Международные отношения на Древнем Востоке.

Древний Восток стал колыбелью человеческой цивилизации. Здесь появились первые очаги государственности. Здесь же, вполне естественно, впервые проявили себя феномены международных отношений и возникли связанные с международными отношениями и внешней политикой организационные механизмы, соответствующие институты и процедуры.

Внешняя политика государств Древнего Востока носила достаточно ярко выраженный экспансионистский характер. Завоевание или подчинение тем или иным образом территории противника, перераспределение в свою пользу потоков ресурсов (от драгоценных металлов до воды и продовольствия) являлись целями внешнеполитической активности государственных образований. Собственно дипломатии и специфическим дипломатическим средствам регулирования межгосударственных отношений отводилось сравнительно узкое функциональное поле - организация военно-политической разведки, установление союзнических отношений с партнерами по коалициям и разграничение сфер влияния в случае невозможности добиться силового преобладания над противником. Основным проявлением внешнеполитической активности на протяжении тысячелетий оставалась война как способ расширения ресурсной базы и обретения тем самым дополнительных преимуществ в борьбе с соседями. Проигравшая сторона, как правило, полностью утрачивала независимость. Территория более слабого политического образования включалась в состав государства-победителя. В результате политическая карта периодически перекраивалась. В ходе перманентной борьбы государственных образований за собственное существование или расширение собственных возможностей отдельные, в том числе ведущие игроки периодически сходили со сцены, и их место занимали новые акторы.

Между тем именно на Древнем Востоке возникает целый ряд процедур, активно применявшихся в практике международных отношений на протяжении последующих нескольких тысячелетий. Древний Восток, например, стал родоначальником международных договоров как особого типа соглашения субъектов политики, заключающего в себе фиксированный набор соответствующих обязательств сторон, несоблюдение которых влечет за собой введение силовых и иных санкций и ограничений в отношении нарушителя договора. Средствами своего рода дополнительной “страховки”, в большей или меньшей степени гарантировавшей соблюдение соответствующих международных договоров, стали династические браки и институт заложничества (сохраняли значимость на протяжении всей истории Древнего мира и Средних веков). В некоторых случаях договорные обязательства одновременно скреплялись и династическим браком, и выдачей заложников. Древний Восток ввел в практику в целом соблюдавшийся на протяжении тысячелетий и закрепленный позднее среди основных норм международного права обычай обеспечения неприкосновенности послов и посольств.

 

Если Древний Восток был колыбелью человеческой цивилизации, то Передняя Азия стала местом возникновения международных отношений как феномена политики. И связано это было с возникновением первых в истории человечества номовых государственных образований и со становлением обширных деспотических государств в долинах Нила, Евфрата и Тигра.

В долине Нила централизованное деспотическое государство появляется уже на рубеже IV и III тысячелетий до н.э. По мнению исследователей, это связано с особенностями конфигурации нильской долины и характером ирригационной сети в Египте. Протяженность Нила строго с юга на север, а также формирование номовых государственных образований вдоль берегов реки также с юга на север приводили к невозможности создания широких межгосударственных коалиций, поскольку каждый из участников системы взаимоотношений оказывался перед лицом двух соседей - с севера и с юга (исключение составляла лишь дельта Нила). Причем каждый из соседей был потенциальным противником. В результате в долине Нила относительно быстро (в течение нескольких столетий) происходит объединение номовых структур сначала в два деспотических, с точки зрения особенностей политического устройства, государства - Верхний и Нижний Египет, а затем имеет место разгром Верхним Египтом Нижнего и объединение долины Нила в ее египетской части под властью фараонов.

По несколько иной схеме складывались отношения в Месопотамии. Борьба за преобладание в долинах Тигра и Евфрата сопровождалась формированием коалиций, заключением первых договоров между субъектами межгосударственного общения уже в раннединастический период (примерно XXVIII-XXVI в. до н.э.). За несколько столетий доминирующие позиции в Нижней Месопотамии поочередно занимают несколько городов-государств. Среди них Киш. Урук, Ур, Лагаш. Однако объединения Месопотамии в рамках единого государства еще не происходит, вероятно, во многом в связи с крайней примитивностью государственных институтов городов Междуречья. Города-государства управлялись выборными военными вождями (лугали) или жрецами (энси). Военные формирования были совсем немногочисленны. Причем в городах, подчиненных власти доминантного центра порядок управления, по сути, не изменялся - там по-прежнему существовали собственные правители. Доминирование обеспечивалось за счет угрозы силой и в ряде случаев за счет назначения своего рода наместников в подчиненные города.

Объединение Месопотамии в подобие единого государства произошло под властью аккадского царя Саргона Древнего и его преемников в XXIII в. до н.э. Аккад был типичной восточной деспотией, где светская и религиозная власть сосредоточивалась в руках царя. Внешняя политика этого государственного образования становится весьма последовательной и активной, направленной на обеспечение господства во всем Междуречье и примыкающем к нему Эламе (долины рек Карун и Керхе). Экспансия Аккадского царства осуществлялась сразу на западном (в отношении города Эбла), восточном (Элам) и северном (Субарта) направлениях. Однако, в связи с нашествием кочевых племен (т.н. кутиев), экспансионистским планам саргонидов не суждено было сбыться. В дальнейшем в Месопотамии на протяжении нескольких столетий идет ожесточенная борьба за доминирование в рамках речной системы. Периодически происходит возвышение отдельных политических центров, однако им долгое время не удавалось достичь полного преобладания в Междуречье. Наибольшую известность среди государственных образований того времени получило шумеро-аккадское царство III династии Ура. Однако связано это было не столько с особенностями внешней политики или со слабо проявлявшимися притязаниями на доминирование в рамках локальной системы международных отношений в Месопотамии, сколько с завершенностью деспотических форм политического господства. Решающим в судьбе просуществовавшего немногим более столетия “бюрократического” царства (XXII-XXI вв. до н.э.) стало нашествие кочевых семитских племен амореев, способствовавших крушению предельно централизованного государства.

Своего развития локальная система МО в Междуречье достигла уже в Старовавилонский период (XIX-XVI вв. до н.э.). Вторжения амореев привели к возникновению на территории Месопотамии целого ряда государств - Ларса, Исин на юге, Мари и Ашшур на севере, Эшнунна на востоке, Вавилон и ряд др. менее значительных государственных образований в центральной части Междуречья. Кроме того, традиционно сильным игроком оставался Элам, расположенный к юго-востоку от Месопотамии. В череде войн и конфликтов, которыми наполнена история Междуречья в XX-XVIII вв. до н.э., резко усилились позиции Вавилона. Расцвет Старовавилонского царства приходится на годы правления царя Хаммурапи, проводившего весьма изощренную внешнюю политику, умело добиваясь изоляции своих внешнеполитических противников и обеспечивавшего свои «тылы» за счет союзников. Хаммурапи к тому же был достаточно циничным политиком макиавеллистского толка. Мастерски манипулируя своими союзниками в ходе совместных действий в рамках коалиций, он легко расторгал соглашения о взаимной помощи по достижении определенных политических целей, и обрушивался впоследствии на своих бывших союзников. Заключив союзный договор с Ларсой, Хаммурапи сумел захватить территорию государств Урука и Исина. Затем в союзе с царем Мари Зимрилимом (северная Месопотамия) Хаммурапи сокрушает Эшнунну и Ларсу. После чего наступает черед и самого царя Зимрилима, который хотя и имел в Вавилоне своих дипломатов и лазутчиков, не смог верно оценить соотношение сил со значительно расширившим собственную ресурсную базу Хаммурапи. В 1759 г. до н.э. под предлогом пресечения недружественных действий своего бывшего союзника (Зимрилим принял решение разорвать союз с Хаммурапи) вавилонская армия вторглась в пределы царства Мари и овладела его столицей.

