Глава2
проблема любого общественного строя, в том числе и демократического, заключается в том, что сложное общество предполагает введение организационной иерархии, но управленческая элита преследует совсем другие интересы, нежели управляемое большинство (Russel 1938).
Таким образом, усложнение общества неизбежно приводит к введению организационной иерархии. Последнее означает появление специальных лиц, вьшолняющих только управленческие функции. Эти лица получают первоочередной доступ к ресурсам. Поскольку количество ресурсов почти всегда ограничено, доступ к ним опосредуется различными механизмами доминирования: у животных или в криминальном мире — «порядком клевания», в обществе — социальными позициями индивида. Статус обеспечивает доступ лидеров к общественным и значимым ресурсам. Сразу или постепенно, сознательно или неосознанно, все или некоторые — управители стремятся воспользоваться создавшимся положением для улучшения личного благосостояния или получения новых привилегий. Таким путем в человеческом обществе возникли стратификация, государство, цивилизация и частная собственность.
Ты будешь добр и мудр — единственный добрый и мудрый человек в твоем королевстве. И по доброте ты начнешь раздавать земли своим сподвижникам, а на что сподвижникам земли без крепостных?
Глава 3 ВЛАСТЬ И ТРАДИЦИОННОЕ ГОСПОДСТВО
Глава 3
Глава 3
Глава 3
Глава 3
Глава 3
II
Глава 3
чем это положено, строптивые могут быть лишены доли бюджетного пирога. При этом, чем более дотационным является то или иное образование, тем больше оно зависит от вышестоящей власти. Это, в частности, показывают выборы в некоторых субъектах Российской Федерации последних лет. Там, где население и муниципальное управление экономически меньше зависят от губернаторской власти (крупные города), процентное число голосов в пользу последней нередко оказывается меньшим, чем в мелких городках и в сельской местности, главы которых полностью зависят от бюджетных вливаний.
Порочной практике злоупотребления распределительными механизмами способствует и такое распространенное в России явление, как дефицит бюджета. В условиях, когда нет возможности обеспечить все сферы бюджета в соответствии с законодательными актами, исполнительная власть имеет возможность манипулировать реальными средствами так, как считает необходимым. Нетрудно предсказать, какие сферы будут профинансированы полностью, а какие получат лишь часть из того, что положено законом. Существует и несколько иной механизм — искусственного создания бюджетного дефицита. Исполнительная власть готовит нереальный проект расходования средств на следующий год. Такой бюджет отвергается законодательной властью. Пока идут длительные консультации и согласуется приемлемый для всех сторон новый проект бюджета, власть имеет возможность распоряжаться средствами практически бесконтрольно.
I
Глава 3
Власть и традиционное господство
сти царей на землю. В пяти случаях существовали представления о коллективной собственности на землю.
Что касается управления, контроля и перераспределения в целом, то их следует рассматривать как разные стороны единого процесса монополизации общественно-полезных функций. В силу занимаемого места в системе управления обществом правитель и его окружение, владея информацией и ключевыми рычагами в распределении ресурсов и произведенного прибавочного продукта, выступают (или могут выступать) в качестве идеологических собственников средств производства и прибавочного труда. Однако данная «собственность» столь же условна, как «собственность» бюрократов в государственном способе производства, и производна от функции власти, т. е. от места в иерархии управления обществом.
Рассмотрим теперь более подробно дополнительные факторы усиления власти.
Глава 3
Власть и традиционное господство
предгосударственных обществ в ранние государства только с возникновением широкой торгово-обменной сети, а власть элиты больше зависела от управления экономикой и контроля над вооружением (Kipp, Schortman 1989).
Глава 3
Истоки сакральной власти
Как и почему появились подобные представления? Это тесно связано с возникновением магии и обусловлено неразвитостью абстрактно-
Глава 3
Глава 3
Н
.; Многочисленные исследования этнографов-антропологов показали, что господствовавшие в эпоху Нового времени представления о первобытности (гоббсовская идея «войны всех против всех» или миф Ж.-Ж. Руссо о «золотом веке» свободного дикаря) являются умозрительными абстрактными схемами, не имеющими под собой реальной почвы. В любом человеческом обществе имеются свои механизмы общественного контроля и власти. Существуют разные теории эволюции систем лидерства и власти в доиндустриальных обществах.
В первой главе уже говорилось о популярной на Западе схеме эволюции политических форм Э. Сервиса, которая включает пять следующих типов общества: локальная группа, община, вождество, архаическое государство и государство-нация. Однако далеко не все зарубежные исследователи разделяют взгляды Сервиса. Существует несколько менее модная концепция М. Фрида, выделившего стадии эгалитарного, ранжированного, стратифицированного и государственного общества. Некоторые авторы полагают, что формы политической организации архаических обществ были намного разнообразнее и уверенно можно говорить только о разделении на эгалитарные и иерархические общества. Наконец, немалая часть зарубежных исследователей вообще скептически относится к возможности создания универсальных типологий.
В нашей стране было принято делить первобытные общества на раннепервобытные (охотники, собиратели, рыболовы), позднепервобыт-ные (ранние земледельцы и скотоводы и ряд рыболовов) и предклассо-
вые
Что касается послепервобытных обществ, то здесь между отечественными исследователями единства не было. Официальная советская наука выделяла четыре типа государства — рабовладельческое, фео-
* В наиболее полном виде эта концепция отечественных авторов изложена в: Исто
рия первобытного общества: В 3-х т. М., 1983—1988. . ,i».
Глава i
От первобытности к государству
120
Глава 4
ре общины, активизация набегов на соседей, пренебрежение традиционными нормами. Однако после смерти подобного лица нередко все возвращалось на круги своя (Артемова 1987; 1991; 1993).
Бигмен
Наиболее интересным примером лидерства в раннеземледельческих обществах является институт бигмена [англ. bigman), который изучен преимущественно по этнографическим данным Меланезии, Юго-Восточной Азии, Северной Америки (Sahlins 1963; Van Bakel, Hagestejn, Van de Velde 1981; Treide В., Treide O. 1982; Treide B. 1985-1990; Brown 1990).
Для более глубокого изучения данного феномена можно воспользоваться, например, недавно переведенной на русский язык книгой известного американского антрополога Маршалла Салинза «Экономика каменного века» (Sahlins 1972; Салинз 2000). В этой работе развиваются его ранние идеи о типах политического лидерства в архаических обществах. Кроме этого, в Приложении В собрано много выдержек из различных этнографических произведений, в которых приведены красочные характеристики различных меланезийских бигменов.
