Где исчезают виртуальные миры?

УДК 007.5

Где исчезают виртуальные миры?

Д.А.Поспелов

 

Статья посвящена созданию систем виртуальной реальности и связанным с этим проблемам. В ней делается вывод, что граница принятия или непринятия виртуального мира проходит по линии отказа от при­вычного принципа причинности, который, можно сформулировать следующим образом: "Если происходит С, тогда (и только тогда) Е всегда производится им ".

1.

Появление компьютерных систем виртуальной реальности - свершившийся факт. Нет нужды перечислять многочисленные публикации о таких системах, поэтому я сошлюсь лишь на работу [1] и приведенную в ней библиографию. Не требуется и защищать тезис о необходимости создания подобных систем и их полезности во многих видах человеческой деятельности. Поэтому я остановлюсь на круге вопросов, относящихся к иной проблеме. Эта проблема связана с процес­сом восприятия виртуальных миров и работы в них. Такие миры могут быть раз­личными по своей природе. Одни повторяют онтологии частей реального мира (онтологии предметных областей ).Другие воспроизводят онтологии фантасти­ческих миров ( например, мира волшебной сказки ). Третьи могут моделировать "чистое пространство форм", как это бывает в системах когнитивной графики [2].

Выбор той или иной онтологии виртуального мира определяется целями, ко­торые ставит перед собой исследователь или пользователь. Например, для К.Ма­левича, если бы он жил в наше время, компьютер мог бы порождать супремати­ческие миры, ибо, как писал их творец: " Художник может быть творцом только тогда, когда формы его картины не имеют ничего общего с натурой. А искусство – это умение создать конструкцию, вытекающую не из-за взаимоотношений формы и цвета и не на основании эстетического вкуса красивости композиции построения, а на основании веса, скорости и направления движения. Нужно дать формам жизнь и право на индивидуальное существование" [3]. И далее: "Живописные формы подобно формам жизни должны возникнуть из хаоса ( но живописного, кра­сочного ). Такие формы не будут повторением живущих вещей в жизни, а будут сами живой вещью." [3].

Для А.А.Зенкина виртуальное пространство, отражающее онтологию мира теории чисел, образы которого не имеют никаких аналогов с образами реального мира, оказалось источником нахождения новых научных фактов, а мир химических структурных формул химических соединений позволил ему впервые объединить разрозненные данные о молекулах в единые образы, оказавшиеся стимулом для получения новых знаний. Вот как он сам пишет об этом:"...в тот момент, когда молекула циклодепсипептида впервые ОЖИЛА на экране ТВ, и я УВИДЕЛ ЕДИНЫЙ ОБРАЗ рутинно-знакомой совокупности атомов с их индивидуальными размерами, с четкими химическими связями между ними и их взаимное распо­ложение, – только в этот МОМЕНТ я ИЗНУТРИ ПОНЯЛ СУТЬ того кусочка "объективной химической реальности", который изучал в течении почти целого года..." [4]

Расширяя классификацию, предложенную в [5], можно рассмотреть девять слу­чаев построения виртуального мира.

1. Мир, персонажи и законы мира обычны. Такие типы виртуальных миров используются в различных тренажерах и именно эти системы прежде всего находят применение на практике. Основная задача создателей подобных миров – стремле­ние к полной иллюзии деятельности в как бы реальном мире.

2. Мир и законы мира обычны, а часть персонажей ( или все, кроме того, кто погружен в виртуальный мир, необычны ). Земной мир, населенный призраками или пришельцами из иных галлактик – пример подобной виртуальной реальности. Это мир многих фантастических фильмов и компьютерных игр.

3. Мир необычен, но сохранены основные законы, определяющие его функционирование, среди персонажей могут присутствовать как люди, так и иные сущнос­ти. Такой мир типичен для всевозможных космических Одиссей.

4. Нарушены привычные законы мира и поведения персонажей в этом мире, хо­тя внешне мир и персонажи могут соответствовать тому, что наблюдается в реаль­ной среде обитания человека.

Остальные пять случаев комбинируют нарушения в описании мира, законах его функционирования и поведения обитателей этих миров.

