Золотова Г. А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М., 1973. С. 142-157.

 

Трактуя понятие модальности как выражение отношения в плане достоверности — недостоверности, реальности — ирреаль­ности, не всегда с достаточной четкостью определяют, отноше­ние чего к чему имеется в виду. Между тем ответ на такой вопрос помогает дифференцировать три типа отношений, дейст­вительно различных по своему семантико-синтаксическому су­ществу: во-первых, это отношение содержания высказывания (точнее, предикативного признака) к действительности с точ­ки зрения говорящего, во-вторых, отношение говорящего к со­держанию высказывания; в-третьих, отношение между субъек­том — носителем признака и предикативным признаком.

1. Модальную характеристику предикативной оси предло­жения определяет отношение первого типа.

Модальность предложения — это субъективно-объектив­ное отношение содержания высказывания к действительно­сти с точки зрения его реальности, соответствия или несоот­ветствия действительности.

Содержание предложения может соответствовать реальной действительности или не соответствовать ей, чем и определяется противопоставление двух основных модальных значений — мо­дальности реальной (прямой) и модальности нереальной (ирре­альной, косвенной, гипотетической, предположительной).

Главным грамматическим средством выражения основной, пли предикативной модальности является категория наклоне­ния: изъявительного — с одной стороны, условно-желательного и побудительного — с другой. <…>

Условное и желательное значения могут быть отделены друг от друга, но не всегда; зачастую эти значения выступают во взаимодействии, недифференцированно: О, если б голос мой умел сердца тревожить! (Пушкин); Я бы в летчики пошел (Ма­яковский); Да, пожалуй, я поел бы и утки (Чехов); Ах, если бы — двери настежь — Как ветер к тебе войти! (М. Цветаева). Модальные значения долженствования, необходимости, воз­можности выявляются в отношениях между действием и его субъектом, а не в отношении содержания высказывания к дей­ствительности, поэтому они не представляют собой разновид­ностей основного модального значения предложения, а состав­ляют особый круг явлений, который будет рассмотрен ниже.

Способ выражения основной модальности предложения по­средством категории наклонения является морфолого-синтаксическим. В случаях так называемого переносного употребления наклонений, «замены» наклонения типа Случись тут мухе быть; Шел бы ты спать; Пошел, пошел, Андрюшка! (ср. Существо­вание — будто сестра, не совершай мы волшебных ошибок — А. Вознесенский, Заповедь), противоречие между морфологи­ческой формой глагола и значением наклонения в условиях синтаксического контекста решается в пользу значения.

Таким образом, значение категории наклонения как пока­зателя основной модальности предложения шире собственно морфологического <…>.

Доминирующий способ выражения основной модальности предложения дополняется некоторыми другими.

Особенностью русского языка является выражение реаль­ной модальности и настоящего времени конструктивно — синтакепческим способом в целом ряде безглагольных н бессвя­зочных типов предложений: номинативных (Ночь. Улица. Фо­нарь), безличных (И тихо, и светло, До сумерек далеко), дву­составных со значением локализованного наличия, посессивно­го наличия и под. (У лукоморья дуб зеленый; Кавказ подо мною; У вас товар, у нас купец). В подобных предложениях утверждается наличие предмета, явления в настоящее время, следовательно, в плане соответствия реальной действительности. Подобные конструкции выражают значение времени и модаль­ности без помощи глагола, самим составом образующих их форм слов, в соответствующем интонационном оформлении, что подтверждается и местом этих предложений в системных пара­дигматических рядах.

В условиях определенных синтаксических конструкций значение ирреальной модальности может выражаться лексико-синтаксическим способом, с помощью некоторых частиц. Известна способность частицы бы функционировать в качестве знака ирреальности и самостоятельно, не в составе условно-жела­тельного наклонения, напр. Табачку бы!; Мне бы невской воды глоток! (А. Ахматова) (ср.: Табачку. Это может быть и утвер­ждение п побуждение).

Вне морфологической категории наклонения частица бы вы­ражает ирреальную модальность инфинитивных предложений.

