, посмотрите на это слово и разгадайте, с какой буквой вы сегодня будете знакомиться!

На доске написано слово голова. В нем среди знакомых букв есть и новая - В. Рядом в круге записаны буквы (известные и неизвестные детям), в том числе и буква В три раза.

Первый прием

Посмотрите на этот рисунок. Есть ли здесь буква В?

Сколько букв В?

Знакомые детям буквы помогают им прочесть слово и отгадать, какая буква «новая», назвать ее, а также указать на ее место в слове.

Второй прием.

- Посмотрите на эти слова. В некоторых из них прячется буква, с которой я хочу вас познакомить. Что это за буква и в каких она словах?

На доске написано одиннадцать слов, в семи из них есть «новая» буква - Р. Применены и кружочки, обозначающие буквы, с которыми дети познакомятся потом. Сочетание букв и кружочков помогает детям прочесть слова и найти в них букву Р. Они диктуют мне, в каком слове и на каком месте находится «новая» буква, контролируют и поправляют мои действия, так как, обводя кружочками букву Р и соединяя ее линией с той же буквой в других словах, я, как человек «рассеянный», «ошибаюсь». На доске получается следующий рисунок, в середине которого я пишу букву Р.

Второй прием

Третий прием.

- Посмотрите на эту схему и разгадайте, какую букву я хочу представить вам сегодня!

А схема такая: вокруг квадратика, в котором стоит вопросительный знак, написаны слова; в них подлежащая изучению буква выделена кружочками, которые соединены линиями с квадратом. (Заштрихованные кружочки обозначают неизвестные детям буквы, которые они будут изучать позднее.)

Третий прием

После того как дети догадываются, что это буква Д, я стираю в квадратике вопросительный знак и пишу эту букву. Однако я могу и «ошибиться» вместо Д написать Г или какую-нибудь другую букву, а дети «поправят» меня.

Четвертый прием.

- Может, кто из вас опередил меня и скажет, какая из этих букв - Ц?

На доске написано пять букв, две из которых знакомы детям, а три - еще не изученные: Ф, У, Ц, Ж, Т

- Может быть, эта? - показываю я на первую букву.

- Нет, это Ф!

Я стираю ее с доски.

- Может быть, это - Ц? - показываю на вторую букву.

- Нет, это У! - и я стираю эту букву тоже.

- А где же Ц?

- В середине! - отвечают дети.

- Эта?

- Да!

- А что это за буквы? - показываю на еще не изученные я стираю буквы. Многие назовут их.

- Хорошо, мы познакомимся с ними попозже! Ж и Т. - Так какая это буква?

- Ц! - говорят дети хором.

Пятый прием.

- Скажите, с какой буквой вы сегодня будете знакомиться? И они хором ответят, что это за буква. После знакомства с буквой я предлагаю детям разнообразные задания, которым… Так что же делать? Ведь в действительности нет другого выхода, нет возможности приблизить содержание первых текстов…

Необходимо включить процесс выработки у детей навыка чтения в более широкую, содержательную, эмоциональную, интересную познавательную деятельность, формировать этот навык не как самоцель, а как способ решения познавательных задач.

Исходя из этой заповеди, я разрабатывал для моих шестилеток задания и искал формы их применения на уроках.

Задание первое.

На доске столбиком написаны слоги и слова. Педагогу надо стать подальше от доски и в темпе задавать детям задачи. На третьем месте сверху написан слог гра. Прав ли я? Дети проверяют и говорят, что я не прав.

- А что же там написано? Дети (хором):

- Гар!

- На четвертом месте снизу написан слог абр! Так ли это?

- Да!

- Прочтите этот слог вместе! Дети (хором):

- Абр!

- На каком месте сверху написано слово корабль? Дети обнаруживают, что в столбике вообще нет этого слова.

- Простите! Я хотел сказать - слово корень!

- На третьем!

Задание второе.

- Найдите, пожалуйста, ошибку, которую я допустил в этом предложении.

Дети читают предложение и ищут ошибку, а ее может вовсе и не быть. Они должны установить, есть ли она в действительности, и 'если да, то в каком слове и как ее исправить.

Задание третье.

На доске написано пять-шесть букв.

- Из этих букв можно составить шесть разных слов. Попытайтесь составить эти слова!

Дети составляют слова, называют их, я записываю на доске. Но они обнаруживают, что шестого слова нет. Вместе с детьми продумываем возможные варианты расположения данных букв и приходим к выводу, что больше пяти слов не получается.

Задание четвертое.

На доске написаны слова, соединенные линиями с рисунками предметов.

Задание четвертое

- Проверьте, правильно ли присоединены слова к рисункам!

Дети помогают мне исправить неверные соединения слов с

рисунками.

Иногда на глазах у детей я соединял рисунок не с тем словом, допуская явные ошибки. Дети начинали меня поправлять, я менял направление линии то к одному, то к другому слову, пока не «находил» нужное слово, и тогда класс успокаивался. Им также нравилось получать листки с такими заданиями для самостоятельной работы. Они сравнивали свое решение с моим на доске и опять обнаруживали мои «ошибки».

Задание пятое.

На доске я рисовал детям простые ребусы, которые были составлены с помощью букв и рисунков. При их решении нужно было отнять определенные буквы от данных слов и соединить оставшуюся часть слова с названиями нарисованных предметов. Решения ребусов я записывал на доске и вместе с детьми проверял их правильность. Дети радовались, когда я готовил для каждого листок с ребусами для самостоятельного решения, просили дать им эти листки домой.

Задание шестое.

Предлагаю для решения кроссворды. Например, такой: в написанных столбиком словах пропущена та или иная буква; в столбике эти буквы следуют друг под другом. При правильном восстановлении всех букв получится (если читать сверху вниз) новое слово:

Задание шестое

После таких заданий (разумеется, я давал детям не все задания сразу, а менял их от урока к уроку) мы переходили к чтению текстов в учебнике. Дети сначала сами читали текст шепотом. Я подсаживался то к одному, то к другому и помогал в чтении, подбадривал. Затем я давал всем задания, вроде:

- Найдите второе слово первого абзаца! Какое это слово?.. Между какими словами стоит слово герой в первом абзаце?.. Прочтите предложение, в котором есть слово радость!.. Найдите предложения, состоящие из трех (четырех) слов! Прочтите их!..

И к этому тексту мы больше не возвращались, я не давал детям на дом задания упражняться в чтении одного и того же текста. Навык чтения, по моему убеждению, не может успешно формироваться, если постоянно не меняется материал для чтения. Чтение нужно человеку, чтобы черпать разную информацию из разных источников, а не для того, чтобы перечитывать один и тот же ненужный текст.

Принцип составления первых учебников

Подобный опыт работы с букварем привел меня к некоторым соображениям по поводу того, как лучше составить первый учебник для шестилеток. Шестилетний ребенок не любит однообразия, и, когда мы долгое время - в течение всего учебного года - «привязываем» его к одной книге, она начинает ему надоедать. А почему не сделать учебник родного языка для малышей состоящим из четырех книжек? Первая введет ребенка в мир речевой действительности, вторая - в мир тайн чтения, а третья и четвертая будут способствовать развитию интереса к чтению. И давал бы я детям сперва первую книжку, ее завершение отмечал бы торжественно: «Видите, мол, как мы взрослеем, ко второй книге переходим!» Затем вручил бы следующую и т.д. Порадовали бы ребенка эти книги? Очень! Он наглядно увидит, как растет, шагает вперед. Каждый раз у него возникали бы новые познавательные стремления.

Самым главным дидактическим принципом, по которому я бы строил эти книги, стал бы принцип доставления детям радости Дознания. Да, принцип радости! Жаль, что дидактика не знакома с этим принципом, и потому я не нахожу советов о том, как осуществить его в книжках для шестилеток. Мой же опыт, хотя неполный и далеко несовершенный, подсказывает, что в первых учебниках для шестилеток обязательно должно быть много юмора, много интересных, занимательных заданий, полезных советов (допустим, как сделать игрушки для малышей, чем порадовать ровных, как помогать маме). Можно включить в эти книги ребусы, кроссворды, лабиринты, загадки, скороговорки, считалки, описание игр. Дети нашли бы в них веселые, умные стихи и рассказы, мудрые сказки. Я не побоялся бы отвести в этих книгах странички для тех детей, которые еще до прихода в школу научились читать или же опережают мой темп обучения грамоте,- пусть продвигаются дальше, зачем мне задерживать их!

Чувство свободного выбора - вот на какой мотивационной основе развивал бы я познавательную деятельность каждого ребенка. Имея такой учебник, я бы мог почаще предлагать детям:

- Решаете какой хотите кроссворд (или ребус)... Выучите какое хотите стихотворение... Прочтите любой - на ваш выбор - рассказ... А потом поговорим обо всем этом!

И какой состоялся бы в классе деловой разговор!

Постепенное овладение детьми навыком чтения стало бы важным условием для построения этих книг. И чтобы облегчить детям этот путь, я предложил бы им вначале «смешанный» способ чтения: читать слова с кружочками, читать их с помощью букв и рисунков, читать рассказы с помощью слов и рисунков. Постепенно кружочки исчезли бы из книжек, рисунки тоже приобрели бы свое основное назначение, а эмоциональные, веселые юморески, стихи, рассказы помогли бы детям совершенствовать навыки чтения. Желание прочесть, что там написано, стало бы сильнее неохоты читать из-за трудности чтения.

Мечты все это или такие книги-учебники, книги-друзья, умеющие помогать детям, радовать их, действительно появятся в ближайшем будущем?

Спасибо тебе букварь!

- Вы тоже нарядный! - У нас же сегодня праздник! - Мы закончили букварь!

Поздравляет вся школа

- Здравствуйте! Полная тишина. Директор с доброй улыбкой оглядывает каждого ребенка. - Простите, пожалуйста, я, наверное, помешала вашему занятию. Я узнала, что сегодня вы завершаете букварь. Это так…

Ребенок - модель безграничности

А сегодня будет вот что: я предложу моим шестилеткам тему «Что меня радует и что огорчает», и они напишут свое первое в жизни сочинение. Хотя я… Многие из тех, кому я покажу эти сочинения, скажут, что «нулевикам» не под… Был же у меня случай несколько лет назад, когда я впервые в своей практике оказался перед эти чудом. Тогда, радостный…

Чем целенаправленнее будет обновляться методика обучения, способствующая выявлению и развитию глубинных потенций детей, тем она станет гуманнее, оптимистичнее и радостнее.

В этой заповеди и заключен корень сегодняшнего чуда.

Пусть не поверят те, кому я буду показывать эти сочинения, пусть скажут, что их писали не сами ребята, а их папы и мамы. От этого успехи моих детей ничуть не поблекнут. Я же стану вдвое и втрое убежденнее в их способностях, а также в возможностях науки Педагогики в деле созидания Человека.

Я предвкушаю радость и волнение той минуты, когда мои маленькие ученики впервые в жизни начнут проникать в глубь своих чувств и переживаний, в свое «я». Может быть, Саша, может быть, Гога, так же как и его сверстник Нукри пятнадцать лет назад, напишут мне: «Радуюсь многому. Вчера, например, я радовался тому, что мы с папой ездили к бабушке и починили ей шкаф. Бабушка говорила: «Ой, как мне хорошо с вами!» Огорчают же меня такие случаи, когда сам огорчаю других своим необдуманным поступком или когда меня наказывают сам не знаю, за что...»

Первые попытки проникновения в самого себя я сравниваю с первым выходом космонавта в открытый космос. Я все больше буду способствовать тому, чтобы ребенок через умение письменно передавать свои переживания, впечатления, отношения - познавал свою личность. Мои «нулевики», а позднее - младшие школьники все больше будут размышлять о своих поступках, о любви к родным, о своем будущем, о том, как дарить людям радость, как бороться со злом.

Научить ребенка видеть самого себя среди других, стремиться к самовоспитанию, самообразованию, самоопределению - вот основная цель, которой я следую, развивая в детях умение выражать свои мысли письменно, разговаривать с самим собой. Письменная речь - это светильник в душе, и надо научить ребенка, как им пользоваться. В моей работе она превратится в средство воспитания в детях личностных качеств, обнаружения ими своего духовного мира.

