СИЛЛАБИЧЕСКАЯ СИСТЕМА

В эпоху средних веков, когда латинский язык перестал быть живым языком, будучи вытеснен из народного обращения роман­скими диалектами, из которых развились современные южно-ев­ропейские языки, и, сохранившись только в церковных и ученых кругах, утратил свои свойства долготности слогов, различие в дли­не слогов было забыто, и ритмической мерой стала длина всякого слога. Речитативное чтение свелось к равновременному (изохрон­ному) произношению всех слогов, причем в конце речевого коло­на делалась каденция, сопровождавшаяся изменением высоты тона и длительности (каденция, не нарушавшая изохронности, иногда делалась и в начале колона).

О характере средневекового речитатива мы можем судить по церковному чтению. Церковь, как православная, так и католичес­кая, сохранила в обиходе культурные пережитки, бытовавшие около 1000 лет тому назад. Облачения, утварь, живопись — все это сви­детельствует о давно минувшей культуре. Ритуальный язык (ла­тинский, церковно-славянский) перестал жить около тысячелетия тому назад. Точно так же и церковный речитатив сохраняет мане­ру речитатива эпохи возникновения силлабического стихосложе­ния. Вот образец архаического церковного речитатива:

Г P P P P P P P P P Г .Г Г P P P P P Г J*

Et ne nos in du cas in ten ta ti o nem Sed li bc ra nos a ma lo

Или:

P P P P P P P P P P Г P Г J Г

Ца рю не бес пый у те ши те лю ду ше и сти ны

Здесь ясно: 1) выравнивание слогов (каждый длится одну мору) и 2) каденцирование в конце колона на последнем ударении (in tentatiûnem, истины), выражающееся в удлинении слога и переме­не тона. Из такого речитатива выросла силлабическая система сти­хосложения.

Взяв подобную рецитационную форму, поэты выровняли коло­ны, сделав их равными по времени, а так как время измерялось морами, а каждая мора длилась один слог, то это свелось к тому, что равенство стихов определялось равенством числа слогов от начального до последнего ударного.

Таким образом, например, шестисложный стих составлялся из

,Іяти неударных слогов, за которыми следовал ударный (после удар­ного могло больше и не быть слогов, но могли следовать еще не-^дарные слоги, которые в ритмический счет не входили). Пример — итальянские стихи:

Brillano le pupille Di vivaci scintille.

Французские стихи:

Esprit toujours aimable, Rimeur toujours galant, Demain donnons au diable Un monde turbulan? Et qu'on dresse la table Près d'un foyer brûlant.

В основе силлабической системы лежит счет слогов. Этот счет регу-Іируется традицией. Так, например, во французском стихосложении со-пл издаются следующие правила в счете слогов: вес «е немые» произносят­ся и считаются, кроме «е немых», следующих за гласной (prierai — только два слога: prie-rai, но «racine» — три слога: ra-ci-ne).

Дифтонги «oi» (ya), «ui», «ie» и др. считаются за один слог, например, «oisiveté» — 4 слога: «oi-si-ve-te», «lui» — один слог, «pied» — один слог. (Замечу, что иногда «ui» — не дифтонг; например, в слове «ruine» три слога: «ru-i-ne».)

Зияние во французском классическом стихе запрещено (с середины XVII в.), т.е. нельзя сопоставить два слова, из которых одно оканчивается па гласную, друюе начинаеіся на гласную.

Впрочем, если первое слово оканчивается на «е немое», то происхо­дит элизия, т.е. это «е немое» не произносится и не считается. В сочетании «paraître ensemble» пять слогов: «pa-raîtr'-cn-sem-ble»; «parle encor», 3 сло­га, «elle arma» — 3 слога.

Любопытно, что при условии элизии «е немого» допускалось и зия­ние, например: «Sophie est bonne» (Sophie est), «trompré et triste» (trompé-et). Несмотря на зияния, эти сочетания законны в стихах, вероятно, пото­му, что гласный звук, после которого элидировалось «е немое», полу­чал слабый пазвук вроде нашего «и», разделявший сталкивавшиеся гласные.