Частицы да, пусть оформляют побудительное значение для 3-го лица: Пусть сильнее грянет буря! (Горький); Да здравст­вует солнце, да скроется тьма! (Пушкин); Да голос мой душе твоей Дарует то же утешенье (Пушкин).

Приглагольная частица -ка может определить основную мо­дальность предложения, придав форме 1-го лица ед. числа изъ­явительного наклонения значение побудительное <…>: Заеду-ка я в самом деле к Ноздреву! (Го­голь) ; Поплетусь-ка дале, Со станции на станцию шажком (Пушкин).

Интонация, поскольку она является формой выражения, су­ществования всякого предложения, постольку служит и выра­зителем, носителем той или иной модальности. Но в одних слу­чаях интонация лишь сопровождает прочие модальные средст­ва, в других — она оказывается конструктивным средством, определяющим основную модальность предложения. Так, по отношению к инфинитивным предложениям можно говорить об интонационно-синтаксическом способе выражения модальности.

Интонационно-синтаксическим способом выражается основ­ная модальность и в тех случаях, когда синтаксическая конст­рукция допускает двоякое интонационное прочтение. Такие «неполные» предложения, как Воды, К двум часам, Наверх, Завтра, Молоток, Терпение и т. п. с повествовательной интона­цией воспринимаются как реплики в плане сообщения о фактах действительности, а с императивной, повелительной,— в плане побуждения к действию.

Интонация может менять основное модальное значение предложения, выраженное морфолого-синтаксическим или кон­структивно-синтаксическим способом, преобразовывать значе­ние наклонения. Предложение Вы принесете эту книгу к трем часам, произнесенное в императивном тоне, переходит из мо­дальности реальной в модальность побудительную. Ср.: Вы обязаны явиться к 5 часам. Необходимо доставить груз на пло­тину.

Таким образом, доминирующий способ выражения основной модальности предложения — морфолого-синтаксический — до­полняется конструктивно-синтаксическим, лексико-синтаксическим и интонационно-синтаксическим способами, сфера действия которых весьма ограничена.

Вопрос о правомерности признания повествовательных, вопросительных и побудительных предложений представите­лями основных модальных типов, приходится решить отрица­тельно, поскольку коммуникативная целенаправленность вы­сказывания не совпадает с модальным отношением к действи­тельности, выраженным в этом высказывании.

Из этих трех типов только побудительные предложения от­личаются единством модального значения, они представляют одну из основных разновидностей ирреальной модальности.

Что касается повествовательных предложений, то они от­четливо распадаются на два модальных типа: с реальной мо­дальностью и с нереальной.

а) Весна идет (Некрасов); Тиха украинская ночь (Пуш­кин); Ночевала тучка золотая на груди утеса-великана (Лер­монтов).

б) Он бы сам к вам явился, да побоялся (Тургенев); И не пил бы и не ел, все бы слушал да глядел (Пушкин); Я бы на вашем месте бросил живопись (Чехов); Туда б, сказав прости ущелью, Подняться к вольной вышине! (Пушкин).

Наибольшая сложность модальных значений присуща воп­росительным предложениям. Вопросительная форма предложения не является средством выражения отношения высказыва­ния к действительности, поскольку познавательная установка не представляет разновидности модального значения.

Вопросительные предложения в их отношении к категории модальности могут составлять несколько типов:

а) предложения, вопросительные только по форме, а не по существу (риторический вопрос и другие виды экспрессивного утверждения), по-видимому, в модальном плане должны рас­сматриваться так же, как и повествовательные; б) предложе­ния, вопросительная форма которых является экспрессивным средством побуждения к действию, по своему модальному зна­чению примыкают к побудительным; в) в основе собственно вопросительных предложений, как предпосылка, лежит опреде­ленное знание, представление о реальности или нереальности искомого, поэтому в вопросе может быть использована форма как изъявительного, так и условного наклонения.

Ср.: А вы что сказали? и А вы что сказали бы? (Возможны два понимания второго предложения: это или вежливая, осто­рожная форма побуждения, или вопрос, предпосылкой которого является знание говорящим и слушающим, того, что факт, о котором идет речь, не имел места в действительности, поэто­му разговор о нем ведется в плане заведомо недействительном, нереальном, условном).

