К55 Юридическая этика: Учебник для вузов

А. С. Кобликов

Юридическая этика

Учебник для вузов

Рекомендовано Министерством общего и профессионального образования Российской Федерации в качестве учебника для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальности «Юриспруденция»

Издательство НОРМА Москва, 2005

3-е издание, измененное

УДК 174(075.8) ББК 87.75я73 К55

Сведения об авторе

Кобликов Александр Семенович (1924—2001) — доктор юридиче­ских наук, профессор, имел почти полувековой опыт преподавания юридических дисциплин в различных учебных заведениях, многие годы работал в составе научно консультативных советов при Верховном Суде СССР (РФ). Его вклад в развитие отечественной юридической теории и практики был отмечен государственными наградами, званиями «Заслу­женный деятель науки Российской Федерации» и «Заслуженный юрист РСФСР». Он стал одним из первых обладателей медали Анатолия Кони.

Автор более 200 опубликованных работ по уголовному процессу и другим отраслям права, он в последние годы жизни уделял при­стальное внимание вопросам юридическои этики, будучи глубоко убе­жденным в непреходящей ценности нравственных начал юстиции.

Кобликов А. С.

К55 Юридическая этика: Учебник для вузов. — 3-е изд., изм. — М.: Норма, 2005. — 176 с.

ISBN 5-89123 916-7

В книге содержатся сведения об основных понятиях и кате­гориях юридическои этики как вида профессиональной этики. Характеризуются нравственные основы законодательства о пра­воохранительной деятельности и его применения, этические правила предварительного расследования и осуществления пра­восудия, а также содержание культуры процессуальной деятель­ности и нравственные качества юриста.

ISBN 5 89123 916-7

Для студентов, аспирантов, преподавателей юридических учебных заведений и практикующих юристов, а также граждан, интересующихся деятельностью правоохранительных органов.

с П. А. Кобликов, наследник, 2005 с ООО «Издательство НОРМА», 2005

Содержание

Предисловие издателя к третьему изданию..................................................... V

Предисловие издателя ко второму изданию.................................................. VI

Предисловие к первому изданию..................................................................... . X

Глава I. Мораль и этика: основные понятия................................................... 1

§ 1. Мораль, ее функции и структура ........................................................ 1

§ 2. Мораль и право ........................................................................................ 7

§ 3. Эт^ка учение о морали............................................................................ 9

Глава II. Категории этики................................................................................... 11

§ 1. Добро и зло ............................................................................................... 11

§ 2. Справедливость ...................................................................................... 14

§ 3. Долг ... ........................................................................................................ 16

§ 4. Совесть....................................................................................................... 16

§ 5. Ответственность....................................................................................... 17

§ 6. Достоинство и честь............................................................................... 18

§ 7. Гуманизм как этический принцип ...................................................... 20

Глава III. Юридическая этика — вид профессиональной этики............. 22

§ I. Понятие и виды профессиональной этики ....................................... 22

§ 2. Особенности профессии юриста

и ее нравственное значение ................................................................ 24

§ 3. Судебная этика, ее содержание и значение..................................... 28

Глава IV. Нравственные основы законодательства о правосудии

и правоохранительной деятельности........................................................ 32

§ I. Нравственное содержание конституционных норм

о правосудии и правоохранительной деятельности.................... 32

§ 2. Нравственные принципы и нормы в материальном праве ... 38 § 3. Нравственное содержание уголовно процессуального

законодательства................................................................................... 43

§ 4. Правовые и нравственные отношения

в уголовном процессе............................................................................ 53

§ 5. Соотношение цели и средства в уголовном процессе.................. 59

Глава V. Нравственные начала уголовно-процессуального

доказывания...................................................................................................... 64

§ 1. Установление истины по уголовному делу

как нравственная цель доказывания................................................. 64

§ 2. Презумпция невиновности и обязанность доказывания

в нравственном аспекте........................................................................ 66

§ 3. Нравственное значение оценки доказательств

по внутреннему убеждению................................................................ 69

§ 4. Этические основы использования

отдельных видов доказательств........................................................ 72

Глава VI. Этика предварительного следствия ............................................ 79

§ 1. Общие нравственные требования

к деятельности следователя................................................................ 79

§ 2. Этика производства следственных действий ................................. 89

Глава VII. Нравственные начала осуществления правосудия ............. 104

§ 1. Нравственные требования

к деятельности судебной власти ..................................................... 104

§ 2. Роль судьи, председательствующего по делу, в обеспечении нравственного характера

разбирательства дела............................................... .. ....................... 107

§ 3. Нравственное содержание приговора

и других решений суда ...................................................................... 120

Глава VIII. Этика судебных прений ............................................................. 126

§ I. Нравственное значение судебных прений ..................................... 126

§ 2. Этика обвинительной речи прокурора................................ i ... 128

§ 3. Этика речи защитника ......................................................................... 133

Глава IX. Культура процессуальной деятельности ................................. 139

§ 1. Понятие и содержание культуры

процессуальной деятельности ......................................................... 139

§ 2. Культура производства по уголовному делу................................ 142

§ 3. Культура процессуальных документов.......................................... 145

§ 4. Судебный этикет................................................................................... 149

Глава X. Нравственные качества юриста.................................................... 153

§ 1. Нравственно-психологические качества судьи,

следователя, прокурора..................................................................... 153

§ 2. Кодекс судейской этики и правила поведения юристов

в профессиональной и внеслужебной деятельности ................. 158

Предисловие издателя к третьему изданию

Выход в свет в 2003 г. второго, посмертного, издания книги Александра Семеновича Кобликова «Юридическая этика» по­сле принятия и вступления в законную силу нового Уголовно- процессуального кодекса Российской Федерации, иных норма­тивных правовых актов стал весьма значительным событием в отечественной юридической науке. Читатели, изучавшие преж­ние работы профессора А. С. Кобликова, все в большей мере убеждаются, что им, выдающимся юристом и высокомораль­ным человеком, были предугаданы многие современные этико- правовые концепции, нашедшие свое отражение в ныне дейст­вующем законодательстве.

Несомненным достоинством второго издания книги было то, что содержащиеся в нем положения соответствовали совре­менной обстановке и применялись на практике. Нынешнее, третье издание продолжает эту линию и представляет собой книгу, в которой сохранены высокие морально-нравственные ориентиры, данные А. С. Кобликовым современным юристам, а приведенный фактический материал скорректирован с учетом последних изменений действующего законодательства. Кроме того, при подготовке третьего издания учтен тот факт, что 2 де­кабря 2004 г. VI Всероссийский съезд судей утвердил Кодекс судейской этики, заменивший собой Кодекс чести судьи 1993 г.

