Византийская "футурология": предсказательная магия и астрология в XII-XIV вв

Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова

Исторический факультет

Византийская "футурология": предсказательная магия и астрология в XII-XIV вв.

Доклад по истории Средних веков студентки II курса в/о гр.3 Суворовой Е.А.

Руководитель семинара: к.и.н., доц. Шукуров Р.М.

Москва

Оглавление

Введение

Обзор источников и литературы

Глава 1. Общее представление об обществе того времени, его мировосприятии и нравах. Наследие античности. Понятие судьбы, «Промысла».

Глава 2. Примеры применения магии в жизни византийцев

Глава 3. Отношение императора, духовенства и простого люда к астрологии. Предсказания оракула царским персонам, городам.

Заключение

Приложение

Список использованных источников и литературы

Введение.

К числу общечеловеческих психологических черт относится желание человека знать будущее: во все времена, при всякой культуре человеку хотелось быть подготовленным к различным неприятностям, которые могли подстерегать в будущем. Отсюда и развивается пророчество, как выражение веры в возможность знать будущее, и гадание, как средство получить это пророчество[1].

Это желание знать будущее еще в отдаленные времена жизни человечества создало богатую пророческую литературу, как на древнем востоке (каковы, например, иудейские пророческие книги, откровения), так и у античных народов (Сивиллины книги, libri fatales у этрусков); этому же стремлению обязаны своим происхождением древне-халдейская астрономия, средневековая астрология, античные оракулы разнообразных типов (Додонский, Дельфийский); тому же стремлению обязаны своим началом бесконечные в своем разнообразии способы гадания, как средство заставить высказаться высшую силу, будет ли это языческое божество или христианский Бог: в различных явлениях в жизни природы, в различных событиях жизни человека, в комбинации этих событий стараются видеть указующий перст судьбы, Божества. Понятия о гадании и пророчестве становятся весьма близкими в сознании человечества[2].

Тем временем, проявление таких тенденций не есть особенность только минувших эпохи: мы и сами можем наблюдать, что способность верить в людях так неистребима, что за неимением ничего более достойного, и современный человек стремится добавить «мистики» в свою жизнь, ищет хотя бы какую-нибудь «тайну», и находит ее, к примеру, в примитивной астрологии. Ведь согласитесь, в современном мире найти человека, который бы никогда не слышал слов "гороскоп" или "знаки Зодиака", стало уже совсем затруднительно. Да и почему бы не поверить в то, что знать будущее полезно? Впрочем, для этого сначала потребуется поверить в то, что будущее с помощью знаков Зодиака можно прогнозировать не хуже, чем прогнозировала проявление своих законов классическая наука. А дальше - больше: можно поверить и в то, что беды можно предупредить, а себя перевоспитать!

Возвращаясь к прошлому, отметим, что существуют свидетельства возникновения астрологических традиций в различных частях света (Месопотамия, послужившая главным источником астрологических практик эллинистического мира; Северная Европа, в которой кельтско-галльские жрецы-друиды создали астрологическую систему – очевидно, независимую от ближневосточного влияния; Китай и соседние с ним регионы; Месоамерика астрология ольмеков, майя, ацтеков и другие ), хотя, бесспорно, дальнейшее развитие этих традиций не было одновременным. Точная датировка древнейших этапов становления астрологии весьма затруднена, но, если смотреть совсем ретроспективно, то время зарождения астрологических представлений, судя по всему, восходит к самому раннему периоду истории человечества: уже в нижнем палеолите, судя по дошедшим до нас следам жизнедеятельности людей, начались наблюдения за небом, были выделены сезоны года. Имеются данные о том, что в мустьерскую эпоху (около 40–100 тыс. лет назад) произошли фиксация простейших наблюдений за движением Солнца, а также развитие первоначальных навыков счёта и геометрических построений различными способами в разных районах Евразии. И интенсивное собирательство, и охота требовали внимания к пространственно-временным ориентирам, среди которых важнейшую роль играло небо, а на нём – прежде всего звёздные узоры и движение Луны, а также её изменения по фазам.

Но это тема для другого, более обширного исследования. Целью же настоящей работы является рассмотрение таких «футурологических» явлений жизни общества, как предсказательная магия и астрология более компактно, на византийском примере периода XII-XIV вв.

Понимая, что заданная тема относится к сферам скорее непознаваемым и духовным, в настоящей работе мы не претендуем на то, что все высказанные предположения по поводу интерпретации тех или иных явлений являются истиной в последней инстанции – все же промыслы и замыслы Творца постичь не в наших силах. Поэтому мы не вдавались в размышления над природой мистических Откровений, явлений, которые, судя по всему, действительно имели место в византийском обществе того времени. Данная работа – есть лишь попытка проследить и выявить максимальное количество относящихся к теме примеров, описанных в предлагаемом списке источников, попытка по этим примерам узнать, что волновало людей того времени, что вынуждало их обращаться к такому методу. Мы также ставили себе задачей систематизацию воедино информации об отношении современников той эпохи к этой оккультной сфере, параллельной христианской картине мира византийцев (речь пойдет об отношении различных слоев общества, в первую очередь, к астрологии, начиная с простолюдинов, и заканчивая важнейшими лицами государства – императорами, а также влиятельным духовенством).

 

 

Обзор источников и литературы.

Римская история» Никифора Григоры.

Когда Андроник был свергнут (1328) своим внуком Андроником III, Григора проявил солидарность и ушёл в частную жизнь. Его с трудом убедили принять… Григора оставался предан Андронику Старшему до последнего, но после его смерти… Как в красноречии Григора имел наставником ученейшего и красноречивейшего человека своего времени патриарха Иоанна…

История, начинающаяся с царствования Иоанна Комнина» Никиты Хониата.

Его «История» («Хроника») – это подробное описание истории Византии с 1118 по 1206 годы. Оно является одним из основных источников по истории… Произведение Никиты – не летопись, в которой спокойно и беспристрастно… Действительность во многом не соответствовала запросам Никиты... От этого наш писатель беспрерывно изливает горькое…

История о Михаиле и Андронике Палеологах» Георгия Пахимера.

Георгий Пахимер описал царствование Михаила Палеолога и большую часть царствования Андроника Палеолога старшего; так что историческими своими… Пахимер писал свою историю, ощутив и сам тяжёлые времена в жизни империи и… Пахимер заявляет что основная цель его повествования — это правда. Следуя этому основному принципу Пахимер описывает…

Глава 1. Общее представление об обществе того времени, его мировосприятии и нравах. Наследие античности.

Р

азмышляя над структурой работы, мы рассматривали варианты разбить главы непосредственно по примерам конкретных источников, от чего впоследствии отказались. Обращаясь непосредственно к теме нашей работы, пожалуй, необходимо хотя бы кратко описать структуру византийского общества того времени, коснуться событий и явлений, что оказывали влияние на формирование человеческой психологии. Ведь наряду с эпохальными событиями в истории людей – революциями, переворотами в науке, открытиями новых земель – всегда существовало то, что мы называем повседневностью. Люди ели, пили, одевались, работали, ходили в гости, каждый по-своему проводили досуг. Эдакое «житие-бытие отживших поколений» тоже есть немаловажное проявление истории.