Право каждого ребенка

- Приготовьтесь к письму! Это значит: нужно выпрямиться, взять авторучку и поднять правую руку: «Я… - Начинайте! - говорю я им шепотом.

Нельзя хозяйничать на уроке, нарушать ход мыслей детей, занятых решением учебно-познавательной задачи. Нужно беречь право каждого ребенка работать спокойно.

Я сажусь за свой стол, открываю книгу и делаю вид, что читаю. Однако незаметно наблюдаю за детьми. Многие уже начали писать. Но Ния еще обдумывает содержание своего первого сочинения. Дато крутит авторучку, не спешит приступить к работе. Майя кусает губы, нахмурила брови, прищурила глаза - она думает...

Дети склонились над партами. Некоторые так низко опустили головы, что кончик носа почти касается бумаги. Так сидеть нельзя. И пока нет у меня более надежного способа раз и навсегда приучить их сидеть ровно, я вынужден каждый раз напоминать им об одном и том же. Вот и сейчас.

- Дети,- говорю я шепотом,- выпрямитесь!

Услышали все, выпрямились...

Секреты» чуда

А «секреты» эти таковы. Сперва мои «нулевики» овладевают способом структурного анализа слова. Я… Затем - по мере изучения букв - предлагаю детям писать слова смешанным способом: с применением кружочка (для…

Радости и горечи шестилеток

Меня радуют цветы, птички, моя куколка Маша. Маша умная девочка. Учится хорошо, слушается меня. Мы ложимся спать вместе, и я рассказываю ей сказки.… Показать маме это сочинение ее дочери? Конечно, нет! Я знаю ее - она… Я ещё не могу сказать, что меня радует. Радуюсь, когда мама берёт меня на прогулку. Она журналистка и рассказывает мне…

Не просто обида

- Подойди ко мне, девочка моя. Почему ты плачешь? На торжество не пришла мама, вот почему она плачет. Обещала и не пришла.… - До свидания! - говорит спокойно, смахивает слезы и выходит из комнаты, забыв или оставив свой подарок - секрет для…

Музыка и педагогика

Процесс создания этой симфонии, процесс записи ее партитуры переживается мною так живо, что саму действительность школьного дня порой воспринимаю… что

Настоящий современный педагог - это не тот, кто подталкивает своих питомцев к тому, к чему сам уже не имеет надежды быть причастным, а тот, кто «прибыл» из будущего, чтобы воодушевить их и повести за собой в это будущее, научить их утверждать идеалы будущего.

Почему я называю партитурой обычный каждодневный план учебно-воспитательной работы? Не потому ли, что мне нравится этот музыкальный термин?

Да, мне нравится это слово с его содержанием: оно означает полную запись всех партий или голосов музыкального произведения, написанного для оркестра, хора, ансамбля. В партитуре школьного дня я мыслю запись всех необходимых и возможных процессов воспитания и обучения детей. В ней мыслю также искусство, мастерство исполнения этих процессов, что наилучшим образом можно было бы выразить опять-таки музыкальными терминами.

Теперь меня удивляет моя давнишняя практика составления планов уроков по достаточно стандартной схеме: опрос, объяснение, закрепление, задание на дом. Для каждого этого компонента я придумывал несколько вопросов и заданий. Но в основном надеялся на то, что тут нет ничего сложного: разве мне трудно будет придумать прямо на уроке дополнительные вопросы и задания, в зависимости от возникающих ситуаций? Сказать откровенно, я был против даже этих схематичных планов: «Зачем мне они? Это же формальность! Какой педагог не сможет провести урок в начальных классах без предварительной подготовки?»

Так я думал тогда, пока дети, вся школьная жизнь не научили меня, что в педагогических процессах нет простых вещей. Дети - мои учителя, мои воспитатели! Много лет учили они меня терпеливо, как сложно работать с ними, и я понял: для того чтобы мне стало легче воспитывать их, для того чтобы они радовались каждому школьному дню, для того чтобы плоды моих усилий умножались, мне необходимо предвидеть завтрашний день, строить этот день по возможности ясно и целенаправленно. Но этого недостаточно: важно также искусство исполнения педагогических мелодий, и об этом тоже надо думать заранее, думать серьезно, ибо от качества исполнения, оказывается, зависит возникновение положительного отношения детей к знаниям, к познавательной деятельности, к своему педагогу. Не только сами знания, какими бы интересными и важными они ни были, но и искусство подачи их детям! Не только любящий детей педагог, но и владеющий искусством проявлять эту любовь! Вот что нужно детям! Надо же думать об искусстве процессов воспитания и обучения! Но думать об этом прямо на уроке было бы такой же нелепостью, как играть артисту в главной роли и прямо на сцене, перед публикой обдумывать, как ему следует играть. Партитура школьного дня - не просто план работы на этот день, в нее закладываю я свои размышления о том, как заботиться о детях, как доставлять им радость, как мне самому прожить свою педагогическую жизнь.

Музыка и воспитание! Музыка и обучение! «Причем тут музыка?» - спросите вы.

Я нахожу, что теория музыки может обогатить теорию и практику воспитания чистым, прозрачным ручейком гуманности и радости. Почему нельзя осмыслить школьную жизнь не как нескончаемую борьбу между педагогом и детьми, чтобы образумить последних, а как величественную музыку творения честной души и чуткого сердца? Она будет звучать большей частью в мажорной тональности, иногда - в минорной, не обойдется и без мелодрам, но эта музыка не должна звучать в тональности императива, принуждения, нервозности, раздражительности, грубости. Музыка не нуждается в таких способах исполнения, в них не должна нуждаться также педагогическая мелодия.

Музыка - одна из основ гуманности души человека. Педагог, идущий к детям с партитурой школьного дня, слыша музыку этой партитуры в звуках детского жриамули, представляя себя у дирижерского пульта школьного дня с волшебной палочкой воспитания, веря, что чудо воспитания - в его одухотворенности и преданности детям, не может не быть счастливым от того, что выбрал профессию педагога.

Лучше педагогу не входить в школу с озлобленной душой, чтобы не калечить души детей; лучше не входить в школу без ясной цели и воспитательных намерений, чтобы не навязывать детям воспитательные импровизации, вызывающие недоумение и растерянность детей; лучше не входить в школу из вчерашнего дня, без самообновления, чтобы не нести с собой скуку и однообразие; лучше не приходить к детям без веры в педагогику, чтобы не сеять в них неуверенности в самих себе и в своем педагоге. Лучше потому, что он стоит у истоков личности каждого ребенка и своими собственными руками, своей деятельностью закладывает фундамент будущего. Нельзя закладывать фундамент будущего без вдохновения, уверенности, преданности.

Я предпочитаю написать партитуру целого школьного дня, а не только уроков. Разумеется, уроки составляют основу школьного дня. Но разве не ясно, что дети приходят в школу не только ради уроков? Они приходят и ради перемен между уроками, и ради того нового, что ожидает их в школе, и ради встречи друг с другом, с педагогом и, вообще, ради интересных общих школьных дел. Ребенок воспитывается не только на уроках, но и всей атмосферой школьной жизни, всей системой общений и дел в школе. Моя практика привела меня к убеждению, что

Эмоциональный настрой уроков, познавательные стремления детей на этих уроках усиливаются или ослабевают в зависимости от того, как организована жизнь детей в течение всего школьного дня.

Парадоксально ли, что, будучи молодым педагогом, я имел смелость входить в класс с обычными планами уроков, надеясь, что тут нет особых проблем, что остальное подскажет сама ситуация, а теперь, набравшись многолетнего опыта, вдруг заговорил о каких-то партитурах школьных дней? Как знать. Я лично не вижу в этом ничего парадоксального. Да, я боюсь встречаться со своими маленькими учениками без предварительного представления о том, как лучше и умнее нам жить! Боюсь воспитывать и обучать их вслепую! Боюсь не отдаться им полностью, не вложив в общение с ними все свои знания и опыт! Кроме того, я еще не совсем понимал тогда, что имею дело с величественной, неповторимой педагогической музыкой, требующей от меня - ее автора и исполнителя - большого профессионального искусства, изящной техники, индивидуального вкуса и, конечно же, гуманности души.

Главная тема педагогической «симфонии»

122-й школьный день. С чего я намерен начать его?

На сегодня приготовил детям следующие задания.

1)Урок математики. Будет усвоен способ сложения и вычитания в пределах первого десятка.

Математика

2)Урок родного языка. Будем читать басню Сулхана Саба Орбелиани «Черепаха и скорпион».

Грузинский язык

3)На уроке труда дети научатся мастерить из плотной бумаги шкатулку.

Труд

4)Детям будет предложено нарисовать картинки на тему «Весна стучится!», послушать пьесу С. Рахманинова «Весна идет», стихотворение Л. Асатиани «Весна».

Искусство

Это головоломка: сколько треугольников в данной фигуре?

Головоломка

Этот афоризм может пригодиться на уроке родного языка при обсуждении басни.

Афоризм

Решив этот кроссворд, дети получат слово Родина.

Кроссворд

Многие дети интересуются чтением больших чисел. Они могут учить друг друга (да еще спорить), как читать их.

Большие числа

Все эти задания на доске в коридоре я размещу примерно так:

Полученные задания вывешиваются на доске в коридоре

Большинство моих шестилеток приходят в школу за 10 - 15, а то и за 20 - 30 минут до звонка. Они любят останавливаться у доски в коридоре, решать задачи, живо их обсуждать, возвращаясь к ним на переменах. Это своего рода прелюдия к предстоящей познавательной деятельности.

Уроки - основная часть партитуры школьного дня, в них, как в симфонии, ведется разработка темы, разрешение проблемы. Но какой темы? Какой проблемы? Раньше, составляя план уроков, я мог записать эти темы, исходящие из содержания программ:

«Тема урока - сложение и вычитание в пределах первого десятка», «Тема урока - «Черепаха и скорпион» и т. п. Опираясь на 1 такие темы, я направлял детей на усвоение учебного материала, всячески отгораживая их от других, не имеющих связи с темой, дел и разговоров. Так какую может иметь связь с темой о сложении и вычитании разговор о том, что нового в жизни детей, что их заинтересовало за предыдущий день? Зачем мне знать, как ребенок спал вчера, что он смотрел по телевизору, что он узнал нового, кто у него заболел дома?

Все это тогда мне казалось действительно лишним и не связанным с уроками, и я старался не отвлекаться на эти, как казалось мне, «мелочи». Я стремился к тому, чтобы ребенок, входя в класс, оставлял свою жизнь со всеми радостями, огорчениями, свежими впечатлениями где-то за порогом школы, а в классе был полон внимания к тому, чему я учил. «О чем ты думаешь?!» - мог бы сказать я строго ребенку, заметив, что он отвлекся, где-то витает мыслями. «Что это такое? Чем ты занимаешься на уроке?!» - мог бы я сделать замечание ученику, заметив, что он достал из портфеля оловянного солдатика и играет им. И мог отнять у ребенка этого солдатика и велеть привести родителей: «Почему не смотрите, что кладет ваш ребенок в портфель? Он отвлекается на уроке!»

Да, я мог поступать так раньше, потому что думал: урок - это высшая форма отвлеченности ребенка от повседневной жизни. Вошел ребенок в класс? Значит, всё! Давай учиться! Ничего другого я не признаю! Но теперь, спустя много лет, так не поступлю. Я изменился, изменились мы оба - я и моя методика.

Спасибо вам, дорогие дети! Я воспитывал вас в начальных классах, и каждое ваше поколение оставляло мне свои заветы, свои предупреждения! За четыре года я успевал научить каждого из вас чтению, письму, счету, вооружал вас знаниями и сам потом удивлялся - как вы менялись и росли! Но, видимо, вам было сложнее преобразовать меня, чем мне - формировать в вас знания. Да, мы, учителя, такие: раз привыкли так работать, раз однажды наш способ работы оправдал себя на практике, то уже полагаем, что мы безгрешны, постигли основы науки воспитания и обучения, и начинаем гордиться «своим методом», «своими принципами», «своей педагогикой»! Какие же мы, учителя, наивные, правда? Разве можно думать, что педагог, замкнувшись в своей практике, когда-либо обнаружит универсальные способы воспитания и обучения такой категории людей, какими являетесь вы, дети? Вы же - сама жизнь, которая никогда, ни на секунду не застывает!

