Будущее капитализма

Лестер Туроу

Будущее капитализма

 

http://www.patriotica.ru/

«Туроу Л. Будущее капитализма»: Сибирский хронограф; 1999

ISBN 5‑87550‑085‑9

Оригинал: Lester C. Thurow, “Thr Future of Capitalism”, 1996

Перевод: А. И. Федоров

 

Аннотация

 

Один из ведущих американских экономистов детально анализирует ближайшие и отдельные последствия фундаментальных социально‑экономических сдвигов конца XX века: распада коммунистической системы и перемен в странах бывшего социалистического лагеря; развития интеллектуальных технологий; радикального изменения демографической картины мира и др.

В книге даётся анализ глобальной экономики и её движущих сил.

 

Лестер ТУРОУ

БУДУЩЕЕ КАПИТАЛИЗМА

 

 

КАК СЕГОДНЯШНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ СИЛЫ ФОРМИРУЮТ ЗАВТРАШНИЙ МИР

Глава 1

НОВАЯ ИГРА, НОВЫЕ ПРАВИЛА, НОВЫЕ СТРАТЕГИИ

С начала промышленной революции, когда успехом стали считать повышение материального уровня жизни, не удалась никакая другая экономическая система,… Но хотя эти конкуренты погружаются во мглу истории, остается,… В 60‑е гг. мировая экономика росла, с учетом инфляции, ежегодным темпом 5,0% (1). В 70‑е гг. этот рост…

ДВИЖУЩИЕ СИЛЫ

Чтобы понять динамику этого нового экономического мира, полезно заимствовать две концепции из естественных наук — тектонику плит из геологии и… Но тектоника плит вызывает также медленные, почти незаметные изменения,… Так же обстоит дело с тектоникой экономических плит — экономической поверхностью Земли, то есть с распределением…

ПЯТЬ ОСНОВНЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПЛИТ

Конец коммунизма Когда кончится коммунизм, треть человечества и четверть суши, находившиеся под… Технологический сдвиг к эре господства искусственной интеллектуальной промышленности

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ МАГМА

В геологии движения континентальных плит вызываются течениями в расплавленном ядре Земли, ее магме. Аналогично этому, пять экономических; плит,… Перед тем, как капитализм возник из феодализма, — в последний период кусочного… Недостающим звеном была паровая машина. С ее помощью можно было использовать огромное количество основного…

ГЛАВНЫЕ ЛИНИИ РАЗЛОМА

Как мы увидим в следующих главах, в эпоху искусственной интеллектуальной промышленности капитализму будут нужны долговременные общественные… В некоторой степени это было верно всегда, но эта проблема осложнилась… Когда сила интеллекта становится единственным источником стратегического превосходства, фирма должна — в интересах…

ЭПОХА КУСОЧНОГО РАВНОВЕСИЯ

Когда технология и идеология не сочетаются надлежащим образом, экономическая магма приходит в движение. Тектонические плиты яростно сталкиваются,… Экономическая поверхность Земли — распределение доходов и богатства — теперь… Приходит совсем новый мир, с совсем новыми возможностями. Хотя экономические плиты нельзя отодвинуть назад, невозможно…

Глава 2

КАРТА ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОВЕРХНОСТИ ЗЕМЛИ

В экономике распределение дохода и богатства аналогично поверхности Земли: оно формирует экономический климат. В капиталистической экономике… Но в отношении труда и заработков экономическая поверхность Земли…  

ПОЧТИ ВЕЗДЕ ВОЗНИКАЕТ НЕРАВЕНСТВО

Неудивительно, что во время «великой депрессии» различия в доходах сократились. По мере того как рушилось деловое сообщество, накопленное богатство… Удивительно, что, когда контроль над ценами и заработной платой был отменен… Но вдруг в 1968 г. неравенство начало возрастать, подобно внезапному смещению обычно неподвижного ледника (2). В…

ДЛЯ БОЛЬШИНСТВА — ПАДЕНИЕ РЕАЛЬНЫХ ЗАРАБОТКОВ

В 1973 г. реальные заработки мужчин, с поправкой на инфляцию, начали снижаться. И в этом случае сокращение реальных заработков постепенно… За последние два десятилетия повышение реальных заработков наблюдалось только…

Таблица 2.1

Изменения реальной заработной платы и прибылей 1973‑1992

Нижняя ‑23% ‑3% Вторая ‑21% ‑3% Третья ‑15% ‑0,5%

СОКРАЩЕНИЯ КОРПОРАЦИЙ

В конце 80‑х и в начале 90‑х гг. по экономике прокатились две волны сокращений в корпорациях, уничтоживших добрых 2,5 миллиона рабочих… Но затем прошла вторая волна сокращений — волна, явно не связанная со спадом… Столь масштабные увольнения создают экономическую загадку— Каким образом эффективно работающие, преуспевающие фирмы…

ЛЮМПЕН‑ПРОЛЕТАРИАТ

Таким образом, самые развитые экономические системы производят тип людей, которых Маркс назвал бы люмпен пролетариатом, — людей со столь низкой… Бездомность началась в Соединенных Штатах в конце, 70‑х гг. Сначала в… Следующая категория населения, отчасти перекрывающаяся с бездомными, насчитывает 5.8 миллиона человек: это мужчины…

СЕМЬИ: ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЖИЗНЕСПОСОБНОСТЬ

Когда товары дорожают, индивиды покупают меньше. Так же обстоит дело с детьми и с семьями, содержание которых обходится все дороже. Семейные… Поскольку мужчины менее способны вносить главный вклад в содержание семьи, а… В Америке 32% всех мужчин в возрасте от двадцати пяти до тридцати четырех лет зарабатывают меньше, чем нужно для…

СРЕДНИЙ КЛАСС

 

Поскольку трудящиеся с наименьшей заработной платой никогда не получали от частных предпринимателей пенсий или медицинского страхования, то они не могут их потерять. Поскольку они никогда не получали повышения в должности и никогда не рассчитывали, что их реальные заработки могут возрасти при их жизни, они не могут быть обмануты в своих ожиданиях. Люмпен‑пролетариат не имеет политического значения. Эти люди не делают революций; они инертны. В Соединенных Штатах бедные даже не голосуют.

Имеют значение чаяния среднего класса. Обманутые надежды среднего класса вызывают революции и теперь среднему классу говорят, что их прежние упования устарели (88). Все меньшее число их сможет иметь собственный дом (89). Они будут жить в очень непохожем мире, где неравенство будет расти и где реальные заработки большинства из них будут снижаться. Прошла эпоха ежегодного роста заработной платы; они не могут надеяться на повышение уровня жизни ни для себя, ни для своих детей.

Средний класс боится, и у него есть причины бояться. Эти люди не унаследовали богатства, их экономическая безопасность зависит от общества, и как раз этой безопасности они не получат (90). Правительство все больше отказывается обеспечивать экономическую безопасность, а корпорации рассматривают правительство как наемную «охрану», выдавая все меньше гарантирующих безопасность дополнительных льгот.

Богатые будут оплачивать из своих все более высоких доходов охраняющую их безопасность частную стражу, тогда как средний класс должен будет довольствоваться опасными улицами, плохими школами, неубранным мусором и ухудшающимся транспортом (91). По меткому выражению консервативного аналитика Кевина Филлипса, «средний класс — это не определенный уровень материального комфорта, а социальная установка», но число индивидов, разделяющих эту установку, будет неизменно сокращаться, если она не найдет некоторой опоры в действительности (92).

Действительность постепенно пробивает себе дорогу и меняет точки зрения. В 1964 г лишь 29% населения говорило, что страна управляется в интересах богатых (93); а в 1999. г 90% говорило, что, по их мнению, страна управляется в интересах богатых

И если посмотреть на экономические результаты — кто что получил за предыдущие двадцать лет, — то вряд ли кто‑нибудь скажет, что эти люди неправы.

 

 

РАЗЛИЧНЫЕ СОЦИАЛЬНЫЕ СИСТЕМЫ, РАЗЛИЧНЫЕ ВНЕШНИЕ ПРОЯВЛЕНИЯ

То, что началось в Америке, теперь очевидным образом распространяется на весь остальной западный мир. В начале 80‑х гг. Соединенное… Небольшие снижения реальной заработной платы начали даже появляться в столь… Но нечто случилось в Европе еще до того, как реальные заработки стали снижаться. В Европе социальное законодательство…

СОПУТСТВУЮЩИЕ ИЗМЕНЕНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКИХ СТРУКТУР

Капитализм очень исправно следует за изменениями в доходах. Как только распределение доходов меняется, быстро происходит приспособление того, что… Такой сдвиг уже виден в розничной торговле. Все магазины среднего класса… Этот сдвиг произошел не по той причине, что всеми магазинами среднего класса почему‑то управляли идиоты, а на…

Глава 3

ПЛИТА ПЕРВАЯ: КОНЕЦ КОММУНИЗМА

 

Землетрясение, покончившее с коммунизмом, обрушило на капиталистический мир 1,9 миллиарда людей.

 

 

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

Для трети человечества, жившей в прежнем коммунистическом мире, глубоко изменится экономика повседневной жизни. Они получат возможность… Но столь же глубоко изменится повседневная экономическая жизнь в прежнем… Теперь нельзя даже думать о нефтяном бизнесе, не принимая в расчет поставки нефти, которые потекут из стран, ранее…

КИТАЙ

 

Китай экономически растет (на 10% в год в течение более пятнадцати лет), и если прежний капиталистический мир хочет избежать расстройства пищеварения при попытке поглотить 1,2 миллиарда китайцев, включающихся в глобальную экономику, то он и сам должен быстро перестроиться. Придавая должное значение тому факту, что в Китае живет пятая часть человечества, рассмотрим этот вопрос более подробно (8).

Вряд ли кто‑нибудь более оптимистически относится к Китаю, чем я, но ввиду сверхоптимистических оценок, появляющихся в деловой печати, следует начать с некоторой дозы реализма. Прошлые проценты роста не так хороши, как кажется, а будущие не будут так хороши, как прошлые. Опубликованные проценты роста преувеличивают успехи Китая. Местные чиновники в Китае получают премии, зависящие от процентов роста в их регионе, и эти же местные чиновники отвечают за сбор статистических данных. Чтобы не преувеличивать собственные успехи, надо быть святым, а местные китайские чиновники — не святые. Время от времени Пекин наказывает какого‑нибудь местного чиновника за преувеличения в области экономических достижений, чтобы вся эта система оставалась квазичестной, но все же опубликованная статистика нуждается в некоторых поправках для устранения преувеличений (9).

Если в какой‑нибудь стране недооценивается инфляция, то объем производства переоценивается, поскольку реальный объем — это попросту денежный объем за вычетом инфляции. Хотя недооценка инфляции и возникающая из нее переоценка объема производства не сохраняются из года в год, в последние годы они были, по‑видимому, велики. Уже простая поправка на недооценку инфляции и вытекающую из нее недооценку объема производства снижает официальную оценку роста ВВП с 13,4% до 9,0% в 1994 г. и с 11,8% в 1993 г. до 7,0% (10). Подобные же поправки для сельского хозяйства и услуг привели бы к дальнейшему снижению наблюдаемых приростов ВВП.

Коммунизм инвестирует средства во множество проектов, где просто делают не то, что нужно, и не там, где нужно, — проектов, нежелательных для людей, которые в капиталистическом обществе считались бы убыточными. Многие из таких предприятий несут теперь большие денежные потери и могут выжить лишь при государственном субсидировании. Поскольку в рыночной экономике фирмы должны приносить доход, у этих предприятий в длительной перспективе нет будущего. Около трети этих государственных предприятий в конечном счете должны быть закрыты (11). После этого их надо будет вычесть из статистики экономического роста. Такая перспектива закрытия не ограничивается фирмами, теряющими деньги в настоящее время. При коммунизме многие вещи (транспорт, сырье, энергия и так далее) доставались даром или в основном субсидировались государством. Когда Китай завершит свое движение к рынку, многие покупаемые промышленностью товары и услуги резко поднимутся в цене и фирмы, которые кажутся преуспевающими, должны будут закрыться. Низкий уровень производства в Восточной Европе отчасти связан с уже происшедшим закрытием предприятий и убытками, сопутствующими экономическому росту. В Китае большинство таких убытков еще предстоит в будущем. Когда они произойдут, рост замедлится.

Услуги при центральном планировании не ценились и не включались в статистические данные об объеме продукции коммунистических стран (12). Вследствие этого объем предоставляемых услуг был крайне недостаточен, а те услуги, которые предоставлялись, не учитывались. Если учесть то, что всегда делалось, и если разрешить частному сектору предоставлять услуги, не разрешенные ему при коммунизме, то происходит единовременный бум в производстве услуг, почти не требующем инвестиций. Но эти прошлые недостатки коммунизма в конце концов будут устранены, и дальнейший рост производства услуг потребует инвестиций. Когда это случится, рост замедлится.

Главная статистическая тайна окружает китайскую деревню. Поскольку в Китае 73% населения заняты в сельском хозяйстве, трудно обеспечить быстрый рост национального производства без достаточно быстрого развития сельского хозяйства (13). В первые 10‑15 лет движения к рынку в сельском хозяйстве происходил бум. Отмена коммун улучшила структуру мотивации и привела к большому скачку в объеме сельскохозяйственной продукции, без инвестиций в ирригацию, удобрения, машины, пестициды или транспорт. Но эти легкие успехи не могли продолжаться вечно. Выло ясно, что рано или поздно недостатки коммунистического сельского хозяйства будут устранены и дальнейшие успехи потребуют инвестиций. В сельском хозяйстве этот момент истины уже наступил. В последние пять‑десять лет объем сельскохозяйственной продукции, по признанию Пекина, испытывает стагнацию (доходы в сельском хозяйстве упали с 58 до 38% доходов городского населения), но в опубликованных данных еще нет замедления национального прироста продукции (14). Вследствие этого опубликованные проценты роста, вероятно, следует относить к росту городского, а не сельского производства.

Когда коммунизм еще прочно держался, на содержание и строительство жилищ уходил лишь один процент дохода домохозяйств. Квартирная плата не окупала даже отопления, не говоря уже о строительстве и содержании жилого фонда. Но при коммунизме заработная плата была значительно снижена, чтобы возместить предоставление бесплатных жилищ. Когда квартиры и другие товары и услуги переоцениваются и начинают продаваться по рыночным ценам, заработная плата должна повышаться для компенсации этих изменений. Необходимый компенсирующий рост заработной платы означает, что труд уже не будет в Китае так дешев, каким он кажется теперь. Поскольку заработная плата будет расти, чтобы покрыть реальную стоимость жизни, Китай скоро перестанет предлагать самую дешевую в мире рабочую силу. Фирмы, просто ищущие дешевую рабочую силу, должны будут отправиться в другое место. Чтобы окупить более высокий уровень заработной платы, Китаю придется повысить свой технический уровень, а этот процесс будет гораздо труднее и медленнее, чем простое привлечение иностранных предпринимателей, ищущих дешевую рабочую силу.

После устранения неэффективности коммун теперь возникает большой разрыв в доходах между сельскими и городскими местностями. 80% китайцев живет в сельских местностях, и возникает проблема, как удержать их от перемещения в городские местности: по‑видимому, около пятидесяти миллионов уже перешли в города. Чтобы увеличить производительность и доходы в сельских местностях, потребуются крупные инвестиции в удобрения, пестициды, машины, транспорт, коммуникации и электрификацию. Эти инвестиции могут прийти только от инвестиционных фондов, в настоящее время используемых для поддержки легкой промышленности в прибрежных областях, и только тогда, когда станет ясно, что темпы роста придется замедлить.

Эти инвестиции в сельские местности должны быть сделаны уже для того, чтобы сохранить социальный мир. Фермер получает столько, сколько платит за его продукцию городской житель, минус расходы на транспорт и распределение. В настоящее время эти расходы столь высоки, что часто поглощают большую часть стоимости продукции фермера. Во многих случаях они так высоки, что для фермера даже не окупается отправка его урожая на продажу. Он вынужден в таком случае оставаться в замкнутой крестьянской экономике, не связанной с денежным хозяйством.

Быстрый темп роста в последние два десятилетия скорее свидетельствует о неэффективности коммунизма, чем о долговременном потенциале роста китайского капитализма. Коммунисты сделали крупные капиталовложения, которые не окупились вследствие слабой структуры мотивации. Некоторые из этих предприятий нельзя спасти, но другие можно. Если исправить неэффективность коммунизма и ввести лучшую систему мотивации, то инвестиции, сделанные в прошлом, часто могут окупиться большими прибылями при очень малых новых инвестициях. Давно существующее здание отеля при хорошем управлении и обслуживании становится настоящим отелем. По существу, результат здесь несколько напоминает ремонт мостов на Рейне после войны. Один такой ремонт моста позволяет привести в действие значительные инвестиции, сделанные ранее.