Однако уже вскоре после смерти Хаммурапи царству пришлось столкнуться с набегами кочевников-касситов, а также с многочисленными мятежами и попытками сецессии (отделения) в покоренных вавилонянами городах Междуречья. Вавилон на протяжении XVII в. до н.э. постепенно утрачивал свои позиции одной из ведущих мировых держав того времени и терял приобретенные Хаммурапи территории. Конец агонии Старовавилонского царства был положен вторжением хеттов, которые около 1595 г. не только опустошили страну, но и овладели столицей государства - Вавилоном, правда, так и не закрепившись в нем. Кочевники-касситы, основавшие т.н. касситскую правящую династию кладут начало новому периоду в истории страны - Средневавилонскому царству (XVI-XII вв. до н.э.).

История МО на Древнем Востоке начиная с середины II тысячелетия до н.э. гораздо лучше обеспечена источниками, нежели предшествующий период. К этому времени раннегосударственные образования возникают на Ближнем Востоке уже не только в долинах великих рек, но и в Сирии, на Восточном побережье Средиземного моря, в Малой Азии. Основными игроками на международной арене становятся проводившие активную экспансионистскую политику крупные по территориальному охвату и численности населения царства - Хеттское, Вавилонское, Митаннийское, Ассирийское, а также Египет. Своеобразным международным перекрестком и объектом совпадающих притязаний великих держав той эпохи становятся Сирия, Финикия и Палестина. Борьба за влияние в этом районе приводит к многочисленным войнам, возникновению военно-политических союзов великих держав того времени и постоянному лавированию формально независимых сирийских княжеств в поисках наиболее приемлемого варианта обеспечения собственной безопасности.

Наиболее крупным и могущественным во внешнеполитическом плане государством Древнего Востока в середине II-го тысячелетиw до н.э. был Египет. Долгое время на протяжении примерно полутора тысяч лет своей истории Египет практически не выходил за пределы долины Нила, благо она была со всех сторон окружена пустынями и полупустынями. Исключение составлял Синайский п-ов, где египтяне издавна добывали медь и контроль над которым в эпохи меди и бронзы имел важное стратегическое значение, а также южная часть Палестины, обеспечивавшая безопасность Синая с севера в эпоху Среднего царства. В принципе, египтяне поддерживали достаточно регулярные торговые, политические и культурные связи практически со всеми государственными образованиями Месопотамии, сирийскими и палестинскими княжествами, Критским царством, о-вами Эгейского моря. Однако активная внешняя экспансия была начата в период правления наиболее могущественной т.н. XVIII-й династии египетских фараонов в середине II тысячелетия до н.э. Основными направлениями экспансии становятся южное (в Нубию) и северо-восточное (в Сирию, Финикию и Палестину).

Продвижение Египта на юг, по всей видимости, обеспечивалось почти полностью за счет грубого силового давления. Ситуация на Ближнем Востоке была несколько иной. Для достижения доминирования в Сирии египетские фараоны применяли достаточно широкий набор средств и приемов осуществления внешней политики, помимо собственно военных походов - взятие заложников для обеспечения лояльности, династические браки, военная помощь и иногда денежные субсидии лояльным сирийским и палестинским правителям. Однако в целом политика Египта в отношении зависимых от него стран Ближнего Востока была весьма примитивной и недальновидной. Добившись доминирования, египтяне так и не смогли обеспечить рациональной эксплуатации ресурсов захваченных территорий. По сути, Египет не взимал с завоеванных государственных образований Сирии и Палестины даже фиксированного размера дани. Зато египетская армия периодически вторгалась на территорию своих сателлитов (в правление Тутмоса III и некоторых других фараонов почти ежегодно) и подвергала их бессистемному разграблению. Не удивительно, что египтяне отнюдь не пользовались популярностью на Ближнем Востоке.

Установление политического влияния Египта в Сирии, Финикии и Палестине приводит его к конфронтации с ведущими державами Передней Азии - Митаннийским и Хеттским царствами. Для того, чтобы ослабить позиции своих противников на ближнем Востоке египетские фараоны по меньшей мере с XV в. до н.э. вступают в дружественные или союзные отношения с некоторыми из относительно слабых государственных образований того времени (сирийские княжества и т.д.), что позволяло им осуществлять вмешательство в дела таких государств как Вавилония и Митанни. Наиболее важным среди союзов подобного типа был союз с Ассирией, которая в XV-XIV вв. до н.э. является вассалом то Вавилонии, то Митаннийского царства, но одновременно претендует на самостоятельную политическую роль в регионе.

Однако основная угроза доминированию Египта в регионе, как выяснилось, исходила не от государств Междуречья, а от Хеттского царства, расположенного в Малой Азии. Воспользовавшись недовольством местного населения, тяготившегося египетским присутствием и жестоко страдавшего от наиболее варварских и брутальных методов эксплуатации со стороны Египта, хетты достигли значительных успехов в проникновении на сирийскую и палестинскую территории. В XIV в. в связи с резким усилением Хеттского царства египетские фараоны приняли меры для привлечения на свою сторону государств Месопотамии – Вавилонского и Митаннийского царств, которые также опасались усиления позиций хеттов в Передней Азии. Для этого им пришлось отказаться от поддержки Ассирии. В Тель-Амарнском архиве сохранился ряд писем, содержащих информацию о достаточно сложных отношениях Египта со своими новыми союзниками, об их взаимодействии и разногласиях.

На протяжении второй половины XIV- начала XIII вв. до н.э. происходит целый ряд войн между хеттами и египтянами. Разрушительный характер войн, при отсутствии ощутимых результатов, заставил противоборствующие стороны вступить в переговоры и заключить дружественное соглашение на основе взаимных уступок. В 1278 г. до н.э. такое соглашение было заключено между хеттским царем Хаттусили III и египетским фараоном Рамзесом II. Источники свидетельствуют, что в данном случае мирная инициатива исходила со стороны хеттов, обеспокоенных резким усилением Ассирийского царства у себя на фланге и неспособных вести одновременно войну на два фронта. В результате хетты смогли добиться заключения союза, направленного фактически против Ассирии, сразу с двумя великими державами того времени - Египтом и Вавилонией.

Соглашение с Египтом подразумевало совместные оборонительные и наступательные действия против общих врагов, причем в тексте соглашения содержатся указания на то, что договаривающиеся стороны обязывались оказывать друг другу помощь и в случае дестабилизации внутриполитической обстановки в Египте или в царстве Хеттов – восстания рабов или волнений на территории подвластных им областей на восточном побережье Средиземного моря. Отдельная статья соглашения предусматривала взаимную выдачу перебежчиков. Помимо прочего в этом соглашении ярко отразилась черта, характерная для государств древнего Востока – отождествление государства с личностью носителя верховной власти в нем, что в значительной степени характеризует специфику системы межгосударственных связей в рассматриваемый период. Обмен дипломатическими письмами и посольствами продолжался и после заключения соглашения. В частности, несколько позже военно-политический союз был скреплен династическим браком: Рамзес II женился на дочери Хаттусили III.