А раз жизнь так неудержимо движется, раз она так меняет все вокруг, раз вы так обновляетесь из года в год, удивляете нас своими способностями и возможностями, то какое мы, педагоги, имеем право в самой гуще жизни оставаться на вершине Олимпа, т. е. оставаться без движения, без изменения? Скорее наоборот, нам следует постоянно забегать в завтра и послезавтра, дышать жизнью вашего завтрашнего дня, обновлять себя так же, как обновляетесь вы, дети, и так приходить в школу для встречи с вами!. Но что делать, если порой нам, педагогам, так сложно изменяться, освобождаться от застывших стереотипов! Неужели мы ищем спокойную жизнь там, где все так кипит и стремительно движется? Меня всегда тревожит вопрос, заданный нам всем П. П. Блонским: «Смотри же, не являешься ли часто именно ты сам главным препятствием обновления школы!» (Блонский П. П. Задачи и методы новой народной школы. - Избр. пед. и психол. соч. В 2-х т. М., 1979, т. 1, с. 83). Нет, этого не может быть! Нельзя допустить, чтобы педагог, призванный творить жизнь, замедлял ее ход,- пусть нехотя, пусть сам этого не зная, пусть от доброго сердца и с педагогическим убеждением,- чтобы он замедлял наступательное движение детей. Поэтому нельзя, чтобы педагог смотрел на свой опыт - пусть даже двадцатилетний, сорокалетний - как на полное совершенство, не нуждающееся в переосмыслении перед каждой новой встречей с детьми. И если все-таки случится, что кто-то застыл на месте, то будьте упорными, дети, помогите ему по-новому взглянуть на вас! Я лично долгое время смотрел на вас как на силу, противостоящую моим добрым намерениям воспитывать и обучать, делать вас людьми, и понадобились усилия нескольких ваших поколений, чтобы я увидел в вас моих соратников в вашем же воспитании. И я научился тому, что

Ребенок будет тянуться к урокам, если он найдет в них условия для более интересного и стремительного движения своей жизни.

Усвоение навыков и развитие умений не обойдутся и без кропотливой, требующей от детей большого терпения работы, однако этот труд, включенный в общую… Все это я основываю на положениях, которые хочу выдвинуть в качестве… Рискованно ли выдвигать новые дидактические принципы в теории обучения? Возможно, положения, о которых пойдет речь…

Принцип продолжения жизни ребенка на уроке

Может быть, нам и не стоило прибегать к таким мерам? Пусть лежит оловянный солдатик в кармане, пусть ребенок катается в своем воображении на… И тогда прямо на уроке (все равно, какой это будет урок) Илико достанет из… Гига порадует меня тем, что' его папа вернулся из командировки: «Привез мне какой-то подарок, но я еще не знаю, какой,…

Принцип установления деловых отношений с детьми

В голове ученика, несомненно, складывается убеждение, что если учитель знает ответ и все-таки спрашивает, то его педагогический вопрос есть своего… Но как же поставить вопрос по-иному? Можно ли в вопросах и ответах создавать… При таких условиях, я полагаю, можно было бы воспитать в ученике очень большой интерес к своим ответам, тогда он будет…

Принцип ведения урока в соответствующем темпе

Заставьте шестилетнего ребенка хоть один час не двигаться, не бегать, просто смирно, спокойно сидеть. Будет ли польза ребенку от такого «отдыха», да… Как было бы хорошо, если бы теория и практика обучения были так же богаты… Ни один из композиторов еще не написал свое произведение, не указав, какую его часть в каком темпе и с какой…

Запись партитуры 122-го дня

После прелюдии, которая должна прозвучать у доски в коридоре, последуют четыре урока по 35 минут каждый (с января я уже не провожу мини-уроков), с двумя маленькими и одной большой переменами. Опишу содержание этих уроков и перемен, как у меня записано в партитуре 122-го школьного дня.

Урок математики

Материал урока:математические задания на внимательность; примеры на дополнение однозначного числа до 10 и двузначного до 20; способ сложения и… I. Приветствие.Беседа с учениками о том, что их волнует сегодня. (Не спеша,… - Здравствуйте, дети! Что у вас нового?

Урок родного языка

Материал урока:отрывки из отдельных стихотворении, сказок и рассказов, которые я читал детям раньше («Можете отгадать, из каких они произведений?»);… I. Постановка учебных задач. (В деловом темпе. Серьезно, в тоне содружества.)… - Посмотрите, какие задания я приготовил для вас! Раздвигаю занавески на обеих досках.

Урок искусства

Пусть не пугает кого-либо такая, казалось бы, «отдаленность» возможностей самых маленьких школьников от вершин искусства. Представьте себе детей,… Следуя партитуре, на сегодняшнем уроке искусства я скажу детям: «Я покажу вам… Покажу репродукцию, прочту стихотворение, а потом в классе зазвучит музыка. Чтобы помочь детям углубиться в свои…

Большая перемена

Мы спустимся во двор, прикрепим на стене мишень, отсчитаем от нее десять шагов и продолжим соревнования в стрельбе из лука, которое продолжается уже пять дней и закончится на будущей неделе. Результаты успехов каждого из нас будем вносить в таблицу соревнования. Среди мальчиков соревнование возглавляет Саша, за ним следует Дато, я же занимаю предпоследнее место. Среди девочек успешно выступают Елена, Эка, Магда.

Урок труда

- Сделаем коробочки красивее, чем этот образец! - Украсим их узорами, которым мы научились на уроке рисования! - Пусть каждый из нас сделает по 2 - 3 коробочки, чтобы можно было выбрать 40 лучших коробочек!

После уроков

Дальше начнется продленный день. Партитуру этой части дня пишут воспитательницы, а также родители, которые проводят занятия с детьми. Все они исходят из общих целей и принципов, из намеченного нами плана воспитания детей. В конце каждой недели мы согласовываем друг с другом содержание сегодня у нас намечены: репетиция новой прогулка в парк, чтение книг и просмотр; нашей работы. На музыкальной пьесы, мультфильмов.

Методические оплошности

Возможно, я не успею дать детям на уроках все запланированные мною задания. Но я все же предпочитаю приготовить побольше заданий и тем самым… Следует ожидать и другого рода отклонений, причиной которых может стать… Вот пример такой оплошности.

Если бы не заболела Майя

- Десять треугольников! - Давай поспорим, восемь! - Я уже разгадал, какое здесь получается слово!

Учитель, всегда имей в классе аптечку первой медицинской помощи, знай, какие бывают детские болезни, особенно инфекционные, как они проявляются! Учитель, будь врачом первой помощи!

Майя (испуганно). Если у меня будет температура, вы отправите меня домой?

Я: Посмотрим! Но ты должна была послушаться маму!

- Можно мне что-то сказать Вам?

Это «Маквала».

- Конечно, можно. Она выбегает:

- Только на ухо!

Я нагибаюсь. Она прикасается к моему уху. Молчит,

- Нет, скажу потом, не сейчас! - и бежит обратно к своему месту.

Лела. Я нарисовала новую картину. Можно повесить ее в классе?

Я: Конечно, можно, если она тебе нравится. Перехожу ко второй части партитуры урока:

- Хотите знать, чем мы будем заниматься на уроке?

Дети слушают, какие я придумал для них задания и упражнения, и у них появляется желание скорее приступить к делу.

- Только надо сначала посмотреть, какая у Майи температура!

Девочка протягивает мне термометр: 38,3! Скорей врача! Надо вызвать родителей!

Майя волнуется: «Не хочу домой!»

- Два-три дня полежишь, выздоровеешь и придешь в школу! - успокаиваю я.

Дети тоже заволновались, уговаривают ее:

- С болезнью шутить нельзя!

- Я тебе позвоню и расскажу обо всем, что мы будем делать в классе!

- Майя, будь умницей! Приходит врач, уводит девочку.

- Видите, дети, какая у нас Майя, как она любит вас, любит школу, любит учиться! Потому и пришла с температурой - хотела быть вместе с вами!

Ираклий. Мне очень жаль ее!

3урико. Она скоро выздоровеет!

Я: Давайте продолжим наш урок!

Но уже прошло 15 минут. Поэтому третью часть партитуры урока математики (упражнения на развитие наблюдательности) провожу в сокращенном виде. Оставшаяся часть урока проходит в соответствии с записями в партитуре.

Только вот на мой вопрос в конце урока: «Какой у нас поручился урок?» - Лали ответила:

- Урок мог бы получиться более радостным, если бы не заболела Майя! Я все думала о ней! Нельзя узнать, как она себя чувствует?

Оказалось, что все мы переживали за Майю. Вот и врач.

- Как Майя?

- Ничего страшного! Она, видимо, простудилась. Пришла мама и забрала ее. Только она все плакала, что пропускает уроки!

Дети успокоились, и первая 10-минутная перемена прошла в предвиденной мажорной тональности. Мы еще успели решить оставшиеся на доске задачи.

Приступаю к уроку родного языка.

Дети попросили начать урок с чтения басни Сулхана Саба Орбелиани «Черепаха и скорпион».

Развернулась дискуссия о разгадывании концовки басни, и, когда я открыл занавеску на доске, где она была записана, многие не смогли сдержать своей радости:

- Я же говорил!..

- Я же сказала!..

Перехожу к следующему заданию: назвать произведение (стихотворение, сказку, рассказ), из которого я читаю отрывок...

...И вдруг:

«Будьте моим папой»

- Посмотрите, снег идет! - воскликнул Саща

Как я мог предвидеть, что в начале марта в Тбилиси вдруг выпадет снег? Вся зима прошла так, что мечта моих шестилеток поиграть в снегу не сбылась: солнечная погода менялась дождливой, холодные дни - теплыми. Дети учили стихи и рассказы о снеге, снежках, снеговиках, о том, как хорошо зимой кататься на лыжах, на санках, а снега все не было...

- Снег, снег, снег! - кричат дети и бросаются к окнам. С неба падают густые, обильные хлопья. Наш школьный двор быстро покрывается белым ковром. Как долго мы ждали этого дня! Некоторые из моих шестилеток, быть может, видят это прекрасное явление природы впервые!

- Хотите поиграть в снежки? - спрашиваю я. Ну, конечно, хотят, да еще как!

Дети быстро одеваются. Я не требую, чтобы они строились по двое, надо спешить. И мы все выходим во двор.

Радость? Не то слово!

Урок искусства - мы кидаем друг в друга снежки, кувыркаемся в снегу.

Большая перемена - мы лепим снеговика.

Урок труда - мы перемещаемся в парк и катимся по глянцевой тропинке.

Мы с «Маквалой» делаем снеговика.

- У меня к Вам дело!

Я трясу ель, под которой стоит девочка. Пушистый сне окутывает ее. Она смеется, падает.

Пошли обедать? Нет, какое время обедать!

Мы смотрим, как ели покрылись снегом, наслаждаемся чистейшей белизной вокруг. Мы устали. Снегопад прекращается. Возвращаемся обратно. Какие радостные лица! Какие румяные щеки! Замерзли пальцы, кончик носа? Не страшно! Скоро всё пройдет. Зато какими неизгладимыми впечатлениями обогатились все мы сегодня!

«Маквала» не отстает от меня, держится за руку.

- У меня к вам дело! Скажу потом! - говорит по дороге.

В классе мы приводим себя в порядок.

- Мальчики, будьте мужчинами, помогите девочкам! Мальчики помогают девочкам снять пальто, сапожки, подаю! тапочки. Девочки вытирают им лица полотенцами.

- Как хорошо!

- Как здорово!

- Хотите расскажу сказку про Снежную Королеву?

- Хотим!.. Очень!

- Садитесь за парты!.. Устраивайтесь поудобнее!.. Слушайте!..

И начинаю нашептывать таинственным голосом:

- Жила-была...

Сказка длинная, дети слушают не шевелясь, многие опустили! головы, закрыли глаза, некоторые, кажется, заснули. Но только! не Саша. Он то закрывает, то открывает глаза. Все время смотрит в окно. И вдруг грустно восклицает, прерывая сказку:

- Смотрите, снег тает!

Дети забыли о сказке и опять бросились к окнам.

С крыши ручейками льется вода. Густой снег, которым был покрыт наш двор совсем недавно, исчезает прямо на глазах. Солнце веселится.

- Я же говорил, что надо успеть поиграть с зимой! Вот уже и нет зимы! - говорит Саша.