Неэффективные коммунистические заводы могут выдавать намного больше продукции, если попросту применить лучшую технику управления. Расходы на это будут невелики, поскольку заводы уже есть. Но в конечном счете существующие заводы начинают работать с предельной эффективностью, и тогда инвестиции, нужные для любого дальнейшего роста производительности, резко возрастают.

Первоначально можно допустить рост производства вдоль побережья, где требуется немного инфраструктуры, особенно вдоль той части побережья, где можно использовать инфраструктуру Гонконга. Но Китай — большая континентальная страна. Нельзя допустить, чтобы миллиард китайцев двинулся к побережью — что произойдет в случае, если не будут сделаны инвестиции в инфраструктуру и доходы будут расти на побережье, при стагнации внутри страны. Китай должен сделать крупные инвестиции в новую инфраструктуру, чтобы передвинуть экономический бум в центр и на запад страны.

Вследствие своей истории Китай имеет даже меньше инфраструктуры (коммуникаций, транспорта, электрификации), чем уступающие ему в размерах более бедные страны, такие, как Индия. Китай втрое больше Индии, но имеет на 20% меньшую протяженность железных дорог (15). В Индии железные дороги были построены в девятнадцатом веке английской армией с целью эффективного контроля над страной. Китай же, на свою беду, был квазиколонией, так что ни одна из стран, замешанных в его квазиколонизации (Англия, Франция, Россия, Германия, Япония и Соединенные Штаты), не взяла на себя задачу построить его национальную инфраструктуру.

Сверх того, вследствие своего опыта борьбы с японцами во время Второй мировой войны председатель Мао верил в региональную самодостаточность и не построил такой тяжелой инфраструктуры, как другие коммунистические страны, например, Советский Союз. В отношении современной инфраструктуры Китай — единственная в своем роде страна. То, что здесь предстоит сделать, — огромно.

Эту проблему делают еще более трудной и дорогостоящей люди, которых можно назвать только местными экономическими диктаторами. Местные чиновники пытаются монополизировать экономический рост своих областей, не желая тратить деньги на проекты кооперации региональных инфраструктур, что в перспективе могло бы снизить расходы для всех. В то время как Китай нуждается в большем числе портов и аэропортов, у него есть уже и явно недогруженные порты и аэропорты, расположенные не там, где нужно. Лучший пример — это четыре новых аэропорта, построенные или строящиеся в районе Гонконга. Один аэропорт со скоростными железнодорожными магистралями к главным городам области был бы дешевле и в то же время решил бы для всей области проблему транспортной сети. Но это не было понято. Возникает много долгов и много неиспользуемых мощностей, расположенных в неудачных местах. Китай не может позволить себе дублирование и неправильное размещение предприятий транспорта и связи.

Заботясь о будущем, Китай должен будет использовать некоторые из инвестиционных средств, вкладываемых теперь в быстро окупающиеся отрасли легкой промышленности, для долгосрочных инвестиций в инфраструктуру и сельское хозяйство. Когда это произойдет, темп роста замедлится.

По всем указанным причинам темпы роста Китая в будущем станут значительно ниже, чем они были в прошлом. Если речь идет о возможных темпах роста, следует вычесть из нынешних опубликованных чисел по меньшей мере 4 процента.

Популярные статьи также сильно преувеличивают скорость, с которой Китай может войти в развитый мир. Начнем с того, что в Китае ВВП на душу населения составляет, в международных валютных единицах, около 370 долларов, а ВВП на душу населения, измеряемый в Америке стоимостью того, что средний китаец в действительности покупает, составляет около 1 600 долларов (экономисты называют это вычислением паритета покупательной способности) (16). В Японии ВВП на душу населения равен примерно 38 000 долларов, считая 100 иен за доллар. Допустим, что темпы роста в Японии составят 3% в год (что почти на 1% ниже достигнутого за последние 100 лет), и допустим, что темпы роста в Китае будут 6% в год (что более чем на 50% превосходит темпы роста в любой крупной стране, когда‑либо достигнутые в течение столетнего периода). Если вы возьмете эти ВВП на душу населения и предполагаемые темпы роста для обеих стран на будущее и заложите их в ручной калькулятор, то программа со сложными процентами покажет вам, что к 2100‑му году (через 104 года с этого момента) Китай будет все еще иметь ВВП на душу населения, составляющий 20% японского, если исходить из 370 долларов, и 70% японского, если исходить из 1 600 долларов.

Конечно, общий ВВП у Китая будет выше, чем в Японии, если его ВВП на душу населения станет равным лишь одной десятой японского, так как в Японии 123 миллиона населения, а в Китае 1,2 миллиарда. В двадцать первом веке Китай будет великой державой в политическом и военном отношении. Но ведь он и сейчас, вероятно, является второй в мире военной сверхдержавой после Соединенных Штатов. Военная мощь зависит от абсолютного размера. Но для того, чтобы стать участником мировой экономической игры, надо иметь высокий ВВП на душу населения и изощренную технику. У Индии общий ВВП больше, чем у Нидерландов, но Нидерланды участвуют в мировой игре (то есть имеют влияние на других), а Индия не участвует. Большая часть общего индийского ВВП состоит из еды и других простых предметов первой необходимости, производимых и потребляемых на месте. Исходя из нынешнего состояния Китая, можно предвидеть, что ему понадобится больше столетия, чтобы занять место в развитом мире. Японии понадобилось для этого сто лет, и вряд ли какая‑нибудь страна в истории добилась этого скорее.

Может быть, Китай не войдет в развитый мир и в течение очень долгого времени — хотя я лично поручился бы, что войдет. Ведь для этого необходимо, чтобы десятилетия экономических успехов следовали одно за другим. Латинская Америка полна стран, переживших пару удачных экономических десятилетий; а затем потерпевших крах. Скептики могут обоснованно сослаться на периоды неустойчивости в китайской истории, не сулящие Китаю столь успешного экономического марафона. Может быть, он окажется, как многие страны Латинской Америки, экономическим спринтером, который потерпит крах, не достигнув финишной линии. Я сам в это не верю, но нельзя доказать, что такой исход невозможен. Впрочем, Китай не развалится, как развалился СССР и как предсказывают недавние оценки американской разведки (17). Тысячи лет совместной жизни в единой стране кое‑что значат, когда доходит до предсказаний будущего распада.

Все это в основном не снижает значения последних достижений Китая. Эти достижения были сенсационны. Проблемы Китая отражают его успех: это отчетливо проявившаяся напряженность в деревне, слишком большая миграция в города, недостаточно быстрое движение бума на запад.

Возникает интересный вопрос: почему Китай так быстро и легко движется к рыночной экономике, в то время как остальные страны бывшего коммунистического мира испытывают в этом столько трудностей? Можно привести четыре главных причины этого китайского успеха по сравнению со странами Центральной и Восточной Европы.

Во‑первых, китайцы доказали, что их все еще очень бедное общество способно добровольно сберегать и, следовательно, инвестировать высокий процент своего ВВП — около 40% (18). Это значит, что иностранные инвестиции важны, но не неизбежны. Ввиду столь высокого темпа внутренних сбережений бегство капиталов в мексиканском стиле — случись оно с Китаем — не затронуло бы его таким образом, как это было с Мексикой в конце 1994 г. Здесь есть ресурсы для построения будущего, с иностранными инвестициями или без них. Иностранная техника и менеджмент в самом деле необходимы, но не иностранные деньги.

Во‑вторых, Китай имеет эффективное правительство, которое может планировать стратегии и, приняв решение по поводу этих стратегий, может их навязать. Переход от коммунизма к капитализму труден, и его нельзя выполнить без эффективного правительства. В Восточной Европе, где правительства по существу развалились и где граждане относятся с недоверием к любой правительственной деятельности, «рынок столкнулся с сопротивлением» (19). Экономика на много лет погрузилась в разруху и только теперь, кажется, дошла до низшей точки и начала медленно подниматься.

В конце 70‑х гг. Китай начал свои реформы в деревне, отменив коммуны и предоставив каждому крестьянину его долю земли — то есть перейдя к системе семейного подряда. В техническом смысле крестьяне получили землю в аренду на пятнадцать лет за ежегодные поставки ее продукции, а древесные насаждения — в аренду на пятьдесят лет за поставки их продукции, с правом передать (продать) аренду на землю в 1988 г. (20). Но в действительности каждый крестьянин знает, что земля принадлежит ему навсегда и что государство ее не отберет. С такой более действенной системой стимулов в течение следующих шести лет, с 1978 до 1984 г., объем сельскохозяйственной продукции Китая вырос на две трети (21). Приватизация городской промышленности при полных продовольственных магазинах, как это было в Китае, нисколько не напоминала попытки приватизации городской промышленности при пустых продовольственных магазинах, предпринятые в прежнем СССР.

В сельскохозяйственных местностях бывшего Советского Союза приватизация земли еще предстоит. Идеология просто не позволяет ее произвести. Официально колхозы распущены, но ничем не заменены. Руководители колхозов не хотят потерять свои должности и просто игнорируют указания из Москвы. Весьма запутанные законы о собственности приводят к такому положению, при котором никто не знает, кому принадлежит земля, и в результате 40% урожая зерна гниет на полях. Опасаясь беспорядков в городах, правительство удерживает цены на зерно на столь низком уровне, что фермеры не испытывают желания его производить. В результате в 1995 г. был самый плохой урожай зерна за тридцать лет — хуже, чем в то время, когда коммунизм был в полной силе (22). Но следует также признать со всей откровенностью, что в Китае после тридцати лет коммунизма было гораздо легче произвести приватизацию сельского хозяйства, чем в России после семидесяти лет коммунизма. В Китае все еще есть крестьяне, помнящие, как вести частное фермерское хозяйство. В бывшем Советском Союзе таких людей нет.

В сфере промышленности Китай вначале ограничился рыночными экспериментами в специальных экономических зонах, не пытаясь осуществить какой‑нибудь экономический большой взрыв на всю страну. Китайская стратегия состояла в том, чтобы продвигаться постепенно, основывая каждый следующий успех на предыдущем. Приватизация сельского хозяйства привела к приватизации услуг, которая, в свою очередь, привела к приватизации мелкой розничной торговли, а эта привела к приватизации мелкого производства. Экспортный сектор был освобожден до импортного сектора. По мере расширения особых экономических зон расширялся и объем рынка.

В настоящее время на очереди приватизация жилого фонда. Но захочет ли кто‑нибудь купить свою квартиру, если теперь он платит за нее лишь один процент своего дохода? В первый же день владения такой собственностью у него будет та же убогая квартира, но ему придется оплачивать отопление, эксплуатацию и платить налоги. При капитализме жилище стоит от 30 до 40% семейного дохода. В отношении жилищ для перехода к рынку нельзя использовать рыночный подход.

Поскольку китайское правительство может принимать эффективные решения, гражданам по существу объявили, что им придется купить свои нынешние жилища. Недавно я встретился с группой чиновников дипломатической службы, которым приказали купить свои нынешние квартиры. Им разрешили приобрести их примерно за треть стоимости постройки (весьма дорогостоящей с капиталистической точки зрения), но остаток их дохода, предназначенный на покупку других потребительских товаров, оказался вследствие этого сильно урезанным. Покупка им не нравилась, но они купили квартиры, так как у них не было выбора: в противном случае они потеряли бы работу.

Для успешной работы рыночной экономики должно быть известно, что кому принадлежит. При коммунизме все принадлежало государству. Рыночная экономика должна начаться с исходного распределения доходов и богатства. Правительства должны быть способны принимать и навязывать решения — отдавать или продавать все, что им угодно, тем, кому хотят.

Хотя китайский способ все это делать более чем несовершенен, китайское правительство способно принимать такие решения (23). В большей части Восточной Европы правительства к этому неспособны. Приватизация слишком часто была там по существу процессом спонтанного самовозгорания, в котором более сильные (обычно прежние коммунисты) просто захватывали бывшее государственное имущество в собственные руки. Этот несанкционированный процесс приватизации создает ощущение всеобщей коррумпированности. Богатыми оказываются не те, кто организует новое производство, а те, кто лучше всех умеет захватить бывшее государственное — то есть общественное — имущество. Очень скоро рынок начинает рассматриваться как нечестное дело, и политическая поддержка официальной приватизации исчезает. В России значительную часть преступлений можно было бы назвать частной приватизацией.

Коммунизм и конфуцианская культура вместе поддерживали заинтересованность в образовании. По сравнению с другими крупными развивающимися странами, такими, как Индия, Индонезия и Бразилия, Китай имеет лучшее и более широко распространенное образование. Гораздо легче обучать навыкам современного производства людей с хорошим основным образованием, чем неграмотных.

Третье преимущество Китая — это заморские китайцы. Функции менеджмента весьма различны при коммунизме и при капитализме. При коммунизме менеджеры были по существу квазивоенными экономическими чиновниками. Был центральный экономический план, план битвы, составленный в Москве или в Пекине. Менеджерам говорили, что им делать, и посылали им нужные материалы, компоненты, людей и деньги для уплаты заработной платы. Им говорили, что за их продукцией пришлют железнодорожную платформу, которая увезет ее неизвестно куда, а если продукция не будет готова, то их накажут (отдадут под военный суд). Менеджеры никогда ничего не покупали, никогда ничего не продавали, никогда ни с кем не торговались, никогда не изучали рыночную информацию, никогда не беспокоились о прибылях и потерях и никогда не говорили с потребителем. Они были полковниками экономической армии, исполнявшими приказы их генералов.

Какой процент успеха имели американские попытки сделать дельцов из армейских полковников? В точности нулевой. Для бизнеса требуется совсем иной склад ума. В России существующая система использует полковников прежней армии — и не работает. В Китае же полковников прежней армии заменили, главным образом, заморские китайцы, умеющие играть в капиталистическую игру, так как они были воспитаны в капиталистической экономике. Менеджеры заводов часто — заморские китайцы, а функции главного командования могут исполнять в Гонконге те из них (тайванцы), кто умеет пропускать через Гонконг свои деньги или свой талант. Эти заморские китайцы (живущие в Гонконге, на Тайване, в Северной и Южной Америке, в Юго‑Восточной Азии и Сингапуре) приносят деньги и технику, но самое ценное из всего, что они приносят, — это знания и связи, необходимые для капиталистической игры. Далее, доверие, порождаемое родственными отношениями, позволяет им научить этой игре китайцев из Китайской Народной Республики гораздо быстрее, чем если бы тем пришлось учиться у американцев, европейцев или японцев, не зная, верить им или не верить.

Четвертое важное преимущество Китая происходит от того факта, что лишь 18% китайцев работало на больших государственных предприятиях, тогда как в России на государственных предприятиях работало 93% населения. В Китае были очень крупные заводы, часто построенные для них Советским Союзом (например, Пекинский завод железа и стали, где было занято шестьдесят две тысячи человек), но они составляют меньшую часть национальной экономики, и можно позволить национальной экономике расти вокруг них, прежде чем их придется закрыть (24). Китай может отложить эту очень трудную проблему. Россия не может. В то же время в Китае 72% населения работало в колхозах, тогда как в СССР лишь 6% (25). Гораздо легче двигать к рынку экономику мелких предприятий, чем экономику больших.

В этом ключевом различии играли некоторую роль склонности коммунистических отцов‑основателей. Сталин учился своей экономике в 20‑е г., когда образцом для подражания повсюду считался завод Форда «Руж Плант» в Детройте — где в одну сторону завода входили железная руда и уголь, а с другой стороны выходили автомобили, причем на предприятии трудилось 112 000 человек (26). Сталин полюбил такие предприятия, и 77% всей автомобильной продукции, выпускавшейся в прежнем Советском Союзе — стране с 280 миллионами населения — изготовлялось на единственном гигантском заводе (27).

Капиталисты скоро поняли, что такие заводы непригодны. Но как приватизировать экономику, состоящую из таких заводов? Все знают, что при капитализме их надо закрыть. Если они все же работают, то, передав их кому‑нибудь в собственность, этого человека превращают в монополиста. Но из отдельных монопольных производителей не получается рыночная экономика, потому что у них нет конкурентов. Что еще хуже, теперь СССР превратился в пятнадцать разных стран, и каждая из них производит слишком много того, что она производит, но недостаточно того, что производят остальные четырнадцать, и у них нет возможности торговать друг с другом. Физические проблемы СССР, воплощенные в бетон и металл, делают построение рыночной экономики очень трудным.

Председатель Мао учился своей экономике иначе — главным образом во время Второй, мировой войны, когда он сражался с японской армией. Он заметил, что если в Китае нет ничего жизненно важного, что можно было бы разрушить или завоевать, то завоевать его вообще нельзя, потому что это слишком большая страна. Японцы могли бы поставить по одному солдату в каждую китайскую деревню, и все же в половине китайских деревень не было бы японских солдат. Этот военный опыт привел к тому, что Мао подчеркивал местную самодостаточность. Каждая область производила все — часы, велосипеды, еду. Частью этой стратегии стали дворовые сталеплавильные печи. Отсюда возникло большое расточительство; его можно даже сопоставить с потерями эффективности от сталинской гигантомании, но оно привело к экономике мелких предприятий, которую сравнительно легко приватизировать.