Ср.: А вы что бы сказали на его месте? (При построении во­проса говорящий исходит из того, что вопрошаемый не был, не мог быть на месте лица, о котором идет речь).

Ср.: А вы написали такое письмо? А вы написали бы такое письмо? А вы не написали бы такое письмо? О чем вы написали в этом письме? О чем бы вы написали в этом письме?

Таким образом, в специфическом виде противопоставление основных модальных значений находит свое выражение и в форме вопросительного предложения.

В целом же повествовательные, вопросительные и побуди­тельные типы предложений не могут считаться основными мо­дальными типами предложений, ибо они не отличаются единст­вом модальных значений. Деление предложений на повествова­тельные, побудительные и вопросительные основано на принци­пе коммуникативной целенаправленности высказывания, но не на модальном.

Аналогичным представляется отношение к категории мо­дальности предложений, противопоставленных по признаку утвердительности — отрицательности. Это противопоставление принимается рядом исследователей за основное модальное зна­чение предложения. Оно отвечает первому условию инвариан­тности, поскольку в своих противоположностях — утвердитель­ности или отрицательности — обнаруживается в каждом пред­ложении. Но второму условию оно не соответствует: другие виды модальных характеристик не организуются вокруг утвер­дительности — отрицательности, потому что само это противо­поставление— собственно смысловое, оно накладывается на вы­раженное в предложении модальное значение реальности пли нереальности.

Внутри следующих пар предложений: Я сказал и Я не ска­зал, Он беспомощен и Он не беспомощен различия — в содержа­нии выражаемых в предложении отношений объективной дейст­вительности, но с точки зрения реальности этих содержаний данные предложения равноценны: в них утверждается говоря­щим реальность фактов.

С вышеприведенными примерами ср.: Я сказал бы об этом на вашем месте — Я не сказал бы об этом на вашем месте. Ска­жи об этом! Не говори об этом; Он был бы беспомощен без вас. Он не был бы беспомощен без вас и т. п. Эти предложения, и с утвердительной и с отрицательной формой сказуемого, выража­ют ирреальную модальность.

Если за исходную модель принимать повествовательное ут­вердительное предложение, то вопросительные предложения, так же как и отрицательные, можно рассматривать как регуляр­ные структурно-семантические модификации модели. Не признавая, таким образом, вопросительность и отрицательность признаками, определяющими основную модальность предложения, отметим вместе с тем, что вопросительная интонация и другие конструктивные средства вопросительных пред­ложений, так же как средства выражения отрицания, могут в сочетании с другими средствами участвовать в создании до­полнительных модальных оттенков, о чем речь ниже.

Итак, основное модальное значение предложения — реальности//ирреальности — является его необходимым конструктив­ным признаком, одним из компонентов категории предикатив­ности.

2. Отношение говорящего к содержанию высказывания со­ставляет иной аспект категории модальности.

Содержание терминов «объективная модальность» и «субъек­тивная модальность», принятых многими исследователями (М. С. Гурычева, Н. Ю. Шведова, М. Докулил, А. Б. Шапиро, Ю. С. Маслов, В. А. Ицкович и др.), несмотря на известные различия во взглядах авторов, сводимо в основном к разграничению первого и второго рассмотренных аспектов модальности (отно­шение содержания высказывания к действительности и отноше­ние говорящего к содержанию высказывания).

Основным средством выражения второго, субъективного ас­пекта модальности служат вводные (модальные) слова. <…>

Среди вводных слов, определяющих разного рода отношения говорящего к содержанию высказывания: эмоциональную реак­цию, стремление к логическому упорядочению речи, к квалифи­кации ее стилевых особенностей и т. д.,— с категорией модально­сти связаны только те вводные слова, которые, по выражению А. Н. Гвоздева, «характеризуют, насколько ответственно говоря­щий относится к делаемым им заявлениям». Это 1) слова, (и сочетания слов), вносящие в высказывание значение уверенно­сти, убежденности говорящего в том, что высказывается: конеч­но, разумеется, несомненно, безусловно, действительно, в самом деле и др.; и 2) слова (и сочетания слов), вносящие в выска­зывание значение предположительности, неуверенности говоря­щего в том, что высказывается: может быть, возможно, по-види­мому, вероятно, должно быть, очевидно, пожалуй и др.

