Вещи вне гражданского оборота; образование юридического лица

258. После того как уничтожилось древнее разделение вещей на манципационные и неманципационные, гражданское право, личное обладание и гражданский оборот совпадали в своих границах. Гражданский иск защищал только личное обладание; вещи, которые не подлежали частному освоению, не состояли также в гражданском обороте. Эти вещи составляли предмет общего обладания, которое относилось к публичному праву (ius publicum); их юридическое положение определялось и изменялось не гражданскими сделками, но актами публичного права. Гражданские сделки (купля, залог, стипуляция и др.) относительно таких вещей были безусловно недействительны*(987); юридическая защита их неприкосновенности принадлежала органам государственной власти. В свое время это положение занимали все части общественного (государственного) достояния. В позднейшем праве его сохранили лишь <священные> вещи (res sacrae).*(988) Храмы с их принадлежностями составляли особую часть общественного достояния, которую светская власть определила, и жрецы посвятили для божественного культа. Обязанность юридической охраны этого имущества лежала на представителях храма (интердикт nе quid in loco sacro fiat).*(989)

Иначе определилось с течением времени юридическое положение других частей общественного (государственного) достояния. По мере развития гражданского права, гражданские формы становились незаметно господствующим критерием во всей имущественно правовой области; гражданский иск казался удобным средством для защиты неприкосновенности всякого имущества, гражданская сделка - одинаково применимой для передачи всякого имущества из одних рук в другие. Отсюда начался замечательный исторический процесс, результат которого состоял в том, что вещи, которые состояли в общем обладании, продолжая оставаться в нем, были введены в строй гражданского права. Это произошло двумя путями:

та часть общественного достояния, которая была предназначена для постоянного общего пользования (напр., дороги, реки), получила гражданскую защиту, но не была включена в гражданский оборот. Как скоро произошло это, гражданское право стало шире личного обладания, а это последнее по-прежнему совпадало с гражданским оборотом;

та часть общественного достояния, которая предназначалась для постоянной траты на общественные нужды и потому изменяла свой фактический состав (государственная казна), получила не только гражданскую защиту, но была включена в гражданский оборот, т. е. к ней применили гражданские сделки. Это произошло в связи с образованием нового понятия - фиктивного или юридического лица. После такого преобразования границы гражданского оборота стали шире границ личного обладания.

Вот некоторые подробности:

1. Ряд вещей состоял в общем пользовании без раздела в личное обладание и без включения в гражданский оборот. Римские юристы группировали эти вещи в две различные категории. Одни из них не могли состоять в личном обладании по естественным причинам: море и его берег.*(990) Свобода пользования охранялась здесь за неимением особых средств посредством общего гражданского иска - а. iaiuriarum (прим. 94); частным лицам дозволялось застраивать морской берег с тем условием, чтобы постройки не стесняли общего пользования, и по снесении их пространство, бывшее под строением, вновь поступало в общее пользование.*(991) - Другую категорию представляли res publicае publico usui destinatae; таковы дороги и улицы, озера и большие реки, мосты, площади, театры. Будучи особой формой общего обладания, пользование этими вещами охранялось рядом исков*(992), предъявление которых принадлежало всем гражданам (а. popularis)*(993), государство же, не принимая на себя непосредственной заботы о юридической неприкосновенности общего пользования, извлекало из вещей, которые состояли в этом последнем, выгоды, каковые можно было извлечь без нарушения общих интересов; напр., оно присвоило себе половину клада найденного в общественной земле, и тем как бы притязало на положение ее собственника. В городских общинах надзор за исправным содержанием улиц, площадей и т. д. лежал также на представителях этих общин, которые действовали по собственной инициативе.*(994) Таким образом, гражданская защита перемешивалась здесь с публичною защитою и все отношение носило смешанный характер, что представлялось и наиболее разумным.