В период, последовавший за заключением описанного договора, Египет и Хеттское царство постепенно слабели и утрачивали свое внешнеполитическое могущество. Хеттское царство при этом вообще сошло с исторической сцены. Одной из влиятельнейших держав Передней Азии становится в начале I тысячелетия до н.э. Ассирия (т.н. Новоассирийская держава (IX в. до н.э. - 605 г. до н.э.)), нередко именуемая первой “мировой империей” в истории человечества. Наибольшего влияния в МО на Ближнем Востоке Ассирийское царство достигло в VIII-VII вв. до н.э. в период правления династии Саргонидов – Саргоне, Синнахерибе, Тиглатпаласаре III и Ашшурбанипале.

Во внутренней политике Ассирия продемонстрировала известную гибкость и склонность к внедрению социальных и политических инноваций. В частности, в историю вошли административные преобразования и военная реформа Тиглатпаласара III (745-727 гг. до н.э.). Однако в международные отношения ассирийские цари не привнесли ничего принципиально нового. Ими практиковалось несколько вариантов подчинения своей власти местных династий и включения тех или иных государственных образований и территорий в состав империи. Часть покоренных ассирийцами стран, оказавших упорное сопротивление в момент их завоевания, превращались в провинции ассирийской империи, в них создавалась целая сеть опорных пунктов - городов и крепостей, заселенных ассирийскими колонистами и дислоцированными там гарнизонными войсками. В других случаях ассирийские правители предпочитали сажать на престол в покорившихся им странах лояльных по отношению к ним представителей местных династий или “друзей” Ассирии из представителей местной аристократии. В отношениях с соседями ассирийцы нередко прибегали к взятию заложников для обеспечения выполнения обязательств партнерами по переговорам. Ассирийцы крайне неохотно пользовались подкупом и субсидированием союзников, полагаясь в основном на мощь своих вооруженных сил при проведении внешней политики.

В VIII-VII вв. Ассирия стала самой крупной древневосточной державой. Усиление Ассирии вызывало значительное беспокойство среди государств Передней Азии и заставило их, преодолевая взаимные разногласия, выработать новую стратегию поведения на международной арене, способную (по крайней мере, теоретически) обеспечить их совместное выживание в условиях ассирийской экспансии. Такой стратегией стало формирование коалиций, призванных уравновесить военную мощь Ассирии. Для противодействия общему противнику в указанный период были сформированы сразу 3 коалиции государств: юго-западная коалиция во главе с Египтом; юго-восточная во главе с Эламом; северная во главе с Урарту. Однако коалиции были весьма слабы в организационном плане, и насколько известно, практически никак не координировали свои планы. Кроме того, внутри самих коалиций периодически продолжали проявляться противоречия между союзниками. В результате все три коалиции поочередно потерпели от Ассирии поражения.

Наивысшей точки своего могущества Ассирийское царство достигло при царе Ашшурбанипале (середина VII в. до н.э.), при котором границы страны простирались от побережья Средиземного моря до побережья Персидского залива, и от Кавказа до Аравийского п-ова. Однако сразу после смерти Ашшурбанипала ослабленная непрерывными войнами, династическими распрями внутри страны, борьбой наследников ассирийского престола за Вавилонский трон и т.д. Ассирия вступает в пору своего упадка. От Ассирии отлагаются завоеванные ей Вавилония и Египет, а Мидия и Нововавилонское царство организуют даже подобие новой антиассирийской коалиции. И хотя Ассирия на этот раз не осталась один на один с противниками, а была на завершающем этапе поддержана Египтом, первая в истории “мировая держава” потерпела сокрушительное поражение и в 605 г. до н.э. исчезла с политической карты мира.

Преемниками Ассирии в разное время становятся Нововавилонское царство, Мидийская держава и империя Ахеменидов. Особого внимания в этой череде восточных деспотий заслуживает, пожалуй, империя Ахеменидов.

Первые упоминания о государстве Парсуа (Парсуаш) в ассирийских надписях встречаются уже в IX в. до н.э. Помимо Парсуа к востоку от Элама располагалось несколько раннегосударственных образований, составлявших между собой союз (пережиток персидского племенного союза). Возглавляли союз цари из династии Ахеменидов. Ранняя история государственных образований, входивших в персидский союз (IX-VII вв. до н.э.), связана с крупнейшими региональными державами той эпохи - Эламом, Ассирией, Мидией и др., по отношению к которым владения Ахеменидов попеременно находились в вассальной зависимости. В 558 г. до н.э. царем Персии, объединившей в своем составе все владения Ахеменидов, стал Кир II. В силу матримониальных связей персидской знати с мидийскими царями Кир приходился внуком последнему мидийскому царю Астиагу, против которого в 553 г. он поднял мятеж. Война длилась 3 года и окончилась не просто победой мятежников, а полным разгромом Мидийской державы. Персы овладели мидийской столицей Экбатанами, и Кир провозгласил себя царем Мидии и Персии.

В последующие годы персы проводили планомерные кампании, направленные на восстановление контроля над всеми составными частями Мидийской державы, а также начали систематические захваты соседних государств буквально по всем азимутам. За несколько десятилетий персами были захвачены Парфия, Гиркания, Лидия, Дрангиана, Бактрия, Маргиана и Согдиана. В 539 г. царь Кир подчиняет своей власти Вавилонию, а в 525 г. до н.э. сыном Кира Камбизом был завоеван Египет. К 512 г. до н.э. в вассальную зависимость от державы Ахеменидов попадают фракийские царства и Македония. Таким образом, к концу VI в. до н.э. держава Ахеменидов простиралась от р.Инд на востоке, до Балкан на Западе, и от Армении на севере до первого нильского порога на юге.

Одним из факторов стремительного расширения границ державы Ахеменидов выступала осмысленная тактика внешнеполитического поведения, демонстрировавшаяся персами на протяжении всей истории их империи. Завоеваниям предшествовала кропотливая работа по их дипломатической и военной подготовке. Наилучшим образом обеспечена источниками история подготовки вторжения персидского царя Ксеркса в балканскую Грецию, поэтому рассмотрим именно ее в качестве показательного примера.

После неудачи первых набегов персов на территорию Греции в 492-490 гг. до н.э. (гибель во время бури на море большей части флота и войска отправленного в балканскую Грецию персидского полководца Мардония и знаменитое поражение персидского отряда персидского принца Артаферна от армии одного из ведущих городов-государств Эллады - Афин - под Марафоном), последовала длительная и всесторонняя подготовка массированного вторжения. В результате был обеспечен протекторат персов над Македонией, фракийскими племенами, Эпиром и значительной частью греческих городов-государств и их союзов в Северной Греции и на о-вах Эгейского моря. Кроме того, накануне вторжения (481 г. до н.э.) персы заключают соглашение с Карфагеном, по которому тот обязуется немедленно открыть боевые действия на Сицилии против греческих колоний, входивших в состав т.н. Великой Греции (восточная Сицилия и юг Апеннинского п-ова). Таким образом, даже в случае проявления прогнозируемых симпатий к метрополиям в Балканской Греции, греческие колонии в Италии и на Сицилии оказались выключены из борьбы еще до ее начала.

