Анхель де Куатьэ

в поисках скрижалей

Анхель де Куатьэ

 

 

ДНЕВНИК СУМАСШЕДШЕГО

четвертая скрижаль завета

книга пятая

Санкт- Петербург

 

Куатьэ, Анхель де

Новая книга Анхеля де Куатьэ написана другим человеком. Это настоящий дневник настоящего сумасшедшего — юноши, носившего в себе четвертую Скрижаль… Дальше мы становимся очевидцами разворачивающегося на наших глазах безумия...… Он искал правду, не понимая, где реальность, а где плод его воспаленного воображения. Он летел на пламя просто потому,…

ОГЛАВЛЕНИЕ

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

ПРЕДИСЛОВИЕ

ПРОЛОГ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ЭПИЛОГ

 

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

В предисловии к книге «Схимник» я оставил адрес своей электронной почты. Надеялся, что Анхель де Куатьэ откликнется на мою просьбу и напишет в… Рукопись «Дневника» нежданно-негаданно пришла именно на этот электронный… Сама рукопись была в приложенном к письму файле, а вот текст письма:

ПРОЛОГ

 

Соломона называли мудрым, и своей мудростью он прославился в веках. Он возвысил свое царство над другими. Он построил Дом для Господа, какого земля еще не видела. Но в конце своей жизни он оглянулся назад и сказал с великой тоской:

«Во многой мудрости много печали, и кто умножает познания, тот умножает скорбь. И возвратится прах в землю, чем он был; а дух возвратится к Богу, Который дал его. Суета сует, все — суета!»

«Что дела твои, если некому будет привести тебя посмотреть на плоды их, когда ты умрешь?» — так говорит царь, что надел на закате дней своих рубище и назвался Екклесиастом, то есть Пророком.

Всю жизнь мудрый царь постигал мир своей мудростью. И понял он на пороге смерти, что нет ничего нового под солнцем. И что было прежде, то и теперь, и что теперь, то и будет впредь. Мир ходит по кругу.

Солнце встает на Востоке и заходит на Западе, чтобы снова взойти на Востоке. Ветер идет к Югу, а переходит к Северу. Он мчится по кругу и заходит на прежний круг. Реки текут в море, но море не переполняется, потому что возвращаются воды к источникам рек. Суета сует, все — суета!

Безысходность повторения. Замкнутый круг. Если нет смысла, разве может сыскаться выход?

«Как ты вышел нагим из утробы матери своей, таким и отойдешь, ничего не взяв от труда своего», — говорит Екклесиаст, и слезы льются из выцветших, старческих глаз его. Не с надеждою, но с болью отзываются в сердце слова Пророка — «Все проходит!».

Какая разница между мудростью и глупостью, если всех ждет один конец? Есть ли разница между богатством и бедностью, если все тлен и суета сует? И что такое веселье и горести, если все проходит? И какая разница между добром и злом, если все дела человека — только беспокойство и томление духа? Суета сует, все — суета!

Кто видит различия — еще просто слеп. Но разве не померкнет его разум, когда он прозреет?

Всему свое время. Время рождаться и время умирать. Время разбрасывать камни и время собирать их. Время обнимать и время уклоняться от объятий. Время искать и время терять. Время сберегать и время бросать.

Все движется в одном направлении — все произошло из праха, и все возвратится в прах. Как ты не знаешь путей ветра и того, как образуются кости во чреве беременной, так не можешь ты знать дело Бога, Который делает все. Суета сует, все — суета!

Нет свободы, кроме как в заблуждении. Но разве заблуждение — это свобода?

«Слезы угнетенных — вот дела мира, — говорит Екклесиаст. — И нет утешителя на них, а угнетающих — тьма! Блаженны мертвые. Они счастливее живых. Но блаженнее их всех — те, что еще не родились и не видели злых дел, какие делаются под солнцем».

Лучше ходить в дом плача об умершем, нежели ходить в дом пира, ибо таков конец всякого человека. Сетование лучше смеха, потому что при печали сердце делается лучше. Суета сует, все — суета!

Сердце мудрых в доме плача, а сердца глупых — в доме веселья. Но что тогда мир?

Лучше горсть с покоем, чем пригоршни с трудом и томлением духа. Человек одинокий, и другого нет. И глаз его не насытится богатством. Для кого же он трудится и лишает душу свою блага?

И есть у Пророка лишь один ответ на сотни вопросов:

«Двоим лучше, нежели одному — если упадет один, то другой поднимет его. Если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться? И если придет напасть, то двое устоят против нее. И нитка, втрое скрученная, не скоро порвется».

Доколе не померкли солнце и свет, луна и звезды, и не нашли новые тучи вслед за дождем, мы ищем человека. Но знаем ли мы, что значит искать его?

