Реферат Курсовая Конспект
ШАМАНИЗМ - раздел Образование, ...
|
Г. В. Ксенофонтов
ШАМАНИЗМ
Избранные труды (Публикации 1928 — 1929 гг.)
Творческо-производствеиная
фирма «Север-Юг»
Год
ШАМАНИЗМ
У ЯКУТОВ, БУРЯТ И ТУНГУСОВ
Материалы к мифологии
урало-алтайских племен
в Северной Азии
Часть первая
Кангаласские якуты
Легенды о шаманах.
Данилов Иннокентий.
Остров Тоён-Арыы. Джобулга[68].
17 января 1925 г.
Романов Тимофей
3-ий Мальжегарский наслег.
28 января 1925 г.
Емельянов Егор.
Урочище Усун-Кытыл.
11 февраля 1925 г.
Никифоров Иннокентий.
Остров Тиит-Арыы
31 января 1925 г.
Шадрин Николай
Остров Хатынг-Арыы
28 января 1925 г.
Рыкунов Осип
Остров Тоён-Арыы
17 января 1925 г.
ЧТО ТАКОЕ ШАМАН И ШАМАНИЗМ?
Б. Идея искупительного страдания в шаманизме.
Павлов Платон.
Бёртё.
16 января 1925 г.
Алексеев Гавриил
Остров Тоён-Арыы. Джобулга.
12 января 1925 года
РАЗДЕЛ ТЕЛА ШАМАНА МЕЖДУ БЕСАМИ.
Когда душа созреет и сможет владеть собой, мать-зверь поднимает на среднюю землю и здесь рассекает тело шамана на мелкие кусочки и разбрасывает по всем путям болезни и смерти, делит между злыми духами. Духам каждого рода бед и несчастий, говорят, подлежат соответствующие части тела по принадлежности.
Шаман бывает удачлив в лечении разных болезней только тогда, когда разбросано всё его тело. Бесы, злые духи, поделив тело шамана, уходят.
Мелкие неважные шаманы, также и те из них, которые стали шаманами, восприняв болезнь кликушества и истерии от обыкновенных злых духов – «юёр», не рассекаются. Только большой шаман, имеющий в роду ряд предков шаманов, подвергается рассеканию.
Некоторые шаманы при совершении рассекания тела лежат в своём доме, натянув особую завесу. Кроме того, берегутся, воздерживаются от пищи, не разрешают также людям проходить мимо того места, где лежат (между шаманом и домашним очагом). Пищу позволяют подавать себе только чистому отроку.
По преданию, древние шаманы для совершения рассекания уединялись в пустынные, безлюдные места и лежали там, поставив особый шатер (ураса).
По рассекании тела и разделе его, как рассказывают, все кости снова складывают, подгоняя сустав к суставу в надлежащее место, вот тогда-то, говорят, шаман просыпается, как бы уснувший человек. Весь обряд рассекания и раздела своего тела сам шаман, якобы, наблюдает воочию.
Иванов Петр
Остров Тоён-Арыы. Джобулга.
13 января 1925 года
МАТЬ-ЗВЕРЬ И ДВЕ СОБАКИ ШАМАНА
Мать-зверь тунгусского шамана, по словам многих, имеет вид или чубуку (вид горной козули) с облезлой шерстью, с восемью ногами, выросшими на передней части брюха, и с копытами, обращёнными назад, или самки лося, или, наконец, медведя.
У каждого шамана бывают два беса, имеющие вид собаки. Иногда, когда он не хочет допустить злых духов, то, будто бы, оставляет их у больного в виде своих караульных.
Павлов Николай.
Остров Тоен-Арыы. Берте.
16 января 1925 г.
РАЗДЕЛ ТЕЛА ШАМАНА МЕЖДУ БЕСАМИ.
Тот человек, которым овладел дух шамана (умершего), должен пролежать семь или девять дней на чистой постели и в чистой одежде, питаясь только одною водой и выбрав такое место, куда не ходят ни люди, ни скот. При нем должен быть только один человек.
Говорят, его тело делят между девятью родами всех бесов, злых духов, причиняющих болезни («тогус юёр тёрдюгэр»). Говорят также, что кости его сосчитываются, чтобы определить, все ли они налицо. При недохватке костей должен умереть один из ближайших кровных родственников шамана.
Данилов Пётр.
Остров Тиит-Арыы.
30 января 1925 г.
ШАМАНСКИЙ МАТЬ-ЗВЕРЬ
Только у большого шамана бывает, по рассказам, «мать-зверь». Малые же шаманы священнодействуют мелкими зловредными духами – «юёр» ближайшего и местного происхождения.
Егорова Матрена.
Качикат.
10 января 1925 г.
Егорова Матрёна
Качикат.
10 января 1925 г.
Шепелев Федор.
Багарахский наслег.
7 января 1925 г.
ШАМАНСКИЙ БЕС-СОБАКА.
В старину у хоринцев, по рассказам, жил шаман по имени Тиитэп. У него, говорят, был абаасы (бес, злой дух), имеющий вид собаки. Этот бес-собака был нужен, когда шаман совершал камлание для отыскания пропажи; собака шамана указывала, где находится пропажа.
Про этого шамана также рассказывают: когда он с громким криком бросался в воду, то, будто бы, выпадал дождь.
Лукин Александр.
Мытахский наслег
Западно-Кангаласского улуса
11 февраля 1925 г.
Вилюйские якуты
Легенды о шаманах.
Петров Иван.
Верхне-Вилюйский улус.
9 марта 1925 г.
ТРОЕКРАТНОЕ ПЕРЕРОЖДЕНИЕ ШАМАНА.
Знаменитый шаман в своём роде перерождается три раза. Про Таркайского (название наслега в Мархинском улусе) шамана Ааджа-Ойуна рассказывают, что он после смерти родился среди Солонгских тунгусов в образе шаманки по имени Кысылтай-Удаган. Говорят также, что недалеко то время, когда он должен переродиться и в третий раз.
Попов Иван
Нюрбинский улус
11 марта 1925 г.
Алексеев Иван
Сюльский наслег
Нюрбинского улуса
13 марта 1925 г.
Барахов Никифор.
Город Вилюйск.
1 марта 1925 г.
Васильев Адам
2-й Удюгейский наслег
Верхне-Вилюйского улуса
3 марта 1925 г.
Павлов Капитон.
Маганы, граница Якутского
и Вилюйского округа.
17 февраля 1925 г.
Егоров Семен
Верхне-Вилюйский улус.
28 февраля 1925 г.
Самсонов Спиридон.
Мархинский улус.
6 марта 1925 г.
СВЯЩЕННОЕ ДРЕВО ШАМАНА.
Рассказывают, что у шамана бывает особое дерево где он находит защиту и укрывается, будучи побежденным при состязании с другим шаманом.
ШАМАНСКИЕ САМОСТРЕЛЫ.
У шаманов, будто бы, имеются настороженные луки, самострелы. У плохого шамана имеется только один самострел, у хорошего же должно быть три. Кроме того, говорят, что они имеют какие-то пики, рогатки.
Михайлов Степан
Кэнтикский наслег
Верхне-Вилюйского улуса.
4 марта 1925 г.
НЕСЧАСТИЯ ПРИ СТАНОВЛЕНИИ ШАМАНА.
Говорят, появление шаманов в жизни сопровождается смертью людей из его рода... такие слышал рассказы о плотине. Будто бы, шаман возводит эту плотину своими хребтовыми позвонками. Если зародится новый шаман, обладающий большей силой, чем тот, который возвел эту плотину, то этот новый шаман разрывает ее при своем появлении. (Речь идет не о самих шаманах, а о духах, сила которых проявляется в том или ином шамане. Г. К.).
МАТЬ-ЗВЕРЬ.
Мать-зверь у большого шамана имеет вид лося, у маленького – оленя. Он приходит, когда шаман умирает, и уносит, держа в зубах его шейный позвонок.
Говорят, шаман обладает особой силой зрения, видит во все стороны. Сила зрения (дословно – «огонь глаза») у большого шамана действует на большее расстояние , чем у маленького.
Попов Прокопий
Средне-Вилюйский улус.
5 марта 1925 г.
Алексеев Михаил
Кэнтикский наслег
Верхне-Вилюйского улуса
4 марта 1925 г.
НИЖНИЕ И ВЕРХНИЕ ШАМАНЫ.
Шаманы разделяются на нижних и верхних. Нижние это те шаманы, которые созданы нижними бесами, верхние — те, которые созданы верхними бесами.
Про нижних шаманов говорят, что их души воспитываются у нижних бесов в особых колыбелях, где кормят их через рожок, а про верхних шаманов говорят, что души их воспитываются в особых гнездах (как у птиц).
НЕСЧАСТИЯ, СОПРОВОЖДАЮЩИЕ СТАНОВЛЕНИЕ ШАМАНА.
Когда должно явиться великому шаману, то, говорят, умирают люди. Он, будто бы, имеет свою плотину на воде «гибели и смерти». Умирающие люди, как рассказывают, служат для той плотины кольями.
Самсонов Спиридон
Мархинский улус
6 марта 1925 г.
Борисов Михаил
Мархинский улус
7 марта 1925 г.
Догоюков Иван
Нюрнбинский улус
11 марта 1925 г.
Следы культа рогатого скота
Васильев Евдоким
Средне-Вилюйский улус.
19 февраля 1925 г.
Данилов Иннокентий
Джобулга. Остров Тоён-Арыы.
17 января 1925 г.
БРАТЬЯ-БЛИЗНЕЦЫ ШАМАНЫ
(Легенда о шаманах древности).
Васильев Евдоким.
Средне-Вилюйский улус.
19 февраля 1925 г.
Борисов Михаил.
Селение Нюрба.
7 марта 1925 г.
Руфов Александр.
Верхне-Вилюйский улус.
5 марта 1925 г.
Буряты и тунгусы
Легенды о шаманах.
Степанов Михаил.
Басаевский улус Ользонского хошуна
Эхирит-Булагатского аймака.
3 ноября 1926 г.
Бухашеев Булагат.
Булагатский хошун
Эхирит-Булагатского аймака.
28 октября 1926 г.
СМЕРТЬ РОДСТВЕННИКОВ ШАМАНА ПРИ ЕГО СТАНОВЛЕНИИ.
В Булагатском хошуне десять лет тому назад умер большой черный шаман (хара буо) по имени Мылыксэн Балтаевский. Когда он шаманом делался, отдал своего утха семьдесят человек (из) своих родственников. У него своего утха не было, потому не должен был быть шаманом… Он силой залез, чужое утха взял… Через это его и наказали… семьдесят человек уложил и сделался шаманом.
Булагатов Буин.
Ользонский хошун, Олоевский бул.
Башилханов Багдуй.
Басаевский улус Ользоновского хош.
29 октября 1926 г.
Бурят Мылыксэн дал своему утха из своих родственников семьдесят человек, чтобы стать шаманом. Раньше у него утха не было, а из семидесяти человек образовалось новое утха. Шаман, имеющий утха, не должен давать.
Степанов Михаил.
Басаевский улус.
3 ноября 1926 г.
СТРАДАНИЯ ТУНГУССКОГО ШАМАНА ПРИ ЕГО СТАНОВЛЕНИИ.
Прежде чем сделаться шаманом человек, имеющий быть таковым, долго хворает, у него мешается голова: приходят саарги (злые духи) рубят, раздирают, режут мясо его на куски, пьют его кровь. Голову его отрезают и бросают в печь, где куются разные железные принадлежности его костюма. Духи, которые режут мясо и пьют его кровь, - эти духи умерших шаманов.
СВЯЩЕННОЕ ДЕРЕВО ШАМАНА.
Там, где находится граница дня и ночи, стоит дерево под названием «тууру». На нем в девяти суках имеются гнезда, одно другого выше. В этих гнездах воспитываются души шаманов.
ШАМАНСКИЙ МАТЬ-ЗВЕРЬ.
У каждого шамана бывает «ониндар» матка (онии – мать), видом он походит на сохатого, имеет рога.
(Переводил тунгус Даниил Каплин).
Семенов Семен, шаман.
Нижняя Тунгуска, устье реч. Сиэктома.
7 июня 1925 г.
Мафусуилов Тимофей.
Тунгус Буягирского рода
Семи-Кангаласских родов.
17 января 1925 г.
ДАННЫЕ О ЛИЧНОСТЯХ СКАЗАТЕЛЕЙ.
Факты и выводы).
ОТ АВТОРА
Весь материал, вошедший в настоящий выпуск, за исключением описания поездки с бурятами на моление духу умершего шамана (в I-й гл.), собран среди якутов за время двух моих этнографических поездок – летом 1921г. и зимой 1924-1925 гг. Летом 1921г. я имел возможность посетить лишь ближайшие к г. Якутску наслеги Западно-Кангаласского улуса, а зимняя поездка 1924-1925 гг. позволила шире развернуть исследовательскую работу по всем остальным наслегам того же улуса и дальше на запад в пределах Вилюйского уезда, начиная от г. Вилюйска, вверх по реке вплоть до верховьев р. Чоны.
За время своих полевых работ собиратель старался привлекать сотрудников из среды сельской якутской интеллигенции, давая им краткое или более подробное задание, смотря по степени подготовленности каждого, одновременно знакомя их с элементарными правилами научно-собирательского дела. Последние обычно сводились к простому требованию – «от себя не сочинять и лишь протоколировать на родном языке то, что говорят опрашиваемые лица без всяких изменений, прикрас и дополнений». При этих условиях почти каждый, мало-мальски грамотный на своём языке, якут может оказать большую посредническую услугу делу этнографических изучений. В предлагаемом сборнике два рассказа о шаманах записаны моими сотрудниками по-якутски и переведены мною.
Мои личные записи также велись на якутском языке и переведены мною же. Отсутствие средств не позволяет мне одновременно опубликовать и якутские тексты, что было бы необходимо для проверки правильности сделанных переводов. Якутский язык отличается обилием архаических слов и выражений, не всегда понятных даже для тех лиц, которые к ним прибегают при вольном повествовании. Просьба дать пояснение не всегда достигает цели: обычно следует фраза – «почем я знаю, так говорят?»
По разработанной мною программе остаются не исследованными – Верхоянский уезд, за исключением территории Жиганского улуса, Колымский и Олекминский уезды, в Якутском – густонаселённое Амгинско-Ленское плоскогорье. В Вилюйском уезде поездка собирателя носила мимолетный характер; слегка задет огромный Средне-Вилюйский улус, остались в стороне Мастахский и Угюдейский улусы.
Последние три улуса должны быть признаны очагами «чёрного шаманизма».
--------
По поводу первой части «Легенд и рассказов о шаманах», помещённой особым приложением к сборнику «Очерки по изучению Якутского Края» (Вып. 2. Изд. Вост. Сиб. Отд. Р.Г. Об-ва. Иркутск, 1928 г.), появилась пока единственная рецензия в №14 газеты «Безбожник» за этот год. Автор рецензии, т. Урсынович пишет, что изданный материал имеет ближайшее отношение к «такому важному вопросу, как происхождение культа умирающего и воскресающего бога». Вместе с тем, Урсынович высказывает пожелание, чтобы «этнографы занялись подбором материалов, интересных для наших антирелигиозников».
Приведённый вывод одного из активных работников центра на антирелигиозном фронте обязывает нас к более серьёзному отношению к остаткам шаманистических воззрений туземных племен Сибири. Т. Урсынович в значительной мере прав и в другом своём утверждении, что наши этнографы до сих пор мало интересовались аналогиями шаманистических представлений с религиозными культами средиземноморских народов. Но однако не бывает правил без исключения: в 4-ом № журнала «Сибирские Огни» за 1926г. напечатана неопубликованная ранее статься Г.Н. Потанина под заглавием «Происхождение Христа», представляющая из себя стенографическую запись устного доклада автора на заседании Общества Изучения Сибири 5-го декабря 1911 г.
Мы должны быть очень признательны редакции «Сибирских Огней» за напечатание интересной работы такого крупного знатока и авторитета по вопросам турко-монгольского быта, как покойный Григорий Николаевич Потанин. Отсылая интересующихся научной аргументацией Потанина к указанной статье, мы позволил себе привести здесь лишь его заключительный вывод:
«Таким образом, мы видим, что в основе евангельской легенды о Христе лежит центрально-азиатская шаманийская легенда, что образ самого Христа создан по образу, за много веков раньше существовавшему в глубине Азии. Вот всё что я хотел сказать».
(«Сибирские Огни» №4 за 1926 год. Стр. 131).
Публикуя ныне второй выпуск «Легенд и рассказов о шаманах», их собиратель предпосылает небольшую вводную статью, в которой рассматриваются отдалённые и принципиальные вопросы кочевого быта, а также прилагает краткие и важнейшие тезисы об аналогичных моментах в христианстве и шаманизме.
Иркутск. 10 мая 1929 г.
ШАМАНИЗМ И ХРИСТИАНСТВО
(Предварительные тезисы)
I.
Достаточно беглого ознакомления с сущностью шаманистических воззрений аборигенов Сибири, чтобы подметить в них целый ряд сходных черт с христианскими представлениями[93].
