Древняя Греция

Основной характеристикой политической жизни Древней Греции можно считать противостояние двух тенденций - стремления гражданских полисных коллективов к единению, с одной стороны, и к обособленности, с другой. При этом тенденция к обособленности компактных, но, как правило, самодостаточных политий оказывалась преобладающей на всем протяжении истории Древней Греции вплоть до эпохи эллинизма (III в. до н.э.). Высшим идеалом полиса оставалась экономическая и политическая автаркия. Такие понятия как патриотизм, например, распространялись только на малый гражданский коллектив и на малую родину, а не на Элладу в целом. В результате древние греки в принципе обладали довольно узким политическим кругозором. Можно с уверенностью утверждать, что внешняя политика родного полиса воспринималась ими сквозь призму отношений с, выражаясь современным языком, “ближним зарубежьем” - соседними греческими городами-государствами. Столкновения и конфликты интересов с ближайшими соседями занимали политических деятелей той поры гораздо больше, чем, например, “персидская” и какая-либо иная “внешняя” угроза. Достаточно сказать, что энергичная деятельность Фемистокла по строительству мощного военного флота в Афинах, позднейшими комментаторами характеризовавшаяся как выдающийся и прозорливый шаг великого государственного мужа, на самом деле была направлена на подготовку войны с Эгиной. И только по стечению обстоятельств “морская программа” Фемистокла в ретроспективе стала рассматриваться в качестве этапа в подготовке греческих городов-государств к отражению персидского нашествия.

Древнейшей формой межполисных связей в Греции принято считать «проксению», т.е. гостеприимство. Проксения применялась как при установлении контактов между отдельными лицами, родами и племенами, так и между целыми городами-государствами. Данный принцип реализовывался через специальных людей – проксенов, которые, являясь жителями какого–либо полиса оказывали посреднические услуги представителям других полисов, принимая у себя как частных лиц, так и послов соответствующих городов-государств, и брали на себя защиту интересов данного полиса перед властями своего города. Дипломатические переговоры также велись при участии проксенов. В свою очередь тот полис, интересы которого отстаивал проксен, предоставлял ему ряд привилегий в сфере торговли, налогообложения, судопроизводства и т.д.

Между тем аналоги проксении, тех или иных дипломатических процедур можно обнаружить и на Древнем Востоке, в Месопотамии, например, и в древнем Риме. Специфика МО в Древней Греции определялась не обычаем гостеприимства, а тем обстоятельством, что каждый из полисов был абсолютно независим от других политий этого типа и формально равноправен всем иным полисам вне зависимости от их реального военного или экономического потенциала. Закреплению этого беспрецедентного формально равного статуса основных участников межгосударственного общения способствовали институты амфиктионий, религиозных союзов, возникавших вокруг святилища какого–либо божества. В эти союзы входили общины независимо от того, к какой субэтнической группе (дорийцев, ионийцев) они принадлежали. Считается, что первоначальной целью амфиктионий было проведение совместных религиозных церемоний и празднеств, защита храмов, а также наказание нарушителей священных обычаев. Собиравшиеся на празднества представители общин осуществляли обмен мнениями по различным актуальным вопросам политической жизни Греции; во время празднеств запрещалось вести войны и провозглашался «божественный мир» (иеромения), что способствовало превращению амфиктионий в религиозно–политический институт, имеющий значение в масштабах всей Древней Греции. Фактически же в рамках амфиктионий были выработаны определенные правила международного общения, за нарушение которых налагались разнообразные и достаточно действенные санкции.

Возникавшие на почве нарушений договорных условий споры и столкновения передавались на рассмотрение третейской комиссии, налагавшей на виновников денежные штрафы, которые вносились в казну какого- либо храма (Аполлона Дельфийского, Зевса Олимпийского и т.д.). Из сохранившихся надписей известны взыскания, равнявшиеся 10 и более талантам, что в то время составляло достаточно крупную сумму. В случае упорного нежелания подчиняться требования третейского суда, против непокорных полисов принимались принудительные меры, вплоть до объявления «священной войны».