Глава 4
От первобытности к государству
Принципиальное отличие власти бигменов от власти вождей — это ненаследуемый характер их общественного статуса. Бигменами становились, как правило, наиболее инициативные люди, которые выделялись разнообразными способностями, обладали физической силой и отличались трудолюбием, являлись хорошими организаторами и могли улаживать конфликты. Они были храбрыми воинами и убедительными ораторами, некоторым из бигменов приписывали даже особые магические способности, умение колдовать. Благодаря всему этому, непосредственно участвуя в производственном процессе, бигмены увеличивали богатство своих семей и общинных групп. Однако накопление богатства не вело автоматически к повышению социальных позиций.
Источник высокого статуса бигмена — это его престиж, который он получал за счет организации массовых пиршеств и раздач. Это давало возможность ему создать сеть зависимых лиц, что дополнительно способствовало его преуспеванию. Однако влияние бигмена не было стабильным и полностью зависело от его способностей поддерживать клиентные связи с соплеменниками и требовать возвращения долгов, от его умения подчинить амбиции членов группы своим собственным интересам.
Для того чтобы преуспеть, бигмен вынужден много и интенсивно трудиться. «Его руки постоянно в земле, а со лба то и дело стекают капли пота» (цит. по: Салинз 2000: 130). Полигиния (многоженство), привлечение младших родственников и зависимых клиентов являются дополнительными средствами увеличения производительности.
Положение бигмена нестабильно. Он постоянно находится под угрозой потери своих приверженцев. Он вынужден демонстрировать свой высокий статус, тратить значительные средства на организацию коллективных церемоний и пиров, раздавать своим соплеменникам подарки. У меланезийских лезу «богач заплатит пять тсера за свинью, которую другой купил бы за четыре. Чем выше престиж человека, тем он больше платит» (цит. по: Салинз 2000: 225). Ну чем не «новый русский» из анекдота последнего десятилетия XX в.? Однако в отличие от «нового русского»
Бигмен копит не для того, чтобы использовать для одного себя, а для того, чтобы раздавать это богатство. Каждое важное событие в жизни человека — свадьба, рождение, смерть и даже постройка нового дома или каноэ — отмечается пиршеством, и чем больше пиршеств устраивает человек, с чем большей щедростью выставляет он угощения, тем выше его престиж (Салинз 2000: 225).
Во многих обществах бигмены символизировали политическое единство общины и нередко представляли экономические интересы своей группы во взаимоотношениях с другими коллективами. Они вступали в соперничество с бигменами других общин и, демонстрируя свою большую щедрость, становились неформальными лидерами более крупных территориальных объединений.
Таким образом, модель бигмена демонстрирует, как массовые раздачи повышали престиж и авторитет организатора церемоний, привлекали к нему сторонников и последователей. Однако политическая власть и статус бигмена были персональны (т. е. не могли передаваться по наследству) и нестабильны, поскольку зависели исключительно от личных качеств кандидата, его способности обеспечивать свое престиж-ное положение посредством раздачи массовых подарков и случайного стечения обстоятельств. Кроме того, слабость политических позиций бигмена заключалась в том, что он, как правило, не являлся единственным претендентом на лидерство и находился в постоянной конкуренции с другими бигменами. Это мешало закреплению высокого статуса и руководства по наследству. До тех пор пока доступ к основным ресурсам оставался более или менее равным и редистрибутивные отношения не получили преобладания над реципрокацией, лица с высоким личным статусом не имели возможности наследственно закрепить свои социальные позиции.
Племя
Понятие племени является одним из самых неопределенных в антропологической науке. Его можно понимать двояким образом: как один из типов этнических общностей на ранних этапах исторического процесса или как специфическую форму социальной организации и структуры управления, характерных для первобытности (см.: Бромлей 1982). В политантропологическом ракурсе важен второй подход к термину «племя».
Характеризуя племенной уровень политической интеграции, Сервис (Service 1962) акцентирует внимание на том, что это надобщинная политическая структура. Каждый сегмент племенной организации (община, линидж, патронимия и т. д.) экономически независим. Лидерство в племенах, как и в локальных группах, является личным. Оно основано исключительно на индивидуальных способностях и не предполагает каких-либо формализованных должностей. Однако в племенах существует определенный механизм урегулирования конфликтов путем посредничества, ограничения агрессивности противостоящих сторон. Данные функции могут быть возложены как на племенные сегменты, так и на их представителей или наиболее авторитетных лиц.
Нередко в специальной литературе говорят о двух и даже более (Eisenstadt 1959) исторических формах племенной организации. Более ранние архаические племена представляли собой аморфные, не имеющие четких структурных границ и общего руководства совокупности сегментов различных таксономических уровней. Эти сегменты объединялись отношениями реального и фиктивного родства, имели единую территорию обитания, общее название, систему ритуалов и церемоний, возможно, собственный языковый диалект. Для их обозначения (имея в виду в первую очередь их территориальную этническую близость)
Глава 4
От первобытности к государству
используют термины «соплеменность», «максимальная община», «скопление локальных групп», «первичное племя», «децентрализованное племя», «сегментарное племя» и т. д.
Быть может, одна из наиболее удачных характеристик такой формы социальной организации была сделана на примере нуэров Восточной Африки Эвансом-Причардом (Эванс-Причард1985). К трем классическим признакам племени (общее название, общая территория и общее самосознание) Эванс-Причард добавил еще два: моральное обязательство улаживать вражду внутри племени путем посредничества и моральное обязательство объединяться в войне против других племен и народов. Численность племен у нуэров колеблется в пределах примерно от 10 тыс. чел. до 40—50 тыс. чел. В соответствии с генеалогией старшинства все племена разбиты на два или три подраздела, которые в свою очередь делятся на более мелкие подразделения, вплоть до отдельных деревень. Фракции организовывались на основе сегментарной оппозиции линиджей, кланов и племен, в результате чего индивид в конфликте поддерживался более близкими по родству группами против дальних родственников. Однако компания родных братьев в оппозиции к своим двоюродным родственникам в семейных конфликтах могла объединиться с ними в борьбе против чужаков. В случае вторжения другого племени все линиджи и кланы могли объединшъся вместе, чтобы противостоять противнику сообща. Никаких общеплеменных органов управления не существует. Единственная политическая фигура — «вождь в леопардовой шкуре», выполняющий при конфликтах функции посредничества.