1. Сибирский шаман по своей профессии является народным медиком, который лечит всякие болезни колдовскими приемами. В основе шаманской медицинской практики лежит, своеобразная народная философия. Она чрезвычайно проста и сводится к следующему.
Весь мир наполнен множеством невидимых злых сил, бесов, чертей или «духов-вредителей», употребляя довольно удачный термин современной этнологической науки, которые для того и существуют, чтобы делать всякую пакость человеку: они причиняют болезнь и смерть ему самому, его скоту, создают всякого рода преграды в его хозяйственной деятельности, сбивают человека на всякие неправые пути, подстрекают к дурным поступкам, влияют на атмосферные явления ко вреду человека и т.д. Нормальная жизнь на земле стала бы абсолютно невозможной, если бы не существовали среди людей испокон веков великие и малые шаманы, которые только и могут успешно бороться с этими врагами рода человеческого. Они, по воззрениям шаманистов, обладают особой силой зрения, которая дает им возможность видеть то, что недоступно для простых смертных, и бороться с легионом невидимых злых духов. Если бы не существовали шаманы, то, по сути изложенной философии, шаманствующие народы должны были превратиться в неисправимых пессимистов.
Мы, люди, спокойно ходим по земле, доживаем до старости, благополучно занимаемся хозяйственными делами только потому, что не вывелась ещё благодетельная порода шаманов-чудотворцев и целителей.
Итак, шаманы – спасители людей, изгонители зловредных бесов, врачеватели тяжелых болезней и недугов, воскрешатели мертвых, они даруют зрение слепым, исправляют хромых, исцеляют бесноватых, провидят будущее и дают полезные советы. (См. Л. О Ш. ч. 2. гл. третья.)
Спасительная миссия шаманов осуществляется ими благодаря фамильно-родовой способности – вселять в себя «духов» всех своих ближайших и отдаленных предков-шаманов. Эти то шаманские духи и есть истинные «святые покровители» людей, которые, используя уста своего потомка, живого шамана, пророчат обо всем. Их силою и таинственными знаниями шаман совершает все свои спасительные подвиги. Сходят в подземный мир, летают на небеса не живые шаманы-люди, а духи его святых предков. Живой шаман совершает показательные мистерии полетов вверх и вниз, ведет диалоги, поет священные гимны лишь в знамение того, что делается одновременно духами. В шаманских песнопениях лишь очень немногие вступительные слова приписываются самому шаману, все остальное – говорят и священнодействуют бестелесные духи, которые воскресают как бы в лице живого шамана. Духи – души очень давно живших шаманов, или обыкновенных людей, превратившихся после смерти в злых духов. Первый признак сошествия духов на человека – обретение последним дара поэтической импровизации. «Поэзия есть речь богов» (вернее, обожествленных людей) присуще не только грекам, но, в не меньшей степени, и шаманистам. Само собой разумеется, чтобы понимать шаманскую поэзию, нужно знать языки шаманствующих народов и научится отличать их прозаическую речь от поэтической, ибо, как говорят дикие якуты: «ынах мангырасан билсэр, сылгы кистэсэн, киси кэпсэтэн», т. е. – рогатый скот узнает друг друга мычанием, а люди взаимными разговорами. Иначе наше знание о шаманизме мало чем отличалось бы от представлений слепых о цветах. По воззрениям шаманистов, человек-шаман при совершении мистерии никуда не летает – ни вверх, ни вниз, он стоит на месте. Если противоположные объяснения очень часто даются рядовыми людьми, то это – или обычное в разговоре lapsus linguac, обусловленное стремлением к экономии слов, или же проистекает от того, что они сами очень плохо понимают сущность шаманистических представлений. Сократовская заповедь – «прежде всего познай самого себя» - в равной мере справедлива и в отношении шаманистов. В каждой народной среде всякая культура, в чем бы она не заключалась, является делом рук и разумения выдающихся большаков. Было бы смешно философию христианства выспрашивать у каждого, кто творит крестное знамение, призывая имя Христа, у каждой старухи, которая шепчет молитву «пресвятая троица, спаси нас», или даже у рядового сельского попа, который сам не ведает что творит. В религии больше чем где-либо царят – обезьяний принцип и бессознательный трафарет, освященный веками. Затем, нужно было бы научиться отличать народов-творцов от их подражателей.
Итак, идея сошествия святых духов на живого человека и пророчество его устами неотделимы от шаманистических воззрений. Вместе с тем, необходимо признать, что обожествление душ умерших знаменитых шаманов, регулярное общественное и частное моление, жертвоприношение им (обычно на могилах) были когда-то характерной особенностью шаманской веры (См. Л. о Ш. ч. 2. стр. 1-8). Эти представления до наших дней сохранись у Иркутских бурят и у алтайцев. Причем у последних подобие латинского креста является иконой, символом обожествленной шаманской души. (См. А. В. Анохин. Материалы по шаманству у алтайцев. Сбор. Муз. Антр. и Этн. при Росс. А. Н. т. IV, 2. Стр. 23 и 148. См. также приложенные к этому труду рисунки № 119, 45, 47, 56, 59, 67, 68, 70, 71, 73, 88, 89, 92, 96 — крестовины бубна). У якутов и тунгусов этот же символ шаманской души сохранился в форме неравноконечного креста — «быарык» —металлическая крестовина бубна. (См. в начале кн. фот. снимок шаманского бубна якуто-тунгусского типа). О равноконечном кресте см. ниже прим[94]. Теперь перейдем к христианским параллелям.
2. Что Иисус представлялся когда-то простонародным медиком, изгонителем бесов, кажется, не подлежит никакому сомнению. Некоторые ученые-историки давным-давно причисляют его к древнееврейской секте так называемых терапевтов.
По евангелиям, он вылечивает больных, одержимых бесами, прокаженных, глухих, слепых, воскрешает мертвых и т.д. Творимые им чудеса мало разнятся от тех, которые приписываются и легендарным шаманам: хождение по водам, насыщение голодных чудесно добытой пищей, влияние на погоду… Он собирает вокруг себя простонародную толпу, именно, своими колдовскими приемами. Это искусство и дает ему возможность существовать, не трудясь, наподобие птиц небесных, которые не «сеют и не жнут». Потому что он и почетный гость на свадьбах и похоронах, как и якутские шаманы.
Вряд ли нужно лишний раз подчеркивать, что почитание символа креста неотделимо от христианства,
3. Мы точно также не знаем, чтобы он со своими чудесами вращался в аристократических хоромах, среди образованной знати, среди богатых, имеющих возможность держать при себе искусных лекарей, учеников и сродников древнегреческого Гиппократа. Бедные хижины рыбаков, плотников, простодушных сельских обитателей, толпы простого народа на площадях и есть неподдельная арена деятельности богочеловека Иисуса, именуемого Христом. Там он собирал многотысячные толпы своих почитателей и поклонников, которые иногда бывали сыты и пятью рыбами и несколькими караваями хлеба. Никто иной, как простой и темный народ, своими рукоплесканиями, наивной верой, упрямым поклонением, возвел легендарного Иисуса на вершину неувядаемой славы и наделил его званием «сына божьяго». Нам никто и не докажет, что глас божий с неба, раздавшийся, якобы, над священными водами Иордана, слышал кто-либо из образованных людей того века, подобный хотя бы Плинию Младшему, который своими глазами видел огненное зарево над Везувием, ощущал и страшные подземные удары, от которых падали крепкие хоромы римских магнатов и валились статуи их богов в погибших городах Помпея и Геркуланум. Факты, описанные Плинием, не вызвали бы ни малейшего сомнения, если бы даже все это и подтвердилось позднейшими раскопками. Но где и у кого мы найдем доказательство тому, что при смерти Иисуса тоже – «тряслась земля, рассеялись камни»..? И что, к довершению всего, «гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли… и вышедши из гробов, по воскресении Его, вошли во святой град, я явились многим». (Евангелие от Матвея, гл. 27, §§ 51-53).
Не смешно ли людям науки вести ученую полемику с богословами, которые верят подобным чудесам, и заниматься кропотливым подбиранием доказательств «не - историчности Иисуса», забывая элементарное правило логики, что недоказуемые по своей природе утверждения не нуждаются в опровержении и не могут быть предметом научного обсуждения?
Наука в данном случае может и должна ограничиться только постановкой диагноза – в какой среде и по каким причинам все ещё существуют младенцы разумом, «нищие духом», которые принимают за чистую монету каждое писанное слово в своих замусоленных книгах, а также разоблачением того, что и образованные иерархи сами давным-давно не верят и не могут верить в эти детские сказки, но лишь поддерживают видимость веры ради почета, уважения, общественного положения, короче, «не ради Иисуса, а хлеба куса», по крылатому выражению одного из русских епископов. Несомненно, что по тому же основанию они, тщательно изучив греческую философскую премудрость, постарались любезные простому народу сюжеты дополнить и подмалевать недостающей этикой и философскими «вещами в себе», чтобы им самим не стыдно было бы фигурировать среди верующих во Христа. При этом господствующая античная культура служила зеркалом, а греческая философия, особенно в своем александрийском ответвлении, давала обильные косметические средства для благочестивых кокеток и заведомых ханжей. Четвертое евангелие целиком, а остальные, так называемые «синоптические», частями, конечно, подвергались сознательной ретуши в целях облагорожения простонародного образа и придания ему, в целом, характера «учительской миссии» и проповедания якобы неведомых ранее моральных истин и заповедей любви. Эти подлоги и не требуют особых доказательств, они ясны по сути вещей, ибо в евангелиях сошлись две крайности – невежественная оболочка и мудрые изречения. Необходимо отличать первобытное народное «хрестианство» и официальное – епископское, подчищенное «соборным разумом», являющееся ничем иным, как отраслью древней философии, а не формой бытовой религии.
Как в самых евангелиях, так и в древнехристианской литературе есть несомненные признаки великих талантов, златоустов века, подводивших итог всей античной культуре. Даже больше того, если евангелие чем и держится до сих пор, покоряя многие слабые умы, то это – бесспорной художественной красотой употребленных поэтических образов, крылатых выражений, взятых из сокровищницы многотысячелетней культуры и житейского опыта народов древнего мира. Сила и красота евангельских художественных образов, отнюдь, не теряют своего очарования, особой рельефности и видимой правдивости при переводах на любые языки народов с развитой общественной жизнью. Это художество и придает трем первым евангелиям характер вечной книги, которая, как особый род литературного произведения, вряд ли когда и потеряет свою ценность? Евангелие, перестав быть священной книгой, перейдет в заветный архив неувядающих образов литературно-художественных произведений, наряду с творениями Данте, Мильтона, Шекспира, Пушкина и т.д.
Итак, Иисус, чудотворец, посланник свыше, родился в мозгах невежественных масс того времени, а не Плиниев Младший и не Иосифов Флавиев. Вот почему мы не видим ничего предосудительного в том, что христианские представления могут и должны быть сопоставлены с шаманистическими.
4. Христос не только народный лекарь, но и пророк, который предвещает о грядущих переменах, он проповедник веры в истинного бога, он – обновитель жизни. Он – воскресший Моисей. Те же функции, по-видимому, когда-то приписывались и якутским шаманам. Дар прорицания и предвидения – неотъемлемое свойство шаманов по воззрениям всех Сибирских племен: шаман – пророк по преимуществу. Якутские и тунгусские шаманы каждую свою мистерию заключают предсказаниями присутствующим о том, что ожидает каждого из них в грядущем. К его вещему знанию прибегают в случае неизвестности вора и необходимости отыскания покражи. По многочисленным преданиям якутов, перед битвами заставляют камлать шаманов, чтобы узнать исход сражения. Он же является и провидцем грядущих бед, угрожающих целому народу.
В старину, когда шаманствующие народы жили политически самостоятельно, избирали вождей и вели наступательные и оборонительные войны, шаманы, несомненно, играли очень важную роль во всех вопросах внутренней и внешней политики. Сохранившееся полулегендарное известие о принятии Темучином титула «Чингис-Хана» при участии шамана вряд ли нужно рассматривать как исключение от общепринятых обычаев кочевников? Такой важный момент в быту кочевников, как избрание хана, не могло совершаться без испрашения воли чтимых им духов. Сравнивая краткие летописные описания обрядов, сопровождающих избрание великих ханов в Монголии, с бурятскими обычаями посвящения в шаманское звание, нетрудно заметить большое сходство между ними. У бурят посвящаемого шамана садят на белый войлок и носят вокруг березы, вручают ему шпагу, которая, якобы, получается с неба вместе с указом об утверждении шаманом. (См. Агапитов и Хангалов – «Материалы для изучения шаманства в Сибири. Шаманство у бурят Иркутской губернии.» Изв. Вост. Сиб. Отд. Р. Г. Общ., т. XIV, № 1, стр. 50-51). Шаману вручают также две конные трости, которые служат священными атрибутами его звания и употребляются при призывании им духов своих предков – шаманов, т.н. «утха». Кроме того, у бурят к наиболее важным моментам обряда посвящения относится помазание кандидата кровью жертвенного животного (ibid 50 стр.). Нужно ли слишком сомневаться в том, что таково же было и происхождение библейского обряда помазания на царство пастушечьих царей древних евреев пророками, жрецами-шаманами? Или благовонное масло Аравийских деревьев было всегдашним уделом великих и культурных народов древности? Были ли они с колыбели столь душистыми?
Таким образом, шаманы древности были не только пророками, которые утверждали избрание военных вождей, но и сами, по-видимому, были царями, «помазанниками божьими». Это вполне соответствует данным исторических хроник о сумерийских «патеси» и древнеегипетских фараонах, которые одновременно были и жрецами и царями. Вот почему у сибирских скотоводов мы имеем право искать продолжение шаманистических обрядов и представлений в их легендарных сказаниях о светских героях, которые на первый взгляд, не имеют прямого отношения к народной религии. (В отношении якутов этим материалам посвящается третий выпуск – «Легенд и рассказов о шаманах», под заглавием «Эллэяда», который уже приготовлен для печати).
У номадов основные идеи о великих шаманах, по-видимому, перенесены на их великих воителей, которые в переломные эпохи новых достижений в способах передвижения и металлургического искусства в обширных степях Евразии давали шах и мат всем маленьким царькам, внося этим мир и тишину в взбудораженную жизнь степняков. С явлением такого козырного туза вполне естественно и кончалась до поры – до времени эпоха всеобщего соперничества и состязаний, которые утомляли народ вечными тревогами и невозможностью вести нормальную хозяйственную жизнь. В этом сущность и мессианских ожиданий степных народов, которые в лице современных монголов и теперь ожидают второго рождения своего великого Чингис-Хана, единородного сына голубых небес и посланника свыше, по их воззрениям. Эти единицы, которые порождались общей экономической и исторической конъюнктурой всей окружающей обстановки, зарабатывали славу не только для себя, но несомненно обогащали и свой народ, захватывая вместе с ним обширные привольные степи, где откармливался скот и благоденствовал народ, да плюс ещё дань покоренных оседлых народов. Следовательно, привязанность народных масс к своим знаменитым воителям была не совсем бескорыстной. В основе хвалебных гимнов оказывается, как и всегда, дело живота. Вместе с тем становится ясным и то, что эти «сыны божии» имеют необходимой предпосылкой и многих маленьких царей - Иродов, которые занимаются избиением Вифлеемских младенцев, ибо «чем ночь темней, тем ярче восходит звезда единородного избранника», затмевающего всех своих соперников.
В бредовых видениях якута (См. Л. о Ш., ч. 2, с. 30—35). шаманы выступают в роли обновителей жизни. Они очищают ее от последствий греха своими заклинаниями. По общему смыслу преданий якутского народа, великие шаманы зарождаются в поворотные эпохи обновления обветшавшей жизни, когда она требует искупительных жертв, умножая вокруг явления болезни и смерти. Но духи щадят жизнь великого шамана среди всеобщей погибели. Эти человеческие жертвы якуты называют «толук», что значит искупление, выкуп за тот «чудесный» дар, которым духи предков якобы наделяют своего потомка, чтобы спасать людей от болезней и смерти. Шаман потому что и шаман, что происходит от беспрерывного ряда предков, канонизированных в народном сознании.
Таким образом, идеи искупительных страданий и жертвы, идея второго пришествия спасителя, вообще комплекс представлений, сводящихся к мессианским чаяниям, оказываются равно присущими и шаманистам.
5. Обращаясь теперь к мифологическим сказаниям якутов о рождении великих шаманов («улуу ойун») мы можем констатировать целый ряд аналогий с евангельскими представлениями. Легендарные шаманы рождаются девой от любовного сопряжения с духом, сошедшим с неба (сыном Улуу-Тойона), или старухой, которая имеет дряхлого мужа, неспособного к супружеской жизни, или, наконец совсем беспорочно – от поцелуя своего умирающего мужа. (У бурят и более древних монгольских степняков великие цари и шаманы рождаются от поглощенной девой, или вообще женщиной, градинки, от солнечного луча, от любовных связей женщин с волками, посланниками неба, и т.д. Все это – перепевы и переиздания одного и того же сюжета, где сохранившиеся в наиболее примитивных формах, где и просто в дикарской обработке народами-подражателями).