2.*(995) Имущество, предназначенное непосредственно на государственные нужды (res publicae), или государственная казна (aerarinm publicum) состояло до конца республики вне гражданского права и гражданского оборота. Особые акты публичного права осуществляли здесь переход вещей из частных рук в казну и обратно; особым административным путем разрешались споры между казною и частными лицами. С развитием муниципального устройства многочисленные города представили собою как бы обособления части государства, которые, принадлежа к целому, практиковали в данной территории общегосударственные функции, перенесенные на них волею римского народа или императора (lех civitatis, 1. municipalis). Городское устройство и управление было как бы сколком с государственного устройства и управления, и после того как государство перешло от республики к империи, подобное же преобразование произошло в городах. Подобно государству, города обладали своим имуществом и, подобно государственному, оно рассматривалось как противоположность частному имуществу. Городское имущество было как бы <ничье>; переход вещей из личного обладания в городскую казну и обратно, разные сделки городских властей с частными лицами (аренда, откуп доходов) совершались в формах, отличных от сделок гражданского права. Так же, как и государственные, городские имущества исключались из гражданского права и оборота. Но такой порядок не мог продолжаться долго. Административная компетенция городских властей, ограниченная пределами, территориальными и иными, не ограждала имущественных интересов городской общины во всех случаях, и городские власти искали покровительства у римского суда. Юристам пришлось задуматься над положением городского имущества. С одной стороны, оно, очевидно, было отделено от государственной казны, с другой - неправильно было бы смешать его и с личною собственностью горожан. И вот городские общины, как таковые, были признаны <как бы> особыми лицами*(996), которые наравне с другими, живыми лицами могут (чрез представителей) действовать на <суде и совершать юридические сделки обыкновенным гражданским путем. Это новое понятие, по современной терминологии, <юридического> лица не касалось внутренних распорядков общины, но значительно упростило ее имущественные отношения к посторонним лицам. Постепенно все территориальные общины, городские и сельские были признаны юридическими лицами. Такое признание, хотя и содержало в себе некоторое отвлечение, согласовалось однако с обыденным воззрением на предмет, которое не могло не усматривать в городе, в городской общине нечто отличное от горожан и так или иначе различало, напр., собственность общины от общей собственности (condominium) многих лиц. Однако в иных случаях обыденное воззрение не достигало той последовательности и тонкости, которых требовало право, и мы видим, что императорам и юристам <не раз приходилось разъяснять простым смертным, напр., раб города может свидетельствовать на суде против отдельных горожан, ибо не они, но город, - его собственник*(997); что отпущенник города может беспрепятственно призывать в суд отдельных граждан, ибо не они, но город - его патрон.*(998) - Между тем и с государственною казною произошло немаловажное изменение. Рядом с нею стал фиск или казна императора; составляя сначала личную собственность его, фиск фигурировал в гражданском обороте наравне со всяким частным имуществом. Это свое гражданское положение он сохранил и потом, когда, приобретя государственный характер, отделился от личной собственности императора и поглотил собою первоначальную государственную казну. Таким образом, казна, под именем фиска, оказалась всецело в области гражданского права; она стала лицом среди других лиц, хотя юристы и не называли ее этим именем и не включали в общий ряд лиц физических или <юридических>, трактуя о ней как о чем-то особенном. По-видимому, до самого конца они были склонны заменить искусственное олицетворение тем предположением, что императорская казна есть, казна императора, и сами императоры еще во II в. называли ее <своею>.*(999) На самом же деле фиск представлял собою олицетворение всей совокупности имущественных отношений государства к третьим лицам.

5. Корпорации*(1000)

259. Из вышеизложенного видно, что искусственное олицетворение или юридическое лицо не было непосредственным. произведением гражданского права. Оно было формой, которая предназначалась для того, чтобы ввести в гражданский оборот имущественные отношения общин; в этом состоял главный интерес нового понятия для публичного права. Для гражданского права его интерес состоял в другом. Юридическое лицо заключало в себе юридическое признание общего обладания, как формы, особой от личного обладания, но с ним равноправной. Каждый из названных двух интересов сыграл свою роль в дальнейшей истории нового института.