Далее я хотел бы рассмотреть один конкретный вопрос:"До какого предела может быть искажена онтология реального физического мира, чтобы лицо, погру­женное в него, все-таки могло бы сохранять иллюзию возможности познания этого мира и правил действий в нем ?" Эта на первый взгляд узкая и конкретная задача оказывается на поверку весьма объемной. Поэтому следующий ниже текст надо рассматривать как некий начальный набросок будущего исследования, в котором поставленная проблема будет рассмотрена во всей полноте.

2.

Какие образующие составляют каркас наших представлений о мире? Что для восприятия и сознания определяет возможность его объяснения ? Какие нару­шения и нелепости мы готовы, в конце концов, принять в онтологию мира, в ко­торый мы погружены? Вот тот перечень вопросов, на которые хотелось бы найти ответы.

Обычно в качестве образующих физического мира рассматривают причинность, явлений и их пространственно-временные формы. На этих образующих возникает логика обыденного мышления, из которой в свою очередь строится абстрактная логика со своими законами и понятиями. Представляется, что сила разрушающих наше принятие мира тенденций должна возрастать при обратном движении/

Поэтому начнем с традиционной абстрактной логики с ее основными законами и схемами умозаключений. В традиционной логике имеется четыре закона, состав­ляющие ее фундамент: законы тождества, противоречия, исключенного третьего и закон достаточного основания. Многие десятилетия идут не утихающие и сейчас споры о природе этих законов. Часть специалистов считала и считает, что эти зако­ны отражают глубинные приемы нашего мышления, что их возникновение и при­нятие не есть наш волевой акт, а есть следствие их генетической изначальности.

Иная точка зрения состоит в том, что мы принимаем их для того, чтобы с их по­мощью получать знание, имеющее общезначимый характер для всего человечества. Общезначимое знание при этом обладает особым статусом. Оно достоверно, а сама эта достоверность психологически фиксируется "как особое состояние непосредс­твенного чувства очевидности [6].

В своей последующей работе [7] Л.Габрилович вводит аксиомы конкретности. Эти аксиомы характеризуют такие законы реальности, "исключения из которых непредставимы , не могут быть реализованы в воображении " [7]. Таким образом, на аксиомах конкретности основывается чувственный опыт людей, их отвержение приводит к миру, в который можно поверить лишь абстрагируясь от собственного чувственного опыта. Как отмечает далее автор статьи, принятие ак­сиомы, что кратчайшим расстоянием между двумя точками является расстояние по прямой диктуется невозможностью вообразить в бытовом сознании обратное. Но, возражая автору, можно отметить, что летчики и морские штурманы вполне зримо представляют себе, что кратчайший путь между двумя точками на земной поверх­ности проходит вовсе не по прямой, а по геодезической линии, что связано с кри­визной земной поверхности. Онтологии мира на плоскости и сферического мира оказываются различными. Кроме того, как мне кажется, речь должна идти не о не­возможности вообразить последствия исключения аксиом конкретности, а о невоз­можности чувственного воображения.

Появление неэвклидовой геометрии – пример, подтверждающий сказанное. Чувственно вообразить бесконечное множество прямых, параллельных данной, невозможно. Но абстрактно принять такое предложение не так уж и трудно. И следуя своему земляку, казанский логик Н.А.Васильев строит "воображаемую логику" [8], в которой отказывается от закона противоречия о тождественной ложности вы­ражения F&ØF.

Почему именно этот основополагающий закон вызвал у автора воображаемой логики чувство протеста? Вот как он объясняет это: "Все эти выражения – признак отсутствует, я не вижу признака, я не слышу слова – глубоко не точны. Нельзя не видеть, не слышать. В сознании нет отрицательных функций. Не видеть чего-нибудь – это значит видеть что-нибудь другое или это значит слышать, думать, чувствовать что-нибудь определенное...Только если в действительной картине предме­та есть признаки ,которые исключают ожидаемую картину, я могу сказать, что ожидаемой картины действительно нет. Таким образом, отсутствие только тогда может служить основанием для отрицательного суждения, когда оно сводится к не­совместимости" [8].

Итак отрицание чего-то не есть отсутствие этого чего-то. Для фиксации такого феномена у человека нет чувственных датчиков. Отсутствие чего-то обосновыва­ется лишь наличием того, что с этим чего-то несовместимо. Поэтому в человечес­ком сознании вполне укладывается картина, в которой ' 'речка движется и не дви­жется, вся из лунного серебра...", а в традиционной логике в этой ситуации прихо­дится констатировать наличие противоречия.