«Вторичная» форма племени являлась политически более интегрированной структурой и имела зародышевые органы общеплеменной власти: народное собрание, совет старейшин и военных и/или гражданских вождей. В несколько идеализированном виде подобный тип общества был обрисован Люисом Морганом на примере ирокезов в его книгах «Лига ходеносауни, или ирокезов» (1851; рус. пер. 1983) и «Древнее общество» (1877; рус. пер. 1934). Морган выделил следующие признаки ирокезского племени: единые территория, название, диалект языка, верования и культы, право утверждать и смещать мирных вождей-сахемов, военачальников и прочих. Племена делились на две экзогамные группы — фратрии, последние состояли из родов и более мелких структурных подразделений. Всего было пять племен ирокезов. Они могли выставить в совокупности 2200 воинов.
В племенной совет входили вожди родов, военачальники, пожилые женщины. Все заседания проходили публично, в присутствии взрослых членов племени. На совете решались споры между родовыми подразделениями, объявлялись войны и заключались мирные соглашения, урегулировались отношения с соседями, выбирались вожди. Кандидатура на должность сахежа выдвигалась по представлению самой старшей женщины из числа пожилых воинов, отличившихся в войнах, — обладавшего репутацией щедрого и мудрого человека. Однако кандидатура мог-
ла быть выдвинута только из представителей одной и той же овачиры — экзогамного матрилинейного подразделения рода. После утверждения на племенном совете и на совете конфедерации сахем получал символ своей власти — рога. Если он не справлялся со своими обязанностями, то ему «обламывали рога» — лишали его священного статуса.
Племена объединялись в лигу. Высшим органом управления лиги был совет. На заседаниях решались военные и гражданские вопросы, проводились траурные обряды и избирались новые вожди, производились религиозные церемонии и праздники. Заседания совета также проходили публично. Всякий из ирокезов мог высказывать свою точку зрения. Однако решения мог принимать только совет. В его состав входили 50 сахемов и их помощники, два военачальника, вожди Сосны. Число сахе-мов, выдвигаемых от племен, не было одинаковым. Самое старшее по генеалогии племя онондачей имело в совете 14 сахемов, только из них выбирался верховный вождь конфедерации. Военачальники избирались из племени сенека. Вожди Сосны избирались из числа простых ирокезов в соответствии с их личными заслугами и являлись выразителями основной массы населения (Аверкиева 1974: 171—250).
Этнографическими примерами «вторичных» племен могут также считаться многие из обществ кочевников-скотоводов Северной Африки и Евразии (арабы, туареги, пуштуны и др.). Эти племена делились на отдельные роды (кланы), которые в свою очередь дробились на более мелкие родственные подразделения, вплоть до небольших общин или домохозяйств. Племенные вожди, как правило, избирались, но из одного и того же рода. В обязанности вождей могли входить следующие задачи: организация военных походов и распределение добычи, руководство перекочевками, разрешение споров по поводу территорий, угону скота, нарушения обычаев, членовредительству и убийствам и проч. У одних номадов (белуджи, туареги) вожди занимались отправлением всех функций, у других — могло быть, например, разделение на гражданских и военных вождей (бедуины). Но власть вождей была невелика. Они не обладали иной возможностью воздействия на соплеменников, кроме как силой собственного убеждения, авторитетом или, наконец, угрозами применения своих магических способностей. Их власть также зависела от интересов отдельных родов. Наконец, несогласные всегда могли покинуть чересчур жестокого или неудачливого вождя.
Начиная с 1960-х годов взгляд на племя как на универсальный институт первобытной эпохи был подвергнут в западной антропологии критике. В настоящее время большинство зарубежных исследователей придерживаются точки зрения Мортона Фрида, согласно которому племена возникали только как следствие внешнего давления развитых государственных обществ на безгосударственные, и такая форма социальной организации имеет исключительно вторичный характер. Таким образом, согласно данному мнению, «племя» не включается в обязательный перечень форм политической организации от локальных
Глава 4
От первобытности к государству
групп к государственности (Fried 1967; 1975). Не без влияния Фрида Сервис исключил племя из своей типологии уровней политической интеграции (Service 1962; 1963; 1975).
В связи с этим важно показать, чем идеальная модель племени отличается от модели вождества. Племенное общество является менее сложной формой управления и власти, чем вождество. В вождестве народ отстранен от управления, тогда как в племенном обществе народное собрание наряду с советом старейшин и институтом вождей является важным инструментом выработки и принятия решений. В вождестве существует иерархия власти, социальная стратификация, редистрибутив-ная система, получает развитие культ вождей. Племя характеризуется больше декларируемой, чем реальной иерархией, более эгалитарной социальной структурой, отсутствием редистрибутивной системы, институт вождей начинает только складываться.
А.В. Коротаев полагает, что не следует отказываться от использования термина «племя» при характеристике определенных форм социально-политической организации. Более того, его собственные исследования показывают, что процесс социальной эволюции необязательно происходил по линии нарастания структурной сложности (от локальных групп к вождеству, минуя племя). В ряде обществ более централизованная политическая система (вождество, государство) могла сменяться менее структурированной (племя).
В начале I тыс. до н. э. в северо-восточном Йемене сложились предпосылки для создания государственности. Однако примерно с середины I тыс. до н. э. меняется вектор политического развития. К началу новой эры формируется трехуровневая политическая система, состоящая в центре из слабого государства и вождеств на периферии. Со второй половины I тыс. под давлением природных и ряда иных факторов эгалитаризационные процессы еще более нарастают, и постепенно система вождеств трансформируется в разветвленную племенную организацию. Данные изменения нельзя считать регрессом, поскольку они сопровождались ростом товарно-денежных отношений, развитием частной собственности, письменного права (Korotayev 1995; 1996; Коротаев 1996; 1997; 1998; 1998а).
3. Вождество и его альтернативы История концепции
Теория вождества (от англ. chiefdom) принадлежит к числу наиболее фундаментальных достижений западной политантропологии. В рамках неоэволюционистской схемы уровней социальной интеграции вождество занимает среднюю ступень. В этой схеме вождество понимается как промежуточная стадия интеграции между акефальными обществами и бюрократическими государственными структурами (Sahlins 1968; Service
I
1962/1971; 1975; Adams 1975; Carneiro 1981; Claessen, Skalnik 1978; 1991; Johnson, Earle 1987; Earle 1991; 1997 и др.).
