К. Г. Паустовский

Паустовский К.Г.Родился я в 1892 году в Москве, в Гранатном переулке,в семье жедезнодорожного статистика. Отец мой, несмотря на профессию, требовавшую трезвоговзгляда на вещи, был неисправимым мечтателем. Он не выносил никаких тягостей изабот. Очевидно, из-за этих своих свойств отец долго не уживался на одномместе.После Москвы он служил в Пскове, в Вильно и, наконец,более или менее прочно осел в Киеве, на Юго-Западной железной дороге.Моя мать - дочь служащего на сахарном заводе - былаженщиной властной и неласковой.

Всю жизнь она держалась твердых взглядов ,сводившихся преимущественно к задачам воспитания детей.Неласковость ее была напускная. Мать была убеждена,что только при строгом и суровом обращении с детьми можно вырастить из них что- нибудь путное .Семья наша была большая и разнообразная, склонная кзанятиям искусством. В семье много пели, играли на рояле, благоговейно любилитеатр. До сих пор я хожу в театр, как на праздник.Учился я в Киеве, в классической гимназии.Нашемувыпуску повезло у нас были хорошие учителя так называемых гуманитарных наук -русской словесности, истории и психологии.

Литературу мы знали и любили и,конечно, больше времени тратили на чтение книг, нежели на приготовление уроков. Лучшим временем - порой безудержных мечтаний,увлечений и бессонных ночей - была киевская весна, ослепительная и нежная веснаУкраины.Она тонула в росистой сирени, в чуть липкой первой зелени киевскихсадов, в запахе тополе и розовых свечах старых каштанов.В такие весны нельзя было не влюбляться в гимназистокс тяжелыми косами и не писать стихов.

И я писал их без всякого удержу, подва-три стихотворения в день.В нашей семье, по тогдашнему времени считавшейсяпередовой и либеральной, много говорили о народе, но подразумевали под нимпреимущественно крестьян. О рабочих, о пролетариате говорили редко.В то времяпри слове пролетариат я представлял себе огромные и дымные заводы -Путиловский, Обуховский и Ижорский как будто весь русский рабочий класс былсобран только в Петербурге и именно на этих заводах.Когда я был в шестом классе, семья наша распалась, и стех пор я сам должен был зарабатывать себе на жизнь и ученье.

Перебивался я довольно тяжелым трудом, так называемымрепетиторством.В последнем классе гимназии я написал первый рассказ инапечатал его в киевском литературном журнале Огни . Это было, насколько япомню, в 1911 году.С тех пор решение стать писателем завладело мной таккрепко, что я начал подчинять свою жизнь этой единственной цели.В 1912 году я окончил гимназию, два года пробыл вКиевском университете и работал и зиму и лето все тем же репетитором, вернее,домашним учителем.К тому времени я уже довольно много поездил по стране у отца были бесплатные железнодорожные билеты .В 1914 году я перевелся в Московский университет ипереехал в Москву.Началась первая мировая война.

Меня как младшего сынав семье в армию по тогдашним законам не взяли.Шла война, и невозможно было сидеть на скучноватыхуниверситетских лекциях. Я томился в унылой московской квартире и рвалсянаружу, в гущу жизни, о которой так мало знал.Я пристрастился в то время к московским трактирам.

Тамза пять копеек можно было заказать пару чая и седеть весь день в людскомгомоне, звоне чашек и бряцающем грохоте машины - оркестриона.Трактиры были народными сборищами.Кого только я тамне встречал! Извозчиков, Юродивых, крестьян, рабочих, толстовцев, молочниц,цыган, белошвеек, ремесленников, студентов, проституток и бородатых солдат - ополченцев .Тогда у меня уже созрело решение оставить на времяписание туманных своих рассказов и уйти в жизнь .Я воспользовался первой же возможностью вырваться изскудного своего домашнего обихода и поступил вожатым на московский трамвай.Поздней осенью 1914 года в Москве начали формироватьнесколько тыловых санитарных поездов.