Наиболее старым размером во французской поэзии является восьмисложный (octosyllabe) и семисложный. Стихи эти сочета­лись в цепи, причем каденция каждого стиха отмечалась ассонан­сом, т.е. совпадением ударной гласной; вот пример стиховой цепи семисложных стихов с ассонансом на «і» (первая половина XII1 в.):

Aine plus bêle ne veistes! Esgarda par la gaudine et vit la rosé espanie et les oisax qui se crient, dont se calma orpheline «Ai mi! lasse! moi caitive! Por coi sui en prison misse? и т.д. («Aucassin et Nicolette».)

Подобные ассонансы существовали в испанской поэзии.

Этот ассонанс был впоследствии вытеснен рифмой, т.е. пол­ным созвучием между конечными словами стихов (начиная с уда­рения до конца слова).

Вот пример старых рифмованных восьмисложных стихов:

Tant de loin que de prez m'est laide La mors. La clamoit à son ayde Tosjqrs, ung povre bosquillon Que n'ot chevance ne sillon: «Que ne viens, disoit, о ma mie Finer ma dolorouse vie!» Tant brama qu'advint; et de voix Terrible: «Que veux-tu? — Ce bois Que m'aydiez à carguez, madame». Peur et labeur n'ont mesme game. (Marie de F r a n с е. XIII в.)

Что касается шестисложных стихов, то они по своей краткости сочетались попарно в один двенадцатисложный стих. Раздел меж­ду шестисложными полустишиями именовался цезурой. Так как слоги после последнего ударения не считались, то в старинном французском двенадцатисложнике иногда первое полустишие окан^ чивалось неударными, не входившими в счет слогами (цезурная гиперкаталектика), например:

Pinabaux trébucha / sur l'herbe ensanglantée Et fors de son poing désire / lui échappa l'épée.

С XVI в. подобные формы были запрещены, и двенадцати-сложник превратился в стих с ударениями на шестом и двенадца­том слоге и словоразделом между шестым и седьмым слогом:

Observez comme iui tous ces différents verts,

Plus sombres ou plus gais, plus foncés ou plus clairs.

Remarquez-les surtout, lorsque la pale automne, Près de la voir flétrie, embellit sa couronne; * Que de variété! que de pompe et d'éclat! Le pourpre, l'orangé, l'opale, l'incarnat, De leurs riches couleurs étalent l'abondance. Hélas! tout cet éclat marque leur décadence. **

(J. D e l i l l e.)

Этот стих получил название александрийского (alexandrin) и сыграл большую роль как во французской поэзии, так и в литера­турах, испытавших влияние французского классицизма.

Подобным же образом создался стих в 10 слогов с цезурой пос­ле 4-го слога (décasyllabe):

Je ne suis né / pour célébrer les saints; Ma voix est faible / et même un peu profane. Il faut pourtant vous chanter cette Jeanne Qui fit, dit-on, des prodiges divins.***

(Voltaire.)

В итальянском языке развилось, как и в остальных южно-романских, силлабическое стихосложение, несколько отличное от французского. Так, в итальянском стихе иные правила элизии. Там если сталкиваются две гласные на словоразделе, то они образуют дифтонг, считающийся за один слог, например:

Egli ha fatio offene a Rodomonte...

В последнем стихе — эллизия через цезуру: «flétri ' embellit».

Отливы зелени старайся замечать,

Чтоб лучше цвет к цветам, тень к тени подбирать.

Учись тому тогда, как осень увядает

И томною рукой венок свой украшает:

Какой богатый вид, величие и свет!

Оранжевый, златой, багряный, алый цвет

Льют велелепный блеск с сенистои древ вершины;

Но, ах, сей яркий блеск предтеча их кончины.

(Перев Воейкова) Я не рожден святыню славословить, Мой слабый глас не взыдет до небес, Но должен я вас ныне приготовить К услышанью Йоанниных чудес.

(Перев Пушкин а.)

Иногда даже образовывался трифтонг (три гласных в одном слоге): Lasciati avea і Cadurci e la cittade.

Наиболее распространенным стихом являлся стих в 11 слогов с ударе­нием на 10-м слоге (endecasillabo). В противоположность французскому стиху итальянский не имеет цезуры. Например:

E non lo bramo tanto per diletto, Quanto perché vorrei vincer la prova; E non possendo farlo con effetto, S'io lo fo immaginando, anco mi giova.