Хотя быть бедным — небольшое преимущество, но по этой причине Китай психологически готов был допустить, что он не первая страна в мире и что ему приходится подражать другим, чтобы их догнать. Значительная часть Восточной Европы психологически отказывалась допустить, что она может чему‑то научиться у «первого мира» по части менеджмента и техники.

Конечно, есть причины для неуверенности. Каким образом Китай сумеет продвинуть свой бум на запад, вглубь страны, и как он сумеет создать благополучие в деревне? Хотя Дэн Сяопин еще жив, он, очевидно, вышел из круга деятелей, принимающих решения, и соотношение сил меняется — по‑видимому, не нарушая экономического роста. В начале 90‑х гг. темпы экономического роста в Китае были высокими, тогда как в большей части промышленно развитых стран происходил спад или замедление темпов экономического роста. Это создало для Китая блестящее положение на мировой экономической сцене, причем преувеличивались и его достижения, и важность этих достижений. По покупательной способности китайской валюты Китай составляет в точности 1% мирового ВВП. Рост Китая замедлится, а рост в остальном мире уже ускорился и будет дальше ускоряться; японский спад, который кажется бесконечным, прекратится; но Китай останется крупнейшим явлением в перестройке экономической поверхности Земли. Те, кто изучает обычные землетрясения, направляются в Китай: там бывает больше землетрясений, чем в любом другом месте Земли. Тем, кто интересуется экономическими землетрясениями, можно дать тот же совет.

 

 

КОНЕЦ ЗАМЕЩЕНИЯ ИМПОРТА И КВАЗИСОЦИАЛИЗМА В ТРЕТЬЕМ МИРЕ

Как заметил однажды лорд Кейнс, «практики, считающие себя свободными от всякого интеллектуального влияния, обычно находятся в рабстве у… Это была правдоподобная теория, и она была принята почти везде в третьем мире.… В 70‑е и 80‑е гг. было четыре развивающиеся страны, отбросившие такую стратегию и начавшие ориентироваться…

БЛИЖНИЙ ВОСТОК

Экономическая география всюду находится в движении. Рассмотрим Ближний Восток, исходя из предположения, что там будет мир: это тридцать миллионов… В некоторых видах промышленности, например, в туризме, это может произойти… Или предположим, например, что мир будет в области Кавказа. Если речь идет о горнолыжном спорте, то Кавказские горы…

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

 

Политические границы важны для экономики, поскольку они отмечают линии, на которых собирают пошлины, устанавливают квоты, применяют различные юридические и налоговые системы, делают инвестиции в сферу социальных услуг и осуществляют административное руководство. Во время «холодной войны» СССР и Соединенные Штаты были согласны в одном вопросе: обе великие державы считали, что опасно разрешить изменение национальных границ, поскольку они были слишком уж склонны втягиваться в возникающие таким образом пограничные споры между своими клиентами. Если какая‑нибудь страна полагала, что проигрывает в пограничном споре, то она обращалась за помощью к союзной великой державе, и очень трудно было отказать в такой помощи, не нарушая союзной солидарности. А если одна из великих держав оказывала помощь, то другая, конечно, должна была сделать не меньше. Обе великих державы на опыте научились, что если кто‑нибудь пытается силой передвинуть границы (как это было на Кубе, в Южной Корее, Вьетнаме, Афганистане), то возникающие двухполюсные силовые конфликты угрожают выйти из‑под контроля. Если по поводу границ нельзя было прийти к согласию (как это было в Южной Корее и в Германии), то обеим сторонам приходилось держать на этих границах большие армии, чтобы стабилизировать ситуацию. Обе сверхдержавы не могли допустить, чтобы их клиентов теснили клиенты соперничающего блока, но обе знали, что если они дадут втянуть себя в местные граничные споры своих клиентов, то возникнет слишком большая опасность, что Вашингтон и Москва начнут обмениваться ракетами.

Когда окончился колониализм, на карте мира стали часто меняться имена, но после Второй мировой войны почти не менялись границы. Когда окончился коммунизм, стали меняться не только имена, но и границы. Некоторые из этих новых государств не существовали как национальные государства полстолетия или три четверти столетия (например, Польша), у некоторых была очень короткая история (балтийские республики, современное существование которых было лишь между Первой и Второй мировыми войнами), некоторые не существовали сотни лет (Украина и мусульманские республики Средней Азии, завоеванные Россией в семнадцатом и восемнадцатом веке; страны Закавказья, которые были независимы лишь до Оттоманской империи), а некоторые в действительности не существовали никогда (Беларусь). Некоторые из этих стран основываются мирным путем (Чешская Республика, Словакия и Словения), а другие появляются и исчезают в ситуации войны (Грузия, Азербайджан, Армения, Хорватия, Сербия, Босния, Македония). Новые нации, имена которых едва известны (Чечня), будут продолжать откалываться или пытаться отколоться от старых наций (России). И некоторые из нынешних новых наций вряд ли долго останутся нациями (Беларусь?).

В прежнем коммунистическом мире из развалин коммунизма строятся новые страны и новые правительства. Нации никогда не строятся легко. Правила еще должны быть написаны; традиции еще должны установиться. Политическая власть вначале подвижна и неустойчива. Можно предвидеть волнения и хаос.

Чтобы сплачивать нынешние воюющие этнические группы в Центральной и Восточной Европе, необходимы сильные идеологии и беспощадные революционные вожди. Коммунизм был такой идеологией. Сталин был таким вождем — он был грузин, правивший Россией. При нем не было разницы, к какой этнической группе вы принадлежали, его группе или какой‑нибудь другой; подавлены были все. Столь же крут был Тито — хорват, правивший сербами с помощью сербской армии. После разложения коммунистической идеологии и смерти этих непреклонных революционных лидеров этнические группы Восточной Европы и Средней Азии обнаружили, что они не могут больше жить вместе. Они как будто вдруг вышли из обледенения, оттаяли и начали снова сражаться, как будто не помня десятилетий мира, в которые им довелось жить перед тем.

Но с окончанием «холодной войны» границы станут меняться и вне прежнего коммунистического мира. Ведь каждая граница в Африке, по существу, находится не на том месте — там, где случайно встретились английская армия с французской. Существующие границы бессмысленны с географической, этнической, лингвистической, исторической и экономической стороны. Сомали и Руанда были с самого начала местом африканских геополитических драк. Если вы посмотрите на то, как американцы негласно разрешили туркам вторгнуться в курдскую часть Ирака, защищенную от иракской армии американскими военно‑воздушными силами, и как в то же время они поощряют иранских курдов к мятежу против правительства в Тегеране, то становится наглядно очевидной и сложность, и нелепость происходящего.

Индия никогда не была единой страной, кроме случаев, когда ее объединяли внешние завоеватели (моголы или англичане). Это субконтинент с множеством религий, языков, этнических групп и цветов кожи. Британская Индия уже раскололась на три страны (Пакистан, Индия и Бангладеш), и таких частей будет больше. Сепаратистские волнения не ограничиваются сикхами или Кашмиром. Одно из объединяющих начал Индии, вера в социализм и потребность в центральном планировании из Нью‑Дели, растаяло вместе с концом коммунизма. Бомбей с его окрестностями имеют население, которое и без остальной Индии сделало бы его одной из крупнейших стран мира. Теперь, когда центральное планирование считается скорее препятствием, чем благом, что может внести Нью‑Дели в экономический процесс?

Идеология малых этнических групп не ограничивается вторым или третьим миром. В Соединенном Королевстве лейбористская партия обещает деволюцию (частичную передачу власти отдельным парламентам) для Уэльса и Шотландии. В Италии Северная Лига говорит о разделе Италии на северную и южную части. В Испании баски и каталонцы требуют большей политической независимости. Во Франции недовольны бретонцы и корсиканцы. В Северной Америке есть проблема Квебека. А в Пуэрто‑Рико не зйают, что делать.

Если речь идет о жителях Квебека, то ясно, что там произошло глубокое изменение установок. Во время последней волны национализма двадцать‑тридцать лет назад там было подспудное беспокойство: думали, что для экономического успеха важнее всего рост масштабов производства. Для жителей Квебека независимость, то есть отделение от англоязычной Канады, означала бы резкое снижение уровня жизни. Они решили шестьюдесятью процентами против сорока не выходить из Канады. В наши дни такого представления уже нет. На последних выборах 50,4% против 49,6 проголосовали за то, чтобы остаться в Канаде, но избиратели с французским родным языком 60 процентами против 40 проголосовали за выход из Канады. Лишь твердое голосование за Канаду 18 процентов, для которых родной язык — не французский, сохранило Квебек в составе Канады.

Меньшинства, потенциально способные стать малыми странами, заметили, что некоторые из богатейших стран мира (например, Швейцария, Австрия, Норвегия, Швеция) и некоторые из самых быстрорастущих стран (Сингапур, Гонконг, Тайвань) — это малые страны, иногда попросту города‑государства. Но тогда они могут сделать то, что сделали другие. Они хотят делать то, что другие делают у них на глазах. Если Квебек сможет остаться в НАФТА, то, как справедливо полагают его жители, они могут сохранить высокий уровень жизни, связанный с ростом масштабов производства, без политической связи с англоязычной Канадой. Так или иначе, большая часть экспорта из Квебека идет не в остальную часть Канады, а в Соединенные Штаты.

В то же время неизбежный торг за право доступа на мировой рынок побудил как раз те группы, которые не хотят жить вместе со своими непосредственными соседями, соединяться в большие региональные экономические организации, такие, как европейский Общий рынок или Североамериканская зона свободной торговли. Они видят в этих больших региональных группах полисы экономического страхования, гарантирующие их участие в мировой экономике. Куда лучше, если вами управляют издалека люди, которых вы едва знаете, чем если вами полностью управляют соседи, которых вы знаете слишком хорошо.

Развивается мощная динамика. Экономика в одно и то же время толкает нации к расхождению, а регионы к единству. События и учреждения в одной части мира воздействуют на события и учреждения в другой. Если бы не было европейского Общего рынка, никто не предложил бы создание Североамериканской зоны свободной торговли. Если бы не было этих двух соглашений, не было бы речи о торговой группе Азиатско‑тихоокеанского региона.

Геополитические перемены на карте мира, происшедшие за семь лет после падения Берлинской стены, поразительны — но это лишь начало, а не конец фундаментальной переделки политической карты Земли.

 

 

БЕЗ КОНКУРЕНТОВ

Капитализм и демократия живут теперь в небывалом периоде истории, где у них по существу нет жизнеспособных конкурентов в состязании за умы их… В военном смысле теперь нет систематической угрозы главным капиталистическим… С политической стороны, все еще существуют авторитарные диктатуры, но они не могут опереться на идеологию (подобную…

Глава 4

ПЛИТА ВТОРАЯ: ЭПОХА ИСКУССТВЕННОЙ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ

 

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ КЛАССИЧЕСКИХ СРАВНИТЕЛЬНЫХ ПРЕИМУЩЕСТВ

 

Классическая теория сравнительного преимущества была развита для объяснения географического расположения отраслей промышленности в девятнадцатом и двадцатом столетиях. В теории сравнительного преимущества расположение производства зависело от двух факторов — от наличия естественных ресурсов и от фактора пропорций (относительного наличия капитала или труда) (1). Страны с хорошей почвой, климатом и достаточными дождями специализируются на сельскохозяйственной продукции; страны, где есть нефть, производят нефть. Страны, богатые капиталом (с большим капиталом на работника), делают капиталоемкую продукцию; страны, богатые трудом (с небольшим капиталом на работника), делают трудоемкую продукцию.

В девятнадцатом и в большей части двадцатого века теория сравнительного преимущества объясняла то, что надо было объяснять. В Соединенных Штатах хлопок выращивали на Юге, потому что там была подходящая почва и был благоприятный климат; сукно делали в Новой Англии, потому что там была гидроэнергия для текстильных фабрик и был капитал, чтобы их финансировать. Нью‑Йорк был крупнейшим городом в Америке, потому что там была лучшая на восточном побережье естественная гавань и был капитал, чтобы устроить водное сообщение со Средним Западом (канал Эри). Питтсбург был столицей железа и стали, потому что при данных месторождениях американского угля, железной руды и при данной системе рек и озер он был самым дешевым местом для этого производства. В эпоху железных дорог Чикаго должен был стать транспортной столицей Америки и бойней для всего мира. Техас был равнозначен нефти, а доступность электричества требовала делать алюминий на реке Колумбия, в штате Вашингтон.

Вот список двенадцати крупнейших компаний Америки на 1 января 1900 г.: «Американ Коттон Ойл Компани», «Американ Стил», «Американ Шугар Рефайнинг Компани», «Континентал Тобакко», «Федерал Стил», «Дженерал Электрик», «Нэшнл Лед», «Пасифик Мейл», «Пиплс Гэс», «Теннесси Коул энд Айрон», «Юнайтед Стейтс Ледер» и «Юнайтед Стейтс Раббер» (2). Десять из этих двенадцати компаний были разработчиками естественных ресурсов. На рубеже столетия экономика была экономикой естественных ресурсов.

Но в этом списке есть еще кое‑что интересное. От каждой из этих компаний остались обломки, существующие внутри других компаний, но лишь одна из них, «Дженерал Электрик», жива и по сей день. Одиннадцать из двенадцати не смогли перейти в следующее столетие как отдельные субъекты. Мораль этой истории ясна. Капитализм — это процесс творческого разрушения, в котором динамичные новые небольшие компании постоянно заменяют старые большие, не сумевшие приспособиться к новым условиям.

Та же картина наблюдается и вне Соединенных Штатов. До Первой мировой войны более миллиона шахтеров работало в угольных шахтах Великобритании — 6% общей рабочей силы (3). Уголь царствовал. Он был движущей силой, дававшей миру энергию. В настоящее время в тех же угольных шахтах работает меньше тридцати тысяч человек.

В 1917 г. обрабатывающая промышленность была на подъеме, но тринадцать из двадцати крупнейших промышленных предприятий, расположенных в порядке их активов, все еще были компании, разрабатывавшие естественные ресурсы; вот перечень указанных двадцати компаний: «Юнайтед Стейтс Стил», «Стандард Ойл», «Бетлехем Стил», «Армор и К°», «Свифт и К°», «Мидвейл Стил энд Орднанс», «Интернэшнл Харвестер», «Э. И. Дюпон де Немур и К°», «Юнайтед Стейтс Раббер», «Фелпс Додж», "Дженерал Электрик ", «Анаконда Коппер», «Американ Смелтинг энд Рефайнинг», «Зингер Сьюинг Машин Компани», «Форд Мотор Компани», «Вестингхауз», «Америкэн Тобакко», «Джонс энд Лафлин Стил», «Юнион Карбайд» и «Вейерхойзер» (4).

В конце девятнадцатого и в начале двадцатого века страны, богатые естественными ресурсами, такие, как Аргентина и Чили, были богаты, тогда как страны без естественных ресурсов, такие, как Япония, были обречены на бедность (5). В девятнадцатом и двадцатом веке богател тот, у кого были естественные ресурсы.

Если страна становилась богатой, то она имела тенденцию оставаться богатой. Имея более высокие доходы, она больше сберегала; больше сберегая, она больше инвестировала; больше инвестируя, она имела больше заводов и оборудования; при большем капитале у нее была более высокая производительность; а при более высокой производительности она могла платить более высокую заработную плату. Для тех, кто становился богатым, неуклонно действовал цикл, доставлявший им все большее богатство. По мере того как они богатели, они переходили к капиталоемким производствам, порождавшим еще более высокие уровни производительности труда и заработной платы.

Рассмотрим теперь, для сравнения, список, составленный в 1990 г. в Министерстве международной торговли и промышленности Японии, где перечисляются виды индустрии, имеющие наибольшие перспективы развития в 90‑х гг. и в начале двадцать первого столетия: микроэлектроника, биотехнология, производство новых искусственных материалов, телекоммуникации, гражданское авиастроение, машиностроение и робототехника, компьютеры (аппаратное оснащение и программное обеспечение) (6). Все это — искусственные интеллектуальные виды промышленности, которые можно разместить где угодно на Земле. Их размещение зависит от того, кто организует для этого интеллектуальные силы.

Наличие естественных ресурсов выпало из уравнения конкуренции. Современная продукция попросту использует меньше естественных ресурсов. Мосты и автомобили содержат теперь меньше тонн стали, а такие устройства, как компьютер, почти совсем не требуют естественных ресурсов. Нынешние расходы на транспорт создали такой мир, в котором ресурсы можно дешево перемещать туда, где они нужны. Примером может служить Япония, доминирующая в мировом производстве стали, хотя и лишенная угля и железной руды. Это былобы невозможно в девятнадцатом веке и в большей части двадцатого.