Надеемся, что учебник «Юридическая этика» останется не­заменимым для многих поколений юристов.

Предисловие издателя ко второму изданию

Александр Семенович Кобликов (1924—2001) — выдающий­ся российский научный деятель, заслуживший широчайшее признание своими уникальными трудами по юриспруденции. Как известно, об ученом судят не только по количеству работ (а их у автора множество), но и по тому следу, который его произведения оставили в науке, сознании и сердцах читателей. Книги Александра Семеновича — яркий пример действительно нового мышления, которое зачастую опережало свое время. Ведь многие правовые нормы сами по себе могут выглядеть весьма привлекательно. Однако, не будучи подтвержденными соответствующими морально-нравственными качествами пра­воприменителя, они становятся оторванными от жизни, не га­рантируют нерушимость конституционных прав и свобод чело­века и гражданина.

В предисловии к первому изданию настоящего учебника А. С. Кобликов писал, что изучение нравственных аспектов и проблем профессии необходимо каждому юристу, особенно в современных условиях, когда ставится задача гуманизации об­щественной и государственной жизни, когда человек провоз­глашен Конституцией высшей ценностью и на первый план выдвигаются гарантии его прав и свобод.

Судя по востребованности учебника и поступившим на него отзывам, стоявшая перед автором задача была выполнена в полной мере. Структура работы отвечает той проблематике, которая при изучении юридической этики является наиболее актуальной.

В первой главе книги автор дает общую характеристику мо рали как одному из важнейших способов нормативного поведе­ния человека, особой форме общественного сознания и виду общественных отношении. Глубокому исследованию им под вергнута этика, которая представляет собой общественную нау­ку, изучающую мораль, ее сущность, природу и структуру, за­кономерности возникновения и развития, определяющую ме­сто морали в системе других общественных отношений.

Во второй главе содержится характеристика важнейших ка­тегорий этики, являющихся главным достижением мировой цивилизации, таких как «добро и зло», «справедливость», «долг», «совесть», «ответственность», «достоинство и честь». Примечательно, что эта характеристика не содержит и грана созерцательности, сквозь текст как бы проступают высокие ду­ховные качества самого Александра Семеновича.

Третья глава приближает общие моральные нормы к повсе­дневной правоприменительной деятельности юриста. Здесь да­но понятие профессиональной этики, обозначены ее виды, указаны особенности профессии юриста с точки зрения нрав­ственных качеств, которыми должен обладать каждый выпуск­ник соответствующего учебного заведения. Особое внимание автор уделил изложению вопросов, касающихся истории и со­временности судебной этики.

Следующая, четвертая глава органически связана с преды­дущими и посвящена изложению нравственных основ законо­дательства. А. С. Кобликов полно и всесторонне освещает нравственное содержание конституционных норм о правосу­дии и правоохранительной деятельности, определяет действи­тельное место и роль нравственных принципов в материальном праве, характеризует правовые и нравственные отношения в уголовном процессе в их взаимосвязи и взаимозависимости. Предложенные автором пути разрешения проблемы соотноше­ния цели и средства в уголовном процессе однозначно свиде­тельствуют о том, что ученый отвергал возможность дальней­шего существования в России розыскного судопроизводства

В пятой главе последовательно отстаивается тезис о том, что нравственной целью доказывания является установление истины по уголовному делу. Хотя действующее законодатель­ство видит назначением уголовного судопроизводства защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, защиту личности от незаконного и необосно­ванного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод (ст. 6 УПК РФ), категория истины продолжает оставаться крайне актуальной. В противном случае деятельность по дока­зыванию теряет свою цель, становится беспредметной, что аморально по отношению как к правоприменителю, так и к остальным участникам уголовного судопроизводства.

В шестой главе изложены общие нравственные требования к деятельности следователя, который является важнейшим уча­стником досудебного уголовного процесса. Особое внимание автор уделил рассмотрению этических стандартов производства следственных действий.

Седьмая глава посвящена характеристике нравственных на­чал осуществления правосудия. Деятельность суда исследуется сквозь призму морально-нравственных ценностей. Обозначены высокие нравственные требования, которым должны отвечать как судебная власть в целом, так и конкретный судья, осуще­ствляющий судебное разбирательство. Рассмотрен также во­прос о соответствии этим требованиям приговора и других су­дебных решений как актов правоприменительной судебной деятельности.

В восьмой главе учебника содержатся этические положения, которые должны соблюдать стороны судебного разбирательства по уголовным делам. Примечательно, что морально-нравст­венные стандарты выступлений прокурора и защитника с принятием нового уголовно-процессуального законодательства не только не утратили своей актуальности, но и приобрели особую значимость. Дело в том, что в настоящее время именно на суд перенесена основная нагрузка по реализации назначе­ния уголовного судопроизводства, а выступления сторон стали важнейшим средством обеспечения состязательности процесса.

Из этого вытекают и особые требования, предъявляемые к культуре процессуальной деятельности (девятая глава), а также к юристу, который должен быть носителем определенных нравственных качеств (десятая глава учебника). Данные главы, являясь заключительными в учебнике, подводят читателя к внутренне осознанному выводу о необходимости соблюдать комплекс этических правил в своей будущей профессиональ­ной деятельности, вырабатывать в себе соответствующие каче­ства. Таким образом, книга не только содержит ценнейшую информацию, но и оказывает серьезное воспитательное воз­действие.

После выхода в свет предыдущего издания был принят и введен в действие Уголовно-процессуальный кодекс Россий­ской Федерации. В связи с этим издательство внесло во второе издание незначительные поправки и привело текст учебника в соответствие с новейшими изменениями законодательства. Данные поправки не повлияли на содержание и общий дух учебника, сохранив читателю возможность использовать в не­изменном виде труд Александра Семеновича Кобликова, вы­дающегося научного деятеля и прекрасного человека.

Предисловие к первому изданию

Изучение нравственных аспектов и проблем профессии не­обходимо каждому юристу, особенно в современных условиях, когда ставится задача гуманизации общественной и государст­венной жизни, когда человек провозглашен Конституцией выс­шей ценностью и на первый план выдвигаются гарантии его прав и свобод. А юридическая профессия имеет своим «объек­том» именно человека. Деятельность юриста касается важней­ших благ, интересов людей, нередко связана с вторжением в их личную жизнь, а иногда и с ограничением прав, принятием ре­шений, влияющих на судьбу человека.