Источники сохранили упоминания о нескольких греческих амфиктиониях, самой древней и наиболее известной из которых была Дельфийско–Фермопильская, образованная в результате слияния Дельфийской (при храме Аполлона в Дельфах) и Фермопильской (при храме Деметры) амфиктионий. В указанное объединение входило достаточно много городов-государств, каждый из которых имел 2 голоса при совместном обсуждении вопросов в общем совете – верховном органе амфиктионии. Собрание созывалось 2 раза в год и собиралось сначала в Фермопилах, затем в Дельфах. В конце VI в. до н.э. в рамках амфиктионии появилась новая группа должностных лиц – пилагоров, считавшихся политическими представителями государств-амфиктионов. При посредстве пилагоров и членов собрания (иеромнемов) входящие в амфиктионию города-государства принимали на себя определенные обязательства по отношению к союзникам, давали друг другу клятвы и т.д. В случае нарушения каким–либо полисом взятых на себя обязательств, нарушитель подлежал суду союзников, которые могли объявить ему «священную войну». Однако, согласно традициям, амфиктиония не могла вмешиваться во внутренние дела своих членов.

Амфиктионии т.о. представляли собой редкий в истории МО пример механизма действенных институциональных ограничений, позволяющих трансформировать поведение на международной арене (в рамках региональной субсистемы МО) основных политических акторов. Амфиктионы в конечном счете могли вести друг против друга боевые действия. Однако в рамках амфиктионий постепенно стала оформляться довольно стройная правовая система, призванная регулировать различные аспекты отношений между государственными образованиями древней Эллады. В известной мере она может быть названа предтечей современного международного права.

Помимо прочего, в рамках амфиктионий вырабатывались и определенные правила ведения войны. В частности, запрещались наиболее варварские и чреватые большими потерями мирного населения методы ведения боевых действий - такие, например, как отвод воды от осаждаемых городов, отравление источников, применение биологического оружия (забрасывание метательными машинами в осаждаемые крепости трупов животных и т.д.), разрабатывались правила обращения с военнопленными и т.п. Кроме того, даже в случае победы над противником практически исключалось полное уничтожение потерпевших поражение полисов и поглощение их территории победителем. Допускалось взыскание определенных сумм в качестве контрибуции на возмещение военных и иных расходов победителю, можно было требовать от побежденного разрушения городских стен, ликвидации военного флота и т.д., но полное уничтожение того или иного греческого города-государства было практически невозможным. Относительная равновесность и формально-правовое равенство участников региональной субсистемы МО, а также почти постоянное число основных акторов делали эту систему идеальной для осуществления политики “равновесия”, “баланса сил” на что, по крайней мере со времен Д.Юма, указывали многие западные исследователи. Мощь любого полиса или союза полисов, стремящихся к гегемонии на территории Греции, могла быть уравновешена широкой коалицией его противников, стремящихся не допустить подобного доминирования.

На дальнейшее развитие МО в балканской Греции существенное влияние оказали два явления - т.н. “Великая колонизация” и греко-персидские войны.

"Великая колонизация" (VII - V вв. до н.э.) вышла далеко за пределы бассейна Эгейского моря и привела к основанию множества греческих городов-государств на побережье Средиземного и Черного морей. Увеличение количества полисов привело к усложнению системы отношений между ними в период VII – VI вв. до н.э., что в свою очередь привело к появлению первых межполисных договоров, регулирующих политические, экономические, религиозные и военные отношения между ними, а также стимулировало возникновение системы союзов, выходивших за пределы собственно балканской Греции. Кроме того, доминирование того или иного полиса в черноморских и итальянских колониях обещало значительные преимущества в традиционном противостоянии с соседями за гегемонию в метрополии, в Элладе. Так контроль проливов Афинами и союзнические отношения с рядом полисов в Причерноморье обеспечивали этот город-государство продовольствием и необходимым сырьем, без чего его столь значимая политическая роль в истории Древней Греции и даже Древнего мира была бы просто немыслима.

Что касается персидского фактора, то патриотический общеэллинский пафос ряда античных авторов и тем более позднейших историков представляется несколько преувеличенным. Появление персов вплоть до вторжения последних в Балканскую Грецию воспринималось не как угроза всему эллинскому миру, а скорее в качестве нового значимого фактора в политической борьбе, которую вели между собой греческие полисы. Значительная часть малоазийских полисов и городов-государств северной и средней Греции практически не оказывали сопротивления державе Ахеменидов. Однако поход Ксеркса в материковую Грецию в 480 г. до н.э. существенно изменил ситуацию. Огромный, почти баснословный масштаб персидских вооруженных сил наталкивает греков на мысль о необходимости создания более тесных военно-политических союзов античных полисов - симмахий. К тому времени в Балканской Греции существует только один союз подобного типа - Пелопоннесский. В горниле греко-персидских войн выковывается еще одна - Делосская - симмахия.