Цены на естественные ресурсы, с учетом общей инфляции, с середины 70‑х гг. до середины 90‑х упали почти на 60% (7). Можно предвидеть, что в следующие двадцать пять лет они упадут еще на 60%. Сырье будет течь сплошным потоком из

бывшего коммунистического мира, но, что еще важнее, мир стоит на пороге революции искусственных материалов, которая принесет с собой изготовляемые по заказу вновь созданные материалы. Биотехнология должна ускорить зеленую революцию в сельском хозяйстве. В двадцать первом веке немногие смогут обогатиться просто потому, что владеют сырьем.

Из конкурентного уравнения выпала также доступность капитала. С развитием мирового рынка капиталов каждый по существу занимает деньги в Нью‑Йорке, в Лондоне или в Токио. В наши дни предприниматель в Бангкоке может построить завод, столь же капиталоемкий, как любой завод в Соединенных Штатах, Германии или Японии, хотя он и живет в стране с доходом на душу населения менее одной десятой по сравнению с этими тремя странами. Если речь идет об инвестициях, то по существу нет таких понятий, как богатая капиталами или бедная капиталами страна. Капиталоемкая продукция вовсе не обязательно делается в богатых странах. Рабочие в богатых странах необязательно работают при больших капиталовложениях, имеют более высокую производительность или получают более высокую заработную плату.

В эпоху искусственной интеллектуальной промышленности отношения «капитал/труд» перестают быть осмысленными переменными, поскольку рушится все различие между капиталом и трудом. Человеческий капитал — квалификации и знания — создаются теми же инвестиционными фондами, что и физический капитал. Все еще существует грубая рабочая сила (готовность отдавать свое время), но она играет гораздо менее важную роль в производственном процессе и, во всяком случае, может быть куплена очень дешево, раз имеется для этого целый земной шар бедных людей, которым недостает работы.

В наши дни единственным источником сравнительного преимущества являются знания и навыки. Они стали ключевой составляющей размещения экономической деятельности в конце двадцатого века. Силиконовая долина и «Шоссе 128» находятся попросту в тех местах, где имеется интеллектуальная сила. Ничто иное не говорит в их пользу.

После изобретения в двадцатом веке наукоемких отраслей промышленности — первой из которых была химико‑технологическая промышленность в Германии — важное значение приобрело намеренное изобретение новых продуктов. Те, кто изобретает эти новые продукты, производят эти продукты в течение начальных, самых прибыльных и высокооплачиваемых этапов своего жизненного цикла. В конечном счете производство переходит в третий мир, но тогда продукт становится трудоемким, низкооплачиваемым товаром невысокой доходности. Классическим примером была текстильная промышленность. Она питала промышленную революцию в Англии и в Соединенных Штатах, но в настоящее время это стандартная продукция третьего мира.

Однако то, что называлось «жизненным циклом продукта», больше не существует. Искусство воспроизведения образцов вместе с ростом транснациональных компаний, заинтересованных в использовании технологий в местах с наименьшими издержками производства, создало мир, где технологии новых продуктов обходят вокруг света почти так же быстро, как капитал и естественные ресурсы. Патентованные технологии новых продуктов не обязательно применяются там, где они изобретены, или теми, кто их финансировал.

Подумайте о видеокамере и магнитофоне (изобретенных американцами), о факсе (изобретенном американцами) или о проигрывателе компакт‑дисков (изобретенном голландцами). Когда дело дошло до продаж, рабочей силы и доходов, все эти продукты стали японскими, хотя японцы не изобрели ни одного из них. Изобретение продукта дает очень небольшое экономическое преимущество, если страна, где оно сделано, не является в то же время самым дешевым в мире производителем этого продукта. Технология никогда не была важнее, чем в наши дни, но более важно быть лидером в технологии производства, и менее важно — быть лидером в технологии новых продуктов.

Быть дешевым производителем — это отчасти вопрос заработной платы, но в гораздо большей степени вопрос, как овладеть технологией производства, как приобрести навыки и знания, как скомбинировать новшества и как управлять процессом производства. Успешный бизнес, овладевший технологией производства, должен управляться таким образом, чтобы изобретение, проектирование, изготовление, продажа, снабжение и сервис составляли безупречно слаженное целое, с которым не могут сравниться конкуренты. Секрет, как быть наилучшим, оказывается, состоит не в трудоемкости, и не в капиталоемкости, и даже не в емкости менеджмента, но в обладании базой квалификаций, пронизывающей всю организацию и позволяющей дешево интегрировать все эти виды деятельности.

Классическая теория сравнительного преимущества часто излагается таким образом, как будто торговля приносит выгоды всем. В техническом смысле это неверно. Если страна пользуется сравнительным преимуществом, то ее общий доход растет, но внутри каждой такой страны есть индивиды, которые проигрывают. В действительности теория утверждает, что извлекающие выгоду из международной торговли получают избыток дохода, компенсирующий потери тех, кто проигрывает от начала международной торговли. Если такая компенсация в действительности не выплачивается (что почти никогда не происходит), то проигравшие имеют вполне разумные мотивы сопротивляться международной торговле.

Но в классической теории потери обычно считаются совсем небольшими. Во‑первых, предполагается, что существует полная занятость, то есть что свободная торговля никого не делает безработным. Во‑вторых, цена перехода считается нулевой. Когда работники вынуждены перемещаться в другие регионы, отрасли или фирмы, то предполагается, что не разрушаетсяникакой капитал — ни капитал региона или отрасли, ни специфический для фирмы физический или человеческий капитал. В‑третьих, норма прибыли везде считается одинаковой. Предполагается, что все виды промышленности имеют одинаковую норму прибыли с человеческого или физического капитала. Полагают, что все фирмы и все отрасли платят рабочему одно и то же за его согласие отдать час своего времени. Вследствие этого необходимость переменить место или характер работы не меняет или почти не меняет заработка.

В классической теории сравнительного преимущества правительству не отводилось никакой роли в определении расположения отраслей промышленности. Считалось, что для всего есть «правильное» место, заданное естественными ресурсами и соотношениями факторов производства. Если все делается в «правильных» местах, то общая мировая продукция будет максимальна. При этом мудрые правительства знают, что любая попытка изменить частное решение о расположении предприятия обременит экономику лишними расходами, поскольку «неправильное» расположение попросту означает неэффективность.

Вся эта система верований нашла свое выражение в теперь уже бессмертных словах, приписываемых председателю Экономического совета при президенте Джордже Буше Майклу Боскину: «Безразлично, делает ли какая‑нибудь страна картофельные или компьютерные чипсы» (8).

Но, конечно, все эти предположения неверны. Торговля может вызвать безработицу. Люди, потерявшие работу при расширении импорта, могут оставаться безработными долгое время. Теоретически правительства могут стимулировать свою экономику, чтобы предотвратить рост безработицы, но часто они этого не делают. Перемещение людей в другие регионы, отрасли или фирмы требует расходов. Из опыта известно, что заработная плата и норма прибыли на капитал не выравниваются даже за долгое время.

В 1992 г. средний заработок американца колебался от 20,68 доллара в час в производстве сигарет и 19,70 доллара в час в производстве солодовых напитков до 5,94 доллара в час в производстве женского платья и 5,29 доллара в час в предприятиях, торгующих едой и питьем (9). Если прибавить дополнительные льготы, эти различия возрастают на четверть (10). Средние проценты дохода на обыкновенные акции колебались в 1992 г. от 27% в фармацевтике до минус 26% в производстве строительных материалов (11). Если рассматривать обороты фирм, а не видов промышленности, то различия оказываются еще большими.

Такие различия сохраняются долго. В экономике и динамике реального мира никогда не устанавливается мировое равновесие равной заработной платы и равной нормы прибыли. Фармацевтическая промышленность именно потому стала поводом для острых политических споров, что в этой отрасли была самая высокая норма прибыли на капитал почти за все время после Второй мировой войны. В нефтяной промышленности заработная плата была постоянно выше средней (на 29%), а в домашних услугах — ниже средней (на 36%).

Заработная плата зависит не только от индивидуальной производительности. Экономисты с университетским образованием и дипломом доктора наук, работающие в американском коллективе, зарабатывают гораздо больше, чем в английском. У англичан знания не хуже наших, но они порождают своей деятельностью меньший доход, потому что производительность других членов коллектива у них ниже. Ценность знаний любого индивида зависит от того, насколько умно он используется во всей системе, то есть насколько способны абсорбировать его знания покупатели и другие поставщики.

Эти реальности не меняют того заключения, что международная торговля в целом приносит пользу; они лишь означают, что совокупные потери и число проигравших могут быть очень велики. Если бы выигравшие в самом деле компенсировали потери проигравших, то они могли бы потерять большую часть своей прибыли. Проигравшие нередко очень многочисленны и теряют значительные доходы.С их стороны разумно бороться, чтобы не допустить таких потерь.

Другой вид сложностей прибавляется, когда в системе доминируют искусственные интеллектуальные отрасли промышленности, зависящие от научных исследований и разработок, а также от человеческих квалификаций, доминирующих в системе. Инвесторы не только реагируют на заданный набор инвестиционных возможностей. Инвестиции в научные исследования и разработки создают ряд новых индустриальных возможностей. У разных стран выбор возможных инвестиций различен.

Индустрии будущего еще предстоит изобрести. Они попросту еще не существуют. В грядущую эпоху страны должны будут делать инвестиции в знания и квалификации, которые создадут ряд искусственных интеллектуальных отраслей промышленности. Эти отрасли позволят гражданам этих стран получать высокую заработную плату и обеспечат им высокий уровень жизни. По сравнению с такими видами промышленности естественные ресурсы были по существу чем‑то вроде права рождения. Человек рождался — или не рождался — в стране с обилием естественных ресурсов. Искусственные интеллектуальные отрасли промышленности — это не право рождения. Ни одна страна не получает эти отрасли без усилий и без необходимых для их создания инвестиций.

Теория сравнительного преимущества может сохранить свою силу, если сравнительное преимущество страны создается тем, что она делает, — точнее, инвестициями, которые она делает. Если страна не порождает необходимую базу квалификаций, то есть, например, достаточное число докторов наук по микробиологии, то у нее не может быть биотехнологической промышленности.

Американские обозреватели часто беспокоятся по поводу чрезмерного роста сферы услуг, с ее заработками ниже средних. Хотя эта озабоченность понятна, она не оправданна. По историческим причинам наши статистические данные подразделяют отрасли промышленности на сельское хозяйство, горнодобывающую промышленность, строительство, обрабатывающую промышленность и услуги, причем услуги — это неоднородная категория, включающая все не вошедшее в четыре других категории. Услуги просто чересчур неоднородны, чтобы эта категория представляла интерес. В среднем сфера услуг дает заработную плату, на треть меньшую по сравнению с обрабатывающими отраслями, но некоторые из услуг, например, финансы и медицина, дают наивысшую во всей экономике заработную плату.

Подлинный вопрос — это не рост услуг. Вопрос в том, успешно ли экономика переходит от низкооплачиваемых отраслей с низким уровнем квалификаций (некоторые из них имеются в каждой из наших стандартных статистических категорий) к высокооплачиваемым отраслям с высоким уровнем навыков (некоторые из них имеются в каждой из наших стандартных статистических категорий). Две из крупнейших компаний Америки в 1900 г. («Пасифик Мейл» и «Пиплс Гэс») были компаниями услуг, а две из отраслей, рассматриваемых японцами как наиболее перспективные через девяносто лет (телекоммуникации и компьютерное программное обеспечение), также относятся к сфере услуг. Успех или неудача зависят от того, успешно ли страна переходит к искусственным интеллектуальным отраслям промышленности будущего, — а не от размеров какого‑либо отдельного сектора их экономики.

В эпоху искусственной интеллектуальной промышленности глобальная экономика динамична, то есть всегда находится в переходном состоянии. Нет больше длительных периодов без технических перемен, когда конкуренция может выровнять заработную плату и норму прибыли на инвестированный капитал, так что все виды деятельности становятся одинаково прибыльными и не имеет значения, кто чем занят. Хотя, конечно, есть долговременные рыночные силы, выравнивающие доходы, есть специфические фирмы и виды промышленности, которые сохраняют в течение длительного времени заработную плату и прибыль на капитал, превышающие средний уровень. Они достигают этого, очень быстро переходя внутри технологического семейства от одного продукта к другому. В таких случаях предприниматели, не принадлежащие к той же отрасли, почти не имеют шансов достаточно скоро в нее войти, поскольку им нужно время для развития необходимого интеллекта и квалификаций. Поэтому уровень доходов такой новой области остается выше среднего. Когда же другие входят в нее, они в действительности переводят производство в новую фазу, заменяя прежнюю деятельность другой, еще более доходной.

Чтобы войти в такую область, надо преодолеть высокий барьер расходов; и надо затратить много времени, чтобы догнать лидеров рынка. Например, чтобы догнать американское самолетостроение, европейской компании «Эрбус Индастриз» понадобилось более двадцати лет и 26 миллиардов долларов государственных средств (12).

Применяемая экономистами концепция равновесия полезна, поскольку она описывает долговременное направление экономических сил, но эта концепция не приносит пользы, если надо описать экономическую реальность в данный момент. В каждый данный момент времени экономика действует в периоде кратковременного динамического неравновесия, двигаясь по направлению к равновесию. Но при этом динамические изменения слишком быстры по отношению к промежуткам времени, нужным для достижения равновесия, так что периоды кратковременного неравновесия никогда не могут превратиться в периоды долговременного равновесия.

В течение таких периодов неравновесия часто бывает очень высокая заработная плата и очень высокая прибыль на инвестированный капитал. Фирма «Интел», опередив других на одно поколение в изготовлении микропроцессоров, получала доход в размере 23% продажной цены и имела чистую прибыль на активы в 17%, несмотря на то, что ей пришлось затратить почти 500 миллионов долларов, чтобы покрыть затраты на исправление дефекта в микросхеме «Пентиум» (13). Поскольку фирма «Майкрософт» одним скачком вырвалась вперед в программном обеспечении, ее чистый доход составлял в 1995 г. 24% от суммы продаж (14). Эти прибыли выше уровня равновесия сделали Билла Гейтса, которому еще не было и сорока лет, самым богатым человеком в Америке, с чистой стоимостью активов 15 миллиардов долларов (15).

Такие прибыли невозможно получать в течение неопределенно долгого времени (в экономике их называют неравновесными квазирентами), но они могут длиться много лет — доходы «Интел» держатся намного выше средних уже больше десяти лет. Эти возможности получать такие доходы составляют современный эквивалент открытия Эльдорадо — города золота. Очень приятно получать их, пока это возможно, и они порождают постоянное богатство, которое не исчезнет, когда золотая жила выдаст последнюю унцию золота. Такие события определяют судьбу отдельных людей и наций.

Если фирма хочет оставаться на переднем крае технологии, по‑прежнему порождая сильно неравновесные заработки и прибыли, она должна быть участником прогрессивной эволюции искусственных интеллектуальных отраслей промышленности, сохраняя таким образом способность извлекать преимущества из происходящих время от времени технических и экономических революций. Если фирму вытесняют из такой отрасли, то потери не сводятся к затратам на перевод людей и капитала из одной отрасли или географической местности в другую или к снижению заработков уволенных рабочих после получения новой работы. В ближайшей и средней перспективе реальные потери — это потери высоких заработков и доходов, которые можно было бы иметь, оставаясь на переднем крае волны новых технологий. В длительной перспективе — это выключение из будущего развития и неспособность принять участие в игре, когда возникнут новые возможности высоких заработков и доходов. Страны, не сделавшие микросхемы памяти со случайным доступом, не будут производить микропроцессоры.

Если естественные ресурсы перестали доминировать в мировой экономике, уступая место искусственным интеллектуальным отраслям промышленности; если соотношения факторов рассеялись в мире глобальных рынков капитала и всеобщей организации снабжения; если новые продукты вводятся так быстро, что никогда не успевает установиться равновесие на рынках труда и капитала; если издержки переходного периода слишком велики; если высокая и неустранимая безработица стала повсюду жизненным фактом — тогда реальный мир далеко ушел от классической теории сравнительного преимущества. Торговля по‑прежнему приносит прибыли, но проблема состоит в том, как распределяются эти прибыли, кто теперь получает выгоды и кто проигрывает. Эта проблема стала намного сложней

 

 

КВАЛИФИКАЦИЯ: ЕДИНСТВЕННЫЙ ИСТОЧНИК УСТОЙЧИВОГО КОНКУРЕНТНОГО ПРЕИМУЩЕСТВА

Знание становится единственным источником долговременного устойчивого конкурентного преимущества, поскольку все остальное выпадает из уравнения… Современные технологии транспорта и коммуникации означают, что… Квалификации исследования и проектирования могут доставляться из первого мира электронным путем. На фабрику в третьем…

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ и ПРИРОДА ФИРМ

Новые технологии коммуникаций, такие, как дешевые, высококачественные видеоконференции, преобразуют и будут преобразовывать внутренние коммуникации,… В эпоху электронных взаимодействий вопросы, кто перед кем отчитывается,… Как показала Джоан Йейтс, профессор Массачусетского технологического института, в своей превосходной книге о…

ЦЕННОСТИ В ЭЛЕКТРОННО ВЗАИМОСВЯЗАННОЙ ГЛОБАЛЬНОЙ ДЕРЕВНЕ

Те же новые технологии создают такой мир, где ценности и экономика воздействуют друг на друга, образуя нечто совершенно невиданное. Впервые… Телевидение и кино заменили семью в порождении ценностей (22). Средний… Во время сафари в Саудовской Аравии в начале 1995 г. я с моим старшим сыном наткнулся на палаточную стоянку…

Глава 5

ПЛИТА ТРЕТЬЯ: ДЕМОГРАФИЯ, РОСТ, ДВИЖЕНИЕ, СТАРЕНИЕ

 

 

РОСТ

 

Сэр Томас Мальтус ошибался в отношении скорости роста населения Европы в девятнадцатом веке. Он говорил о неизбежности голода при том темпе роста численности населения, какой был в его время, но этот темп резко снижался. Через сто пятьдесят лет, в конце двадцатого века, рост населения большей части развитого мира оказался отрицательным. Но в третьем мире после Второй мировой войны развитие пошло в точности по обратному пути (1). Проценты роста населения там росли, по мере того, как снижались проценты смертности; особенно резко снизилась смертность в течение первого года жизни, вследствие применения современных медикаментов и мер здравоохранения (чистая вода, вакцинация, антибиотики). Произошел популяционный взрыв.