Я ушел с трамвая и поступил санитаром наодин из этих поездов. Мы брали раненых в Москве и развозили их по глубокимтыловым городам.Тогда я впервые узнал и всем сердцем и навсегда полюбилсреднюю полосу России с ее низким и, как тогда мне казалось, сиротливыми, номилыми небесами, с молочным дымком деревень, ленивым колокольным звоном,поземками и скрипом розвальней, мелколесьем и унавоженными городами -Ярославлем, Нижним Новгородом, Арзамасом, Тамбовом, Симбирском и Самарой.Во время работы на санитарном поезде я слышал отраненых множество замечательных рассказов и разговоров по всяческим поводам.В 1915 году всю нашу студенческую команду перевели стылового поезда на полевой.

Теперь мы брали раненых вблизи места боев, в Польшеи Галиции, и отвозили их в Гомель и Киев.Осенью 1915 года я перешел с поезда в полевойсанитарный отряд и прошел с ним длинный путь отступления от Люблина в Польше догородка Несвижа в Белоруссии.В отряде из попавшегося мне засаленного обрывка газетыя узнал, что в один и тот же день были убиты на разных фронтах два моих брата.Я остался у матери совершенно один, кроме полуслепой и больной моей сестры.Я вернулся к матери, но долго не смог высидеть вМоскве и снова начал свою скитальческую жизнь.Февральская революция застала меня в глухом городкеЕфремове бывшей Тульской губернии.Я тотчас уехал в Москву, где уже шли шумные митинги навсех перекрестках, но главным образом около памятников Пушкину и Сковелеву.Я начал работать репортером в газетах, не спал и неел, носился по митингам и впервые познакомился с двумя писателями - другомЧехова Гиляровским, и начинающим писателем - волгарем Яковлевым.После Октябрьской революции и переезда Советскогоправительства в Москву я часто бывал на заседаниях ЦИКа, несколько раз слышалЛенина, был свидетелем всех событий в Москве в то небывалое, молодое и бурноевремя.Потом опять скитания по югу страны, снова Киев, службав Красной Армии в караульном полку, бои со всякими отпетыми атаманами.Из Киева я уехал в Одессу, начал работать там в газете Моряк - пожалуй, самой оригинальной из всех тогдашних советских газет. Онапечаталась на обороте разноцветных листов от чайных бандеролей.В Одессе я впервые попал в среду молодых писателей.

Средисотрудников Моряка были Катаев, Ильф, Багрицкий, Шенгели, Лев Славин, Бабель,Андрей Соболь, Семен Кирсанов и даже престарелый писатель Юшкевич.В Одессе я жил у самого моря, и много писал, но еще непечатался, считая, что еще не добился умения овладевать любым материалом ижанром.Вскоре мною снова овладела муза дальних странствий .Я уехал из Одессы, жил в Сухуме, в Батуми, в Тбилиси, был в Эривани, Баку иДжульфе, пока, наконец, не вернулся в Москву.Несколько лет я работал в Москве редактором РОСТа иуже начал время от времени печататься.Первой моей книгой был сборник рассказов Встречныекорабли .Почти каждая моя книга - это поездка.

Или, вернее,каждая поездка - это книга.После поездки в Поти я написал Колхиду , послеизучения берегов Черноморья - Черное море , после жизни в Карелии и вПетрозаводске - Судьбу Шарля Лонсевиля и Озерный фронт .Во время Великой Отечественной войны я был военнымкорреспондентом на Южном фронте и тоже изъездил множество мест.У каждого писателя своя манера жить и писать.

Что касается меня, то дляплодотворной работы мне нужно две вещи поездки по стране и сосредоточенность.В послевоенные годы я много ездил по Западу был вПольше, Чехословакии, Болгарии, Турции, Италии - жил на острове Капри, вТурине, Риме, в Париже и на юге Франции - в Авиньоне и Арле. Был в Англии,Бельгии - в Брюсселе и Остенде Голландии, Швеции и мимоходом еще в другихстранах.