1.Помимо городских и сельских общин в области публичных отношений существовали многочисленные коллегии, на обязанности которых и лежало выполнение той или другой функции государственного свойства. Так, еще в древности жрецы были поделены по коллегиям; так же разделялись и ремесленники (стр. 54). И позднее, по не многочисленности чиновного персонала и по несовершенству административного механизма, правительство при выполнении своих задач прибегало к содействию коллегий, составленных из частных лиц. В конце республики сбор государственных налогов, общественные постройки, мощение улиц, заведование на месте разработкою рудников, сдавались на откуп особым компаниям <публиканов> из всадников (equites), класса, который, как известно, держал в своих руках капиталы. Эти компании организовались на началах товарищества ( 257), каждый из товарищей имел свой пай (pars) в компанейском имуществе. От обыкновенных товариществ, компании публиканов отличались тем, что отношения членов не носили такого личного характера, как там, и приближались более к общему типу обязательств: член компании не мог по произволу взять свой пай обратно; в случае смерти одного из членов паи переходили по наследству, при чем прочие определяли степень личного участия наследника в делах компании.*(1001) Но некоторые черты придавали компании своеобразный характер, чуждый товариществу. Государство, которое вступало с компанией в договор, и все посторонние лица, которые приходили в какое-либо соприкосновение с нею, имели дело с немногими е± представителями: учредителями (mancipes), управителями (magis. ter, promagistri); из них последние могли и не принадлежать к самому товариществу; эти лица действовали за всю компанию. Отсюда вытекала и другая особенность: не было нужды поддерживать в компании один и тот же личный состав; дозволялась передача паев от одного лица другому, и они ходили на рынке, подобно нашим акциям повышаясь и понижаясь в курсе. Римские юристы называли такое устройство <corpus>: компания составляла как бы единое, организованное тело, но не простую совокупность отдельных членов, - как это было в простом товариществе ( 257). В гражданском обороте corpus было самостоятельным (юридическим) лицом, - Ряд коллегий был организован правительством для различных целей; для споспешествования общественным постройкам в 8 г. до Р. X. была учреждена коллегия плотников; для снабжения Рима хлебом существовали в начале империи коллегии корабельщиков и хлебопеков, а во II и III в. по Р. X. возникли для той же цели коллегии лодочников, барочников, приемщиков. Все эти коллегии получили корпоративное устройство (corpus) и, стало быть, были юридическими лицами. Начиная с IV века, последовало закрепощение членов коллегий; положение члена коллегии было объявлено наследственным. Еще раньше, с % III в. началось общее и обязательное распределение всех ремесленников по коллегиям (цехам) и все они считались за согpus. Государственные чиновники и солдаты тоже распределялись по коллегиям с корпоративным устройством (согpus). Главное назначение всех перечисленных коллегий состояло в том, чтобы служить органом государственной власти; но к нему легко присоединялось другое - взаимное вспомоществование членов. Так, солдаты платили взносы в свои коллегии и взамен того получали вспомоществование при отпуске (на дорогу) или во время нужды и болезни, также пенсии и т. п. Наконец олицетворение не минуло и жреческих коллегий, и было приложено даже к некоторым храмам, по-видимому, исключительно в тех видах, чтобы они могли назначаться наследниками в завещаниях частных лиц.

2. Корпоративное устройство отделяло юридически общее имущество от личного, деятельность общества от деятельности его членов. <Corpus> представляло удобную форму, благодаря которой добровольные соединения граждан могли придать юридический характер своему имущественному общению и вместе с тем упростить свои отношения к окружающим. По-видимому, это было понято довольно рано и римское общество конца республики было переполнено многочисленными коллегиями религиозно-политичекого характера (sodalitates), которые в той или другой степени претендовали на корпоративное устройство. Но здесь обнаружилась новая сторона юридического олицетворения. Облегчая коллегии ее движение в гражданском обороте, олицетворение придает ей особую силу, особое влияние на общественную и государственную жизнь, которых она не имела бы без олицетворения. У правительства возникло стремление регулировать факт олицетворения и когда, с одной стороны, коллегии втянулись как деятельные участники, во все политические смуты, а, с другой - деспотизм пошел вперед решительными шагами, их столкновение окончилось крайнею мерою. Императорские постановления и сенатусконсульты запретили вовсе самовольное образование коллегий с корпоративным устройством. Отныне учреждение коллегии с корпоративным устройством и юридическою личностью могло произойти только в силу особого повеления императора или сенатусконсульта; коллегии, которые образовались самовольно, распускались, и их имущество разделялось между членами, как личное; отказ по завещанию в пользу недозволенной коллегии признавался недействительным; виновные в устройстве незаконных коллегий подвергались уголовному наказанию, как за оскорбление Величества.*(1002)