Рассмотрим теперь закон тождества. Его форма очень проста: F=F. Однако, и этот простейший закон ( правда с некоторым усилием ) может элиминироваться из

мира человеческих представлений. Наиболее известным случаем такого рода является христианский догмат о троичности Бога. Каппадокийские мыслители Ва­силий Кесарийский, Григорий Богослов и Григорий Нисский предложили версию догмата Троицы, которая нарушает закон тождества. Согласно этому догмату все три ипостаси Единого Бога различны и каждая из них тождественна целому. То, что присуще ипостасям, не есть суть целого, и поэтому целое не может быть понято на уровне обыденного сознания, не имеет на этом уровне понятийного истолкова­ния.

Отмечу, что и на уровне обыденного употребления утверждений типа: Россия –-это Россия или Осень есть осень декларируется не тождественность понятий, а указывается на то, что у одного и того же понятия могут быть разные ипостаси, в которых эти понятия могут проявляться.

Закон исключенного третьего подвергался критике и отвергался не один раз. Попытки преодолеть парадоксы в математике, связанные с абстракцией бесконеч­ного, часто были направлены на исключение утверждения о тождественной истин­ности дизъюнкции FÚØF из числа аксиом (так, например, поступил А.А.Марков, создавая конструктивную математику). Поскольку в этом законе присутствует от­рицание некоторой сущности, то для него справедливы те же критические заме­чания, которые были использованы при обсуждении закона противоречия. В обы­денном сознании нарушения этого закона не вызывают больших проблем и часто используются для сочинения анекдотов или парадоксальных высказываний. В пьесе '' Лысая певица '' Ионеско описывается ситуация, когда раздается дверной звонок, а за дверью никого нет. Так продолжается три раза. Это позволяет мадам Смит сформулировать закон: "Опыт нам показывает, что если слышен звонок у двери, то там никого не бывает". Когда звонок звонит в четвертый раз, и за дверью оказывается брандмайор, то это позволяет ему сформулировать следующее пародийное изложение закона исключенного третьего: " Если звонят, то у двери иногда кто-то есть, а иногда никого нет".

Что же касается закона достаточного основания, то его нарушения столь многочисленны не только в обыденных рассуждениях, но и в научных сочинениях, что складывается впечатление об отсутствии его в наших обычных представлениях о логических законах мира. Согласно закону достаточного основания любое положе­ние может считаться доказанным только в том случае, если в конце-концов оно выведено из положений, чья истинность несомненна ( аксиом ). В человеческой же повседнвной практике в подавляющем большинстве случаев утверждения на этот закон не опираются. Когда некоторая женщина утверждает, что все мужчины под­лецы, и на вопрос, на основании чего она это утверждает, следует в ответ, что она знала и очень хорошо одного такого, то мы имеем дело с явным нарушением за­кона достаточного основания. Таим же нарушением является ссылка на авторитет вышестоящего лица и многие другие способы "обоснования" Богатая коллекция примеров сознательного и неосознанного нарушения этого закона дана, например в работах [9,10,11].

Таким образом, любые нарушения основных законов абстрактной логики в виртуальных мирах вполне допустимы и не приводят к потере понимания онтологии таких миров.

3.

Перейдем теперь к анализу влияния нарушений в обыденных представлениях и рассуждениях о мире на возможность осмысленной интерпретации нашей деятель­ности в этом мире.

С виртуальными мирами различной природы человек сталкивается постоянно, как только началось мифотворчество. Герои мифов и сказаний жили и действовали в нашем мире. Сцена, на которой разворачиваются сюжеты давным давно прошед­ших событий, обставлена теми же декорациями, что и сегодня. Необычны лишь действующие лица: боги, великаны, чудовища. Но боги древних мифов весьма по­хожи на людей, их поступки ( может быть и весьма необычные ) хорошо интерпре­тируются на основании жизненного опыта. Как и в известном в психологии тесте “Нарисуй неизвестное животное” создатели образов мифических чудовищ просто соединяют между собой части разных известных животных и людей, гипертрофи­руют отдельные части тела или размножают их [12]. Поэтому эти синтетические создания воспринимаются людьми достаточно легко.