Между тем учебной литературы, предназначенной для овла­дения знаниями в области юридической этики, явно недоста­точно. Учебника по юридической этике в стране нет. Публика­ции, посвященные ее проблемам, немногочисленны и в опре­деленной степени не отражают современных представлений.

В настоящем учебнике делается попытка с учетом опыта преподавания курса юридической этики и в соответствии с учебными программами помочь обучаемым овладеть знаниями о нравственной сущности юридической профессии, нравствен­ных требованиях к ее представителям как в профессиональной деятельности, так и во внеслужебном поведении.

А. С. Кобликов,

доктор юридических наук, профессор

Глава I

МОРАЛЬ И ЭТИКА: ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ

§ 1. Мораль, ее функции и структура

Мораль (от лат. moralis — нравственный; mores — нравы) яв­ляется одним из способов нормативного регулирования поведе ния человека, особой формой общественного сознания и видом общественных отношений. Есть ряд определений морали, в ко­торых оттеняются те или иные ее существенные свойства^[1].

Мораль — это один из способов регулирования поведения людей в обществе. Она представляет собой систему принципов и норм, определяющих характер отношений между людьми в соответствии с принятыми в данном обществе понятиями о до­бре и зле, справедливом и несправедливом, достойном и недос тойном. Соблюдение требований морали обеспечивается силой духовного воздействия, общественным мнением, внутренним убеждением, совестью человека.

Особенностью морали является то, что она регулирует пове­дение и сознание людей во всех сферах жизни (производствен­ная деятельность, быт, семейные, межличностные и другие от­ношения). Мораль распространяется также на межгрупповые и межгосударственные отношения.

Моральные принципы имеют всеобщее значение, охватыва­ют всех людей, закрепляют основы культуры их взаимоотноше­ний, создаваемые в длительном процессе исторического разви тия общества.

Всякий поступок, поведение человека может иметь разнооб­разное значение (правовое, политическое, эстетическое и др.), но его нравственную сторону, моральное содержание оценива­ют по единой шкале. Моральные нормы повседневно воспро­изводятся в обществе силой традиции, властью общепризнан­ной и поддерживаемой всеми дисциплины, общественным мнением. Их выполнение контролируется всеми.

Ответственность в морали имеет духовный, идеальный ха­рактер (осуждение или одобрение поступков), выступает в фор­ме моральных оценок, которые человек должен осознать, внут­ренне принять и сообразно с этим направлять и корректиро­вать свои поступки и поведение. Такая оценка должна соответствовать общим принципам и нормам, принятым всеми понятиям о должном и недолжном, достойном и недостойном и т. д.

Мораль зависит от условий человеческого бытия, сущност­ных потребностей человека, но определяется уровнем общест­венного и индивидуального сознания. Наряду с другими фор­мами регулирования поведения людей в обществе мораль слу­жит согласованию деятельности множества индивидов, превращению ее в совокупную массовую деятельность, подчи­ненную определенным социальным законам.

Исследуя вопрос о функциях морали, выделяют регулятив­ную, воспитательную, познавательную, оценочно императив­ную, ориентирующую, мотивационную, коммуникативную, прогностическую и некоторые другие ее фуйкции^[2]. Первосте­пенный интерес для юристов представляют такие функции мо­рали, как регулятивная и воспитательная.

Регулятивная функция считается ведущей функцией морали. Мораль направляет и корректирует практическую деятельность человека с точки зрения учета интересов других людей, общест­ва. При этом активное воздействие морали на общественные отношения осуществляется через индивидуальное поведение.

Воспитательная функция морали состоит в том, что она уча­ствует в формировании человеческой личности, ее самосозна­ния. Мораль способствует становлению взглядов на цель и смысл жизни, осознанию человеком своего достоинства, долга перед другими людьми и обществом, необходимости уважения к правам, личности, достоинству других. Эту функцию принято характеризовать как гуманистическую. Она оказывает влияние на регулятивную и другие функции морали.

Мораль рассматривают и как особую форму общественного сознания, и как вид общественных отношений, и как дейст­вующие в обществе нормы поведения, регулирующие деятель­ность человека — нравственную деятельность^[3].

Нравственное сознание является одним из элементов мора­ли, представляющим собой ее идеальную, субъективную сторо­ну. Нравственное сознание предписывает людям определенные поведение и поступки в качестве их долга. Нравственное созна­ние дает оценку разным явлениям социальной действительно­сти (поступка, его мотивов, поведения, образа жизни и т. д.) с точки зрения соответствия моральным требованиям. Эта оцен­ка выражается в одобрении или осуждении, похвале или пори­цании, симпатии или неприязни, любви или ненависти. Нрав­ственное* сознание — форма общественного сознания и одно­временно область индивидуального сознания личности. В последнем важное место занимает самооценка человека, свя­занная с нравственными чувствами (совесть, гордость, стыд, раскаяние и т. п.).

Мораль нельзя сводить только к моральному (нравственно­му) сознанию.

Выступая против отождествления нравственности и нравст­венного сознания, М. С. Строгович писал: «Нравственное соз­нание — это взгляды, убеждения, идеи о добре и зле, о достой­ном и недостойном поведении, а нравственность — это дейст­вующие в обществе социальные нормы, регулирующие поступки, поведение людей, их эзаимоотношения»^[4].

Моральные отношения возникают между людьми в процессе их деятельности, имеющей нравственный характер. Они разли­чаются по содержанию, форме, способу социальной связи меж­ду субъектами. Их содержание определяется тем, по отноше­нию к кому и какие нравственные обязанности несет человек (к обществу в целом; к людям, объединенным одной професси­ей; к коллективу; к членам семьи и т. д.), но во всех случаях че­ловек в конечном счете оказывается в системе моральных отно­шений как к обществу в целом, так и к себе как его члену.

В моральных отношениях человек выступает и как субъект, и как объект моральной деятельности. Так, поскольку он несет обязанности перед другими людьми, сам он является субъектом по отношению к обществу, социальной группе и т. д., но одно­временно он и объект моральных обязанностей для других, по­скольку они должны защищать его интересы, заботиться о нем и т. д.

Нравственная деятельность представляет собой объективную сторону морали^[5]. О нравственной деятельности можно говорить тогда, когда поступок, поведение, их мотивы поддаются оценке с позиций разграничения добра и зла, достойного и недостой­ного и пр. Первичныи элемент нравственной деятельности поступок (или проступок), поскольку в нем воплощаются мо­ральные цели, мотивы или ориентации. Поступок включает: мотив, намерение, цель, деяние, последствия поступка. Мо­ральные последствия поступка — это самооценка его человеком и оценка со стороны окружающих.