Формально все участники античных симмахий были равноправны и сохраняли свою полную независимость и суверенитет. Однако на деле в рамках симмахий доминировали наиболее мощные в военном отношении государства - Спарта в Пелопоннесском союзе, Афины - в Делосском. И хотя номинально все члены симмахий сохраняли свою полную внутреннюю автономию, и даже право на осуществление самостоятельной внешней политики, на практике те или иные полисы, отказывающиеся по каким-либо причинам выполнять союзнические обязательства, зачастую принуждались к этому наиболее могущественными участниками симмахий.

Лакедемонская симмахия возникла еще в VI в. до н.э. как союз городов и общин Пелопоннеса во главе со Спартой. Этот межгосударственый союз вырос во многом из внутренних потребностей государства-гегемона - Спарты. Дело в том, что Спарта занимала во многом уникальное положение в Древней Греции. Ей принадлежала обширнейшая хора (сельскохозяйственная округа), в состав которой входили не только территории собственно Лаконики, но и Мессения, население которой было обращено в рабство (использовалось в качестве илотов). Поскольку большая часть илотов концентрировалась именно в Мессении, где и находились поместья знатных спартиатов, забота о поддержании политической стабильности и, по меньшей мере, дружественного нейтралитета ближайших соседей Спарты становилась условием обеспечения доминирования спартанцев в Мессении. На протяжении VIII-VI вв. до н.э. лакедемоняне заключили со своими соседями целый ряд договоров, отдельным пунктом в каждом из которых было прописано обязательство друзей и союзников Спарты выдавать беглых илотов. Вот из этих соглашений вырос ряд двусторонних договоров Спарты со своими пелопонесскими соседями о дружбе и взаимной военной помощи, положенных в основу симмахии. В договорах оговаривалось обязательное условие - “иметь одних и тех же друзей и врагов”. Более того, союзники Спарты, каждый в отдельности, приносили ей клятву верности и обязывались оказывать венную и иную необходимую помощь.

Особенность Пелопоннесского союза состояла в том, что такой важный сточки зрения древних греков институт жизнедеятельности союза, как собрание союзников, играл в нем относительно второстепенную роль. До начала Пелопоннесской войны (середина V в. до н.э.), т.е. примерно за 100 лет своего существования, зафиксировано всего три союзных собрания. Собрания эти созывались по усмотрению лакедемонян и только тогда, когда этого требовали обстоятельства (например, когда спартанцы нуждались в мобилизации флота своими союзниками). Механизм союза в целом не нуждался в наличии каких-либо надгосударственных, надполисных институтов. В случае возникновения угрозы Спарте или ее союзникам он начинал действовать автоматически. Спартанские цари были наделены правом объявлять войну и проводить мобилизацию, а союзники по первому требованию должны были поставлять вспомогательные контингенты. Только примерно с середины V в. до н.э. собрание союзников начинает играть более активную роль. Однако его возможности по-прежнему оставались ограниченными. Собрание проходило в Спарте под председательством спартанских эфоров. Каждый союзный полис вне зависимости от своих размеров и численности граждан имел один голос, что позволяло неофициальному гегемону союза манипулировать позицией ряда малых и полностью зависимых от Спарты полисов. При этом сама Спарта формального участия в голосовании не принимала. Зато решения союзного собрания должны были утверждаться спартанской апеллой (народным собранием).

Афинская симмахия была образована во время греко–персидских войн для отражения персидской угрозы и отличалась от Лакедемонской двумя основными чертами: 1) члены Афинской симахии платили специальный взнос (форос) в общую союзную казну, находившуюся на о-ве Делос; 2) члены союза значительно больше зависели от своего гегемона - Афин - в военном и экономическом отношении. В истории симмахии принято выделять два основных этапа развития - период собственно Делосской симмахии (478-454 гг. до н.э.), когда основной задачей, стоявшей перед союзниками, было победоносное окончание войны с державой Ахеменидов; и период безраздельного политического господства Афин в союзе, превращение его в т.н. Афинскую архэ (державу), основной целью которой становится доминирование в Греции.