Если основное модальное значение, или объективная модаль­ность, является необходимым конструктивным признаком каж­дого предложения, то модальность субъективная, выраженная вводными словами,— признак необязательный, факульта­тивный.

В соответствии с тем, что вводные слова могут относиться как ко всему предложению, так и к его части, можно различать общую и частную субъективную модальность.

Каковы отношения между объективной и субъективной мо­дальностью? Могут ли вводные слова изменить основное мо­дальное значение предложения? Например, слова, вносящие значение предположительности, способны ли перевести предло­жение из модальности реальной в нереальную, предположи­тельную? По-видимому, нет, поскольку это значения разных модальных планов, разных аспектов. Вместе с тем нельзя, конечно, полагать, что модальные слова как-то внешне накла­дываются на предложение, добавляют что-то несущественное для его структуры. Включенные в предложение вводные мо­дальные слова становятся элементом его структуры, объектив­ное и субъективное модальные значения тесно взаимодействуют между собой.

Итак, предложением Отец пришел говорящий сообщает о ре­альном факте, утверждает факт. Предложением Отец, должно быть, пришел говорящий высказывает предположение, допуще­ние реального факта. Ср.: Отец, конечно, пришел — говорящий подтверждает своей субъективной уверенностью реальный факт.

Но: Отец пришел бы, если бы ему что-то не помешало — вы­сказывание в нереальной модальности о возможном осущест­влении действия .при определенном условии. Ср.: Отец, должно быть, пришел бы, если бы ему что-то не помешало — предположение говорящим неосуществленного действия (модальность нереальная); Отец, конечно, пришел бы ... — подтверждение субъективной уверенностью высказывания о неосуществленном действии.

Ср.: Некоторые заметили бы прелесть поэтических описаний в его повестях ... но, без всякого сомнения, этого было бы недо­статочно для того, чтобы сделать прочный успех и славу писа­телю (Добролюбов); Человека-то, возможно, и забыли б (Б. Гор­батов); Кажись, сам бы погиб, лишь бы товарища спасти (Ф. Гладков).

Таким образом, субъективная модальность, выраженная вводными словами, не меняя основного модального значения предложения, подает это значение в особом ракурсе, в особом освещении. Объективная и субъективная модальности взаимо­действуют, но не перекрещиваются. Требуют дальнейшего изу­чения закономерности в связях определенных модальных слов с определенными типами предложений.

С вводными модальными словами соотносятся и наряду с ними служат средством выражения субъективной модальности многие модальные частицы, связанные со значением достовер­ности высказываемого (вряд ли, едва ли, чай, небось, группа сравнительно-сопоставительных частиц: будто, как будто, словно, точно, как бы и др.).

Определяя их значение, их сопоставляют как с синонимами с вводными модальными словами (ср., например, у В. В. Виноградова такие формулы: едва ли = вряд ли, вероятно не; едва ли не = очень вероятно... («Русский язык», стр. 672).

В самом деле, предложения Едва ли он придет, Вряд ли он придет синонимичны предложениям Вероятно, он не придет; . Должно быть, он не придет. В том и другом случае основная модальность — реальная, сообщение о факте, но говорящий в мо­дальных словах и частицах выражает свою субъективную не­уверенность в том, что этот факт осуществится.

В чем различия между этими синонимическими высказыва­ниями? Во-первых, в разных, хотя и очень тонких, экспрессив­ных оттенках субъективного отношения говорящего к высказы­ваемому. Во-вторых, это разные, хотя и близко расположен­ные, точки на линии между «да» и «нет», на линии между утверждением и отрицанием, но не на линии между реальностью и нереальностью. Ср. Едва ли он пришел бы без вас; Вряд ли он пришел бы без вас; Вероятно, он не пришел бы без вас и т.д.