Совокупность поступков человека, имеющих нравственное значение, совершаемых им в относительно продолжительный период в постоянных или изменяющихся условиях, принято называть поведением. Поведение человека — единственный объективный показатель его моральных качеств, нравственного облика.

Нравственная деятельность характеризует только действия, нравственно мотивированные и целенаправленные. Решающим здесь являются побуждения, которыми руководствуется чело­век, их специфически нравственные мотивы: желание совер­шить добро, реализовать чувство долга, достичь определенного идеала и т. д.

В структуре морали принято различать образующие ее эле­менты. Мораль включает в себя моральные нормы, моральные принципы, нравственные идеалы, моральные критерии и др.

Моральные нормы — это социальные нормы, регулирующие поведение человека в обществе, его отношение к другим лю­дям, к обществу и к себе. Их выполнение обеспечивается силой общественного мнения, внутренним убеждением на основе принятых в данном обществе представлений о добре и зле, справедливости и несправедливости, добродетели и пороке, должном и осуждаемом.

Моральные нормы определяют содержание поведения, то, как принято поступать в определенной ситуации, т. е. прису­щие данному обществу, социальной группе нравы. Они отлича­ются от других норм, действующих в обществе и выполняющих регулятивные функции (экономических, политических, право­вых, эстетических), по способу регулирования поступков лю­дей. Нравы повседневно воспроизводятся в жизни общества силой традиции, авторитетом и властью общепризнанной и поддерживаемой всеми дисциплины, общественным мнением, убеждением членов общества о должном поведении при опре­деленных условиях.

В отличие от простых обычаев и привычек, когда люди од­нотипно поступают в сходных ситуациях (празднование дня ро­ждения, свадьбы, проводы в армию, различные ритуалы, при­вычка к определенным трудовым действиям и др.), моральные нормы не^ просто выполняются вследствие заведенного обще­принятого порядка, а находят идейное обоснование в представ­лениях человека о должном или недолжном поведении как во­обще, так и в конкретной жизненной ситуации.

В основу формулирования моральных норм как разумных, целесообразных и одобряемых правил поведения положены ре­альные принципы, идеалы, понятия о добре и зле и т. д., дейст­вующие в обществе.

Выполнение нравственных норм обеспечивается авторите­том и силой общественного мнения, сознанием субъекта о дос­тойном или недостойном, нравственном или безнравственном, что определяет и характер нравственных санкций.

Моральная норма в принципе рассчитана на добровольное исполнение. Но ее нарушение влечет за собой моральные санк­ции, состоящие в отрицательной оценке и осуждении поведе­ния человека, в направленном духовном воздействии. Они оз­начают нравственный запрет совершать подобные поступки в будущем, адресованный как конкретному человеку, так и всем окружающим. Моральная санкция подкрепляе? нравственные требований содержащиеся в моральных нормах* и принципах.

Нарушение моральных норм может влечь за собой помимо моральных санкций санкции иного рода (дисциплинарные или предусмотренные нормами общественных организации). На­пример, если военнослужащий солгал своему командиру, то за этим бесчестным поступком в соответствии со степенью его тя жести на основании воинских уставов последует соответствую­щая реакция.

Моральные нормы могут выражаться как в негативной, за­прещающей форме (например, Моисеевы законы — Десять за поведей, сформулированные в Библии), так и в позитивной (будь честен, помогай ближнему, уважай старших, береги честь смолоду и т. д.).

Моральные принципы — одна из форм выражения нравст­венных требовании, в наиболее общем виде раскрывающая содержание нравственности, существующей в том или ином обществе. Они выражают основополагающие требования, ка­сающиеся нравственной сущности человека, характера взаи моотношении между людьми, определяют общее направление деятельности человека и лежат в основе частных, конкретных норм поведения. В этом отношении они служат критериями нравственности.

Если моральная норма предписывает, какие конкретно по­ступки должен совершать человек, как вести себя в типичных ситуациях, то моральный принцип дает человеку общее направ­ление деятельности.

К числу моральных принципов относятся такие общие нача­ла нравственности, как гуманизм — признание человека выс­шей ценностью; альтруизм — бескорыстное служение ближне му; милосердие сострадательная и деятельная любовь, выра­жающаяся в готовности помочь каждому в чем-либо нуждающемуся; коллективизм — сознательное стремление со действовать общему благу; отказ от индивидуализма проти­вопоставления индивида обществу, всякой социальности и эго­изма — предпочтения собственных интересов интересам всех других.

Кроме принципов, характеризующих сущность той или иной нравственности, различают так называемые формальные прин­ципы, относящиеся уже к способам выполнения моральных тре бований Таковы, например, сознательность и противополож­ные ей формализм, фетишизм, фатализм, фанатизм, догматизм. Принципы этого рода не определяют содержания конкретных норм поведения, но также характеризуют определенную нравст венность, показывая, насколько сознательно выполняются нравственные требования.

Нравственные идеалы — понятия морального сознания, в которых предъявляемые к людям нравственные требования вы­ражаются в виде образа нравственно совершенной личности, представления о человеке, воплотившем в себе наиболее высо­кие моральные качества.

Нравственный идеал по-разному понимался в разное время, в различных обществах и учениях. Если Аристотель видел нрав ственный идеал в личности, которая высшей доблестью считает самодовлеющее, отрешенное от волнений и тревог практиче­ской деятельности созерцание истины, то Кант характеризовал нравственный идеал как руководство для наших поступков, «божественного человека внутри нас», с которым мы сравнива­ем себя и улучшаемся, никогда, однако, не будучи в состоянии стать на один уровень с ним. Нравственный идеал по своему определяют различные религиозные учения, политические те­чения, философы.

Нравственный идеал, принятый человеком, указывает ко­нечную цель самовоспитания. Нравственный идеал, принятый общественным моральным сознанием, определяет цель воспи­тания, влияет на содержание моральных принципов и норм.

МолАю говорить и об общественном нравственном идеале как об образе совершенного общества, построенного на требо­ваниях высшей справедливости, гуманизма.