Стоит отметить, что творимый любым средневековым книжником или художником мир был неодномерен. Библейские события мыслились так, как будто они произошли вчера. Люди обладали чуждой нам системой взглядов, к которой нельзя применять современную систему ценностей. Каждая строчка, каждый мазок у средневековых мастеров пропитан духом глубокого символизма, чтобы это понять, необходимо осознать различия в мироощущении человека Средних веков и человека постиндустриальной эпохи. Положительное знание насыщалось морально-символическим содержанием: пути земные как бы сливались с путями к Богу, и система религиозно-этических ценностей накладывалась на ценности познавательные[55]. Другим источником символического восприятия и понимания пространства был христианский неоплатонизм, видевший подлинную реальность не в земных вещах и явлениях, а в божественных прототипах, дубликатами и символами которых они считались[56].

Греко-римская древность, помимо оракулов, Сивилл, передала в наследие средним векам целый ряд своих пророков-мудрецов: это не только пророки о Христе, каковыми являются знаменитые семь мудрецов и философов, но и предсказатели будущего вообще; весьма популярен был, например, в течение средних веков Пифагор, которому приписывалось основание математических гаданий, основанных на мистическом значении цифр в именах[57].

Изучение средневековья сталкивает нас с парадоксальным переплетением полярных противоположностей - сублимированного и низменного, спиритуального и грубо-телесного, мрачного и комичного, жизни и смерти. Будучи разведены по полюсам, эти крайности вместе с тем непрестанно сближаются, меняются местами, с тем, чтобы разойтись[58]. Дуализм средневековых представлений, резко расчленявший мир на полярную пару противоположностей, группировал эти противостоящие одна другой категории по вертикальной оси: небесное противостоит земному, Бог - дьяволу и т.д.[59] Религиозная концепция средневекового пространства выражалась так же в делении его на мир христиан и мир неверных. Средневековая антропология исключала из числа полноценных людей всех нехристиан, а также часть христиан- еретиков, схизматиков[60].

Христианские мифы и символы стали своеобразной знаковой системой и конкретно византийской эпохи: в них оформлялись не только сложные богословские конструкции, но и обыденные элементы быта. Крест как символ искупительной смерти Христа не только чеканился на монетах, не только украшал императорскую диадему, но и ставился на купчих грамотах и на частных письмах. Ему придавали магическое значение: считалось, что знак креста отвращает демонов. Анна Комнин рассказывает, что ее мать, жена императора Алексея I почувствовав приближение родов, осенила живот знаком креста и воскликнула: «Дитя, подожди отцовского возвращения» (император еще не вернулся из похода) – и плод в материнской утробе подчинился магической силе крестного знамения[61].

Даже космос был «христианизирован»: в руководстве по предсказанию погоды, составленном византийским чиновником – протоспафарием и стратигом фемы Кивирреотов (имя его неизвестно), небесные светила носят уже имена не античных богов, но христианских святых – Димитрия, Мины, Николая Мирликийского, Феклы[62].

Авторитету церкви содействовала широко распространенная в Византии и насаждаемая церковью вера, так сказать, в подлинные», канонические чудеса, реликвии, образы и знамения. Не только невежественные простолюдины, но и образованные люди, крупные деятели и сами василевсы нередко поступали в соответствии с какими-либо предсказаниями и знамениями. Трезвый политик Алексей I при неблагоприятном знамении мог, располагая превосходящими силами, начать отступление. Особой популярностью в столице пользовался культ богородицы, которая почиталась как хранительница царственного города. Стало традицией в минуты крайней опасности устраивать торжественные процессии и обходить с ризами богородицы укрепления Константинополя. Византийцы, в частности, приписывали этим ризам спасение своей столицы от осады русского флота в 860, 941 и 1043 гг.[63]

Однако желание знать будущее всегда было настолько крепко в сознании человека, что с этим воззрением, психологическим фактом, должно было считаться и христианство, создавшее поэтому не только нравственный и религиозный закон и литературу, но и пророческую книгу – Апокалипсис. Как учение, развивающееся среди народов с высокой культурой, оно в возможно меньшей степени могло воспринять и гадание, унаследованное сознанием и верой античного грека и римлянина, но все же совершенно изгнать его не могло[64].

Отсюда немало существовало у византийцев и других «суеверий», не связанных с христианской идеологией: бытовал, например, обычай, который требовал вешать амулеты в спальнях и под колыбелями новорожденных, произносить над ними магические заклинания, надевать им на шею амулеты и талисманы. Это должно было уберечь детей от зла. Амулеты носили и взрослые, причем, вполне образованные люди. Так, Михаил Италик послал одному из своих адресатов, врачу, номисму с изображением Константина Великого и его матери Елены, как якобы предохраняющую от чумы[65].

Способность творить чудеса приписывали не только предметам культа. Немало было и так называемых «светских чудес». Говорили, например, что статуи шестнадцати метельщиков, водруженные на форуме Константина при Льве Мудром, по ночам покидают свои постаменты, а к утру вновь возвращаются на прежние места[66].

Античный обычай гадания по книге перешел в западную Европу и в Византию; способ гадания – круги или таблицы, на которые бросаются кости – от надписей древнегреческих ведет свою историю к азартным играм и средневековым гаданиям на Западе и в Византии. В чем состояло это гадание по книге: в общем, это было толкование применительно к данным обстоятельствам случайно найденного одного или нескольких стихов, одной или нескольких книг[67].

Еще в древности игра в кости приняла те же формы, что и религиозное гадание. Эти способы гадания получили такое распространение в средневековье, что понадобились особые церковные и правительственные распоряжения, чтобы ограничить, или сделать менее вредным обычай, прежде всего игру в кости, которая охватывает не только мирян, но и духовенство[68].

Здесь же отметим, что кости и старые гадания нашли себе место и в громадной народной литературе средних и новых веков. В этих «книжках судьбы», альманахах, старые гадания всякого сорта - по священным книгам, по изречениям древних писателей, оракулов, - слились с астрологической – «халдейской» мудростью, с гаданиями по приметам, по воску, линиям руки и т.п., и образовали своеобразную энциклопедию житейских советов, врачебных рецептов, пророчеств на определенные случаи жизни[69].

Гадания вообще играли немалую роль в глазах даже наиболее образованных людей Византии. Константин Порфирородный в «Церемониях» (I, 407) указывает, какие книги должен иметь император с собой в походе на врага: во-первых, это круг священного писания и церковных книг; во-вторых, книги по тактике, военному делу, по истории; в-третьих, «Снотолкователь» Артемидора, «Книга происшествий», где объясняется, что значит для будущего то или иное событие (cp.Const. Porph., II, 523-524), книги с предсказаниями о погоде, о тепле, о холоде, о громе, молнии и ветре, книга «Громник» и книга о землетрясениях и т.д. Сам император был автором подобной книги, чем он даже гордился.

Гадания запрещались церковной властью, но продолжали существовать и практиковаться даже при участии духовенства. Гадание имело место также в Византии при избрании и наречении епископа[70].