Дети с грустью смотрят на жалкие остатки зимы.

- Наш снеговик! Как мне жалко его! Как он тает!

- До свидания, зима! - говорит Ния.

- До свидания, зима! - повторяют дети.

За какие-нибудь два часа мы сегодня встретились с зимой и тут же попрощались с ней. Так природа-мать заставила меня прямо на ходу изменить партитуру этого великолепного 122-го школьного дня.

- У меня к Вам дело! - шепчут мне маленькие губки, и маленькая, не согретая еще ладонь тянет меня от окна в угол классной комнаты.

- Садитесь, пожалуйста!

Сажусь за парту.

Маленькие губки прикасаются к моему правому уху, маленькие ручки обнимают меня за шею, притягивают к себе. А теплое и взволнованное дыхание несет дрожащие слова:

- Знаете... Я хотела сказать... Не хотите ли Вы быть моим папой?.. Тогда мама не отдаст меня в школу-интернат и я останусь с вами!

Но это решено. Мать - как камень! Пытаюсь найти теплые ответные слова.

- Что ты, моя маленькая, в интернате неплохо! Я знаю, какие там хорошие учителя и воспитатели, они сразу полюбят тебя и ты полюбишь их! А я, все мы будем писать тебе письма! Обязательно приеду навестить тебя! Ты там не соскучишься!

- Значит, не хотите быть моим папой!

И все же «Маквала» целует меня в щеку.

Прости меня, дорогой Сент-Экзюпери, если, заплакав над муками детей, я присовокуплю твои грустные размышления, ибо я сейчас так удручен, что сам не нахожу слов:

«Вот ты декламируешь передо мною о страданиях детей и ловишь меня на зевке. Но ведь речь твоя не ведет ни к чему. Ты говоришь - «при таком-то наводнении утонуло десять детей», - но я ничего не смыслю в арифметике, и не заплачу в два раза горше, если число пострадавших окажется в два раза больше. И к тому же с тех пор, как существует царство, умирали сотни тысяч детей, и это не мешало тебе быть счастливым и наслаждаться жизнью. Но я могу плакать над одним ребенком, если ты сможешь провести меня к нему по единственной настоящей тропе, и, как через один цветок мне откроются цветы, так и через этого ребенка я найду путь ко всем детям и заплачу не только над страданиями всех детей, но и над муками всех людей».

Глава VI. ЛИЧНОСТЬ (День 170-й, последний)

Четыре общих тетради, по двести страниц каждая, заполни! я дневниковыми записями и размышлениями о воспитании обучении моих шестилеток. Хотя они росли на моих глазах, теп] не менее не могу скрыть своего удивления: скачок - вот что произошло в каждом из них. Всякий раз, когда заканчивается учебный год и я должен попрощаться с детьми на долгое время меня охватывает грустная радость: радуюсь за них и грущу себе - мне трудно расставаться с ними. В этих объемистых тетрадях записано все: что нас волновало, радовало, огорчало, что мы жили, какие трудности возникали передо мною и перед детьми на пути обучения и воспитания и как мы их преодолевали. Тетради заполнены фактами о становлении личности каждого ребенка. Я стремился созидать из каждого моего малыша личность ибо в личности мыслю современного борца за счастье людей! В ней мыслю человека с индивидуальным и неповторимым сплавом мотивов, целей, воли, интеллекта, эмоций и любви к человеку! В моих маленьких существах я с первого же дня начал создавать! этот сплав; через три года они поднимутся на следующую ступень! школьной жизни, и надеюсь, что создание такого сплава будет продолжено моими коллегами.

Как я творил личность в каждом ребенке? Просматриваю! 800 страниц фактов и рассуждений, которые приводят меня к главному выводу:

Личность рождается в борьбе с самой собою, в процессе самопознания и самоопределения, и воспитание и обучение должны быть нацелены на то, чтобы направить ребенка на этот путь своего становления и помочь ему одержать победу в этой нелегкой борьбе.

В отношении шестилетних детей это положение принимает тот конкретный смысл, что требуется большая осторожность, ибо эта борьба с самим собой может привести не только к возведению, но и к разрушению личности, это самопознание и самоопределение при неблагоприятных условиях могут породить в ребенке унижающие человеческое достоинство позиции и отношения.

С этой точки зрения я и решил перечитать свои дневники.

IX. О героике слов и предложений

Сегодня с помощью фишек я «написал» на доске предложение: Прометей похитил огонь. - «Прочтите» это предложение все вместе! Дети «прочли» его хором.

Смысловое содержание языковых упражнений следует подбирать не только с той позиции, чтобы ребенок усваивал сегодня тот или иной способ речевой деятельности, но и с той, чтобы оно в ближайшем или отдаленном будущем стало одной из основ рождения в нем личности.

29.XI. « Кого послать в гости»

На перемене к нам пришли ребята из третьего класса, принесли три красочно оформленных пригласительных билета.

- У нас сегодня музыкальный утренник, приглашаем троих! из вашего класса. Извините, что не можем пригласить всех, утренник проводим в классе, и всем места не хватит!

Это первое приглашение, которое получили мои шестилетки.

- Спасибо! - сказал я третьеклассникам.- Мы пошлем наших представителей.

Они ушли, а мои навострили уши.

- Какой праздник? Кого пошлете?

Я, конечно, никого не пошлю. Лучше предложу детям, чтобы сами выбрали своих представителей. Когда начался урок, я показал всем красочные пригласительные билеты, прочел их содержание. Утренник начнется через 10 минут.

Я знаю, как бывает порой в таких случаях. Педагог оглядывает класс: «Кого послать?» Некоторые дети молчат, но с волнением, умоляюще смотрят ему в глаза: «Выберите меня, пожалуйста! Я хороший! Вот как я смирно сижу и смотрю на вас!»; Они по опыту знают, что те, которые упрашивают, не могут заслужить снисхождения педагога. Другие не могут сдержать своего желания быть выбранным. Они просят, умоляют: «Меня! Меня! Пошлите меня! Я еще не бывал в гостях! Вы еще ни разу не выбирали меня!» Педагог хмурится: «Не кричи! Я знаю, кого послать! Пошлю того, кто хорошо учится, не шалит, слушается!» Он выбирает своих представителей и поручает им стать представителями класса, дает наставления, как вести себя.

Кто эти трое, выбранные им в качестве представителей класса? Чаще всего это те, кто угодил ему в чем-то, его любимцы. Они знают, чувствуют это и гордятся этим. А гордятся

потому, что в этом возрасте авторитет педагога среди детей - наивысший. Они, конечно, не знают эту психологию. Но педагог же знает, что он своим авторитетом способен заглушить желания, стремления детей, заглушить справедливость в том попирании, в каком представляют ее дети. Сегодня он - авторитет, но, может быть, вовсе не потому, что он это заслужил именно характером своих общений с детьми и отношений к ним, а потому, что он - их первый учитель. И дети еще до прихода в школу слышали о нем. Они принимают его авторитет слепо, по-разному, в зависимости от того, как о нем говорили в семье.

Но следует ли педагогу пользоваться (я не говорю «злоупотреблять») своим авторитетом, чтобы самовольно решать те жизненные вопросы, которые нужно решать по-другому? Почему он сам должен выбирать представителей детского коллектива? Не затем ли, чтобы этим косвенным путем воспитывать в детях послушание: «Помните, если кто не будет хорошо учиться, не будет меня слушаться, хорошо вести себя, рассердит меня, я не пошлю его на утренник!» (Ну конечно, дело касается не только приглашений на утренники.) А выбранные будут гордиться; но так как желания многих не были удовлетворены, то возникает специфическое, детское представление о справедливости и несправедливости: «Учитель выбирает того, кого он хочет, он не любит меня!» Для выбранного все справедливо: «А почему бы и нет?», а для невыбранного действие педагога несправедливо: «Почему не меня?»

Что хорошего может получиться из такой педагогики? Ровным счетом ничего. Может быть, этим укрепится императивная власть педагога над детьми? Но ведь настанет время, когда на смену авторитету педагога придет авторитет коллектива! Что же тогда делать? В памяти детей останутся воспоминания о несправедливости педагога, останется чувство ущемленности собственных притязаний. Какой же труд должны потратить педагоги, пришедшие к детям на второй ступени обучения на смену учителю начальных классов, чтобы скрепить коллектив, сделать авторитет коллектива действительно благотворным для развития личности каждого и еще завоевать и сохранить свой авторитет! Думает ли об этом первый учитель детей, который пользуется своим авторитетом императивными способами, подменяет своими решениями решения коллектива?

Такие императивность и самовольность педагога мне кажутся непедагогичными. Нет, я не буду навязывать им своего выбора, а предложу детям самим назвать того, кому пойти.

- Дети,- говорю я, - нам надо послать троих из вас! Потом они расскажут нам обо всем, что видели, что слышали, что понравилось. Видимо, надо послать того, кто может быть сдержанным, может давать умные ответы, если его спросят о чем-нибудь. Подумайте, кого бы вы послали на праздник третьеклассников.

Минутная пауза.

Теперь моя задача заключается в том, чтобы поддержать и оправдать кандидатуру любого ребенка. Я не устрою обсуждения, не буду ставить вопрос на голосование: кто - за, кто против. Отклонение кандидатуры может оказаться жестокой мерой наказания для названного ребенка, а он в этот момент ни чем не провинился. Тут вступит в силу мой авторитет, опирающийся на предполагаемую поддержку детей, и выборы этим закончатся.

- Подумали? Скажите, кого послать!

Саша. Я бы послал Эку. Она всегда сдержанная, умная! добрая. Никому не мешает. И там тоже не будет никому мешать!

- Я согласен с тобой, Саша. Выходи, Эка! Видишь, кaк товарищи доверяют тебе!

Виктор. А я послал бы Котэ. Он очень любит музыку, а ведь музыкальный утренник!

- Ты, конечно, прав, Виктор! И кроме того, пусть это будет испытанием для Котэ - быть сдержанным и внимательным. Выходи, Котэ!

Магда. Я бы послала Нато! Вдруг предложат что-то спеть! или прочитать стихотворение? А Нато так хорошо читает стихи!

- Спасибо, Магда! Нато тоже заслуживает быть вашим представителем у третьеклассников. А теперь скажите, как им там себя вести?

- Надо поздороваться со всеми, сказать: «Здравствуйте!»'

- Поблагодарить за то, что пригласили!

- Не шуметь, не разговаривать во время концерта! Слушать внимательно, чтобы потом рассказать нам обо всем!

- Если попросят спеть или прочесть стихотворение, не кривляться!

- Если там что-либо не понравится, не надо говорить и обижать!

Я даю нашим представителям пригласительные билеты.

- Вы внимательно слушали, что вам советовали товарищи? Надо оправдать их доверие! Идите и не опаздывайте!..

Такого подхода к выбору кандидатуры - на кого что возложить, кому что поручить (даже кому поручить на уроке прочесть вслух рассказ или стихотворение из книги, выйти к доске для решения задачи, обсудить понравившееся сочинение) - я буду придерживаться во всех подобных случаях.

XII. Секретные совещания

Мальчики встают - Сегодня вы должны пораньше спуститься в столовую обедать, и, как только… - О чем? Какой секрет? - поинтересовались девочки.

XII. День рождения

Эти мысли о семейной педагогике возникли у меня в связи с праздниками, которые мы устраиваем в классе в день рождения каждого ребенка. Сегодня мы праздновали день рождения Марики. Утром, обменявшись с детьми… - Хочу порадовать вас. Сегодня у нашей Марики день рождения!

II Личность и цвет чернил

- В чем дело, Лела? - заволновался я. Урок прерван. Лела плачет, слезы капают на раскрытую тетрадь и размазывают… - Я не могу учить математику!.. Не могу решать примеры!.. Что мне делать?.. Я все время ошибаюсь!.. У меня в тетради…

Если я хочу усовершенствовать свою методику воспитания на началах гуманности, то не должен забывать, что сам был когда-то учеником, и должен добиваться того, чтобы моих сегодняшних воспитанников не мучали те же переживания, что мучали меня когда-то.

Так в процессе воспитания личности ребенка встала передо мной проблема цвета чернил.

