ПРО ЭТУ КНИГУ

Никогда еще в нашей стране искус­ство художественного перевода не дости­гало такого расцвета, какой оно пережи­вает сейчас.

За всю историю русской литературы не было другого периода, когда существо­вала бы такая большая плеяда дарови­тых писателей, отдающих свой талант пе­реводам.

Были гении, Жуковский и Пушкин, но то были великаны среди лилипутов: си­ротливо высились они над толпой неуме­лых и немощных — одинокие, не знающие равных.

А теперь самое количество блиста­тельных художников слова, посвятивших себя этой нелегкой работе, свидетель­ствует, что здесь произошло небывалое. Ведь и правда, никогда еще не было, чтобы плечом к плечу одновременно, в пределах одного десятилетия, над пере­водами трудились такие таланты.

Искусству перевода отдают свои силы даже самобытнейшие из наших поэтов — с сильно выраженным собственным сти­лем, с резкими чертами творческой инди­видуальности.

Немалую роль в развитии этого высо­кого искусства сыграл, как известно, А. М. Горький, основавший в Петрограде в 1918 году при поддержке В. И. Ленина издательство «Всемирная литература». Это издательство, сплотившее вокруг себя около ста литераторов, поставило

перед собой специальную цель — повы­сить уровень переводческого искусства и подготовить кадры молодых переводчи­ков, которые могли бы дать новому со­ветскому читателю, впервые приобщаю­щемуся к культурному наследию всех времен и народов, лучшие книги, какие только есть на земле '.

Академики, профессора и писатели, привлеченные Горьким к осуществлению этой задачи, рассмотрели самым при­стальным образом старые переводы про­изведений Данте, Сервантеса, Гёте, Бай­рона, Флобера, Золя, Диккенса, Бальза­ка, Теккерея, а также китайских, араб­ских, персидских, турецких классиков и пришли к очень печальному выводу, что, за исключением редкостных случаев, ста­рые переводы в огромном своем большин­стве решительно никуда не годятся, что почти все переводы нужно делать заново, па других — строго научных — основани­ях, исключающих прежние методы бес­принципной кустарщины.

Для этого нужна была теория художе­ственного перевода, вооружающая пере­водчика простыми и ясными принципами, дабы каждый — даже рядовой — пере­водчик мог усовершенствовать свое ма­стерство.

Принципы эти смутно ощущались иными из нас, но не были в то время сформулированы. Поэтому нескольким членам ученой коллегии издательства «Всемирная литература» (в том числе и мне) Горький предложил составить нечто вроде руководства для старых и новых

¹ См предисловие Горькою к «Каталогу in дательства «Всемирная литература» при Нарком, просе» (Пг., 1919).

мастеров перевода, сформулировать те правила, которые должны им помочь в работе над иноязычными текстами.

Помню, какой непосильной показа­лась мне эта задача. Однажды Алексей Максимович во время заседания нашей коллегии обратился ко мне с вопросом, с каким обращался к другим:

— Что вы считаете хорошим перево­
дом?

Я стал втупик и ответил невнятно:

— Тот... который... наиболее худо­
жественный. ..

— А какой вы считаете наиболее
художественным?

— Тот... который... верно передает
поэтическое своеобразие подлинника.

— А что такое — верно передать?
И что такое поэтическое своеобразие под­
линника?

Здесь я окончательно смутился. Ин­стинктивным литературным чутьем я мог и тогда отличить хороший перевод от плохого, но дать теоретическое обоснова­ние тех или иных своих оценок — к этому я не был подготовлен. Тогда не суще­ствовало ни одной русской книги, посвя­щенной теории перевода. Пытаясь напи­сать такую книгу, я чувствовал себя одиночкой, бредущим по неведомой до­роге.

Теперь это древняя история, и кажет­ся почти невероятным, что, кроме отдель­ных — порою проникновенных — выска­зываний, писатели предыдущей эпохи не оставили нам никакой общей методики художественного перевода.

Теперь времена изменились. Теперь в нашей литературной науке такие иссле­дования занимают заметное место. Их много и с каждым годом становится боль-

перед собой специальную цель — повы­сить уровень переводческого искусства и подготовить кадры молодых переводчи­ков, которые могли бы дать новому со­ветскому читателю, впервые приобщаю­щемуся к культурному наследию всех времен и народов, лучшие книги, какие только есть на земле '.