Важно отметить значимость представлений византийцев о судьбе, высшем Промысле. В контексте разных культур пересечение понятий судьба и жизнь обычно фокусируется в будущем, при этом судьба всегда вносит свой смысл предопределенности-заданности; данный базовый смысл как бы прибавляется при сравнении оборотов типа узнать свое будущее – узнать свою судьбу, предрекать будущее – предрекать судьбу, погадать о будущем – погадать о судьбе/на судьбу (сохраняется образ пути), предугадывать судьбу (разведение данных понятий идет по компоненту предопределенности/заданности у судьбы; это не просто будущее «то, что произойдет», но «то, что предначертано в будущем», т.е. судьба)[71]. Для византийской традиции общую формулу можно вывести из идеи, высказанной Никифором Григорой: «Когда божественный Промысел не содействует людским планам и делам, их постигает худой и самый несчастный конец. В этом случае и умный не бывает умным, и храбрый храбрым; но и умные планы оканчиваются глупо, и благородные, мужественные усилия сопровождаются тем, что недостойно человека мужественного и что даже очень постыдно» (Григора, Кн.7, гл.4)[72]. В этом отношении экстраординарен следующий пример, приводимый Пахимером: один свинопас, по имени Кордокува (на греческом языке соответствует слово овощ — λάχανον, то называли его также Лаханою), заботясь о свиньях, о себе самом не заботился,— не хлопотал ни о пище, ни об одежде, а кормился одним хлебом и диким овощем, вообще — содержался скромно и бедно. Но в беседе своей с другими такими же бедняками, он открыто высказывал о себе странные мечты, на которые те отвечали больше смехом, чем уверенностью. Восторгаясь такими-то, не знаю, откуда взявшимися надеждами, стал он внимателен к себе, и, как мог, молился Богу. Питаясь подобными мыслями, он не шутя забрал себе в голову, что Промысл назначил его к какой-то власти, и об этом часто говаривал с поселянами и свинопасами, утверждая, что ему нередко являлись святые и возбуждали его произвесть волнение в народе, чтобы самому управлять им. Многократно слыша рассказы его об этом, люди, наконец, стали ему верить, и уже иначе смотрели на него, чем прежде; ибо предназначение, говорил он, близко ко времени осуществления (Пахимер, Кн.6,3)[73]. И ведь что самое интересное - ему поверят и добровольно подчинятся соседи. Именно этот свинопас убьет Константина и принесет своей персоной не мало хлопот следующему государю.

Важно отметить и такую деталь обыденной жизни византийского общества: привычной фигурой на улицах был юродивый, нередко действительно больной человек, а порою и притворщик, сделавший источником существования чувство религиозного сострадания горожан. Юродивые гасили свечи в церкви, приставали к женщинам, появлялись голыми, отчаянно сквернословили, таскали за собой на веревке трупы собак. Их иногда запирали в сумасшедший дом, но выпускали снова. Добродетелью почиталось смиренно прощать «божьему человеку» любую наглую выходку[74].

Лишенный уверенности в своем благополучии, даже состоятельный ромей жил под гнетом реальной опасности оказаться среди низов общества; его томила догадка о своем затоптанном человеческом достоинстве, о неестественности рабской покорности судьбе и случаю, которые целиком зависят не от него, а от воли и каприза правящего деспота и его служителей[75]. Поэтому отдельную роль в неодолимом стремлении византийцев узнать будущее – не то далекое будущее, которое ожидало их после смерти, а то, которое уготовано им здесь, на земле, играла астрология. Примитивная схема, которую предлагало христианство и которая рисовала лишь будущее загробной жизни, оказывалась для них недостаточной[76]. И в этом вопросе – вопросе отношения различных слоев византийского общества к астрологии, - мы вплотную подходим ко второй главе исследования.

Таким образом, византийское общество в своей основе существовало в мире, полном противоречий, и само раскрывалось в противоречиях. Двойственность гор и долин, столицы и провинции, товарного хозяйства и натуральной экономики, нищеты и роскоши, императорского всевластия и бесправия подданных, античной науки и варварской магии – ойкумена казалась распавшейся надвое[77].

 

 

Глава 2. Примеры применения магии в жизни византийцев.

С

самого начала следует определиться с тем, что входит в понятие «магия». Магия (лат. magia, от греч. μαγεία) — понятие, используемое для описания системы мышления, при которой человек обращается к тайным силам с целью влияния на события, а также реального или кажущегося воздействия на состояние материи; символическое действие или бездействие, направленное на достижение определённой цели сверхъестественным путём. Для византийского мировоззрения магия – это по сути вера в то, что различные предметы, а также животные и птицы обладают скрытыми силами, которые могут влиять на судьбу человека. Практики, относимые к магическим, включают гадание (прорицание), астрологию, заклинательство, колдовство, алхимию, медиумизм и некромантию. В трактате «О дивинации» Цицерон предлагает классификацию видов мантического искусства, оказывающуюся актуальной и при современном подходе. Он утверждает, что существуют два основных рода дивинации: искусственная (artifriciosa) дивинация (всевозможные виды гаданий: по птицам, по внутренностям жертвенных животных, по дыму сжигаемой жертвы, по воде, по ситу, по огню и др.), и естественная (naturalis) дивинация (сновидения, прорицания оракулов и изречения пророков). Однако более детального описания каждого вида мантического искусства в соответствии со свойственными лишь ему особенностями и закономерностями Цицерон не дает[78]. Виды мантического искусства, т.е. способы, при которых люди пытались узнать волю божества и получить часть божественного, нередко носили характер запретного знания.

Отметим, что примеров, описывающих конкретно «магические манипуляции», в наших источниках встречалось значительно меньше, нежели количество таковых по астрологии. Хотя и это, как можно видеть из общего определения магии, вопрос условности формулировки. Поэтому, во избежание недопонимания, отойдем от общего определения и обозначим то, что именно в этом разделе будет рассматриваться как магия: это будут примеры использования предзнаменований (трактовка таковых), гаданий, заклинательств, колдовства.

В первой части уже вскользь упоминалось о бытующих суевериях типичного византийского жителя: даже не будучи «профессиональными» магами и прорицателями, византийские люди были по своей природе весьма наблюдательны и склонны придавать значения тем или иным событиям, которые со временем кочевали из поколения в поколение, образуя своеобразный корпус примет.

Таков один из примеров, сообщаемых Никифором Григорой: «...Когда Михаил сделался обладателем царского престола и смирил западное и фессалийское оружие, он приказал кесарю Стратигопулу мимоходом пройти с вифинскими воинами чрез византийские предместья, чтобы несколько потревожить византийских латинян и не давать им покоя и свободы — выходить за стены по усмотрению, но держать их в постоянном страхе, как бы заключенными в темнице. Встретившись с теми людьми, — они были по происхождению римляне, а по месту жительства константинопольцы, но проживали за городом для молотьбы и уборки хлеба,— кесарь распросил их и о силе латинян, сколько ее, и какова она, и обо всем, что следовало узнать ему, как полководцу, много раз бывавшему в подобных обстоятельствах. Те же, давно тяготясь латинским ярмом и желая лучше жить с единоплеменниками, чем с иноземцами, встречу, с кесарем приняли, как самое лучшее для себя предзнаменование, обстоятельно рассказали ему обо всем, весьма легко согласились предать город и получили обещание больших наград за предложенное содействие (...)» (Григора, Кн.4, гл. 2)[79].