В результате умелой внешнеполитической подготовки полисы (города-государства) балканской Греции оказались накануне персидского вторжения в полной политической и военной изоляции. И только неожиданно высокая боеспособность ополчений граждан греческих городов-государств и их объединенного флота, а также моральный ресурс, наличие которого невозможно было предвидеть до вторжения (необычайный подъем полисного патриотизма, в отдельные отрезки времени перераставшего в панэллинский патриотизм) опрокинули все расчеты персов и обусловили их сокрушительное поражение в 30-летней войне.

Унизительное поражение огромной империи от сил греческих полисов остановило экспансию Ахеменидов на Запад. Однако роль и место Персидской державы в системе отношений между греческими полисами и после понесенного в войне поражения оставалась весьма весомой. На протяжении второй половины V - первой половины IV вв. до н.э. держава Ахеменидов умело воздействовала на политическую ситуацию в балканской Греции, провоцируя конфликты, препятствуя появлению на политической арене общегреческого гегемона и субсидируя с этой целью то одни, то другие греческие города-государства и их союзы с целью их взаимного истощения в ходе изнурительных войн друг с другом. Данное обстоятельство не раз позволяло персидскому царю выступать в качестве верховного арбитра при разрешении конфликтных ситуаций в Элладе. Надо сказать, что такая политика в целом была довольно успешной вплоть до момента, когда в прошлом надежный клиент Персии - Македонское царство,- не обеспечило собственного доминирования над всей Балканской Грецией в 30-е гг. IV в. до н.э. Это событие, наряду с затяжным внутриполитическим кризисом, оказалось фатальным для Персидской державы. В 334 г. до н.э. огромная объединенная греко-македонская армия вторглась на территорию империи и покончила с господством династии Ахеменидов.

Роль и значение державы Ахеменидов для развития системы МО, как представляется, недооцениваются большинством отечественных и зарубежных исследователей (равно как существует известная переоценка вклада античной Греции и эллинистических государств в целом). В период эллинизма греки не только заимствовали на Востоке идею универсальной мировой империи. Фактически вся история отношений эллинистических монархий - борьба диадохов, соперничество эллинистических царств и т.д. - протекала на огромной территории, отдельным странам и регионам в рамках которой завоевания Ахеменидов придали в свое время импульс к интенсификации культурных, торговых и политических контактов в рамках единой империи.

 

Международные отношения в Южной Азии не отличались принципиальным своеобразием по сравнению с МО на Древнем Востоке в целом. Древнейшие государственные образования на территории Южной Азии возникли в долине Инда во второй половине III тысячелетия до н.э. Возникшая цивилизация долины Инда получила в исторической науке название индской. Очевидно, что в рамках индской цивилизации существовали города (возможно, города-государства), примером чему могут служить обнаруженные археологами развалины некогда блестящих и достаточно многолюдных городов Хараппа и Мохеджо-Даро. Косвенные данные - сведения о достаточно регулярных торговых контактах ряда месопотамских городов-государств (прежде всего, Ура) с портами в устье Инда - позволяют судить о достаточно высоком уровне материальной культуры и о наличии значительного числа городов в долине Инда. Сведения из переднеазиатских письменных источников в целом подтверждаются археологическими данными. Однако, источниковая база изучения цивилизации долины Инда, просуществовавшей примерно с 2300 по 1700 гг. до н.э. и по неизвестным пока причинам пришедшей в упадок и прекратившей свое существование уже к середине II тысячелетия до н.э., остается достаточно узкой, поскольку своеобразная индская письменность, содержащая до 400 знаков, по сей день не расшифрована. В этом смысле любые утверждения о том, что политические связи между городами-государствами долины Инда напоминали взаимоотношения в рамках древнегреческих амфиктионий, равно как и иные подобного рода умозаключения представляются не вполне обоснованными и несколько преждевременными. Очевидно одно (и этот факт подтверждается археологическими данными) - взаимоотношения между городами долины Инда далеко не всегда были безоблачными. В этом смысле известным аналогом взаимоотношений между раннегосударственными образованиями долины Инда могли служить скорее конкурентные вплоть до военного противостояния взаимоотношения номов древней Месопотамии.

Так или иначе, но уже к середине II тысячелетия до н.э. индская цивилизация по неизвестным пока причинам прекращает свое существование, а города долины Инда исчезают с политической карты мира. Центр развития цивилизации в Южной Азии на рубеже II и I тысячелетий до н.э. перемещается в долину Ганга. Начинается т.н. “ведический” период в истории Индии (начало-середина I тысячелетия до н.э.).

В этот период времени в долине Ганга и в верховьях Инда возникает более 20 государств. Некоторые из них были довольно крупными по размерам территориальными образованиями. Другие включали достаточно скромную территорию, фактически столицу государства с округой. Подавляющее большинство государственных образований этого периода, в т.ч. наиболее могущественные из их числа, были монархиями (Магадха, Кошала). Правитель государственных образований долины Ганга мог избираться народом или представителями родовой аристократии. Однако большинство монархических государств этой поры уже были наследственными монархиями.

Исторические источники позволяют со всей определенностью утверждать, что взаимоотношения между государственными образованиями носили конфликтный характер. Международные конфликты возникали по поводу территориальных проблем (наличие слабо освоенных или спорных буферных территорий между государствами) и в силу обычных для Древнего Востока попыток одних государств подчинить себе другие государственные образования или, более того, присоединить их территорию. В конце VI в. до н.э. стремительно расширявшая свои территориальные пределы держава Ахеменидов захватила области, расположенные по течению Инда (сатрапии Гандхара и Хинду). Этим самым был начат период более тесных военно-политических контактов государственных образований древней Южной Азии и Ближнего и Среднего Востока. Что касается собственно индийских государств, то наиболее активную и агрессивную внешнюю политику вели правители двух царств - Магадхи и Кошалы, объединившие вокруг себя основные культурные и политические центры долины Ганга. Между ними и развернулась в V в. до н.э. борьба за гегемонию в регионе, закончившаяся победой Магадхи. Именно территория царства Магадхи стала ядром образовавшейся на рубеже V-IV вв. до н.э. державы Нандов, объединившей не только долину Ганга, но и раннегосударственные образования т.н. Декана, т.е. территории, расположенной южнее и между долинами Инда и Ганга.

Сведения о политическом устройстве и внешнеполитической активности империи Нандов фрагментарны и нередко противоречивы. Известно лишь, что становление династии Нандов было связано с борьбой с наследственной аристократией и в этом смысле есть основания предполагать, что военно-политическая мощь Магадхи по сравнению с другими государственными образованиями Индостана того времени во многом объяснялась просто большей степенью централизации управления и концентрации в связи с этим большего объема ресурсов в руках правителей державы. Возникновение державы Нандов кладет конец т.н. “ведическому” периоду истории Южной Азии. Начинается эпоха активной экспансии буддизма на п-ов Индостан и одновременно эпоха доминирования крупных государственных образований имперского типа в южноазиатском регионе.