§ 2. Мораль и право

Соотношение морали и права — один из важных аспектов изучения этих социальных явлений, представляющий особый интерес для юристов. Ему посвящен ряд специальных работ^[6]. Мы коснемся здесь лишь отдельных принципиальных выводов, существенных для рассмотрения последующих вопросов

Мораль относится к числу основных типов нормативного регулирования деятельности, поведения человека Она обеспе чивает подчинение деятельности людей единым общесоциаль­ным законам Мораль выполняет эту функцию совместно с другими формами общественной дисциплины, направленными на обеспечение усвоения и выполнения людьми установленных в обществе норм, находясь с ними в тесном взаимодеиствии и взаимопереплетении.

Мораль и право — необходимые, взаимосвязанные и взаи­мопроникающие системы регуляции общественной жизни. Они возникают в силу потребности обеспечить функционирование общества путем согласования различных интересов, подчине ния людей определенным правилам.

Мораль и право выполняют единую социальную функ­цию регулирование поведения людей в обществе. Они пред­ставляют сложные системы, включающие общественное созна ние (моральное и правовое); общественные отношения (нрав ственные и правовые); общественно значимую деятельность; нормативные сферы (нравственные и правовые нормы).

Нормативность — свойство морали и права, позволяющее регулировать поведение людей. При этом объекты их регулиро­вания во многом совпадают. Но регулирование их осуществля­ется специфическими для каждого из регуляторов средствами. Единство общественных отношений «с необходимостью опре­деляет общность правовой и моральной систем»^[7].

Мораль и право находятся в постоянном взаимодействии, Право не должно противоречить морали. В свою очередь оно оказывает воздействие на формирование нравственных воззре нии и нравственных норм. При этом, как отмечал Гегель, «мо ральная сторона и моральные заповеди... не могут быть предме том положительного законодательства»^[8]. Законодательство не может декретировать нравственность.

Мораль и право каждой общественно экономической фор­мации однотипны. Они отражают единый базис, потребности и интересы определенных социальных групп. Общность морали и права проявляется и в относительной устойчивости моральных и правовых принципов и норм, выражающих как волю стоящих у власти, так и общие требования справедливости, гуманности. Моральные и правовые нормы имеют всеобщий характер, об щеобязательны; они охватывают все стороны общественных от ношении. Многие правовые нормы закрепляют не что иное, как нравственные требования. Есть и другие области единства, сходства и переплетения морали и права.

Мораль и право — составныЬ части духовной культуры чело­вечества.

При однотипности морали и права в определенном общест­ве между этими социальными регуляторами существуют важ ные различия. Право и мораль различаются: 1) по объекту ре­гулирования; 2) по способу регулирования; 3) по средствам обеспечения выполнения соответствующих норм (характеру санкций).

Право регулирует лишь общественно значимое поведение. Оно не должно, например, вторгаться в личную жизнь челове­ка. Более того, оно призвано создавать гарантии против подоб­ного вторжения. Объектом морального регулирования является как общественно значимое поведение, так и личная жизнь, межличностные отношения (дружба, любовь, взаимопомощь и т. д.).

Способ правового регулирования — правовой акт, создавае­мый государственной властью, реально складывающиеся пра­воотношения на основе и в пределах правовых норм. Мораль регулирует поведение субъектов общественным мнением, об­щепринятыми обычаями, индивидуальным сознанием.

Соблюдение правовых норм обеспечивается специальным государственным аппаратом, применяющим правовое поощре ние или осуждение, в том числе и государственное принужде ние, юридические санкции. В морали действуют только духов ные санкции: моральное одобрение или осуждение, исходящие от общества, коллектива, окружающих, а также самооценки че­ловека, его совесть.

§ 3. Этика — учение о морали

Если термин «мораль» латинского происхождения, то «эти­ка» происходит от древнегреческого слова «этос» местопре­бывание, совместное жилище. В IV в. до н. э. Аристотель обо­значил прилагательным «этический» класс человеческих добро­детелей добродетелей характера в отличие от добродетелей разума дианоэтических. Аристотель образовал новое сущест­вительное ethica (этика) для обозначения науки, которая изуча­ет добродетели. Таким образом, этика как наука существует свыше 20 веков.

В современном понимании этика — философская наука, изучающая мораль как одну из важнейших сторон жизнедея­тельности человека, общества. Если мораль представляет собой объективно существующее специфическое явление обществен­ной жизни, то этика как наука изучает мораль, ее сущность, природу и структуру, закономерности возникновения и разви­тия, место в системе других общественных отношений, теоре­тически обосновывает определенную моральную систему.

Исторически предмет этики существенно изменялся. Она начинала складываться как школа воспитания человека, науче­ния его добродетели, рассматривалась и рассматривается (рели­гиозными идеологами) как призыв человека к исполнению бо­жественных заветов, обеспечивающих бессмертие личности; ха­рактеризуется как учение о непререкаемом долге и способах его реализации, как наука о формировании «нового человека» — бескорыстного строителя абсолютно справедливого обществен­ного порядка и т. д.

В отечественных публикациях современного периода преоб­ладающим является определение этики как науки о сущности, законах возникновения и исторического развития морали, функциях морали, моральных ценностях общественной жизни.

В этике принято разделять два рода проблем: собственно теоретические проблемы о природе и сущности морали и нрав­ственную этику — учение о том, как должен поступать человек, какими принципами и нормами обязан руководствоваться.

В системе науки выделяют, в частности, этическую аксиоло­гию, изучающую проблемы добра н зла; деонтологию, иссле­дующую проблемы долга и должного; деспрективную этику, изучающую мораль того или иного общества в социологиче­ском и историческом аспектах; генеалогию морали, историче­скую этику, социологию морали, профессиональную этику.

Этика как наука не только изучает, обобщает и систематизи­рует принципы и нормы морали, действующие в обществе, но и способствует выработке таких моральных представлений, ко­торые в максимальной степени отвечают историческим потреб­ностям, способствуя тем самым совершенствованию общества и человека. Этика как наука служит социальному и экономиче­скому прогрессу общества, утверждению в нем принципов гу­манизма и справедливости.

Глава II КАТЕГОРИИ ЭТИКИ

Категории этики — это основные понятия этической науки, отражающие наиболее существенные элементы морали.

Категории этики — не только теоретические конструкции. То, что образует формальный аппарат теории, в то же время существует в стихийно формирующемся сознании общества. К примеру, категория справедливости, содержание которой получшйэ истолкование еще у Аристотеля, существует в созна­нии каждого человека, сознании любого общества, социаль­ной группы.

При всем разнообразии подходов к определению системы этических категорий можно выделить общепризнанные, наибо­лее важные в теоретическом и практическом отношении кате­гории:

добро и зло, благо,

справедливость,

долг,

совесть,

ответственность, достоинство и честь.