К разряду «примет» так же можно отнести историю, когда во время очередного военного выступления царя Мануила, среди восторженного состояния войск, вдруг поднялся в лагере неясный шум: это кто-то из пэонийцев, гнавши изо всех сил лошадь, упал вместе с лошадью и повергся лицом на землю. Узнавши об этом, царь и сам обрадовался и всем другим внушал бодрость, принимая этот случай за «благоприятное предзнаменование и побуждал всех радоваться, как бы о счастливом уже окончании войны» (Хониат, «Царствование Мануила Комнина», Кн.5, гл.1)[80]. Был и такой случай: некто Гавра (особенно почтенный муж между сатрапами турецкого султана), увидев, что на царе поверх панциря была одежда золотистого цвета, сказал, что этот цвет служит недобрым знаком, а «во время войны он даже много противодействует счастию». Царь же, слегка и насильно засмеявшись при этих словах, снял надпанцирную одежду, вышитую пурпуром и золотом, и отдал ее Гавре. (Хониат, «Царствование Мануила Комнина», Кн.6,гл.5)[81].

Касательно темы гаданий, начнем с Пахимера, где рассказан эпизод гадания-предсказания простыми жителями. Историк сообщает, что сам слышал некое предсказание от своего отца, который в свое время слышал то задолго прежде, чем дело совершилось. Они, как константинопольские граждане, вспоминая о своих домах, при ночном свете гадали, случится ли когда-нибудь взятие отечественного города (даже сообщается, что Пахимер тогда держал восковую свечу и светил им). По гаданию стало ясно, что взятие города случится; было даже видно, когда Константинополь будет взят: взятие его совершится при каком-то царе Алексее и других, о которых говорит предсказание. И в самом деле, такими лицами были — кесарь Алексей, племянник его Алексей, много способствовавший успеху, и отличнейший из охотников Кутрицакий, который прежде всех подал совет взять город. Так было исполнено древнее народное предсказание «Алексей, Алексопул и с ними Кутрицакий». (Пахимер, Кн. 2, гл. 28.)[82].

Развивая тему гаданий, важно сказать, что «гадательных» способов у византийцев была масса: гадали на лопатке ягненка, считая, что по тому, как она зажарилась, можно судить о жизни и смерти, о войне и мире. Тайну будущего пытались раскрыть и по птицам: по направлению их полета, по числу издаваемых ими криков (четное число криков считалось счастливым, нечетное – несущим неудачу), по месту, откуда слышались крики (крик спереди предвещал несчастье, крик сбоку, напротив, считался добрым предзнаменованием), или по тому, как упала жертвенная птица (если слева, то ждали беды)[83]. Однако в одном эпизоде, где наряду с однозначным пренебрежительным отношением Хониата к астрологии, налицо факт того, что в царствование Алексея Порфирородного(1180-1183),сына царя Мануила, искусство гадать и предсказывать будущее по внутренностям жертвенных животных «много лет уже назад пропало и совершенно уничтожилось, а равно и суеверие авгуров, точно так же, как толкование снов и предзнаменований давно уже отлетело от римских пределов», а остались только «обманщики, гадающие по тазам и лаханям, да люди, которые, наблюдая за положением звезд, столько же обманывают, сколько и обманываются». Это даже вынудило Андроника (имевшего претензию на престол дядю Алексея), оставить на этот раз астрологию как вещь довольно обыкновенную и которая не так ясно указывает на то, что будет, и всецело «предаться тем, которые предсказывают будущее по мутной воде, как будто бы видят в ней какие-то солнечные лучи, представляющие образы будущих вещей» (Хониат, Кн.2, «Царствование Алексея Порфирородного», гл.9)[84] . Впрочем, отмечается, что сам Адроник отказался присутствовать при этих гаданиях, опасаясь, по мнению историка, болтливой молвы, перепоручив это «грязное дело» агиохристофориту Стефану. На вопрос, кто будет царствовать по смерти Андроника или кто похитит у него власть, «злой дух отвечает, или лучше, едва заметно, как на воде, и притом мутной, начертывает не целое имя, а несколько букв, по которым можно догадываться об имени Исаака, именно: сначала показывает сигму в виде полулуны, а потом присоединяет к ней йоту, чтобы сделать чрез то прорицание неясным и только как бы очерком будущего».

Увлекалась страстью проникать в будущее посредством гаданий и супруга царя Алексея Ангела (1195-1203) Ефросиния. Хониат сообщает, что эта женщина «с умом, свойственным скорее мужчине, наделенная от природы даром говорить увлекательно, любезно, сладко, грациозно, способная предвидеть будущее и в тоже время отлично умевшая пользоваться настоящим», несмотря на все это, была также «злою заразою». Она «вдавалась в разные постыдные гаданья и прорицанья и вообще дозволяла себе множество непристойных вещей» (Хониат, Кн.1, «Царствование Алексея Ангела»). Так она отрубила нос «калидонскому вепрю», медной статуе в ипподроме, представлявшей зверя с поднятою щетиною и оскаленными клыками бросающимся на льва; жестоко высекла пo спине знаменитого «Геркулеса».[85]

Пример некого «заклинательства» описан Никитой Хониатом в эпизоде об клеветнических обвинениях в ереси патриарха Космы Аттика. Когда того неоправданно присудили к низвержению с престола, он исполнился негодованием и, обозрев собрание, произнес заклятие на утробу царицы, чтобы она не рождала детей мужеского пола, подверг отлучению некоторых из близких к царю людей и осудил собравшийся на низвержение его собор за то, что бывшие на нем лица обивают пороги царского дворца, судят лицеприятно, а не по церковным правилам, и беззаконно лишают его и престола, и паствы. Что же касается до царицы, вследствие ли этого заклятия она не была материю детей мужского пола, «потому т.е. что Богу угодно было прославить слугу своего и оставить ее во всю жизнь рождать детей женского пола», Хониат сам признает, что достоверно не знает. Но император, «человек, видимо, здравомыслящий, будучи упрекаем совестью за то, что лишил власти мужа праведного и благочестиваго, безукоризненного и не сделавшего ничего, достойного низвержения, признавал это, а не другое что-либо причиною, почему он не имел детей мужского пола» (Хониат, Кн.1, «Царствование Мануила Комнина», гл.3)[86].