Наконец, необходимо отметить один характерный момент совпадения шаманистических представлений с евангельскими, а именно, нахождение младенца – шамана среди коров или положение его в коровьи ясли. (См. Л. о Ш-нах. ч. 2, гл. 2, с. 18-20). Причем в последнем случае якутская древняя богиня-коровница (В рассказе – «тарбыйыах абаасыта», что значит - злой дух, причиняющий болезни телятам. Это, наверное, позднейшее извращение образа богини Ынахсыт, даятельницы приплода рогатого скота и его покровительницы. «Ынахсыт» - производное имя от «ынах» корова, якутская Изида. В древности, в период господства культуры рогатого скота, у них, несомненно, существовали и священные быки – «аписы». В настоящее время к них существую лишь священные жеребцы и кобылицы – «ытык сылгы», в отношении которых так же, как и у египтян, соблюдается целый ряд требований в масти, в возрасте или таких мелочей, как цвет глаз, окраска губ и т.д.) называется матерью шамана. Это сближает якутские представления с Древне-Египетскими. (Ср. рождение Горуса).
6. По якутским представлениям великие шаманы обнаруживают свое призвание ещё в отрочестве и в ранней юности. (Лег. о Ш-нах, ч. 2, гл. 2, с. 24-26 и гл. 3, с. 49-50). Первый рассказ о 16-летнем юноше, шаманское призвание которого узнал старый, именитый шаман при совершении праздника «ысыах», напоминает повествование евангелиста Луки о двенадцатилетнем Иисусе, который во время праздника Пасхи очутился в храме среди учителей и поразил их всех своими разумными ответами. Якутский «ысыах» по своей сути есть праздник весеннего обновления и расцвета творческих сил природы, когда богам жертвуют начаток кумыса, т. е. та же скотоводческая пасха. Здесь мы видим исток идеи о «богоприемце».
В якутских легендарных сказаниях мы находим также удаление шамана перед началом его жреческой миссии в необитаемое место, в лес, где он постится, употребляя одну «черную воду». (См. Л. о Ш. Ч. 1, с. 12, 15, 17-18, 20-22, 43). Момент искушения духами призываемого к шаманству также не забыт якутами. (См. Л. о Ш. Ч. 1, с. 39).
Идея трехдневного умирания шаманов, несмотря на небольшую разноголосицу современных показаний, тоже была присуща древним кочевникам. Вообще, цифра «три» в шаманских представлениях играет доминирующую роль: шаманы рождаются три раза, или засыпают на три дня, или их привязывают к дереву на три дня, или их убивают подряд три раза и т. д. Наконец, одна легенда, помещенная нами во 2 Ч. Л. о Ш-нах ( 2 гл. с. 35-36), в которой рассказывается о воскресшей женщине, дает обоснование обычаю – не хоронить всякого покойника до истечения трех дней, ибо до этого срока не исключена – де возможность его воскресения. Эта легенда распространена среди якутов повсеместно. Мы имеем некоторое основание полагать, что похоронные обычаи сначала развились в отношении шаманов, а потом перенесены и на простых смертных. У бурят, например, умерший шаман оставляется в юрте до истечения трех дней. (См. Агапитов и Хангалов ibid 53 с.). Кроме того, у тех же бурят общественное празднество при совершении главного обряда посвящения в шаманы, сопровождаемого постом и уединением кандидата в особый шалаш, продолжается в течение трех дней. (См. ibid, 48, 51 и 52 с.). По якутским воззрениям, с пребыванием кандидата в лесу в специально построенном шалаше как раз и связывается представление о рассечении тела шамана и его трехдневное умирание. (См. Л. о Ш. Ч. 1, с. 21-22).
Якутские представления идеологически гораздо выдержаннее евангельских, ибо рассечение шамана, смерть его и воскресение рассматриваются, как преддверие к его священнической деятельности: до этого момента он — простой смертный, его тело грязное и грешное, к нему не могут приблизиться «святые духи» его предков-шаманов, но, благодаря рассечению тела и смерти, старое тело как бы уничтожается, поедается злыми духами, остаются одни чистые кости и просветленная «обучением» голова; после этого кандидат оживает в новом теле. С этого момента он уже приобретает все права и свойства жреца, которые, главным образом, сводятся к способности вселять в себя духов канонизированных предков-шаманов, своими устами возвещать их волю и вещее знание. Шаман после своих страстей воскресает для проповеди, для жизни и деятельности. Он умирает и воскресает доподлинно – «смертью смерть поправ» и «сущим во гробех» (умирающим от болезней) «живот даровав», тогда как Иисус воскресает, чтобы улететь в лазурные небеса. Чувствуется, что книжное творчество исказило старинные, идеологически более выдержанные, народные представления о жреце-спасителе, творящем чудеса силою святых предков, просвятившихся жрецов, начиная от самого Давида. (Если многие христианские епископы и митрополиты даже при жизни почитались «святителями», а после смерти их дух присоединился к лику святых и мощи признавались «чудотворными», то вряд ли халдейские, египетские, греко-латинские жрецы оставались в сознании людей того времени без тех же последствий, истлевая в прах и поедаясь червями?)
Но, однако, в обрядовом христианстве, которое, вероятно, ведет начало не из евангелий, а продолжает древние традиции скотоводческого быта, сохранилось представление об отрезанной голове Христа, «образе нерукотворного Спаса». Это обстоятельство ещё больше сближает христианский миф с шаманским. В якутских рассказах постоянно упоминается о том, что духи предков сначала отрезают голову кандидата и втыкают ее на длинный шест или кладут на полку, чтобы она своими глазами наблюдала разрезание своего тела духами. (См. Л. о Ш. Ч. 1, с. 23, 28, 36, 38, 40, 41 и 43). У бурят-шаманистов существует представление об особом онгоне (икона, изображение духа) – Бёртё, который изображается в виде отрезанной головы шамана. (См. Хангалов. Новые материалы о шаманстве у бурят. Ирк., 1980 г., с. 74, а также труды Г. Н. Потанина).
7. Мы не сумеем также оторвать от христианства и бытующие у всех европейских народов обычаи воздвигать на Рождестве елку для детей с хороводными песнями. Бурятские обряды и якутские легенды, незримое воспитание и обучение шамана духами с младенческих лет связывают с понятием священного дерева. (См. Л. о Ш. Ч. 1, с. 9, 19, 27, 30, 37, 40, 56 и 57). Якутские понятия дают возможность рассматривать это мифологическое дерево, как символическое изображение шаманского родословного дерева, принадлежность к которому собственно и наделяет его наследственными качествами – расстроенными нервами и способностью к поэтической импровизации, что дает ему возможность совершать мистерии с явлением духов-предков. (См. Л. о Ш-нах. Ч. 1. Прим. с. 65).
(Отношение шаманского дерева к млечному пути автор рассмотрит в отдельной статье).
Наличие в евангелиях такого же понятия о спасительном родословном древе, ведущем начало от псалмопевца Давида, завершает тождество шаманистических представлений с христианскими.
8. По евангелиям, пророческая миссия Иисуса начинается с крещения его в водах Иордана предшественником Иоанном. Якутские сказания сохранили понятие о так называемом «усуйуу» - обучении, или посвящении, неофита старым шаманом. (См. Л. о Ш. Ч. 1, с. 11, 15, 20, 22 и 24). Этот обряд некоторые якутские старики называют «поднятием тела» воскресающего шамана. В старину этот обряд якобы совершался торжественно, при участии целого хора невинных девиц и юношей. (Л. о Ш. Ч. 1, 14 с. – показание Н. Шадрина, ч. 2, с. 28. Устинов К. И.). Это говорит о том, что и «жены-мироносицы» в евангелии отражают какие-то исчезнувшие обряды древнего язычества, сопряженные с идеей воскресения психически больных жрецов. И сестры воскресшего Лазаря играют какую-то не совсем ясную роль, что свидетельствует о скудных обрывках тускнеющих воспоминаний. Если ко всему этому мы прибавим плач Иштар, стоны и вопли Изиды и ее сестры Нефтис о растерзанном Озирисе, причитания жен г. Библоса об умершем царе Адонисе, то пред нами открывается целая панорама совершенно однородных представлений об умирающем и воскресающем жреце, избраннике богов. Оседлый быт, сохранив голый остов старинных сюжетов, не мог не исказить их произвольными фантастическими построениями. Мы принимаем в ряду других данных за научный источник и поэтические произведения Овидия (Адонис и Мирра), который был одним из величайших фальсификаторов древних мифологических сюжетов. (См. его «Героини», в которых он дает апокрифические письма всех известных женских типов из греко-римского мифологического эпоса). Где же гарантия того, что древние писатели не исказили житейских фактов сознательными вымыслами или благодаря непониманию основ народной религии? И нет ничего удивительного в том, что тип древнего, обоготворяемого после смерти жреца возрос до понятия самого господа бога, смущая современных ученых.
Бурятские обычаи посвящение шамана сохранили гораздо больше фактических данных о древности. Тут мы также встречаемся с образом духовного «отца-шамана», который вводит кандидата в сонм духов, совершая над ним настоящий обряд водного крещения ключевою водою, так называемое «водное очищение» или «омовение». (См. Агапитов и Хангалов ibid, с. 46-47). Буряты, как мы указывали выше, даже сохранили данные о помазании шаманов кровью священных животных, которое совершается при обряде главного посвящения. (ibid, 51 стр.).
Таким образом, мы получаем более плотный образ шамана-страстотерпца, помазанника во имя святых, почитаемых духов, переносящего очистительные страдания, чтобы приступить к исполнению своих жреческих обязанностей и быть посредником между людьми и духами. Что шаманы в древности совмещали власть духовную и светскую, не подлежит сомнению. Изложенные данные роднят образ евангельского спасителя не только с шаманами, пророками-жрецами, но и с библейскими царями – «помазанниками бога». Библейский патриархальный быт неизменно связывается с пастушеством и с маленькими ханами Ханаанской земли. Тут гармонируют не только пустые звуки, но и весь экономический быт, следовательно, и незамысловатый строй общественной жизни. Кочевники от кочевников не могли далеко отъехать.
9. Чтобы закончить несложный сам по себе теоретический вопрос о евангельских и шаманских параллелях, нам нужно остановиться на так называемом «духоговорении», которое играет первенствующую роль в священном предании христианства и во всех апостольских писаниях. Духоговорение является характерной чертой всего строя шаманистических представлений. Без «духов» предков-шаманов шаманская вера и немыслима. Шаман и есть тот, который, по понятиям шаманистов, обладает способностью говорить от имени святых мертвецов. Шаманисты весьма последовательны в своих выводах: раз говорит через уста шамана мертвец, то живой шаман в момент мистерии обязан обнаружить знание всего того, что знал или мог знать давно умерший дух. Поэтому, когда якутские и тунгусские шаманы вселяют в себя духа предка иной национальности (обычно с материнской стороны), то они начинают говорить на том наречии, хотя бы сами в жизни и не владели этим языком. Конечно, это таинственное языкознание сводится к повторению немногих затверженных трафаретов и песенных мотивов той народности, к которой принадлежит дух. Якутские шаманы, вселяя русских духов, «нууча абаасыта», повторяют несколько фраз из русского ходячего жаргона. Таким образом, и третья ипостась христианской троицы – «дух святый», нисходящий на апостолов в виде огненных языков и наделяющий их искусством говорить на разных языках, целиком вытекает из представлений древней кочевой религии.
По понятиям якутов, полное вселение духов умерших шаманов в своего потомка начинается с момента его духовного крещения через страдание и смерть, а по воззрениям бурят – формального момента – водного омовения и кровавого помазания. Христос свою спасительную проповедь начинает с момента крещения во Иордане, когда раздался глас с неба – «сей есть сын мой возлюбленный» и дух божий сходил на него в виду голубицы. В якутских сказаниях о белых шаманах постоянно фигурируют лебеди и стерхи и вообще неопределенные белые птицы (Лег. о Шам. Ч. 3), но в «черном шаманизме», носящем отпечаток гораздо большей древности, духи являются обычно в образе зловещих воронов (См. Л. о Ш. Ч. 1, с. 23, 30, 32. Ч. 2, с. 25, 78 и 85), являющихся шаманскими птицами по преимуществу. Вещего ворона в фольклоре почти всех народов старого света нельзя не рассматривать, как пережиток господствовавших когда-то шаманистических представлений. Каждая мистерия якутского и тунгусского шамана после протяжных зевков начинается неизменно с так называемого «кётёрдююр», т. е. издавания криков разных птиц – ворона, гагары, сокола. Это – слетаются к своему потомку духи умерших шаманов. С другой стороны, нам хорошо известно, что новозаветный голубь есть ничто иное, как напудренный и ретушированный образ того самого ворона, который в ветхом завете кормил Илью-пророка.
II.
В заключение я позволю себе остановиться на лингвистическом разборе имени «Христос». До сих пор многие ученые повторяют со слов богословов, что греческое слово «Христос» происходит от глагола «χριω» - намазывать, намащать, придавая священному имени христиан значение – помазанный, намащенный, нарумяненный, помазанник. (См. Греко-Российский словарь проф. Грацинского, изданный по опред. св. синода, с. 1205). Но, однако, греческий язык заключает в себе данные для более правдоподобного толкования имени Христос, а именно, глаголы – «χρηςω» - прорицать, пророчествовать, давать ответы, объявлять волю богов, «χρεω» («χραω») – давать ответ, пророчествовать, прорицать и «χρησμωδεω» - давать прорицание, пророчествовать, предвещать, давать ответ в стихах, от которых образуется нарицательное имя «χρηστηζ» (хрестес) – предсказатель, прорицатель.
Из двух ответов греческого языка для образования имени Христос нет никакого основания давать больше веры произвольному толкованию «святых отцов церкви» и теологов, считая бесспорным, что имя Христос по своему содержанию значит – помазанник, а не простой волхв, колдун, прорицатель и предсказатель. С последним толкованием согласуется и встречающееся очень часто в памятниках первого христианства нередкое наименование не «Христос», а «Хрестус», «хрестиане», «хрестианос».
У римского историка Светония в его труде «Жизнь Клавдия» (императора) ученые-хрестоборцы находят такое выражение: «(Император) изгнал из Рима иудеев, которые по наущению Хреста вызвали в Риме длительное волнение» (Claudius iudaeos impulsore Chresto assidue tumultuantes Roma expulit). Затем у Фл. Вописка приводится письмо императора Адриана, в котором помещены такие фразы: «Те, которые поклоняются Серапису, являются Хрестианами, а те, которые называют себя священниками Хреста, преданы Серапису. Всякий преосвященник евреев, самарянин, пресвитер Хреста там в то же время является математиком, гадателем и знахарем. Одни заставляют молиться Серапису, другие Хресту…» (Обе цитаты привожу по Ар. Древсу – «Миф о Христе», т. 2, с. 22 и 49).
Первый автор говорит о живом Хресте, который жил во времена императора Клавдия (41-54 по Р. Х.) и был подстрекателем толпы «иудеев». Само собой разумеется, что здесь речь идет не о едином Иисусе, который якобы жил и пострадал много раньше в Иудее. Кто же мог быть подстрекателем толпы в Риме? Римляне в период республики в империи очень опасались всякого рода союзов и организаций низших классов, боясь, что они могут быть источником всяких беспорядков и бесчинств. Например, когда Плиний, управляя Вифинией, просил у Императора Траяна разрешения допустить в Никодемии коллегию из 150 плотников, которые обязывались тушить пожары, император писал ему: «Не забудем, сколько было беспорядков в этой провинции… из-за подобного рода обществ. Какое имя им ни дай, и с какой целью они не устраивались бы, раз собравшись, они не преминут сделаться опасными для спокойствия». (Плиний Epist. X, 43). По римским законам устройство не разрешенной коллегии жестко наказывалось. Например, в Дигестах (XI. VII, 22, 2) приводится мнение знаменитого юриста Ульпиана: «Тот, кто устроит противозаконную коллегию, подвергается одинаковому наказанию с теми, кто нападает с оружием в руках на общественные места и храмы». Из истории римского права известно, что мнения знаменитых юристов приравнивались сенатским указам.
Но зато римские законы свободно разрешали устройство религиозных ассоциаций, так называемых похоронных коллегий, члены которых делали небольшие денежные взносы, чтобы накопить средства для своих похорон. Им разрешалось собираться раз в месяц. Они выбирали правление, имели общую кассу. Необходимо также отметить обычай всех религиозных ассоциаций привлекать богатых и уважаемых лиц в патроны, которые делали в кассу щедрые пожертвования. Члены коллегии в дни общественных праздников собирались для совместной трапезы, а особенным почетом пользовались дни, посвященные памяти умерших. Члены религиозных ассоциаций считались как бы состоящими в духовном родстве, называли друг друга «братьями и сестрами». Между прочим, обязывались не выступать друг против друга в качестве свидетелей на суде. По словам Гастона Буассье («Римская религия от времен Августа до Антонинов». Перев. С 7-го франц. издан., с. 613), от которого мы заимствуем данные о похоронных коллегиях: - «члены их принимают имя того бога, поклонниками которого они себя называют». По мнению знаменитого исследователя римских катакомб Росси, «христиане должны были непременно воспользоваться попущением, оказываемым похоронным коллегиям.» (ibid 636 стр.). Как известно, христиане имели обыкновение собираться на могилах своих мучеников для братской трапезы.