Как и вводные слова, эти частицы могут выражать н общую субъективную модальность (если относятся к предикату): Ты меж сестер словно горлинка белая промежду сизых простых го­лубей (Некрасов), и частную (если относятся к одному из остальных компонентов предложения): Бежит и слышит за собой как будто грома грохотанье (Пушкин); По тебе от ветру, Словно в синем море, Волны так и ходят... (Кольцов).

Должен быть изучен вопрос об употреблении этих групп час­тиц в разных модальных типах предложений. Если эти частицы, так же как и вводные модальные слова, широко употребляются в предложениях с утвердительной, реальной модальностью и с условно-желательной модальностью, то в предложениях побуди­тельных частицы этих групп, в отличие от вводных слов, вряд ли возможны (ср.: — Сходи, пожалуй, за хлебом! — Конечно, схо­д]; Ты, безусловно, не приезжай (Н. Островский).

Многие частицы, часто в сочетании с другими средствами,, используются для выражения модальных оттенков, вносящих дополнительные краски в основное модальное значение. Об этом ниже.

3. Третий аспект модальных отношений — отношений между действием (предикативным признаком) и его субъектом — вы­ражается чаще всего посредством модальных слов, включаемых в состав предиката- глаголов мочь, хотеть, желать и т. д., из ка­тегории состояния: можно, возможно, желательно, нужно, надо, необходимо, кратких прилагательных должен, намерен и др. под., некоторых модальных существительных: Нет, нет, не дол­жен я, не смею, не могу Волнениям любви безумно предаваться (Пушкин); И выпить не дурак, и пошутить охоч, и сплясать мо­жет (Салтыков-Щедрин).

Модальные значения возможности, желательности, необхо­димости, долженствования рассматривают обычно как разно­видности ирреальной модальности. Но это значения иного пла­на, не совпадающего с отношением высказывания к действитель­ности.

Предложения Он хочет учиться, Он может учиться, Он дол­жен учиться не отличаются друг от друга с точки зрения основ­ной модальной характеристики: в них содержится сообщение о реальном факте. Разница между этими предложениями — не в модальном значении, а, по существу, в содержании: в одном со­держится сообщение о желании субъекта осуществить действие, в другом — о возможности, в третьем — о необходимости. II воз­можность осуществить действие, и желание, и необходимость оформлены в данных предложениях как факт реальной действи­тельности.

Противостоят они соответственно следующим предложениям с нереальной модальностью: Он хотел бы учиться. Он мог бы учиться, Он должен был бы учиться.

В другом ряду предложения Он учится, Он красивый про­тивостоят предложениям Он хочет учиться, Он должен учиться, Он хочет быть красивым как утверждение реальной связи между субъектом и его действием (признаком) утверждению реальной связи между субъектом и его модальным отношением к дейст­вию (признаку). Ср. модальные различия следующих пар пред­ложений: «Выдь ко мне» — Царевна хочет Выйти к ней и хлеб взяла (Пушкин, Сказка о мертвой царевне); Фалалея ли я по­люблю? Захочу ли я полюбить Фалалея? (Достоевский, Село Степанчиково).

Модальное отношение субъекта к действию (признаку) как испытываемое им внутренне, так и устанавливаемое извне, и со­ставляет содержание третьего плана модальных отношений в предложении.

Эти модальные отношения — между субъектом и действи­ем — можно назвать в н у т р и с и н т а к с и ч е с к и м и модаль­ными отношениями, в отличие от внешне синтаксических модальных отношений (отношения содержания высказывания к действительности и отношения говорящего к содержанию выска­зывания) .

Те же внутрисинтаксические модальные отношения, хотя и с меньшей очевидностью, обнаруживаются в так называемых безличных предложениях с модальными словами из категории со­стояния и глаголов на -ся: Можно ехать. Мне необходимо ехать, Хочется спать и под. Значения возможности, необходимости здесь — это не модальное значение предложения (в предложе­ниях утверждается реальность факта), а внутрисинтаксические модальные отношения между действием и его субъектом — на­званным в безличном предложении именем в дательном падеже пли потенциальным.

В плане основной модальности и приведенные безличные предложения противопоставляются соответственным безличным предложениям со связкой, указывающей на условно-желатель­ное наклонение: Можно было бы ехать ...Необходимо было бы ехать... Ср. также: Вам необходимо ехать! с повелительной ин­тонацией.