Любопытно отметить значение природных явлений: небесных (пока без дальнейшего раскрытия вопроса посредством астрологических примеров) и земных (землетрясений). Византийские хроники полны рассказов об этих страшных явлениях, в частности, авторы наших источников щедры на описания таковых[87]. Эти явления часто являются некой преамбулой каких-либо важных надвигающихся событий. Некоторые авторы в силу своей учености даже точно называют дни, оперируя астрономическими терминами[88]. В этом отношении примечательно сообщение Пахимера по поводу небесных явлений, осознаваемых не только людьми учеными, но и простым населением. После рассказа о жалком и бедственном состоянии мариандинян, букелларийцев и пафлагонян, автор говорит, что в тот же период по направлению с запада к востоку, от весны до осени, появилась комета и своим огнем, смешанным с дымом, весьма пугала зрителей, как бы предвещая им какое-то несчастие. Пахимер утверждает, что в самом деле за подобными небесными знамениями едва ли не всегда следовали какие-нибудь необычайные перемены и на земле, между народами. И чем страшнее были кометы, — какова тогдашняя, тем очевиднейшее настояло бедствие. Об этом свидетельствовала и пословица: «ни одна комета не приходить без чего-нибудь». А люди знающие присоединяли к тому и стих: «она по природе зла». (Пахимер, Кн.3, гл. 23)[89]. Причем аналогичное утверждение встречаем и у Никифора Григоры: « (...) Около этого времени, луна затмила солнце, проходя четвертую часть Близнецов, часа за три до полудня, двадцать пятого мая 1267 года. Затмение простиралось пальцев на двенадцать. На высшей степени затмения была такая тьма, что показались многие звезды. Оно указывало на величайшие и тяжелейшие бедствия, которые готовились римлянам от турков. В самом деле, с того времени начались страдания народа и возрастали непрерывно, хотя и мало помалу. А что такие знаменья небесных светил предуказывают земные страдания, этого, думаю, не станет опровергать никто, разве кто любит попусту спорить» (Григора, Кн.4, гл.8)[90]. А у Никиты Хониата данная мысль достигает просто «апогея». Возгласом отчаянной мольбы он вопрошает силы природы, почему они не «предупредили» о тех беззакониях, что пришлись на время царствования Алексея Дуки Мурцуфла: «Гласы морские, затмение и помрачнение солнца, превращение луны в кровь, звезды, подвигшиеся со своих мест, как и почему не предзнаменовали вы, признаки преставления света, этих бедствий, свойственных кончине мира?» (Хониат, Кн.2, «Царств.Ал.Дуки Мурц.»)[91].

Как бы это банально ни звучало, но аналогична ситуация и с землетрясениями. У того же Пахимера мы встречаем рассказ, где описано какое страшное и плачевное бедствие постигло Диррахий, где с «наступлением месяца крония стали постоянно слышать подземный необыкновенный шум, который попросту можно было назвать воем, предвещавшим близкое несчастье». А в следующую за этими дневными тревогами ночь произошло самое страшное, какое бывало когда-нибудь, землетрясение. Это было уже не просто косвенное, как говорят, содрогание земли, а настоящее ее колебание и волнение, вырывавшее город из самых оснований и разбрасывавшее его по поверхности. (Пахимер, Кн.5, гл. 7)[92].

Продолжение традиции предсказаний по природным явлениям мы, в свое время, наблюдали и в русской культуре: много подобных примеров сообщалось в Повести временных лет. Это как еще одно косвенное подтверждение культурной преемственности Киевской Руси. По мнению М.А. Поляковской и А.А.Чекаловой, в целом древняя Русь попала в сферу влияния Византии, когда та еще была самым цивилизованным государством Европы. И это, естественно, сказалось на темпе и уровне развития русской культуры. Культурные контакты с Византией способствовали оформлению русской цивилизации (тут важно отметить, что, разумеется, наряду с положительным опытом Русь восприняла и дурные стороны византийской системы: в канцеляриях митрополитов и епископов (а потом и светского управления) восприняли византийскую бюрократическую атмосферу с ее крючкотворством, взяточничеством, подхалимством и угодничеством)[93].

Судя по всему, в византийском обществе полагали, что можно «бесконтактно» погубить врага, проткнув изображавшую его восковую фигуру, изготовленную магом. Именно такую фигуру - пронзенную гвоздем и с кандалами на ногах, - нашли спрятанной в изображении черепахи у некоего Аарона Исаака, обвиненного в «волшебстве». (Хониат, Кн.1, «Царствование Мануила Комнина», гл.7)[94]. Кроме того, он, по сообщению хрониста, был уличен в перелистывании книги Соломоновой, а «раскрытие и чтение этой книги вызывает и собирает легионы демонов, которые беспрестанно спрашивают, зачем они призваны, быстро приводят к концу данные им поручение и усердно исполняют приказания».

Отсюда, продолжая мысль, осмелимся предположить, что византийцы верили в порчу и боялись воздействия чар, колдовства. Доказательством боязни чародейства служит следующий сюжет о болезни царя Михаила: «(...) Едва схватывала царя болезнь, — страдалец начинал испытывать как бы влияние демонских чар. Больному казался подозрительным всякий, кого обвиняли в чародействе. Поэтому многие в то время, люди важные забираемы были под стражу и, кому хотелось отмстить другому за себя или за ближнего, тому стоило только обвинить его в чародействе, и он подвергался наказанию. Когда же донос поступал к царю, тотчас царь с таким беспокойством приказывал исследовать дело, как будто бы оно касалось не другого, а его самого» (Пахимер, Кн.1, гл.12)[95].

В качестве еще одного примера служит и случай, описанный Никитой Хониатом. Историк отмечает, что царь Мануил «справедливо вознегодовал на философа Сифа Склира и на Михаила Сикидита, и вследствие того приказал выколоть им глаза раскаленным железом за то, что эти два человека, под предлогом занятия астрономией, занимались на самом деле магией и другими дьявольскими обманами». Так, Склир влюбился в одну взрослую девушку и явно соблазнял ее, но, встречая с ее стороны пренебрежение и презрение, он чрез одну сводню посылает ей персик. Девица, положив персик за пазуху, начинает с ума сходить от любви, разгорается неистовым страстным пожеланием и, наконец, растлевается Склиром. А Сикидит «какими-то таинственными средствами» омрачал и зрячих людей, не давая им видеть предметов действительных, и «вводил в обман глаза зрителей, насылая целые фаланги демонов на тех, кого хотел устрашить». (Хониат, Кн.1, «Царствование Мануила Комнина», гл.7)[96] Далее Хониат приводит красочное описание двух случаев воздействия этих чар, один из которых – эпизод ссоры в бане: «Однажды Сикидит, мывшись в бане, поссорился с бывшими там вместе с ним другими людьми и вышел в предбанник. Спустя немного времени, в сильном испуге и сбивая друг друга с ног, выбежали оттуда и все прочие, и, едва переводя дух, рассказывали, что из крана, чрез который проходит горячая вода, выскочили какие-то люди чернее смолы и пинками по задним частям тела вытолкали их из бани». За эти-то и за другие «более преступные дела» оба они были лишены зрения, но сами оставались в живых. Никита Хониат даже говорит о дальнейшей их судьбе: Сиф опять обратился к прежним занятиям, а другой, постригшись в монахи, написал впоследствии сочинение о святых таинствах, в котором изливал, «как человек недостойный Божественных даров, все свои мерзости»[97].

На этом этапе, разбирая вышеприведенные примеры в другом направлении, мы вплотную подходим к теме значения астрономии и астрологии для византийцев.

Глава 3. Отношение императора, духовенства и простого люда к астрологии. Предсказания оракула царским персонам, городам.

В былые годы слова "астрономия", "математика" и "астрология" едва ли не со времен Птолемея и до Кеплера нередко использовались как синонимы. В то время как геометрия находилась в полном пренебрежении мудрецов, ибо имела меньшее практическое значение, чем арифметика, да и сама по себе не была так тщательно обработана, – астрономия привлекала значительное внимание и служила предметом серьезных научных исследований. Разработка ее, бесспорно, достигла больших успехов, особенно в XV столетии. А вера в астрологию – учение, которое предполагает возможность влияния положения звезд на характер и судьбы людей, - обусловливала прогресс в изучении астрономии.