К категориям этики относят также смысл жизни, счастье и др.

§ 1. Добро и зло

Добро и зло — наиболее общие формы моральной оценки, разграничивающие нравственное и безнравственное.

Добро — категория этики, объединяющая все, имеющее по­ложительное нравственное значение, отвечающее требованиям нравственности, служащее отграничению нравственного от без­нравственного, противостоящего злу.

Со времен древности добро и зло истолковывались как две силы, господствующие над миром, надприродные, безличност­ные. Ф. Энгельс писал: «Представления о добре и зле так силь­но менялись от народа к народу, от века к веку, что часто пря­мо противоречили одно другому»^[9].

Религиозная этика видит добро как выражение разума или воли Бога. В различных учениях добро принято выводить из природы человека, из общественной пользы» из космического закона или мировой идеи и т. д. Само определение добра доста­точно сложно. Некоторые ученые отказываются от попытки дать определение добра, указывая, что это верховная, исходная и конечная категория, которая не может быть охвачена какой- либо дефиницией.

Зло — категория этики, по своему содержанию противопо­ложная добру, обобщенно выражающая представление о без­нравственном, противоречащем требованиям морали, заслужи­вающем осуждения. Это общая абстрактная характеристика от­рицательных моральных качеств.

Моральное зло следует отличать от социального зла (проти­воположности блага). Моральное зло имеет место тогда, когда оно — проявление воли определенного лица, группы лиц, со­циального слоя. Обычно как моральное зло оценивают отрица­тельные поступки людей.

Происхождение зла объясняется по разному. В религиозных учениях зло — фатальная неизбежность человеческого сущест­вования. Иммануил Кант считал зло необходимым следствием чувственной природы человека. Французские просветители объясняли зло результатом непонимания человеком своей под­линной природы. Марксисты связывают зло с антагонистиче­ским устройством общества.

Понятия добра и зла, как и другие нравственные категории, всегда занимали умы.

Вот о чем спорили образованные молодые люди начала прошлого века (Онегин и Ленскии во второй главе «Евгения Онегина» А. С. Пуш­кина):

Меж ними все рождало споры И к размышлению влекло: Племен минувших договоры, Плоды наук, добро и зло, И предрассудки вековые, И гроба тайны роковые, Судьба и жизнь в свою чреду, Все подвергалось их суду.

С категорией добра связано и такое понятие, как доброд тель — устойчивые положительные качества личности, указы вающие на ее моральную ценность. Добродетели противостой порок.

Добродетельный человек не только признает положительны нравственные принципы и требования, но и творит добро, по ступая в соответствии с ними (добродеять — де »ать добро Представления о добродетели, как и о добре, исторически из менялись. Так, в Древней Греции в соответствии с учени м Платона добродетель связывалась с такими нравственными ка чествами, как мужество, умеренность, мудрость, справедл вость. Христианская вера в эпоху Средневековья выдвинула тр основные добродетели: веру, надежду, любовь (как веру в Бо а надежду на его милость и лгобовь к нему).

При ^сей изменчивости взглядов в разное время и в различ ных слоях общества честность, гуманность, мужество, бескоры стие, верность и т. п. оценивались и оцениваются положительно

Вот как описан в послесловии к роману Э. М. Ремарка «Тени в раю (М., 1972. С. 428—429) своеобразный нравственный кодекс положи тельных героев. «Будь добр и мужествен; свято выполняй долг челове ческого братства и солидарности, не проходи безучастно мимо чужого горя; терпящему бедствие приди на помощь даже в ущерб себе; бу ь верен в любви и дружбе, непримирим к подлости и беспощаден к нег дяям; совершив достойный поступок, не пыжься и не гордись, не про износи громких фраз и благородных сентенции; будь равнодушен к б гатству, власти, карьере и другим рычагам личного возвышения, н унижаися и не унижаи, блюди честь и достоинство».

Добродетели иногда связывают с определенным социальным положением личности. Так, можно говорить о воинских добро детелях. А. В. Суворов в наставлении И О. Курису писал. «1. Добродетель, замыкающаяся в честности, которая одна тверда. Она* в сдержании слова, в безлукавствии и осторожно сти, в безмщении. 2. Солдату — бодрость, офицеру — храб рость, генералу мужество».

У средневековых рыцарей существовал целый культ трудных доб родетелеи , среди которых на первом месте были храбрость и мужест во, необходимые для защиты чести и достоинства. Рыцарь предпочи тал скорее смерть, чем унижение.

Наряду с понятием добра в этике употребляется термин бла о В обыденной жизни благо — все, что способствует челов ской жизни, служит удовлетворению материальных и дух вн i

потребностей людей, является средством для достижения опре­деленных целей. Это и Природные блага, и духовные (познание, образование, предметы культурного потребления). Полезность не всегда совпадает с благом. Например, искусство лишено ути­литарной пользы; развитие промышленности, материального производства приводит человечество на грань экологической катастрофы.

Добро — разновидность духовного блага. В этическом смыс­ле понятие блага часто употребляется как синоним добра.

§ 2. Справедливость

Справедливость в обществе понимается в различных аспек­тах. Это категория морально-политическая и правовая. В этике справедливость — категория, означающая такое положение ве­щей, которое рассматривается как должное, отвечающее пред­ставлениям о сущности человека, его неотъемлемых правах, ис­ходящее из признания равенства между всеми людьми и необ­ходимости соответствия между деянием и воздаянием за добро и зло, практической ролью разных людей и их социальным по­ложением, правами и обязанностями, заслугами и их призна­нием^[10].

Аристотель впервые разделил справедливость на уравнитель­ную (справедливость равенства) и распределительную (справед­ливость пропорциональности). Эти аспекты справедливости со­храняют свое значение и в современных условиях.

Несправедливость противоположна справедливости. Она там, где человек принижен, его права и достоинство не обеспе­чены, между людьми нет равенства, а блага, воздаяние за добро и зло распределяются непропорционально.

Справедливость главенствует в профессиональной деятель­ности юристов. Само понятие «юстиция» по-латыни означает справедливость (justitia). Юрист, таким образом, «представитель справедливости».

Справедливость — этическая и правовая категория. «Эта ка­тегория, — пишет Е. А. Лукашева, — подчас объявляется этика­ми как специфически моральная, а юристами — как специфи­чески правовая»^[11].