Крушение державы Ахеменидов и вторжение в Северо-западные районы Индии войск Александра Македонского привели к существенным подвижкам в раскладе политических сил на полуострове. Из объединения нескольких княжеств долины Инда возникла угроза доминированию казалось бы всесильных Нандов на севере и северо-востоке Индостана. Около 320 г. до н.э. Чандрагупта (в греческой транскрипции Сандракотт), ранее возглавивший в долине Инда и в Пенджабе борьбу с македонянами, выступил против правителя империи Нандов, разгромил его и около 317 г. до н.э. основал наиболее известную в древнеиндийской истории династию Маурьев.

В период правления династии Маурьев активизируются контакты Индии со странами, расположенными за пределами Индостана, в частности с государствами диадохов – преемников Александра Македонского. Так, основатель первой державы, объединившей в своем составе всю территорию Индии (кроме ее южной оконечности), Чандрагупта и его потомки установили и поддерживали регулярные внешнеполитические контакты с Селевкидами, которые вынуждены были признать права правителей державы Маурьев на индийские территории, входившие ранее в состав империи Ахеменидов, а также на часть территорий Иранского нагорья. При дворе Чандрагупты побывал, в частности, селевкидский посланник Мегасфен, оставивший дошедшее до нас описание Индии. Источники сохранили упоминания об активном обмене посольствами между правителями династии Маурья и Селевкидами на всем протяжении III в. до н.э., а также о том, что результаты переговоров как минимум один раз были закреплены династическим браком.

Наибольшего территориального расширения и одновременно наибольшего политического влияния держава Маурьев добилась в годы правления внука Чандрагупты - Ашоки (268-231 гг. до н.э.). С севера и запада державу окружали владения эллинистических монархов, на юге п-ова Индостан существовали, по-видимому, независимые от Маурьев государственные образования - Керала, Чола, Пандья. Однако военная активность Ашоки за весь период его правления была минимальной. Он ограничился лишь завоеванием около 260 г. до н.э. царства Калинги на востоке п-ова.

Новым во внешнеполитической деятельности Ашоки становится обращение к религии как инструменту внешнеполитического влияния. Произошло это в специфических условиях поисков слабо консолидированной, рыхлой в структурном отношении империей идеологического обоснования доминирования династии Маурьев в Индостане. Нужна была религия, способная стать единой для разноплеменного населения огромной державы. Вся вторая половина царствования Ашоки проходит под знаменем постепенного перехода от политики веротерпимости, традиционной для монархий того времени, к государственной поддержке буддизма. Традиционные индийские представления о царе - “властителе мира” сливаются в эдиктах Ашоки с представлениями о правителе - как “спасителе” и “благодетеле” подданных. Одновременно получает государственную поддержку со стороны Ашоки миссионерская деятельность за пределами собственно державы Маурьев. Общеиндийский правитель выдвинул любопытный и беспрецедентный для своего времени тезис о “завоевании праведностью” всего мира, что можно рассматривать в качестве некоего эквивалента политического идеализма для той эпохи. Есть сведения о том, что религиозные миссии были отправлены Ашокой во все известные ему страны мира, в т.ч. к греческим правителям Сирии, Египта, Македонии и даже в Коринф и в Киренаику (северная Африка). Однако, насколько можно судить, нигде кроме Шри-Ланки и юга Индии они особого успеха не имели.

Между тем, политическая структура империи оставалась чрезвычайно рыхлой. Завоевания не приводили к полной смене политической элиты в завоеванных государственных образованиях. По сути дела правитель державы Маурьев ограничивался тем, что отправлял раз в несколько лет своих вельмож для демонстрации собственной власти над определенной территорией и осуществления контроля на местах. Полный административный контроль осуществлялся им только за территорией собственно долины Ганга. В этом смысле держава Маурьев вполне заслуживает наименования “эфемерной империи”. Не случайно даже в официальных документах правитель индийской державы по-прежнему именовался лишь “царем Магадхи”.

Закат империи Маурьев наступил уже во II веке до н.э. В начале века держава Маурьев утратила значительную часть своих владений вне пределов долины Ганга, а около 180 г. до н.э. Шунга, один из военачальников индийской державы, сверг последнего правителя династии Маурьев и основал собственную династию. Правда, это не остановило кризиса империи - территория державы под властью новой династии за несколько десятилетий уменьшилась до границ царства Магадхи и некоторых примыкающих государственных образований долины Ганга.

На протяжении последующих столетий территория Индии оставалась раздробленной между несколькими крупными и менее значительными государственными образованиями. Наиболее известными из них были Греко-Бактрийское (II в. до н.э.) и Кушанское царства (I-II вв. н.э.). В промежутке между доминированием греко-бактрийцев и кушан в северо-западной части страны, значительные территории были завоеваны кочевыми племенами саков.

Наиболее интенсивные международные контакты поддерживало со своими соседями Кушанское царство. Во многом это было связано с тем обстоятельством, что Кушанское царство было расположено между территорией Ханьского Китая и Парфянской державы. Помимо тесных контактов с соседями доподлинно известно, что во I-II вв. н.э. посольства Кушанского царства установили отношения с Римской империей и неоднократно посещали ее пределы при Октавиане Августе и Траяне.

Кроме того, в I в. до н.э. - II в. н.э. произошла интенсификация торговых контактов с Римской империей вполне самостоятельных южно-индийских государств. На крайнем юге Индии возникла даже римская фактория Арикмеду. Импорт товаров из Индии купцами - выходцами с территории Римской империи стабильно превышал римский экспорт, что заставляло античных авторов, в т.ч. таких известных, как Плиний Старший, например, сетовать на утечку драгоценных металлов из пределов империи на сумму в десятки и сотни миллионов сестерциев ежегодно. Помимо Римской империи достаточно активные торговые контакты по Великому шелковому пути поддерживались различными государственными образованиями, расположенными на территории Индии, с Передней Азией и Китаем. В юго-восточном направлении выходцы из различных индийских государств перешли в начале новой эры от меновой торговли с аборигенами к организации своих торговых факторий и колоний.

Таким образом, на протяжении II в. до н.э.- V в. н.э. на полуострове сохранялась политическая раздробленность и одномоментно наличествовало до нескольких десятков государственных образований, различающихся как по размерам территории, так и по типам государственного устройства. В начале IV в. н.э. происходит объединение значительной части территории Индии под эгидой державы Гуптов. Однако общеиндийской эту держава можно считать только с известной натяжкой. Большая часть территории полуострова Индостан оставалась абсолютно независимой от Гуптов. Помимо империи Гуптов в Декане наиболее крупным государственным образованием выступала в III-V вв. держава Вакатаков. А на юге п-ова существовало не менее десятка независимых государственных образований.

Ядром империи Гуптов снова, как и в случае держав Нандов и Маурьев, выступило царство Магадха, вокруг которого оказались объединены территории, примыкающие к долине Ганга. Империя Гуптов была существенно более централизованной и управляемой по сравнению с ее предшественницами, поскольку в ходе завоевания соответствующих территорий истреблялись или изгонялись правившие здесь ранее царские династии, их владения включались непосредственно в состав империи и возглавлялись назначаемой имперским центром администрацией. Помимо территорий, непосредственно включенных в состав империи, державу Гуптов окружали зависимые государства - Непал, Камаруна, “лесные царства” и др.

