Национальный и националистический - добро и зло в национальном вопросе

Национальный и националистический - добро и зло в национальном вопросе Абдулатипов Р.Г. Сказано давно, что благополучными могут быть только консервативные народы. Никогда не может быть благополучен народ, который устраивает революции через каждые десять - пятнадцать лет. Самое главное сказано в выступлении предыдущих докладчиков.Но мне представляется главной старая сократовская истина - "познай самого себя". И это относится не только к человеку, это относится к народу, это относится к стране, к государству.

И сегодня мы все перед таким вопросом. Во все эти годы мы произнесли очень много слов, и в наших выступлениях, начиная с меня, остается мало философии, практических дел. Если в XVIII - XIX веке почти каждый известный ученый непременно был философом, мы в конце ХХ века фактически не имеем философов. Я это говорю как философ. В XXI веке, как подчеркивал известный наш гуманист Лихачев, может произойти глубокая дегуманизация человеческого общества.Человек занимается всем, только не самим собой.

И все это может повернуться против человека. И развал Советского Союза показал не только кризис политической системы, он привел к тому глубокому духовному кризису, в котором мы оказались. Фактически разрушено единое культурное, духовное пространство. Как бы мы это ни называли, как бы нам это нравилось или не нравилось, но привычные ценности и ориентации разрушены.Если они для академика были недостаточно хорошими, то для обыкновенного человека они были привычными, они обеспечивали ему каждодневную жизнедеятельность - плохо это или хорошо.

И сегодня вновь Россия уже не единожды в ХХ веке оказывается как витязь на распутье. Недавно я прочитал такой анекдот, когда витязь к перекрестку на своем коне подъезжает и видит надпись на камне: направо пойдешь - по морде получишь, налево пойдешь - по морде получишь. Он стоит, а сверху голос: мужик, чего стоишь, по морде хочешь? Поэтому в таком состоянии страна не может находиться.Мы очень долго говорим о том, что правительство, еще кто-то приняли программу.

Я пытался спрашивать у членов правительства, что это за программа. Внятного ответа не получил. А мы хотим мобилизовать народ на выполнение этой программы, на перевыполнение и на реализацию программ реформирования нашего общества.У нас была плохая система, но если было принято постановление ЦК КПСС, то на следующий день во всех первичных партийных организациях все заседали и всем объясняли, что делать и куда идти. Сказано давно: не может быть попутного ветра для тех, кто не знает, куда плывет. И речь идет о мобилизации воли народа, а без такой мобилизации невозможны никакие реформы.

Сегодня Россия, каждый народ фактически находится в поисках своей идентичности. Мы обвиняем многие национальности в том, что они увлеклись национализмом и т. д. А что мы даем взамен сегодня? Взрыв этничности не от хорошей жизни.Оказавшись без ценностных ориентаций, люди возвращаются обратно, в свои родовые начала. Мы раскрепостили за эти годы национальную энергию.

Но о том, как управлять этой энергией, куда направлять эту энергию, мало кто подумал за эти годы. Мы получаем сегодня две крайности. Первая крайность - это забыть о нациях вообще, и упоминание о нациях считается признаком отсталости и консервативности, и в ответ на это получаем этнократическое мышление, когда классовый фанатизм подменяется националистическим фанатизмом. Что лучше, что хуже - трудно сказать.Последние годы пошла такая мода, когда мы бесконечно подчеркиваем, что, оказывается, есть национализм и хороший, и плохой.

Национальный и националистический - это добро и зло в национальном вопросе. Не может быть хорошей холеры. Национализм, как сказано давным-давно, это ненависть к другим народам, если патриотизм - это любовь к своему народу. Они коренным образом отличаются друг от друга. Мы фактически превратили нашу страну в страну массового нарушения прав человека по национальному признаку.При этом мы говорим об успехах нашего образования, говорим об успехах работы средств массовой информации, говорим о свободе.

Свобода - это самая тяжелая ноша, под которой сгибаются целые народы и государства. И со свободой тяжелее справиться, чем даже с тоталитаризмом. Наш пример тому свидетельство. Недавно читаю книгу одного профессора А. И. Касянова из Ростовского университета. В книге семьсот восемьдесят страниц. И вся книга посвящена тому, чтобы сказать, что все национальности кроме русских в нашей стране - мафиозные национальности.Евреи, казахи, татары, башкиры - все мафиозные национальности.

И самое главное, что, оказывается, это еще первый том. (Смех в зале.) Читаем вторую книгу, Хомякова, где автор проводит противопоставления - мы и они - как основополагающую ориентацию в общениях между национальностями. Ненависть, разжигание этой ненависти. Я готовлю статью под названием "От обезьяны до Хомякова". Потому что далеко никто не ушел в этом плане, как только начинает рассуждать о национальном вопросе.Мой друг Владимир Александрович Тишков, директор института этнологии, пишет в "Независимой газете", что главное достижение демократической национальной политики последних лет это то, что мы в паспорте не написали национальность.