Византийская империя была основным центром астрологии на Западе в эпоху раннего Средневековья. В период её наивысшего расцвета в состав Византии входили основная часть Балкан, Малая Азия, Сирия, Палестина, Египет, Киренаика, часть Месопотамии, Зап.Армения и Грузия, Херсонес Таврический, острова Кипр и Крит. Образовавшись в результате распада Римской империи в её восточной части, Византия стала главным наследником идей античной астрологии. Крайне интересен тот факт, что за тысячелетнюю историю существования Византии в византийской астрологии не было сделано ни одного существенного открытия, не было создано никаких оригинальных астрологических школ, мало внимания уделялось астрономическим наблюдениям - деятельность астрологов в целом сводилась к изучению, изданию и комментированию трактатов древнегреческих учёных и применению на практике извлечённых из них знаний. Подобный традиционализм характерен и для других областей византийской науки.

Историю астрологии Византии условно можно разделить на три основных периода:

· астрология IV - середины VII вв.;

· астрология середины VII - XIII вв.;

· астрология в Византии 1204 - 1453 гг.

Отмечать (даже кратко) основные события в византийской астрологии, произошедшие за время первых двух периодов, представляется слишком затяжным, и мы решили не включать это в рамки нашей работы. Поэтому перейдем сразу к интересующему периоду.

 

В политическом плане Византийская империя представляла собой единственное государство в Европе и Передней Азии, аппарат власти которого уцелел в эпоху великого переселения народов. Византия была непосредственной преемницей Поздней Римской империи, но ее классовая структура претерпела в VII-XI вв. коренные изменения: из рабовладельческой державы Византия постепенно превратилась в феодальную. Однако такие позднеримские институты, как разветвленный аппарат центральной власти, налоговая система, правовая доктрина незыблемости императорского единодержавия, сохранилась в ней без принципиальных изменений, и это во многом обусловило своеобразие путей ее исторического развития[98].

Василевс – помазанник божий – обладал безграничной властью. Однако удержаться на престоле в Византии было нелегко. Самая неограниченная монархия европейского средневековья, императорская власть в Византии, оказывалась самой непрочной. За 1122 года существования империи в ней сменилось до 90 василевсов. Каждый правил в среднем не более 13 лет. Почти половина императоров была свергнута или уничтожена физически. Сами византийца задумывались над этим и не находили ответа. Никита Хониат с грустью замечал, что Ромейская держава подобна блуднице: «Кому не отдавалась!» p.274. Мечтали о троне многие, разглогольствуя при этом о незыблемости прав своего государя, если он был порфирородным (или багрянородным), и, напротив, о справедливости «перста божия», если узурпатр свергал порфирородного (или тот помыкал ромеями, «как неким отцовским наследием»)[99].

Эпитет «порфирородный», т.е. рожденный в Порфире, особом здании дворца, означал, что родители василевса занимали тогда императорский трон, и, следовательно, у «порфирородного» имелись права, которые если не юридически, то в силу обычая, давали ему ряд преимуществ перед «непорфирородным». Из 35 императоров IX-XII вв. едва ли треть носила этот гордый титул. Но если в XI в. Порфирородные составляли только пятую часть василевсов, то в XII в. – около половины, а с 1261 г. И до конца империи на престол всходили лишь двое непорфирородных[100].

Каждый император стремился окружить себя преданными людьми. Смена царствования, как правило, вела к резким переменам в ближайшем окружении трона. Можно было из низов вознестись на высшие ступени иерархической лестницы, можно было по мановению царской руки скатиться оттуда вниз. Социальная структура византийского общества эпохи феодализма отличалась, как принято теперь говорить, значительной «вертикальной подвижностью»[101].

Религия и священнослужитель были постоянными спутниками ромея, сопровождавшими его от рождения до смерти. Однако, по мнению Литаврина, представляется верной мысль французского исследователя П.Лемерля о том, что современные историки нередко преувеличивают значение церкви в жизни византийцев. Глубина религиозного чувства далеко не всегда обуславливала горячую приверженность к церкви и постоянную готовность прибегать к ее услугам и помощи[102].

Практически патриарх Константинополя назначался василевсом – иногда император сам предлагал церкви своего кандидата, иногда выбирал угодного из предложенных собранием митрополитов. Изредка дело решалось «божьим соизволением»: на алтарь св.Софии клали записки с именами нескольких (чаще трех) претендентов, а утром после молитв доверенный человек брал одну из записок, вскрывал ее и прочитывал имя новго патриарха[103].

Благосостояние служителей культа в империи в гораздо большей степени, чем на Западе, зависело от государственной власти, от даров и милостей императора. Поэтому церковь была здесь обычно послушным орудием политики василевсов. стр.75 Однако, несмотря на материальную и организационную слабость церкви в Византии, она не была просотым придатком государственного аппарата. Ее сила заключалась во влиянии на широкие народные массы. Церковь не раз апеллировала к низам, стремясь с их помощью защитить свои интересы, хотя отцы церкви считали предосудительной опору на низшие социальные слои. Если вмешательство масс в ход дела оказывалось выходным духовенству, оно объявлялось «божьим деянием», если же это вмешательство грозило церкви опасностью, его называли «бесчинством черни»[104].

Причины конфликтов между императорами и патриархами были вполне земными. Но взаимное недовольство обосновывалось, как правило, доводами, не имевшими ничего общего с существом конфликта. Однако по сравнению с IX-X вв. столкновения между патриархами и василевсами в Византии XI-XII вв. происходили значительно реже, а концу века патриархи окончательно перестали перечить императорам[105].

Несмотря на размолвки, о которых сказано выше, василевс и патриарх постоянно находились в тесном личном общении, и в главном – в стремлении сохранить существующий порядок вещей – церковь и государство были всегда едины. Но в этом деле роль церкви была тоньше и сложнее: церковь не могла позволить себе достижении цели любой ценой, как сплошь и рядом поступал светский глава государства. Оберегая свой авторитет, церковь в то же время оберегала и авторитет василевса[106].

Церковное осуждение, эпитимья, отлучение были могучим средством унижения человека и организации травли со стороны общества. В подобных случаях церковь выступала как сплоченная корпорация.

Анна Комнин сообщает, что Алексей I изгнал из столицы астрологов и шарлатанов, но этот же василевс, когда поползли тревожные слухи в связи с появлением кометы, поинтересовался мнением эпарха Василия, который сам оказался астрологом. Константин IX готов был объявить о «святости» покойной Зои, увидев на отсыревших покровах ее гробницы выросший гриб. При похоронах Исаака I Комнина в его могиле скопилась вода – одни сочли это знаком гнева господня за дела покойного, другие – признаком раскаяния усопшего. Ученейший аристократ Михаил Атталиат глубокомысленно отметил, что оба толкования «полезны»: одно вызывает страх перед богом, а другое питает надежду на его милосердие. Мало причастный к наукам Кекавмен высмеивал веру в вещие сны, а эрудированный Скилица слепо доверял им. Патриарх Никифор в IX в. Даже составил сонник, в котором дал толкование, так сказать, «типичных» сновидений[107].