Писатели, которые в своих произведениях творили новые мифы, пользовались тем же приемом. Они помещали своих выдуманных персонажей в обычные земные условия, что позволяло читателям почти не сомневаться в достоверности описы­ваемого. Именно так поступал, например, Д.Р.Р.Толкин , чья популярность в на­шей стране в последнее время превзошла все ожидания . Анализируя уровень достоверности для читателя событий страны эльфов, автор работы [13] отмечает cледующее: "...существуют две формы достоверности, связанные с двумя типами мифа - мифом "историческим" и мифом авторским. Читая сказания о богах и героях, мы не сомневаемся , что все описанное в них – истина; то, что показа­лось бы невероятным как часть современной действительности, принимается как данность потому только , что случилось в незапамятные времена... ощущение под­линности мифа авторского, целостной системы, воспринимаемой как объективная реальность благодаря неизменной серьезности тона ее создателя, который не до­пускает снисходительного притворства, может быть не менее сильным , чем в слу­чае "исторического" мифа" [13].

Более сложным является случай, когда автор создает мир, отличный от того, ко­торый окружает нас на Земле. Такие миры порождаются писателями, художника­ми, театральными режиссерами и создателями кинолент – словом всеми представи­телями искусства. В зависимости от поставленных перед собой задач авторы про­изведений искусства, либо максимально правдоподобно моделируют обычную ре­альность, либо вносят в нее элементы иных миров, либо порождают миры, весьма далекие от той действительности, в которой мы живем.

Возникает вопрос:"Насколько далеко может увести фантазия создателя иного мира и где тот предел, за которым произведение искусства уже не будет интер­претироваться его адресатом?"

Фольклор, включающий в себя сказки, легенды, пословицы, поговорки и многое другое – неисчерпаемое поле для анализа народной фантазии. В этих произведениях, как и в рисунках и живописи наших далеких предков, можно наблюдать самые разнообразные нарушения законов реального мира.

Исследователи расходятся в своих мнениях относительно природы нарушений законов восприятия и рассуждения в народных произведениях. Часть ученых отно­сит их за счет несколько иного строения картины мира у наших далеких предков, другие склонны видеть тут специальный прием привлечения внимания слушателя к логической и смысловой структуре в коммуникации. В последнем случае в этих произведениях "как бы ставят эксперимент над логикой; они привлекают внима­ние к логической структуре высказываний и законам коммуникации и могут пото­му рассматриваться как своеобразная школа логики и языкового узуса" [14].

Вот несколько почти наугад выбранных русских пословиц и поговорок, в которых фиксируются логические и смысловые нарушения [14]: Быть было не­настью, да дождь помешал; Курочка бычка родила, поросенок яйцо снес; И то бывает, что овца волка съедает; Не сжег, а спалил; Не полсорока, а двадцать; Умный был бы человек, кабы не дурак; Либо дождь, либо снег, либо будет, либо нет. В них мы снова встречаемся с пародийным нарушением закона тавтологии и столь же пародийным подтверждением законов противоречия и исключенного третьего. Пародийность пословиц и поговорок, как отмечает автор работы, из ко­торой заимствованы примеры, явление того же порядка, что и общечеловеческий феномен карнавальности [15].

Карнавальность есть, повидимому, наиболее простой способ искажения действительности. Карнавальный мир строится на основе смены положения полюсов оппозиционных шкал. Низкое и высокое, духовное и телесное, унижающее и уни­женное меняются местами. Интерпретация карнавального мира проста и сводится к построению мира "наоборот". Простота понимания искаженного мира порож­дает удовольствие от этой игры ума. Поэтому так долго сохраняются в актуальной форме произведения давно прошедших эпох. Отмечая это, В.Я. Пропп пишет:"Не­соответствие действительности, выдумка как таковая доставляют особое наслажде­ние. В сказках-небылицах действительность нарочито вывернута наизнанку, и в этом вся их прелесть для народа" [16].