Все изложенное может послужить достаточным комментарием для уразумения приведенных выше текстов из Светония и Фл. Вописка.
В описываемую эпоху, по словам Э. Ренана, «языком еврейского и христианского мира в Риме в течение трех веков был греческий… Греческий язык был в Риме языком всеобщим…», а язык образованных римлян был сильно уснащен грецизмами. В сообщении Светония, судя по подстрекателю Хресту или Хресту-прорицателю, гадателю (говорение от имени духов-мертвецов), было бы проще и жизненнее допустить волнения, возникшие в одной из похоронных коллегий простонародной массы. Но, спрашивается, почему же из Рима изгоняются одни иудеи? На этот вопрос необходимо ответить вопросом же: почему же в самодержавной России подстрекателями всех рабочих волнений являлись «евреи»? Всегда ли они были виноваты в том, в чем их официально обвиняли? Здесь нужно отличать язык официальных документов и действительность. Беспорядки могли возникнуть среди столичной черни вообще, но на положении виноватых могли оказаться и евреи. Само собой разумеется, власть не щадила и виноватых римлян, но чтобы не возбуждать умы, нужен дипломатический язык. Это – обычный порядок вещей, к которому обязывает положение. Историки вряд ли правы, когда говорят в один голос. Рим был наводнен восточными культами, египетские и прочие восточные жрецы совершали там разные религиозные процессии и проч.? Не будет ли правильнее, если мы скажем, что в эту пору сами римляне, которые хорошо знали религию господствующего класса, римской и греческой аристократии, плохо разбирались в верованиях своей простонародной массы, которая раньше ютилась в сельских округах и на задворках жизни. Известная нам греко-римская мифология и их мраморные боги это, несомненно, только лишь красивый фасад, существующий в державных городах и в литературе. А то, во что верил простой народ сельских округов, всплыло на поверхность в поздний период, когда масса разорившихся крестьян стала стекаться в города, образуя там многочисленный класс чернорабочих, ремесленников и т.д. Последние вероятно притащили в город и свои невежественные культы, своих жрецов-знахарей и гадателей, отвечавших их уровню развития. Поэтому и неудивительно, что римляне не узнавали в лицо своего собственного народа, ибо ведь в те времена никто из образованных людей не занимался этнологическими исследованиями простонародного быта.
К концу республики, благодаря необычайному развитию судоходства и торговых связей Востока и Запада, империалистической политике Рима, расцветшему рабству, в Риме и во всех крупных портовых городах, наверное, образовалась международная мешанина в нравах и обычаях, которая и давала некоторый повод религиозные понятия простого народа путать с восточными культами. Этому в значительной мере должна была способствовать усвоенная культурными римлянами греческая терминология, которая плохо отличает Финикийскую Астарту от Венеры, Озириса от Диониса, Кибелу от Цереры и Изиды. Окончательная победа цезарианской партии над республиканской и установление императорского режима означают гибель старых патрицианских традиций с их аристократическими культами и священный союз цезарей с простонародной массой. Вот почему цезари должны были уступить под напором «хрестеанства» и объявить его новой государственной религией. Христианство по его мифологической оболочке не есть новая религия, а реставрация древнейших языческих верований простонародных масс всего Средиземноморья.
Итак, под богом «Хрестом», о котором говорится в письме императора Адриана, мы имеем основание заподозрить обожествленных жрецов «хрестес’ов» а под «Хресто» у Светония – нарицательное наименование живых жрецов-колдунов, которые не могли не пользоваться огромным влиянием на суеверные народные низы. У Артура Древса мы находим такое утверждение: «Хрестесом называется не только бог, но, как часто это бывает в античных религиях, это имя носит и его верховный жрец.» (См. Миф о Христе. т. 2 стр. 50). Древс не указывает своих источников, но мы не имеем основания не верить такому крупному авторитету и знатоку верований античного мира. Для нас остается лишь непонятным, почему он, противореча самому себе латинское «хрестос» производит от греческого прилагательного добрый и благой, игнорируя хрестеса. (Ibid, с. 47). Между прочим, у того же Артура Древса мы находим указание, что даже в знаменитых анналах историка Тацита тщательным изучением его рукописей установлено употребление имени (chrestianos). (Ibid, 47 с).
Что «христос» - звание религиозного происхождения, носимое руководителями религиозных общин, подтверждают и современные мистические секты хлыстов, скопцов и др., которые более правильно продолжают древнехристианские традиции, чем официальная церковь, умилившая целый ряд подлогов и подделок. Между прочим, у них до сих пор бытует и наименование своих общин «кораблями», что свидетельствует о традиционных связях с областью Средиземноморья, откуда идут гроб-ладья и крест — корабельная мачта и рея.
В виде приведенных данных и шаманистических параллелей имеется довольно серьезное основание для предъявления запроса знатокам древнегреческого языка: имелось ли ещё в этом языке в дохристианский период нарицательное имя «Xpистec» (χριστος) со значением «помазанник»? А также, известно ли ученым, специально изучающим историю древних греков, существование у них обычая — мазать чем-либо своих царей при их избрании, как это имело место у евреев? Если нет такого обычая, то, вполне естественно, у них не может быть и самого понятия «помазанника», образуемого от ординарного глагола — мазать, румяниться и намащаться. Если на эти запросы получились бы отрицательные ответы, то специалистам по христологии придется разрешать проблемы об историчности многих «хрестесов», и о «Хресте» или «Христе», как об общем типе древних Греко-латинских и иных восточных жрецов, которые в местах погребения покойников могли разыгрывать целые мистерии сошествия на них духов своих просвятившихся предков, как это делается у современных бурят. А пред историками — марксистами встанет вопрос о взаимной борьбе двух могущественных факторов: светской власти с легионом своих приспешников и класса отживающих жрецов, каких было, конечно, немало в ту эпоху и которые, опираясь на многочисленные похоронные коллегии и религиозные ассоциации, могли составить внушительный противовес императорской власти.
Изменение же двух гласных звуков в начертании и произношении имени «Хрестос» легко объяснить естественной эволюцией языка или позднейшими стремлениями отцов церкви отмежеваться от своего прошлого язычества. Для них было, вероятно, крайне неудобно, что легендарный глава нового этического учения по звукам своего имени совершенно смахивает на старинного языческого жреца, точка в точку. Отцы церкви маленькой подделкой убивали сразу двух зайцев: во-первых, отличали себя от язычников; во-вторых, главу своего учения приравнивали с древними царями, помазанниками божиими. Отсюда и мог родиться Христос – нарумяненный, накрашенный, намащенный от «хрио». Румяниться и подкрашиваться – естественное свойство каждого, а для христиан это особенно было к лицу после объявления их учения государственной религией. Сами могучие цезари, опустив пред своими противниками, языческими жрецами, свой карающий меч с историческим восклицанием – «Ты победил меня, Галилеянин», тем самым возводили легендарного главу якобы нового религиозного учения в царское звание.
«Не вливают новое вино в старые меха», говорится в евангелиях. Но, как видим, и христианские меха были сомнительной свежести, с ясными следами позднейших заплат, и влитое вино, тем паче, попахивает глубокой стариной.
(Вопросу о происхождении идеи трехдневного умирания и воскресения жрецов—шаманов нами посвящена отдельная статья под заглавием «Культ сумасшествия в Урало-Алтайском шаманизме». (К вопросу об умирающем и воскресающем боге). Иркутск. 1929).
По вопросу о причинах большого сходства христианских и шаманистических воззрений могут быть различные подходы. Ученые из лагеря социал-патриотов разных направлений, конечно, не допустят и мысли о возможности каких-либо сравнений великой христианской религии с грязным шаманизмом! Они принадлежат к особому типу людей с религиозным складом мысли, невзирая на их ученые звания, якобы научное направление и прочие вывески, ибо у них не факты управляют теорией, а как раз наоборот. Эти типы заранее с завязанными глазами знают, что они принадлежат к великой расе, следовательно, все прочие народы суть «хамье», «мусор человеческий», каковые эпитеты умалчиваются в ученых трудах лишь ради приличия. У них от сознания своего собственного достоинства развилась мания величия.
Следовательно, по поводу сравнений христианства с шаманизмом они могут придти только в благородное негодование, в священный ужас… Они, когда занимаются исследованием быта Сибирских заведомых «дикарей», обычно пишут: «Якутам… совсем неизвестно, что только добродетельная жизнь и истинная вера могут привести в рай, мало того, им даже неизвестно, что такое добродетель, и в языке их совсем нет слов для выражения моральных понятий». (См. Трощанский – «Эволюция черной веры у якутов». Стр. 1-2). «Этическая сторона в верованиях якутов совершенно отсутствует. Скотоводческий быт вообще не способствует развитию». (Ibid 158 стр.)... «У якутов нет никаких моральных принципов» (ib. 161 стр.). «У них нет умственных интересов, выходящих из узкой сферы личного благополучия». (ib. 156 стр.). «У якутов никогда не было и не могло быть культа предков, ибо они пренебрежительно относятся к своим старцам». (93 стр. Последнюю мысль для экономии места мы сжали). «Верования якутов... в своей основе приближаются к верованиям поклонников дьявола». (Ibid 157 стр.). Стараясь «научно» понять происхождение религиозных воззрений дикарей, они исходят из наблюдений над психической жизнью животных: «Я наблюдал молодую собаку, которая, услыхав в первый раз в своей жизни гром, подняла отчаянный лай и бросилась к открытому окну». С такой фактической справки начинает свой великий ученый труд упомянутый Трощанский. (Ibid 7, стр., прим. 1). Это не наука, а политическая программа.
Продолжать выписки из многих подобного же рода научных трудов значило бы напрасно утомлять читателя. Если говорится: «религия — дурман для народа», то такого рода научные предубеждения не будут ли более худшим сортом духовного дурмана, ибо эти проповедники всегда прикрываются, как священным щитом, именем науки или учеными званиями?
Авторитетный лингвист — турколог, приват-доцент А. Самойлович (см. Краткий русско-якутский словарь. Э. Пекарский. Предисловие, XV стр.), исследовав звуки якутского языка, пишет: «Х» — обозначает якутский звук, напоминающий русское начальное «к» в энергично, «по-вороньи» произнесенном слове «каркать». Мы не беремся оспаривать заключение большого авторитета в области лингвистической науки, ибо весьма возможно, что звуки в языке низшей расы стоят ближе к живой природе, чем к ангельским голосам культурных народов. Но ученое заключение этого турколога невольно оживляет в памяти ворону, которую дикие якуты наделяют по невежеству, конечно, человеческими чувствами и заставляют петь такую песню:
«Даах, даах, даах! (Звукоподражание)
Мии – огом, мин огом
Сары чаркыылаах!
Даах, даах!»
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Обожествление шаманов у бурят и якутов
Ксенофонтов Гавриил Васильевич
Член Вост.-Сиб. Отд. Русс. Геогр. Общ.
14 июля 1922 года. Аларь.
Следы культа умерших шаманов у якутов
Алексеев Иван 42 лет.
Сюльского наслега, Нюрбинского улуса.
12 марта 1925 года.
Мэнгэ» - могила шамана
Старинные якуты могилы шаманов называют «ойун мэнгэтэ». Урочище, где был похоронен предок Сюльского наслега, называют «Мэнгэ».
Про шамана Джаарын'а существует такой рассказ. Когда его труп хотели похоронить около какого-то места, то шаман по имени Ардах будто бы сказал: «манна мэнгэлээмэнг (здесь не делайте могилы), так как он был человек зловредных мыслей». Но, несмотря, на это, кажется, там и похоронили. Это место известно под именем «Мэнгэ».
Ефремов Кирилл Иванович 27 лет.
3-го Мальжегарского наслега,
Западно-Кангаласского улуса.
20 декабря 1924 г. Якутск.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Мифы о рождении шаманов у якутов
Андреев Егор.
Мархинский улус.
8 марта 1925 года.
Борисов Михаил Иннокентьевич 68 лет
иБорисов Василий Егорович
1-го Кангаласского наслега
Мархинского улуса.
7 марта 1925 года.
Атласов Алексей Константинович 58 лет
Таастахского наслега
Намского улуса.
Речка Эбитиэм.
27 марта 1924 года.
Духовное рождение шаманов
Даниил Никифор 59 лет
3-го Мальжегарского наслега.
Январь 1925 года.
Данилов Иннокентий Иванович, 71 г.
3-го Мальжегарского наслега
Зап.-Кангаласского улуса.
17 января 1925 г. Джобулга.
Егоров Семен Алексеевич 70 лет.
1-го Чочуйского наслега
Верхне-Вилюйского улуса.
28 февраля 1925 г. г. Вилюйск
Ноев Лука 74 лет
1-го Мальжегарского наслега
Зап.-Кангаласского улуса.
Джобулга. Июль 1921 года.
Идея богоотцовства
Ильин Николай 73 лет,
2-го Одунинского наслега
Зап.-Кангаласского улуса.
Август 1921 года.
Вызывание смерти скота
Однажды Кюстэх пришел в дом к Тэрбээт-Михаилу. Жена последнего отличалась большой скупостью. Шаман попросил ее сварить мясо и угостить. Та сослалась на отсутствие мяса. Шамай на это возразил:
«Ну, тогда немножко подождите, будет у вас и мясо»!
С этими словами он вышел и пошел дальше. Вслед за его уходом зараз подохли у них бык и корова.
Вознесение на небо
Когда шаман Кюстэх ставил небесным духам священный конный скот и камланием возносил их на небо («ытык дабатар»), то люди явно видели, как он возносился на небо.
Слепцов Кузьма 65 л.,
4-го Мальжегарского наслега,
Зап.-Кангаласского улуса.
Август 1922 г. Тиит Арыы.
РАССКАЗЫ О ШАМАНСКИХ ЧУДЕСАХ.
Чудесное доставание пищи
Оба шамана прибыли в Таттинцы. Там в одном месте происходила свадьба. Шаманы зашли в юрту одной бедной старушки. У последней нечем было угостить своих гостей. Качикатский шаман причмокнул и из запасов пирующих на свадьбе очутились перед ними на столе две бутылки водки и четыре ребра мяса... Причмокнул шаман Солколоох и (в изгороди бедной старушки) оказался один воз с сеном. Шаманы остались тут ночевать.
Борисов Михаил Иннокентьевич 66 л.
Кангаласского наслега,
Мархинского улуса.
5 марта 1925 года.
ПУТЕШЕСТВИЕ ШАМАНА К НИЖНИМ ДУХАМ
Белый и черный шаманизм.
(Культ конного и рогатого скота)
Павлов Николай Устинович 76 лет,
2-го Мальжегарского наслега,
Западно-Кангаласского улуса.
16 января 1925 года.
Промысел шаманских духов
Горохов Митрофан 39 лет,
Чириктейского наслега,
Дюпсинского улуса.
Декабрь 1924 г., г. Якутск
Павлов Николай Устинович 76 лет
2-го Мальжегарского наслега,
Зап. Кангаласского улуса.
16 января 1925 года
Следы астральных мифов
В шаманистическом мировоззрении
Тарасов Иван Павлович 30-и лет,
Якут Мытахсаого наслега
Западно-Кангаласского улуса.
17 февраля 1925 года.
Татаринов Николай
Якут Оюн-Усовского наслега
Намского улуса
17 февраля 1925 года
КОЛЧАН-СОЗВЕЗДИЕ
(пояс и нож Ориона?)
Около Плеяд есть рядом три звезды и чуть ниже поперёк (к верхним) тоже рядами три других звезды. Про эту группу звёзд у нас в Намцах говорят – «колчан звезда» (кэсэх-сулус). Среди них (недалеко) есть ещё одна хвостовая звезда, очень светлая – огнистая и красноватая.
Лукин Александр Алексеевич 66 л.
якут Мытахского наслега
Западно-Кангаласского улуса.
11 февраля 1925 года.
Семёнов Платон Савич 41 года
2-го Мальжегарского наслега
Зап. Кангаласского улуса
Говоров Михаил Федотович 61-года
2-го Олтекского наслега
Борогонскго улуса.
23 декабря 1924 г, г. Якутск
Семенов Платон Савич 41 года
2-го Мальжегарского наслега.
Зап. Кангаласского улуса.
16 января 1925 года
К гл. 5
Примечание 1: Рассказчик не определяет время этих галлюцинаций - днем или вечером, а также в лесу или в открытой местности. Весь Малтанский наслег живет среди дремучей тайги, до открытых мест Ленской долины, где жил рассказчик, верст 70-80, то, по всей вероятности, его новое видение имело место в сумерах и в лесной полосе, каковая обстановка сама по себе располагает одинокого путника ко всякого рода размышлениям и обманам чувства в силу самовнушения.