Своего наибольшего территориального расширения империя Гуптов достигла в период правления Чандрагупты II Викрамадитьи (380-415 гг.). Известно, что правители из династии Гуптов поддерживали активные дипломатические связи как со своими соседями, так и с Сасанидским Ираном. Очевидно, что империя занимала доминирующее военно-политическое положение в регионе. Однако ничего более определенного о характере сложившейся на п-ове Индостан системы МО в III-V вв. исторические источники не сообщают. Известно лишь, что в начале VI в. н.э. возобновляется натиск гуннов-эфталитов на территорию Индии и держава Гуптов, равно как и некоторые другие государственные образования на территории п-ова Индостан приходят в упадок. Распад империи Гуптов в первой четверти VI в. является своеобразным хронологическим рубежом, традиционно отделяющим период древней истории Индии от Средневековья.

 

Если Ближний Восток был своего рода международным перекрестком, где с древнейших времен сталкивались интересы и амбиции множества государственных образований, то ранняя государственность в Восточной Азии зарождалась в условиях почти полной автохтонности. Кроме того, и в более поздний период (в I тысячелетии до н.э.) возникновение множества раннегосударственных образований на территории Китая так и не отменило факта известной обособленности Дальневосточного очага государственности от иных центров возникновения государств и цивилизаций. Это обстоятельство предопределило существенное своеобразие условий, в которых возникали и эволюционировали международные отношения на Дальнем Востоке.

Первые очаги государственности возникли в Восточной Азии на территории Китая. Между тем сведения о древнейшем периоде истории Китая носят полулегендарный характер. По преданию первая древнекитайская династия Ся была основана в начале II тысячелетия до н.э. В “Исторических записках” китайского хрониста Сыма Цяня приводятся имена правителей этой династии и последовательность занятия ими престола, однако точная датировка событий крайне затруднена. Кроме того, есть определенные сомнения в том, что речь действительно идет о раннегосударственном образовании, а не о союзе племен. Подобного же рода сомнения распространяются и на начальный период правления династии Инь (XVII-XIV вв. до н.э.). Четкая территориальная локализация какого-либо политического образования на Среднекитайской равнине в этот период практически невозможна.

Однако уже во второй половине II тысячелетия до н.э. по берегам рек в среднем Китае (главным образом в районе долины р. Хуанхэ) возникают многочисленные поселения городского типа. Археологические данные позволяют утверждать, что в этот период на обширной территории от долины Хуанхэ до р. Янцзы начинают складываться очаги государственности, по-видимому, изоморфные ранним государственным образованиям передней Азии и Египта - т.е. города-государства номового типа (см. об этом История Востока. Т.1. М., 1997, с.195-196). Именно в этот период на территории современного Аньяна (провинция Хэнань) была основана столица династии Инь - Великий город Шан. С этого момента есть все основания говорить о наличии раннегосударственного образования на территории Древнего Китая.

Государственность Шан-Инь была государственностью эпохи бронзы. Внешнеполитические отношения складывались из эпизодических торговых обменов и почти постоянных войн с соседними союзами племен или раннегосударственными образованиями. Торговые обмены носили в ту эпоху достаточно интенсивный характер, хотя оценить их реальный масштаб не представляется возможным. Едва ли он был слишком значителен. Можно лишь утверждать, что в долину р. Хуанхэ из бассейна р. Янцзы поступали олово и медь, выступавшие сырьем для литья бронзы. Однако регулярность прочих обменов вызывает серьезные сомнения. Более того, имеются все основания для утверждений о том, что основной формой обменов в рассматриваемую эпоху по-прежнему оставался примитивный военный захват.

Согласно представлениям, господствовавшим среди иньцев, главными делами в государстве были “жертвоприношения и войны”. Судя по дошедшим до нас эпиграфическим источникам и данным археологии, политическая элита иньцев в основном предавалась именно этим двум достойным аристократов занятиям. Многочисленные войны с соседями давали множество рабов, которых затем по большей части истребляли во время пышных религиозных церемоний, устраиваемых в честь предков и заканчивавшихся массовыми жертвоприношениями.

Представления иньцев об окружающем мире были достаточно примитивны и весьма эгоцентричны. Иньцы считали себя “Поднебесной” империей. В ее центре находился Великий город Шан, резиденция правителя. Вокруг него располагались территории, входящие в состав Иньского государства, именуемые в соответствии с географическим расположением западными землями, южными землями и т.д. Ну а за пределами земель простирались территории, населенные дикими племенами, не подчиняющимися иньскому правителю (вану). Вот эта варварская периферия и являлась “законным” объектом многочисленных военных вторжений и набегов иньцев.

До тех пор, пока освоившие технику бронзы и обладавшие институтами государственности иньцы удерживали свою монополию в данных областях, они располагали организационным и военно-техническим превосходством над находившейся на уровне потестарной организации периферией. Однако к концу II тысячелетия до н.э. ситуация существенно изменилась. На границах Иньской державы возник мощный союз племен Чжоу. К концу XII в. до н.э. чжоуский правитель Чан (в позднейшей историографической традиции выступавший под именем Вэнь-вана - “Просвещенного правителя”) сумел создать мощную коалицию потестарных образований к западу от Инь. Его наследник У-ван (“Воинственный правитель”) предпринял поход на восток и разгромил войско последнего из правителей Иньской державы (условная датировка (по разным данным) - 1122 или 1027 г. до н.э.). Так было положено начало государства Западное Чжоу, доминировавшего на территории Древнего Китая на протяжении примерно 5 веков.

В отличие от Иньской державы, осуществлявшей скорее набеги на своих соседей, нежели завоевания, древнекитайское государство Западное Чжоу вело войны с соседями за присоединение определенных территорий или подчинение своему влиянию существующих на этих территориях “царств”. Большая часть пленных теперь не уничтожалась во время пышных церемониалов, а обращалась в рабов, использовавшихся на тяжелых и считавшихся “нечистыми” работах (носильщиков, слуг и т.п.). Однако структура самого государства оставалась достаточно аморфной. Западное Чжоу фактически распадалось на 200-300 автономных владений. Местные владетели (гун, чжухоу и др.) были обязаны выплачивать чжоускому вану дань и поставлять в его армию вспомогательные воинские контингенты, но обладали на собственной территории полным судебно-правовым иммунитетом.

Практически с самого начала своего существования Западное Чжоу было вынуждено противостоять набегам кочевников на своих северо-западных и северо-восточных границах. С ростом сепаратизма местных владетелей (гунов, чжухоу) ослаблялась военная мощь ванов, уменьшались возможности к сопротивлению натиску “варваров севера”. Под натиском кочевых племен чжоусцы были вынуждены покинуть в VIII в. до н.э. древнюю область их расселения в долине р.Вайхэ. В 771 г. до н.э. войско Ю-вана было наголову разбито прорвавшимися из Центральной Азии кочевниками. Сам чжоуский ван оказался в плену. Страна подверглась очередному разгрому. В результате новый правитель Чжоу Пин-ван перенес столицу на восток - в район современного Лояна. Этим самым было положено начало нового периода в истории Китая - т.н. периода Восточного Чжоу (VIII-III вв. до н.э.).

