Лозаннская конференция.

Как уже отмечалось, Первая мировая война не решила целый ряд вопросов, приведших в 1914 г. к столкновению Антанты и Австро-Германского блока. В их число входил и вопрос о Черноморских проливах, являвшийся в XIX – начале ХХ в. фактором, постоянно осложнявшим отношения европейских держав друг с другом, а также с Турцией. В послевоенный период Восточный вопрос приобрел новое звучание в связи с распадом Османской империи и выходом России из лагеря Антанты.

В начале сентября 1922 г. турецкие войска одержали победу над англо-греческими интервентами, исключив тем самым возможность решить этот вопрос силовым путем и поставив, таким образом, проблему созыва международной конференции для урегулирования спорных моментов в ближневосточных делах. Уже на совещании 20-24 сентября 1922 г. в Париже премьер-министра Франции Р. Пуанкаре, министра иностранных дел Англии Д.Керзона и посла Италии во Франции К.Сфорца было решено созвать такую конференцию.

После соответствующей подготовки конференция открылась в Лозанне 20 ноября 1922 г. при участии представителей Великобритании, Франции, Италии, Турции, Греции, Югославии, Болгарии, Румынии и Японии. США не приняли участия в конференции, прислав лишь своих наблюдателей.

Открытию конференции предшествовала упорная дипломатическая борьба между организаторами конференции и Советской Россией по вопросу участия последней в работе конференции. Узнав из зарубежной печати о намерении западных держав созвать конференцию по Ближнему Востоку, правительство РСФСР 24 сентября 1922 г. направило правительствам стран-организаторов ноту, в которой выразило озабоченность Москвы событиями на Ближнем Востоке и высказалось против того, что нечерноморские державы присвоили себе право регулировать режим проливов. Советское руководство заявило также, что не признает никаких решений по этой проблеме, принятых без его участия и предложила немедленно созвать конференцию с участием в основном черноморских государств.

Столь решительный демарш советской дипломатии был вызван дошедшими до Москвы сведениями о первоначальном желании Керзона вообще не допускать Россию к работе конференции. Тем самым Керзон надеялся, во-первых, осложнить советско-турецкие отношения и, во-вторых, договорившись сепаратно с турками, добиться такого решения по вопросу о проливах, при котором английский флот в любое время мог проникнуть в Черное море, что явилось бы фактором постоянного давления Великобритании на Турцию и Советскую Россию. Такое решение вопроса, конечно же, не устраивало российскую сторону, о чем она и предупредила Запад.

Все эти события происходили на фоне некоторого осложнения отношений между Москвой и Анкарой: в ноте от 4 октября 1922 г. турецкое правительство, отвечая на предложение Антанты о созыве мирной конференции, обошло вопрос о полноправном участии РСФСР, Украины и Грузии в ее работе. По мнению ряда отечественных исследователей, такая позиция Турции объясняется, с одной стороны, желанием в какой-то мере проявить свою лояльность к организаторам конференции и тем самым заранее смягчить их позицию, а с другой – определенным ухудшением в это время российско-турецких отношений, вызванным нескрываемым раздражением турок советским вмешательством через соответствующие подразделения ОГПУ и Коминтерна во внутренние дела Турции, а также фактическим срывом советской стороной поставок оружия туркам и рядом других факторов.

После настойчивых неоднократных заявлений советской стороны по поводу конференции, видимо, в столицах европейских держав пришли к выводу о возможности участия в ней представителей РСФСР. 27 октября 1922 г. правительства Англии, Франции и Италии передали руководству Советской России ноту, в которой оно было официально уведомлено о конференции и приглашено к совместному обсуждению на ней вопроса о проливах. Таким образом, в ноте содержался прямой отказ предоставить советской делегации равные с другими участниками конференции права, ограничив ее полномочия обсуждением лишь вопроса о проливах. 2 ноября Чичерин направил ответную ноту, в которой опротестовал ограничение прав российской делегации и подчеркнул, что попытки решить вопрос о проливах отдельно от других вопросов, связанных с Ближним Востоком, не приведет к положительным результатам. Организаторы конференции в ответной ноте подтвердили свое намерение пригласить на конференцию прежде всего страны, не находящиеся в состоянии окончательного мира с Турцией, а также подтвердили права советской делегации на ведение переговоров и принятие решений лишь по вопросу о проливах. Кроме того, отмечалось, что страны Антанты не возражают против включения в состав российской делегации представителей Украины и Грузии, как это было на Генуэзской конференции.

