Ландшафтно-планировочная композиция населенных мест малой и средней величины

Главным достоинством небольших поселений и городов является их пространственное единство с окружающим ландшафтом, повсеместная доступность естественной природной среды. В самых малых городах и поселках композиция плана строится вокруг единственного обществен­ного центра, в более крупных — подцентры общественного обслужива­ния становятся дополнительными композиционными акцентами. Архи­тектурная выразительность центра в малых поселениях усиливается удачным использованием ландшафта: включением зеленых массивов, акваторий и повышенных точек рельефа местности.

В качестве характерных примеров ландшафтно-планировочной ком­позиции поселков можно привести конкурсные проекты пригородных новых жилых поселений около Парижа, выполненные Ж. Jlecya, П. Ро,

A. Жоми и др. Здесь при максимально компактном решении застройки достигается минимальное расстояние от жилища до общественного цен­тра и озелененного открытого пространства.

Показателен в этом отношении и проект села, разработанный

B. П. Борисовым, который представляет собой цельную композицию, где застройка размещается вокруг пруда и парка. Проезды же, предназна­ченные для хозяйственных нужд и прогона скота, скрыты за приусадеб­ными участками.

Привлекает своей ясностью и вместе с тем непринужденностью ком­позиция нового небольшого городка близ Аахена, предложенная Э. Кю-

ном. Здесь водоем на запруженном ручье, клиновидный в плане, прони­кает от лесопаркового массива до общественного центра. Разнообразная по высоте застройка создает выразительный силуэт и акцентирует под- центры жилых групп. Пешеходам уделено особое внимание — на всем пути от центра до выхода в лес им нигде не приходится пересекать проез­жую дорогу. Разветвляющиеся в плане местные проезды не замыкаются в петли, оставаясь тупиковыми, а единственный перекресток с автостоян­ками скрыт под пешеходной платформой городского центра (табл. 31).

При компоновке плана малого города целесообразно совмещать от­крытые пространства и зеленые насаждения с пешеходными путями. Озелененная прогулочная полоса может непрерывным кольцом прони­зывать смежные районы, как, например, в Эрувиль-Сен-Клер, пригоро­де Кана, по конкурсному проекту П. Эйне, М. Биаса и др.

Растительность можно группировать как в Академгородке под Но­восибирском, где пешеходная аллея, проложенная вдоль девятиэтажных домов-башен, вливается в центральный бульвар.

Научный городок Де Бюр-Орсе, к югу от Парижа, аналогичен ново­сибирскому по своему функциональному назначению и величине, но от­личается от него по композиции. В его проекте, разработанном Р. Каме- ло и Ф. Прийо, центральный зеленый массив образуется благодаря со­единению трех внутриквартальных садов. В северной части города жи­лая застройка примыкает к бровке откоса, возвышаясь над местностью. В южных кварталах, где рельеф территории ровный, придомовые зеле­ные насаждения переходят в пригородные рощи и поля, а застройка приближена непосредственно к городскому центру. Сюда же стекаются тщательно прорисованные «ручейки» пешеходных путей.

Композиционным ядром города Харлоу, по проекту Ф. Гибберда, должен был стать обширный, вытянутый вдоль низины небольшой реч­ки парк, который соединялся бы с окружающим его городом пешеход­ными аллеями. Однако, при осуществлении в натуре, этот парк нару­шил пространственную целостность города, не объединив его, а разбив на четыре изолированных района, воспринимаемых как отдельные по­селения. Поэтому в процессе реализации проекта автор ввел в компози­цию города несколько высоких зданий-ориентиров по границам цент­рального парка. Эти здания позволили зрительно воспринимать парк как единое центральное пространство города, отмеченное архитектурны­ми доминантами в рамках прилегающей застройки (табл. 32).

Геологические и гидрологические условия оказывают двоякое влия­ние на проектирование города — функциональное и инженерное:

~ первое — это наличие полезных ископаемых и запасов воды;

- второе — строительные характеристики грунтов и уровня подзем­ных вод.

Минеральные ресурсы имеют градообразующее значение, но могут стать и технической помехой при планировке и застройке городской территории.

Прочность грунта оказывает прямое влияние на приемы композиции городского плана, на конфигурацию и высоту зданий. Если, например, скальный грунт Манхэттена в Нью-Йорке способствовал возведению «небоскребов», то грунты средней прочности без каких-либо инженер­ных осложнений допускают лишь невысокую застройку. Самые слабые грунты — над подземными выработками и вечной мерзлотой, при забо­лоченности, периодической затопляемости, а также насыпные — требу­ют искусственных оснований. При слабых грунтах становятся невыгод­ными низкие здания, занимающие большие площади, так как они вызы­вают значительные затраты на инженерную подготовку территории и устройство сложных искусственных оснований.

Размещение жилых и общественных зданий непосредственно над действующими разработками ископаемых недопустимо, так как грозит просадкой грунта. Поэтому, например, Г. Бейнз, А. Харгрейве и др. в проекте английского города Питерли создали планировочный рисунок наземных открытых пространств, буквально повторяющий план дей­ствующих подземных штреков. На остальной территории очередность застройки назначалась в строгой последовательности за выработкой угля под соответствующими участками города и укреплением под ними отработанных пустот.

В современной теории и практике градостроительного проектирова­ния широко распространен прием создания искусственных территорий путем «намыва» грунта со дна водоемов. Еще в средние века голландцы на месте моря создавали свои «польдеры», огораживая их дамбами. Та­ким способом в 1960-е годы Я. Ван-ден-Брук и Я. Бакема предлагали застроить бухту Пампус около Амстердама, создав цепочку искусствен­ных островов, изрезанных каналами.