Период Восточного Чжоу характеризовался дальнейшим ослаблением доминантной державы региона (Чжоу) и возникновением на территории Китая большого количества (по-видимому, до нескольких сот) вполне независимых государственных образований, формально признававших верховную власть чжоуского вана, но фактически проводивших абсолютно самостоятельную политику. Восточно-Чжоуское царство в этот период было отнюдь не самым могущественным на территории Китая. Однако в силу исторической традиции чжоуские ваны играли исключительную роль в международных отношениях той эпохи, нередко выступая в качестве третейских судей при разрешении межгосударственных споров, способствуя поддержанию дипломатических отношений между древнекитайскими царствами. Именно на этот период приходится повсеместное распространение иероглифической письменности, объединявшей регион вне зависимости от этнической принадлежности или лингвистических особенностей тех или иных царств, всеобщее признание культа “Неба” (чжоуский ван выступал в международных отношениях под титулом “Сына Неба”). В этот период возникает и самоназвание “срединные царства”, населенные хуасяо и противопоставляемые “варварам четырех сторон света” (обобщающие названия северных племен - ди, восточных - и, западных - жун и южных - мань). Идея абсолютного культурно-цивилизационного превосходства “людей срединных царств” (чжунго жэнь) с этого времени становится важнейшей составляющей самосознания древних китайцев.

В этот период происходит оформление своеобразного кодекса внешнеполитического поведения “срединных царств” в отношениях друг с другом. Во многом подобный кодекс совпадал с правилами, существовавшими позднее в рамках древнегреческих амфиктионий. “Срединные царства” выработали целый набор правил объявления и ведения военных действий, существовали процедуры третейского суда, в том числе с участием чжоуского вана. Таким образом, в отношениях друг с другом “срединных царств” существовали общепринятые нормы и правила внешнеполитического поведения, нарушение которых, правда, не влекло за собой определенных санкций, но грозило нарушителю потерей лица. Что касается “презренных варваров”, то взаимоотношения с ними вплоть до возвышения в VII-VI вв. до н.э. первых “варварских царств” никак не регламентировались.

Международные отношения на территории Китая в целом характеризовались в VIII-III вв. до н.э.неустойчивым равновесием. Противостояние отдельных царств и их коалиций создавало крайне сложную политическую мозаику и способствовало плюрализации региональной системы международных отношений. Отдельные царства-гегемоны возникают на окраинах системы. Ими становятся “варварские царства” Цинь на западе, Чу, У и Юэ на юге. Натиск кочевников севера и появление мощных “варварских” царств на периферии системы, наряду с объективной логикой социально-экономических процессов, стимулировали центростремительные тенденции в центральной части Китая, в междуречье Янцзы и Хуанхэ. В результате уже к середине I тысячелетия до н.э. на политической карте Китая остается не более 30 государственных образований, из числа которых хронисты и историки выделяют в V в. до н.э. “семь сильнейших”. Между ними и развернулась ожесточенная борьба за региональную гегемонию в эпоху “Чжаньго” (“воюющих царств”) в IV-III вв. до н.э.

В рамках борьбы за региональную гегемонию в III в. до н.э. возникло несколько противостоящих друг другу коалиций. Стремясь получить дополнительные возможности в борьбе с соседями большинство претендентов на доминирование в регионе из числа “Срединных царств” стремились к заключению союзов с могущественными периферийными “варварскими” царствами. Так возникли известные “вертикальный” союз срединного Чжао и варварского Чу, “горизонтальный” союз Ци и периферийного Цинь и т.п. Фактически в рамках каждого из союзов правители договаривались о разделе сфер влияния после победы над противостоящим царством или коалицией. В начале III в. до н.э. в рамках политической элиты одного из “Срединных царств” - Чжао - активно циркулировала идея создания своеобразного “триумвирата”. После победы над противниками циньский правитель должен был стать “Западным императором”, яньский - “Северным”, а чжаоский - правителем “Срединной империи” и фактически региональным гегемоном. Однако этим проектам не суждено было сбыться. Дело в том, что в ходе борьбы за доминирование в регионе одно из периферийных царств усилились настолько, что смогло объединить Китай под своей властью без помощи союзников.

Резкое усиление до того не слишком активного в стремлении к региональной гегемонии периферийного «варварского» царства Цинь связывается с реформами одного из сановников царства - Шан Яна в середине 4 в. до н.э. Реформы Шан Яна были направлены на ослабление позиций своевольной аристократии, усиление централизации управления, унификацию территориально-политического деления и модернизацию вооруженных сил государства. Проводились они с большим трудом, с временными отступлениями и неудачами. Достаточно сказать, что сам реформатор Шан Ян поплатился жизнью за свою реформаторскую деятельность. Однако к концу века реформы все-таки были воплощены в жизнь в полном объеме. В распоряжении династии Цинь оказались непревзойденный для своего времени по эффективности и компетентности бюрократический аппарат, мощная армия и гораздо более централизованные, нежели у соседей ресурсы.

Уже в конце IV в. до н.э. царство Цинь наносит поражение другому мощному периферийному царству из числа “сильнейших” - Чу - и закрепляется в Сычуани, обеспечив себе производственную базу по добыче железа, а также существенно увеличив производство сельскохозяйственной продукции. Укрепив свои позиции, Циньское царство вступает на рубеже IV-III вв. до н.э. в противоборство сразу с тремя “сильнейшими” царствами - Чу, Вэй и Хань.

Победы над противниками, присоединение к царству Цинь обширных территорий поглощенных мелких царств, а также земель, отторгнутых у “сильнейших”, заставляет противников всерьез отнестись к претензиям Цинь на региональное господство. Китайские монархи того времени избирают вполне рациональную стратегию противодействия усиливающемуся царству Цинь. Они пытаются уравновесить растущую мощь Циньской державы союзом всех ее потенциальных конкурентов. Подобно тому, как вели бы себя европейские монархи нового времени, правители “сильнейших царств” создают мощную коалицию, имевшую четко выраженную антициньскую направленность. В середине III в. до н.э. в эту коалицию вошли 4 из 6 “сильнейших царств”. Затем к ней примкнули и два оставшихся “срединных царства”. Однако, как и всякая коалиция, тем более со столь солидным числом участников, антициньский союз монархов страдал отсутствием координации действий и четкого взаимодействия, как на поприще дипломатии, так и на поле брани. В результате длившихся с небольшими перерывами в течение более полустолетия войн Циньской державе удается поочередно сокрушить всех своих противников (Хань, Чжао, Вэй, Чу, Ци, Янь). Столицы завоеванных царств были полностью разрушены, а их территория вошла в состав империи, впервые объединившей в своем составе все государственные образования Древнего Китая. Циньский правитель Ин Чжэн в 221 г. до н.э. принял титул и одновременно тронное имя “первого императора династии Цинь” - Цинь Шихуанди. Территория государства была поделена на 36 административных округов, не совпадавших как с естественно-географическими рубежами, так и с границами прежних царств.