Увеличение размеров горизонтально организованной неиерархической надлокальной социальной системы возможно до определенного порога. При чрезмерном увеличении нагрузки уменьшается эффективность существующей организации принятия решений. Чтобы справиться с возникшими перегрузками, необходимо ввести организационную иерархию, т. е. сформировать такую надобщинную структуру управления, как вождество. В этом смысле появление вождеств может быть сопоставимо с такими важными скачками в человеческой истории, как «неолитическая», «городская» и «индустриальная» революции, и данный процесс можно обозначить как управленческую революцию. Р. Кар-нейро не без оснований заметил, что появление вождеств стало первым в истории человечества опытом введения политической иерархии и преодоления локальной автономии общин. Это был принципиальный шаг в эволюции социальной организации, и последующее возникновение государства и империи явилось лишь количественными изменениями (Carneiro 1981:38).
Наиболее фундаментальные стороны теории вождеств были сформулированы в трудах Э. Сервиса (Service 1962; 1963; 1975) и М. Салинза (Sahlins 1968; 1972; Салинз 2000). История открытия и последующего развития теории вождества была подробно освещена в зарубежной (Earle 1987) и по мотивам западных работ в отечественной (Васильев 1980; 1981; Крадин 1995) литературе. В настоящее время зарубежные исследования существенно обогатили фактологическую базу новыми археологическими и этнологическими материалами из Северной и Южной Америки, Африки, Европы, Океании, значительно расширили теоретические представления об экономическом базисе вождеств, их социальной иерархии, структуре управления, идеологии, типологических вариациях и этапах развития вождеств и проч. Опубликовано несколько обобщающих книг, систематизирующие данные из различных регионов мира (Drennan, Uribe 1987; Earle 1991; Redmond 1998; Mcintosh 1999).
Среди марксистских исследователей концепция вождества до рубежа 70—80-х годов XX в. не получила существенного отклика. Долгое время развитие позднепервобытных обществ в марксистской археологии и этнологии было принято рассматривать, по Ф. Энгельсу, в рамках концепции военной демократии. Постепенно под термином «военная демократия» исследователи стали понимать совершенно разные, подчас несопоставимые явления (Ковалевский 1986). В то же время было доказано, что военная демократия в классическом виде (т. е. по Моргану и Энгельсу) не являлась непосредственным предшественником государственности, а сменялась более структурированными предгосударственными формами, в которых большинство населения уже было отстранено от управления обществом, но еще отсутствовали признаки государства (Хазанов 1968). По существу это означало, что марксистские исследователи самостоятельно пришли к открытию феномена вождества. Вопрос был только в том, как
5 Н. Н. Крадин
Глава 4
От первобытности к государству
его назвать. Одно время популярностью пользовался термин «дофеодальное общество» (Неусыхин 1968). В 1979 г. A.M. Хазанов предложил использовать дефиницию вождество — вариант перевода с английского chiefdom. Он же позднее первым применил данную концепцию к истории кочевников-скотоводов (Khazanov 1984: 164—169). Годом позже Хазанова Л.С. Васильев подробно ознакомил отечественных специалистов с сутью концепции (Васильев 1980; 1981), применив ее впоследствии в своих работах по теории возникновения древнекитайской государственности (Васильев 1983) и к истории Востока в целом (Васильев 1993). Постепенно термины «вождество», или «чифдом», вошли в научный аппарат советских/постсоветских исследователей, эти понятия нашли отражение в учебной и справочной литературе.
И
В целом можно предположить, что в наиболее распространенном варианте для{вождеств социальная стратификация имела троякий вид: вверху общественной пирамиды располагались наследственные вожди и другие категории, элиты; в середине — свободные полноправные непосредственные производители; внизу — различные группы неполноправных и бесправных' лиц]
Элман Сервис определил вождество как промежуточную форму социополитической организации с централизованным управлением и наследственной клановой иерархией вождей теократического характера и знати, где существует социальное и имущественное неравенство, однако нет формального и тем более легального репрессивного и принудительного аппарата (Service 1975: 15).
Тимоти Ерл, один из авторитетнейших специалистов современности в области теории вождества, выделяет следующие, на его взгляд, наиболее существенные признаки данной формы социально-политической организации: (1) политая с населением в несколько тысяч («простое» вождество) или в несколько десятков тысяч («сложное» вождество) человек; (2) наличие региональной иерархии поселений; (3) политическая централизация и стратификация; (4) зарождение политической экономии для институализации финансовой системы (Earle 1997:121)
Если суммировать различные точки зрения, выдвигавшиеся в разные годы различными авторами, на сущность вождества, то можно выделить следующие основные признаки этой формы социополитической организацииДподробнее см.: Крадин 1995):
(1) вождество — это один из уровней социокультурной интеграции,
который характеризуется наличием надлокальной централизации;
(2) в вождестве существует иерархическая система принятия реше
ний и институты контроля, но отсутствует узаконенная власть, имею
щая монополию на применение силы;
(3) в вождестве существует четкая социальная стратификация, огра
ниченный доступ к ключевым ресурсам, имеются тенденции к отделе
нию эндогамной элиты от простых масс в замкнутое сословие;
(4) важную роль в экономике играет редистрибуция — перераспре
деление прибавочного продукта по вертикали;
(5) чифдом как этнокультурная целостность характеризуется общей
идеологической системой и/или общими культами и ритуалами;
(6) правитель вождества имеет ограниченные полномочия, а чифдом
в целом является структурой, не способной противостоять распаду (кон
цепция Р. Коэна);
(7) верховная власть в вождестве имеет сакрализованный, теократи
ческий характер (мнение, разделяемое не всеми),-1
Суммируя вышеизложенное, можно дефинировать вождество как форму социополитической организации позднепервобытного общества, которая, с одной стороны, характеризуется как система, имеющая тенденции к интеграции посредством политической централизации, наличием единой редистрибутивной экономики, идеологического единства
5*
Глава 4
Глава 4
Глава 4
Первичные и вторичные государства
Важным представляется разделение на первичные (pristine) и вторичные (secondary) государства (Fried 1967). Первичные государства возникали в результате собственного спонтанного независимого развития в благоприятных для роста производства и численности населения природ-
I
Глава 4
От первобытности к государству
но-климатических зонах. Такими очагами являлись Месопотамия, Египет, Китай, Индия, Перу и Мезоамерика. Вторичные государства возникали по соседству с первичными под влиянием уже сформировавшихся первичных центров цивилизации.
Влияние первичных государств могло быть как прямым, в виде непосредственного заимствования тех или иных институтов или структурных принципов, так и опосредованным, путем давления на варварскую периферию. Последнее катализировало процессы политогенеза у менее цивилизованных соседей. В результате рядом с центрами архаических цивилизаций возникали новые политии. Эти политии могли быть завоеваны технологически более развитыми обществами центра. Но нередко бывало и обратное — воинственные варвары подчиняли центральную цивилизацию и создавали «суперстратификационное» общество, в котором на уже существовавшую общественную стратификацию завоеванных были наложены институты менее развитых завоевателей. Особенно много примеров подобного рода встречалось в процессе завоевания земледельческих цивилизаций кочевниками-скотоводами.