Академики, профессора и писатели, привлеченные Горьким к осуществ тению этой задачи, рассмотрели самым при­стальным образом старые переводы про­изведений Данте, Сервантеса, Гёте, Бай­рона, Флобера, Золя, Диккенса, Бальза­ка, Теккерея, а также китайских, араб­ских, персидских, турецких классиков и пришли к очень печальному выводу, что, за исключением редкостных случаев, ста­рые переводы в огромном своем большин­стве решительно никуда не годятся, что почти все переводы нужно делать заново, па других — строго научных — основани­ях, исключающих прежние методы бес­принципной кустарщины.

Для этого нужна была теория художе­ственного перевода, вооружающая пере­водчика простыми и ясными принципами, дабы каждый — даже рядовой — пере­водчик мог усовершенствовать свое ма­стерство.

Принципы эти смутно ощущались иными из нас, но не были в то время сформулированы. Поэтому нескольким членам ученой коллегии издательства «Всемирная литература» (в том числе и мне) Горький предложил составить нечто вроде руководства для старых и новых

¹ См преднс ювие Горькою к (Каталогу in дательства «Всемирная литература» при Нарком, просе» (Пг., 1919).

мастеров перевода, сформулировать те правила, которые должны им помочь в работе над иноязычными текстами.

Помню, какой непосильной показа­лась мне эта задача. Однажды Алексей Максимович во время заседания нашей коллегии обратился ко мне с вопросом, с каким обращался к другим:

— Что вы считаете хорошим перево­
дом?

Я стал втупик и ответил невнятно:

— Тот... который... наиболее худо­
жественный. ..

— А какой вы считаете наиболее
художественным?

— Тот... который... верно передает
поэтическое своеобразие подлинника.

— А что такое — верно передать?
И что такое поэтическое своеобразие под­
линника?

Здесь я окончательно смутился. Ин­стинктивным литературным чутьем я мог и тогда отличить хороший перевод от плохого, но дать теоретическое обоснова­ние тех или иных своих оценок — к этому я не был подготовлен. Тогда не суще­ствовало ни одной русской книги, посвя­щенной теории перевода. Пытаясь напи­сать такую книгу, я чувствовал себя одиночкой, бредущим по неведомой до­роге.

Теперь это древняя история, и кажет­ся почти невероятным, что, кроме отдель­ных — порою проникновенных — выска­зываний, писатели предыдущей эпохи не оставили нам никакой общей методики художественного перевода.

Теперь времена изменились. Теперь в нашей литературной науке такие иссле­дования занимают заметное место. Их много и с каждым годом становится боль-

ше. Вот их перечень — далеко не пол­ный.

Книга М. П. Алексеева «Проблема художественного перевода» (1931); книга А, В. Федорова «О художественном пере­воде» (1941); его же «Введение в теорию перевода» (1958); книга Е. Эткинда «Поэзия и перевод» (1963); пять сборни­ков, изданных «Советским писателем» и объединенных общим заглавием «Мастер­ство перевода» (1955, 1959, 1963, 1965, 1966)'; «Тетради переводчика» (1960— 1967); сборник «Теория и критика пере­вода» (1962); сборник «Международные связи русской литературы» под редакцией академика М. П. Алексеева (1963), сбор­ник «Редактор и перевод» (1965) и т. д.

Но тогда о подобных книгах можно было только мечтать.

За последние десятилетия в нашей ли­тературе возникла обширная группа пер­воклассных теоретиков переводческого искусства (кроме тех, которые были толь­ко что названы здесь) — Гиви Гачечи­ладзе, И. А. Кашкин, А. Л. Кундзич, А. В. Кунин, Ю. Д. Левин, Левой Мкртчян, П. М. Топер, Я. И. Рецкер, В. М. Рос­сельс, В. Е. Шор и другие.

Конечно, во времена «Всемирной ли­тературы» я многому мог бы у них по­учиться, если бы их труды существовали тогда — в 1918 году.

Между тем от меня требовали строй­ной и строгой теории, всесторонне охва­тывающей эту большую проблему. Со­здать такую теорию я был не способен, но прагматически выработать какие-то элементарные правила, подсказывающие

¹ Первый из этих сборников был озаглавлен «Вопросы художественного перевода-»

переводчику верную систему работы, я мог.