 

 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Потертая тетрадка в клетку — 96 листов. Наверху первой страницы написано: «Схема устройства Вселенной».

День первый

Отом, что за мной установлена слежка, я начал догадываться три дня назад. После института я год пролежал в психиатрической больнице. Так что ни в… Когда работаешь на почте, многое начинаешь понимать. Кому и зачем сейчас пишут… Информационная цивилизация — это мы, у нас вместо чувств — чипы и файлы. Не жизнь, а информация о жизни. Все это скоро…

День второй

Сегодня самый ужасный День моей жизни. Пытаюсь все записывать подробно, чтобы не сбиться и ничего не упустить. С утра мама заглянула ко мне в комнату: — Митя, что ты будешь на завтрак? Я… Я вышел в кухню и пригляделся к тому, как она нарезает хлеб. Нож в ее руке ходил не как обычно. Обычно мама режет хлеб…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Шариковая ручка аккуратно выводила каждую букву. Кое-где на полях прилагались схемы и рисунки. Было видно, что делавший эти записи человек очень старался.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Записи, словно бессмысленные детские каракули, расползаются по странице. Автор торопится, рассуждает сам с собой. Иногда он нападает на важную мысль и пишет крупно, почти печатными буквами. … Но даже они похожи у него на детские каракули.

День шестой

Когда я очнулся, светило яркое солнце. Я понял это, не открывая глаз. Сначала мне показалось, что я умер. Рай? — Вот, все безобразничает, — услышал я над собой женский голос. — Стащил… Зоя Петровна. Не рай.

День седьмой

Мы не даем себе шанса быть цельными. Мы раздвоены. Это потому, что мы не доверяем себе. Не многие, я думаю, с этим согласятся. Но если они захотят… Нам кажется, что у нас есть «темная половина» — недостойная, порочная, слабая,… Но от кого ты бежишь, ищущий человека? Ты бежишь от самого себя.

Эпилог

 

Мы с Данилой пришли в больницу на следующий день. В седьмой день Митиного «плана». Зоя Петровна встретила нас на выходе с отделения. Обычно усталая и понурая, она была в приподнятом настроении и словно светилась изнутри.

— Как вы хорошо выглядите! — поразился я. Она засмеялась:

— Не знаю, что с ним такое случилось, но он здоров. Вот вам крест! Честное слово! Только что выписку оформила. Нечего ему тут делать.

— Удивлены? — улыбнулся Данила.

— Удивлена — не то слово! — она продолжала смеяться, весело, задорно. — Просто чудо какое-то! Не знаю, может, это временное, конечно. Но я с ним два часа разговаривала. Абсолютно здоров.

— Прав был ваш учитель, Зоя Петровна, — сказал я.

— Прав, — подтвердила она.

— Ну, мы тогда к Мите? — спросил Данила.

— К Дмитрию? — удивилась Зоя Петровна.

— Ну да...

Так все уже... — растерялась Зоя Петровна. — Уехал он.

— Как уехал? — я забеспокоился.

— Так, уехал. А вы, что, переговорить с ним хотели? — она почувствовала какую-то неловкость.

— Ну ничего, — поспешил успокоить ее Данила. — Мы его найдем. Спасибо вам за все. Удачи!

— Счастливо! — добавил я, и мы стали спускаться по лестнице.

— Подождите! — позвала Зоя Петровна.

— Что? — спросил Данила.

— Если вы все равно с ним встретитесь, передайте ему кое-что. Подождите, я сейчас вынесу.

Она исчезла за дверью отделения и вернулась через пару минут.

— Вот, — она протянула нам потертую тетрадку в 96 листов. — Это его. Он ее у меня в кабинете забыл. Передадите, ладно?

— Да, конечно, — сказал Данила.

— Ну, теперь до свидания! — Зоя Петровна улыбнулась, глядя нам вслед.

Мы с Данилой вышли на улицу.

— Надо же было у нее его домашний адрес узнать! — я хлопнул себя по лбу.

— Анхель, ты уверен? — спросил у меня Данила.

— В каком смысле? — не понял я.

В ответ Данила просто открыл Митину тетрадь на последней странице и, даже не поглядев в нее, протянул мне.

Текст заканчивался словами:

«Я знаю, что вы придете, и догадываюсь, что получите эту тетрадь. Зоя Петровна — милая, добрая и сердобольная женщина. Уверен, что она об этом позаботится. Моя личность теперь в полном порядке, так что эти записи мне не понадобятся. Восстанавливать ее не придется. А вам, насколько я понимаю, пригодится то, что здесь написано. Спасибо за все!»

Дальше — текст четвертой Скрижали Завета.

— Ты знал? — спросил я у Данилы, тыча в нее пальцем.

Он в ответ рассмеялся:

— А ты — нет?