Исключение из общего запрещения было сделано только в пользу похоронных коллегий. В былое время кладбища составляли родовую собственность, и на обязанности родов лежала забота о погребении и поминовении. С падением родового строя богатые люди заботились каждый о себе на случай смерти. Они приобретали за городом места для погребения своего и своих близких; как скоро труп был внесен в это место, оно исключалось из гражданского оборота и объявлялось <религиозным> (res religiosae).*(1003) Право пользования им оставалось за его собственником и переходило по наследству.*(1004) Так образовались семейные гробницы. Но бедные люди не могли подражать богатым. Они вступали в товарищества или коллегии (soc. tenuiorum), которые принимали на себя заботу об устройстве общих гробниц (колумбарии), похорон и поминовений. Закон признавал за такими коллегиями право на корпоративное устройство, и, между прочим, христианские общины с их катакомбами находили некоторую гарантию против преследований, принимая формально образ похоронных коллегий. Неприкосновенность гробниц охранялась юридически иском, предъявление которого принадлежало всем гражданам: а. de sepulcro violato.*(1005) Стало быть, юридическое положение гробниц походило на положение одной из частей общественного достояния; они состояли в гражданском праве, но не в гражданском обороте.

260. Фиск, городские и сельские общины, компании публиканов и коллегии с корпоративным устройством составляют юридические формы одного и того же класса; к нему же принадлежат возникшие потом под влиянием христианства церковные общины и разнообразные благочестивые и благотворительные учреждения (монастыри, богадельни и т. д.). Все это суть формы общего обладания, которые признаны таковыми в гражданском праве, включены в его состав и введены в гражданский оборот. Их юридический строй сводится к следующему:

1. Обладателями в общем обладании, так же как и в личном, являются отдельные живые лица, которые вообще только и могут быть обладателями прав; но в личном они обладают каждый отдельно от других, в общем - сообща, личное обладание служит личным интересам каждого, общее - общим интересам. В конце концов, каждое общее обладание разрешается в ряд имущественных или иных выгод, которые достаются его обладателям; так, фиск служит к удовлетворению разнообразнейших потребностей граждан государства, общинное имущество - к удовлетворению разнообразнейших потребностей обитателей данной местности и т. д. Отсюда - тенденция организовать возможно совершеннее юридическое обеспечение сказанных выгод, и одним из средств к тому служат гражданские иски, которые принадлежат самим обладателям; императорский период, при подозрительном отношении правительства ко всякой личной инициативе, особенно в деле свободных человеческих союзов (стр. 649) не был благоприятным временем для образования таких исков, однако сохранил то, что досталось ему от республики (а. iniuriarum, а. popularis).