Перелистывая теперь, почти через полвека, тоненькую брошюру¹ — перво­начальный вариант этой книги, — я не раз вспоминаю, с каким напряженным тру­дом приходилось «открывать» такие бес­спорные истины, которые ныне считаются азбучными.

Тогда же мне стала ясна и другая драгоценная истина. Я понял, что хоро­ший переводчик заслуживает почета в на­шей литературной среде, потому что он не ремесленник, не копиист, но худож­ник. Он не фотографирует подлинник, как обычно считалось тогда, но воссоздает его творчески. Текст подлинника служит ему материалом для сложного и часто вдохновенного творчества. Переводчик — раньше всего талант. Для того чтобы пе­реводить Бальзака, ему нужно хоть отчасти перевоплотиться в Бальзака, усвоить себе его темперамент, заразиться его пафосом, его поэтическим ощущением жизни.

К сожалению, в ту пору еще не выве­лись темные люди, в глазах которых вся­кий кропатель злободневных стишков пользовался гораздо большим уважением и весом, чем, скажем, переводчик соне­тов Сервантеса. Эти люди были не спо­собны понять, что первому зачастую не требовалось ничего, кроме дюжины за­тасканных штампов, а второй должен был обладать всеми качествами литератур­ного мастера и, кроме того, изрядной уче­ностью.

¹ К. Чуковский. Принципы художествен­ного перевода. Пг., 1918 О дальнейшей судьбе этой первой брошюры см библиографическую справку в конце книги

Несколько позднее, в самом начале двадцатых годов, стал выясняться и дру­гой в высшей степени значительный факт, еще более повысивший в наших глазах ценность переводческой работы. Поняли, что в условиях советского строя художе­ственный перевод есть дело государствен­ной важности, в котором кровно заинте­ресованы миллионы людей: украинцы, белорусы, грузины, армяне, азербай­джанцы, узбеки, таджики и другие наро­ды, впервые получившие возможность об­мениваться своими литературными цен­ностями. Победа ленинской национальной политики в корне изменила всю литера­турную жизнь нашей многонациональной, многоязычной страны. И когда поэты-переводчики Н. Гребнев и Я. Козловский делают достоянием русской поэзии песни аварца Расула Гамзатова, когда Леонид Первомайский отдает свой умный талант переводам на украинский язык дагестан­ских, осетинских, молдавских, словацких, сербских, мордовских баллад, их одушев­ляет сознание, что этим они не только обогащают родную словесность, но и слу­жат великому делу сплочения народов. И разве не этой же цели служат труды Бориса Пастернака и Николая Заболоц­кого, приобщивших к русской словесности таких гигантов грузинской поэзии, как Руставели, Гурамишвили, Орбелиани, Чавчавадзе, Важа Пшавела и их достой­ных наследников — Тициана Табидзе и Паоло Яшвили.

Свою главную миссию советские пере­водчики видят именно в служении этой возвышенной цели. Каждый из них мог бы сказать о себе крылатыми словами поэта Бориса Слуцкого:

Paooiaio с неслыханной охотою Я только потому над переводами, Что переводы кажутся пехотою, Взрывающей валы между народами '.

Было бы, конечно, соблазнительно представить читателям полный и подроб­ный обзор всех достижений советских ма­стеров перевода за последние пятна­дцать— двадцать лет. Но задача этой книги гораздо скромнее. В ней говорится лишь о тех мастерах, работы которых могут слжить иллюстрациями к излагае­мым идеям и принципам. Поэтому мно-ше — даже сильнейшие — переводчики оказались за пределами книги, и мне не представилось случая выразить им свое восхищение.

Читателей, которые хотели бы полу­чить более детальные и разносторонние сведения о том, что происходит в этой об­ласти, я могу отослать к уже упомянутой книге Е. Эткинда «Поэзия и перевод». В ней даны литературные портреты всех лучших современных мастеров поэтиче­ского перевода, чье творчество наиболее характерно для художественных вкусов и требований нашей эпохи.

Приводимые мною суждения и факты не требуют от читателя никаких специ­альных познаний. Я писал свою книжку так, чтобы ее поняли те, кто не знает ино­странных языков. Мне хотелось, чтобы благодаря этой книжке изучение проблем, связанных с мастерством перевода, при­годилось не одним новичкам-переводчи­кам, но самым широким читательским массам.

'Борис Слуцкий Сегодня и вчера. М, 19ьЗ, стр 49.