Близость к нам мира мифов и особенно сказок напоминает о том, что в нас все еще сохраняются образующие тех картин мира, которыми доминировали в нашем сознании несколько тысячелетий тому назад. Наиболее ярко эти рудименты преж­них картин мира сохраняются в мирах детских представлений. Наиболее талант­ливые создатели таких миров обеспечивают своим творениям долгую жизнь, ими увлекаются не только дети, но и взрослые, сохранившие способность к смотрению на мир глазами ребенка. Ярким примером может служить мир Леса, в котором жи­вут Винни-Пух и его друзья, порожденный талантом А.А.Милна. Анализ особен­ностей этого мира дан в [17].

Всевозможные миры в нашей Вселенной, отличные от Земли, описаниями кото­рых переполнены произведения космической фантастики, устроены, практически по тем же законам, что и земной мир, или по законам карнавала ( как у С.Лема в "Звездных дневниках Иона Тихого" и целом ряде других произведений ). Эти ми­ры могут ужасать, удивлять, радовать, но интерпретация их законов и событий в них не вызывают у читателя больших затруднений. И какой-нибудь бластер, кочу­ющий из одного произведения в другое, представляется читателями примерно одинаково. Лишь изредка писатели наделяют другие космические миры существа­ми, чья природа и поступки оставляют читателя в замешательстве. Таков, напри­мер, Океан на Солярисе у того же С.Лема. Но погруженные в границы привычной реальности даже эти непонятные объекты и сущности не вызывают у нас активного отторжения.

Более сложно обстоит дело с живописными произведениями и произведениями графиков, дающих волю своей фантазии. Зрительные образы, создаваемые ими, могут оказаться за границами понимания и не восприниматься зрителем, как нечто осмысленное. В этом случае зритель, как правило, теряет интерес к картине или рисунку, предполагая, что там "ничего не нарисовано".

Еще одним видом нарушения законов нашей действительности является нарушение норм коммуникации. Эти нормы, выявленные в последнее время в тео­рии речевых актов, весьма важны для современного человека, и он легко опреде­ляет моменты их нарушения. Игра с языком, как особым объектом с целью овладе­ния им, – непременный этап развития ребенка. Начиная с К.Чуковского, многочис­ленные исследователи изучали особенности детской речи и создали разветвленную типологию нарушений языковых норм. Некоторые из нарушений могут стать при­чиной неполного понимания или непонимания отдельных слов, предложений или даже целого текста [18]. Иногда целые литературные произведения создаются на основе игры в язык, что прекрасно демонстрирует творчество Льюиса Кэрролла. Достаточно систематизированный свод нарушений норм речевых актов в произве­дениях этого автора дан в [19]. Но и нарушения этого типа ( авторов их можно называть сколь-угодно долго: Борис Вивиан, Эхен Ионеску, Самюэль Беккет , Алексей Крученых и т.п. ) не ставят серьезной преграды на пути контакта человека с виртуальными мирами.

4.

Перейдем теперь к анализу влияния нарушения пространственной организации в виртуальных мирах на нормальное восприятие себя и своей деятельности в них. Опыт общения с определенным типом искаженных пространственных миров у че­ловека весьма богат. Речь идет о мирах, создаваемых художниками в виде двумер­ного отображения на плоскость изображения. Принципы построения подобных отображений в разные эпохи и у разных народов были различными, Египетские ро­списи, иранские миниатюры и традиционная европейская живопись основаны на разных принципах передачи информации о трехмерном мире. Но все эти принципы оказываются вполне доступными для человека, воспринимающего изображенное. Об этом говорится в многочисленных исследованиях по восприятию и интер­претированию миров, создаваемых художниками (смотри, например, [20,21] и указанные в этих монографиях работы ). Бытует мнение о том, что если художник ставит перед собой задачу коммуникации с будущим зрителем, то при некотором усилии его послание зрителю находит у последнего какой-то отклик, хотя всегда находятся люди, для которых мир, сотворенный художником, окажется вне возможности осмысления и истолкования.

Это, вообще, говоря, удивительный факт, ибо нарушения пространства при плоскостном изображении трехмерного мира часто ( особенно в картинах худож­ников-авангардистов ) могут быть весьма серьезными. Ведь даже переход от при­вычной линейной перспективы к обратной перспективе, характерной, например, для пространства русской иконы, требует значительного изменения способа пог­ружения в виртуальный мир произведения. Как пишет А.Ф.Лосев: "Зритель сам не может проникнуть в это пространство. Все его формы как бы вооружены против нас. Пространство как бы идет на нас, а не увлекает нас в глубину, как простран­ство перспективной проекции. Изображенные тут лица общаются между собою вне условий нашего пространства и вне наших "законов тяготения" [22].