Например, в Индии уровни рождаемости и смертности в 1941 г. были приблизительно равны и составляли 45 на тысячу. В 1991 г. смертность упала до 9,9 на тысячу, а рождаемость также упала, но только до 29 на тысячу. В результате в течение последних четырех десятилетий темп роста населения оставался примерно постоянным — на уровне двух процентов в год, — и это происходило в стране, которая в начале двадцать первого века, вероятно, будет иметь самое многочисленное в мире население (2).

По прогнозам Всемирного банка, население мира к 2030 г. вырастет с нынешних 5,7 миллиарда до 8,5 миллиарда человек (3). В этих прогнозах Всемирного банка устрашает не столько 50% роста — то есть прирост в 2,8 миллиарда человек, — сколько тот факт, что 2 миллиарда из них родятся в странах, где дневной заработок меньше 2 долларов. Эти страны просто не будут в состоянии сделать инвестиции, необходимые, чтобы обеспечить свое население водой, — не говоря уже о том, чтобы дать им образование и нужные для выживания орудия труда. Если прибавить сюда проблемы вроде СПИДа (в Зимбабве инфицированные, по оценкам, составляют 20‑25%), то нетрудно предвидеть связанное с ростом населения бедствие (4).

Непосредственную проблему составляет не пища, а вода. Если будет вода, то можно выращивать пишу на землях, где ее теперь не выращивают (5). И точно так же, без воды производство пищи падает. В настоящее время восемьдесят бедных стран с 40 процентами мирового населения уже страдают от недостатка воды, угрожающего причинить ущерб сельскому хозяйству (6). Но дело не в самой воде, потому что сама по себе вода не составляет проблемы, а в доступной воде. Имея достаточно денег, можно опреснять океанскую воду и выращивать пишу там, где ее раньше не выращивали, как это делают в Саудовской Аравии. Но опреснение и инфраструктура, нужная для доставки воды в место ее использования (трубы и насосные станции), чрезвычайно дороги (7). Если выполнить соответствующие расчеты, то окажется, что доставка полученной таким образом пресной воды на поля внутри Аравийской пустыни, где выращивается пища, требует больше энергии, чем содержится в выращенной на этих полях пище. О подобных инвестициях могут думать только очень богатые страны, такие, как страны Персидского залива, да и там они не имеют смысла. В местах, богатых по другим стандартам, таких, как Гонконг, опреснительные установки уже поставили на консервацию, так как они были слишком дороги даже для получения питьевой воды.

Если скорость роста населения в бедных странах не уменьшится — причем живущие вне этих стран вряд ли могут что‑нибудь сделать, чтобы замедлить этот рост, — то легко предвидеть, что некоторым частям мира угрожает в двадцать первом веке весьма мальтузианское будущее. Популяции попросту продолжают расти, пока не наталкиваются на пределы недоедания. Первой встретится с этими пределами тропическая Африка. Ее население резко возрастает, ресурсы продовольствия далеко отстают, а доходы на душу населения низке, чем они были в середине шестидесятых годов, когда многие из этих стран получали независимость.

Снижение процентов роста населения в 70‑е гг. вызвало иллюзорный оптимизм в отношении населения мира. Снижение было реальным, но целиком относилось к Китаю. Размеры этой страны (1,2 миллиарда человек) и ее политика контроля рождаемости (один ребенок в семье) оказали резкое воздействие на процент роста населения Земли. Китайская политика остается в силе, но дальнейшее снижение зависит теперь от развития событий вне Китая. В настоящий момент замедление и ускорение роста в разных странах в основном уравновешивают друг друга (8).

Максимальный рост человеческих популяций составляет около 4% в год, и в наше время некоторые показатели роста не очень далеки от этого предела. Но в течение последнего столетия ни в одной стране средний экономический рост не превосходил 3,6% в год. Если бы в последние сто лет население Соединенных Штатов увеличивалось на 3,5% в год, то доход на душу населения сейчас был бы ниже, чем во время Гражданской войны, потому что средний экономический рост за это время составлял лишь 3,1% в год.

Как показывает простая арифметика, чтобы реальный доход на душу населения мог расти, рост населения должен быть меньше, чем экономический рост. При среднем темпе роста населения 3% на Ближнем Востоке и в Африке и 2% в Южной Азии и Латинской Америке эти регионы в целом могут иметь значительный темп реального экономического роста, но при этом не продвигаться в повышении реального дохода на душу населения (9).

Вдобавок к этому люди являются первичным источником загрязнения и деградации окружающей среды. По мере роста населения качество окружающей среды может только ухудшаться. Проекты по охране окружающей среды — всего лишь сдерживающие меры, направленные на то, чтобы замедлить эту деградацию. Американский ребенок, родившийся в 1990 г., произведет за время своей жизни 1 миллион килограммов атмосферных отходов, 10 миллионов килограммов жидких отхо‑дов и 1 миллион килограммов твердых отходов. Чтобы иметь средний американский уровень жизни, он должен будет потребить 700 000 килограммов минералов, 24 миллиарда британских тепловых единиц энергии (что равносильно 4 000 баррелей нефти), 25 000 килограммов растительной пищи и 28 000 килограммов животных продуктов (что означает забой 2 000 животных) (10).

Можно спорить по поводу того, будет ли третий мир голодать, но нет сомнения в том, как повлияют проценты роста популяции на экономические успехи тех стран третьего мира, которые не сумеют контролировать рост своей популяции. В каждой стране, сумевшей вступить в развитый мир, рост населения в течение столетия не превышал одного процента. Причины этого просты. Прежде чем начнет расти доход на душу населения, новые люди должны быть обеспечены необходимыми производственными ресурсами, достаточными, чтобы воспроизводить хотя бы существующий средний доход.

Чтобы новорожденный американец стал средним американцем, уже существующие американцы должны сделать, в расчете на одного человека, 250 000 долларов инвестиций в сферу образования, в необходимую инфраструктуру, заводы и оборудование, жилища и еду, прежде чем этот новый американец достигнет рабочего возраста. При росте населения 4% в год (то есть прибавлении 10,5 миллиона человек ежегодно) американцам понадобилось бы вкладывать 2,7 триллиона в год, чтобы удержать доход на душу населения на прежнем уровне, но ВВП Америки составляет всего 7 триллионов долларов. Это значит, что пришлось бы затрачивать чуть меньше сорока процентов всего производимого в Америке, чтобы делать из новых американцев средних американцев. Если учесть потребности и желания существующих американцев, относящиеся к их личному потреблению, то попросту не останется денег, чтобы инвестировать их в Деятельность, необходимую для повышения уровня жизни этих уже существующих американцев.

Говоря без околичностей, это значит, что люди, родившиеся в бедных странах с быстрым ростом населения, умрут в бедных странах. Никакая внутренняя организация, никакая внешняя помощь не может преодолеть высокий процент роста населения. Что бы мы ни думали о способности мира произвести достаточно еды, возникнут большие разрывы в доходах — не только между третьим миром и первым миром, но и между теми частями третьего мира, которые сумеют контролировать свое население, и теми, которые не сумеют.

При нынешних тенденциях, продолженных в будущее, можно ожидать бедствий в некоторых регионах, но важно заметить, что демографические прогнозы весьма ненадежны. Можно объяснять различными факторами, почему люди имеют большие или меньшие семьи, но для любого объяснения где‑нибудь в мире найдутся контрпримеры. Традиционная мудрость говорит, что в популяциях, которые подвергаются модернизации, урбанизации, становятся богаче и получают большее образование, процент роста популяции убывает (11). Страны Персидского залива имеют все эти характеристики, но в то же время рост их популяции относится к самым быстрым в мире.

 

 

ДВИЖЕНИЕ

Будущий рост населения мира вызывает значительную неуверенность, но не вызывают сомнений массовые движения населения из третьего мира в страны… Происходящее в наши дни нельзя сравнить ни с чем, кроме массовых миграций в… Несомненно, можно было бы спроектировать такую иммиграционную политику, которая способствовала бы экономическому росту…

Таблица 5.1

Социоэкономические характеристики иммигрантов и коренных американце

В

1970 1990

Коренные американцы Образование (годы) % получающих вспомоществование 11,5 6,0 13,2 7,4

Иммигранты Образование % получающих вспомоществование Разница в заработной плате по сравнению с коренными американцами 10,7 5,9 +0,9% 11,6 9,1 —15,2%

Недавние иммигранты (менее 5 лет в США) Образование % получающих вспомоществование Разница в заработной плате по сравнению с коренными американцами 11,1 5,5 —16,6% 11,9 8,3 —31,7%

Источник: George J. Borjas. The Economic Benefits of Immigration // Journal of Economic Perspectives. Spring 1995. P. 4.

Между группами иммигрантов существуют большие различия в пользовании государственным вспомоществованием. Некоторые группы получают очень хорошие экономические результаты, а другие — очень плохие. В Калифорнии 77% лаосцев и камбоджийцев получают государственное вспомоществование. Семь штатов с наибольшим числом нелегальных иностранцев ежегодно затрачивают около 4 миллиардов на оказание им медицинских услуг, их образование и содержание в тюрьмах, в то время как налоги, уплачиваемые этими нелегальными иностранцами, составляют меньше двух миллиардов (30). Республиканский «Контракт с Америкой» обязуется прекратить всякую помощь и легальным, и нелегальным иммигрантам, если они моложе семидесяти пяти лет (31). Впрочем, трудно представить себе существование бок о бок людей с доходами третьего мира, лишенных правительственной помощи, но платящих налоги, и людей с доходами первого мира, получающих правительственную помощь, но не платящих налогов. Трудно предсказать, какие из этого могут произойти социальные и политические последствия.

Повсюду в развитом мире растут, как грибы, антииммиграционные движения. В первом туре президентских выборов во Франции в 1995 г. крайне правый кандидат Жан‑Мари Ле Пэн получил 22% голосов работников физического труда, сильную поддержку в богатых областях и 15% всех голосов, выступая с требованием изгнать из Франции три миллиона иммигрантов (32).

Назревают массовые перемещения людей. Их, вероятно, нельзя остановить, но можно было бы сдержать, если бы американцы согласились принять ряд мер, которые они теперь отказываются принять: ввести национальное удостоверение личности со строгими штрафами для каждого, кто нанимает человека без этого удостоверения; проводить частые выборочные проверки удостоверений личности, чтобы установить, что человек находится в стране легально; быстро депортировать каждого, не имеющего необходимого удостоверения. Удостоверения личности можно было бы регулярно проверять на контрольных пунктах, какие у нас теперь есть в аэропортах и на других видах транспорта. На автомобильных дорогах некоторые из‑постов, где взимается пошлина, можно было бы использовать для выборочной проверки удостоверений личности. Наконец, на таких границах, как граница между Мексикой и Соединенными Штатами, можно было бы построить проволочные ограды с током высокого напряжения. Без такой политики тех, кто хочет мигрировать, нельзя остановить.

 

 

СТАРЕНИЕ

Но в действительности взрывчатая часть вулкана, разогреваемого демографией, заключается в старении мирового населения. Возникает новый класс людей.… В 1900 г. 4% американского населения было старше шестидесяти пяти лет. Теперь… Во многих богатых и бедных странах процент населения старше шестидесяти пяти лет к 2025 г. удвоится (35). В Японии в…

Долг в процентах ВВП

США 85 66 151 Япония 79 218 297 Италия 123 233 356

РЕФОРМА СИСТЕМЫ СОЦИАЛЬНОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ

То, что надо сделать, столь же ясно с экономической стороны, как неясно в политическом смысле. Демократиям хуже всего удается политическое решение… , Ни одно общество не может позволить себе, чтобы все большая часть его… Чтобы ответить на этот вопрос, надо поставить себе некоторые отчетливые цели. Какую часть дохода человека до ухода на…

ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Демографическая плита глубоко изменяет природу капиталистической системы. Миллионы низкооплачиваемых неквалифицированных иммигрантов должны будут… Большое увеличение числа престарелых людей должно глубоко изменить природу… Таким образом, мы встретились с финансовым «врагом» — это не кто иной, как престарелые «мы», в общественной и частной…

Глава 6

ПЛИТА ЧЕТВЕРТАЯ: ГЛОБАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА

Впервые в человеческой истории все может быть сделано где угодно и продано кому угодно. В капиталистической экономике это означает, что изготовление… С технической стороны затраты на транспорт и коммуникацию резко снизились, а… Но для развития глобальной экономики идеологии были столь же важны, как технологии. Когда сразу же после Второй…

РЕГИОНАЛЬНЫЕ ТОРГОВЫЕ БЛОКИ

Переход от национальных экономик к экономике единого мира — чересчур большой скачок. Вследствие этого возникают региональные торговые блоки как… В мире региональных торговых блоков развивающимся странам становится все… Лишь немногие страны третьего мира будут приняты автоматически. Мексика имеет уже такое право, будучи членом НАФТА…

НАЦИОНАЛЬНАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА ПЕРЕД ЛИЦОМ ГЛОБАЛЬНЫХ УГРОЗ

Глобальная экономика создает фундаментальный разрыв между национальными политическими учреждениями с их политикой, предназначенной контролировать… Когда после Второй мировой войны американское правительство пыталось… Франкфурт должен был бы стать финансовой столицей Европы как финансовая столица сильнейшей экономики вЕвропе, но…

МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ ПЕРЕД ЛИЦОМ ГЛОБАЛЬНЫХ УГРОЗ

С прибавлением к капитализму второго мира и после того, как значительная часть третьего мира решила участвовать в глобальной капиталистической игре,… Сердцевину системы ГАТТ — Бреттон‑Вудс составляет принцип так называемой… С точки зрения легализма можно утверждать, что первоначальные правила ГАТТ, вероятно, допускают европейский Общий…

ДЕМОКРАТИЯ, НАЦИОНАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО И МИРОВАЯ ЭКОНОМИКА

Хотя еще не ведутся переговоры о глобальном общем рынке, весь мир по существу нуждается в такой же координации и гармонизации, какая теперь… Чтобы глобальная экономика работала, нужна политика сотрудничества, но… Чтобы могла работать глобальная экономика, потребуется в значительной степени пожертвовать национальным суверенитетом,…

Глава 7

ПЛИТА ПЯТАЯ: МНОГОПОЛЯРНЫЙ МИР БЕЗ ДОМИНИРУЮЩЕЙ ДЕРЖАВЫ

Американское лидерство в глобальном капитализме после Второй мировой войны естественно произошло из военного положения Америки в конце этой войны. В… Но особая экономическая роль Америки возникла из особой последовательности… Ответом был толчок со стороны государства — так называемый план Маршалла. Соединенные Штаты решили дать своим бывшим…

РАСПАД СССР

Когда СССР распался на пятнадцать различных стран, причем Россия в военном отношении отступила на тысячи километров на восток от Центральной Европы,… На высшей ступени «холодной войны» НАТО рассматривалось как союз, который… На Дальнем Востоке бюджеты обороны очень быстро растут. Северная Корея отчетливо иллюстрирует проблемы лидерства США.…

ТОРГОВЫЙ ДЕФИЦИТ АМЕРИКИ

С теоретической точки зрения, торговые избытки и дефициты не особенно связаны с глобальным лидерством. Американская экономика работает очень хорошо.… Поскольку Соединенные Штаты позволили развиться системе, где они прямо… Хотя падение доллара не очень затрагивает американский уровень жизни (пятипроцентное снижение стоимости доллара…

НОВАЯ МИРОВАЯ СИСТЕМА ТОРГОВЛИ

Торговая система ГАТТ — Бреттон‑Вудс была системой, где доминировали американцы и где все вращалось вокруг Америки. Но эта система должна была… Проблемы нынешнего дня — это такие виды торговли, как фильмы в Европе,… Любая новая система торговли, по самой природе тех реальностей, которыми она должна заняться, неизбежно уменьшит роль…

КОНЕЦ АМЕРИКАНСКОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМА?