В эпохи влияния французской литературы проникал в Италию и алек­сандрийский стих (под названием «мартельянского» стиха). Но так как в итальянском языке мало слов, оканчивающихся на ударение, то соблюде­ние правил французской цезуры было бы затруднительно, так как требо­вало бы постоянной элизии через цезуру. Поэтому итальянский марте-льянский стих строится как старофранцузский, с допущением неметри­ческих слогов в конце первого полустишия.

Il cuor di donna ¥orida / fa risistanza in vano; E vittima d'amore, / ma l'idolo é lontano.

(G o l d o n i.)

В итальянском языке допускаются как рифмованные, так и перифмо-вапные (белые) стихи.

От французского силлабического стиха итальянский отличается не­сколько большей правильностью в расстановке ударений (обычно через слог). Впрочем, эта тенденция к правильности не метает свободно ста­вить ударения на любом слоге стиха.

В силлабическом стихе преобладают рифмованные стихотворения (на французском языке рифма обязательна).

Рифмой именуется совпадение звуков двух слов, начиная с ударной гласной. Рифмы делятся на следующие:

1) Рифмы, оканчивающиеся на ударение (мужские)'.

русск.: луга—берега, дрожат—назад, франц.: contour—jour, beauté—côté, итальяпск.: Ге ri r— morir, pietà—libcrtà.

2) Рифмы, оканчивающиеся на один неударный слог, т.е. с ударением
на втором от конца слоге (женские):

русск.: звуки—муки, дремучий—тучи, франц.: vitre—chapitre, énorme--forme (в качестве жен­ских считаются и рифмы типа enfoncée—amassée, prairie—chérie, хотя это «е немое» не считалось бы внутри стиха и должно было бы обязательно элидироваться; без элизии эти слова внутрь стиха не допускаются);

118'

итальянок.: segno — sdegno, sorte— morte (в качестве жен­ских употребляются и рифмы типа «poi— suoi, via— dia, хотя внутри стиха псе эти слова односложны).*

3) Рифмы с ударением на третьем от конца слоге (дактилические):

русск.: чудная— трудная, разовый— рассказывай; итальянск.: amabile— interminabile (обычно в итальянской поэзии дактилические стихи не рифмуют);

французские дактилические рифмы невозможны.

4) Рифмы с ударением далее третьего слога (гипердактилические):

русск.: покрякивает— вскакивает, агатовая— захватывая.

Во французском языке употребляются рифмы мужские и женские, причем обязательно правило чередования, т.е. рядом стоящие два стиха одного рода окончания обязательно должны рифмовать между собою; два соседних стиха, не рифмующие между собою, должны быть разных родов окончания. Правило это соблюдается также в большинстве русских клас­сических стихотворений (XIX в.).

В итальянском языке употребляется преимущественно женская риф­ма (т.е. все стихи одного произведения имеют женское окончание), и пра­вило чередования не соблюдается.

Кроме романских языков, силлабическая система применяется также в польском языке. В польском языке нет элизии; следовательно, каждый слог в стихах считается за отдельный.** Например:

Jedza., pija., lulki Tance, hulanka, swawola; Lcdwie karczmy nie rozwala_; Ha, ha, ha, hi, hejze holà! Twardowski siadi w koncu stola, Podparl sic w boki, jak basza, «Hulaj, duszo, hulaj!» wola, Smicszy, tumani, prestrasza*** (M і с k і е w і с z)

* Причина этого лежит и том, что конец стиха кадепцируется, т.е. условия произношения конечного слога отличаются от условий произношения внутрен­них слогов. Ср. церковные речитативы, приведенные выше.

** Дифтонги образуются только при соединении «і» со следующим гласным. Так, слово «nie» — односложно.

*** Пьют, курят, едят, веселятся: Не пир — разливанное море! Чуть степы корчмы не валятся... «Аи жги да гуляй, мое горе!» Пашой подбочепясь, Твардовский В корчме за столом заседает. Гарцует и чарой бесовской Туману в глаза напускает.

(Перец Мея)

Так как польские слова имеют ударение на предпоследнем слоге, то
польские стихи имеют преимущественно женские окончания. Для обра­
зования мужской рифмы необходимо поставить в конце стиха однослож­
ное слово, например: , ,

Rozpalili na kominie ZaspiewalJi jak do snu, Piesn sie winiç, nie sie winie, _t Z dawnich czasow, z motköw Inu.