К Гл.6
Примечание: По якутским понятиям волчий мех – самое тёплое зимнее одеяние. Имущие люди надевают волчью одежду в самую сильную стужу.
Кроме того, в древности богатых и знатных людей, имущих шаманов хоронили в волчьей одежде. Подстилка волчьей шкуры под сиденье служила знаком высокого почитания и глубокого уважения к человеку. По-видимому, это была привилегия знатных и должностных лиц.
Гл. 6
Примечание: Якуты для определения понятия «звезда имеют два слова – «сулус» и «чолбон». Первое слово значит просто звезда, а второе употребляется, как название таких звёзд, которые меняют своё положение на небе, то появляются, то исчезают. Но в настоящее время общее понятие о планете почти исчезло и сохраняется только в связи с Венерой, для которой слово «чолбон» стало как бы её собственным именем. Однако в легендах, как видим, допускают существование и других «чолбон» (т.е. планет)
КУЛЬТ СУМАСШЕСТВИЯ В УРАЛО-АЛТАЙСКОМ ШАМАНИЗМЕ
(К вопросу об «умирающем и воскресающем боге»)
С предисловием А. Окладникова.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Работа Г.В. Ксенофонтова, с ее несколько странным, на первый взгляд, заголовком, заслуживает серьезного внимания не только специалистов-этнологов, но и наших антирелигиозников-массовиков.
Тов. Г.В. Ксенофонтов располагает значительным этнологическим материалом, в том числе данными по шаманству, собранными среди якутов, тунгусов и бурято-монгол. Эти материалы, сами по себе, имеют огромную ценность для каждого антирелигиозника, занимающегося добросовестным изучением религии, так как позволяют дополнить прочно установленные и общепринятые среди антирелигиозников Куново-Степановские схемы местным материалом, данными краеведческого характера и, в известных случаях, ввести некоторые коррективы в старые построения. В порядке обработки и систематизации собранного материала по верованиям Сибирских туземцев, частично уже опубликованного, и написана статья о «Культе сумасшествия в Урало-Алтайском шаманизме».
Основные положения автора отличаются большим своеобразием и оригинальностью. В статье намечается целая схема эволюционных этапов «кочевого быта», определяемая сменой отдельных видов ездовых животных, в качестве основной рабочей силы. Схема начинается с собаки, продолжается оленем, переходит к быку, потом к лошади, а последняя сменяется культом человека-раба. Автор статья, перебрасывая мостики от неолитического охотника к рабовладельческим культурам древнего мира, непосредственно связывает технику с идеологией. Он утверждает, что «страдание» животного под ярмом послужило фактической базой для образования идеи страдающего бога. Такова основная концепция статьи.
Дальше, автор выводит шаманский ритуал из подражания обожествленному животному, вплоть до воспроизведения жертвенной смерти последнего, в виде якутского «эттэнии» - воображаемого рассечения и пожирания духами тела шамана, представляющего собой бога-животного. Отдельными намеками автор позволяет сделать вывод о происхождении культа страдающих богов древности (Аттис, Озирис и друг.), из этого первоисточника верований и обрядов «Урало-Алтайских племен», которые при своих позднейших переселениях принесли их в среду остальных народов старого света.
Не имея возможности подробно остановиться ан всех деталях, считаю необходимым отметить несколько основных моментов, с которыми нельзя согласиться в силу наших принципиальных и методологических разногласий с автором статьи.
Его схема развития кочевого быта имеет несколько произвольный характер и неприменима ко всему миру, ибо человек в различных физико-географических условиях земного шара эксплуатировал и много других животных. Род схемой отсутствует историко-археологический материал, который, безусловно, необходим в данном случае для изучения смены отдельных культурных этапов.
Культ животных в своем многообразии (например, почитание медведя, змеи и друг.) не вмещается в рамки указанной 4-х членной формулы от собаки до лошади. Изучая тотемический культ животных, он допускает, неверную с методологической стороны, психологическую мотивировку для объяснения его возникновения в виден чувства благодарности и даже угрызения совести (в случае с рабом). Характерно для автора даже внешнее противоречие в его аргументации – ссылки на обоготворение дикого животного – волка вместо собаки, тура и яка, вместо быка, которое на деле вскрывает сущность тотемизма в хозяйстве бродячих охотников и в их социальной организации. Обходя взгляды на тотемизм, как продукт определенных социально-экономических взаимоотношений в первобытном обществе, порождающих и мистерии с целью размножения животных, автор схемы ударяется в крайний психологизм при объяснении шаманского «сумасшествия», тогда как традиционные формы шаманских мистерий с разыгрыванием роли животного находят свое объяснение в пра-тотемизме б. м. верхнего палеолита. Марксова схема влияния базы на надстройки обращена головою вниз при помощи «наивного стремления жрецов уподобиться богу», хотя в статье выпукло описана настоящая тотемическая мистерия шаманского камлания.
Попытка вывести мифы Востока из религиозных верований Урало-Алтайских племен грешит против правила «одинаковые причины порождают одинаковые и следствия», которым предусматривается параллельное развитие идеологических явлений на разобщенных территориях из аналогичной социально-экономической базы и суживается роль культурного заимствования, безоговорочное признание которого, в итоге, приводит к мысли о народах и расах-первоносителях «божественного огня», и специальных избранниках «провидения» на роль культурных учителей. (Работы Вильке, Моргана и др.).
Ссылка на авторитет К. Маркса не скрывает бессознательного, быть может, стремления вывести всю культуру от берегов Ледовитого океана, что напоминает труды сторонников культурного превосходства арийцев. Хотя в данном случае, пан-азиатская тенденция и обусловлена естественной реакцией на традиции ученой и неученой русификаторской и административной практики старого времени, но для марксиста паназиатская тенденция неприемлема в равной мере как и пан-арийская.
Разобранные теоретические построения в своей основе имеют не диалектический, а механистический подход к выяснению взаимодействий производственно-экономической базы с идеологической надстройкой, причем все своеобразие отдельных фактов приносится в жертву одной центральной идее — наличия в религии культа трудящегося животного. Такие методологические приемы далеки от метода диалектического материализма.
Отмеченные моменты не умаляют ценности фактического материала в работах тов. Ксенофонтова и последние заслуживают использования в безбожной работе, особенно в области изучения тотемистических обрядов и пережитков в современном шаманстве. По сравнению с такими этнографическими работами, отвечающими якобы антирелигиозному заказу, где шаман наделяется «особой неизвестной нам силой», эта работа представляет отрадное явление, как попытка материалистического истолкования вопроса о происхождении и сущности сибирского шаманства.
ПАСТУШЕСКИЙ БЫТ И МИФОЛОГИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ КЛАССИЧЕСКОГО ВОСТОКА
«Мы лишены возможности уловить все те нити, которые связывают Вавилон с Грецией; для нас еще загадочен тот доисторический путь, по которому воззрения и понятия древнейших вавилонян проникли к европейским и другим народам, поселившимся вне непосредственной области вавилонской культуры».
Гуго Винклер.
Современный шаманизм аборигенов Сибири нужно рассматривать как остаток религиозных воззрений, свойственных передвижному скотоводческому хозяйству, господствовавшему в отдаленные исторические эпохи повсюду в пределах центральных Евразийских степей.
Глава I. Кангаласские якуты.
Легенды о шаманах.
Д а н и л о в И н н о к е н т и й 41
Шаманское священное дерево
З а т е е в С о ф р о н 43
Шаманское дерево
Душевная болезнь призываемого к шаманству
Рассекание тела призываемого к шаманству
Посвящение на шаманское призвание
А. Ознакомление шамана с путями нижних духов
Б. Восхождение в страну верхних духов
Р о м а н о в Т и м о ф е й 47
Рассекание тела шамана
Е м е л ь я н о в Е г о р 47
Жертвенное кропление тела шамана
Н и к и ф о р о в И н н о к е н т и й 48
Трёхдневный сон рассекаемого шамана
Ш а д р и н Н и к о л а й 48
Смерть и воскресение шамана
Р ы к у н о в О с и п 49
Что такое шаман и шаманизм?
А. Причина беснования призываемого к шаманству
Б. Идея искупительного страдания в шаманизме
1. Страдания шаманского рода
2. Искупительное страдание самого шамана
В. Обряд посвящения на шаманское призвание
Г. Поднятие останков умершего шамана
П а в л о в П л а т о н 53
Поднятие костей умершего шамана
А л е к с е е в Г а в р и и л 53
Зверь-матерь шамана
Раздел тела шамана между бесами
Душевная болезнь призываемых к шаманству (из биографий живых шаманов)
И в а н о в П ё т р 56
Шаманское священное дерево
Мать-зверь и две собаки шамана
Рассекание тела шамана
Павлов Николай 57
Раздел тела шамана между бесами
Факт современности. (Рассказ о шамане, проходящем искус становления)
П а в л о в П л а т о н 58
Д а н и и л П ё т р 59
Становление шамана. (Показание очевидца)
Шаманский мать-зверь
Е г о р о в а М а т р ё н а 60
Жарение и поедание тела шамана бесами
Образ шаманских бесов
Стихийные явления, сопровождающие смерть шамана
О посвящении шамана
П р о т о д ь я к о н о в а Е в д о к и я 62
Вознесение шамана на небо
Е г о р о в а М а т р ё н а 63
Шаман, трижды убитый, трижды воскресший и живым перешедший в загробную жизнь
Ш е п е л ё в Ф ё д о р 64
Шаманский бес-собака
Л у к и н А л е к с а н д р 65
Рождение и воспитание души шамана
Глава II. Вилюйские якуты
Легенды о шаманах
П о п о в В а с и л и й 67
Легенда о перерождении шамана
П е т р о в И в а н 70
Троекратное перерождение шамана
П о п о в И в а н 71
Перерождение шамана
А л е к с е е в И в а н 71
Трижды умирающие и трижды возрождающиеся шаманы
Рассекание шамана
Б а р а х о в Н и к и ф о р 72
Трехдневная смерть шамана
В а с и л ь е в А д а м 73
Трёхдневная смерть шамана и его воскресение
П а в л о в К а п и т о н 73
Шаман, на три привязанный к дереву
Страстные дни шамана
Шаман-охотник и мать-зверь
Е г о р о в С е м ё н 75
Частицы шаманского тела, спасающие людей от болезней
Мать-зверь шамана
С а м с о н о в С п и р и д о н 76
Священное дерево шамана
Шаманский мать-зверь
Шаманские самострелы
Две шаманские собаки
М и х а й л о в С т е п а н 78
Страдания шамана
Возведение шамана на гору
Несчастия при становлении шамана
Шаманское дерево и воспитание души шамана
Мать-зверь
П о п о в П р о к о п и й 80
Болезнь и страдания шамана
А л е к с е е в М и х а и л 81
Галлюцинация шамана
Нижние и верхние шаманы
Духи-собаки и другие шаманские звери
Несчастия, сопровождающие становления шамана
С а м с о н о в С п и р и д о н 83
Смерть и воскрешение шамана
Б о р и с о в М и х а и л 84
Страдания шамана
Д о г о ю к о в И в а н 84
Бредовые идеи шаманов
Глава III. Следы культа рогатого скота
В а с и л ь е в Е в д о к и м 86
Поклонение быку
Д а н и л о в И н н о к е н т и й 87
Братья близнецы-шаманы
1. Рождение шаманов девою
2. Борьба шамана с оспой
3. Шаман-богоборец
4. Шаманка светлых духов
В а с и л ь е в Е в д о к и м 92
Легенда о двух братьях-шаманов
Б о р и с о в М и х а и л 93
Борьба шамана в образе быка со злым духом
Р у ф о в А л е к с а н д р 94
Борьба шамана с духом оспы
С а м с о н о в С п и р и д о н 95
Шаман, изображающий быка и нарощение им рогов
Л у к и н А л е к с а н д р 95
Шаман-бык и борьба его с быком-оспой
Глава IV. Бураты и тунгусы
Легенды о шаманах
С т е п а н о в М и х а и л 97
Страдания бурятского шамана
Б у х а ш е е в Б у л а г а т 98
Бурятская легенда о рассечении тела шамана
Смерть родственников шамана при его становлении
Б у л а г а т о в Б у н и 99
Б а ш и л х а н о в Б а г д у й 99
С т е п а н о в М и х а и л 99
Крестная поза в бурятском шаманизме
Ч о л к о И в а н 100
Страдания тунгусского шамана при его становлении
Священное дерево шамана
Шаманский мать-зверь
С е м ё н о в С е м ё н 101
Тунгусская легенда о рассекании тела шамана и поедании его злыми духами
Шаманское священное дерево
М а ф у с у и л о в Т и м о ф е й 102
Сумасшествие тунгусских шаманов
Данные о личности сказателей
К главе первой 104
К главе второй 105
К главе третьей 107
К главе четвёртой 108
__________________
О Г Л А В Л Е Н И Е
От автора 111
Шаманизм и христианство 114
Глава I. Обожествление шаманов у бурят и якутов
Моление духу умершего шамана у аларских бурят 136
1. Моление и жертвоприношение
2. Первое обращение к духу
3. Второе обращение к духу
4. Угощение духа мясом
5. Сошествие духа старшего шамана
Следы культа умерших шаманов у якутов 145
1. «Мэнгэ» - могила шамана
2. Необходимость установления постоянного культа умершего шамана
3. Шаман Тимир Чаранчылаах
4. Древний обычай похорон шамана
5. (Вторая вариация). Древние похороны членов шаманского рода
6. Дух мертвого шамана – покровитель потомков
7. Правление шаманов
8. Кунняаас – шаман
9. Из легенд о шамане небожителей Юёлэн-Кунньаас
Глава II. Мифы о рождении шаманов у якутов
Шаман – рождённый девой 154
Шаман – воспитанный в яслях коровьего хлева 155
Шаман – найденный ребенком среди коров 156
Беспорочное зачатие шамана 157
Легенда о шамане, рождённом два раза 159
Духовное рождение шаманов: 164
1. Сумасшествие шамана и обновление его тела
2. Обмирание шамана на три дня перед призванием
3. Трёхдневная смерть и воскресение шамана перед призванием
4. Смерть и воскресение шамана перед пизванием
5. Шаман – воскресший после смерти
6. Шаманская болезнь (Рассказ больного, одержимого «щаманскими духами»)
Легенда о воскресшей женщине (Идея трёхдневной смерти) 173
Идея богоотцовства: 174
1. Сын бога Улуу-Тойона (Великого Повелителя)
2. Сыновья бога белого и чёрного
Глава III. Шаманские «чудеса»
Шаман Кюстэх: 182
1. Отыскание дороги в темноте
2. Вызывание смерти скота
3. Исцеление бесноватого
4. Вознесение на небо
Рассказы о шаманских чудесах 184
1. Хождение по водам, как по суше
2. Чудесное доставание пищи
3. Исцеление бесноватых
Чудесная переправа шамана через реку 186
Шаман Чуучугус: 186
1. Превращение коры дерева в живую рыбу
2. Возвращение сбежавших коней
3. Воскрешение умершей женщины
Шаманские чудеса (Воскрешение мёртвого) 189
Воскрешение мёртвого 192
Испрошение детей шаманами 193
Испрошение шаманами детей 194
Шаманские чудеса 196
(Сказания о шаманах Бэргэсэлээх, Бютэй Ытыс, Хадаар и Айалга)
Джаарын (Князь-шаман) 197
Путешествие шамана к нижним духам за душою больного 199
Вознесение шамана на небо к Улуу-Тойону 201
Обряд вызывания половой страсти 202
Борьба шамана с князем 206
Вражда шамана с вождём народа 208
Человеческая жертва злым духам 209
Глава IV. Белый и чёрный шаманизм
(Культ конного и рогатого скота)
Шаманы верхних и нижних духов («Белые» и «чёрные») 210
Конь – путеводитель шамана 211
Шаман – изображающий коня при камлании 211
Шаман светлых небожителей «Айыы» 212
Об имени «Джаарын» 212
Белые шаманы 212
Шаман Джюсэгэй`я (Белый шаман) 213
Два шамана – белый и чёрный 214
Предание о белом шамане 218
Глава V. Промысел шаманских духов
Древний шаман Юрюнг-Бас 220
Кунньаас-шаман (Наведение им истерии на людей) 221
Беснование шаманским духом 222
Страшный шаман (Из рассказов о легендарном шамане Куинаас) 223
Явление шаманского духа с дождём, громом и молнией 226
Голос с неба 227
Из рассказов о шамане Бюкэс-Джаарын 229
Каннибализм среди шаманов 231
Борьба шаманских духов 231
Глава VI. Следы астральных мифов в шаманистическом мировоззрении
Созвездие охотника с собакой (Орион и псы) 237
Колчан-созвездие (Пояс и нож Ориона) 240
Шаман-рубящий скрепу планеты 240
Борьба со звездой, навевающей холод 241
Небесные девы 243
Шаманские мать-звери (Лоси) 244
Борьба шамана с духом оспы 245
Ётююлээх-Ёргёнтёй (Борьба шамана с оспой) 247
Примечания 248
_____________________
О Г Л А В Л Е Н И Е
1. Борьба быков и коней (Важнейшие этапы кочевого быта) 268
2. Идеи всемирного потопа и страшного суда 272
(Исторические корни мессианской идеи)
3. Ковчег завета (Происхождение Южно-Европейской культуры) 276
4. Троянский конь (Происхождение Илиады и Одиссея) 279
5. Тотемное божество древних евреев 283
(экономическая основа еврейского монотеизма)
6. Религия рабского хозяйства (Происхождение антропоморфизма богов) 292
7. Авторитеты науки и кочевой быт 298
8. Миф о «белой расе» 302
9. Крылатый пегас и вопросы культуры (заключение) 304
____________________
Оглавление
1. Предисловие 6
2. Легенды и рассказы о шаманах у якутов, бурят и тунгусов 35
3. Хрестес. Шаманизм и христианство 110
4. Культ сумасшествия в урало-алтайском шаманизме 251
(к вопросу об «умирающем и воскрешающем боге»)
5. Пастушеский быт и миф. воззрения классического Востока 267
[1] Эргис Г.У. О научной деятельности и рукописном архиве Г.В. Ксенофонтова // Очерки истории русской этнографии, фольклористики и антропологии, Вып. VIII, M., 1978. C. 122-135.