Возможно, что легкость, с которой мы вступаем в контакт с виртуальными ми­рами живописных произведений, связана с тем, что люди на протяжении всей своей жизни сталкивались с плоскостными мирами отражений ( в воде, на полиро­ванной поверхности камня или в зеркале ). Как пишет уже не раз цитировавшийся мною Ю.И.Левин, зеркала обладают одним специальным свойством: "Непроница­емость зеркала ( и разрушение его свойств при попытке нарушить ее ), безмолвность и неосязаемость изображения соотносят изображение со сновидениями, при­зраками и вообще с иным , поту сторонним миром." [23]. Повседневность общения с отражательной поверхностью формирует у человека легкость вхожде­ния в плоское пространство орнаментов, ковров, мозаик , картин.

Анализируя феномен "спокойного" принятия невозможных с точки зрения свойств пространства миров, создателем многих из которых был М.Эшер, автор работы [21] пишет:"...данному сетчатому образу (который в конце концов сводится к набору цветовых пятен, линий и т.п.) может в силу обсуждаемой многозначности соответствовать бесчисленное множество разных пространст­венных образований,... система восприятия человека выбирает из этого бесчис­ленного множества вариантов истолкования сетчатого образа один, наиболее пра­вдоподобный , соответствующий жизненному опыту. Этот выбор происходит в абсолютном большинстве случаев безошибочно и, что самое главное, подсоз­нательно” [21].

Наверное поэтому, а также в силу еще целого ряда причин, детальный анализ которых дан в книге, из которой я только что привел цитату, можно утверждать, что нарушаемые художниками в широких пределах законы пространства трехмер­ного мира не оказывают сильного смущающего воздействия на его восприятие.

Но легкость контакта с искаженным плоскостным изображением трехмерных сцен быстро исчезает при необходимости не только рассматривать изображенное на плоскости, но и действовать в этом мире.

В приборах управления зенитным огнем в свое время активно использовались оптические дальномеры, работая с которыми человек должен был совмещать специальные маркеры со стереоизображениями различных объектов. Для овладения подобной деятельностью требовались длительные тренировки, но даже и после этого далеко не все люди оказывались способными к совмещению маркеров в стереомире. Другим примером, подтверждающим эту мысль, служат хорошо известные психологам опыты с очками, переворачивающими видимое изображение на 180 градусов. Деятельность в перевернутом мире становится возможной только после длительных и весьма небезопасных тренировок.

Еще более проблематичной выглядит возможность деятельности в пространст­вах размерности больше трех. Здесь начинает подводить наш трехмерный опыт, в котором нет никаких идей, которые могли бы трансформироваться в правила дея­тельности в мирах высших размерностей. Студентам-математикам любят пока­зывать фильм, созданный почти полвека назад. В нем в трехмерных проекциях демонстрируется вращение четырехмерного куба. Это весьма эффектное зрелище при отсутствии априорной информации о характере показываемых сцен никем еще не интепретировалось истинным образом.

5.

Время, как и пространство, лежит в основе физической картины мира. Но если в своих представлениях об этом мире люди мало варьировали модель пространства, то модель времени на протяжении человеческой истории менялась довольно часто. И даже в настоящее время в человеческом обществе одновременно сосуществуют несколько взаимоисключающих моделей времени [24]. Почти в любом литературном произведении можно наблюдать несколько параллельно текущих времен (время рассказчика, время героя, время его воспоминаний и т.д.) [25] и эти времена отличны от того времени, в котором находится читатель. Но подобное смешение времен нисколько не мешает читателю оставаться погруженным в мир художественного произведения.

