ПОСИЛЬНОЕ ДЛЯ КАЖДОГО ИЗ НАС

— Литературное творчество, посильное для каждого из нас... Вы что хотите, чтобы каждый из нас стал писателем, как и вы? Или же вы считаете, что писательское дело — это единственный способ достичь совершенства в мышлении?

 

— Совсем нет. Если бы я мог, тотчас же уменьшил бы все напечатанное в мире, по крайней мере, в тысячу раз. Одним из самых жалких зрелищ являются попытки писать, которые предпринимают люди, лишенные таланта.

 

— Но тогда какое же литературное произведение я могу создать? Каким образом я могу пробраться в историю литературы, не добавив что-то к той горе напечатанного, которая вызывает у вас такое отвращение?

 

— А вы считаете все напечатанное литературой?

 

— Конечно, нет. Каждый день мы слышим о том, что обнаружены рукописи знаменитых писателей. Я думаю, что они были литературой с момента их написания. Каждый год мы слышим о том, что обнаружена чья-то переписка или чьи-то мемуары и что их собираются опубликовать. Я думаю, что подобные письма или мемуары являются литературой, хотя они и являются рукописными работами.

 

— Да, письма мадам де Савиньи и лорда Честерфилда входили в программы обучения школьников Франции и Англии. Классической литературой считаются воспоминания Сен-Симона и дневник Пеписа. Можно привести и сотни других примеров собраний писем и мемуаров, написанных менее известными авторами, которые давно стали считаться литературными произведениями. А почему, как вы думаете?

 

— Наверное, они хорошо написаны?

 

— А что это значит?

 

— Ну, наверное, это означает, что написаны замечательно, или остроумно, или трогательно, или еще каким-то выдающимся юбразом. Я думаю, что все, что поднимается над обычным уровнем, считается хорошо написанным.

 

— Отлично! Вы представляете, что существует разница между словами и чувствами, которые они выражают. Если, допустим,. представить себе, что Жанна д' Арк, которая не была ученой, оставила бы после себя письма, то они, без сомнения, считались бы литературой.

 

— Послушайте! Если бы вы только почитали любовные письма Томми Джоунса, обращенные к мисс Браун, вы бы признали их настоящей литературой. Он однажды показал мне одно из своих писем, и я позеленел от зависти. А надо сказать, что уж Джоунс-то далеко не писатель.

 

— Другими словами, вы хотите сказать, что любое глубокое или сильное чувство которое правдиво выражено, можно назвать литературой. Дело обстоит именно так. Именно поэтому мы любим любовные письма и читаем их через сто лет после того, как они были написаны, с такой же жадностью, с какой столетие назад их прочитывала служанка, когда обнаруживала их на столике своей хозяйки. Нам не нравится эгоизм, но, однако, мы любим, когда люди рассказывают о себе.

 

— А вы что, полагаете, что и мои письма можно считать литературой.

 

— Возможно, что некоторые из ваших писем, без сомнения, являются таковыми. Однако, конечно, к ним нельзя отнести те, что вы писали мне последнее время. Вы ни слова не сказали в них о том, что думаете или чувствуете. Вы мне рассказали о том, что делаете и что делают другие люди, но не попытались объяснить собственные мотивы поведения или мотивы других людей, как вы обычно поступаете, когда разбираете поступки людей в компании друзей. Ваши письма полны описания пустяков и стереотипов. Я уверен, что письмо Джоунса к мисс Браун не является таким.

 

— К сожалению, вы правы, хотя мне это неприятно слышать. Почему я пишу так, почему все мы постоянно пишем подобным образом? Это вина стиля жизни. Постепенно привыкаешь писать одно и то же письмо по двадцать раз разным людям, и со временем чувствуешь, что не можешь освободиться от этого стиля. Я пишу своей жене так же, как и вам, и она жаловалась мне на это. Теперь она перестала сетовать. Очевидно, она привыкла к таким письмам.

 

—Вы попали в самую точку. Когда я заявляю, что все мы можем создавать литературные произведения в наших письмах, я имею в виду, что письмо открывает нам уникальную возможность выразить себя. Никто не заглядывает нам через плечо, когда мы пишем эти письма, никто не будет устраивать критический разбор их достоинств или недостатков после того, как они будут написаны. В момент их созидания мы не испытываем вымышленных страхов, и комплекс неполноценности не тяготит нас. Мы поставлены в наилучшие условия для того, чтобы выразить то, о чем нам известно наилучшим образом, а именно о чувствах, которые мы наиболее ясно воспринимаем нашим сознанием. Это помогает нам изъясняться наиболее естественно, а именно это и предполагает литература. Я знаю одну писательницу, читать которую нелегко, так как она никогда не бывает самой собой. Сегодня она пишет как Синклер Льюис, а год назад писала как Кнут Гамсун, или во всяком случае пытается писать как эти писатели. В результате она напоминает портниху из провинциального города в Оклахоме, которая пытается шить платье, как шьют у Кардена. И в то же время та же самая женщина пишет письма, в которых вы можете увидеть ее жизнь и ее душу, озаренные ясным светом. Каждое ее слово сверкает как яркая лампочка и не похоже на слова из ее романов, которые кажутся тусклыми кляксами.

 

— Я понимаю, о чем идет речь, но почему я должен писать литературу?

 

— Никто не заставляет вас это делать. Я лишь решительно выступаю против работы впустую. Каждый день вы упускаете возможность, а может быть, и не одну, чтобы добраться до глубин вашего сознания и выразить себя так, как вы себя ощущаете. Таким образом изо дня в день вы становитесь похожим на других, утрачивая свою индивидуальность. Учтите, что со времени окончания учебы вы стали сильнее, но в то время у вас было больше индивидуальности. Вы были ближе к себе и к хорошим книгам, то есть к уровню более удовлетворительного самовыражения. Как и большинство людей в то время вы писали свои письма гораздо лучше. С тех пор вы законсервировались в своих привычках просто из-за лени, что привело вас к постыдной имитации. На вас лежит доля ответственности за то, что вы станрвитесь участником одного и того же разговора по десятку раз подряд, куда бы вы ни приходили. Литература — это самовыражение, а самовыражение — это индивидуальность, ваша личность, главный предмет ваших забот. Мы обогащаем нашу личность деньгами, но на протяжении всей жизни мы обкрадываем ее так, что в конечном счете от нее ничего не остается. Поэтому сопротивляйтесь, упирайтесь изо всех сил, говорите "нет", когда чувствуете, что начинаете обкрадывать самого себя, и тогда ваши письма станут настоящими литературными произведениями, которые могут заслужить право быть напечатанными точно так же, как были напечатаны письма других людей.

 

— Я буду иметь это в виду.

 

— Творите настоящую литературу и обязательно делайте заметки. Если вы будете делать заметки о том, что вы слышите или считаете достойным запоминания, то вы составите ценный дневник. Почитайте дневник Амиель, он вас не утомит, и вы увидете, что может произойти в небольшом швейцарском городке, в котором, кажется, ничего не может произойти. Дневник заполнен единственными стоящими в жизни предметами: мыслями и чувствами.

 

Подведем итог нашему диалогу: каждый из нас может стать творческой личностью, если будет защищать свою-индивидуальность. Такой человек будет интересным для окружающих и не позволит, чтобы кто-либо утопил его в общей массе. Этот интерес является главным в литературе, и поэтому очевидно, что каждый из нас может создавать то, что достойно называться литературой. Однако при этом мы не должны думать о том, что занимаемся литературным трудом. Самое главное — это мысль, а мысль не может сосуществовать с чем бы то ни было, что представляет собой самое высшее и благородное в нашей личности.