[2] Архив ЯНЦ РАН. Ф, 4. Оп. 1. Ед. хр. 133. Л. 1-7.
[3] Архив ЯНЦ РАН. Ф, 4. Оп. 1. Ед. хр. 133. Л. 6.
[4] Архив ЯНЦ РАН. Ф, 4. Оп. 1. Ед. хр. 133. Л. 4.
[5] Ксенофонтов Г.В. Иркутский университет и Якутская область // Якутские вопросы. 1916. № 13
[6] Там же
[7] Архив ЯНЦ РАН. Ф, 4. Оп. 1. Ед. хр. 133. Л. 7.
[8] Подробнее см.: Макаров Г.Г. Октябрь в Якутии. Ч. 1. Якутск, 1979. С. 234-253; Ч.П. Якутск, 1980. С. 19-26.
[9] Эргис Г. У. Указ. соч. С. 125.
[10] Попов Б. В. О научно-исследовательской работе Г.В. Ксенофонтова. // Бурятоведение. 1928. К. 1-2. С. 72.
[11] Ксенофонтов Г.В. Изображения на скалах р. Лены в пределах Якутского округа // Бурятоведение 1928. №3-4.
[12] Эргис Г.У. Указ. соч. С. 126.
[13] Архив ЯНЦ СОРАН. Ф. 4. Оп. 1. Ед. хр. 133. Л. 7.
[14] ЦГА республики Саха (Якутия)Ф. 468. Оп. 1. Ед. хр. 8. Л. 4.
[15] Эргис Г. У. Указ. соч. С. 127.
[16] Архив ЯНЦ СО РАН. Ф. 4. Оп. 1. Ед. хр. 136. Л. 4.
[17] Там же Ф. 4. Оп. 1. Ед. хр. 133. Л. 7.
[18] Там же Ф. 4. Оп. 1. Ед. хр. 134. Л. 7.
[19] Архив ЯНЦ СО РАН. Ф. 4. Оп. 1. Ед. хр. 136. Л. 17.
[20] Сафронов Ф.Г. Ойунский П.А. как ученый//Полярная звезда. 1962. № 6. С. 119.
[21] Ксенофонтов Г. В. Легенды и рассказы о шаманах у якутов, бурят и тунгусов. Иркутск. 1928. С. 6-7. В 1930 г. в Москве вышло второе дополненное издание этого сборника.
[22] Архив ЯНЦ СО РАН. Ф. 4. Оп. 1. Ед. хр. 24. Л. 36.
[23] Ксенофонтов Г.В. Указ. соч. С. 65.
[24] Ксенофонтов Г.В. Указ. соч. С. 67.
[25] Кулаковский А.Е. Научные труды. Якутск, 1979. С. 19.
[26] Ксенофонтов Г.В. Указ. соч. С. 67-68.
[27] Гоголев А. И. Историческая этнография якутов. Якутск, 1966. С. 13-15.
[28] Дугаров Д. С.Что такое загалмай? // Тюркология-88. Фрунзе, 1988. С. 147-148.
[29] Ксенофонтов Г.В. Указ. соч. С. 68.
[30] Мори Масао. Политическая структура древнего государства Монголии. М., 1970. С. 1.
[31] Ксенофонтов Г.В. Указ. соч. С. 69.
[32] Ксенофонтов Г.В. Указ. соч. С. 70.
[33] Ксенофонтов Г.В. Указ. соч. С. 71.
[34] См.: Гоголев А.И. Указ .соч. С. 36
[35] Потанин Г.Н. Происхождение Христа // Сибирские огни. 1926. С. 131.
[36] Ксенофонтов Г.В. Хрестес. Шаманизм и христианство. С. 100-101.
[37] Пекарский Э.К. Из преданий о жизни якутов до встречи с русскими// Записки РГО по этнографии. Т. 34. С. 146-147.
[38] Ксенофонтов Г.В. Хрестес. Шаманизм и христианство. С. 124.
[39] Ксенофонтов Г.В. Указ. соч. С. 128.
[40] История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Ч. П. Передняя Азия, Египет. М., 1988. С. 282.
[41] Ранович А.Б. Очерки древней истории древнееврейской религии. Л., 1937. С. 184-219.
[42] Ксенофонтов Г.В. Хрестес. Шаманизм и христианство. С. 136.
[43] Ксенофонтов Г.В. Хрестес. Шаманизм и христианство. С. 129.
[44] Ксенофонтов Г.В. Эллэйада. Материалы по мифологии и легендарной истории якутов. М., 1977.
[45] Ксенофонтов Г.В. Ураангхай-сахалар. Очерки по древней истории якутов. Иркутск. 1937.
[46] См.: Степанов И.И. Происхождение нашего бога. Изд. 3. М., 1925.
[47] Архив ЯНЦ СО РАН. Ф. 4. Оп. 1. Ед. хр. 137, 2-3 главы Введения
[48] Косидовский З. Библейские сказания. М., 1975. С. 76.
[49] Окладников А. П. «Эллэйада» Г.В. Ксенофонтова// Ксенофонтов Г.В. Эллэйада. М., 1977. С. 6.
[50] Фрэзер Джеймс Джордж. Фольклор в Ветхом завете. 2 изд. М., 1989.
[51] Ксенофонтов Г. В. Пастушеский быт и мифологические воззрения классического Востока. Иркутск, 1929. С. 5-6.
[52] Ксенофонтов Г.В. Хрестес. Шаманизм и христианство. С. 109.
[53] Ксенофонтов Г.В. Пастушеский быт... С. 17-18.
[54] Там же. С. 37.
[55] См.: Массон В. М. Первые цивилизации. Л., 1989.
[56] Г. В. Ксенофонтов часто пользуется термином «пастушечьи племена», но в значении «скотовод-кочевник»
[57] Косидовский З. Когда солнце было богом. Пер. с польского. М. 1970. С. 61-65. Фрэзер Дж. Фольклор в Ветхом завете. С. 69-170.
[58] См.: Гоголев А. И. Дуализм в традиционных верованиях якутов // Язык-миф-культура народов Сибири. Якутск, 1991. С. 110-121.
[59] Алексеев Н. А. Традиционные религиозные верования якутов в XIX нач. XX в. Новосибирск, 1975. С. 77-102.
[60] Михайлов Т.М. Бурятский шаманизм: история. Структура и социальные функции. Новосибирск, 1987. С. 103-104.
[61] Дугаров Д.С. Исторические корни белого шаманства. (На материале обрядового фольклора бурят). М., 1991. С. 19.
[62] См.: Ксенофонтов Г. В. Культ сумасшествия в урало-алтайском шаманизме (К вопросу об «умирающем и воскресающем боге»). Иркутск, 1929. С. 4.
[63] Ксенофонтов Г.В. Культ сумасшествия в урало-алтайском шаманстве. С. 15.
[64] Токарев С. А. Ранние формы религии. М., 1990. С. 281.
[65] Токарев С. А. Ранние формы религии. М., 1990. С. 281.
[66] См. Токарев С.А. Указ. соч. С. 282
[67] См. Токарев С.А. Указ. соч.
[68] Джобулга – местное название одного наслега в Западно-Кангаласском улусе, вернее – одного рода в нем. Наслег официально известен под именем 1-го Мальжегарского. Земли этого наслега находятся на острове «Тоён-Арыы» («Главный Остров»), который по своей величине является самым большим по всей Лене и одним из наиболее удобных и плодородных. Население в Джобулгинском наслеге считается богатым и скотоводческим в виду обеспеченности хорошими покосами и лугами.
Старинные религиозные обряды и представления, по преимуществу связанные с хозяйственной жизнью якутов, а именно – с разведением конного и рогатого скота, лучше всего сохраняются в богатых скотоводческих районах, а из отдельных хозяев старой традиции придерживаются, главным образом, владельцы крупных табунов конного скота.
[69] «Ыйык-Мас». «Мас» - значит дерево, а «ыйык» не совсем понятное слово. Но по смыслу – оно, как прилагательный эпитет к слову «мас», должно указывать на какое-то особенное свойство или значение этого дерева. В якутском языке имеется близкое по созвучию слово «ыйаах» - указ, приказ, повеление, рок, судьба, предопределение. Если «ыйык» признать видоизменением слова «ыйаах», то все выражение «Ыйык-Мас» означало бы – «дерево судьбы», предопределяющее жизнь человека, в данном случае и шамана, так как он становится таковым, по понятиям якутов, вследствие наследственного предрасположения и принадлежности к древнему шаманскому родословному древу. Из глубин седой древности идет шаманский род, в отношении которого данный шаман будет только одной из многочисленных его ветвей, одним из отростков.
Вот почему в отношении шаманов излюбленным символическим образом является большое дерево, корни которого теряются в глубине веков, а вершина уходит в даль грядущего. Так как ряд шаманских поколений представляется непрерывным, начиная от мыслимого перво-шамана, то дерево, символизирующее весь шаманский род, должно казаться действительно величественным.
[70] «Кыдай-Бахсы» - мифологическое существо, относящееся к числу хтонических подземных божеств и в дохристианской религии якутов игравшее очень важную роль. Он в настоящее время является специальным богом – покровителем кузнецов, их первоучителем и праотцом. По некоторым данным, он в таком же отношении стоит и к шаманам, точно так же и к царям. В богатырских былинах якутов постоянный его эпитет – «предок кузнецов и царей, ханов» («уусхаап тёрдё»), а у северных якутов, у которых яснее сохранились древние представления, этот сложный эпитет служит и его собственным именем без добавления «Кыдай-Бахсы». Между прочим, слово «багши» по-монгольски – учитель, натсавник (см. словарь Бимбаева), а по Тарскому и Джагатйскому наречиям тюркского языка «бахши» - врач-колдун (см. Радлов – «Опыт словария тюркских наречий»); оно известно также и манчжурам.
Северно-якутское имя – «Уус-Хаан», несомненно, есть общеизвестное южным тюркам имя легендарного Огуз-хана, праотца и Адама всех тюркских племен, но только в слове «огуз» или «огус» - сочетание первых трёх звуков – «огу » перешло в долгий гласный «у» и получилось «уус» вместе «огус». Монгольский письменный язык вполне отчетливо сохранил процесс образования долгих гласных – «а», «у», «о», «э» путем сокращения – «ага», «ого», «эгэ», «эгу», «угэ», «уха» и т.д. Например уула – гора – пишется «агула», гуун – кобылица – пишется «гэгун», аали – тихий – пишется «агали», баатор – богатырь – пишется «багатор» (русский и якутский язык сохранили это слово именно в этой древней форме – «богатырь» якут. – бахатыыр и баатыр). Среди ученых-лигвистов по поводу происхождении долгих гласных в тюрко-монгольских языках нет единогласного решения.
Поэтому, якутское слово «уус» - кузнец, мастер, умелый, искусный, а также – род, поколение, предок (слово «ус» со значением ловкость, искусство, искусная работа – сохранилось и у южных тюрков, а также и в османском наречии – «уз») – нужно рассматривать, как производное от «огус». Древние тюрки по своему легендарному тотемическому предку называли себя огузами, (т.е. быками), а в летописях разных народов известны под общим наименованием огузов, гузов, узов и т.д. Эти слова, наверное, и понимались в нарицательном значении народа – быков и кузнецов. В русском слове «куз-нец» слышаться те же звуки – «гуз».
«Кыдай-Бахсы» всегда представляется кузнецом: живет в подземном царстве и беспрерывне кузнечит. Иногда в богатырских былинах ослабевшие богатыри спускаются к нему и ложатся в его горн, чтобы закалиться и окрепнуть. Он кует все богатырские доспехи, подобно греческому Гефесту.
Несмотря на то, что К.-Б. живет под землей, где, по воззрениям якутов обитают бесы (есть ещё и верхние бесы), он представлялся благодетельным существом, так как от него люди впервые получили дар кузнечного искусства, по-видимому, и шаманства. Иногда он, якобы, причиняет болезнь своим потомкам, отпрыскам древних кузнецов, чтобы обратить их к забытому родовому ремеслу. Тогда потомок кузнеца должен через шамана принести ему в жертву пороза черной масти и приняться за свое наследственное занятие. По понятиям якутов, только при этих условиях болезнь проходит. В этом отношении наблюдается полное тождество кузнецов и шаманов. Последние тоже, как это видно из совокупности всех печатаемых преданий, принимаются за ремесло своих предков только после тяжелой болезни.
В имени этого предка кузнецов и шаманов интересным представляется первое слово – «кыдай», которое иногда звучит «кудай бахсы». Корень этого слова, - «кут» или «куд» - у якутов значит душа, встречается также в древних и современных турецких наречиях (Османском, Кара-Киргизском, Телеутском, в древн. Уйгурском и Орхонском наречиях. См. Радлов. «Опыт словаря тюрк. нар.», вып. 100, с. 990) со значением «счастье» и в других производных наречиях. Как это ни странно, с таким же значением – счастье – встречается и в тунгусских наречиях (см. «Тунгусско-русский словарь» Е.П. Титова, 85 стр.): «куту, куты - счастье» у северо-байкальских и витимских тунгусов, зарегистрировано также и у илимпейских тунгусов с таким же значением (мои записи). С тем же значением усвоено и монголами «хутог» - святость, счастье, достоинство, а также «хутугто» - святой, достигший спасения, титул духовных особ и перерожденцев в северном буддизме (см. Бимбаев, Слов. Монг. языка, 71 стр.). Со значением перерожденца это слово встречается и в якутских шаманистических представлениях, а именно, среди северных якутов существует понятие о так наз. «кут-ого» (душа-ребенок), который якобы является вторично рожденной душой раннее жившего человека. В Намском улусе мною записано также предание о легендарном шамане с именем «Кут-Ойун» (шаман-перерожденец).
В богатырских былинах слово «кудай» встречается в смысле счастливый, благодатный, напр., «кудай киинэ» - счастливый центр; так поется про широкую равнину, местожительство былинных богатырей. В 4-м Мальжегарском наслеге Западно-Кангаласского улуса «кудай» служит собственным именем одной равнины, которая по своеум местоположению, удобству и красоте является одним из лучших мест, летников в этом районе. По-видимому, этим именем древние якуты хотели подчеркнуть особо счастливый благодатный характер местности.
У южных тюрков «кудай», «худай», «худа» значит бог. Ученые лингвисты полагают, что это слово заимствовано тюрками из персидского языка (см. Радлов. «Опыт Словаря тюркс. нареч. », вып. 10, с. 998, и вып. 12, с. 1736), как и все то, что служит признаком какой-либо высшей культуры.
[71] Слово «аллараа» можно понимать двояко: или это – внизу, в подземном мире, или же, при ориентировке по течению рек или речек – здесь же, на земле, но только ниже по течению. В данном случае, по упоминанию полумифической горы под названием Джокуо, которую якуты помещают обычно где-то на Лене ниже устья р. Вилюя, или за Жиганском, нужно думать, что слово «аллараа» употреблено во втором смысле.
[72] «Эттэнии» от «эт» - мясо, тело, туша; «эттэнэр» - глагол – рубать на куски скотское мясо, свежевать, разрубать тушу на отдельные части. «Эттеиип» или «эттетпи» - разрубание, рассекание на части.
Второе значение глагола «эттиир» - наносить побои, бить, колотить (кого).
[73] «Лу» дракон. «lyi (А.Г.) лyi - дракон». (см. Радлов. «Опыт Словаря тюркс. нареч. », вып. 15).
Лу – дракон (См. Русско-монголо-бурятский словарь Подгорбунского. 79 стр.).
Доу – дракон, мифическое существо. Лоуин дагун – голос дракона, гром. Лоу Сара – третья луна, последний весенний месяц. Лоу цаг – время от 7 до 9 ч. утра (См. Бимбаев. Руско-Монгольский словарь, 108 стр.).