Из того, что внутрисинтаксическая модальность выражает­ся главным образом лексическими средствами, было бы непра­вомерно делать вывод, что модальные слова составляют объект лишь лексикологического изучения. Лексическая модальность, т. е. модальное значение, заключенное в словах определенных разрядов, как и всякое модальное значение, реализуется только в синтаксических отношениях. При этом модальные слова остаются лексически неполнозначными, неспособными быть самостоятель­ными компонентами предложений, функционирующими лишь в роли регулярных модификаторов определенных синтаксических построений.

Разграничивая планы основной, предикативной и внутрисинтаксической, лексической модальности, было бы неверно также отрицать всякую роль слов с модальным значением в формиро­вании основной модальности. Выше уже отмечалось, что наличие в предложении слов с модальным значением долженствования создает предпосылки для интонационного преобразования осно­вной реальной модальности <…>.

Если основная модальность предложения лишь выявляет од­но из модальных значений, совокупность которых заложена в ис­ходной, инвариантной модели предложения, в структуре его предикативной оси, то лексическая модальность усложняет пре­дикативную ось, прибавляя к ней некоторый семантический х, равный лексическому значению модального слова. Исходная мо­дель свободна от модальных отношений как второго, так и треть­его типа, она характеризуется модальной однозначностью. Вза­имодействия, наслоения модальностей — признаки осложненности модели.

В результате модального усложнения предикативной оси по­лучается уже не грамматическая, а семантическая модификация предложения, точнее — семантико-грамматическая, потому что вне одной из грамматических модификаций предложение не су­ществует. Грамматическая модификация предложения обяза­тельна, а семантическая лишь возможна, она возникает из по­требностей общего смысла высказывания и из способности дан­ной модели принять этот смысловой элемент соответственно своему семантико-синтаксическому строению. Поскольку лек­сическое модальное значение выражает отношение между субъ­ектом и его действием (процессуальным признаком), то общим условием принятия такой модальности должно быть наличие в предложении синтаксических значений субъекта и действия (процессуального признака). Предложение Татьяна бежит примет такую модальность, ср. Татьяна силится бежать; Он ревну­ет, он мрачен, он кажется мрачным — ср. Как рано мог он лицемерить, Таить надежду, ревновать, Разуверять, заставить ве­рить. Казаться мрачным... (Пушкин). Однако предложения иной семантики, например, сообщения о событии, явлении и их признаках: Редеет сумрак, Теплеет, Морозна ночь и под. — лексической модальности не примут. Если в них включаются модально-волюнтативные слова, то они приобретают другое значение: в предложениях Должно потеплеть. Ночь может быть морозной они выражают не отношение между субъектом и признаком, а модальное отношение говорящего к сообщаемому (ср.: По-видимому, потеплеет; Ночь, наверное, будет морозной). Таким образом, функции вспомогательных модальных слов сближаются в ^: предложениях определенной семантики с функциями вводных модальных слов, т. е. служат выражению модальности не треть­его, а второго типа.

3.1. С внутрисинтаксической модальностью безличных пред­ложений, выраженной лексически, сопоставима модальность инфинитивных предложений, хотя и не выраженная лексически. Сравнивается, например, модальность таких синонимических пар: Нам ехать — Нам надо ехать; Тебе идти — Тебе следует (нужно и т. п.) идти; — Посмотреть бы — Хочется посмотреть. Обычно видят в инфинитивных предложениях модальность дол­женствования, необходимости, желательности, невозможности и т. п., недостаточно учитывая при этом, что это частные модаль­ные значения на фоне общего противопоставления инфинитивных предложений реальной модальности (без частицы бы) инфинитивным предложениям нереальной модальности (с частицей бы и с побудительной интонацией). Ср. Быть грозе великой и — Быть бы дождю, кабы не ветер; Всем быть на местах! (К. Тре­нев).