Идея справедливости, требование справедливости пронизы­вают законодательство современного демократического обще­ства. Правовое выражение требования справедливости содер­жится во Всеобщей декларации прав человека, в том числе применительно к деятельности суда. В частности, ст. 10 Декла­рации гласит: «Каждый человек, для определения его прав и обязанностей и для установления обоснованности предъявлен­ного ему уголовного обвинения, имеет право, на основе полно­го равенства, на то, чтобы его дело было рассмотрено гласно и с соблюдением всех требований справедливости независимым и беспристрастным судом». Статья 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, формулируя общее требо­вание справедливости к судам при производстве по уголовным и гражданским делам, конкретизирует его в виде минимума процессуальных гарантий для каждого обвиняемого в уголов­ном притуплении.

Требование справедливости в государстве и обществе вопло­щается в основных принципах и конкретных нормах Конститу­ции РФ.

Для профессии юриста справедливость есть нераздельный нравственный и служебный долг.

Справедливость считают синонимом правосудия. Правосу­дие с древних времен изображали с повязкой на глазах, с веса­ми и мечом. Это означает, что судящий должен быть беспри­страстен, что прежде, чем решить, он обязан точно взвесить все «за» и «против», а решив, непреклонно проводить справедливое решение в жизнь.

В юридической деятельности принципиальна проблема со­отношения законности и справедливости. В силу извечной консервативности законодательства и сложности регулируемых

отношений могут возникать ситуации, когда решение, фор­мально соответствующее букве закона, окажется несправедли­вым, а также ситуации противоположного рода.

Между тем незаконное решение в принципе нельзя призна­вать справедливым, поэтому необходимо своевременно отра жать в законодательстве происходящие в обществе изменения, предусматривать возможность выбора решений в зависимости от обстоятельств дела (например, смягчить наказание или вовсе освободить от него). У>ке созданы суды присяжных, правомоч­ных принять решение в соответствии с их совестью, народным пониманием справедливости.

§ 3. Долг

Долг категория этики, означающая отношение личности к о ществу, другим людям, выражающееся в нравственной обя- анности по отношению к ним в конкретных условиях.

Долг представляет собой нравственную задачу, которую че- л век формулирует для себя сам на основании нравственных т ебовании, обращенных ко всем. Это личная задача конкрет- н го лица в конкретной ситуации.

Долг может быть социальным: патриотический, воинский, долг врача, долг судьи, долг следователя и т. п. Долг личный: родительский, сыновний, супружеский, товарищеский и пр.

Успешно выполнять свои функции работники судов и про- к ратуры могут только тогда, когда они глубоко осознали соци­альное значение своей деятельности и обладают высоким чув- с вом долга, готовы до конца, вопреки всем трудностям и пре­пятствиям, его выполнить. Судья, прокурор, следователь не может мириться с нарушениями законов, прав человека, инте­ресов общества и государства.

В глазах общества судья, прокурор, следователь — непре­клонный страж законности, которым движет только чувство долга, не допускающий компромиссов, сделок с совестью, не поддающийся каким-либо влияниям и служащий только закону и справедливости. Но чтобы действовать таким образом, недос­таточно занимать определенную должность и знать законы. Не­обходимы еще соответствующие нравственные качества, позво­ляющие твердо стоять на страже справедливости, несмотря ни на какие влияния.

Судья, впервые избранный на должность, приносит присягу (см ст. 8 Закона о статусе судей в Российской Федерации), в оторои торжественно клянется быть беспристрастным и спра­ведливым, как велят ему долг судьи и его совесть.

§ 4. Совесть

Совесть иногда называют другой стороной долга. Совесть — самооценивающее чувство, переживание, один из древнейших интимно личностных регуляторов поведения людей.

Совесть — категория этики> характеризующая способность человека осуществлять нравственный самоконтроль, внутрен­нюю самооценку с позиций соответствия своего поведения тре­бованиям нравственности, самостоятельно формулировать для себя нравственные задачи и требовать от себя их выполнения.

Совесть — субъективное осознание личностью своего долга и ответственности перед обществом, другими людьми, высту­пающее как долг и ответственность перед самим собой^[12].

Чувство совести ограждает человека от дурного, порочного, стимулирует благородство, ответственность. Люди нередко апеллируют к собственной совести и к оовести других, дают оценку себе и другим, используя понятия «чистая совесть», «нечистая совесть», «уснувшая совесть», «совестливый чело­век», «бессовестный», «угрызения совести» и т. п.

Роль совести особенно важна, когда человек находится пе­ред моральным выбором, а внешний контроль со стороны об­щественного мнения или исключается, или затруднен.

Юрист, ведя производство по делу или выполняя другие функций* действует в сфере, затрагивающей жизненно важные блага людей, сталкивается со многими коллизиями, оказывает­ся перед необходимостью принимать ответственные решения, нередко в сложных моральных ситуациях. И только работники с развитым чувством совести, способные правильно, самокри­тично и принципиально судить свои побуждения и поступки* могут эффективно выполнять свою высокую миссию и поддер­живать престиж своей профессии и личности.

§ 5. Ответственность

Ответственность — категория этики, характеризующая личность с точки зрения выполнения ею нравственных требо­ваний, соответствия ее моральной деятельности нравственному долгу, рассматриваемому с позиций возможностей личности.

Решая вопрос о нравственной ответственности, необходимо учитывать ряд факторов, в том числе: способен ли человек вы­полнять предписанные ему нравственные обязанности; пра­вильно ли он их понял; должен ли он отвечать за последствия своих действий, на которые влияют внешние обстоятельства; может ли человек эти последствия предвидеть.

Ответственность — обязанность и необходимость давать от­чет в своих действиях, поступках, отвечать за их возможные по­следствия.

Ответственность — в целом философско-социологическое понятие. Ответственность в этике и ответственность в праве тесно связаны. Достаточно, к примеру, напомнить теоретиче­ские обоснования уголовной ответственности, принципа лич­ной и виновной ответственности.

§ 6. Достоинство и честь

Достоинство — категория этики, означающая особое мо­ральное отношение человека к самому себе и отношение к не­му со стороны общества, окружающих, основанное на призна­нии ценности человека как личности.

Сознание человеком собственного достоинства есть форма самосознания и самоконтроля. Человек не совершает опреде­ленного поступка, считая, что это ниже его достоинства. Достоинство — выражение ответственности человека за свое поведение перед самим собой, форма самоутверждения лич­ности. Достоинство обязывает совершать нравственные по­ступки, сообразовывать свое поведение с требованиями нрав­ственности.