Наращивание новых территорий за счет болот и прудов традицион­но для Санкт-Петербурга начиная с XVIII века и до современной за­стройки Васильевского острова.

Примером сложной композиции города с применением водозащит­ных дамб, дренажных каналов и искусственных акваторий может слу­жить предложенный Д. Лавджоем проект планировки и застройки «Water City» — «Водного города» на болоте в устье Темзы близ Лондона (табл. 33).

Особую композиционную остроту приобретает сооружение искусст­венных островов в проектах развития городских центров. Примерами таких архитектурно-планировочных решений могут служить конкурс­ные проекты 1960—1970-х годов. Из них следует выделить композицию нового центра пригорода Сан-Джулиано между Местре и Венецией, предложенную Д. Кварони, М. Басетти и другими в виде кругов пра­вильной формы для застройки внутреннего водоема и искусственного острова.

Не менее интересны конкурсные проекты центра Оулу, где контраст­ное сочетание свободной и регулярной береговой линии открывает боль­шие композиционные возможности, которые использовали финские ар­хитекторы М. и М. Яатинены, Э. Пасанен и К. Вартола. Они противопо­ставили жесткие прямоугольные формы искусственного острова, или полуострова, мягким естественным контурам берега. Аналогичная ком­позиция, но более крупного масштаба, была предложена И.А. Короле­вым и др. в конкурсном проекте архитектурного развития центра Баку 1970 года.

Сложные гидрологические условия существовали и при разработке конкурсных проектов городов авторским коллективом Московского ар­хитектурного института в 1960—1970-е годы. Это композиция много­этажной застройки высокой плотности в Калининграде между двумя рукавами реки Преголи с использованием старых крепостных рвов для дренажа и осушения заболоченной территории, а также предложение по застройке левого берега Даугавы в Риге, где предусматривалась частич­ная засыпка избыточной акватории, а ядром композиции становился круглый в плане водоем, обрамленный высокими зданиями нового об­щественного центра. Их сложный силуэт должен был контрастировать с широкой гладью реки и архитектурными вертикалями Старой Риги (табл. 34).

Водная поверхность — столь привлекательный ландшафтный компо­нент городской среды, что редкий градостроительный конкурс обходит­ся без проектов, предлагающих акваторию в качестве ядра пространст­венной композиции.

И. Асихара считает воду обязательным, подвижным или статичным элементом архитектурной композиции внешнего пространства:

«Вода не играет существенной роли в суровом климате, но в умерен­ных широтах вода является важным фактором для создания внешнего архитектурного пространства. Использование воды возможно двух ви­дов: как спокойная и как текущая водные системы. Спокойная вода мо­жет дать пространству неописуемую глубину, отражая предметы, а ил­люминация ночью поможет еще больше увеличить эстетический эффект такого отражения. Текущая вода представляет собой струи и фонтаны: на низком уровне она очень полезна для обозначения пространственных границ и, в то же время, она создает зрительную непрерывность про­странства. Устройство шлюзов в нескольких местах помогает убыстрить движение воды. Воду можно эффективно использовать в качестве барь­ера перед местами, куда людям следует ограничить доступ»*.

Важное композиционное значение водоема в городе заключается в том, что его открытая плоскость позволяет обозревать одновременно панораму всего берега. В малых и средних городах, если расстояние не превышает пределов видимости, достаточно крупная акватория может стать ядром композиции всего проектируемого плана. Так, например, система водоемов в Канберре, по проекту У. Гриффина, своими регуляр­но округлыми формами усиливает выразительность полицентричной композиции планировки города {табл. 35).

Центральная городская акватория создает чувство простора, обеспе­чивает необходимую открытую дистанцию для фронтального зрительно­го восприятия главных архитектурных доминант в композиции города.

В этом смысле заслуживают внимания проекты широкого водного зеркала перед московским Кремлем, неоднократно предлагавшиеся на архитектурных конкурсах. На конкурсе 1932 года в двух проектах,

В.В. Бабурова и Г. Майера, намечалось расширение Москва-реки на ме­

[1] Перевод Я.В. Косицкого: Y. Ashihara. «Exterior Design in Architecture». — N.Y., 1970 (p. 113).

сте сложившейся застройки и бывшей Болотной площади между двумя мостами — от Кремлевской набережной до Водоотводного канала. По­добные же предложения последовали и через тридцать с лишним лет в проектах Л.Н. Павлова, Г.А. Симонова и Б.Г. Бархина на архитектурном конкурсе по реконструкции московского центра.

В 1959 году на международном архитектурном конкурсе предлага­лись две новые акватории и для центра Берлина, чтобы обеспечить бес­препятственное обозрение с флангов исторических и новых сооружений на берегу Шпрее.

Водная поверхность помогает зрительно выявить многоплановую объемно-пространственную композицию городского центра — как, на­пример, в конкурсном проекте центра Харькова, разработанном автор­ским коллективом Московского архитектурного института. Здесь, при обозрении с южного берега запруженной реки, первым планом воспри­нимался бы торговый центр — низкий, сложный по структуре, располо­женный непосредственно над водой, а за ним — вторым планом — вер­тикали зданий общественного и административного центров на холме (табл. 36).

Водное пространство в сочетании с береговой линией может служить как бы выдвинутой вперед авансценой, необходимой для некоторого удаления зрителя при восприятии широко развернутой панорамы. Та­ков, например, ступенчатый «амфитеатр» парковых водоемов городско­го центра Душанбе в конкурсном проекте авторского коллектива Мос­ковского архитектурного института. Здесь пешеходные аллеи предпола­галось направить по насыпным дамбам вдоль воды среди зелени и па­вильонной застройки. Каскадное размещение акваторий по склону по­зволяло бы, при разнице отметок 20—25 м, охватывать взглядом весь парк и панораму центра города из любой точки.