Весьма возможно, что якутское «луо» есть пережиток древне-тюркского и монгольского – лу, лоу – дракон, мифическое существо. В настоящее время якуты утратили понимание его смысла. Но у них существует другое слово, близкое по звуковому составу к упомянутому «лоу», а именно «улуу», со значением великий ужасный, важный, гордый, страшный. Это слово в качестве постоянного, излюбленного эпитета сочетается с мифологическим представлением персонифицированного неба, точно также и земли, напр., «улуу халлаан» - великое, грозное небо, или «улуу дойду» - великая страна и, наконец, Улуу Тойон – имя древнего грозного божества, олицетворение морозного неба. Несомненно, что в этом последнем значении «улуу» близко к «лу», «лоу» - дракон и гром, которые являются ближайшими символами неба.
[74] Чёнгкёйдёёх-Аньага – собственное имя, не имеющее важного значения.
[75] Употреблено слово – «дабайар» - подниматься по склону горы.
Современные якуты местожительство так называемых «верхних духов» представляют неопределенно: у одних это вообще страны, лежащие выше по течению реки (на юге), а некоторые поясняют, что это где-то на небесах.
По-видимому, когда-то под «верхней страной» разумелась в якутской мифологии страна на юге, выше по течению главной реки, куда нужно подниматься, как будто на гору.
Очень возможно, что на старой родине якутов были высокие горы, расположенные в верховьях реки, где предполагалось обычное местожительство духов-предков, наподобие греческого Олимпа. Затем, якуты, все время двигавшиеся с далекого юга на север, не могли не сохранить представление о своей прежней родине, где остались души предков, как об оставшейся на юге, выше, в верховьях рек, текущих в Ледовитый океан.
[76] «Джагыл» - большие пятна в масти лошади около передних лопаток на шее, с обеих сторон, которые в религиозных представлениях якутов символизируют крылья коня. Лошади, отмеченные такими пятнами, являются наиболее излюбленными для посещения верхнему духу Кунньаас – Ойун’у, или Кинээс – Ойун’у. Этого духа чаще называют «Джагыл - Атыырдаах» - т.е. «имеющий жеребцов с крыланом».
Добавление слова «бар» м.б. характеризует масть крылана у лошади – «бар джатыл» - темный крылан, или может означать – поголовно, все т.е. все жеребцы этого духа имеют такой признак. Слово «бар» в якутском языке употребляется для обозначения: множества, густоты, всей совокупности, всех присутствующих, напр., «бар – джон истинг» - все люди (присутствующие), слушайте, или – «бар хара тыа» - густой, черный лес. В былинах иногда упоминается «бар-кыыл», какой-то мифический зверь, надо полагать, отголосок воспоминаний о тигре, который у монголов и у южных тюрков известен под названием – бар, или барас, так же, как и у бурят. Впрочем, и у самих якутов тигр, иногда забредающий с амура, известен под названием – «баабыр», которое можно рассматривать как изменение древнего «бар» (см. Э.К. Пекарский – Якутский словарь и И. П. Будищев – Русско-якутский словарь).
[77] Вода «источника гибели и смерти» - древнее мифологическое, или вернее, поэтическое представление, которое теперь большинство рядовых якутов уже не понимает. Этот образ, как можно полагать, возник в связи с представлением и сравнением жизни с течением реки: жизнь не стоит – она постоянно течет и изменяется: то, что было сегодня, уже не повторится вновь, жизнь – постоянная смена поколений, лиц и новых событий. На этой реке жизни наблюдаются, так сказать, два потока, текущих в противоположные стороны: один поток радости, счастья, обилия, роста размножения, а другой – поток горя, слез, крови, плача и стона. По одному руслу струится молоко, символ довольства и изобилия, а по другому – слезы и кровь. Первый поток является в результате промысла одних духов, заботящихся о жизни, а другой потом – от демонов, бесов, которые стремятся разрушить всё то, что создаётся первыми.
К явлениям первого порядка имеют отношение так называемые «айыы ойуна» - белые шаманы, жрецы светлых духов, которые должны были уступить свое место христианским попам. (Якуты приняли христианство 150 лет тому назад). К явлениям второго порядка имеют отношение «абаасы ойуна» - шаманы бесов, которые сохранились и до настоящего времени, так как их заместители – врачи – до сих пор далеки и недоступны массам.
[78] У северных якутских шаманов сохранился особый обряд, так называемый «кётёгюнюю» - поднятие самого себя. Шаман, долго не совершающий камлания, иногда хворает, лежит на постели, или, случается, во время мистерии, вселив в себя духа, сказывается больным, якобы духи, обидевшись на что-то, причинили внезапную болезнь (у шаманов много всяких приемов, при посредстве которых они внушают народным массам реальность существования злых духов). Тогда совершается особый обряд «поднятия шамана» с хоровым пением. Веревкой, свитой из волоса (айыы ситимэ – божественная нить), обвязывают лежащего шамана вокруг талии, а другой конец веревки прикрепляют к крестовине бубна. Пение хора сопровождается боем в бубен. Постепенно шаман начинает подпевать с другими, приходит в себя. Наконец, им овладевает привычное вдохновение, он становится на ноги и долго поет, умоляя, «восхваляя» своих духов. В данном случае хор поющих как бы вызывает в шамане вдохновение, или, как говорят якуты, - кёгютэр, т. е. возбуждает, развивает в нем охоту.
Возможно, что обряд «поднятия» рассекаемого шамана с хоровым пением, упоминаемый рассказчиком, совершался так же, как и в северном якутском шаманизме, тем более, что и там, и тут преследуется одна цель – умилостивить духов пением и вылечить шамана. По шаманской идеологии, призываемый к шаманству потому и наказывается духами, что противится их велению, не берется за бубен и не поет священные гимны. Неофиту трудно одному начать священнодействие, поэтому для начала могло требоваться участие хора. Не исключена возможность и того, что в древности могу существовать особый, важный и сложный обряд – поднятия души будущего шамана с его гнезда старыми шаманами, сопровождаемый умилостивительными жертвами.
Все представления, связанные с «эттэнии» шаманов, рождением их от духов и т.д., очевидно, развились в древнейшую эпоху государства черного шаманизма в период культа ездовых животных до быка включительно.
[79] Якуты вообще придают слову, а особенно складной, гармонизированной речи в песнях, особое, как бы чудодейственное значение.
Человеческое слово, по их понятиям, - «иччилээх», т.е. само по себе имеет какую-то внутреннюю силу и привлекает внимание духов. Поэтому хорошие певцы воздерживаются от пения, а каждый человек должен остерегаться употреблять сильные выражения. По той же причине существует целый ряд предписаний не произносить особо важные, чтимые имена живых или мертвых людей и даже страшных зверей.
Коллективное же слово, направляясь по одному руслу, может причинить людям страшный вред; «джон тыла хонон кисини кусагангига тиэрдэр» - слово, молва народная (предполагается укор в чем либо), сосредотачиваясь на человеке, доводит его до несчастья.
Интересна поговорка: «джон тыла – уот кымыньыы» - слово народное – огненный бич.
С другой стороны, слову придается и обратное значение – благодетельное, возвышающее: «джон тыла кётёгён баччага тиийдибит» - мы дожили благополучно до настоящих дней потому, что слово народное нас ограждало, приподнимало. «Онноогор абаасы алгысы ылынар» - даже злой дух и тот приемлет и сдается на словословие и моление.
Духи особенно любят красноречивое слово, образное, складное «юёрэ – джюёрэ» - ритмичное, гармоничное. Иччи (силу и хозяина) – имеет также такое слово. Вот почему, по народным воззрениям, знаменитые певцы, сказатели былин бывают несчастливы, ибо складным словом они будят духов природы, «от мас иччите сосуйар, абаасы ылласар» - пугливо вздрагивают духи растительности, подпевают злые духи. (Ср. Серошевский – Якуты, с. 593).
Несомненно, у якутов шаманизм находится в теснейшей связи с развитием народной поезии и с проявлением дара поэтической импровизации. В первых стадиях развития религия и поэзия были неотделимы: если говорить о сути вещей – то религия была поезией, а поезия была религией.
По древнейшим понятиям якутов, первый признак явления духов это – обретение человеком дара поэтической импровизации. Среди них есть немало скептиков, которые отвергают и шаманских духов, признавая их просто за «тыл иччитэ» - т.е. оживление словесных образов. Недаром и ораторское искусство у них находится в большом почете. «Ср с. Логосом».
[80] «Сиэн уруу» - термин, обозначающий родство, возникающее из брака: так называются нисходящие потомки женщины в отношении всей ее отцовской родни (т.е. ее девичьего рода), все мужские представители которой для первых будут «таай уруу» - материнская родня – считается выше, дороже отцовской. По родовым традициям они, независимо от степени близости, всегда почетные гости. Это обстоятельство, по-видимому, стоит в связи с идеализацией женщиной-матерью своего девичьего периода, когда она не знала ещё житейских невзгод и гнета супружества. Это чувство передается от матери к детям, тоже привыкающим с особым благоговением относиться к ее отдаленным братьям, дядям и т.д., которые при редких своих посещениях принимаются с исключительным уважением и помпой. В богатых и родовитых семьях, соблюдающих традиции старины, приезд «таай уруу» обычно приурочивается ко времени устройства весенних религиозных праздников, связанных с культом предков. На этих праздниках приезжая родня, в качестве почетных гостей, принимала из рук жрецов первые кубки с божественным напитком – кумысом – непосредственно вслед за угощением богов и святых покровителей.
В силу указанных причин у древних якутов, наверное, и у других номадов, развился культ материнской родни и обычное представление о том, что души знаменитых шаманов нисходят и чаще перевоплощаются в боковых, дочерних линиях. Где культ, поклонение, похвальные речи, обильное угощение, там и зарождаются духи, происходит персонификация воспоминаний о давно умерших людях. Нет ничего удивительного в том, что эти – «психологические персоны», образы умерших сильнее давят на сознание и дольше живут там, где когда-то их принимали, как богов, с поклонами и дарами.
[81] Якуты отличают обыкновенное пение от шаманского. Последнее предается словом кутурар, что значит – быть одержимым душой (кут), бесноваться, т.е. поет не сам шаман, а, будто бы, та душа, которая вселилась в него. Напев при кутуруу значительно отличается от простого пения: поют грубым голосом, порывисто, с беспрестанным мотанием головой и не глядя на людей.
[82] Рассказчик в данном случае употребил слово «мэнэрийэр», которое употребляется в отношении пения женщин, одержимых припадками истерии. Это, по-видимому, более древнее слово имеет тот же смысл, что и «кутурар», так как в древности душу умерших, по преимуществу шаманов, называли «мэнгэ», отсюда «мэнэрик» - тоже одеримый душой.
[83] Очевидно, что медведи, в качестве носителей души шаманки после её смерти, включены в рассказ для подтверждения тунгусского происхождения ее духов.
[84] «Хомусун» - так якуты называют способности некоторых шаманов показывать сверхъестественные фокусы силою своих духов. Они, будто бы, могут прободать свой живот ножом без вреда для себя, удлинить шею, перебрасывать предметы на расстоянии по воздуху. Все эти фокусы, существующие только в рассказах, якуты обычно объясняют способностью шаманов действовать на зрение людей, создавая коллективные иллюзии, галлюцинации. Они говорят: «шаман связывает, путает зрение человека». Само собой разумеется, что среди якутов, как и всякого другого народа, наряду с разумными и трезвомыслящими, немало и простаков, которые все россказни о шаманах принимают за чистую монету.
Во всяком случае, знакомство со всем складом мышления якутов, с общим мировоззрением их доказывает, что современный черный шаманизм является только пережитком давно прошедшей древности, который бытует до настоящего времени в силу консерватизма большинства народной массы, тогда как верхушка народа, может быть, позднейшие его завоеватели, давно, возможно, несколько тысяч лет тому назад, выработала иное религиозное мировоззрение.
Шаманские мистерии у якутов всегда совершаются ночью в юрте, где царит полумрак, так как при камлании не разрешается поддерживать пылающий, яркий огонь. Затем, шаманы свои фокусы показывают только в конце долгих, утомительных мистерий, когда и без того уставшие за день люди под действием мерных, однообразных звуков бубна и тоже однотонной, гармонизированной песенной речи находятся в особо благоприятных условиях для внушения. Обычно, к тому времени некоторые уже дремлют, и нет ничего удивительного в том, что ими воображаются всякие чудеса, которые находятся в согласии с бытующими в народе легендарными сказаниями о так называемых великих шаманах. Post factum господами положения часто оказываются наиболее легкомысленные субъекты с развитой фантазией, которые пускают слухи о том, что, якобы, они сами видели своими глазами, слышали своими ушами. Нередко якуты для большей убедительности своих рассказов прибегают к приему создавания «были» о том, чему они сами и такие-то (имя-рек) были «очевидцами». Первоначальная полусознательная ложь позже, по мере повторения, превращается в непреложную истину даже и для самого рассказчика.
[85] «Буга» у южных тюрков и у монголо-бурят – название быка-производителя. В якутской речи это слово утрачено, быка-производителя называют «атыыр огус» (атыыр – самец, а огус – бык вообще). В виде пережитка слово «буга» (сохранилось, однако, в некоторых выражениях, напр., про сильного человека говорят «буга киси» - крепкий, мощный, сильный человек). По-видимому, пороз – «буга» был символом силы и мощи. Тюрко-монгольское слово богатырь, усвоенное и славянами, имеет своим корнем именно «буга». У якутов бугатыыр, бухатыыр, или сокращенное «баатыр», «боотур»; у монголов – багатор, баатор. От «буга» у якутов, наверное, происходит и слово «бёгё» - крепкий, сильный, отсюда и бёгёс – силач, богатырь. (Наверное, отсюда и бек, беки – древне-тюркское дворянство: в Орхонском тюрк. языке – бэг, бэглэр).
[86] «Мытаах» - название одного из наслегов Западно-Кангаласского улуса, расположенного на плоскогории между Леной и Вилюем по притокам речки Сини. Это один из наиболее глухих углов улуса, оторванный от культурных центров, где сохранились древние понятия и представления якутов. Население исключительно занимается скотоводством и отчасти охотой. Хлебопашеством вовсе не занимаются. Издревле здесь был сильно развит шаманизм. Мытахские шаманы искони совершали гастроли по Ленским наслегам своего улуса, где нет своих шаманов. По сохранившимся народным преданиям, главы Мытахских родов были одновременно и шаманами, и князьями (родовые, наслежные старосты) в течение нескольких поклений. Один аристократический род, а именно фамилия Стручковых, по рассказам стариков, в числе своих предков насчитывает девять поколений шаманов, идущих преемственно один за другим, которые одновременно были главами своей административной единицы. По-видимому, этот порядок вещей господствовал когда-то среди части якутского племени, как обычно-правовое явление.
[87] Хара-Суорун – одно из многих имен древнего якутского божества. Хара – черный, суорун образовалось от слов «суор» - ворон. В богатырских былинах это божество именуется Мэнгэ-Суорун, или Бэкэ-Суорун. Мэнгэ (Бэкэ) – эпитет, обычно прилагаемый к небу, говорят – мэнгэ, или мэнгиэ халлаан. В древности говорили и мэнгэ тангара (тангара – теперь употребляется в смысле – бог, но когда-то имело значение тоже неба). Бетлинг совершенно правильно сближает это слово с монгольским «мунгкэ» - вечный, вслед за ним это делает и Пекарский в своем словаре. Однако у современных якутов это значение слова «мэнгэ» утратилось, в выражении «мэнгиэ халлаан» этоум слову скорее придается значение высокий, недосягаемый. Если стая птиц летит слишком высоко, говорят – «мэнгиэ халлаангнга тагыста» - залетела (достигла) в высокое небо.
Якутские мифологические представления заставляют признать, что это слово произошло от слова «мингэ», общее название ездовых, вернее, верховых («миинэр» - ездить верхом) животных – быка, коня. Голубое небо когда-то представлялось в образе жеребца, ещё ранее, вероятно, в образе быка-пороза. Весь скот представляется детьми пары богов: быка-неба и земли-коровы, позже эта пара сменилась другой – жеребцом и кобылой.
Здесь мы сталкиваемся с тотемистическими воззрениями древних скотоводов. Дальнейшей эволюцией этого слова является, наверное, и слово «монгол», которое было именем божества – покровителя скота – «Монгол-Тойон». (У бурят – «монгол» тоже имя божества, покровителя конного и рогатого скота).
В былинах к упомянутому божеству прилагаются эпитеты – «Хасыытыыр-Хара-Суорун, Улуутуйар-Улуу-Тойон» т.е. «Кричащий Черный Ворон (или Воронов)» и «Важничающий (величающийся) Великий Повелитель» (многие «тойон» переводят – «господин»).
Судя по постоянному применению эпитета – «мэнгэ», нужно придти к заключению, что «мэнгэ-суорун» было божеством неба, которое позже вытеснено новым божеством – Айыы Тойон, который в религиозных легендах является младшим братом первого.
В настоящее время под именем «Улуу Тойона» он олицетворяет собою скорее злую силу, являясь в роли дьявола антиподом бога. Но тем не менее, во всех легендах и религиозных сказаниях отчетливо проступает его прежнее божественное значение.