20 ноября конференция приступила к работе. Наряду с пленарными, заседания проходили в рамках нескольких специальных комиссий, в том числе комиссии по проливам. 4 декабря на заседании этой комиссии Г.Чичерин огласил декларацию российской делегации. Говоря о проблеме проливов, Чичерин заявил, что РСФСР является сторонником обеспечения свободы постоянного прохода торговых судов и мирных морских сообщений на Босфоре, в Мраморном море и Дарданеллах, а также сторонником установления прочных гарантий сохранения мира на Черном море и безопасности его побережья, равно как и сохранения мира на Ближнем Востоке и безопасности Константинополя. Это означало, что как в мирное, так и в военное время проливы должны были быть закрыты для военных судов и военной авиации всех стран, кроме Турции.

6 декабря Керзон выступил с речью, в которой был дан ответ советскими представителям: обвинив советские республики в стремлении к доминированию на Черном море посредством установления контроля над проливами, и в игнорировании при этом законных интересов других держав, Керзон изложил предложения Антанты, сформулированные в двух проектах , озаглавленных как “Свобода проливов” и “Демилитаризация зоны проливов”. В первом проекте предусматривалась полная свобода прохода через проливы всех военных и торговых судов и пролета авиации, как в мирное время, так и во время войны, в которой Турция является нейтральной. Во время войны, участником которой является Турция, право прохода через проливы должно было быть предоставлено только военным судам нейтральных стран. В случае договоренности между прибрежными черноморскими странами о полном разоружении на Черном море, нечерноморские государства, согласно проекту, оставляли за собой право посылать через проливы три военных корабля, водоизмещение одного из которых могло превышать 10 тыс. тонн.

Во втором проекте предусматривалась демилитаризация европейского и азиатского берегов Босфора и Дарданелл и ряда прилегающих к ним островов; в демилитаризованных зонах исключалось присутствие военных частей и предусматривалось лишь наличие полицейских сил, необходимых для поддержания внутреннего порядка. Исключение делалось лишь для района Константинополя, где допускалось размещение турецкого гарнизона численностью до 10 тыс. чел. Для осуществления контроля в демилитаризованной зоне предлагалось создать международную комиссию из представителей Англии, Франции, США, Румынии, Италии, Греции, Японии, Югославии, Болгарии и России.

Выступивший 8 декабря глава турецкой делегации Исмет-паша в принципе не возражал против прохода военных судов через проливы, хотя и высказывался за пропуск только легких кораблей, сопровождающих коммерческие суда. Турецкая сторона соглашалась и на демилитаризацию Дарданелл, протестуя, тем не менее, против демилитаризации Босфора. На этом же заседании с развернутой речью выступил и Чичерин, высказавшийся против пропуска через проливы военных судов. Однако, советское предложение не встретило поддержки ни с чьей стороны. Англичане, почувствовав, что турки готовы к компромиссу, заявили о необходимости отдельной встречи союзных и турецких экспертов для выяснения деталей, что по мысли Керзона должно было способствовать быстрейшей сепаратной договоренности. Неоднократные протесты советской делегации никакого эффекта не возымели.

Таким образом, в целом на конференции для советской стороны складывалась тупиковая ситуация, вызванная как нежеланием союзников прислушаться к ее требованиям, так и двойственной позицией турецкой делегации, склонявшейся к достижению договоренности с Антантой. В сложившихся условиях советское руководство приняло решение несколько смягчить тон и скорректировать содержание собственных предложений. 18 декабря 1922 г. на очередном заседании комиссии по проливам, представители РСФСР предложили на рассмотрение новый проект прохождения судов через Дарданеллы, Мраморное море и Босфор. При этом советская делегация выступила с заявлением, что в случае одобрения этого проекта, Россия и другие советские республики обязуются предложить правительствам прибрежных черноморских государств созвать конференцию для принятия взаимных гарантий в отношении эффективного обеспечения безопасности их берегов. Суть российских предложений заключалась в следующем: 1) легкие военные корабли могут иметь право свободного прохода через проливы, но по каждому такому случаю турецкий парламент должен выносить отдельное решение; 2) доступ в Черное море должен быть запрещен судам воюющих стран.

Западные державы сочли уступки советской стороны незначительными и продолжали оказывать давление на Турцию с целью заставить ее согласиться с предложениями, выдвинутыми Антантой. Ситуация складывалась не в пользу советской дипломатии, тем более, что в начале 20-х гг. военный, экономический и политический потенциал Советского государства был несоизмеримо меньше, чем потенциал его противников, что, по мнению исследователей, и предопределило исход обсуждений.