Александрийский стих проник из Франции и.» польское сти­хосложение. Но и здесь, как и для итальянского языка, представи­лось затруднение — мужская цезура при общем женском оконча­нии польских слов. Польский стих не пошел по пути итальянско­го александрийского стиха, т.е. не допустил гиперкаталектики на цезуре. Чтобы сохранить ударение на шестом слоге, он передви­нул цезурный словораздел на один слог вперед, т.е. поставил его между седьмым и восьмым слогами, поделив стих на два полусти­шия.

Пример:

Surojadki srebrzyste, / zelte i czerwone, Niby czareczki rôznym / winem napelnione.

Вот сравнительная схема французского, итальянского и поль­ского александрийского стиха:

французский: — — — — — —

итальянский:

или

польский:

5 4

Чтобы сделать яснее различие трех систем, приведу несколько

искусственно составленных русских стихов, осуществляющих эти три системы.

1) Система французская:

Смеем ли мы еще, | в замену былых бед Лучших грядущих дней | встречать близкий рассвет? Ты будешь ли, мой сын, | от несчастий избавлен И тяжелой пятой | насилья не раздавлен?

2) Итальянская система:

Еще ли мы не смеем, | преодолев гоненье, Времен лучших и- радостных | предвидеть просветленье? Ужель, мой сын, ты будешь | от горьких нужд избавлен, Злой и тяжкой пятою | насилья не раздавлен?

3) Польская система:

Неужели не смеем, | забывши гоненье, Дней грядущих и светлых | встретить просветленье? Ты будешь ли, о, сын мой, | от бедствий избавлен И железной пятою | злобы не раздавлен?*

Из Польшы силлабическое стихосложение проникло в Россию, где продержалось до половины XVIII в. '•

Эпический размер (подобный александрийскому №иху) — три-надцатисложник — был Еоспринят й в России," где'он являлся глав­ным размером больших произведений. Из польских правил были усвоены: женская рифма (т.е. ударение на 12-м слоге), от которой отступали весьма редко, и словораздел (цезура) после 7-го слога. ОднаА'тфЬвило'ов ударении 6-го сілоґа было отброшено. В поль­ском языке Оно являлось механическим следствием словораздела поели 7-го слога, так как по-польски слова имеют ударйииё на предпоследнем слоге. В русском же языке ударений евободны. Отсюда проистекло то, что вместо двух неподвижных¹ ударений русский тринадцатисложник имел только одно, при этом доволь­но часто ударение перед цезурой приходилось на последний седь-

* Стихи эти, за нескладность которых прошу извинения у читателей, являют­ся видоизменением русских александрийских стихов Жуковского-Бернета:

Ужель не смеем мы, в замену долгих бед, Грядущих лучших дней приветствовать рассвет? Мой сын, ты будешь ли от горьких нужд избавлен, Железною пятой насилья не раздавлен?

мой слог, что создавало резкое'ритмическое неравенство полусти­ший. Например:

Коль мнози суть совіти, | ихже лице красно Мнится быти, но, егда | рассмотрим опасно, Инако являются... | Первое се яв-fe, Породится от сего | укоризна слав* Нашей: не повергули | греческим яод ноз-Ь Царем в-ънца моего' | И ихже не мноз-fe Усмирих поб-Ьдами, | тим сам подчиненний-Буду, не оружием, | едним побіжденний Словом философовим. | Инако же, носит Обычай: да закона | по&Ьжденний просит От побудника, сей же j тому да влад-Ьет. К тому мир знает, яко ( еили довлеет... *

(«В ладимир» Трагикомедия Феофана Прокоповнча. 170S года.)

В. Тредиаковский, произведший реформу русского силлаби­ческого стиха, в Начале своей деятельности пользовался той же системой, что и' Феофан Прокопович. Вот пример из «Элегии на смерть Петра Великого».

Что за печаль повсюду | слышится ужасно?

Ах! знать Россия плачет }& многолюдстве гласно!

Где ж повседневных торжеств | радостей громады! .<

Слыщь, не токмо едина: [ плачют уж и чады1

(1725 г.)

Но в 173$ г,, он щіа^руководстзр к стихосложению, где пред* ложил ставить н^ 7'м слоге обязательное, ударение. Антнрх К^ант^ мир, его современник, принял это правило, допустив, однако, щ$ свободу ставить последнее ударение полустишия на 5-М или 7~Ц