В состав Делосской симмахии (Первого Афинского морского союза) в период ее расцвета входило около 300 греческих полисов. Сконцентрировав в своих руках огромные по тем временам силы и ресурсы, Афины проводили в жизнь весьма активную и агрессивную внешнюю политику. К числу ее основных целей относилось дальнейшее расширение союза, включение в его состав новых членов, усиление влияния Афин в т.н. Великой Греции (Сицилии и южной части Апеннинского п-ова), а также в Причерноморье. Решение этих задач было невозможно без изоляции и уменьшения политического влияния Пелопоннесского союза.

В 30-е гг. V в. до н.э. особенно четко проявилось стремление афинян к общегреческой гегемонии. На это был направлен ряд внешнеполитических инициатив времен Перикла, в частности, идея созыва в Афинах общеэллинского конгресса. Столкновение между Афинами и Спартой и, соответственно, между возглавляемыми этими двумя городами-государствами коалициями греческих полисов становилось в этих условиях практически неизбежным.

Таким образом, своеобразная исторически сложившаяся в рамках специфических институциональных ограничений модель многополюсного равновесия, присущая Древней Греции в VIII-VI вв. до н.э., сменилась моделью двухполюсного равновесия, переросшего в биполярное противостояние, вылившееся в свою очередь в Пелопоннесскую войну (431-404 гг. до н.э.), в которую оказались втянуты практически все города–государства Греции. После поражения Афин в войне Делосская симахия была распущена (404 г. до н.э.), доминирующей в Древней Греции державой оказалась Спарта как глава победившей в войне Пелопоннесской симмахии.

Относительно мягкое отношение к союзникам, отсутствие финансовой эксплуатации, уважение прав внутренней автономии создавали условия для известной прочности Пелопоннесского союза, который просуществовал в общей сложности около 200 лет. Однако отход Спарты от этих принципов после победоносного для нее окончания Пелопоннесской войны, попытки достижения, причем грубым, силовым способом общегреческой гегемонии, насаждение олигархических порядков по всей Греции привели к росту недовольства Спартой со стороны союзников, ее почти полной изоляции, а затем, после ряда военных поражений, и к роспуску симмахии. Пелопоннесская симмахия прекратила свое существование после поражения в войне с Беотийским союзом в 363 г. до н.э.

В IV в. до н.э. в том числе в связи с расширением политического кругозора древних греков, для ведущих политических деятелей Эллады стал очевидным тот факт, что небольшие греческие города-государства по отдельности просто не в состоянии проводить активную и самостоятельную внешнюю политику вне пределов Балканской Греции. Исходя из этого обстоятельства, а также в связи с глубоким структурным кризисом полисной организации различными городами-государствами и их союзами предпринимались попытки создания общегреческих союзных объединений (наиболее известные - на основе Беотийского союза и т.н. Второго Афинского морского союза), однако из-за взаимных противоречий ни одна из них не увенчалась успехом. Более того, в Греции сложилась парадоксальная ситуация. Потерпевшая поражение в войнах с греками держава Ахеменидов фактически получила возможность с помощью денежных субсидий взаимно ослаблять в войнах на истощение силы ведущих греческих полисов и подрывать любые инициативы, направленные на достижение большей степени политической интеграции греческих городов-государств. Система греческих полисов оставалась предельно плюралистичной вплоть до македонского завоевания в 338 г. до н.э.

Любопытно, что импульс к объединению Балканской Греции пришел с далекой периферии эллинского мира - из Македонии, которая вообще не знала полисного строя и в определенном смысле имела к собственно Греции примерно такое же отношение, как “варварские царства” к срединному Китаю. Известные к концу V в. до н.э. города Македонии - Эги и Пелла - в разное время выполняли функции столицы государства и представляли собой военно-административные центры царства, а не самостоятельные политические единицы. Как только македонские цари смогли сломить автономистские устремления аристократии, в их руках оказались сосредоточены уникальные возможности - достаточно обширные по масштабам Балкан, централизованно управляемые ресурсы и преимущества самой передовой для того времени греческой военной организации. Именно сочетание военной мощи и относительной административной эффективности предопределило, в конечном счете, успех попытки подчинения македонскому влиянию всей Балканской Греции.

В ответ на попытки Македонии достичь политического доминирования в субрегионе несколько десятков греческих полисов организуют антимакедонскую коалицию и вступают в войну с македонским царем Филиппом. В результате в 338 г. до н.э. при Херонее силы коалиции потерпели сокрушительное поражение от македонян. Война была проиграна.