Что больше поможет ребенку: частое указание на допущенные им ошибки или указание на достигнутые успехи? На чем лучше заострять внимание ученика: на том, как не надо делать, или на том, как надо делать? Что больше будет способствовать? его развитию: горечь неудачи или радость успеха? И если объединить все эти вопросы в одну проблему, то она обретет следующее содержание: может быть, стоит поменять красные чернила, превращающиеся в неисчерпаемое количество замечаний - «Плохо! Ошибка! Как тебе не стыдно!», на зеленые, которые могут превратиться в неисчерпаемое количество поощрений - «Хорошо! Рад за тебя! Так держать! Молодец!»?

Разумеется, нельзя решать эту проблему односторонне. За цветом чернил стоят педагогические позиции, и выбор одной из них или поиск другой требует серьезного обдумывания. История с Лелой заставила меня сменить цвет чернил в тетрадях детей. Теперь на столе у меня лежат две авторучки - с красными и зелеными чернилами. Проверяя письменные работы детей, зелеными чернилами подчеркиваю и обвожу в них все, что мне нравится, что я считаю успехом. Условные зеленые знаки - это сигналы моего доброжелательного отношения к стараниям и успехам ребенка. Я заметил, что после каждой проверки письменных работ детей, если писал ручкой с зелеными чернилами, у меня поднимается настроение, извлекаю больше информации о том, чему они научились, на что они уже способны. Я заметил также, что условные знаки - черточки, линии, рамки, кружочки--у меня получаются более аккуратными, когда их пишу зелеными чернилами, чем получались они, когда писал их красными. Видимо, радость красивее, чем раздражительность, и всякие обозначения, сделанные чернилами, которым предписано нести детям мою доброжелательность, тоже получаются красивыми.

А как же с ошибками?

Ошибки, которые допускают дети в своих письменных работах, я решил рассматривать в первую очередь как результат методического несовершенства обучения и потому приписываю их самому себе и выписываю красными чернилами в отдельную тетрадь. Ошибки, которые можно отнести к невнимательности, рассеянности, то есть механические ошибки, я группирую в одну категорию. Если обнаруживаю, что их допущено много, то предпочитаю упражнять детей не в исправлении этих механических ошибок, а в развитии внимательности и сосредоточенности. Более серьезные ошибки, связанные с неумением, незнанием, непониманием, отношу к другой категории. Учитывая ошибки второй категории, придумываю новые упражнения, письменные задания или заново возвращаюсь к объяснению учебного материала. Придерживаюсь принципа: включать исправление ошибок в сам процесс усвоения нового материала, в выполнение новых заданий. Если есть возможность исправлять ошибки, двигаясь вперед в изучении материала, то нет смысла тратить время на такой скучный для детей процесс, как так называемое исправление ошибок. Вот и получается, что на моих уроках исчезает этот традиционный компонент, но успехи моих детей от этого ничуть не хуже.

Оценку детьми этого новшества я узнал сегодня, когда та же Лела, получив от меня свою тетрадь по математике, вдруг радостно воскликнула:

- Решила, решила, вот сколько я решила! Люблю, математику!

II. О «мелких» случаях

- Почему плачет? Илико стоит у гардероба, лицом в угол. - Потому что Сандро обидел его!

Мне скучно без вас в пустом классе

Сегодня последний - 170-й день нашей школьной жизни. Я пришел очень рано, чтобы до прихода детей успеть все приготовить.

Прикрепляю на стенде в коридоре первые и последние в этом учебном году работы детей по письму и математике. В первой работе по письму (выполнена 8 сентября) еще неумелым почерком детей «написаны» первые слова - «написаны» кружочками, обозначающими буквы: четыре кружочка - мама, папа, шесть кружочков - Родина... А последнюю свою работу они выполнили вчера - это сочинение на тему «Чему я научился в школе». Первая работа по математике (от 9 сентября) - это письмо единиц в одну клетку и раскрашивание геометрических фигур. В последней (от 16 мая) написаны задачи и примеры, составленные самими детьми, выполнены чертежи геометрических фигур. Эти четыре работы каждого ученика нашего класса выставлены сегодня на стенде. На стене я прикрепил большой лист чистой бумаги и тут же на столик положил цветные карандаши. Сверху на листе написано название будущей картины - «Как я живу в школе». На стенах в коридоре и в классе повесил фотоснимки. На них каждый ребенок запечатлен в той позе, в какой его застал объектив в один из моментов школьной жизни: кто задумался над задачей, кто привстал с места и что-то выкрикивает, кто зевает, кто разговаривает с соседом, кто танцует, кто сидит на корточках в парке, наблюдая за муравьями, кто...

Дети раньше не видели эти фото. Еще я приготовил альбом: в нем 40 страниц и столько же моих записей о том, что рассказывал мне каждый «нулевик» в первые дни сентября («Когда я был маленьким...»).

Я хочу этими сюрпризами показать детям, как они выросли, показать родителям, как преобразились их дети, как они повзрослели, увидеть самому, к чему я пришел.

Все сделано.

Я стою в пустом классе и жду детей. Оглядываю парту.

За этой партой сидит Марика. Она, эта малюсенькая школьница, как только заходит в кладе, сразу же направляется ко мне. Скажет: «Здравствуйте!», а потом поинтересуется, как я живу. Если же обнаружит, что я в чем-то новом, то обязательно скажет:

Как Вы сегодня красивы! - и потрогает новую вещь.

А я отвечаю: «Для тебя я сегодня так нарядился! Я нравлюсь тебе?» Она улыбнется и прильнет ко мне.

Недавно в школу пришла ее мама: хотела забрать Марику пораньше домой.

- Нет, нет, нет! Не пойду! - категорически отказалась девочка. Мама уговаривает. Ничего не выходит.

- Почему ты упрямишься? - сердится мама. Я не упрямлюсь! Я же в школе!

- Вот и не приведу тебя больше в школу!

- Не приведешь? А если я не отпущу тебя на работу, хорошо будет?

Мама ушла недовольная тем, что я не уговорил Марику послушаться ее и что придется прийти в школу еще раз, чтобы забрать дочку домой.

Ну что, моя девочка, так и ходишь с лекарством в кармане? Не знаешь, когда проглотить таблетку? Хорошо, я напомню тебе! Только больше не говори с мамой так грубо! Это я говорю тебе по секрету. Договорились?..

А тут сидит мой кудрявый, неугомонный «Леван», в отношении которого моя педагогика не сработала.

К концу ноября он еще не мог вычленять звуки в слове, путал буквы и цифры, про любую букву и цифру говорил, что это четыре. К началу февраля научился узнавать некоторые буквы, но не мог читать простейшие слоги, составленные из них. И когда я попросил его нарисовать что-нибудь, он нарисовал несуразную фигуру, нечто вроде треугольника, вдоль которой были начерчены кружочки. «Это дом, а эти кружочки - колеса!» - объяснил он мне. Потом нарисовал то же самое и сказал, что это гоночная машина. Наверное, есть особый смысл в этой многозначной фигуре и многозначности цифры «четыре», и мне нужно его постичь.

Долго он не мог привыкнуть к порядку во время занятий. Самовольно вставал, разгуливал по классу, брал свое пальто и махал им посреди комнаты. А когда «Леван» начал как-то свистеть на уроке, обеспокоенные ребята попросили не мешать. Тогда Вова сказал ему: «Знаешь, что я тебе скажу? Пословицу скажу: «Один свистит, самому себе свистит!» Гига добавил: «А я другую пословицу скажу: «Один смеется, над собой смеется!» Мне стоило немалого труда внушить детям относиться к нему доброжелательно, заботливо.

Обещаю тебе, мальчик, что за это лето я прочитаю много книг, посоветуюсь со специалистами и в сентябре встречусь с тобой не с пустыми руками, а с методикой, продуманной мною для тебя. Я уверен, что мы с тобой отнимем у природы-матери то, чего она не додала тебе или отняла случайно. Я полон оптимизма, что все выправится, потому что без оптимизма не смогу тебе помочь. Кроме того, ты сам тоже внушаешь мне надежду тем, что становишься добрым и постепенно проявляешь интерес к занятиям. Победим, обязательно победим! У меня лично нет иного пути!..

Это место, последняя парта в первом ряду, принадлежит Дато.

- Что ты сейчас читаешь, Дато?

- «Приключения Тома Сойера»! Это было в ноябре.

- А теперь что читаешь, Дато?

- «Приключения Еекльберри Финна»! Это было в январе.

- Что за книгу ты держишь, Дато?

- «Таинственный остров». - Ты ее читаешь?

- Уже половину прочел. Очень интересно! Это было в апреле.

А сегодня Дато, наверное, расскажет мне, какие книги собирается прочесть летом. Только не будь драчуном, рассказывай товарищам о прочитанных книгах, а я принесу тебе сложные задачи по математике! Хочешь?..

На этом месте сегодня никто не будет сидеть, оно пустует уже месяц. Мама «Лаши» вместе с сыном переехала жить в Москву. Дети очень скучают по нему, часто вспоминают. На днях Тенго говорит мне: «Знаете, я вчера во сне видел «Лашу». Как будто он вернулся к нам и читал замечательные стихи. Мы все удивлялись, как «Лаша» выучил столько стихотворений. Аплодировали ему, аплодировали, и я проснулся!»

Вчера на уроке математики я дал детям особенно сложную задачу: «На доске я начертил два отрезка. Вы должны представить их, потому что я пока не хочу показывать их вам. Длина одного отрезка равняется к см, другого - 15 см. Длина обоих отрезков составляет 22 см. Какова длина первого отрезка? Решайте!» Без записи уравнения дети не смогли решить задачу. Тогда и сказала Эка: «Как жаль, что «Лаши» нет с нами, он бы решил эту задачу!»

Конечно, мой мальчик, ты вырастешь хорошим человеком, только надо, чтобы ты сохранил веру в людей. Больно, что отец поступил так необдуманно, что самый любимый твой человек изменил тебе! Ты был первым в нашем маленьком обществе настоящих мужчин, которому было присвоено учрежденное нами звание Прометея. Расти же себя Прометеем, мой мальчик! А мы часто будем писать тебе письма. Вот и вчера на уроке все 38 твоих друзей написали тебе письма. Я не знаю, о чем каждый пишет тебе, но уверен, что эти 38 радостей уже отправлены авиапочтой на твой адрес...

Будет пустовать сегодня и вот это место, вторая парта в среднем ряду. «Маквалу» тоже увезли от нас. Дети скучают по ней. Ей тоже было отправлено 38 писем. А я написал письмо директору школы-интерната, попросил позаботиться о девочке. Лучше, если завтра сам поеду туда, навещу девочку и поговорю с коллегами...

...Третий ряд, третья парта - здесь сидит Гоча.

Он всегда что-то ищет - то черепаху, то красный камень.

А на днях сообщил мне, что организовал штаб.

- Какой штаб? - спрашиваю.

- Штаб, подземный! Мы уже нашли яму. Сверху покрыли большими картонами. Начали ее расширять, но наткнулись на дохлую собаку! Вытащили ее!

- Кто это «мы»?

- Это наша тайна, но Вам скажу. В штаб я ввел... - и он шепнул мне имена шестерых своих товарищей - состав всего штаба.

- А что вы будете делать? Еще не знаем!

Ничего, мальчик, зато я знаю, что делать с вашим штабом! А что, если вы вдруг получите секретные приказы устроить соревнование по дальности полета самодельных птичек, открыть выставку, посвященную героям космоса, узнать от своих дедушек о событиях Великой Отечественной войны, провести конкурс на художественное чтение? Сейчас я уже не успею начать с вами эту серьезную игру, но начну, как только опять соберемся вместе.

Но ты не знаешь о нашей общей тайне! Мы ведь все, до единого, сговорились «против» тебя!

- Дядя Валерий пришел! - кричали дети, как только твой папа появлялся в классе.

Твои товарищи и ты сам часто ждали его у входа в школу. Приходил он не только с музыкой, которую писал для всех вас, приходил со своим обаянием, со своей улыбкой и любовью. Он рассказывал вам забавные истории о музыке, играл для вас на фортепиано, репетировал постановку музыкальной пьесы... Но ты один до сих пор не знаешь о беде, которая постигла твою семью.

Он попал в аварию и теперь лежит в больнице в далеком городе! Там он останется долго, пока врачи не вылечат его! - так сказали тебе.

В тот день, узнав о случившемся (тебя не было в школе), дети заплакали. И мы решили до поры до времени хранить эту святую ложь, чтобы пощадить твое хрупкое сердце...