Человек спокойно принимает все модели времени (линейную, древовидную, циклическую), легко переносит нарушение непрерывности времени и его неодно­родности. Единственное, что вызывает у него внутреннее психологическое восприятие – это обращение стрелы времени, связанное не с воспоминаниями о прошлом, а возможностью активизации деятельности в этом прошлом. Авторы фантастических историй, в которых действуют машины времени, способные перемещать человека в прошлое с сохранением возможности его деятельности в прошедшем мире, неизбежно сталкиваются с парадоксами, заставляющими от­вергать саму идею подобных перемещений.

Почему именно однонаправленность времени столь важна для нашей психики? Повидимому, для этого есть ряд причин. Возможность перемещения во времени назад приводит, прежде всего к нарушению фундаментального принципа: "Одно физическое тело – одна личность ( и наоборот)". Этот принцип лежит в основе той картины мира, которая присуща человеку. Его нарушения всегда вызывали и вызывают до сих пор проблемы с истолкованием наблюдаемых ситуаций.

Именно эта опасность подстерегает нас в виртуальных мирах, порождаемых информационными сетями, в которых начинают действовать так называемые "интеллектуальные агенты" (иногда по аналогии с роботами их называют софботами).

Если эти агенты персонофицируют одного и того же пользователя, то в сети возни­кает несколько " тел" одной личности, сколько их порождено. Несогласование действий этих сетевых двойников может привести к полной потере осмысленности происходящего для их прототипа. Эта проблема обсуждается в философском плане в [26], где затрагиваются и многие другие аспекты онтологии виртуальных миров и возникающих при погружении в них психологических проблем.

Но основная причина трудности восприятия идеи обращенного времени кроется в тесной связи времени и причинной связи.

6.

В [27] сформулирована важная мысль о том, что граница между миром ху­дожественным и миром реальным проходит не по границе изменения онтологии, а по границе изменения прагматики. Всякое изменение прагматики есть изменение мотивов наших действий, выбора в альтернативных ситуациях, отношения к окру­жающему миру. Поэтому нарушение прагматических оснований действий, их при­чинности создают для человека, попадающего в подобный виртуальный мир, наи­большие трудности.

Вот довольно интересный пример. В русском фольклоре часто встречается си­туация, когда герой должен сделать альтернативный выбор из предлагаемых ему вариантов. Герой всегда делает выбор, который в конце концов оказывается единственно правильным (часто это иллюстрируется другими участниками по­вествования, которые совершают иные чем герой выборы ). Но для читателя осно­вание выбора героя остается загадочным и алогичным. Анализируя подобный эпи­зод в былине "Поездки Ильи Муромца", автор работы [28] считает, что столб-указатель на границе своего и чужого пространства поставлен антигероем для того, чтобы осуществить манипулирование действиями Ильи Муромца. Надпись на ука­зателе гласит: "В первую дороженьку ехати – убиту быть. Во другую дороженьку ехати – женату быть. Третюю дороженькою ехать – богату быть ". Антигерой пред­лагает Илье доминированный выбор, где богатство является высшим благом, же­нитьба занимает промежуточное положение, а смерть явно нежелательна. Но герой осуществляет выбор на другой шкале ценностей. Для него превыше всего оказывается воинский долг. Далее по нисходящей ценности стоят женитьба и смерть. Этот выбор оказывается верным, и герой выполняет поставленные перед ним задачи.

Эта же ситуация анализируется в [29] с совсем иной точки зрения. Автор этой работы предполагает, что сам выбор осуществляется не в реальном простран­стве, а в пространстве провидческих снов. В таком пространстве меняется семан­тика указаний и основанная на ней прагматика. Как отмечает автор цитируемой ра­боты, в традиционном истолковании сонников "быть богатым" означает болезнь, а "быть женатым" – умереть ( сравни – обручение со смертью ). Только тот путь, который в обычной реальности связан со смертью, является в мире сновидений допустимым, ибо смерть во сне – это радость и успех.

Нарушение мотивации, нарушение причинных связей - это та граница, за ко­торой человеческое видение мира становится затруднительным, а зачастую и невозможным. Так я прихожу к самому важному выводу этой работы: граница принятия или непринятия виртуального мира проходит по линии отказа от при­вычного принципа причинности, который, следуя [30], можно сформулировать следующим образом: "Если происходит С, тогда (и только тогда) Е всегда производится им " [30].