2. Процесс приобретения и распределения выгод, которые общее имущество предназначено приносить своим обладателям, должен быть поставлен вне зависимости от личных интересов. Роль каждого участника в сказанном процессе определяется не пропорционально его личному вкладу в общее имущество и не размером его личных требований и ожиданий от общего дела, но соответственно его способности служить той общей цели, для которой предназначено самое имущество. Потому деятельность по управлению этим имуществом принадлежит особой организации (corpns), которая, преследуя, в конце концов, интересы отдельных обладателей, существует от них независимо. Отсюда существование организации не зависит юридически от личного состава самих обладателей, который подлежит свободному изменению, - даже и в том случае, если бы число членов корпорации снизошло до одного.*(1006) Характером обладателей и родом выгод (целей), к которым они стремятся, определяется в каждом данном случае их отношение к сказанной организации. Когда форма общего обладания складывается в интересах таких лиц, состав которых подлежит более или менее точному обозрению чрез указание того или другого признака (напр., обитатели такой- то местности) или даже путем простого перечисления личностей, когда эти лица обладают достаточною способностью к самодеятельности и когда, наконец, тому не противится правительственная власть, тогда обладатели выступают в качестве членов организации. За исключением фиска, такова была господствующая форма в римском праве. В каждом отдельном случае рядом с членами мог существовать другой класс лиц, - заинтересованные в общем обладании, но устраненные от участия в организации: таковы, напр., бедные, больные, малолетние, в пользу которых в церковной или иной общине устраивается то или другое заведение. Воспользуемся для их обозначения термином дестинатеров. Двойственный состав обладателей, из членов и дестинатеров, был обычным явлением римских форм общего обладания в христианское время; но уже в городских общинах, с падением республиканского устройства их, только привилегированный класс являлся членами городской корпорации, остальным же горожанам надо приписать положение дестинатеров. Потому ли, что личный состав известного разряда лиц не подлежит точному обозрению (напр., <больные>, <бедные> и т. п.), или потому, что он не обладает достаточною самодеятельностью, или, наконец, потому, что в виды правительства не входит поощрять в нем это качество, - ему предоставляется в общем обладании место дестинатеров. В той организации, которая называется теперь, в противоположность корпорация, учреждением, нет вовсе членов и обладателями являются одни дестинатеры. Но римское право не знало такой формы в е± чистом виде; корпорация была господствующих типом, причем церковная община служила опорою при юридической квалификации <учреждений>, вызванных побуждениями благочестия и благотворительности (Гирке). Противоположение членов и дестинатеров ведет еще к следующему различию: так как члены входят в организацию корпорации, то наличность данного состава членов есть условие возникновения корпорации; напротив, для возникновения учреждения достаточно, чтобы вообще существовала достаточная вероятность того, что рано или поздно появятся дестинатеры. Для возникновения учреждения достаточно, чтобы известное имущество было отдельно для общего обладания, и чтобы составлена была надлежащая организация.

3. Из того обстоятельства, что личная организация общего обладания не сливается с совокупностью обладателей, следует, что и самое общее имущество обособляется юридически от личного имущества его обладателей. Смотря по целям общения, в одних случаях между обладателями распределяются непосредственные, имущественные выгоды из общего обладания (дивидент, как в товариществах публиканов), в других эти выгоды промениваются пред их распределением на идеальные блага; но во всяком случае самое имущество считается принадлежностью организации, как таковой: собственность корпорации разделяется от собственности ее членов, обязательства ее - от их обязательств и т. д.*(1007); потому между корпорацией, как таковой, и ее членами, как посторонними лицами, могут возникать гражданские отношения: обязательства*(1008), процессы.*(1009)