I
щества частная собственность имеет подчиненное значение, положение человека определяет его власть, место в иерархии управления. В обществе нет граждан, есть только подданные (Wittfogel 1957). Многие другие «азиатчики» — сторонники азиатского способа производства — также высказывались в 1950—1980-е годы в поддержку билинейной теории (Э. Вельскопф, Ф. Тёкеи, М. Годелье, Л.А. Седов, М.А. Чешков и др.).
В последние два десятилетия XX в. эти идеи были развиты и скорректированы в соответствии с новейшими достижениями политической антропологии в работах Л.С. Васильева (Васильев 1982; 1983; 1989; 1993 и др.). Васильев полагает, что генеральной линией социальной эволюции является процесс постепенной трансформации автономных общинных образований в вождества, а из них — в ранние и затем — в зрелые государства. Этот процесс происходил на основе монополизации доступа к управлению и контролю над производством и перераспределением. Так как власть и место в иерархии определяют статус индивида, частная собственность имеет подчиненный характер. В обществе нет граждан, есть подданные. В результате складывался государственный (Л.С. Васильев считает, что этот термин более удачен, чем термин «азиатский» в силу его универсальности) способ производства. Европейская структура (частнособственнический способ производства) представляет собой «мутацию», прообраз которой восходит к финикийской модели. Однако наиболее последовательно данный способ производства реализовался в античной Греции и Риме. Для этой модели общества характерны товарные отношения, частная собственность, политическое равноправие граждан полиса. Право было ориентировано на соблюдение законности и защиту интересов граждан. Это в конечном счете обусловило динамику развития Западной Европы и привело в Новое время к формированию правового государства и гражданского общества.
Взгляды Васильева были поддержаны и развиты другими исследователями (Киселев 1985; 1989; Павленко 1987; 1989; 1991 и др.). Ю.В. Павленко выделил две модели ранних государств. Условимся называть их точечными и территориальными.
Точечные ранние государства представляли собой нечто вроде городов-государств типа древнеегипетских или древнешумерских номов («номовое государство» — термин И.М. Дьяконова и В.А. Якобсона). Их отличительными чертами являлись большая территория, сравнительно высокая плотность населения, сосредоточение всех сфер жизни в городе-столице. Прибавочный продукт создавался либо на особых государственных (или храмовых) участках, либо мог взиматься с общинников в форме ренты-налога (последний вариант, возможно, характерен для более крупных политии, когда государственные поля и поселения общинников находятся на большом расстоянии друг от друга). Соответственно ведущее место в управлении обществом занимала традиционная знать, которая выше была охарактеризована как «администраторы». Однако поскольку общества этого типа нередко возникали на ос-
Глава 4
От первобытности к государству
нове ирригационного земледелия, то в их управлении важную роль играл слой «жрецов», являвшийся хранителем общественно-полезных знаний и опыта (Шумер, Египет, Майя).
Территориальные ранние государства представляли собой крупные политические общности. Для них были характерны следующие признаки: большая территория, экономическая самостоятельность и обособленность отдельных провинций, сравнительно невысокая плотность населения. Структурно территориальная мультиполития представляла собой центральную политию («великое княжество») с городом-столицей и зависимыми от него другими политиями («племенными княжениями», «удельными княжествами»). Прибавочный труд изымался на основе редистрибутивно-даннической эксплуатации, отчуждаемой от входящих в состав мультиполитии удельных политий. Со временем территориальные мультиполитии могли перерастать в более сложные структуры — «ранние империи» (держава Каролингов, Киевская Русь).
Контроль над зависимыми политиями мог осуществляться в виде периодических объездов подвластных территорий — полюдья (Кобищанов 1995). В некоторых случаях для лучшей организации редистрибуции власть могла «клонировать» свои контрольные функции — создать несколько столичных городов (так было у дальневосточных народов с их системой «пяти столиц» — бохайцы, чжурчжэни и др.). Еще один вариант — постоянное перемещение власти по зависимым владениям. У Карла Великого долгое время не было столицы. Король разъезжал со своим двором по принадлежащим ему поместьям, и только в конце царствования Карл избрал столицей г. Ахен. Но во всех случаях был центр — «ядро» системы, в котором как бы концентрировался пучок различных видов власти и принимались наиболее ответственные решения.
Какие функции лежали в основе деятельности правителей территориальных обществ? Если сравнивать их с администрацией обществ, образовавшихся на базе точечных политий, то нельзя не заметить одно отличие принципиального характера: в территориальных политиях органы власти чаще заняты не столько организационно-экономической и хозяйственно-редистрибутивной деятельностью, сколько военно-политической и данническо-редистрибутивной.
Л.Е. Куббель предложил еще одну интерпретацию политогенеза, выделив три варианта: военный, аристократический и плутократический. В первом случае захват политической власти осуществляется военными лидерами при поддержке военной организации — военной демократии, военной иерархии и дружины. Этот вариант был характерен для большинства народов мира, например, для древних германцев, индейцев Северной Америки, банту Южной Африки. Во втором случае вожди сосредотачивали в своих руках руководство обществом и ограничивали доступ к управлению и ресурсам (Полинезия, Гавайи). В третьем варианте во главе обществсГнаходились отдельные богатые индивиды (бигмены), которые постепенно преобразовывали свой авторитет в поли-
тическую власть (Меланезия) (Венгеров, Куббель, Першиц 1984; Куббель 1988: 134-138 и др.).
Глава 5
Глава 5
Глава 5
Разделение властей
Таким образом, результаты прямого внедрения в неевропейские общества западных либерально-демократических институтов нередко приводят к незапланированным последствиям. Многопартийная система, парламентаризм, разделение различных ветвей власти и т. п. — все это нередко вызывает обратные результаты, весьма нежелательные с точки зрения задач демократизации. Опыт политантропологических исследований показывает, что в посттрадиционных обществах партийные структуры нередко формируются на родоплеменной или конфессиональной основе или как инструмент персоналистского влияния того или иного лидера. Выборы в представительные органы власти в таких условиях, как правило, основываются не на политических программах, а на племенных или религиозных принципах. В результате большие массы людей втягиваются в племенные, межэтнические и межконфессиональные конфликты, что создает неустойчивость правящих коалиций, отсутствие политической стабильности. Все это приводит к кризисам, политическим переворотам, войнам. Иллюстрацией этого являются события в той же Чечне в последние десять лет. В такой ситуации власть нередко видит единственный способ сохранить стабильность путем создания авторитарных — однопартийных военных режимов.