Однако Филипп не напрасно провел в Греции в качестве заложника годы своей юности. Он проявил достаточно такта и изворотливости, чтобы придать своим военным успехам вид законности. По его инициативе в 337 г. до н.э. на общегреческом Коринфском конгрессе было провозглашено создание т.н. Коринфского союза под главенством Македонии. Умеренность требований Филиппа к потерпевшим поражение греческим полисам склонила в его пользу общественное мнение Эллады. Филипп попытался даже придать Коринфскому союзу налет патриотического начинания греков, якобы объединившихся под его военным руководством для борьбы со своим исконным противником - империей Ахеменидов, которой на конгрессе была объявлена “священная война” (о том, насколько “популярны” были подобные лозунги среди греков можно судить хотя бы по тому обстоятельству, что основу войска персидского царя Дария в битве при Иссе (333 г. до н.э.) составляли греческие наемники (численность которых достигала по разным оценкам от 20 до 30 тыс. чел.) и даже в сражении при Гавгамеллах (331 г. до н.э.) в армии Дария насчитывалось до 10 тыс. греческих наемников). В Греции был декларирован всеобщий мир, запрещались войны между различными греческими полисами и их коалициями, перевороты и иные способы изменения формы правления отдельных городов-государств, вмешательство полисов во внутренние дела друг друга и т.д. Верховным органом Коринфского союза был провозглашен союзный совет (синедрион). Бессменным главнокомандующим объединенными вооруженными силами стал сам македонский царь Филипп, объявленный гегемоном и гарантом стабильности союза. Создание союза формально закрепляло доминирование Македонии на Балканском п-ове.

Филипп был убит в 336 г. до н.э. и выполнение намеченных обширных внешнеполитических планов взял на себя его сын Александр Великий (годы правления 336–323 до н.э.). В 334 г. до н.э. Александр возглавил поход на Восток своей огромной армии, состоявшей в основном из греков и македонцев. Десять лет понадобилось ему, чтобы полностью завоевать державу Ахеменидов и объединить под своим скипетром территории от Иллирии на западе до отрогов Памира и долины Инда на востоке, от Фракии на севере до первого нильского порога на юге. Александр в короткий период своего правления, разумеется, не мог решить задачу интеграции этой огромной державы, хотя, по крайней мере, в направлении консолидации элит им предпринимались серьезнейшие усилия. В результате гигантская империя, объединившая владения Ахеменидов и македонских царей, начала разрушаться вместе со смертью своего основателя.

После смерти Александра выявилось немало претендентов на престол из числа его ближайшего окружения и соратников. Верховным правителем империи стал Пердикка – старший из полководцев Александра. Однако это вызвало недовольство других претендентов, что повлекло за собой целую череду военных мятежей и сецессий огромных “царств” из состава империи. Уже к 321 г. до н.э. (времени гибели Пердикки) империя Александра Македонского фактически распалась на ряд независимых друг от друга владений, перераспределенных между военачальниками Александра. Эллинистическая эпоха началась с долгой почти 20-летней борьбы диадохов за контроль над наиболее значительными частями империи, вплоть до битвы при Ипсе в 301 г. до н.э. Эта эпоха оставила много памятников, относящихся к сфере дипломатии. В их числе тексты союзных договоров, письма и др. документы.

В результате ряда длительных и кровопролитных войн между диадохами наследство Александра было разделено между тремя крупными греческими царствами: Царство Птолемеев в Египте, Царство Селевкидов в Передней Азии и на среднем Востоке, Царство Антигонидов в Македонии. Несколько позже появилось еще несколько менее значительных эллинистических государств, наиболее известными в числе которых являются Греко-Бактрийское царство и Пергам. Их история охватывает более двух столетий с IV по II в. до н.э. Однако внешняя политика эллинистических монархий не представляла собой ничего принципиально нового. Это была политика имперской экспансии, насколько позволяла собственная ресурсная база и сопротивление соседей. Наиболее ожесточенные и продолжительные войны велись между самими эллинистическими государствами. Достаточно сказать, что весь III в. до н.э. наполнен почти непрерывными войнами Птолемеев и Селевкидов за преобладание в Келесирии и в Малой Азии.