Поскольку в Америке интернационализм выдавали за антикоммунизм, то конец коммунизма привел к росту настроения, которое можно было бы назвать новым… Лучше всего эту реальность иллюстрирует сравнение американской реакции в… Это постепенное смещение установок впервые проявилось в президентских дебатах 1992 г. между Биллом Клинтоном и…

ПОДДЕРЖАНИЕ СИСТЕМЫ БЕЗ ЛИДЕРА

Есть целый ряд сил, поддерживающих существование социальных систем. Две из них — это язык и религия, но их недостаточно, как можно видеть на Ближнем… Сильный внешний завоеватель может удерживать вместе противоположные друг другу… Чтобы социальная система существовала очень долго, ей нужна поддержка сильной интегрирующей идеологии. Римляне строили…

Глава 8

СИЛЫ, ПРЕОБРАЗУЮЩИЕ ЭКОНОМИЧЕСКУЮ ПОВЕРХНОСТЬ ЗЕМЛИ

Исследовав каждую из пяти экономических плит, мы можем теперь понять тектонические силы, столь драматически изменяющие распределение заработков и… 70‑е и 80‑е гг. были десятилетиями инфляции. Инфляция началась с… Эта стратегия, хотя и применяемая иногда непоследовательно, удерживалась в течение более двух десятилетий. Для борьбы…

ВЫРАВНИВАНИЕ ЦЕНЫ ФАКТОРОВ ПРОИЗВОДСТВА В ГЛОБАЛЬНОЙ ЭКОНОМИКЕ СО СДВИГОМ ТЕХНОЛОГИИ В СТОРОНУ ПОВЫШЕНИЯ КВАЛИФИКАЦИИ

По определению, глобальная экономика — это такая экономика, в которой факторы производства — естественные ресурсы, капитал, технология и рабочая… Если бы не было выравнивания факторов производства, это было бы неимоверным… Независимо от того, как расценивают роль выравнивания факторов производства в резком перераспределении заработков,…

КТО ИЗМЕНИЛ СТРУКТУРУ ЗАРАБОТНОЙ ПЛАТЫ

Согласно классической теории выравнивания факторов производства, развитие глобальной экономики приводит к росту экспорта из стран третьего мира… Поскольку экономическое прибавление третьего мира к первому миру создает… В противоположность предсказаниям классической теории выравнивания фактора цен, источником быстро возраставшего…

Таблица 8.2

Распределение заработков в экспортных отраслях и в отраслях, конкурирующих с импортом (1983)

Годовой заработок, долл. Вся рабочая сила Экспортные отрасли Конкурирующие с импортом

Менее 5 000 20,4% 13,1% 12,4%

5 000‑10 000 12,7% 10,5% 10,4%

10 000‑15 000 13,6% 13,5% 13,4%

15 000‑20 000 13,2% 14,8% 14,9%

20 000‑25 000 11,6% 14,1% 14,2%

25 000‑30 000 9,1% 11,2% 11,3%

30 000‑40 000 10,6% 13,0% 13,2%

40 000‑50 000 4,0% 2,2% 2,2%

50 000‑75 000 1,2% 1,2% 1,3%

Свыше 75 000 1,5% 1,4% 1,4%

Медиана 16 168 долл. 18 637 долл. 19 583 долл.

Источник: Lester С. Thurow. A General Tendency Toward Inequality // American Economic Review. May 1986.

К сожалению, коэффициенты ввоза‑вывоза поступают не часто и с опозданием, но поскольку известны отрасли, где импорт вырос в 80‑х и в начале 90‑х гг. (автомобилестроение, машиностроение и электроника), правдоподобно, что таблица ввоза‑вывоза за 1995 г., когда она появится, покажет еще большее увеличение заработной платы для сектора, конкурирующего с импортом, чем в 1983 г.

Отсюда следуют простые выводы. Судя ‑по заработной плате, сектор, конкурирующий с импортом, имеет несколько более высокую квалификацию, чем экспортирующий сектор. Вследствие этого, когда конкурирующие с импортом отрасли производят сокращения, они в действительности не увольняют пропорционально большее число неквалифицированных рабочих, чем квалифицированных. Если посмотреть на отрасли, пришедшие в упадок вследствие международной конкуренции, то видно, что они уволили в действительности множество рабочих средней квалификации.

Что происходит в действительности, можно увидеть, рассматривая структуру заработной платы с точки зрения выпускника мужской средней школы. По отношению к мужчинам, окончившим среднюю школу, премия к заработной плате за окончание колледжа с 1973 до 1992 г. резко повысилась — с 35% до 93%. Но если посмотреть ниже, то оказывается, что премия, обычно причитавшаяся окончившим среднюю школу по отношению к не окончившим ее, в действительности сократилась. Заработки не окончивших среднюю школу возросли с 74 до 8 1% заработков окончивших среднюю школу, а заработки рабочих с образованием ниже восьми классов возросли с 58 до 60% заработков окончивших (25). Этого именно и надо было ожидать, если давление выравнивания фактора цен происходит на уровне средней квалификации, а не на самом дне квалификационной пирамиды.

Выравнивание фактора цен по отношению к странам ОЭСР объясняет, почему наибольшие снижения заработной платы происходят не среди неквалифицированных американских мужчин, а среди американских мужчин средней квалификации, которые в начале 70‑х гг. были менее квалифицированны и в то же время лучше оплачивались, чем их заграничные собратья. Чем‑то надо было пожертвовать, что и произошло.

Выравнивание фактора цен по отношению к ОЭСР, а не к третьему миру объясняет также, почему заработки всех могли снижаться без резкого возрастания прибылей на капитал. Поскольку остальная часть промышленного мира сберегает и инвестирует значительно большие доли своего ВВП, чем Соединенные Штаты, то выравнивание фактора цен относительно ОЭСР увеличивает поставки и капитала, и рабочих средней квалификации — а вследствие этого прибыли на то и другое в Соединенных Штатах должны падать.

Одиннадцать миллионов легальных и нелегальных иммигрантов в течение чуть больше одного десятилетия (еще одна форма выравнивания фактора цен) должны были оказать некоторое воздействие на заработки людей, находящихся на дне распределения квалификации. Это подтверждается тем фактом, что наибольшее увеличение неравенства заработков произошло в географических областях с наивысшей иммиграцией (26)

Остается объяснить еще одно явление — возрастание неравенства внутри групп с одинаковой квалификацией. Чтобы

объяснить такое расхождение заработков в Соединенных Штатах, надо понять, что происходит с людьми, имеющими одну и ту же квалификацию. Для этого надо вспомнить две особенности рынка труда. Во‑первых, между квалифицированной и неквалифицированной рабочей силой нет возможности симметричного обмена. Неквалифицированные рабочие отнюдь не вполне заменяют квалифицированных, так как они не могут делать многих вещей, которые делают квалифицированные, но квалифицированные вполне заменяют неквалифицированных, так как могут делать все, что делают те. Это должно быть верно, если только в процессе образования квалифицированных нет чего‑то делающего их психологически неспособными выполнять неквалифицированную работу.

Во‑вторых, если посмотреть на внешне эквивалентных рабочих (с одинаковым числом часов работы, одним и тем же образованием, квалификацией, родом занятий, трудолюбием и стажем), то бросается в глаза, что они никогда не получали равную заработную плату: их заработки всегда составляли широкий разброс. В большинстве классификаций разброс среди рабочих, отнесенных к одной категории, всегда был почти так же широк, как и по всему населению в целом. Те равновесные цены, существование которых предполагается в экономической теории (равная плата за равную квалификацию и равный труд), попросту не существуют. Например, лишь около 10% дисперсии индивидуальных заработков можно объяснить различиями в школьном обучении (27).

Среди людей не наблюдается столь неравномерного распределения талантов, как распределение заработков. Чтобы прийти к их фактическому распределению, надо допустить весьма аномальное распределение экономического везения или какие‑то очень сложные взаимодействия между талантом и заработками (28). В реальном мире, впрочем, заработки связаны не с работником, а с рабочим местом и работники с эквивалентными уровнями квалификации рассеяны по спектру рабочих мест в разных компаниях, которые платят различную заработную плату. Индивидуальные заработки не просто отражают индивидуальные квалификации; они имеют коллективную компоненту. Те, кому посчастливилось работать в высокопроизводительном коллективе (хорошей фирме), зарабатывают больше тех, кто работает в низкопроизводительном коллективе (слабой фирме). Те, кому повезло, получают ренты.

По язвительному выражению Майкла Сэтингера, профессора экономики в университете штата Нью‑Йорк в Олбани, важно здесь не «распределение среди собак навыка хватать кости», а просто «распределение костей». Если кто‑нибудь бросает как‑нибудь распределенные кости группе собак с одинаковыми навыками хватания костей, то это не значит, что получится равномерное распределение костей среди собак. Они найдут лишь распределение костей, существующее в их экономике. И хотя у них одна и та же квалификация в хватании костей, некоторым их них достанутся большие кости, а другим — маленькие.

В реальном мире заработная плата регулируется очень медленно, тогда как уровень квалификации вновь нанимаемых быстро регулируется в сторону понижения или повышения, в зависимости от жесткости рынков труда. Если «Форд» при открытии нового завода в штате Кентукки получил ПО 000 заявлений на 1 300 мест, почему бы ему не нанимать окончивших колледж? (30) В среднем можно таким образом получить за ту же плату лучшую рабочую силу. Это противоречит описанным в учебниках моделям, где заработная плата быстро регулируется, разгружая в короткое время рынки рабочей силы, тогда как изменения в поставках рабочей силы, вызванные изменением заработков, разгружают этот рынок в течение долгого времени.

В подходе, который я назвал в моей предыдущей книге «моделью конкуренции за рабочие места», кратковременные процессы регулирования лучше всего иллюстрируются системой фильтрации рабочих мест (31). Когда имеется безработица или когда в систему поступает новая рабочая сила, наиболее квалифицированные из этих безработных по существу занимают те рабочие места из имеющегося распределения, которые ниже их квалификации, но ближе всего к ней подходят. Если, например, в систему поступает больше выпускников колледжей, чем ей требуется, как это и произошло, то эти новые рабочие вынуждены выбирать рабочие места, считавшиеся лучшими, самыми высокооплачиваемыми местами для окончивших среднюю школу. Наблюдаемое распределение заработной платы для окончивших колледж расширяется (становится более неравномерным), а наблюдаемый уровень квалификации на местах, где обычно работали окончившие школу, повышается — поскольку теперь окончивший колледж работает там, где обычно работал окончивший школу. По мере того, как выпускники средних школ вытесняются с их лучших рабочих мест — вниз по распределению рабочих мест, — их средняя заработная плата снижается.

В 70‑х и 80‑х гг. давление в сторону снижения заработной платы, происходившее от высокой безработицы, массовой иммиграции, потери конкурентоспособности на мировом рынке в отраслях средней квалификации и сдвига технологий в сторону повышения квалификации, еще более обострилось вследствие большого притока рабочей силы с дипломами колледжей. Рабочие места средней квалификации становились реже, и выпускники колледжей занимали все больше таких мест. Автомобильная промышленность, обычно нанимавшая на производство выпускников средних школ, теперь нанимала людей, получивших образование в колледже. Заработная плата не изменилась, но изменились люди, получающие в автомобильной промышленности высокую заработную плату.

Когда квалифицированная рабочая сила увольняется вследствие возросшего импорта, то квалифицированные рабочие просто сваливаются на распределение рабочих мест, выталкивая людей с меньшей квалификацией с их лучших мест. Самые низкооплачиваемые из каждого класса квалификаций спускаются вниз и захватывают самые высокооплачиваемые места в ближайшем нижнем классе. Дисперсия распределения заработков внутри каждого класса квалификации возрастает, поскольку каждый такой класс теряет некоторые из своих прежних лучших мест и приобретает больше своих прежних худших мест. Средние заработки снижаются для всех. Изменения в относительных заработках каждых двух групп зависят от плотностей распределений, на которые сваливается рабочая сила.

В 70‑е гг. заработки выпускников колледжей упали по сравнению с заработками выпускников средних школ, поскольку выпускники колледжей стали занимать прежние лучшие места выпускников средних школ. Дисперсия заработной платы среди выпускников колледжей возрастала. Выпускники средних школ в экономическом смысле отступали в более плотную часть распределения заработков, так что падение их средних заработков было меньше, чем у выпускников колледжей. В относительном выражении заработки рабочих, окончивших колледжи, росли, хотя реальные заработки снижались и у них, и у окончивших среднюю школу.

В 80‑е гг. резко выросла иммиграция, а отрасли средней квалификации с высокой заработной платой потеряли часть рынка в пользу импорта. Эти экономические давления снизили центральную плотность распределения заработков рабочих из средних школ, и притом столь быстро, что относительные заработки мужчин, окончивших колледжи, выросли, хотя их реальная заработная плата падала еще быстрее, чем в 70‑е гг.

 

 

ДРУГИЕ ВОЗМОЖНЫЕ ПРИЧИНЫ

Дополнительно к борьбе с инфляцией, для выравнивания фактора цен относительно ОЭСР и сдвига технологии в сторону повышения квалификации было… 1. Некоторые капиталисты, несомненно, составили заговор, чтобы расправиться с… В сочетании с решениями комитетов корпораций по заработной плате и надбавкам, повысившими оклады управляющих компаний…

ВЗГЛЯД ВПЕРЕД

Поскольку заработная плата рабочих средней квалификации во многих развитых промышленных странах теперь выше, чем в Соединенных Штатах, выравнивание… В течение 70‑х и 80‑х гг. повышение производительности физического… Давление в сторону сокращения персонала отчетливым образом перемещается вверх по распределению заработков и…

ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Видевшие экономическую поверхность Земли в 1970 году не узнали бы ее топографию в 1995‑м. Изменения в распределении покупательной способности…  

Глава 9

ИНФЛЯЦИЯ : УГАСШИЙ ВУЛКАН

В 70‑е и 80‑е гг. борьба с инфляцией стала одной из главных забот промышленного мира. В ряде стран, в том числе и в Соединенных Штатах,… Но, как это часто бывает, представления меняются медленнее, чем… Эту проблему можно понять по деятельности Федеральной резервной системы США в 1994 и 1995 гг. В начале 1994 г. ФРС…

Глава 10

ЯПОНИЯ: БОЛЬШАЯ ЛИНИЯ РАЗЛОМА В МИРОВОЙ ТОРГОВЛЕ И ТИХООКЕАНСКИЙ РЕГИОН

В глобальной торговле доминирует линия разлома, с японскими торговыми профицитами с одной стороны и американскими торговыми дефицитами с другой.… Прямой двусторонний профицит или дефицит между Японией и Соединенными Штатами… Это особенно верно для стран Азиатско‑тихоокеанского региона. В 1993 г. торговый дефицит…

Приложение А

УВЕЛИЧЕНИЕ СБЕРЕЖЕНИЙ ДЛЯ ИСПРАВЛЕНИЯ ТОРГОВОГО ДЕФИЦИТА

Поскольку часто говорят, что Соединенные Штаты должны больше сберегать, чтобы исправить свой торговый дефицит, и что Япония будет по‑прежнему… Те, кто полагает, что простое увеличение сбережений могло бы легко и быстро… Поскольку эти числа измеряют один и тот же валовой внутренний продукт, ВВП, [С + I + G + (Х— М)] должно быть равно [С…

Глава 11

КОНОМИЧЕСКАЯ НЕУСТОЙЧИВОСТЬ

 

 

ДЕЛОВЫЕ ЦИКЛЫ

Деловые циклы столь же внутренне присущи капитализму, как землетрясения присущи геологии Земли. Они всегда были у капитализма и всегда будут. В… Капиталистические спады происходят по многим причинам. Иногда по серьезным, а… Вдобавок к экзогенным шокам стимулирующего или угнетающего характера, к деловым циклам ведет внутренняя динамика…

БОЛЕЕ СИЛЬНЫЕ ФИНАНСОВЫЕ ПОТРЯСЕНИЯ

Подобно спадам, финансовые потрясения так же стары, как сам капитализм. Тюльпановая мания началась в Голландии в 1624 г. Восемнадцатый век видел… Вторая половина двадцатого века тоже пережила свою долю малых и больших… Теоретически с капитализмом не должны происходить такие вещи, как безработица или финансовый кризис. Терпеливые,…

Глава 12

СОЦИАЛЬНЫЕ ВУЛКАНЫ: РЕЛИГИОЗНЫЙ ФУНДАМЕНТАЛИЗМ И ЭТНИЧЕСКИЙ СЕПАРАТИЗМ

 

 

РЕЛИГИОЗНЫЙ ФУНДАМЕНТАЛИЗМ

Подъем религиозного фундаментализма — это извержение социального вулкана. Его связь с экономикой проста. Люди, проигрывающие в экономической жизни… Хотя многие люди, и американцы в особенности, нередко говорят: «Мы любим… В истории периоды неуверенности всегда порождали религиозный фундаментализм. Люди не любят неуверенности, и многие…

ЭТНИЧЕСКИЙ СЕПАРАТИЗМ

Этнический сепаратизм, подобно религиозному фундаментализму, представляет собой общее явление в периоды экономической неуверенности. В… Те из нас, кто стал взрослым во времена «холодной войны», склонны забывать,… Нации держатся вместе из‑за внешних угроз или из‑за сильной внутренней идеологии. Коммунизм был такой…

Глава 13

ДЕМОКРАТИЯ ПРОТИВ РЫНКА

Демократия и капитализм имеют очень различные взгляды по поводу надлежащего распределения политической власти. Демократия верит в совершенно равное… В экономике с быстро растущим неравенством это различие взглядов по поводу… Если смотреть на экономическое уравнение со стороны распределения продукции, то капитализм может превосходно…

ЖИЗНЬ В УСЛОВИЯХ НЕРАВЕНСТВА

Некоторые весьма успешные общества, известные из истории, существовали в течение тысячелетий с огромными неравенствами в распределении экономических… Напротив, капитализм и демократия очень несогласны между собой в своих… Капитализм может утверждать, что экономический процесс справедлив, но он вынужден занять агностическую позицию по…

МЕЧТА?