 

К царскому отношению (в данном случае – к Алексею Порфирородному Комнину) имел место следующий случай предсказания: после смерти самодержца Мануила, одна женщина, жившая близ Пропонтиды, родила дитя мужеского пола, у которого все члены были чрезвычайно малы, а голова на плечах необыкновенно велика и огромна. Полагали, что это было предзнаменование многоначалия, от которого рождается безначалие. (Хониат, «Царствование Алексея Комнина», гл.1)[108] Тогда, по мнению хрониста, и исполнялось предзнаменование, которое случилось при конце жизни самодержца Мануила.

 

 

Заключение.

Первым в ряду суеверий, свойственных людям этой эпохи, была глубокая вера в силу дьявола, в то, что могущество дьявола почти равно божественному. В наличии подобных убеждений у многих византийцев, в сильном тяготении их к дуализму сказывалось влияние маркионистских и манихейских учений. стр.87 Верили также в демонов, которых дух зла якобы предоставлял в помощь магам.

Предсказателей было множество, начиная от скромного торговца амулетами на рынке и кончая ученым-астрологом, к которому в инмтимной обстановке внутренних покоев великолепных дворцов обращались за советом царственные особы. стр.169

Вопросы, с которыми обращались к астрологам, дают некоторое представление о том, какие проблемы волновали византийцев, и несоклько приоткрывают завесу над тем духовным миром, в котором они жили. Вопросы чаще всего были такими: длительность жизни, богатство и наследство, отношения между членами одной и той же семьи, смерть, посики спрятанных сокровищ, счастье, успех, дети, болезни, потеря денег, преследования со стороны властей, брак, старость, позорная смерть, отношения с друзьями, слава, отличия, благие надежды, страдания, опасности, различного рода беды. стр.169

Но главным вопросом, с которым обращались к астрологам, был вопрос о длительности жизни. Рассказывали, что имп. Мануил Комнин, находясь на смертном одре, призвал к себе ...

Для ответов на эти вопросы астрологи составляли гороскопы, некоторые из которых дошли до наших дней. стр.169-170

По всей видимости, именно невозможность получить ответ от христианской религии в том, что касается близкого будущего, которое так забоитло византийцев, обусловила необычайный успех астрологии в Византии во времена Македноской династии и Комнинов. стрю170

Приложение.

 

 

 

 

Источники

1. Георгий Пахимер. История о Михаиле и Андронике Палеологах. // Под ред. проф. В. Н. Карпова. — СПб.: СПбДА, 1862. Т.1.

2. Никита Хониат. История, начинающаяся с царствования Иоанна Комнина. // Т.1 под ред. проф. В.И. Долоцкого, Т.2 под ред. проф. Н.В.Чельцова. — СПб.: СПбДА, 1860–1862. Т. 1–2.

3. Никифор Григора. Римская история. // Под ред. проф. П. И. Шалфеева. — СПб.: СПбДА, 1862. Т.1.

Литература

1. Алмазов А.И. Апокрифические молитвы, заклинания и заговоры (К истории византийской отреченной письменности). Одесса, 1901.

2. Он же. Проклятие преступника псалмами. Одесса, 1912.

3. Он же. Чин над бесноватым. Одесса, 1912.

4. Каждан А.П. Византийская культура (X–XII вв.). СПб., 1997.

5. Он же. Книга и писатель в Византии. М., 1973. Гл. 2.

6. Левченко М.В. Пентаполь по письмам Синезия // ВВ. 1956. Т. 9.

7. Литаврин Г.Г. Как жили византийцы. М., 1974.

8. Поляковская М.А., Чекалова А.А. Византия: быт и нравы. Свердловск, 1989.

9. Понятие судьбы в контексте разных культур, М., 1994 (статьи М.К. Трофимовой, А.Я. Гуревича, Т.В. Топоровой, Т.А. Михайловой, Е.В. Приходько).

10. Памятники древней письменности и искусства. Из истории отреченных книг. СПб. 1899.

11. Топоров В.Н. К семиотике предсказаний у Светония // Труды по знаковым системам. Вып. 2 (Уч. зап. Тартуского гос. Университета. Вып. 181). 1965. С. 198–209.

12. Успенский Ф.И. Византийский писатель Никита Акоминат из Хон. СПб., 1874.

13. Шукуров Р.М. Три жизни одного прорицания // Гуманитарная наука в России: соросовские лауреаты. История, археология … М., 1996. С. 168–178.

14. Byzantine Magic / Ed. by Henry Maguire (Dumbarton Oaks Research Library and Collection). Washington, DC, 1995

 

Указ.соч.,

Там же,

Литаврин Г.Г. Указ. соч.,

Каждан А.П. Византийская культура (X–XII вв.). СПб., 1997,

Поляковская М.А., Чекалова А.А. Указ. соч.,

[1] Памятники древней письменности и искусства. Из истории отреченных книг. СПб. 1898, с.2.

[2] Там же, с.10-11.

* По этому критерию нами выделяются два «лидера» : «Римская история» Григоры Никифора, где мы наблюдали около 30 мест с описаниями интересующих нас явлений, и «История» Никиты Хониата – приблизительно 23 упоминания; здесь же отметим, что третий источник – «История о Михаиле и Андронике Палеологах» Григория Пахимера дает нам описание около 16 ситуаций.

[3] Григора Никифор. Римская история. // Под ред. П. И. Шалфеева. — СПб.: СПбДА, 1862. Т.1. С.3

 

[4] Григора Никифор. Римская история. // Под ред. П. И. Шалфеева. — СПб.: СПбДА, 1862. Т.1. С.554-563

 

[5] Литаврин Г.Г. Как жили византийцы. М., 1974, с.133.

[6] Успенский Ф.И. Византийский писатель Никита Акоминат из Хон. СПб., 1874, с.160-161.

[7] Там же, с.50.

[8] Никита Хониат. История, начинающаяся с царствования Иоанна Комнина. // Т.1 под ред. проф. В.И. Долоцкого, Т.2 под ред. проф. Н.В.Чельцова. — СПб.: СПбДА, 1860–1862. Т. 1–2. С. 368, 392-394.

[9] Byzantine Magic / Ed. by Henry Maguire (Dumbarton Oaks Research Library and Collection). Washington, DC, 1995, p.15-28.

[10] Henry Maguire.Указ. соч., p.51-73.

[11] Там же, p.83-117.

[12] Там же, p.155-179.

[13] Памятники древней письменности и искусства. Из истории отреченных книг. СПб. 1899, с.13-14.

[14] Там же, с.16.

[15] Там же, с.33.

[16] Там же, с.37.

[17] Алмазов А.И. Апокрифические молитвы, заклинания и заговоры (К истории византийской отреченной письменности). Одесса, 1901. с.10.

[18] Указ.соч., с.14.

[19] Указ.соч., с.23.

[20] Указ.соч., с.25.

[21] Указ.соч., с.30.

[22] Указ.соч., с.14.

[23]Алмазов А.И. Указ.соч.,с.19-21.

[24]Там же, с.78.

[25] Алмазов А.И. Проклятие преступника псалмами. Одесса, 1912, с.4-36.