Вместе с тем, эпоха эллинизма существенно преобразила политическую карту балканской Греции. Впервые в истории античной Греции наметились тенденции к преодолению автаркии отдельных полисов и созданию более крупных государственных образований квази-федеративного типа. В самом деле, в окружении таких могучих государств как эллинистические монархии в Восточном Средиземноморье и Римская республика, и Карфагенская держава на Западе отдельные греческие города-государства, к тому же переживавшие глубокий внутренний кризис, могли фактически выступать только в качестве объектов, а не субъектов международных отношений. Это обстоятельство подтолкнуло греческие полисы к поиску более устойчивых форм объединения. Наиболее известными примерами долговременных квази-федеративных государственных образований на территории Древней Греции стали Ахейский и Этолийский союзы.

Помимо внешнеполитических причин интеграционные процессы, активно развивавшиеся в первой половине III в. до н.э., имели очевидную связь с социально-экономическими процессами и внутриполитической ситуацией того времени в полисах материковой Греции. Греция III в. до н.э. начала испытывать серьезные экономические трудности, вызванные непрерывными войнами времен диадохов, которые получили свое продолжение и в эпоху относительной стабилизации эллинистических государств. По мере бурного роста городов эллинистического Востока, полисы Балканской Греции теряли традиционные рынки сбыта продукции ремесла и сельского хозяйства. В рассматриваемый период наметились кризисные явления в рамках полисной структуры общества. Острота внутренних противоречий, взаимное недоверие в среде сограждан вызывали повсеместную практику приглашения судей из других полисов. Для закрепления политических соглашений стала широко применяться практика обмена гражданством – т.н. «исополития». Все это способствовало, с одной стороны, деформации полисной системы, а с другой, - заметно оживляло межполисные контакты.

Усиление культурных и хозяйственных связей между полисами, распространение панэллинских идей и представлений - все это делало вполне возможным объединение городов Балканской Греции в крупные союзные государства, причем первоначально не исключалась даже возможность постепенной интеграции греческих полисов и македонской монархии, однако политика македонских царей не способствовала такому объединению.

Внутриполитическая структура федераций подобных Ахейскому и Этолийскому союзам при всех возможных вариациях политического устройства была достаточно однотипной. Верховным законодательным органом союзов являлось общесоюзное собрание, выполнявшее примерно те же функции, что и народное собрание в рамках полиса. На собраниях решались, в том числе и внешнеполитические вопросы, касающиеся оказания военной или политической помощи тому или иному государству, объявления войны, заключения мира, ратификации договора и т.д. Собрания также отправляли и принимали посольства, заслушивали отчеты послов, принимали или отвергали дары иностранных правителей, решали судьбу пленных, руководили улаживанием территориальных споров между союзными полисами и т.д.

Кроме собрания, внешнеполитическими функциями обладал стратег (глава исполнительной власти) союза, который имел право своей властью открывать в случае необходимости боевые действия против неприятеля, разрешать набеги на территории соседних государств, а также мог вести переговоры с иностранными державами, лично встречаясь с их представителями, отправляя послов или ведя дипломатическую переписку. Кроме того, стратег имел право выступать на общесоюзном собрании с инициативой объявления войны или заключения мира, причем, позиция стратега, как правило, предопределяла исход голосования. Вместе с тем, стратег должен был делить свои полномочия, в том числе и в сфере внешней политики с такими должностными лицами, как дамиурги, которые имели право пресекать действия стратега, противоречащие союзным законам.

Рудиментом традиционной полисной автономии выступало правило, согласно которому каждый город-государство, входивший в федерацию, по-прежнему имел право осуществлять самостоятельные внешнеполитические акции. Однако в отличие от симмахий, не накладывавших в этом смысле никаких формальных ограничений, теперь союзы полисов допускали самостоятельность внешней политики входивших в их состав членов, только если она не противоречила курсу внешней политики союза в целом.