 

Если не хотят создать новых внутренних врагов взамен старых внешних врагов, в качестве объединяющей силы для преодоления внутренней фрустрации, то общество нуждается в некоторой всеобъемлющей цели, к которой все могут стремиться, работая для создания лучшего мира. В прошлом такие мечты были у тех, кто верил в социализм или в государство всеобщего благосостояния. Эти системы обещали лучшую жизнь людям, которые чувствовали, что они остались в стороне, и в самом деле остались в стороне. Не революция или терроризм, а эти люди стояли на пути, ожидая включения в Америку. Но теперь вооруженные банды спускают с рельсов пассажирские поезда именно потому, что они знают — для них нет пути к включению. Старый путь к включению исчез. Ни социализм, ни государство всеобщего благосостояния не указывают пути к лучшему коллективному будущему, которое включит всех невключенных. Вследствие этого именно теперь, когда социальная система остро нуждается в политических партиях с отчетливыми новыми идеями, готовыми начать спор, что делать с неуверенностью в период кусочного равновесия, мы получаем споры между правыми партиями, желающими вернуться к мифическому прошлому (невозможному, как бы его ни желали), и левыми партиями без всяких программ.

Что же означает демократия, когда политические партии не способны предложить различные идеологические убеждения — различные мечты о природе будущей политической системы, о направлении к обетованной земле, — чтобы можно было обсуждать альтернативные пути в будущее? Выборы превратились в опросы общественного мнения, вертящиеся вокруг тривиальностей и зависящие от того, как кто‑нибудь выглядит по телевидению. Выборы начинают уже рассматривать как замену одной шайки проходимцев другой шайкой проходимцев. Все голосуют, чтобы при дележе должностей его этническая группа получила больше мест, чем какая‑нибудь другая. Каждый голосует за собственные экономические интересы, не считаясь с тем, как они могут задеть интересы другого.

Работающая демократия не может быть процессом избрания своих друзей и родственников, против чужих друзей и родственников; она не может быть процессом, где каждый кандидат всего лишь обещает управлять нынешней системой лучше, чем его оппонент. Выборы не могут быть простым выбором еще одной группы своекорыстных людей «извне», желающих попасть внутрь. Реальная демократия требует реальных идеологических альтернатив во время выборов — иначе она становится упражнением в племенной розни, где некоторое племя (низко расположенное в порядке клевания) обвиняется в проблемах страны, а затем наказывается.

Работающая демократия должна иметь мечту об утопии — путь к лучшей жизни — мечту о том, что превосходит узкое сектантское своекорыстие. В истории правые политические партии были общественными якорями безопасности. Они представляют славное прошлое, часто такое прошлое, какого никогда не было, но это мифическое прошлое все еще важно. Они стоят за сохранение старых ценностей и старых способов действия.

Ньют Гингрич любит останавливать внимание на эре до 1955 г., «задолго до того, как враждебные культуре взгляды, глубоко укоренившиеся в демократической партии, стали обесценивать семью и неизменно предпочитать альтернативные стили жизни» (18). В действительности же его идиллическая эпоха до 1955 г. поставила непревзойденные с тех пор рекорды беременности несовершеннолетних, третья часть браков кончалась тогда разводом, расовая сегрегация была вездесуща и лучшими зрелищами считались «Мятеж без причины» и «Школьные джунгли». Но все эти неудобные факты можно отрицать. Правые партии держатся вместе, поскольку они любят прошлое, уже никому не угрожающее в настоящем, и не тратят время на разговоры о будущем, всегда вызывающие разногласия. Не предполагается, что у консервативных партий есть какая‑то мечта о будущем. Будущее предоставляется рынку: пусть будет, что будет.

У левых партий задача труднее. Их задача в том и состоит, чтобы иметь утопическую мечту о будущем, дающую движущую силу для изменения. Часто их мечты недостижимы и непрактичны, но в их мечтах есть элементы, которые можно использовать для построения лучшего общества. Социальная технология часто не срабатывает, но всегда есть потребность в социальной мечте о лучшем будущем (19). История свидетельствует, что эти мечты левых партий нередко использовались правыми консерваторами, такими, как Бисмарк с его государственными пенсиями и медицинским страхованием, или Черчилль с его пособиями безработным: с помощью таких мер они сохраняли старую систему и устраняли от власти левых революционеров.

В последние 150 лет левые партии предлагали две утопических мечты — социализм и государство всеобщего благосостояния. Цель социализма (общественной собственности на средства производства) состояла в том, чтобы все (а не только капиталисты) были включены в пользование плодами экономического прогресса. Цель государства всеобщего благосостояния — доставить минимальный уровень доходов тем, кто капитализму не нужен (старым, больным и безработным). В Соединенных Штатах социализм никогда не занимал главного места в платформе какой‑либо политической партии, но «включение» занимало такое место. Американский вариант включения предполагал все более широкий и глубокий доступ к дешевому общественному образованию, правительственное регулирование и антитрестовские законы для ограничения экономической власти капитализма, систему социальных квот для обязательного включения исключенных и льготы социального обеспечения для среднего класса.

Если иметь в виду тех, кого теперь медленно исключают (тех, чьи реальные заработки медленно убывают), то ни один из традиционных американских методов включения в применении к ним не действует. Частичным ответом на этот вопрос является профессиональная подготовка людей, не идущих учиться в колледж, но такую политику надо было бы проводить вместе с политикой роста, создающей рабочие места и рынки труда, где реальная заработная плата начала бы снова расти. Поскольку левые политики не знают, как соединить эти два политических курса (а может быть, и не хотели бы проводить их, если бы знали), то им нечего предложить.

Левые партии все еще могут выиграть выборы, если консервативные партии будут очень уж плохо вести политические дела, но они не могут предложить ничего положительного. Политически левые могут защищать государствнное вспомоществование («вэлфер»), но экономически «государство вэлфера» не может продолжаться без серьезной хирургической операции. «Сокращение» — это не такая вещь, которую левые могут проводить с успехом. Мистер Клинтон ничего подобного и не сделал в свой первый срок, когда он контролировал систему. Во всяком случае, кто все время играет в защите, тот не выигрывает.

Все левые политические партии в мире деморализованы или не у власти. В Германии социал‑демократическая партия имеет самую низкую поддержку за последние тридцать шесть лет, ее раздирают внутренние конфликты, и ее описывают как «мальчишек, играющих в песочнице со своими ведерками» (20). В Соединенных Штатах должностные лица на всех уровнях правительства в рекордном числе переходят из одной партии в другую — демократы становятся республиканцами. Демократы потерпели сокрушительное поражение осенью 1994 г. Это поражение имело ряд причин, но одной из них было отсутствие мечты о будущем. У них не было не только маршрута к обетованной земле, но даже описания, на что она может быть похожа, если они смогут до нее добраться.

Успешные общества должны объединяться вокруг некоторого центрального сюжета — захватывающей истории с поддерживающей ее идеологией. Лидеры, не способные рассказать такую историю, не имеют программы, и у них нет уверенности в том, что они делают. Чтобы держаться вместе, людям нужна утопическая мечта: на этой мечте строятся общие цели, ради которых члены общества могут работать вместе. Такие истории есть у всех религий, она есть и у коммунизма. Главная привлекательность религиозного фундаментализма состоит именно в том, что он может рассказать такую историю.

Но какую историю может рассказать сообществу капитализм, чтобы удержать это сообщество вместе, если капитализм явно отрицает необходимость какого‑либо сообщества? Капитализм предполагает лишь одну цель — индивидуальный интерес и максимальное личное потребление. Но жадность отдельного человека попросту не является целью, способной удержать общество вместе на сколько‑нибудь долгое время. В такой среде могут быть цели, нуждающиеся в общих усилиях, достижение которых облегчило бы каждому отдельному человеку повышение его уровня жизни. Но в системе, признающей лишь права индивида, а не его социальную ответственность, нет способа распознать такие цели, убедиться в необходимости таких внешних социальных факторов и их организовать.

Впрочем, и без мечты есть много способов удерживать общества вместе. Общества могут объединяться, сопротивляясь внешней угрозе. В течение шестидесяти лет идеологическая и военная угроза нацизма, а затем коммунизма удерживала вместе западные демократии. Внутренние проблемы можно было откладывать и ничего с ними не делать. Но теперь внешней угрозы нет.

Можно объединять общества стремлением к завоеванию — к построению империй. Завоевание — это часть человеческой природы, и даже такие программы, как проект высадки человека на Луну, были косвенной формой завоевания. Но в эпоху ядерного оружия географические завоевания для больших государств лишены смысла. По‑видимому, ни у кого нет воображения и силы убеждения, чтобы внушить людям нечто вроде программы высадки на Луну. К тому же не следует забывать, что и эта программа могла быть проведена лишь в ходе состязания с Советами, то есть как часть «холодной войны».

Когда нет никакой мечты, любое общество в конечном счете впадает в этнические конфликты. Социальная система держится вместе, сосредоточивая гнев на каком‑нибудь выделяющемся и презираемом меньшинстве, которое надо «вычистить» из страны. Стоит только устранить людей с другой религией, другим языком или другой этнической наследственностью, и каким‑то магическим образом мир станет лучше. В Америке эти силы проявляются в калифорнийском «предложении 187», в снятии с государственного вспомоществования матерей и прекращении действия системы социальных квот в Вашингтоне, в изгнании бездомных с улиц Нью‑Йорка.

Без захватывающей мечты о лучшем будущем наступает социальный и экономический паралич. Вез большой программы каждый пытается навязать свои личные микропрограммы, чтобы повысить свой личный доход и богатство. Политические партии без программы раскалываются, и политическая власть переходит от людей, стремящихся к новому, к людям, желающим все остановить. Правительства все менее способны навязывать отдельным гражданам расходы на меры, улучшающие положение среднего человека. Трудно или невозможно найти место для тюрем, автострад, пересадочных станций, скоростных железных дорог, электростанций и ряда других общественных служб. В сообществе нет понимания общих интересов, чтобы преодолеть местные сопротивления. У граждан нет готовности разделять отрицательные последствия необходимых общественных служб.

В демократии любая группа интересов, объединенная каким‑нибудь специальным вопросом и не связанная интересами сообщества, может приобрести силу, далеко не соразмерную с ее численностью. Примером может служить Национальная ружейная ассоциация (National Rifle Association). Члены ее составляют небольшое меньшинство населения; 90% публики поддерживает контроль над оружием в опросах общественного мнения, но этот контроль в Америке невозможен. Группа в 10% избирателей, готовая голосовать за или против некоторого политика в зависимости от единственного вопроса, в большинстве случаев достаточна, чтобы он выиграл или проиграл выборы.

Такие группы размножились — отчасти в ответ на дух времени («нет ничего столь важного, чтобы я пренебрег своим корыстным интересом»), а отчасти с помощью целенаправленной пропаганды, использующей электронные средства информации. В прошлом приходилось обращаться ко всей публике, потому что было технически невозможно обратиться к определенной небольшой части публики. Но теперь легко можно направить послание тем, кто может симпатизировать вашему посланию. Вскоре уже можно будет устроить свою личную газету, «Мою газету», указав компьютеру, какого рода новости вы хотите видеть, чтобы он приготовил вам газету, в точности приспособленную к вашим вкусам (21). Примитивную версию такой газеты, под названием «Личная газета», уже предложил «Уолл‑Стрит Джорнэл» (22). В свою очередь, это позволяет рекламодателям направлять свои материалы лишь тем, кто проявил интерес к таким материалам, а также облегчает и удешевляет формирование политических групп вокруг какого‑нибудь специального вопроса. Никому не придется больше обращаться ко всем людям или ко всем избирателям, если они этого не хотят — а они редко этого хотят. Говорить с теми, кто не сочувствует вашей политической позиции, попросту слишком дорого и отнимает слишком много времени. Вместо того, чтобы пытаться стать большинством, гораздо лучше стать сильной группой специального интереса. Но разговор между меньшинствами — это именно то, что учит меньшинства компромиссам и содействует образованию большинства. Подходит к концу эпоха политического диалога, и наступает эпоха мобилизации сил для эффективной поддержки специальных интересов. Вето меньшинства заменяет голос большинства.

Есть еще одна экономически необходимая предпосылка, хотя и недостаточная для полного решения проблемы; в нашем обществе она почти никогда не выполняется. Если общество требует от индивида принять на себя издержки деятельности, полезной для всех (например, согласиться жить близ тюрьмы), то остальное общество должно компенсировать этому индивиду его издержки — хотя бы лишь психологические. На практике, однако, общества большей частью согласны компенсировать индивидов лишь за физическую собственность в случае крупных строительных предприятий, но ни за что иное. Понятие компенсации должно быть значительно расширено.

Когда законы об охране окружающей среды снижают стоимость некоторой индивидуальной собственности, консерваторы настаивают на законодательстве, компенсирующем такой ущерб, и в этом они отчасти правы. Если индивиды засоряют чужую собственность (например, сваливая там мусор), то общество вправе не разрешать им этого без компенсации. Во всяком случае, они должны уплачивать компенсацию пострадавшим. Но если общество стремится к некоторой позитивной цели, если оно хочет прибавить нечто к прямому благосостоянию — например, открытое пространство, — то оно должно уплатить за создание парка, а не мешать кому‑нибудь расширять свою собственность, по существу вынуждая его устроить общественный парк за свой счет.

Но принцип компенсации должен применяться ко всему, а не только к охране природы. Люди, готовые жить близ АЭС или тюрьмы, должны ежемесячно получать чек, стоимость которого убывала бы по мере удаления от нежелательной общественной службы. Есть люди, которые не хотели бы жить вблизи этих учреждений ни за какие деньги, но есть и другие, готовые жить возле них за неожиданно малые суммы. Если вы посмотрите на АЭС Пилгрим к югу от Бостона, то увидите дома, окружающие это прежде изолированное сооружение. Люди селятся здесь именно потому, что в этом месте они будут платить меньше налогов на собственность, чем в любом другом.

Вероятно, с помощью скромных компенсаций можно было бы устранить значительную часть «синдрома NIMBY» (not in my backyard, то есть «не у меня во дворе»). Конечно, компенсации будут означать, что общественные проекты будут дороже. Но возможность осуществить проекты, повышающие общественное благополучие, гораздо важнее, чем минимизация денежных потерь, когда пытаются вместо компенсации заставить людей примириться с отрицательными побочными явлениями. Нечестно, когда таким образом по существу облагают граждан налогами, а теперь мы знаем, что это и невозможно. Они столь успешно сопротивляются, что могут просто остановить экономический прогресс.

Но техническим путем нельзя решить главную проблему растущего разрыва между демократической верой в равенство прав и неравенством экономических прав, которое порождает рынок. Это решение должно быть найдено в общей системе целей, достаточно захватывающих, чтобы люди готовы были приносить жертвы, забывая свои узкие интересы для реконструкции экономики — чтобы достигнуть поставленных целей. Но какова должна быть эта всеохватывающая мечта и программа?