По распространенным сказаниям якутов – ворон считается сыном Улуу-Тойона, в древности ему поклонялись, как божеству, воспрещалось под страхом жесткого наказания убивать ворона. Мертвого ворона якут обязан был поднять и почтить, положив на ветки дерева. Ворон умирающему от холода предку приносит огниво и кремень. По сказаниям северных якутов, он спасает человека, разрядив настороженный на дороге самострел.
[88] По объяснению рассказчика, под нижней одеждой нужно понимать женские короткие штаны (сыальльыйа)
[89] «Сёбюргэнэ» - две продольные балки в якутской юрте, которые кладутся вдоль её стен. Так как потолок якутской юрты настилается покато и в середине юрты приподнят на толщину одного бревна над крайними балками, то с двух сторон юрты эти сёбюргэнэ образуют род полок, куда кладутся разные вещи.
[90] «Джаанай» - название одного из главных родов Мытахского наслега
[91] «Ёксёкюлээх - Ёргён» - имя легендарного шамана, распространенное повсюду среди якутов. Имя это носит нарицательный характер. Ёксёкю – имя священной шаманской птицы – орла, а ёргён – означает свитую из скотской кожи веревку.
[92] Дух, насылающий оспу, представляется якутам в образе русской женщины. Называют её просто «хотун» (госпожа, княгиня), боясь называть её по имени.
В связи с эпидемиями кори и оспы у якутов сохранилось понятие «кириэстэтэр» (налагать крест). Так называют случаи легкого заболевания, гарантирующие человека от повторных заболеваний. Дух (болезни) как бы налагает на человека знамение креста в знак того, что он в дальнейшем будет пощажен. Крест служит символом защиты и спасения. Затем, у древних туранских племен язычников был обычай наложения на лбу креста при эпидемиях.
[93] Для зауральских обитателей, которые не езживали в Сибирь и мало интересовались историей до-русской Сибири, может показаться странным, что мы, сравнивая шаманизм с христианством, пользуемся, главным образом, якутскими и бурятскими материалами, как будто якуты и буряты в ряду многих других народностей Сибири представляли особое исключение. Для простых обывателей имена гиляков, орочен, чукчей, остяков, якутов, бурят, тунгусов и многих других мелких племен, конечно, звучат одинаково. Но однако, с точки зрения их экономического быта и культурно-исторических традиций, было бы непростительной ошибкой смешивать в кучу якутов-коневодов и бурят, представителей, по преимуществу, культуры рогатого скота, с прочими мелкими племенами – рыболовами, охотниками и примитивными оленеводами. Все остальные племена Сибири являются автотохтонами края, которые в культурном отношении были далеко не автономны и самобытны. Как народы средней и северной Европы долгое время жили за счет южно-европейской культуры, так и многочисленные племена обширной Сибири до прихода русских должны были испытать на себе культурную гегемонию южных монгольских степей, которые время от времени давали непрекращающиеся волны беженцев. Этот исход народов из древней Монголии продолжался даже после завоевания Сибири русскими. Например, при Алексее Михайловиче, в период войн Халхи с Ойратами, бежали в пределы Иркутской губернии довольно многочисленные монгольские роды Хонгодар, которые с течением времени обурятились и образовали основное ядро Аларского аймака (в первой главе, стр. 1-8. нами описано поклонение духу умершего шамана, именно в пределах Аларской степи. Следовательно, здесь идет речь о религиозных обрядах древних воинственных монголов, м.б., об отголосках верований эпохи Чингис-Хана).
Якуты же по своему происхождению являются тюрками, этнический и исторический центр которых в настоящее время находится в Туркестане с заходом далеко на запад. Но когда-то, как это установлено данными археологии и лингвистики, центр турецкой народности и культуры находился в современной Монголии. Последние отряды тюрков эвакуировались из Монголии, начиная с середины 9-го века по Р.Х., когда пало последнее турецкое государство уйгуров. Якуты представляют северную ветвь волны турецкого беженчества из степной Монголии, протолкнутую эпохой монгольского возвышения в долину далекой Лены. Кроме того, якуты вероятно ассимилировали в пределах Ангарского края и более ранних беженцев из той же Монголии. Ангарская равнина, по-видимому, испокон веков был отдушиной Монголии благодаря близости политического и культурного центра ее – долины Орхона и Селенги. (Центры скотоводческого быта надо искать там, где находится вода).
В дальнейшем монгольский империализм создал целое культурное столпотворение, усвоив южный буддизм с его религиозными сказаниями и мифами. Кроме того, и тюрки пред эпохой своего падения усваивали христианство несторианского толка, значительно позже и магометанство. Поэтому религиозные воззрения южно-сибирских народов обогатились совершенно чуждыми элементами. В бурятском шаманизме чувствуется сильное влияние буддийских религиозно-философских воззрений, а у алтайских тюрков застряли в переработанном виде христианские космогонические сказания
Если возьмем эпоху русского завоевания, то южная Сибирь, по своим климатическим условиям вполне удовлетворяющая запросам славян-земледельцев, заполняется велико-русской колонизацией. Здесь русские везде составляют преобладающее большинство населения, оказывая на туземцев свое культурное влияние. Туземцы Сибири, сталкиваясь с людьми высшей земледельческой культуры, не могут не осознавать своего собственного ничтожества. Здесь на виду у них и крупные города с ещё более высшей западно-европейской культурой.
Далекий Ленский край в этом отношении до самого последнего времени составлял исключение. Общая численность русских не достигает и 10% туземного населения. Земледелие там начало развиваться не раньше половины прошлого столетия, когда путем длительных опытов выработались местные сорта злаков с кратким вегетационным периодом. Следовательно, первые русские насельники, не имея возможности заниматься своим привычным земледелием, не могли обнаружить свое культурное превосходство над туземцами. Наоборот, усваивая скотоводство, долгое время пользоваись якутским опытом приспособление к суровому климату края. В отношении одежды и хозяйственного обзаведения тоже господствовали местные образцы, ибо невероятный холод края заставил туземцев выработать наиболее выгодные и полезные типы одежд и жилища.
В пределах Якутского края среди крестьян, живущих на берегу Лены, мы не найдем ни одного кузнеца, ни кожевника, ни сапожника, ни коновала. Крестьяне давным-давно забыли прядение, тканье и вышивание, не вяжут чулки, не шьют и ичиги, перешедши к якутским «этэрбэсам» (обувь). За всеми хозяйственными надобностями им приходится обращаться к соседним якутским мастерам. Они сам не умеют холостить и скот, в случае его заболеваний обращаются к якутским коновалам, которые умеют выпиливать зубы, а при осложнениях скотских родов даже прибегают к кесареву сечению, вынимая плод по частям. Якутские «отосуты» - лекаря, применяющие кое-какие обрывки тибетской народной медицины, «илбиситы» - массажисты и костоправы пользуются среди крестьян постоянной практикой.
Русские селяне, в хозяйственном отношении оказавшись бескультурными, не могли не подчиниться якутскому влиянию: «государевы ямщики» Короленко, несмотря на отсутствие этнического смещения, утратили свой родной язык и говорят не иначе, как по-якутски.
Все изложенное в совокупности, - отдаленность от культурных азиатских центров, малочисленность русской колонизации, невозможность земледелия – способствовало тому, что якуты до наших дней сохранили в целости свою древнюю степную культурную традицию. Будучи в культурном отношении наиболее отсталыми, они представляют большой интерес для науки, когда перед ней возникает задача реставрации быта, понятий и представлений древних номадов, наводнявших когда-то центральные евразийские степи.
Наше «профессорское» народоведение, сплошь проникнутое манией величия великодержавных наций, хромает на обе ноги. Оно не только не считается с многотысячелетней бытовой культурой народных масс, но, увязши в болоте своих примитивных духов, плохо разбирается как в сущности шаманского лечения болезней, так и социального значения религиозных явлений.
Многие якутские шаманы, будучи блестящими поэтами-импровизаторами, воздействую на психику больных красотой художественных образов, заимствованных из богатой сокровищницы народного языка, и увлекают своих слушателей «до седьмых небес» артистической игрой божественных комедий и трагедий. Присутствую на драматических мистериях якутских шаманов, мне не раз доводилось фиксировать живые реплики собравшейся публики, вызываемые исключительно талантливой игрой шамана-актера. Модуляция голосовыми средствами, артистическая мимика и жестикуляция, живая игра страстей и олицетворенных недугов, т.е. все то, что мы в иной среде именуем театральным искусством, творит из ничего духов. Кроме того, в отношении богатых пациентов-хроников, якутские шаманы применяют приемы срочного гипнотического внушения, вынуждая их в пору расцвета природы («улуу тунах сагана») в течение нескольких лет подряд к устройству шумных праздников с играми, песнями и состязаниями при стечении всех ближайших и отдаленных родственников, друзей, знакомых и окрестного простонародья. Эти праздники длятся иногда по нескольку дней. При этом хитрые шаманы всегда оставляют лазейку на случай неудачи, давая неопределенные и двусмысленные ответы: «если, исполнив вот эти мои предписания, ты не почувствуешь облегчения на толщину лезвия ножа, то, значит, крепко предопределение грозного неба и бессильно соучастие моих духов…». Осторожные предсказание шаманов в отношении хроников очень часто оправдываются, так как картина расцветающей природы, предпраздничная суета и поездки туда и сюда, игры и песни молодежи, съезд родных и знакомых, беседы с друзьями молодости, приехавшими издали для соболезнования и сочувствия, оживление радостных воспоминаний – все, в общей сложности при тратах больших средств на любимые угощения, не может не вызвать заметного улучшения настроения, аппетита и вкуса к жизни не может не отогнать временно мрачных настроений больного, а иногда и породить примирение со своей печальной долей.
Во всем этом нельзя не видеть бессознательного предвосхищения шаманами методом современного курортного лечения картинами природы, музыкой, архитектурными стилями, воспоминаниями о походах греческих аргонавтов, о поездках Пушкина, Лермонтова и т.д. Сплошь и рядом некоторые шаманские «чудеса» оказываются опытным знанием законов взаимозависимости психики и организма.
[94] Равноконечный крест, по данным самобытного орнаментального искусства якутов и их бытовых суеверий, является символом солнечного света и летнего творческого тепла, а также графическим изображением древнего степного бога солнца Сах’а. Рассмотрению этого вопроса автор имеет в виду посвятить отдельную главу в работе по истории Саха (Сака), основного культурного ядра современных якутов – Уранхаев, которые, в целом, должны быть рассматриваемы, как наиболее некультурная часть тюрков, издревле обитавшая в лесной полосе вокруг озера Байкал. Уранхаи в Орхонских археологических памятниках известны под тем же наименованием, но транскрибированным в форме «Курыкан» - К’урынкан. Эта древняя форма имени Ураангхай до сих пор живет в якутском фольклоре – «Урааныкаан - Огонньор» (У. Старик), как тип отсталого таежного жителя, занимающегося рыболовством. (См. Верхоянский сборник . И. Худякова. Рассказ под тем же заглавием). Ученые – тюркологи совершенно напрасно это имя по голому звучанию сопоставляют с монгольским словом – ягненок. (См. П. М. Мелиоранский. Памятник в честь Кюль-Тегина. Зап. Им. Р. Арх. Об. т. XII, вып. 2-3. стр. 10. В. В. Бартольд. Новые исследования об Орх. Надписях. Жур. М.Н. Прос. 1899 г. Октябрь. Стр. 282. См. также В. В. Радлов. Die Alt türkischen Inschriften der Mongolei. Dritte Lieferung, 428 стр.).
Племенное наименование Саха, Сака является очень популярным именем, известным как ориенталистам, знатокам древнего Востока, так и первобытного буддизма. (См. монографию В. В. Григорьева – «О скифском народе Саках». Тр. Вост. Отд. Им. Рус. Арх. Общ. Спб. 1872 г.).
Орхонское происхождение «Саха» нужно считать простой исторической аксиомой. Якуты в своих былинах и в религ. поэзии землю называют «Ютюгэн». (См. названные выше труды тюркологов: Мелиоранский, 84 стр. Бартольд, 236 стр., Радлев, 432 стр.). Мало того, якуты до настоящего времени, незримо для глаз ученых, продолжают называть себя частью обширного племени – «Огузов» (быков), каковое имя является общим культурно-этническим обозначением Орхонских тюрков. (См. Л. о Ш-ах, ч. 1, стр. 65-66. Прим.) И теперь любой якут при встрече со своим собратом прежде всего задает вопрос – тёрдюн, огусун (уусунг) кимий, т. е. кто твой предок, бык – родоначальник. А в богатырских былинах предок якутов, сын их патриарха Эллея, известен под именем Ынах-Уола Айдаан Бухатыыр, сын коровы Айдаан Богатырь. Если эти простейшие факты для ученых специалистов до сих пор составляют тайну, то это, отнюдь, не может служить основанием для того, чтобы Орхонское происхождение «Саха-ров» рассматривать как сложную историческую проблему. Если же многие ученые спецы, знатоки Орхонских Кюль-Тегинов, Иолиг-Тегинов, и не догадываются о существовании у якутов своего Тыгына, центральной фигуры их героического эпоса, то и установление полного тождества «Тегина» и «Тыгына» не есть открывание неизвестной Америки. (См. В. В. Радлов… Die jakutische Sprache in ihrem Verhältnisse zu den Türksprachen… стр. 73). Точно также не приходится сомневаться, что якутские племена «Хангалас» и «Эллэй» суть административно-политические термины Орхонских тюрков – «каганлыг» и «эллинг», из которых первое, по толкованию Мелиоранского, есть независимые племенные союзы (говоря юрид. языком, суверенные, имеющие свою верховную власть - кагана), а второе – ханы, имеющие свой самостоятельный «эль». (См. названую выше монографию Мелиоранского, стр. 160.) Автор подробнее остановился на анализе этих имен во введении к третьему вып. «Лег. и расс. о Ш-нах»).
[95] Известный авторитет по вопросам происхождения христианства польский учёный Немоевский в своей книге «Бог Иисус» - трёхдневное умирание бога тоже связывает с тремя внями междулуния, исходя из того положения, что сам Иисус есть ничто иное, как луна. По этому поводу нужно заметить, что сиепняки, которые всегда имеют возможность наблюдать полную картину жизни неба и когда-то поклонялись луне, как оку или лику всего обширного неба, её фазы рассматривают как разные состояния дремоты и смежения очей. Луна исчезает на три дня, проходя через солнечную линию, и это обстоятельство, по-видимому, рассматривалось номадами – как богатырский сон бога неба (луны) в объятиях своей супруги – земли-солнца. Этим длительным супружеским покоем ночного сторож-бога и пользуются злые духи для истязания на земле шамана, сына божьего. Если так, то, очевидно, Немоевский, как житель городов, видящий только клочки неба, - «забыл наезды про дела отцов и поёт, считая звёзды», но тем не менее его научная заслуга очень важна, так как он, если не ошибаюсь, один из перых вполне отчётливо указал на связь трёхдневнего умирания бога с фазами луны. В развитии различных научных построений каждый винтик бывает важен и нужен, как в сложном часовом механизме.
[96] Просматривая общие руководства по психиатрии и душевным заболеваниям, мне лично не удалось отыскать соответствующий род душевного расстройства, к которым возможно было бы бесспорно отнести шаманскую болезнь. Легче всего напрашивается вывод, что это есть болезнь sui generis, которая среди исторических народов как бы растворилась и расщепилась на ряд других болезней, бытуя однако в целости у отсталых сибирских туземцев. Среди разных видов душевных заболеваний, обнаруживаемых у народов оседлой и городской культуры, более близкими к древнему шаманизму недугу нужно признать целую группу заболеваний, об`единяемых общим названием щизофрении (Dementia praecox), характерной особенностью которых психиатры признают, главным образом, поражение мышления и чувства и отношение субъекта к внешнему миру. Все более или менее типичные симптомы этого рода болезней – деперсонализация (демонизм – одержимость духами), всякого рода мании, своеобразное символическое мышление, расстройство памяти (гипермнезия), бред преследования, поражение воли (ступор), или наоборот – чрезмерное усиление её (гиперфункция), стереотипия в движениях, позах и в речи (вербитерация), автоматизм, каталепсия – всё это – типичные и часто повторяющиеся особенности и шаманской болезни. Характерна также для них и подозрительная близость к периодически повторяющимся эпилептическим припадкам, что также имеет место при шизофрении. Вообще без специальных, научно обставленных наблюдений и изучения целого ряда случаев специалистами-психиатрами, все наши суждения о шаманстве, как о патологическом явлении, будут всегда ни для кого не убедительными дилетанскими рассуждениями.
Автор этих строк, как этнограф, считает своей обязанностью лишь констатирование чисто медицинского характера указанных явлений, ограничиваясь предварительными общими соображениями, которые прежде всего для него самого не являются убедительными. Если и приходится делать кустарные, квазинаучные выводы, то это вызывается довольно странным отсутствием научного интереса к шаманской болезни со стороны сибирских психиатров.
– Конец работы –
Используемые теги: Шаманизм0.034
Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: ШАМАНИЗМ
Если этот материал оказался полезным для Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:
Твитнуть |
Новости и инфо для студентов