Новые политические объединения проводили достаточно активную внешнюю политику, взаимодействуя как между собой, так и с крупнейшими эллинистическими монархиями – Македонией Антигонидов, Сирией Селевкидов и птолемеевским Египтом и др. Отношения между союзами государств на протяжении III-II вв. до н.э. внешне напоминали систему взаимоотношений античных полисов в классический период. Это было ревнивое соперничество союзов за доминирование на территории материковой Греции. Однако все более активная вовлеченность в систему отношений эллинистических монархий, а затем и Рима резко расширила сферу МО для греческих государств, постепенно превращала государственные образования Греции в участника макрорегиональной средиземноморской системы МО. При этом, по крайней мере с рубежа III и II вв. до н.э., внешняя политика государств балканской Греции утрачивает самостоятельный характер. Во II в. до н.э. федерации полисов продолжали играть важную роль в международной политике и даже расширяли свои границы. Однако в этот период они все больше теряют самостоятельность во внешнеполитической сфере, выступая в роли союзников или даже сателлитов тех или иных внешних сил - Македонии, державы Селевкидов, Рима. Попытка покончить с политическим господством Македонии в материковой Греции в союзе с Римской республикой привела ко все большей вовлеченности в балканские дела Рима в начале-середине II в. до н.э. А запоздалые усилия по выдворению с Балкан Рима и вовсе закончились полным политическим крахом и утратой греческими государственными образованиями независимости. В 146 г. до н.э. последний из крупных квази-федеративных союзов - Ахейский союз - потерпел сокрушительное поражение от Римской республики. В результате несколько позже греческие полисы вошли в состав вновь образованной римской провинции Ахайя.

Оценивая приемы и методы дипломатии государственных образований Древней Греции необходимо отметить, что эпоха эллинизма значительно обогатила набор используемых дипломатических приемов и средств. К достижениям такого рода можно отнести, например, посредническую дипломатию, которая позволяла античным полисам и федерациям греческих городов-государств уже в более широком международном контексте (вне рамок амфиктионий) разрешать возникающие споры мирным путем, с привлечением третьей стороны, призванной способствовать урегулированию конфликта. В современной литературе по международному праву и дипломатии для описания подобных явлений используются такие термины, как «посредничество» и «арбитраж».

Источники свидетельствуют, что дипломатические приемы такого рода были известны древним и, более того, нашли отражение в античных правовых институтах. Наибольшего распространения этот способ разрешения межгосударственных конфликтов получил у греков в III – первой половине II века до н.э. Для греко-эллинистического арбитража характерно то, что в его рамках рассматривались как чисто правовые разногласия полисов, так и спорные политические вопросы. В большинстве случаев арбитры и посредники рассматривали споры о государственной принадлежности тех или иных территорий. Одним из примеров разбирательства подобного рода может служить конфликт таких полисов как Эпидавр и Коринф по поводу пограничной территории (нач. II в. до н.э.); арбитром в данном случае выступил город Мегары. Таким же образом решался вопрос о принадлежности спорных приграничных территорий, на которые претендовали Мессена и Фигалия и т.д.

Иногда в центре третейского разбирательства оказывался спор о том, кому принадлежит порт или остров. Так, около 220 г. до н.э. решался спор, одной из сторон которого были этолийцы, о принадлежности порта Панормы в Эпире. В конце III в. до н.э. один из Птолемеев, царь эллинистического Египта, выступил арбитром в конфликте между Кноссом и Гортиной, оспаривавшими друг у друга права на критский порт Милет и т.д.

Обширный источниковый материал, относящийся к II в. до н.э., свидетельствует о том, что в это время, третейское судопроизводство и посредническая дипломатия достигли своего совершенства. В источниках указываются спорящие стороны, приводятся списки арбитров или посредников, определяется предмет разногласий, перечисляются официальные представители сторон, приводятся решения арбитров и указываются места, куда необходимо направлять копии решений, а также содержатся другие сведения, позволяющие охарактеризовать процессуальную сторону третейского разбирательства как весьма сложную и развитую.

Процедура посредничества осуществлялась специальными лицами, избранными на народном собрании того города, который выбирался враждующими сторонами в качестве нейтральной стороны для разрешения спора. Источники свидетельствуют, что перед представителями третьей стороны стояла задача последовательного исполнения двух различных по своему характеру обязанностей. Вначале они должны были на основе компромисса попытаться примирить враждующие стороны, предлагая различные варианты решения проблемы и способствуя началу переговорного процесса. Если решить спор таким образом не удавалось, представители нейтрального государства разбирали дело в судебном порядке и в результате выносили решение, обязательное для исполнения спорящими сторонами (арбитраж).

Многие процедуры и методы осуществления внешней политики, поддержания и развития отношений с соседними государствами были позаимствованы у древних греков Римом. Однако немало в развитие МО было привнесено и собственно Римской республикой и Римской империей. О месте и роли Рима в становлении единой макрорегиональной системы МО в Средиземноморье и пойдет речь в следующем разделе.