 

 

НИСХОДЯЩАЯ СПИРАЛЬ

Чтобы начать уменьшение неравенства и вызвать повышение реальных заработков, необходимы огромные усилия по перестройке экономики, которые может… Обвалы в общественных системах, конечно, бывают. Недавно неожиданно развалился… Более вероятен порочный круг индивидуального разочарования, социальной дезорганизации и в результате — медленное…

РОЛЬ ПРАВИТЕЛЬСТВА

Как известно из истории, правительства играли важную роль, включая в капитализм невключенных. Мы увидим в следующей главе, что правительству будет… Но если правительство не должно быть, как при социализме, собственником всех… Чисто общественные блага имеют три специфических свойства, ставящих под вопрос эффективность частных рынков, но эти…

ПРЕДПОЧТЕНИЯ

Ценности, или предпочтения, — это черная дыра капитализма. Система существует, чтобы им служить, но нет никакой капиталистической теории хороших или…  

Глава 14

ПЕРИОД КУСОЧНОГО РАВНОВЕСИЯ

 

 

КАПИТАЛИЗМ БЕЗ СОБСТВЕННОГО КАПИТАЛА

Чтобы стать жизнеспособным, капитализм нуждался в идеологии наращивания личного дохода, но сверх того он нуждался также в технологии паровой машины,… Если рассмотреть фирмы, в которых главным источником стратегического… Когда такие фирмы пытаются действовать как нормальные капиталистические фирмы, они рано или поздно попадают в…

ИНФРАСТРУКТУРА И ЗНАНИЕ

Инфраструктуру можно покупать и продавать на частных рынках. С помощью современных электронных сенсоров можно взимать плату почти со всех… Во всех больших промышленных странах, кроме Соединенных Штатов и Канады,… Управление сельской электрификации федерального правительства (РЭА, Rural Electrification Administration) было…

ЭПОХА УЗКОГО ВРЕМЕННОГО КРУГОЗОРА

Как раз в то время, когда для экономического успеха нужен более широкий временной кругозор, целый ряд факторов приводит к его сужению. Гарвардский… В странах ОЭСР в целом с середины 70‑х гг. до начала 90‑х…

Таблица 14.1

Национальные сбережения 1960‑1969 1990‑1992

Европа Национальные сбережения Правительство Частный сектор 17,3 3,7 13,5 8,3 ‑2,1 10,4 Япония Национальные сбережения Правительство Частный сектор 22,0 5,6 16,4 18,5… Источник: В. Bosworth. Prospects for Savings and Investment in Industrial Countries // Brookings Discussion Paper. No.…

ОТСУТСТВУЮЩАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ — БУДУЩЕЕ

Капитализм исключает анализ отдаленного будущего. Нет концепции, что кто‑нибудь должен делать инвестиции в заводы и оборудование,… В теории капитализма предполагается, что технологии сами собой появляются, а… В капитализме полностью отсутствует социальный контекст формирования индивидуальных предпочтений, не признается…

Глава 15

ДЕЙСТВИЯ В ПЕРИОД КУСОЧНОГО РАВНОВЕСИЯ

 

 

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС

В настоящее время капитализм имеет то преимущество, что после смерти коммунизма и социализма у него нет больше активного конкурента в виде… Консервативные сторонники свободного рынка играют с огнем, вступая в… Правительства во всем мире обеспокоены, поскольку они должны ответить на реальные проблемы и тревоги своих граждан.…

ИДЕОЛОГИЯ СТРОИТЕЛЯ

Здесь хотелось бы перечислить целый ряд форм государственной политики, которые помогли бы капитализму получить то, в чем он нуждается. Какая… Предмет этой книги — не надлежащая государственная политика. Дело теперь в… Поскольку мои детские годы прошли в Монтане до наступления эры реактивных самолетов, моя фантазия все еще обращалась к…

ПРИСПОСОБЛЕНИЕ К НОВОЙ ИГРЕ

Приспособиться к новым реальностям трудно. Страны в своей основе остаются тем, что они есть, и часто не могут делать то, что им нужно, даже если…    

АМЕРИКА

Всем трудно сделать необходимые изменения, но особенно трудно американцам. Не только они верят, что их общественная система — лучшая в мире; многие… Американцам придется также примириться с потерей своего положения…  

ЕВРОПА

 

Европейская модель, иногда называемая рейнской моделью, в отличие от англосаксонской модели капитализма, стоит перед лицом совсем иных проблем (11). В ней сбережения и инвестиции намного выше американских; она имеет более коммунитарный характер и готова к гораздо большим общественным инвестициям. Но она верит, что социальное обеспечение — «закономерный» результат экономического прогресса и что эта ее приверженность социальным требованиям и государству всеобщего благосостояния не подлежит обсуждению и, тем самым, не может работать в глобальной экономике (12). Ничто не иллюстрирует это с большей ясностью, чем мучительные усилия нового консервативного французского правительства (13). Министры финансов увольняются за одно только предложение сократить пенсии, ничего нельзя сделать, чтобы сократить просроченные платежи, и все попытки отменить регулирование исчезают, как только возникают забастовки.

В то время, как в Соединенных Штатах система социального обеспечения на 55% финансируется из общественных и на 45% из частных источников, в Европе общественный сектор несет 80% этого бремени, а частный — лишь 20% (14). Вследствие этого крах государства всеобщего благосостояния ударил по Европе и раньше, и сильнее. Как точно выразился один немец, его страна — «социально ориентируемая нация, где обязательства сильного перед слабым имеют характер, которого уже нельзя себе позволить» (15).

Можно было бы подумать, что этот немецкий обозреватель неправ, и отчасти объяснить этим возникновение европейской проблемы. Может показаться, что в Германии, крупнейшей экономической державе Европы, комбинация капитализма и государства всеобщего благосостояния действует лучше, чем где бы то ни было. Немцы жалуются, но у них более высокая заработная плата и вдвое больше свободных от работы дней, чем у американцев или японцев (42 дня выходных и отпусков плюс 19 дней на больничные листы). Система эта работает в том смысле, что Германия все еще имеет экономику, которая может себе позволить повышать реальную заработную плату, сохраняя при этом торговый профицит (16). Германия работает столь успешно потому, что она в высшей степени конкурентоспособна по отношению к другим европейским странам, имеющим такую же систему социального обеспечения, но менее эффективным. Этого успеха не было бы, если бы не было этих других стран. Но германский опыт оставляет остальные страны Европы в неуверенности, могут ли они тоже заставить свою систему лучше работать, если только им удастся что‑то изменить, чтобы стать более похожими на немцев. Из‑за немецкого «успеха» гораздо труднее построить что‑то новое.

Но в длительной перспективе европейский бизнес будет избегать оплаты системы социального обеспечения, удаляясь за границу, а европейские труженики будут по‑прежнему исчезать в теневой экономике. Нынешняя система не может продолжаться. Официальная статистика говорит, что в 90‑е гг. в Южной Италии и Южной Испании безработица была выше, а заработки ниже, чем они были где‑либо в Европе в 60‑е гг. Но в 60‑х гг. много миллионов испанцев и итальянцев двинулись в северные части своих стран или стали иностранными рабочими в Германии и Швейцарии, где нашли себе работу. Теперь никто не движется. Просто более привлекательно работать в теневой экономике и получать льготы социального обеспечения, чем ездить в поисках работы.

Два десятилетия назад уровень безработицы в Европе был вдвое ниже, чем в Соединенных Штатах, а теперь стал вдвое выше. Если ситуация не изменится, то еще через два десятилетия этот разрыв станет намного больше. Прошло двадцать пять лет без роста занятости в Европе. Если это продолжится еще двадцать пять лет, система сломается.

Есть еще один основной аспект, в котором рейнская модель не работает. Напомним, что из списка двенадцати крупнейших фирм Америки 1900 года одиннадцать погибло до конца века. Успешной экономике нужно, чтобы небольшие компании росли и становились крупными компаниями. Некоторые регионы Европы (например, Северная Италия) полны превосходных малых компаний, которые, однако, никогда не вырастают в большие компании. Пока компания слишком мала, чтобы попасть на экран правительственного экономического радара, регулирование бизнеса (делающее, например, увольнение работников слишком дорогим) к такой компании не применяется или она может его избежать (17). Недавно я посетил одну из этих хороших малых компаний Северной Италии. Ее руководство много размышляло о том, как ей переместить часть своей деятельности за пределы Италии, чтобы она могла остаться малой и не навлекать на себя правительственного регулирования. Эту энергию надо направить в более производительную сторону.

Если компания уже очень велика, то это же регулирование может финансироваться за счет квазимонопольных прибылей, или же правительство примет особые меры, чтобы смягчить слишком обременительное регулирование. Нельзя допустить, чтобы большие компании провалились. Когда «Фиату» понадобилось сократить свою рабочую силу, итальянское правительство уплатило большую часть расходов по ранним пенсиям уволенных рабочих. Было бы слишком большим экономическим потрясением увидеть развал «Фиата» из‑за чрезмерных затрат на заработную плату. Фирмы средних размеров не могут рассчитывать на такую поддержку.

Именно динамичные фирмы средних размеров больше всего страдают от регулирования и расходов на социальное обеспечение в рейнской модели. Такие фирмы средних размеров слишком велики, чтобы быть изъятыми из регулирования или избежать ограничительного регулирования не бросающимися в глаза действиями. И в то же время они слишком малы, чтобы государство стало о них заботиться и помогло им оплатить расходы по регулированию. Но если малые фирмы не становятся средними, а средние большими, то нельзя применять новые технологии, а новые рабочие места не создаются.

Европа очень сильна в областях, которыми она занималась по традиции (в химической, автомобильной и машиностроительной отраслях), но очень слаба в новых отраслях высокой технологии (микроэлектронике, биотехнологии), несмотря на тот факт, что в фундаментальной науке и технике ее не превосходит никто. Надо изменить здесь что‑то основное, но никто не хочет таких перемен (18).

 

 

ЯПОНИЯ

 

Япония, с ее более высоким уровнем сбережений и еще более высоким коммунитарным духом, чем Европа, будет иметь меньше трудностей, чем кто‑либо другой, в приспособлении к эпохе, требующей долговременных общественных инвестиций. Можно сказать даже, что Япония изобрела гуманный капитализм еще до того, как этого потребовала технология. Японские фирмы давно уже рассматривали человеческие ресурсы как свое важнейшее стратегическое достояние (19). Японцы считают, что надо избегать чрезмерного индивидуализма и что вся организация не может преуспеть, если все индивиды не понимают своего долга и обязанностей (20). Индивиды отождествляют себя с фирмой (21). Индивиды сотрудничают в коллективах, соревнуются с другими группами, прибыли распределяются в виде премий, и старомодные капиталисты, по существу, исчезли при совместной структуре собственности японских деловых групп.

Но и прибыли почти исчезли (22). В 1994 г. 149 японских фирм, вошедших в список 500 крупнейших в мире фирм журнала «Форчун», имели прибыль в 0,7% по доходным статьям и прибыль в 0,2% на капитал (23). Японская система — это не социализм, но капитализм без прибылей — это не капитализм, способный преуспевать.

Во многих отношениях Япония — победитель в капиталистической игре после Второй мировой войны. Ей понадобилось больше времени, чем другим странам, чтобы создать после Второй мировой войны нужную для этой игры организацию, но в конце концов она научилась играть в нее лучше всех. В смысле международной покупательной способности, она имела в начале 1995 г. намного больший ВВП на душу населения, чем любая другая крупная страна (38 000 долларов по курсу 100 иен за доллар против 25 000 долларов в Соединенных Штатах). Но те, кто хорошо играют и выигрывают, обычно позже всех замечают, что игра переменилась и что теперь им придется учиться играть в другую игру. Япония не составляет исключения из этого правила.

В прошлом у Японии было большое преимущество. После поражения в большой войне, безоговорочной капитуляции и десяти лет иностранной оккупации всем в Японии было ясно, что прежний японский мир разрушен и что его надо чем‑то заменить. Изменения, которые потребуются в ближайшие два десятилетия, во многих отношениях будут гораздо больше, чем совершенные в два десятилетия после Второй мировой войны, но на этот раз Япония должна будет измениться без тех выгод, которые давали ей поражение и внешнее давление. Она должна будет измениться несмотря на то, что она победитель. Поведение японцев в последнее время даже не намекает на возможность и тем более на вероятность таких изменений. После Второй мировой войны Япония спасалась от спадов с помощью экономического локомотива Америки и увеличения экспорта. Теперь Япония так велика, а локомотив Америки настолько ослабел, что даже намного больший торговый профи‑цит (почти удвоившийся с 1991 до 1994 г.) не сможет покончить с ее спадами. Не сможет этого сделать и снижение ставки процента. Даже близкие к нулю проценты (в настоящее время 0,35% по банковским сберегательным счетам) не смогли стимулировать спрос (24). Япония нуждается не в ориентированной на экспорт экономике, а в экономике внутренней направленности, и не потому, что так говорят в других странах, а потому что Япония теперь слишком велика, чтобы преуспевать в ориентированной на экспорт экономике. Но Япония не может измениться (25). Она попросту застряла в своем продолжающемся спаде.

Как известно из истории, Япония может резко измениться, столкнувшись с кризисом (реставрация Мэйдзи, реакция на поражение и оккупацию после Второй мировой войны); но на этот раз кризиса не будет. Всего лишь нарастают давления вдоль линий разлома. Но если ждать до землетрясения, то может случиться, что Япония окажется так же плохо подготовленной к будущему социальному и экономическому землетрясению, как к физическому землетрясению в Кобэ. До него японцы считали, что их строения более устойчивы к землетрясениям, чем в других странах, — но это оказалось неверным.

Как мы видели, нынешние формы торговли в Азиатско‑Тихоокеанском регионе зависят от способности всех его стран получать большие торговые избытки с Соединенными Штатами, которые они могут использовать для оплаты своих больших торговых дефицитов с Японией. Но эта форма торговли не может продолжаться. В какой‑то момент оба крупнейших экспортных рынка Японии — остальной Азиатско‑Тихоокеанский регион и Соединенные Штаты — потерпят крах.

Японцы иногда говорят о торговой группе «перелетных гусей» в Азиатско‑Тихоокеанском регионе, где Япония должна быть ведущим гусем (26). Если бы такая группа возникла, то было бы разумно постепенно устранить нынешнюю несбалансированность торговли в регионе (намного больше импортировать из других стран в Азиатско‑Тихоокеанский регион), а не ждать, когда финансовый кризис внезапно положит конец этим формам торговли. Но в Японии нет признаков понимания этой проблемы.

Глобальное лидерство в многонациональном мире требует многонационального государства или по крайней мере общества, способного легко абсорбировать талантливых людей из различных этнических групп. Но Япония — крайне однородное в этническом отношении государство, так что труднее всего на свете ввести в эту систему (в страну, ее фирмы, ее университеты) талантливых людей неяпонского происхождения, добиться того, чтобы с ними обращались как с равными, и предоставили им равные шансы успеха (27). Даже этническому японцу, прожившему некоторое время вне Японии, например, в Бразилии, почти невозможно добиться реинтеграции в японское общество. С такими же проблемами сталкиваются дети бизнесменов, находящихся за границей. Посмотрите на высшую сотню управляющего персонала любой крупной японской фирмы и спросите, сколько из них неяпонцев. Превращение глобального спутника в глобального лидера потребует огромных изменений в японской культуре.

Чтобы стать лидером, надо также включить в игру индивидуальность и фундаментальные творческие способности. Копируя других, можно держаться на уровне и даже быть на 20% лучше. Когда уже сделаны главные открытия, можно просто лучше делать детали, чем те, кто впервые сделал эти открытия. Но нельзя стать лидером, будучи неспособным делать фундаментальные открытия, ведущие к созданию совершенно новых отраслей промышленности. Япония копирует американскую индустрию полупроводников, учится делать базовые кристаллы памяти со случайным доступом лучше американцев и занимает доминирующее место на рынке. Но Япония не изобретает микропроцессор, ставший основой полупроводниковой индустрии, и быстро теряет эту свою доминирующую позицию. Она побеждает в потребительской электронике, но теперь, когда персональные компьютеры сливаются с потребительской электроникой, она может проиграть более дешево работающим южным корейцам и более изобретательным в технике американцам.

Как видно в случае Китая, успех требует гораздо большего, чем способности изобретать новые технологии. Надо иметь социальные установки, побуждающие индивидов использовать эти новые технологии для построения нового общества, даже если они не могут знать, как будет выглядеть такое общество.

Перед прибытием адмирала Перри Япония экономически отстала, потому что японское королевство было закрыто от остального мира. В наши дни закрыт японский ум. Это не меньшее препятствие, чем прежнее. Нельзя преуспеть с умонастроением Срединной Империи, а теперь у японцев укрепилось как раз такое умонастроение.

Как правило, самые приспособленные к выживанию виды, находящиеся на вершине пищевой цепочки, ни о чем не должны беспокоиться. Эволюция происходит медленно и превращает их в еще лучшие, более доминирующие виды. Но в периоды кусочного равновесия наибольшая опасность угрожает как раз доминирующим видам. Когда окружение внезапно меняется, от самых приспособленных требуются наибольшие изменения. Японцы — наиболее приспособленный к выживанию вид. Поскольку от них потребуются наибольшие изменения, им надо беспокоиться больше всех.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Опасность состоит не в том, что капитализм развалится, как коммунизм. Капитализм не может развалиться без жизнеспособного конкурента, к которому… Периоды кусочного равновесия — это периоды большого оптимизма и большого… Присущие капитализму проблемы, видимые уже при его рождении (неустойчивость, растущее неравенство,…