Здесь сидит Tea. Выпрямись, пожалуйста, нельзя так горбиться при письме!..

Рядом сидит Лери, брат Теи. Говори спокойно, мальчик, не торопись, не глотай слова!..

За этой партой - Дито. Будь более мужественным, малыш, не пугайся темноты в комнате!..

Здесь сидит Русико. Твои сообразительность и находчивость радуют меня, но откуда это пристрастие говорить неправду? И я ищу способы, чтобы избавить тебя от этого «недуга»!..

Здесь сидит Ния. Что ты рисуешь, Ния? Мальчика с цветком во рту? А кому ты подаришь этот рисунок? Мне? Спасибо, Ния! Я повешу его в своем кабинете!..

Рядом сидит Нато. Что ты мне шепчешь, Нато? Выучила новые стихи? Когда ты их прочтешь нам? Сейчас?..

За этой партой сидит Виктор. Как дела, мальчик? Хочешь, я дам тебе сложную задачу? Она у меня уже приготовлена! Бери со стола!..

Это место Илико. Ну, как, мальчик, научился грузинскому произношению? Скажи, пожалуйста, правильно: «Бакаки цкалши кикинебс!» Выпускай звуки из гортани! Вот так!.

А здесь - место Елены. Не будь, девочка, такой застенчивой! Не бойся, верь в свои способности!..

Здесь сидит Элла. Ну, как, Элла, твоя сестренка еще не заговорила? Ты понаблюдай и скажи нам, какое она скажет первое слово! Передай ей мой привет!..

Здесь сидит Котэ. Сыграй, пожалуйста, на пианино свою песенку, видишь, все тебя просят!..

Здесь сидит Гига. Почему ты такой грустный сегодня? Маму положили в больницу? Не грусти, она скоро выздоровеет! Хочешь, понеси ей в подарок свой рассказ! Он ей очень понравится!..

Здесь сидит Лела. Что с тобой, девочка? Ты сама себя наказываешь? За что? Провинилась? Когда?

Здесь сидит Эка. Ты просишь, чтобы мы простили Тенго и Котэ? Они больше не будут?.. Ну, хорошо, согласен!.

Здесь сидит Тека. Что это у тебя написано? 2500 + 2500 = = 5000? Молодец, верно! Но почему пишешь мелом на парте?..

Здесь сидит...

Дети, приходите поскорее! Мне скучно без вас в пустом классе!

«Дух школы»

Сговорились они, что ли?

Врываются сразу десять-двенадцать улыбок и радостных «Здравствуйте!».

Я с закрытыми глазами могу угадать каждое «Здравствуйте!». В классе запахло жизнью и цветами.

- Здравствуйте, дети! - приветствую их. Каждому пожимаю руку.

Как-то завелся у нас такой обычай: приходит ребенок в класс, подходит ко мне, здоровается, а я, если у меня не заняты руки и могу оторваться от дел, протягиваю руку и тоже приветствую: «Здравствуй!» Дети очень ценят это рукопожатие, оно скрепляет наш деловой и дружеский союз на весь день.

- У нас так много дел сегодня! Надо успеть, пока придут родители и гости!

- Успеем!

- Посмотрите, что мы должны делать!

Дети читают вслух написанное мною на доске:

I урок - заполнить и заклеить секретные пакеты.

II урок - устроить выставку.

III урок - попрощаться с нашими деревцами.

IV урок - побеседовать о будущем.

- А потом?

- А потом придут родители и гости, мы покажем им свой спектакль и попрощаемся друг с другом!

- Мне не хочется прощаться!

- Давайте начнем работу, не дожидаясь звонка на урок! Дети садятся за парты. Каждый достает из своего ящика пакет и приступает к делу: пересматривает содержимое, что-то поправляет, обновляет. Я же должен подозвать каждого к себе, ознакомиться с содержанием секретного пакета, вложить в него 'характеристику ребенка и разрешить ему заклеить, пакет.

Первые такие пакеты родители получили в конце полугодия. А это уже второй пакет, и, судя по тому, как родители отзывались о первом, могу представить, с каким нетерпением ждут они этого - второго пакета.

Что это за секретные пакеты? Почему пакеты? Почему секретные? На эти вопросы у меня имеются свои ответы, закрепленные размышлениями и экспериментом.

Скажу сразу: шестилетним детям, пришедшим в школу для того, чтобы пройти курс подготовки, нельзя ставить отметки! Своим младшим школьникам я давно не ставлю никаких отметок ни в первом, ни во втором, ни в третьем классах. По моему представлению, отметки - это костыли хромой педагогики или же жезл, олицетворяющий императивную власть педагога. И входить в подготовительный класс на костылях, класть на виду у шестилеток этот жезл и так приступать к обучению - это кажется мне педагогической аномалией.

Кому нужны эти отметки?

- Детям! - слышу ответ одних учителей.

Нет, дорогие коллеги! Детям они вовсе не нужны! Они не знают, что такое отметки, зачем они придуманы, чью жизнь облегчают. Это мы - педагоги и родители - приучаем детей к отметкам, разжигаем в них страсть к этим цифрам от 1 до 5 и, когда видим, как они, в конце концов, начинают стремиться к «хорошим» отметкам, начинают учиться ради этих цифр, говорим: «Вот видите, как нужны детям отметки: не будь их, они бы перестали учиться!»

Не могу представить, как жилось бы этим «нулевикам», занятым сейчас своими секретными пакетами, если бы я приходил на каждый урок с отметками разных категорий Как бы мог я тогда предложить им: «Хотите сложную задачу?», как осмелился бы «ошибиться» сам и куда делись бы принцип жизни на уроке, принцип деловых отношений, принцип наступательного познавательного движения детей? Как бы я смог нести радость каждому малышу, сея семена горечи и обиды?

Детям не нужны отметки, они и без них будут учиться, если учение мы превратим в процесс развития познавательных стремлений, если они не будут чувствовать на себе силу наших мер принуждения. Им вовсе не нужно знать, насколько каждый из них обогнал остальных или отстал от них, не нужно знать о том, что ученики подразделяются на «сильных» и «слабых», «успевающих» и «отстающих». Не заставляет ли нас это разделение краснеть перед детьми из-за того, что мы сами не смогли познать психологию каждого ребенка, особенно тех, кого так просто относим к «слабым», «отстающим», не смогли построить для этих последних самую, как сейчас любят говорить в науке, оптимальную индивидуальную методику? Я лично краснею перед моим кудрявым «Леваном», когда он смотрит на меня порой такими грустными глазами, в которых я читаю: «Я сам с собой ничего не могу поделать! Ты же взрослый, умный. Помоги мне, не оставляй меня в беде!»

«Он слабый, он двоечник!» - говорит иной педагог. Однако не оправдание ли это нашей же слабости? Раз его мы счиму долгу перед детьми или проработсамих себя? Видел я много уроков, за которые иным педагогам со всей ответственностью можно было бы поставить безжалостно двойки, записать эти двойки, ну, скажем, в трудовую книжку. Такие педагоги, конечно, не смогут войти в класс без «костылей» и без «жезла», они проведут уроки на двойки и еще осмелятся поставить своим ученикам на этих же уроках двойки и пятерки. Вот какой получается парадокс.

В глубокой древности педагогом называли человека с палкой, провожающего ребенка в школу и обратно. Но потом это слово приобрело совершенно другое содержание: педагог - это человек, учащий и воспитывающий детей. Выбросил ли педагог свою палку, став учителем и воспитателем? Нет, не выбросил! На средневековых барельефах, на иллюстрациях в книгах видим, как педагог, держа в правой руке палку или пучок прутьев, а в левой - раскрытую книгу, учит детей премудростям. Может быть, наши отметки и есть перевоплощенная форма этих палок и прутьев? Так кому нужны отметки в подготовительном классе - неужели шестилетним детям? Малыши и слышать не хотели бы о них, но когда так усердно, каждодневно, всюду - в школе, дома, в любом социальном кругу - мы показываем и доказываем детям зависимость характера наших отношений от полученных ими отметок, то что же детям делать? Они же понимают, что полностью зависят от нас, и не хотят жить без нас, они, привязаны к нам, любят нас, и потому не остается другого пути, как стремиться к отметкам, чтобы угодить нам.

Таким образом, вопрос упирается не в то, что отметки нужны детям, а в то, может ли педагог подготовительного класса забыть о существовании отметок, сломать и выбросить «жезл» своей императивной власти и так прийти к детям обучать и воспитывать их. Легко ли это сделать?

Нет, нелегко педагогу расстаться со своим «жезлом» - отметками. Нелегко потому, что с ними связана методика обучения и воспитания, к которой он так привык. Перестройка методики - это не система процедур, направленных, скажем, на перегруппировку методов, способов, средств обучения, а преобразование педагогом самого себя, своих точек зрения, взглядов и представлений.

Такое преобразование методики и, стало быть, самого себя болезненно будут переживать только те учителя, которые привыкли работать шаблонно и для которых Паата, сидящий в первом ряду, и Паата, сидящий в третьем ряду, - один и тот же ребенок, что облегчает жизнь, конечно, не ученикам, а педагогу, обучающему их одним и тем же способом.

Три закона, обнаруженные Л. Н. Толстым, объясняют суть такого положения вещей. Первый закон заключается в следующем: «Учитель всегда невольно стремится к тому, чтобы выбрать самый для себя удобный способ преподавания» (Толстой Л. Н. Яснополянская школа за ноябрь и декабрь месяцы. Пед. соч. - 2-е изд. М., 1953, с. 176). Хорошо, если невольно, это еще простительно педагогу. Но если он преднамеренно, рационально будет стремиться облегчить себе общение с детьми, это, наверное, можно было бы назвать изменой своей профессии. Второй закон: «Чем способ преподавания удобнее для учителя, тем он неудобнее для учеников» (Там же). Ясно, что всячески надо избегать создания таких педагогических процессов, в которых дети будут «мучиться» вследствие облегчения труда педагога. И поэтому нужно искать выход из положения. Об этом говорит третий закон Л. Н. Толстого, и я его принимаю как заповедь:

«Только тот образ преподавания верен, которым довольны ученики» (Толстой Л. Н. Яснополянская школа за ноябрь и декабрь месяцы. - Пед. соч. - 2-е изд. М., 1953. с. 176).

Чтобы педагог смог обучать своих шестилетних учеников без отметок, ему нужно определить, что же он выбирает: быть верным своему святому долгу перед детьми или проработать спокойно энное количество лет, именуемое педагогическим стажем. И если педагог, выбирающий путь творчества, новаторства и ищущий пути к сердцу каждого ребенка, будет восхищаться тем, что пошло поколение умных и жаждущих знаний детей, то второй педагог, с «жезлом» в руках, будет твердить на каждом педсовете: «Что за дети, ничего не хотят делать, не хотят учиться! Даже шестилетки, если не накричишь на них, не пригрозишь чем-то, не утихомириваются на уроках!» Этот второй педагог, войдя в свой подготовительный класс, скажет своим шестилеткам: «Я не люблю шутить! Кто не будет хорошо учиться, не будет внимательным, получит двойку! А вы знаете, что такое двойка? Вот узнаете. А теперь положите руки на стол и слушайте!» Первый же педагог, разумеется, такого не скажет никогда. Он обратится к малышам: «Дети, я хочу посмотреть, как вы улыбаетесь! Я люблю ваши улыбки! Улыбнитесь, пожалуйста! А теперь скажите: что вы больше любите слушать - сказку или стихотворение? Так и быть, расскажу вам сказку о мальчике-с-пальчик! Устройтесь поудобнее! Жил-был...» И выбирает этот педагог самый трудный путь к сердцам детей: путь повседневного обновления своей методики обучения и воспитания и, стало быть, самого себя, чтобы доставлять детям радость общения с ним.

Возникнет ли в таком случае вопрос о том, как сохранить в классе порядок, как утихомирить детей без «жезла», без отметок? Дети зашумели в классе, хочешь им сказать что-то хорошее, научить чему-то... «Успокойтесь!» - говоришь, но они не слушаются. Как быть? Прикрикнуть хорошенько, пригрозить пальцем, наконец, сказать, что поставишь двойку за поведение? И тогда всё стихнет, все успокоятся? Как трудно дать здесь однозначный ответ, выписать рецепт прямого назначения. Трудно потому, что вопрос о дисциплине опять-таки возникает при императивном обучении. И когда обучаешь и воспитываешь детей императивно, то часто приходится повышать голос: «Михо, ты умолкнешь или нет в конце концов?!», образумливать, утихомиривать не только Михо, но и других. Но ведь дети могут через минуту забыть о том, что произошло, и опять попытаться высвободить себя из сети императивности, чтобы заняться более интересным делом! Так не лучше ли опираться не на такие способы восстановления порядка, а на изменение характера отношения к детям, изменение самого процесса обучения и воспитания; наконец, установление в классе общей атмосферы доброжелательности, чуткости? Все это Л. Н. Толстой называет «духом школы», который, по его мнению, составляет «сущность, успешность учения». «Этот дух,- писал он,- подчинен известным законам и отрицательному влиянию учителя, т. е. что учитель должен избегать некоторых вещей, для того чтобы не уничтожить этот дух... Дух школы, например, находится всегда в обратном отношении к вмешательству учителя в образ мышления учеников, в прямом отношении к числу учеников, в обратном отношении к продолжительности урока и т. п. Этот дух школы есть что-то быстро сообщающееся от одного ученика другому, сообщающееся даже учителю, выражающееся, очевидно, в звуках голоса, в глазах, движениях, в напряженности соревнования,- что-то весьма осязательное, необходимое и драгоценнейшее и потому долженствующее быть целью всякого учителя. Как слюна во рту необходима для пищеварения, но неприятна и излишня без пищи, так и этот дух напряженного оживления, скучный и неприятный вне класса, есть необходимое условие принятия умственной пищи» (Толстой Л. Н. Указ, соч., с. 199). Установите этот дух в общении с детьми - и проблема порядка в классе возникнет перед вами в совершенно ином плане: «Ежели оживление это имеет предметом урок, то лучше и желать нечего. Ежели же оживление это перешло на другой предмет, то виноват был учитель, не руководивший этим оживлением. Задача учителя... состоит в том, чтобы постоянно давать пищу этому оживлению и постепенно отпускать поводья ему» (Там же, с. 200).

Итак, нужны ли отметки «нулевикам»?

Нет, дети в них не нуждаются, потому что отметка мешает им пристраститься к знаниям, жить в школе радостно и весело.

Нужны ли отметки педагогам?

Пусть сами за себя решают мои коллеги. Что касается меня, они мешали бы мне радоваться каждой встрече с детьми.

Может быть, тогда отметки нужны родителям, чтобы знать, как учатся их дети?

Скажу откровенно: вряд ли желательно давать родителям отметки успеваемости их детей. Что они будут делать с этими отметками? Сами цифры не скажут ровным счетом ничего о конкретных успехах и неуспехах ребенка. Что им скажет, допустим, цифра «2» по математике? Разве она расскажет мамам и папам, что ребенок еще не может складывать числа в пределах десяти, что он допускает ошибки при решении задач типа «В магазин привезли 8 ящиков яблок, было продано несколько ящиков. Осталось 3 ящика. Сколько ящиков яблок продали?»? Разве объяснит эта цифра, по какой причине ребенок не смог ответить педагогу сегодня на уроке на вопросы: где в примере первое слагаемое, второе слагаемое, сумма? И наконец, разве сможет она посоветовать родителям, в чем и как помочь ребенку? Цифра эта не умеет говорить на таком языке. Зато она умеет ябедничать, она так и бежит к папе: «Присмотри за ребенком! Он ничего не хочет делать!» Думаете, «5» и «4» несут с собой радость? Часто они вызывают успокоение и праздность родителей в отношении воспитания ребенка: «Какой он у нас умный! Раз он так хорошо учится, значит, наша помощь ему совсем не нужна!»

А теперь представим такой печальный случай. Ребенок заболел. Конечно, будем вызывать не учителя, а врача-специалиста, чтобы посмотреть, что с ним. Врач осматривает горло, заставляет ребенка высовывать язык, слушает легкие, измеряет температуру. Затем пишет свой диагноз о состоянии здоровья ребенка - «2» - и уходит. Что делать маме с этой двойкой? Ребенок ее не проглотит как пилюлю, накладывать ее на спину как горчичники тоже нельзя. А эта двойка только и кричит: «Ребенку плохо! Надо ему помочь!» Есть ли гарантия, что диагноз «2» о состоянии здоровья ребенка направит родителей на верный путь лечения? Такой гарантии, разумеется, нет, и потому дать родителям больного ребенка диагноз «2» чревато большими опасностями. Это понимают все, и потому никому и в голову не придет с помощью цифр справляться о состоянии здоровья. После осмотра больного добрый Айболит объяснит родителям, чем болен ребенок, каковы причины этой болезни и как ухаживать за больным, чтобы он скорее поправился. Этот Айболит достанет из кармана своего белого халата бумагу с треугольной печатью, выпишет лекарства и строго разъяснит, в каком количестве, в какое время и сколько раз надо их принимать.

Кто же придет к родителям ребенка, получившего «2» по математике, и толком объяснит, каким именно должно быть домашнее обучение? И родители будут вынуждены стать педагогами-знахарями, главным средством которых является испокон веков бытующее строгое запрещение удовольствий. Средства воспитания педагога-знахаря так же опасны для интеллектуального и морального развития ребенка, как лекарства знахаря для обеспечения здоровья человека. Бывают случаи, когда и в одной, и в другой сферах все кончается благополучно - метод воспитания оправдал себя, лекарство для лечения недуга тоже оправдало себя. Но это случай, а не закономерность.

Таким образом, родителям шестилеток лучше не давать никаких отметок, чтобы этим не нарушать духа школы.

Пакеты родителям

Лали подходит к моему столу и достает содержимое пакета (всего 23 листа): два образца то каллиграфии, два сочиненных девочкой рассказа, три работы… Просматриваю, одобряю. - Вот твоя характеристика! - отдаю девочке напечатанную на листе бумаги характеристику, подписанную завучем и мной. В…

Наша выставка

На первом столике четыре красочных сборника: «Источник мудрости» (части I и II); «Народная поэзия» (части I и II). На досках в классе и коридоре я часто писал детям пословицы и поговорки. Дети… - Давайте сделаем так: все листы, на которых вы записали понравившиеся вам пословицы и поговорки, мы сколем. Виктор…

Детям нужно предлагать такие увлекательные дела, к которым они могут приступить не когда-нибудь, а сейчас же; и первые шаги, предпринятые в осуществлении этих дел, должны приводить их не к первым горьким неудачам, а к первым успехам.

- А когда мы будем делать свои книги? - этот вопрос сразу же со всех сторон прозвучал в классе.

- Зачем откладывать! Начнем сейчас же!

Я дал каждому папки, в которые вкладывал их тетради, рисунки, аппликации. Они достали из шкафа клей, ножницы, фломастеры, бумагу. Я учил их: что отбирать, как вырезать, клеить, оформлять, прокалывать бумагу, скреплять ленточкой. Они советовались со мной о названии своей книги, об оформлении обложек. Все занимались увлеченно - на уроке труда, на уроке рисования. И в тот день у каждого была уже своя книга: «Ласточка», «Ромашка», «Мак», «Орёл», «Солнце», «Радость», «Звезда», «Весна», «Ручеёк», «Лань», «Цветочное поле», «Я - «нулевик».

Мы выделили в классе столик для этих книг. Каждый мог взять свою книгу и заполнить ее новыми страницами, просмотреть книгу товарища.

Мне уже не надо было руководить детской увлеченностью. Я только подходил к столику, брал какую-нибудь книгу, просматривал ее, а потом когда-нибудь (на перемене, во время прогулки, может быть, даже когда они шептали мне свои ответы на уроке) я говорил тому или иному ученику: «Новые страницы твоей «Весны» («Ромашки», «Звезды»...) понравились мне! Чем еще намерен заполнить книгу?»

Иногда на перемене я брал две-три книги, садился за стол и рассматривал их, а дети, конечно, обступали меня: «Чья это книга? Нравится она вам?» Порой я просил у автора книги разрешения взять ее домой: «Покажу моим детям!» Я приглашал к этому столику любого гостя: «Знаете, это книги детей, посмотрите, какие они интересные!» Да, вот так все было просто, а книги эти росли так быстро, как грибы после дождя.

Все эти книги и лежат теперь на третьем столике.

На четвертом столике - малюсенькие книжки, их более ста. В них собраны рассказы детских писателей. Дети тоже сами оформляли эти книжки.

Представьте себе лист бумаги объемом в полстраницы газеты, на котором напечатан рассказ. И чтобы получилась книжка из 8 страниц, нужно проделать следующие работы:

три раза сложить лист, скрепить страницы; на первой странице написать фамилию автора, название рассказа, дату оформления книжки;

внимательно прочесть рассказ, понять его содержание;

оформить первую и последнюю страницы обложки в соответствии с содержанием рассказа;

на второй странице обложки написать фамилию художника-оформителя;

написать красочные первые буквы слов, которыми начинаются абзацы;

приписать значения словам, данным в сноске;

на свободных страницах сделать рисунки по содержанию рассказа;

в конце рассказа написать несколько вопросов по его содержанию;

оформленную таким образом книгу представить на рассмотрение товарищей.

Обсуждение уже оформленной книги я вел на уроке. Обсуждались рисунки, обложки, разъяснения к словам в сносках, вопросы, поставленные по содержанию рассказа, и, таким образом, обсуждался сам рассказ. Так были оформлены три рассказа. Дети очень заинтересовались этой формой познавательной деятельности...

...Устройство выставок закончено.

Давайте посмотрим всё, а заодно и проверим! - предлагает Майя.

Мы обходим наш «выставочный зал». Дети обрадовались, увидев свои фотоснимки. Они радуются и удивляются, рассматривая свои первые письменные работы. Они довольны выставкой. Кое-где что-то поправляют. Вывешивают и афишу музыкальной пьесы.

- А теперь пойдем к нашим деревцам! - говорю я, и мы с шумом спускаемся по лестнице, захватив с собой ведерко и две лопаточки.

Прощание с деревцами

- Надо же знать, кто какое дерево посадил! Давайте дадим им имена! - сказал тогда Тенго. И на каждом дереве каждый повесил табличку с надписью: кем и когда оно было… Почти каждый день мы приходили в наш парк, где обычно проводим большую перемену, поухаживать за деревцами; разрыхляли…

Сто четырнадцать писем

Я уже успел поговорить с детьми о том, как им нужно провести летние каникулы. Ну, конечно, читать книги! Ну, конечно, играть на воздухе! Ну, конечно,… Гоча. А что Вы будете делать на каникулах?

РАЗМЫШЛЕНИЯ О ЗАВТРАШНЕМ ДНЕ ШЕСТИЛЕТОК

Я размышлял о проблеме детства моих шестилеток, и порой мне казалось, что, заставляя детей сидеть за партами, я отнимал у них детство. Размышлял о… Тогда слова эти показались мне парадоксальными: «Зачем на год раньше отнимать… С тех пор утекло много воды. Сейчас уже никто не спорит о том, нужно ли приобщать детей к учению на год раньше. Армия…

Способствовать взрослению ребенка в соответствии с его развивающимися силами - значит делать его детство радостным, увлекательным, эмоционально насыщенным. И наоборот: замедлять это движение к взрослению путем предоставления ребенку полной свободы с той мнимой логикой, что нельзя отнимать у него детство, значит лишать его истинного чувства переживания радости детства.

Все эти рассуждения можно обосновать тем, что природа ребенка не изменилась, изменились среда, наша жизнь, воздействующая на эту природу, и ребенок развивается и совершенствуется в новых условиях современной жизни. Одним из результатов этих изменений стало то, что шестилеткам захотелось учиться читать, писать, считать, т. е. взрослеть, усваивая более сложные формы человеческой деятельности.

Шестилетки хотят учиться.

А мы, взрослые, готовясь отправить их в подготовительные классы школы и в подготовительные группы детских садов, обязаны заботиться о том, чтобы они не разочаровались в школе, в учении. Какое у них сформируется отношение к школьной жизни спустя год такой жизни, какое разовьется отношение к учению спустя год учения - это вовсе не праздные вопросы, а, может быть, суть подготовительного класса и группы для шестилеток:

Педагогика подготовительных классов, всей начальной ступени обучения должна быть сугубо оптимистической. Очень важно, чтобы каждый ребенок поверил в свои силы, радовался каждому школьному дню, каждой встрече с педагогом, каждому звонку на урок. Принципиально важно, чтобы школьная жизнь стала для каждого ученика смыслом его собственной жизни. Крики, брань, запугивание, грубость и другие подобные проявления педагогической бестактности должны быть недопустимы в работе с детьми.