Важность свойства причинности очевидна. Поднятия времени, мотива и ре­зультата невозможно ввести без опоры на понятие причинной связи. Эта связь в картине мира, свойственной человеку, настолько сильна, что отказ от нее неиз­бежно приводит к потере контакта с миром, в котором необходимо действовать.

Ведь человек твердо верит в то, что '’Если звезды зажигают, то это кому-то нужно".

 

Литература

1. М.Геболь.С.В.Клименко. Научная визуализация в виртуальном окружении, Программирование, 4,1994, стр. 29-46.

2. А.А.Зенкин. Когнитивная компьютерная графика. М.,Наука,1991.

3. К. Малевич. От кубизма и футуризма к супрематизму. Новый живописный реализм. М., 1916.

4. А.А.Зенкин. Знание-порождающие технологии когнитивной реальности. Но­вости искусственного интеллекта, №2, 1996, стр. 72-78.

5. А.Михеева. Когда по сцене ходят носороги...Театр абсурда Эжена Ионеско. М., Искусство, 1967.

6. Л.Габрилович. О понятиях истинности и достоверности в теории знания. Воп­росы философии и психологии, кн. 94, 1908, стр. 463-486.

7. Л.Габрилович. Проблема абстракции. Вопросы философии и психологии, кн.98, 1909,стр. 444-476

8. Н.А.Васильев. Воображаемая логика. М., Наука, 1989.

9. М.Семенов, В.Васильков. Диалектика спора. Минск, "Университетское", 1990.

10. В.А.Винокур. Уловки в деловом споре. Психология и логика применения. СПБ, 1992.

11. В.Курбатов. Женская логика. Ростов-на-Дону, РГУ, 1993.

12. Ю.Беляев. 100 чудовищ древнего мира. Мифологическая иллюстрированная энциклопедия. М., Раритет - Центркнига,1997

13.С.Лихачева. Миф работы Толкина. Литературное обозрение, № 11-12, 1993, стр. 91-104.

14. Ю.И.Левин. Логико-семиотический эксперимент в фолклоре. Семиотика и ин­форматика, вып. 16, М., ВИНИТИ, 1981, стр. 145-162.

15. М.М.Бахтин. Проблемы поэтики Достоевского. М., Сов. Россия, 1979.

16. В.Я.Пропп Фольклор и действительность. Избранные статьи. М.,Наука, 1976.

17. В.Руднев. Введение в прагмасемантику "Винни-Пуха". Винни-Пух и филосо­фия обыденного языка . М., Гнозис, стр. 7-29.

18. Ю.И.Левин. О типологии непонимания текста. Ю.И.Левин. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М., Языки русской культуры, 1998, стр. 581-593.

19. Е.В.Падучева. Тема языковой коммуникации в сказках Льюиса Кэрролла. Семи­отика и информатика, вып. 18,М., ВИНИТИ, 1982, стр. 76-119.

20. Р.Арнхейм. Искусство и визуальное восприятие. М. Прогресс, 1974.

21. Б.В.Раушенбах. Пространственные построения в живописи. М., Наука, 1980.

22. А.Ф.Лосев. Философия. Мифология. Культура. М., Политиздат, 1991.

23. Ю.И.Левин. Зеркало, как потенциальный семиотический объект. Ю.И.Левин Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М., Языки русской культуры, 1998, стр. 559-577.

24. Е.Ю.Кандрашина, Л.В.Литвинцева, Д.А.Поспелов. Представление знаний о времени и пространстве в интеллектуальных системах. М., Наука, 1989.

25. Е.В.Падучева. Семантика времени и вида в русском языке. Семантика наррати-ваю М., Языки русской культуры, 1996.

26. С.Жижек. Киберпространство или невыносимая замкнутость бытия. Искусство кино, №1,1998, стр. 119-128, №2, 1998, стр. 119-128.

27. В.Руднев. Морфология реальности. Исследование по "философии текста". М., Гнозис, 1996.

28. Е.В.Аверьянова. Семиотическое прочтение былины "Поездки Ильи Муромца". Научные доклады высшей школы. Филологические науки, №5, 1997, стр. 21-25.

29. Н.У.Ахмеров. Сумеречная реальность. Казань, НПО Медикосервис, 1992.

30. М.Бунге. Причинность. Место принципа причинности в современной науке. М., Иностранная литература, 1962.