Вы понимаете? Если в паспорте не написали - значит, все нормально. То есть мы постоянно в национальном вопросе действуем по принципу отложенного конфликта.Нам кажется, что отсутствие национальности у человека является прекрасным качеством, которое открывает простор для него, но человек, который не знает своего рода, не знает своего народа, не знает своей культуры, еще Аристотель сказал, что он всегда готов к войне, а не к созидательной деятельности.

Или другой пример, ваххабит из Дагестана Тагаев пишет, что самой плохой нацией в мире является русская нация и, пока мы не очистим Кавказ от русских, у нас ничего не будет. Его друг баркашовец из Омска, пишет, что надо очистить Россию от кавказской заразы.А интеллигенция, власть за всем этим наблюдает и, видимо, ждет, когда мы во главе с отрядами мести встретимся у Ростова.

С одной стороны главнокомандующим будет Тагаев, а с другой стороны будет какой-нибудь баркашовец. И мы будем воинами, потому что редко кому удавалось за эти годы, в межнациональном конфликте особенно, сказать хоть одно слово в адрес своего народа.Единственный, кто сказал, философ Мамардашвили: если мой народ голосует за Гамсахурдиа, я не могу биться со своим народом. И умер в аэропорту, не понятый своим народом в конце ХХ века. На этом фоне мы почти не имеем действующей национальной политики, хотя концепция есть, программа есть. Ассамблея народов России утверждает: мы знаем, что делать и как делать, но давайте же сделаем так, чтобы были рычаги государственности, средств массовой информации и т. д. и т. п. Виктор Антонович здесь говорил об успехах образования. Я не ставлю его слова под сомнение, хотя у меня совершенно другое мнение - происходит дискредитация высшего образования.

Когда в городе Дербенте открываются двадцать семь институтов, и вы представляете: вас оперирует выпускник дербентского медицинского института Коммерциализация может уничтожить то, что было действительно привлекательно.

Я буквально недавно взял все учебники истории России, которые продаются по Москве. Десятки учебников. Только первая глава, относящаяся к "Повести временных лет", упоминает, что мы живем в многонациональной стране.Мы что хотим воспитать, мы кого хотим воспитать? Вообще философии в общественных науках очень тяжело, потому что за эти дни тоже будет очень много слов, но нет ясных формул, а формулами, которые есть, мы пренебрегаем.

Я считаю, что открытия, которые сделал Соловьев, в ХХ веке не менее значимы для человечества, чем открытия, которые сделал Менделеев в своей таблице. Соловьев, будучи великим философом, сказал: если воспроизводится самовосхваление нации, самообожание, такая нация приходит к самоуничтожению.Тысячи примеров только в ХХ веке. Поэтому мы должны, мне представляется, с одной стороны, что, соглашаясь с самоидентификацией представителей народов, религий, разных культур, одновременно воспитывать то, что все мы являемся гражданами единого Отечества.

Одного без другого не бывает. Даже в уста президента Бориса Николаевича Ельцина вложили тезис: мы согражданство. И поэтому мы являемся одним из немногих народов в конце ХХ века, который так и не стал ни нацией как этносом, ни нацией как государством.Мы издеваемся над тем, что мы писали: "новая историческая общность людей - советский народ" . По этому поводу я написал лет пять тому назад статью "Старая историческая общность людей - российский народ". Если мы живем в одном государстве, нас объединяют многие ценностные ориентации.

Мало написать в Конституции в первой строке (еле удалось это записать с помощью Сергея Александровича Филатова): "Мы - многонациональный народ Российской Федерации". Но, записав, мы должны подумать, что такое мы? Что такое мы - многонациональный, что такое народ Российской Федерации? Поэтому я думаю, что в эти дни мы должны уделить огромное внимание именно философскому пониманию многих проблем культуры, образования и религии.

Философски, чтобы их довести до человека, до человеческого сознания. Мы говорим, что молодежь - это потерянное поколение. Потерянное поколение - мы. А какая будет молодежь, будет зависеть от того, насколько мы будем не потерянным поколением.Ассамблея народов России провела молодежный форум народов России в Ижевске с участием представителей ста одиннадцати национальностей из шестидесяти пяти регионов страны - восемьсот двадцать три человека.

Это прекрасная молодежь. У молодежи совесть чище, чем у нас с вами. У молодежи будущее, надежды более светлые, чем у нас с вами. Поэтому нам предстоит огромная работа - и государству, и обществу.Когда я, как-то будучи в Москве, спросил у Мустая Карима, чем объясняются межнациональные конфликты, с которыми мы сталкиваемся все эти годы, он очень объемно сказал: мы все эти годы занимаемся возбуждением злой памяти. А доброй памяти взаимоотношений между народами, между нами как людьми одного Отечества в тысячи и тысячи раз больше.

Поэтому дело интеллигенции и власти - это возбуждение доброй памяти. И обеспечение солидарности и взаимопонимания в этом обществе. В чем себе и вам желаем успехов.