Сопоставления с безличными предложениями помогают по­нять природу модальности и в инфинитивных предложениях: значения возможности, необходимости — это те же внутрисинтаксические отношения между действием и его субъектом (вы­раженным формой дательного падежа или потенциальным), ко­торые проявляются как в плане реальном, так и в плане нере­альном. В отличие от безличных, внутрисинтаксическая модальность в инфинитивных предложениях выражается не модальны­ми словами, а самим строем предложения и интонацией, а также частицей бы, когда она есть.

Ср.: Мне еще коня поить (Фадеев) — Мне надо, предстоит поить коня; Но курам никогда до облак не подняться (Крылов) — Куры не могут, не способны подняться до облак; Мне ль неж­ным чувством управлять? (Пушкин)—Я не могу, не умею, не способен управлять; До крепости мне не дойти (Л. Толстой) — Я не могу, не в состоянии дойти.

Во всех этих примерах необходимость, невозможность дейст­вия для субъекта утверждается как реальный факт.

В инфинитивных предложениях ирреальной модальности (по­велительных и с частицей бы) исследователями отмечалось ха­рактерное сочетание двух значении — долженствования и жела­тельности, с перевесом то одного, то другого. Разграничение модальных аспектов позволяет дифференцированно оценить взаи­модействие этих значений. Они не одноплановы: долженствование проявляется в плане отношений между действием и его субъектом (модальность третьего типа), а желательность — в плане отношения высказываемого к действительности с точки зрения говорящего, оформляющего предложение как одну из двух раз­новидностей ирреальной основной модальности: как побуждение или пожелание.

Так, в предложении Принять его, позвать, просить, сказать, что дома (Грибоедов) инфинитивы обозначают действие, кото­рое должно быть выполнено его субъектом, слугой, а для гово­рящего оно является желательным, основная модальность пред­ложения— побудительная, ирреальная. То же в предложении К Татьяне Юрьевне хоть раз бы съездить вам (Грибоедов). Ср. Вам надо бы съездить, Вы должны бы ... долженствование — в плане отношений между действием и субъектом, желательность— в плане отношения высказываемого к действительности с точ­ки зрения говорящего, в целом модальность ирреальная, услов­но-желательная.

То же соотношение долженствовательности и желательности в предложении: Ему бы покориться и не стоять за эту кобылу, ну, а он, сам знаешь, характерный старичок был (Шолохов Тихий Дон).

С основным значением ирреальности, желательности действия для говорящего может сочетаться значение возможности действия для его субъекта: Жить бы тебе со мной на веселии до конца дней (Тургенев).

Эти два плана: внешнесинтаксический и внутрисинтаксической — совмещаются, когда говорящий субъект и субъект дей­ствия совпадают, т. е. субъект выражен формой 1-го лица: Мне бы только один разочек пройтись с Вами на гору (Чехов, Письмо); Чайку мне, хоть чашечку, согреться бы мне (А. Островский). Совмещение двух значений субъекта в подобных случаях способ­ствует недифференцированной трактовке модальных значений в инфинитивных предложениях.

Общепризнанная модальная специфика инфинитивных пред­ложений, по-видимому, заключается в том, что в отличие от всех других типов предложений, в которых внутрисинтаксические мо­дальные отношения выражаются через лексическую модальность, с помощью модальных слов, в инфинитивных предложениях внутрисинтаксические модальные отношения выражаются тем же способом, что и внешнесинтаксические, т.е. иптонацинно-конструктивным способом. Предложения, в которых важную роль иг­рает интонация, всегда более экспрессивны. Сравним инфинитивное предложение, утверждающее реальность факта, который осуществится в будущем, с предложением, в котором то же зна­чение выражено с помощью будущего времени изъявительного наклонения: Не догнать тебе бешеной тройки и Ты не догонишь бешеную тройку; Быть грозе великой и Будет гроза великая. Оче­видно, что инфинитивные предложения отличаются большей вы­разительностью, в то же время в них заключается большая сте­пень уверенности говорящего в том, что действие осуществится. ср. Ты не сможешь догнать... Ты, конечно, не догонишь... Ты, несомненно, не догонишь и т. п. Ср.: Листьям последним шуршать Мыслям последним томиться (А. Ахматова).