Империя Цинь просуществовала всего 14 лет. Однако созданное Цинь Шихуанди централизованное деспотическое государство стало своего рода политическим идеалом универсальной империи, прообразом и основой китайских империй древности и средневековья.

Внешняя политика империи Цинь была достаточно динамичной и агрессивной. Император Цинь Шихуанди предпринял ряд военных экспедиций на юг современного Китая и север Вьетнама. Результатом завоевательных походов стало присоединение царств Намвьет и Оуло (Аулак) к территории империи. На севере войска императора смогли нанести ряд чувствительных поражений племенному союзу кочевников сюнну (хунну) и отбросить их от верхнего течения р. Хуанхэ. Для того, чтобы обезопасить империю от нашествий “варваров” Цинь Шихуанди осуществил строительство грандиозных укреплений на севере страны - Великой китайской стены.

Грандиозные военно-административные и строительные предприятия, требовавшие предельной концентрации усилий и повлекшие за собой огромные жертвы среди населения империи и, одновременно, возбудившие недовольство аристократии общеимперскими реформами в духе реформ Шан Яна, привели к массовым восстаниям в империи сразу после смерти императора Цинь Шихуанди в 210 г. до н.э. В результате в 206 г. до н.э. династия Цинь пала после того, как один из лидеров повстанцев Лю Бан со своей армией сумел овладеть столицей империи Сяньяном.

В 202 г., разгромивший войска нескольких вождей повстанцев в других частях обширной империи, Лю Бан провозгласил себя императором и стал основателем гораздо более долговечной династии Хань, просуществовавшей более 4 веков. Империя Хань возникла на политико-административной основе, унаследованной от Циньской империи и практически в тех же территориальных границах. Фактически Империя Хань была доминирующей державой в региональной системе МО всего региона Восточной Азии. Внешняя политика Ханьской династии на протяжении II-I вв. до н.э. была традиционной имперской экспансионистской политикой. В частности, государственные образования севера Вьетнама и Кореи были присоединены к империи или поставлены в полную политическую зависимость от нее (были данниками империи). Одним из важнейших векторов внешней политики ранней Ханьской империи стали попытки экспансии в западном направлении с целью обеспечить доминирование на всем протяжении достаточно оживленного торгового пути, приносившего империи значительные доходы - т.н. Великого Шелкового Пути. Чтобы обезопасить движение караванов Ханьская империя использовала во II в. до н.э. дипломатические и военные средства для распространения своего влияния на города-государства оазисов Восточного Туркестана, располагавшихся на маршрутах Великого Шелкового Пути. В этой же связи Ханьская империя установила и поддерживала связи со многими государствами Индии, эллинистическими царствами (Греко-Бактрийским царством и др.) вплоть до Средиземноморья. Во многом благодаря усилиям Ханьской династии удалось создать и поддерживать в рабочем состоянии эту важнейшую торговую артерию, способствовавшую активизации торговых и дипломатических связей между Западом и Востоком (с перерывами) на протяжении более 300 лет.

Другим важнейшим направлением внешней политики Ханьской империи стало северное. Противостояние угрозе вторжения кочевников было одним из приоритетов империи. Однако решалась задача усмирения “варварской” периферии отнюдь не только военными методами. За несколько веков до попыток Римской империи “приручить” варваров и использовать их в качестве федератов для защиты границ империи, китайские императоры провозгласили принцип “покорять варваров руками варваров”. Так что успехи в борьбе с набегами сюнну на территорию Поднебесной объяснялись не только эффективностью военных мер, но и умелым манипулированием различными племенными союзами со стороны китайской дипломатии.

На рубеже новой эры империя Хань оказалась в состоянии глубокого внутреннего социально-экономического и политического кризиса. Сначала власть в империи была в результате дворцового переворота узурпирована регентом при малолетнем императоре Ван Маном (9 г. н.э.). Затем в империи вспыхнула гражданская война, которая длилась с 15 по 25 г. н.э. Императором в конечном счете был провозглашен отпрыск боковой ветви правящей династии Лю Сю под храмовым именем Гуан У-ди (годы правления 25-57 гг. н.э.), положивший начало Поздней или Восточной династии Хань. Империя под названием Хань просуществовала еще около 2 веков.

Между тем, реставрация Ханьской империи сопровождалась не только глубокими изменениями в ее социальном и политическом строе. Существенные трансформации претерпела и внешняя политика империи. Хотя Ханьская империя и восстановила дипломатические и торговые контакты с государственными образованиями Среднего Востока и Юго-Восточной Азии, проблемы имперской экспансии окончательно утрачивают какой-либо смысл и значение в глазах ханьской правящей элиты. Приоритетным вопросом на всем протяжении существования Поздней Хань становится борьба с вторжениями кочевников на территорию империи. Разгром союза племен северных сюнну в 73 г. н.э., после которого кочевники, ставшие известными в Европе под именем гуннов, откочевали на Запад, стал крупнейшим успехом имперских вооруженных сил и дипломатии в рассматриваемый период. Разгром сюнну открыл перерезанные кочевниками торговые пути и позволил возобновить регулярные торговые обмены со странами Средиземноморья, Ближнего Востока и Центральной Азии. В I-II вв. н.э. Ханьская империя поддерживала тесные дипломатические и торговые контакты с Парфией. В этот же период (98 г. н.э.) ханьцами предпринимаются попытки установления дипломатических связей с Римом. Однако усилия парфян, через территорию которых следовало посольство Гань Ина, по срыву предпринятой ханьцами миссии не позволили китайскому послу выполнить свои функции.

Внешнеполитическая активность ханьского двора уже в первой половине II в. н.э. пошла на убыль. На северных и западных границах империи вместо сюнну появились новые орды кочевников, империя вступила в эпоху очередного тяжелого внутреннего кризиса, резко уменьшилась численность податного населения империи и т.д. В результате остановить напор кочевых орд оказалось невозможным и в 60-х гг. II в. н.э. значительные контингенты формально замиренных кочевников были расселены на территории империи. Все эти негативные внешние процессы наложились на острый политический кризис, разразившийся в империи в 169 г. н.э. и принявший характер затяжной гражданской войны в 184 г. н.э. в связи с началом восстания “желтых повязок”. В начале III в. н.э. чехарда на престоле и перманентные междоусобицы между выдвинувшимися в период подавления восстания “желтых повязок” военачальниками, поднимавшими вооруженные мятежи против марионеточных императоров одновременно в разных частях империи Хань, привели к фактическому распаду государства на три царства - Вэй, Шу и У. Началась эпоха т.н. “троецарствия”, знаменовавшая собой переходный этап от Древности к Средневековью на территории Китая (на два столетия раньше, чем в Европе).

 

Таким образом, МО на Древнем Востоке во II-I тысячелетиях до н.э. и в начале I тысячелетия н.э. можно представить как некую цикличную смену состояний - от олигополитической структуры региональных субсистем при относительном балансе сил основных участников международного взаимодействия к имперской унификации региональных субсистем, когда проблематика международных отношений во многом переносится уже на межрегиональный уровень, а внутрирегиональные вопросы оказываются связанными с проблемами имперостроительства, а затем, наоборот - от терпящих крах империй к относительной плюрализации региональных систем, увеличению числа ведущих игроков на международной арене.

1.4.МО в Средиземноморском регионе: