Лермантов Михаил Юрьевич

ЛЕРМОНТОВ Михаил Юрьевич (1814-41), русский поэт. Учился в Московском университете (1830-32). Окончил Санкт-Петербургскую школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров (1834). В 1837 за стихотворение «Смерть поэта» (о гибели А. С. Пушкина) был сослан в армию на Кавказ. Убит на дуэли в Пятигорске.Разочарование в действительности, характерное для последекабрьских умонастроений, скептицизм, стремление к идеалу свободной и мятежной личности питали его ранние романтические стихи, а в зрелой лирике — и мечта о душевном покое («Дума», «И скучно и грустно», «Молитва», «Пророк», «Выхожу один я на дорогу»; поэма «Мцыри», 1839; драма «Маскарад», 1835). Многие произведения Лермонтова пронизаны гражданским пафосом, патриотическим чувством [неоконченный социально-исторический роман. «Вадим» (1832-34), стихотворения «Бородино», «Поэт», «Родина»]. Поэма «Демон» (закончена в 1839) — символическое воплощение идеи бунта против «мирового порядка», трагедия одиночества.

Лермонтов ввел в русскую поэзию стих, отмеченный энергией мысли и мелодичностью.

Роман «Герой нашего времени» (1840), насыщенный глубокой социальной рефлексией и психологическим содержанием, — вершина реализма Лермонтова. * * * Л Значимы для формирования Лермонтова и предания о легендарном основоположнике его рода — шотландском поэте Томасе Лермонте.К сильным впечатлениям детства относятся поездки на Кавказ (1820, 1825). С 1827 Лермонтов живет в Москве. Он обучается в Московском университетском благородном пансионе (сентябрь 1828 — март 1830), позднее в Московском университете (сентябрь 1830 — июнь 1832) на нравственно-политическом, затем словесном отделении. Ранние поэтические опыты Лермонтова свидетельствуют об азартном и бессистемном чтении предромантической и романтической словесности: наряду с Дж. Г. Байроном и А. С. Пушкиным для него важны Ф. Шиллер, В. Гюго, К. Н. Батюшков, философская лирика любомудров; в стихах масса заимствованных строк (фрагментов) из сочинений самых разных авторов — от М. В. Ломоносова до современных ему поэтов. Не мысля себя профессиональным литератором и не стремясь печататься, Лермонтов ведет потаенный лирический дневник, где чужие, иногда контрастные формулы служат выражением сокровенной правды о великой и непонятой душе. Пережитые в 1830-32 увлечения Е. А. Сушковой, Н. Ф. Ивановой, В. А. Лопухиной становятся материалом для соответствующих лирико-исповедальных циклов, где за конкретными обстоятельствами скрывается вечный, трагический конфликт. Одновременно идет работа над романтическими поэмами — от откровенно подражательных «Черкесов» (1828) до вполне профессиональных «Измаил-бея» и «Литвинки» (обе 1832), свидетельствующих об усвоении Лермонтовым жанрового (байроновско-пушкинского) канона (исключительность главного героя, «вершинность» композиции, «недосказанность» сюжета, экзотический или исторический колорит). К началу 1830-х гг. обретены «магистральные» герои поэтической системы Лермонтова, соотнесенные с двумя разными жизненными и творческими стратегиями, с двумя трактовками собственной личности: падший дух, сознательно проклявший мир и избравший зло (первая редакция поэмы «Демон», 1829), и безвинный, чистый душой страдалец, мечтающий о свободе и естественной гармонии (поэма «Исповедь», 1831, явившаяся прообразом поэмы «Мцыри»). Контрастность этих трактовок не исключает внутреннего родства, обеспечивающего напряженную антитетичность характеров всех главных лермонтовских героев и сложность авторской оценки.

Смутное время Оставив по не совсем ясным причинам университет, Лермонтов в 1832 переезжает в Петербург и поступает в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров; выпущен корнетом Лейб-гвардии гусарского полка в 1834. Место высокой поэзии занимает непечатное стихотворство («Юнкерские поэмы»), место трагического избранника — циничный бретер, сниженный двойник «демона». В то же время идет работа над романом «Вадим» (не закончен), где ультраромантические мотивы и стилистические ходы (родство «ангела» и «демона», «поэзия безобразности», языковая экспрессия) сопутствуют тщательной обрисовке исторического фона (восстание Пугачева). «Демоническая» линия продолжается в неоконченном романе из современной жизни «Княгиня Лиговская» (1836) и драме «Маскарад». Последней Лермонтов придавал особое значение: он трижды подает ее в цензуру и дважды переделывает. Поэт поколения К началу 1837 у Лермонтова нет литературного статуса: многочисленные стихотворения (среди них признанные в будущем шедеврами «Ангел», 1831; «Парус», 1831; «Русалка», 1832; «Умирающий гладиатор», 1836; поэма «Боярин Орша», 1835-36) в печать не отданы, романы не закончены, «Маскарад» не пропущен цензурой, опубликованная (по неподтвержденным сведениям без ведома автора) поэма «Хаджи Абрек» (1834) резонанса не вызвала, связей в литературном мире нет (значима «невстреча» с Пушкиным). Слава к Лермонтову приходит в одночасье — со стихотворением «Смерть поэта» (1937), откликом на последнюю дуэль Пушкина.

Текст широко распространяется в списках, получает высокую оценку как в пушкинском кругу, так и у публики, расслышавшей в этих стихах собственную боль и возмущение.

Заключительные строки стихотворения с резкими выпадами против высшей аристократии вызвали гнев Николая I. 18 февраля Лермонтов был арестован и вскоре переведен прапорщиком в Нижегородский драгунский полк на Кавказ.

Ссылка продлилась до октября 1837: Лермонтов изъездил Кавказ, побывал в Тифлисе, лечился на водах (здесь произошло знакомство со ссыльными декабристами, в том числе поэтом А. И. Одоевским, а также с В. Г. Белинским); изучал восточный фольклор (запись сказки «Ашик- Кериб»). Публикация в 1837 стихотворения «Бородино» упрочила славу поэта. «Вид Крестовой горы» С апреля 1838 по апрель 1840 Лермонтов служит в Лейб-гвардии гусарском полку, уверенно завоевывая «большой свет» и мир литературы.

Устанавливаются связи с пушкинским кругом — семейством Карамзиных, П. А. Вяземским, В. А. Жуковским (благодаря посредничеству последнего в «Современнике» в 1838 печатается поэма «Тамбовская казначейша») и А. А. Краевским (публикация «Песни про царя Ивана Васильевича » в редактируемых Краевским «Литературных прибавлениях к «Русскому инвалиду», 1838; систематическое сотрудничество с возглавленным Краевским в 1839 журналом «Отечественные записки»). Лермонтов входит в фрондерско-аристократический «кружок шестнадцати». В зрелой лирике Лермонтова доминирует тема современного ему общества — безвольного, рефлексирующего, не способного на деяние, страсть, творчество.

Не отделяя себя от больного поколения («Дума», 1838), высказывая сомнения в возможности существования поэзии здесь и сейчас («Поэт», 1838; «Не верь себе», 1839; «Журналист, читатель и писатель», 1840), скептически оценивая жизнь как таковую («И скучно, и грустно », 1840), Лермонтов ищет гармонию в эпическом прошлом («Бородино», «Песня про царя Ивана Васильевича », где демонический герой-опричник терпит поражение от хранителя нравственных устоев), в народной культуре («Казачья колыбельная песня», 1838), в чувствах ребенка («Как часто пестрою толпою окружен », 1840) или человека, сохранившего детское мировосприятие («Памяти А. И. О<доевского>», 1839; <М. А. Щербатовой>, 1840). Богоборчество («Благодарность», 1840), мотивы невозможности любви и губительной красоты («Три пальмы», 1839; «Утес», «Тамара», «Листок», «Морская царевна», все 1841) соседствуют с поиском душевной умиротворенности, связываемой то с деидеологизированной национальной традицией («Родина», «Спор», оба 1841), то с мистическим выходом за пределы земной обреченности («Выхожу один я на дорогу », 1841). То же напряженное колебание между полюсами мироотрицания и любви к бытию, между земным и небесным, проклятьем и благословением присуще вершинным поэмам Лермонтова — последней редакции «Демона» и «Мцыри» (обе 1839). Из поэмы «Демон» Из поэмы «Мцыри» В 1838-40 написан роман «Герой нашего времени»: первоначально составившие его разножанровые новеллы печатались в «Отечественных записках» и, возможно, не предполагали циклизации.

В романе пристально исследуется феномен современного человека; тщательно анализируются антиномии, присущие и поэтическому миру Лермонтова.

Появление отдельного издания романа (апрель 1840) и единственного прижизненного сборника «Стихотворения М. Лермонтова» (октябрь 1840; включены «Мцыри», «Песня про царя Ивана Васильевича », 26 стихотворений) стали ключевыми литературными событиями эпохи, вызвали критическую полемику, особое место в которой принадлежит статьям Белинского.

Сцена дуэли Печорина и Грушницкого (из романа «Герой нашего времени») «Фаталист» (из романа «Герой нашего времени») Неожиданный финал Дуэль Лермонтова с сыном французского посла Э. де Барантом (февраль 1840) привела к аресту и переводу в Тенгинский пехотный полк. Через Москву (встречи со славянофилами и Н. В. Гоголем на его именинном обеде) поэт отбывает на Кавказ, где принимает участие в боевых действиях (сражение на речке Валерик, описанное в стихотворении «Я к вам пишу случайно, — право »), за что представляется к наградам (вычеркнут из списков императором Николаем I). В январе 1841 отбывает в Петербург, где, просрочив двухмесячный отпуск, находится до 14 апреля, вращаясь в литературных и светских кругах.

Лермонтов обдумывает планы отставки и дальнейшей литературной деятельности (известен замысел исторического романа; есть сведения о намерении приняться за издание журнала); в Петербурге и после отъезда из него одно за другим пишутся гениальные стихотворения (в. т. ч. указанные выше). Возвращаясь на Кавказ, Лермонтов задерживается в Пятигорске для лечения на минеральных водах.

Случайная ссора с соучеником по юнкерской школе Н. С. Мартыновым приводит к «вечно печальной дуэли» (В. В. Розанов) и гибели поэта.

Хроника человечества Стихотворения М. Ю. Лермонтова ЛЕРМОНТОВ М. (статья А. С. Долинина из «Нового энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона», 1911 – 1916) История культуры А. С. Немзер М. Ю. ЛЕРМОНТОВ. ИЗ ПОЭМЫ «МЦЫРИ» 8 «Ты хочешь знать, что делал я На воле? Жил — и жизнь моя Без этих трех блаженных дней Была б печальней и мрачней Бессильной старости твоей. Давным-давно задумал я Взглянуть на дальние поля, Узнать, прекрасна ли земля, Узнать, для воли иль тюрьмы На этот свет родимся мы. И в час ночной, ужасный час, Когда гроза пугала вас, Когда, столпясь при алтаре, Вы ниц лежали на земле, Я убежал.

О, я как брат Обняться с бурей был бы рад! Глазами тучи я следил, Рукою молнию ловил Скажи мне, что средь этих стен Могли бы дать вы мне взамен Той дружбы краткой, но живой, Меж бурным сердцем и грозой ДЕМОН Восточная повесть Часть I I Печальный Демон, дух изгнанья, Летал над грешною землей, И лучших дней воспоминанья Пред ним теснилися толпой; Тех дней, когда в жилище света Блистал он, чистый херувим, Когда бегущая комета Улыбкой ласковой привета Любила поменяться с ним, Когда сквозь вечные туманы, Познанья жадный, он следил Кочующие караваны В пространстве брошенных светил; Когда он верил и любил, Счастливый первенец творенья! Не знал ни злобы, ни сомненья, И не грозил уму его Веков бесплодных ряд унылый И много, много и всего Припомнить не имел он силы! II Давно отверженный блуждал В пустыне мира без приюта: Вослед за веком век бежал, Как за минутою минута, Однообразной чередой.

Ничтожной властвуя землей, Он сеял зло без наслажденья.

Нигде искусству своему Он не встречал сопротивленья — И зло наскучило ему. XV < > «На воздушном океане, Без руля и без ветрил, Тихо плавают в тумане Хоры стройные светил; Средь полей необозримых В небе ходят без следа Облаков неуловимых Волокнистые стада. Час разлуки, час свиданья — Им ни радость, ни печаль; Им в грядущем нет желанья И прошедшего не жаль. В день томительный несчастья Ты об них лишь вспомяни; Будь к земному без участья И беспечна, как они! Часть II X Демон < > О! если б ты могла понять, Какое горькое томленье Всю жизнь, века без разделенья И наслаждаться и страдать, За зло похвал не ожидать Ни за добро вознагражденья; Жить для себя, скучать собой, И этой вечною борьбой Без торжества, без примиренья! Всегда жалеть и не желать, Всё знать, всё чувствовать, всё видеть, Стараться всё возненавидеть И всё на свете презирать Лишь только божие проклятье Исполнилось, с того же дня Природы жаркие объятья Навек остыли для меня; Синело предо мной пространство; Я видел брачное убранство Светил, знакомых мне давно Они текли в венцах из злата; Но что же? прежнего собрата Не узнавало ни одно. Изгнанников, себе подобных, Я звать в отчаянии стал, Но слов и лиц и взоров злобных, Увы! я сам не узнавал.

И в страхе я, взмахнув крылами, Помчался — но куда? зачем? Не знаю прежними друзьями Я был отвергнут; как Эдем, Мир для меня стал глух и нем. По вольной прихоти теченья Так поврежденная ладья Без парусов и без руля Плывет, не зная назначенья; Так ранней утренней порой Отрывок тучи громовой, В лазурной вышине чернея, Один, нигде пристать не смея, Летит без цели и следа, Бог весть откуда и куда! И я людьми недолго правил, Греху недолго их учил, Всё благородное бесславил И всё прекрасное хулил; Недолго пламень чистой веры Легко навек я залил в них А стоили ль трудов моих Одни глупцы да лицемеры? И скрылся я в ущельях гор; И стал бродить, как метеор, Во мраке полночи глубокой И мчался путник одинокой, Обманут близким огоньком; И в бездну падая с конем, Напрасно звал — и след кровавый За ним вился по крутизне Но злобы мрачные забавы Недолго нравилися мне! В борьбе с могучим ураганом, Как часто, подымая прах, Одетый молньей и туманом, Я шумно мчался в облаках, Чтобы в толпе стихий мятежной Сердечный ропот заглушить, Спастись от думы неизбежной И незабвенное забыть! Что повесть тягостных лишений, Трудов и бед толпы людской Грядущих, прошлых поколений Перед минутою одной Моих непризнанных мучений? Что люди? что их жизнь и труд? Они прошли, они пройдут Надежда есть — ждет правый суд: Простить он может, хоть осудит! Моя ж печаль бессменно тут, И ей конца, как мне, не будет; И не вздремнуть в могиле ей!.