4. Отделение общего имущества от частного не ведет непременно к его исключению из области гражданского права и оборота. Напротив, споры о нем разрешаются в порядке гражданского судопроизводства и, стало быть, оно остается в гражданском праве; имущественные отношения к посторонним лицам устанавливаются посредством гражданских актов и, стало быть, общее имущество состоит в гражданском обороте. Организация (корпорация) признается за личность (юридическое лицо) и все гражданские акты совершаются от е± имени, или личным составом организации в его совокупности (что было не всегда удобно и не всегда осуществимо юридически, потому что единогласие всех действующих составляло по сложившимся понятиям необходимое условие многих гражданских актов*(1010), как это и практиковалось в товариществе, или особым заместителем, каковым являлся или особый постоянный орган или временный уполномоченный. Заместитель юридического лица действовал от имени всей организации и его положение определялось подобно положению прочих гражданских заместителей; отношения юридического лица к его заместителю определялись по типу отношений мандата и опеки. Правоспособность юридического лица постепенно вместила в себя почти всю имущественную правоспособность физического лица; так, юридическое лицо могло приобретать для себя право собственности и владение, залоговое право и сервитуты, стать в положение кредитора и должника по обязательству, получать по завещанию отказы и, в качестве патрона, в законном порядке наследовать своим вольноотпущенникам и наконец принимать по завещанию также наследство (liereditas). Эта правоспособность была плодом постепенного исторического развития, следы которого сохранились в источниках. Уже Варрону (III ст. и. с. ) были известны отпущенники муниципий*(1011) и, может быть, еще в республиканское время города Италии получили право отпускать своих рабов на волю с полным гражданством*(1012); авторитетом юриста Нервы младшего (ок. 60г. ) было установлено за городскими общинами право на владение вещами (стр. 565)*(1013); имп. Нерва (ок. 97 г.) разрешил городам принимать отказы по завещанию*(1014) в связи с этою мерою возник, вероятно, в практике вопрос о том, могут ли общины приобретать узуфрукт и был разрешен юристами в том смысле, что узуфрукт, предоставленный общине, продолжается сто лет, высший предел человеческой жизни*(1015); имп. Адриан (117 - 138) пополнил закон Нервы об отказах*(1016);, сенатусконсульт 129 г. распространил на провинциальные города выше помянутое право отпущения рабов с полным гражданством*(1017); имп. Марк Аврелий (ок. 170 г.) сообщил то же право всем коллегиям*(1018); он же разрешил принимать отказы сельским общинам*(1019) и коллегиям*(1020); признание корпораций в роли наследника (heres) встречало особое затруднение, потому что они, в виду неизвестности их личного состава, представлялись как personae incertae и к тому же не могли совершать акт вступления в права наследства*(1021); однако два сенатусконсульта, упоминаемые Ульпианом, установили наследование городов после их вольноотпущенников как в порядке законном, так и завещательном*(1022); потом предоставили городам право на приобретение, по универсальному фидеикомиссу (sc. Apronianum)*(1023), коллегиям же право наследования предоставлялось еще в конце III в. только как особая привилегия.*(1024) Решительное влияние по этому вопросу оказало христианство, когда при Константине В. церкви и церковным учреждениям была предоставлена полная свобода приобретения по завещаниям*(1025); в конце V века право наследования было дано наконец городским общинам.*(1026) Эти разрозненные данные не дают материала для полной истории правоспособности юридических лиц; но из них следует вывести то заключение, что расширение этой последней стояло в значительной зависимости от успехов, которые делали в истории права, во-первых, организация представительства корпораций, во- вторых, понимание корпорации как отвлеченного целого, независимого от ее личного состава. Недостатком организации представительства объясняются, напр., мнения, что корпорация не может приобретать владения или вступать в права наследования; недостаточно отвлеченным пониманием предмета было обусловлено то суждение, что корпорации суть personae iocertae.*(1027)