Однако необходимо отметить, что дела стран Запада также не были блестящими. Если по вопросу о проливах английская и турецкая делегации сумели сблизить свои позиции, то по наиболее важным для Турции пунктам, касающимся финансово-экономических вопросов и капитуляционного режима, а также территориальных вопросов на конференции разгорелась острая дискуссия в ходе которой стороны не могли прийти к каким либо результатам. Для того, чтобы воздействовать на турецкую делегацию, а также для того, чтобы надавить на французов, с которыми у англичан к этому моменту возникли серьезные разногласия, вызванные рурским кризисом, Керзон спровоцировал приостановку переговоров в Лозанне. 1 февраля 1923 г. он в ультимативной форме потребовал от турецких представителей подписать выработанный экспертами Антанты проект общего договора, пригрозив в противном случае покинуть конференцию. 4 февраля Керзон демонстративно покинул Лозанну. Вслед за ним уехали и другие делегации, включая советскую.

Второй этап конференции начался 23 апреля 1923 г. и характеризовался тем, что в составе делегаций стран-участниц уже не фигурировали первые лица. Представители Антанты на этом этапе постарались вообще отстранить советских представителей от участия в переговорах, аргументируя это тем, что вопрос о проливах больше не будет подниматься, а также тем, что советская делегация уже официально отказалась подписать конвенцию о проливах. Неблагоприятная политическая обстановка, сложившаяся на этом этапе конференции, была следствием, в частности, ухудшения советско-английских отношений в этот период.

В ответ на это, глава советской делегации – В.Воровский – обратился с нотой на имя Б.Муссолини, главы одной из стран-инициаторов конференции с протестом против произвольного отстранения советской делегации от участия в конференции до подписания соглашения о проливах. Отметив, что работа комиссии по проливам еще не закончена, В.Воровский также подчеркнул, что советская делегация никогда не отказывалась подписать конвенцию о проливах, что же касается выступления Г.В.Чичерина по этому поводу, то в нем было лишь констатировано, что представленный западными державами проект, выработанный без участия советской делегации, противоречит интересам России и ее союзников.

После длительных переговоров, в основном по экономическим, финансовым и территориальным вопросам, участники конференции подписали мирный договор между союзными державами и Турцией, а также ряд приложенных к нему актов (конвенция о проливах, конвенция об обмене населением между Турцией и Грецией и т.д.). Можно сказать, что результаты конференции были благоприятны для кемалистской Турции: Анкара добилась международного признания Турецкой республики, сохранившего ее единство в этнографических границах, обеспечила невмешательство держав в ее внутренние дела и денонсировала, таким образом, Севрский договор.

Что же касается вопроса о проливах, то здесь английской дипломатии удалось добиться значительных уступок со стороны турецкого руководства. Конвенция о режиме черноморских проливов предусматривала свободу прохода через них в мирное и военное время морских и воздушных судов и демилитаризацию Босфора и Дарданелл. Державы получили право при любых обстоятельствах посылать в Черное море не более трех судов водоизмещением не более 10 тыс. т. каждое. Для контроля за выполнением конвенции создавалась международная комиссия со штаб-квартирой в Константинополе во главе с представителем Турции и при участии Франции, Великобритании, Италии, Румынии, Болгарии, Югославии, России и Японии.

Что касается позиции советского руководства по отношению к данной конвенции, то в Москве она сначала была расценена как противоречащая российским интересам, т.к. 1) открытие Черного моря и проливов для военных судов западных стран, несмотря на ограничение их количества, ставило советские берега под постоянную военную угрозу, что не могло не вызвать увеличения военных расходов, мешающих экономическому развитию страны; 2) свободный доступ иностранных военных кораблей в проливы и демилитаризация их берегов нарушали интересы Турции, являвшейся основным союзником советского государства на Ближнем Востоке, делало неизбежным вовлечение ее в войну в случае военного столкновения в районе Черного и Эгейского морей; 3) кроме того, советское руководство было недовольно тем, что Лига Наций взяла на себя роль наблюдателя за деятельностью комиссии по проливам. Тем не менее, учтя все “за” и “против”, советская дипломатия решила продолжить попытки использовать даже слабую возможность контроля над проведением в жизнь конвенции, дабы устранять по мере возможности опасности, угрожающие советским республикам. При этом советская сторона заявила, что если практика осуществления мероприятий, предусмотренных конвенцией, поставит под угрозу интересы Советского государства, как политические, так и экономические, то правительство СССР будет вынуждено поставить вопрос о прекращении ее действия.

В целом, Лозаннская конференция, не решив всех проблем, связанных с урегулированием международных отношений на Ближнем Востоке в период после первой мировой войны, тем не менее, создала определенные условия для стабилизации международной обстановки в данном регионе, способствовав интеграции в послевоенные мировой порядок Турции, а также, в определенном смысле, и Советской России.