Подлинная педагогика начального обучения, действительно насыщенная любовью к детям методика обучения и воспитания, по моему убеждению, должны быть построены на гуманистических началах, а не исходить из императивных, принудительных, начальственных позиций.

Мы очень долго занимались построением педагогических и методических систем, не считаясь с детьми, с их устремлениями, чувствами, тенденциями. Не считались с их личностью, самолюбием, стремлением к радости и успеху. Эта педагогика давления, сеющая на практике негативное отношение детей к школе, к учению, к своему педагогу, должна быть преодолена. Дети родились не для того, чтобы злить своих педагогов, мешать им обучать и воспитывать их самих. Надо верить, что каждый из них таит в себе практически безграничные возможности и способности познавать действительность, таит в себе стремление, может быть, страсть к познанию. Вся работа по усовершенствованию учебно-воспитательного процесса в начальных классах, на мой взгляд, должна быть направлена на преобразование императивного отношения к детям в гуманистическое. Это не должно быть личной инициативой отдельных творческих педагогов, это должно стать правилом нашей воспитательной работы с детьми.

Шестилетние дети хотят учиться, однако это не значит, что им будет все равно, как мы их будем учить. Императивные, принудительные формы обучения, начальственные формы общения с детьми могут привести к тому, что мы на год раньше отобьем у них охоту учиться, станем искусственно задерживать их развитие. Если мы забудем о том, что дети не могут расставаться со своей потребностью играть, то сделаем нашу методику не добрым путеводителем их в мире познания, а бездушной мачехой. Ученые-до сих пор спорят о том, нужно ли обучать детей в игре и что это может им принести. И многие, склонные к императивности, предсказывают, что такое обучение может только повредить детям, так как им покажется, что учение - это игра. Не получается ли так, что лучше детям сначала же дать понять, почувствовать и пережить, с какими трудностями и неприятностями связано учение? И не кроется ли здесь корень зла такого же рода: вдруг детям покажется, что учение - одно мучение и страдание?

По-моему, вопрос лучше ставить в том смысле, чтобы выяснить психологическую суть игры и решить на этой основе проблему характера обучения. В игре ведущее значение имеет возможность свободного выбора. Ребенок выбирает игру, играет в нее, пока она не надоест, и выключается из нее, как только чувствует удовлетворение своей потребности. Чувство свободного выбора, как мне кажется, составляет психологическую основу игры. Однако это не значит, что, пользуясь правом выбирать, ребенок предпочитает только такие формы активности, которые не будут связаны с трудностями. Выбирая игру, ребенок тем самым принимает и связанные с ней трудности, становясь целенаправленным, волевым, сосредоточенным в их преодолении, что делает игру эмоционально окрашенной и мотивированной. Чем плохо, если процесс, обучения ребенок будет переживать так же, как он переживает игру? Тогда мы будем говорить не об игровом обучении, а об обучении, основанном на позициях самих детей, на переживании детьми в этом процессе чувства свободного выбора. Радуется же ребенок игре? Он должен радоваться и учению! А такую радость должны доставлять ему мы - педагоги, воспитатели, учителя. Это одна из основ моей работы с шестилетками.

«Нулевой» год нам следует использовать с максимальной пользой для обучения и воспитания детей. Малышей надо посадить за парты лишь для того, чтобы создать наиболее благоприятные условия для своевременного развития в них задатков, которые именно в этом возрасте начинают пробуждаться и которые имеют важное значение для дальнейшего успешного продвижения детей в своей познавательной деятельности. Что нужно ребенку для того, чтобы он успешно учился? Ему необходимо уметь читать и понимать прочитанное, писать о своих впечатлениях, иметь определенные точки зрения для понимания и усвоения изучаемого предмета и явления, уметь выделять эти явления и предметы из быстротечных процессов и множества предметов, уметь словесно отображать результаты своих наблюдений. Усвоение таких умений и связанных с ними знаний определяет суть готовности ребенка к учению. Без этого учение в школе так же неосуществимо, как неосуществимо оно без владения ребенком речью. Эти умения составляют необходимые орудия для учебно-познавательной деятельности ребенка. Чем они совершеннее, тем, следует считать, успешнее он сможет усвоить научные знания, понятия, действия. Овладение детьми этими умениями, в каких бы условиях оно ни проходило, даже в условиях школы, нельзя считать учением в строгом смысле этого слова. Процесс овладения ребенком чтением, письмом, простым счетом обычно именуют умением, однако его следовало бы рассматривать как процесс развития, ведущий к новообразованиям. Чтение, письмо, простой счет - это скорее всего новообразования в процессе развития ребенка на современном уровне культуры, и они ребенком приобретаются на той же социально-психологической основе, на какой были приобретены умения ходьбы, речи. Эти мысли моего учителя - известного детского психолога Б. И. Хачапуридзе - также составили основу моей работы в подготовительном классе.

Шестилетние дети значительно отличаются от семилетних: опытом жизни, волевыми усилиями, содержанием и глубиной речи, объемом лексики, импульсивностью действий. И главное - стремлением к игре и потребностью в ней. Пусть не введет нас в заблуждение малая разница в возрасте - всего один год, а может быть, и меньше - между «нулевиком» и первоклассником. Если не придавать этим различиям особого значения, то может статься, что в подготовительный класс будет механически переноситься опыт работы с первоклассниками. Говорю об этом потому, что многие учителя Грузии уже пережили подобную ошибку, когда в республике с 1969 года начался широкий прием шестилетних детей в подготовительные классы общеобразовательных школ. Программы и учебники I класса с незначительными изменениями были даны шестилеткам. Изменения состояли в том, что материал, рассчитанный на один год, был растянут на два года, а формы и способы обучения и воспитания остались теми же. Игра, если кое-где ее вспоминали, стала простым приложением к процессу обучения - способом снятия усталости детей. Недооценка возрастных различий между шестилетними и семилетними детьми порождает и ту ошибочную идею что класс шестилеток должен стать первым классом со всеми вытекающими из этого последствиями, т.е. нужно включить сюда" все содержание первого класса по той же методике. В этом случае, казалось бы, проблема шестилеток исчезает, заодно «снимаются» и сложные проблемы, которые могли бы возникнуть перед составителями программ, учебников, методических рекомендаций. При таком условии всем - учителям, методистам, инспекторам - становится удобно и просто, но только не шестилетним детям. Такое легкое «решение» проблемы обучения шестилеток я воспринимаю как императивный подход не только к детской жизни, но и к наукам: детской психологии, педагогике, методике. Открытие экспериментальных подготовительных классов, по моему мнению, нельзя понять как возвращение к четырехлетнему начальному обучению из-за того, что трехлетняя начальная школа якобы не оправдала себя. Его нельзя воспринять также как введение трехлетней начальной школы, в каждом классе которой на один год снизился возрастной ценз. В действительности подготовительный класс должен произвести качественное обновление системы начального обучения. Он должен составить единое целое с последующими классами и одновременно, ввиду специфического возрастного состава детей, взять на себя также особые педагогические задачи - задачи психологической, моральной, социальной, умственной подготовки ребенка к, так сказать, сложной профессии ученика. Эти выводы тоже составляли основу моей педагогической работы с шестилетними детьми.

С введением подготовительного класса становится возможным осуществление пятидневной учебной недели в начальных классах. Пятидневка в школе не должна быть результатом простого сокращения учебных часов или перераспределения их на пять дней. В условиях пятидневки не только должен быть сохранен уровень подготовки детей, но и должно быть улучшено их качество. Пятидневка должна стать результатом в первую очередь усовершенствования учебно-воспитательного процесса, перестройки программ, учебников, методических установок. В подготовительном классе, может быть, не возникнут осложнения с введением пятидневки, но без качественного улучшения учебно-воспитательного процесса сохранение должного уровня подготовки детей в последующих классах будет нелегким делом в условиях педагогического цейтнота. Одновременно мы должны задуматься о том, как усилить эффективность семейного воспитания. Кроме обычных форм педагогизации родителей было бы целесообразно ввести обучение старшеклассников, студентов всех специальных технических и высших учебных заведений основам семейного воспитания. Знания эти приобретают общественную значимость, и ими следовало бы вооружать молодежь в государственном масштабе. Возникает также проблема общественной организации отдыха, труда и развлечений детей во время двух выходных дней.

Успешность обучения в подготовительном классе во многом зависит от классной мебели. Она, наряду с техническими средствами, должна стать органической частью дидактической системы, активно содействовать педагогу в осуществлении принципов всестороннего развития учащихся. К сожалению, оснащение начальных классов специальной мебелью до сих пор остается делом местной инициативы и сообразительности. В каждом начальном классе, в том числе и подготовительном, необходимо иметь несколько современных, дидактически удобных досок, нужен комбинированный, удобный для педагога рабочий стол, нужны индивидуальные шкафчики для детей и т. д. А парты? Разве можно терпеть, чтобы ребенок с подготовительного до третьего класса, в течение четырех лет, сидел за одной и той же партой, сначала с болтающимися в воздухе ногами, а потом - сгорбившись над ней? Как нам помогли бы парты, которые можно было бы устанавливать соразмерно росту ребенка, свободно их складывать, освобождая классную комнату для проведения другого рода занятий. А если дети могли бы применять эти парты в качестве (Строительных блоков для конструирования, допустим, сцены, домиков, кораблей, то насколько разнообразней и эмоциональней стала бы их жизнь в школе!

Мой опыт подсказал мне выделить десять вопросов, связанных с организацией работы в подготовительном классе, на которые я ответил бы категорично «нет» или «да».

Вот вопросы, на которые я отвечаю «нет!»:

1. Можно ли применять в подготовительном классе опыт работы с первым классом без изменения? - Нет!

2 Можно ли заставлять детей немедленно выполнять приказы и распоряжения педагога? - Нет!

3. Можно ли давать детям обязательные домашние задания? - Нет!

4. Можно ли ставить детям отметки? - Нет!

5. Можно ли говорить в классе, кто из детей учится лучше других? - Нет!

6. Можно ли строго требовать от детей, чтобы они сидели на уроках не шелохнувшись? - Нет!

7. Нужно ли отнимать у ребенка игрушку, которую он принес в школу? - Нет!

8. Можно ли оставлять детей на второй год? - Нет!

9. Нужно ли требовать от детей, чтобы они ходили в школу в ученической форме, с ранцами? - Нет!

10. Можно ли принимать в подготовительный класс детей, которым до 6 лет не хватает 2 - 3 и более месяцев? - Нет!

И вот вопросы, на которые мой опыт отвечает утвердительно:

1. Нужна ли специфическая методика для работы в подготовительном классе? - Да!

2. Можно ли применять в подготовительном классе опыт воспитательной работы детского сада со старшими дошкольниками? - Да!

3. Нужно ли поощрять детей, чтобы они опережали педагога в прохождении учебного материала? - Да!

4. Может ли педагог преднамеренно допускать ошибки, чтобы дети находили и исправляли их? - Да!

5. Требуется ли от педагога артистизм в работе с детьми? - Да!

6. Допустимо ли давать детям разнообразные задания для свободного выбора? - Да!

7. Нужно ли усилить самостоятельную работу детей? - Да!

8. Нужно ли, чтобы дети оценивали урок? - Да!

9. Нужно ли давать родителям характеристики детей и готовить им пакеты с образцами работ детей? - Да!

10. Нужно ли проводить открытые уроки для родителей? - Да!

Эти «да» и «нет» и все остальные «да» и «нет», которые могут возникнуть в будущем при работе с детьми, я вывожу из самой главной и, по моему убеждению, единственно верной педагогической позиции, на которой буду стоять и впредь:

Детей надо любить всем сердцем и, чтобы их любить так, нужно учиться у них, как следует проявлять эту любовь. Каждый школьный день, каждый урок должен быть осмыслен педагогом как подарок детям. Каждое общение ребенка со своим педагогом должно вселять в него радость и оптимизм.