По-видимому, можно утверждать, что интонационно-синтак­сическим, способом в инфинитивных предложениях выражаются все три модальных аспекта, именно потому инфинитивные пред­ложения выделяются среди других особой модальной па-грузкой.

Вместе с тем, установленное в инфинитивных предложениях наличие третьего плана модальных отношений — между дейст­вием и субъектом, хотя и выраженного интонационно-синтак­сически, а не лексически, составляет тот семантический эле­мент, тот х, которым инфинитивное предложение отличается от исходной модели, где тот же глагол употреблен в одной из спря­гаемых форм.

В силу этого инфинитивные предложения не рассматриваются нами в числе первичных моделей предложения, а находят свое место среди регулярных структурно-семантических, экс­прессивно-модальных модификаций моделей.

Такая оценка положения инфинитивных предложений в си­стеме типов простого предложения в русском языке смыкается с их интерпретацией на основе трансформационного метода. <…>

4. Представление о модальности предложения было бы не­полным, обедненным, если бы сводилось к трем рассмотренным аспектам.

Но в предложениях основное модальное значение обогаща­ется, уточняется, дифференцируется разнообразными дополни­тельными модальными значениями или оттенками. Для выраже­ния этих дополнительных модальных значений на фоне основ­ной модальности используются самые разнообразные средст­ва, в том числе интонационные оттенки, частицы, порядок слов, логическое ударение, формы времени и вида глаголов, лек­сические значения модальных слов и т. д. Складываются целые комплексы таких средств, выражающие определенные модаль­ные оттенки. Так, например, предложения с побудительной мо­дальностью с помощью интонационных оттенков, частиц и видо­вых форм глагола выражают дополнительные модальные значе­ния допущения, позволения, запрета, предостережения, со­вета и т. д.

Сочетание частиц не и ли и вопросительной интонации пере­дает оттенки колебания, сомнения, опасения. Оттенок опасения выражается также сочетанием частиц как бы и не, не и бы, ну как, а что если и не и некоторых других при соответствующей интонации.

Частицы разве, неужели в предложениях с вопросительной интонацией служат для передачи оттенков сомнения, недоверия, неуверенности и т. д.

Именно на этом уровне — дополнительных модальных значе­ний — тесно переплетаются, взаимодействуют значения модаль­ные и экспрессивные.

Так, например, в предложениях с глаголами в форме повели­тельного наклонения со значением изъявительного (Путают, пу­тают, а я распутывай) общая модальность реальная, вместе с тем можно отметить внутрисинтаксическое значение долженст­вования, необходимости в отношениях между действием, обозна­ченным данным глаголом, и его субъектом, эти же отношения окрашены экспрессивно: необходимость представляется субъек­ту неприятной обязанностью, навязанной против его воли, вызы­вающей его протест.

Думается, что не модальным, а экспрессивным является зна­чение внезапного, мгновенного осуществления действия в прош­лом, выраженное с помощью частицы как при глаголе будущего времени совершенного вида (как закричит!) и значение немоти­вированной, внезапной произвольной связи действия с его про­изводителем в конструкциях типа взял да удавился, взял да рассказал.

В некоторых случаях собственно модальные средства исполь­зуются в целях создания экспрессивно-стилистических эффек­тов. Так, например, вводное модальное слово «кажется» в соче­тании с определенной интонацией может служить средством вы­ражения иронии: Вы, кажется, собирались уходить?

Конструкции с формой условно-желательного наклонения модальных глаголов хотеть, желать часто не имеют модального значения нереальности, а служат для экспрессивно-стилистиче­ского выражения говорящим реального желания.

Хотел бы очень сам я посудить, Твое услышав пенье, Вели­ко ль, подлинно, твое уменье? (Крылов) (ср.: Очень хочу посу­дить...); Что бы я хотел пожелать молодежи моей Родины, по­святившей себя науке? (И. П. Павлов) (ср.: Что я хочу поже­лать...?).

В лингвистической литературе содержится много интересных наблюдений над условиями возникновения тех или иных допол­нительных модальных значений и оттенков, и много еще пред­стоит изучить.

Однако здесь для нас важна задача систематизировать раз­ные проявления модальности в их отношении к предикативной оси предложения.