Не случайно практически все государства, возникшие на территории азиатской части СНГ, имеют автократическую природу власти. Правда, здесь необходимо иметь в виду еще одно свойство традиционной власти. Разделение властей — институт, прошедший длительную эволюцию и, можно сказать, «выстраданный» Европой в ходе многих восстаний и революций. Для архаических и традиционных обществ подобное явление в принципе не характерно. Правитель традиционного общества является единственным носителем сакрального статуса, и все иные самостоятельные ветви власти автоматически воспринимаются как нежелательные конкуренты не только самим правителем, но и большинством населения. Поэтому в «посттрадиционных» обществах руководящим органом и страны и партии нередко является политический лидер харизматического толка, наделенный часто почти не ограниченными полномочиями. Исходя из всего вышеизложенного, ясно, почему большинство стран СНГ прошли схожий путь политической трансформации. События в них развивались по однотипному сценарию: роспуск законодательных органов, принятие новых конституций, расширяющих полномочия президента, «мягкий» террор в отношении оппозиции и независимых средств массовой информации.
* См. гл. 4.
** Подробнее о традиционном чеченском обществе можно прочитать в работах: Вартапетов А. С. Проблемы родового строя чеченцев и ингушей // Советская этнография. 1932. № 4; Гантемирова Ф.А. Общественно-политический строй и обычное право
чеченцев и ингушей (вторая половина ХГХ — начало XX в.). М., 1972; Боргашвили Э.А. Социально-экономические отношения в Чечено-Ингушетии в XXVIII—ХГХ веках. Тбилиси, 1988; Кокурхаев К.А. Общественно-политический строй и право чеченцев и ингушей (вторая половина XIX и начало XX в.). Грозный, 1989; Панеяш 9.Х. Традиции в политической культуре народов Северо-Западного Кавказа // Этнические аспекты власти. СПб., 1995.
Глава
Политическая антропология и современность
Проиллюстрируем вышесказанное несколькими примерами. В 1993 г. в Казахстане возникло определенное противостояние между законодательной и исполнительной властью. Однако в отличие от России, где аналогичное противостояние вылилось в вооруженный конфликт, здесь основные нити политической игры всегда находились в руках президента. Несмотря на нежелание Верховного Совета самоликвидироваться, из «проверенных» депутатов была создана инициативная группа, которая начала агитацию за самороспуск внутри парламента. В декабре парламент уже перестал существовать. Согласно новой конституции Казахстана от 1995 г. (статьи 44—47, 50—55, 71, 73 и др.), законодательная и судебная власть подчинена исполнительной (президент назначает судей, Конституционный суд ликвидирован и т. д.), в 1995 г. референдум в Казахстане продлил президентские полномочия Н. Назарбаева до конца XX в. (по имени туркменбаши С. Ниязова, первым начавшего кампанию по продлению полномочий лидеров среднеазиатских государств СНГ до конца XX в., этот феномен получил название «башизм»).
В Узбекистане И. Каримов совмещает посты президента страны и главы кабинета министров. Верховный Совет Узбекистана находится под контролем президента. Осенью 1991 г. часть депутатов оппозиции выступила с критикой президента. В ответ на это в Верховный Совет была внесена поправка к закону о статусе депутата, которая была принята уже летом 1992 г. Согласно внесенным уточнениям любой депутат по решению высшего законодательного органа страны мог быть лишен своего мандата за
поведение, порочащее звание народного депутата, совершение ан-- тиконституционных действий, направленных на подрыв государст-•> венного устройства, дестабилизацию общественно-политической об-' становки, а также за призыв к таким действиям (Васильев 1998: 95).
Не нужно обладать большим воображением, чтобы допустить возможность весьма широкого толкования данного законопроекта соответствующими органами исполнительной власти.
Конституция, как совершенно справедливо отмечает С.А. Панарин (Панарин 2000: 103—104), носит больше показной характер и ориентирована главным образом на мировое общественное мнение с целью продемонстрировать демократическое устройство молодого государства. При этом в Конституции не разъяснены механизмы выборов президента, организации и деятельности кабинета министров, регистрации общественных объединений (статьи 56, 90, 98). В 1995 г. президентские полномочия были продлены до 2000 г. В стиле советских времен в стране развернута масштабная кампания по возвеличиванию культа Каримова. Имеет место внутренняя и внешняя цензура средств массовой информации. Существующие в стране партии, по сути, являются пропрезидентскими. Как светская, так и религиозная оппозиция подвергается преследованиям.
Самая унитарная форма государственного устройства — в Туркмении. Здесь в 1992 г. был объявлен шестилетний мораторий на многопартийность. Президент Ниязов является высшим должностным лицом в государстве, не подчиняющимся законодательной власти. В его руках концентрируются все рычаги исполнительной власти, он назначает и снимает Генерального прокурора, председателей Верховного и Высшего хозяйственного судов. Президент имеет право распустить Народное собрание (парламент страны), если последнее выразит свое недоверие назначенному президентом правительству.
Формально страна является президентской республикой. Но ее глава обладает поистине неограниченными полномочиями. Режим туркменбаши причудливо сочетает черты и жестокого, и патриархального правления, все более напоминает правление традиционного восточного монарха, пользующегося, однако, некоторыми современными технологиями власти. Так, с одной стороны, установлен всеобъемлющий и всепроникающий полицейский контроль над населением, с другой — делаются разного рода популистские жесты в области его социальной защиты. Партийная структура совершенно не развита, пресса — официозная и откровенно рептильная. Какая-либо критика власти исключена, оппозиция разгромлена и изгнана, немногие уцелевшие правозащитники подвергаются систематическому запугиванию и периодическим судебным преследованиям (Панарин 2000: 105).
Возможно, наименее авторитарная система правления в Средней Азии существует в Таджикистане. Несмотря на то, что и здесь президент согласно Конституции 1994 г. имеет весьма широкий крут прерогатив, его власть несколько ограничена высшим законодательным органом. Верховное собрание имеет, в частности, право утверждать всех членов кабинета министров, имеет еще ряд важных контрольных функций. Однако, как считают компетентные исследователи, скорее всего, этот «демократизм» связан с борьбой между различными влиятельными кланами в стране, отсутствием у группировок достаточных сил для разгрома оппозиции (Васильев 19986: 245).