[26] Там же, с.6-15.

[27] Алмазов А.И. Чин над бесноватым. Одесса, 1912, с.1-3.

[28] Там же, с.3-10.

 

* Пентаполь получил свое название от пяти греческих городов, расположенных на его территории. Эти города – Кирена, Птолемаида, Аполлония (Фикунт), Тевхира, Евгесперида (Береника). Пентаполь, или Киренаика, в описываемое время был заселен подданными Восточной Римской империи только в северной части, которая представляет собой плато, в большей своей части покрытое плодородными красными землями и растительностью средиземноморского типа. Высокому экономическому уровню Киренаики античной и эллинистической эпохи соответствовал и высокий культурный уровень: эти земли дали миру таких крупных деятелей культуры, как философ Аристипп, поэт Каллимах, ученый Эратосфен. - Левченко М.В. Пентаполь по письмам Синезия // ВВ. 1956. Т. 9, стр.21.

[29] Левченко М.В. Пентаполь по письмам Синезия // ВВ. 1956. Т. 9, с.23-25.

[30] Там же, с.41-42.

[31] Там же, с.32-33.

[32] Там же, с.41.

* В Александрии Синезий написал большую часть своих гимнов, быть может, свой трактат «О снах», и, по мнению М.В.Левченко, своего «Диона». Нет возможности точно определить время появления названных выше сочинений Синезия, за исключением «Диона», где Синезий обращается с речью к еще не родившемуся сыну, появление на свет которого было якобы предсказано Синезию во сне. Что касается сочинения «О снах», то оно, вероятно, было написано после «Диона». - Левченко М.В. Пентаполь по письмам Синезия // ВВ. 1956. Т. 9, стр.7.

[33] Левченко М.В. Указ. соч., с.43.

[34] Топоров В.Н. К семиотике предсказаний у Светония // Труды по знаковым системам. Вып. 2 (Уч. зап. Тартуского гос. Университета. Вып. 181). 1965. с.199-200.

[35] Там же, с.204.

[36] Топоров В.Н. Указ. соч., с.209.

[37] Каждан А.П. Книга и писатель в Византии. М., 1973, с.76-81.

[38] Там же, с.76.

 

[39] Каждан А.П. Книга и писатель в Византии. М., 1973, с.80.

[40] Литаврин Г.Г. Как жили византийцы. М., 1974, с.150.

[41] Литаврин Г.Г. Указ. соч., с.153.

[42] Поляковская М.А., Чекалова А.А. Византия: быт и нравы. Свердловск, 1989, с.6.

[43] Там же, с.16.

[44] Там же, с.87.

[45] Понятие судьбы в контексте разных культур, М., 1994, с.178 (статьи М.К. Трофимовой, А.Я. Гуревича, Т.В. Топоровой, Т.А. Михайловой, Е.В. Приходько)

[46] Там же, с.191.

[47] Там же, с.192-205.

[48] Шукуров Р.М. Три жизни одного прорицания // Гуманитарная наука в России: соросовские лауреаты. История, археология … М., 1996, с.168-169.

[49] Шукуров Р.М. Указ. соч., с.170.

[50] Георгий Пахимер. История о Михаиле и Андронике Палеологах. // Под ред. проф. В. Н. Карпова. — СПб.: СПбДА, 1862. Т.1. С.276.

[51] Там же, с.175-176.

[52] Каждан А.П. Византийская культура (X–XII вв.). СПб., 1997. с.125.

[53] Там же, с.172-173.

[54] Там же, с.173.

[55] Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. СПБ., 1999, с.73.

[56] Гуревич А.Я. Указ. соч., с.80.

[57] Памятники древней письменности и искусства. Из истории отречённых книг. СПб. 1899, с.13-14.

[58] Там же, с.29.

[59] Там же, с.73.

[60] Гуревич А.Я. Указ. соч., с.75.

[61] Каждан А.П. Византийская культура (X–XII вв.). СПб., 1997, с.125-126.

[62] Там же.

[63] Литаврин Г.Г. Указ. соч., с.83.

[64] Памятники древней письменности и искусства. Из истории отречённых книг. СПб. 1899, с.2.

[65] Поляковская М.А., Чекалова А.А. Указ. соч., с.171.

[66] Там же, с.168.

[67] Памятники древней письменности и искусства. Из истории отречённых книг. СПб. 1899, с.25.

[68] В 952 г. Оттон Великий под страхом отрешения от должности запрещает духовенству играть в кости; в 1118 г. Генрих II Английский издает подобное же распоряжение относительно рыцарей. См. Памятники древней письменности и искусства. Из истории отречённых книг. СПб. 1899, с.29.

[69] Памятники древней письменности и искусства. Из истории отречённых книг. СПб. 1899, с.33.

[70] Там же, с.21.

[71] Понятие судьбы ... с.141.

[72] Никифор Григора С.217.

[73] пахим стр. 397-398

[74] Литаврин Г.Г. Указ. соч., с.70-71.

[75] Литаврин Г.Г. Указ. соч., с.72.

[76] Поляковская М.А., Чекалова А.А. Указ. соч., с.168.

[77] Каждан А.П. Византийская культура (X–XII вв.). СПб., 1997, с.262.

[78] Понятие судьбы ... с.191.

 

[79] Никифор Григора С.79, С.82-83.

[80] Хониат С.195.

[81] Хониат С.242.

[82] Пахимер С.135-136.

[83] Быт и нравы с.171.

[84] Хониат С.425-426.

[85] Хониат С.148, С.241.

[86] Хониат С.102-104.

[87] Напр., Хониат Кн.5 «Царствование Мануила Комнина» гл.4, Кн.1 «Царствование Исаака Ангела» (С.37).

[88]Напр.: « (...) Дело было вскоре после летнего поворота и при самом появлении на небе Ориона и созвездия Пса (...)» - Никифор Григора С.70. + С.93-94 (знамение-комета), С.449-458 (про одно затмение, которое потом повторилось и «подкрепилось» землетрясением – все это как «вестники» смерти царя.), С.530 (про одновременное лунное и солнечное затмения), С.536 (про одну комету), С.542 (про другую комету в виде меча). Отметим, что у Никифора Григоры все это описано с педантичной точностью (с точки зрения астрономических понятий).

У Хониата: « (...)Когда же солнце миновало созвездие рака и прошло созвездие льва, когда Сириус стал мало-помалу сбавлять жар и уже печально проглядывала зима (...)» - Хониат С.203.

[89] Пахимер С.203.

[90]Григора С.103.

[91] Хониат С.310-324.

[92] Пахимер С.325-326.

[93] Поляковская М.А., Чекалова А.А. Указ. соч., с.52.

[94] Хониат С.186-187.

[95] Пахимер С.24.

[96] Хониат С.190-191.

[97] Хониат. Там же.

[98] Как жили византийцы с.38.

[99] К ж виз с.39-40.

[100] К ж виз с.40.

[101] К ж виз с.42.

[102] К ж виз с.73.

[103] К ж виз с.74.

[104] к ж виз с.77.

[105] к ж ви с.81.

[106] к жи виз с.81-82.

[107] к ж виз с.153-154.

[108] Хониат С.290.