261. Относительно правоспособности городских общин (а также фиска) необходимо еще одно указание. Войдя в область гражданского права, эти юридические лица привели с собою некоторые отношения, которые прежде того гражданскому праву не были известны. Сюда принадлежали разные виды продолжительной и наследственной аренды земли. Государственные и городские земли издавна отдавались в такую аренду частным лицам под застройку или для обработки; в первом случае отношение называлось суперфицием (superficies), во втором мы имеем дело с ager vectigalis. С признанием гражданской личности у государства (фиска) и городов эти отношения рассматривались с точки зрения найма, но получили особую гражданскую защиту (int de loco publico fruendo*(1028), vectigalis actio in rem).*(1029) Впрочем, они не представляли бы особого исторического интереса, если бы с течением времени не стали бы прототипом новых образований. Происхождение этих последних состояло в непосредственной связи с ненормальным направлением, которое получило распределение недвижимой собственности в римском обществе. Распределение собственности в обществе не происходит сообразно труду каждого н вообще, как известно, справедливое отношение к труду играет лишь второстепенную роль в истории собственности; однако, с другой стороны, способ распределения ее не должен препятствовать обществу проявлять его трудовые силы в том количестве, как это необходимо в виду существующих экономических потребностей. Распределение, которое служит подобным препятствием, наносит удар самому институту собственности. Так именно случилось в Риме. Сосредоточение земель в немногих руках, - образование крупных землевладений, отдалило собственников от непосредственного пользования их собственностью; хозяйство самого собственника или краткосрочного арендатора, по договору найма, заменилось на частных землевладениях долгосрочною или даже вечною арендою. Собственнику оставалось от его права главным образом только получение известной арендной платы; экономически его место занимал арендатор, который становился фактическим собственником, осуществляя на практике все правомочия этого последнего. Это положение должно было отразиться в праве. Было признано, напр., что арендатор установляет новые сервитуты на время своей аренды, приобретает плоды в момент отделения их (separatio) и самое отношение по аренде приобрело вещный характер, стало вещным правом. Ранее это произошло относительно аренды под выстройку или суперфиция (superficies).*(1030) Преторский эдикт императорского времени даровал арендаторам-суперфициарам для защиты их владения особый интердикт (int. de superficiebus) и для защиты их права особый вещный иск на подобие исков, которыми защищалось право собственности. Таким образом, суперфиций отделился от найма, как консенсуального контракта, и сделался подобно сервитутам правом в чужой вещи (ius in re aliena). Это право вследствие своей долгосрочности было право наследственное и отчуждаемое; его содержание определается как полное право пользования чужим зданием (потому что здание, возведенное на чужой земле, принадлежит собственнику земли) и сервитутами, принадлежащими этому зданию. Арендная плата (solarium), которую платил суперфициарий собственнику земли, могла в начале не отличаться от государственных поземельных податей, тяжесть которых лежала также на суперфициаре. Здесь мы касаемся государственной стороны изложенного института. Интересы самого государства требовали возможно большей гарантии прав долгосрочного арендатора, потому что он представлялся лучшим плателыциком податей, нежели собственник. Отсюда - защита арендных прав вещным иском. В конце IV в. по Р. X. имп. Зенон распространил эту защиту на эмфитевзис*(1031) или долгосрочную аренду сельских имений. Правительство покровительствовало эмфитевзису, видя в н±м средство поднять земледелие, которое пришло в крайний упадок. Юридическое положение эмфитевтера было вообще подобно юридическому положению суперфициара; фактически он замещал собою помещика-собственника; арендная плата его представляла собою <не что иное, как облегченный и фиксированный налог>. Постепенно постановления об эмфитевзисе были распространены на ager vecligalis, так что оба института слились в одно. Но правительственное покровительство, проявленное в интересе податном, есть благо обоюдоострое; обеспечивая арендатора, правительство, с другой стороны, стремилось к прикреплению его к земле, к. закрепощению. Эта тенденция сказалась со всею силою по отношению к мелким сельским арендаторам. С развитием латифундий на счет мелкой собственности - масса мелких поземельных собственников превратилась в долгосрочных арендаторов (колонов, стр. 288). Колоны обзаводились прочным хозяйством, сидели на землях в течение целых поколений и фактически приростали к земле; их число росло по мере того, как крупное хозяйство, через посредство рабов, отступало пред выгодами, которые представляла система мелких хозяйств колонов. Прикрепление к земле принизило личность колона и поставило его в зависимость от помещика; уже в решениях юристов III в. по Р. X. эта сторона колоната нашла себе некоторое юридическое выражение*(1032); с IY века законодательство регламентировало колонат, как особый институт, и в конце концов колоны явились, как <крестьяне, прикрепленные к земле, за пользование которой они платят известный оброк или арендную плату землевладельцу. По своему личному положению, это люди полусвободные; ими нельзя располагать, как рабами, но и они не могут располагать собою, как свободные люди. Колон прикреплен к своей земле навсегда со всем потомством и входит как бы частью или органом в высшее живое неделимое - в хозяйство земельного участка; самим господам запрещается переводить колонов с одного участка на другой, если при этом уменьшается аграрное п, посредственно, фискальное значение первого участка. Помещикам был поручен сбор податей с колонов и наблюдение за тем, чтобы отбывались натуральные повинности, а также известная дисциплинарная власть>. Впрочем, личное и имущественное положение не всех колонов было одинаково.