К сожалению, события, происходящие в России в последние годы (чудовищное разбухание госаппарата, разгон парламента в октябре 1993 г., создание специальных «гвардейских» подразделений, подчиненных исключительно президенту, ряд положений Конституции, представляющих почти не ограниченные права нынешней исполнительной власти), дают основание сделать вывод, что и здесь процесс развивается по схожему сценарию. Аналогичные процессы, в той или иной степени, происходят и на внутриполитической сцене — в многонациональных субъектах Российской Федерации (например, в Калмыкии). Главные составляющие этих процессов — всеобъемлющая роль традиционного социума (или государства, как в российском варианте), неэмансипиро-
Глава 5
Политическая антропология и современность
ванность индивида, невычлененность в обществе того, что классики марксизма называли «базисом» и «надстройкой».
Список сокращений
Список сокращений
Список сокращений
Список сокращении
Список сокращений
Список сокращений
Список сокращений
Список сокращений
Приложение 1
Программа курса «Политическая антропология»
Тема 4. Культурные основы неравенства и власти
Причины социального неравенства: собственность, доступ к ресурсам, статус, престиж, авторитет. Социальная стратификация и ее формы (П. Сорокин). Представления о социальной справедливости. Понятие социальной мобильности. Вертикальная и горизонтальная мобильность. Индивидуальное и коллективное проникновение.
Тема 5. Власть и лидерство
Власть как способность ограничения поведенческих альтернатив. Власть и лидерство. Власть и авторитет. Власть и управление. Ресурсы власти. Структура власти. Виды власти. Типология легитимного господства М. Вебера (традиционное, бюрократическое и харизматическое лидерство).
Природа человеческого лидерства. Теория черт. Ситуационная теория. Теория последователей. Типы лидерства. Функции лидеров. Элиты и их роль в человеческой истории. Работы Г. Моска, В. Парето. Современные теории элит. Типология элит. Проблема обновления элит.
Тема 6. Лидерство в первобытном обществе
Формы лидерства в догосударственном обществе. Лидерство в сообществах приматов. Эгалитарные группы охотников и собирателей. Функции предводителя. Авторитет. Нестабильность. Половозрастное неравенство.
Переход к земледелию и животноводству. Община. Родство. Системы родства. Линидж. Клан. Племя. Генеалогическая иерархия. Бигмен. Престижная экономика. Институты возрастных классов. Тайные общества. Касты. Конический клан. Генеалогическое неравенство. Вождество — первая иерархическая форма социальной организации. Признаки вождества и его отличие от государства.
Тема 7. Происхождение государства и права
Эволюция представлений о государстве: от Платона до Э. Сервиса. Теории возникновения государства. Теория общественного договора (Т. Гоббс, Дж. Локк, Ж.-Ж. Руссо). Завоевательная теория (Л. Гумплович, Ф. Оппенгаймер). Классовая теория (К. Маркс, Ф. Энгельс). Взгляды на политогенез в XX в. Теория «городской революции» Г. Чайлда. «Гидротехническая» теория К. Виттфогеля. Интегративная и конфликтная версии политогенеза (Э. Сервис, М. Фрид). Проект «раннего государства» (X. Классен).
Причины генезиса государственности. Экологический фактор. Система хозяйства. Ирригация. Рост народонаселения. Идеология. Обмен и торговля. Война и завоевания. Внешние влияния. «Первичные» и «вторичные» государства. Пути политогенеза. Запад и Восток. Роль элиты в формировании государства: управленцы, военачальники, жрецы. Сущность и признаки государства. Интегративный и конфликтный подходы. Закон и насилие. Признаки государства. Типы и формы государственности: основные концепции и школы. Бюрократия. Возникновение права. Легитимность власти. Идеологическое обоснование власти: взаимный обмен услугами.
Тема 8. Власть в доиндустриальных цивилизациях
Пути социальной эволюции. Восток: деспотическое государство, касты, цик-лизм. Дискуссия об азиатском способе производства. Цивилизации Востока. Китай.
Индия. Мессопотамия. Египет. Исламский мир. Цивилизации доколумбовой Америки. Античная Европа: греческая демократия и римское право. Эпоха средневековья. Европейский феодализм. Вызревание рационального «правового» государства. Африка: сакральный царь. Проблема африканского способа производства. Кочевники Евразии. Восточные и западные черты российской политической традиции.
Тема 9. Политическая антропология и современность
Трансформация политической культуры колониальных обществ. Прямое и косвенное управление. Проблемы модернизации. Ценности западной цивилизации и традиционные общества. Клановые, этнические и конфессиональные основы современной политической системы постколониальных обществ. Значение политической антропологии для понимания культурных и политических процессов в неевропейских цивилизациях.
Реформирование постсоциалистических обществ. Особенности российской цивилизации. Имперская традиция в отечественной истории. Демократические процессы и административная власть. Антропологический подход к исследованию политических процессов в странах СНГ. Трайбализм и традиционализм. «Президентская республика». «Восточный» парламентаризм. Конфессиональный фактор.
Темы рефератов и курсовых работ
1. Предмет изучения политической антропологии. ч 2. Антропологические теории власти.
3. Теории власти в современной науке.
4. Символика власти.
5. Феномен дарообмена (по работам М. Мосса).
6. Биологические корни неравенства и иерархии.
7. Неравенство между полами в человеческом обществе.
8. Возрастное неравенство.
9. Неуставные отношения в армии.
10. Иерархия в преступных группировках (по современной художественной
литературе).
11. Культурные основы неравенства и иерархии.
12. Лидерство в обществах охотников-собирателей.
13. Лидерство и механизмы борьбы за власть в раннеземледельческих обществах.
14. Феномен вождества.
< 15. Сущность государства (с точки зрения «интегративной» и «конфликтной» теорий).
16. Причины возникновения государства.
17. Пути и формы становления государственности. >
18. Появление и эволюция бюрократии в истории. 'л
19. Дискуссия об азиатском способе производства. Основные этапы и итоги.'
20. Сущность восточной деспотии.
21. Полис — догосударственное общество или государство? (по материалам
дискуссии в журнале «Вестник древней истории» в 1989—1990 гг.)
22. Структура власти в феодальном обществе (по работам А.Я. Гуревича и ,
других медиевистов).
23. Структура власти в кочевых империях. )
24. Влияние монголов на российскую политическую традицию.
25. Восточные и западные черты российской политической традиции (по работам
«евразийцев»).
Приложение 1
Программа курса «Политическая антропология»
26. Сходство и отличие в политической системе дореволюционной России и
СССР.
27. Социализм: российский вариант тоталитаризма или азиатский способ
производства?
28. Традиционные черты в современной российской политической культуре.
29. Архаические и традиционные элементы в политической культуре государств
СНГ.
30. Элементы традиционной власти в современной политической культуре
стран Азии и Африки.
Основная литература
Абеле М. Политическая антропология: новые задачи, новые цели. — Международный журнал социальных наук. Т. VI. 1998. № 20.
Альтернативные пути к цивилизации. М., 2000.
Архаическое общество: Узловые проблемы социологии развития. Ч. 1—2. М., 1991.
Афанасьев М.Н. Клиентизм и российская государственность. М., 1997.
Бочаров В.В. Антропология возраста. СПб., 2000.
Бочаров В.В. Власть. Традиции. Управление. М., 1992.
Бочаров В.В. Политическая антропология и общественная практика // Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. № 2.
Васильев Л. С. История Востока. Т. 1—2. М., 1993.
Восленский М.С. Номенклатура. М., 1991.
- Годинер Э. С. Политическая антропология о происхождении государства // Этнологическая наука за рубежом: проблемы, поиски, решения. М., 1991.
Дольник В. Естественная история власти // Знание — сила. 1994. № 10—11.
Исследования по общей этнографии. М., 1979.
История первобытного общества. Т. 2. Эпоха первобытной родовой общины. М., 1986. Т. 3. Эпоха классообразования. М., 1988.
Крадин Н.Н. Предмет и задачи политической антропологии//Политические исследования. 1997. № 5.
Куббель Л.Е. Очерки потестарно-политической этнографии. М., 1988.
Мосс М. Общества. Обмен. Личность: Труды по социальной антропологии. М., 1996.
Павленко Ю.В. Раннеклассовые общества. Киев, 1989.
Плюснин Ю.М. Проблемы биосоциальной эволюции. Новосибирск // Ранние формы политической организации: от первобытности к государственности. М., 1995.
Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992.
Социально-экономические отношения и соционормативная культура. М., 1986 (Свод этнографических понятий и терминов. Вып.1).
Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности. М., 1997.
Феномен восточного деспотизма: структура общества и власти. М., 1993.
Фрезер Дж. Золотая ветвь. М., 1986.
Этнические аспекты власти. СПб., 1995.
Abe'leh M. Anthropologie dr l'Etat. Paris, 1990.
Adams R.N. Energy and Structure. A Theory of Social Power. Austin, 1975.
Anthropological Approaches to Political Behavior. Pittsburgh, 1991.
Balandier G. Anthropologie politique. Paris, 1967 (пер. на англ. яз.: Political Anthropology. New York, 1970).
Claessen H.J.M. Politieke antropologie. Assen: Van Gorcum, 1974 (пер. на исп. яз.: Antropologia politica. Mexico, 1979).
Earle T. How Chiefs Come to Power: The Political Economy in Prehistory. Stanford
(Cal.),1997. , . ..„ ..,чЛ1 .....,,„..
The Early State. The Hague, 1978.
Fried M. The Evolution of Political Society: An Essay in Political Anthropology. New
York, 1967.
Lewellen T. Political Anthropology: An Introduction. Westport, 1992 Mann M. The Sources of Social Power, Vol. I: A History of Power From the Beginning
to A.D. 1760. Cambridge, 1986; Vol. П: The Rise of Classes and Nation-States, 1760-
1914. Cambridge, 1993. Political Anthropology. Chicago, 1966. Political Anthropology. New Brunswick and London, 1980. Service E. Origins of the State and Civilization. New York, 1975. Weber M. Wirtschaft und Gesellschaft. Tubingen, 1922.
Приложение 2
Ритуал— форма регулярно совершаемого символического поведения, предназначенного для поддержания или восстановления магической гармонии.
Род— родственное объединение, ведущее свое происхождение от единого предка.
Рэмэдж— см. Клан конический.
Сегментарная организация— система разделения первобытного социума на более мелкие подразделения, которые делятся на еще более мелкие компоненты и т. д.
Синполитейные общества— первобытные общества, эволюционирующие под воздействием уже сложившихся цивилизаций.
Статус— социальное положение индивида.
Стратификация— разделение совокупности людей на страты на основе неравенства.
Тайные общества— институт, возникший на основе мужских союзов. Вступление требовало организации престижных пиров. Деятельность осуществлялась закрыто. Считается, что тайные общества выполняли карательные функции, защищали интересы их членов, восполняя тем самым слабость публичных органов управления.
Трайбализм, трибализм— проявление в современном обществе солидарности соплеменникам, племенной розни.
Фратрия— объединение нескольких родов внутри племени (Л. Морган).
Харизма— способность внушать последователям веру в сверхъестественные способности.
Чифдом(от англ. chiefdom) — см. Вождество.
Эгалитарное общество— первобытное общество, в котором отсутствует неравенство.
Экзогамия— запрет вступать в брак внутри своей группы.
Эндогамия— заключение брака только внутри своей общности.
Этнография— 1) то же, что антропология культурная; 2) раздел антропологии, занимающийся изучением этносов (народов) и этнического разнообразия мира.
Этология— наука о поведении животных.
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие.......................................................................................................... 3
Глава 1. ПРЕДМЕТ ПОЛИТИЧЕСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ..................................6
1. Что такое антропология?................................................................................... 6
2. Политическая антропология............................................................................. 9 S
3. Методы и методологические подходы........................................................... 15 V
4. История политической антропологии............................................................. 24 s
Глава2. ПРИРОДНЫЕ И КУЛЬТУРНЫЕ ОСНОВЫ НЕРАВЕНСТВА
И ВЛАСТИ.......................................................................................... 38
Глава 3. ВЛАСТЬ И ТРАДИЦИОННОЕ ГОСПОДСТВО......................................67
1. Власть и господство......................................................................................... 67 *
2. Традиционное господство................................................................................ 71
3. Особенности доиндустриальных обществ...................................................... 74
4. Путь к власти .................................................................................................. 90
Глава 4. ОТ ПЕРВОБЫТНОСТИ К ГОСУДАРСТВУ......................................... 117
1. Эгалитарные и неэгалитарные общества...................................................... 117
2. Ранжированные общества.............................................................................. 120 v
3. Вождество и его альтернативы..................................................................... 128 >
4. Происхождение государства.......................................................................... 137 V
Глава 5. ПОЛИТИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ............ 152
Список сокращений........................................................................................... 186
Приложение 1.Политическая антропология. Программа курса................ 205
Приложение 2.Терминологический словарь................................................. 210
r.-ftoq.
•/-■у
Gt;д t ' Г