В то же время достоинство личности требует от других ува­жения к ней, признания за человеком соответствующих прав и возможностей и обосновывает высокую требовательность к не­му со стороны окружающих. В этом отношении достоинство зависит от положения человека в обществе, состояния общест­ва, способности его обеспечить практическое утверждение не­отчуждаемых прав человека, признание самоценности лично­сти.

Понятие достоинства личности опирается на принцип ра­венства всех людей в моральном отношении, основывается на равном праве каждого человека на уважение, запрет унижать его достоинство, независимо от того, какое социальное поло­жение он занимает. Достоинство человека — одна из высших нравственных ценностей.

Честь как категория этики означает моральное отношение человека к самому себе и отношение к нему со стороны обще­ства, окружающих, когда моральная ценность личности связы­вается с моральными заслугами человека, с его конкретным об­щественным положением, родом деятельности и признаваемы­ми за ним моральными заслугами (честь офицера, честь судьи, честь ученого, врача, предпринимателя).

Честь и достоинство тесно связаны. Однако в отличие от достоинства, основанного на признании равенства всех людей, честь оценивает людей дифференцированно.

Исторически честь в моральном сознании общества появи­лась в виде Представлений о родовой и сословной чести, пред­писывающей человеку определенный образ жизни, деятельно­сти, поведения, не унижающий достоинства сословия, к кото­рому он принадлежит.

Таковы были представления об офицерской чести в услови­ях, когда офицерский корпус комплектовался в основном из дворянства. Они были связаны с особой щепетильностью в от­ношении действий, которые затрагивали или могли затронуть честь офицера и дворянина.

В России, как и в других европейских странах, способом решения вопроЬов чести являлась дуэль. Запрещенная строжайшими указами Петра I еще в 1702 г., дуэль тем не менее существовала и до манифе­ста Екатерины II 1787 г. и позже. Приказ по военному ведомству от 20 мая 1884 г. по существу узаконил дуэль в армии. (Установленная в армии процедура, предшествовавшая офицерской дуэли, описана А. И. Куприным в повести «Поединок».) В спорах по поводу допустимо­сти или недопустимости дуэли в обществе не все юристы выступали на стороне ее противников. Так, известный криминалист Спасович утвер­ждал, что «обычай поединка является среди цивилизации как символ того, что человек может и должен в известных случаях жертвовать са­мым дорогим своим благом — жизнью — за вещи, которые с материа­листической точки зрения не имеют значения и смысла: за веру, роди­ну и честь. Вот почему обычаем этим нельзя поступиться».

Честь обязывает человека оправдывать и поддерживать ре­путацию, которой он обладает лично и которая принадлежит социальной группе, коллективу, в котором он состоит.

Репутация — мнение о нравственном облике человека, сло­жившееся у окружающих, основанное на его предЩествующем поведении. Репутация определенной социальной группы скла­дывается на основании поведения принадлежащих к ней инди­видуумов в течение достаточно длительного периода их дея­тельности. Репутация, разумеется, не остается неизменной, как и сами люди, ее создающие.

Кодекс чести судьи Российской Федерации, принятый в 1993 г., обязывает судью в любой ситуации сохранять личное достоинство, заботиться о своей чести, избегать всего, что мог­ло бы причинить ущерб репутации.

§ 7. Гуманизм как этический принцип

Гуманизм (от лат. humanus — человечный) — принцип миро­воззрения, в том числе нравственности, означающий призна­ние человека высшей ценностью, веру в человека, его способ­ность к совершенствованию, требование свободы и защиты достоинства личности, идею о праве человека на счастье, о том, что удовлетворение потребностей и интересов личности должно быть конечной целью общества.

Сторонники гуманизма провозглашают человека центром мироздания, венцом природы. Его стремление к счастью, на­слаждению со времен глубокой древности объявлялось основой нравственности.

Философ Иммануил Кант, обосновывая свою теорию нрав­ственности, в которой мораль рассматривалась как область должного, сформулировал гуманистическое в своей сущности требование, названное категорическим императивом. Категори­ческий императив (безусловное повеление) Канта в одной из формулировок гласит: «поступай так, чтобы ты всегда относил­ся к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же, как к цели, и никогда не относись к нему только как к средству».

Категорический императив провозглашает важнейшее гу­манное положение, означающее, что всякий человек заслужи­вает отношения к нему как к личности, достоин быть в центре внимания других, что никто не вправе использовать человека как орудие, средство для достижения личных или социальных целей, относиться к нему как к своего рода материалу.

Идею категорического императива Канта поддерживали многие мыслители, в том числе в России. Однако ее реализа­ция в жизни, что отмечал и сам Кант, в полном объеме неосу­ществима.

Картину общества, живущего не в соответствии с идеалами Канта,

обрисовал Пушкин в главе второй Евгения Онегина»: ...Все предрассудки истребя, Мы почитаем всех нулями, А единицами — себя. Мы все глядим в Наполеоны; Двуногих тварей миллионы Для нас орудие одно; Нам чувство дико и смешно.

§ 7. Гуманизм как этическии принцип

Гуманистическое начало содержит древнейшее нормативное нравственное требование, получившее название «золотое пра вило». Оно формулируется в позитивнои форме «поступай по отношению к другим так, как ты хотел бы, чтобы они поступа­ли по отношению к тебе» или же в негативной форме «не по­ступай...» и т. д. В русской пословице оно получило такую ин­терпретацию: «Чего в других не любишь, того не делай сам».

«Золотое правило» содержит гуманистическую идею равен­ства всех людей. Оно означает право и обязанность личности брать на себя ответственность за свои поступки, способствует выработке стремления ставить себя на место другого.

Этические категории и принципы пронизывают всю жизнь людей, даже и тех, кто не имеет представления о их научной трактовке Они определяют содержание права, присутствуют в законодательных актах, в том числе регулирующих конкретную деятельность юриста. Знакомство с их сущностью необходимо юристу как для изучения и понимания права, так и для практи ческой деятельности по его применению.

Глава III ЮРИДИЧЕСКАЯ ЭТИКА - ВИД ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ЭТИКИ

§ 1. Понятие и виды профессиональной этики

Среди отраслей этической науки выделяют профессиональ­ную этику.

Термин «профессиональная этика» обычно употребляется для обозначения отрасли не столько этической теории, сколько своеобразного нравственного кодекса людей определенной про­фессии. Таковы, к примеру, клятва Гиппократа, Кодекс чести судьи Российской Федерации.

Профессиональная этика обусловлена особенностями неко­торых профессий, корпоративными интересами, профессио­нальной культурой. Люди, выполняющие одинаковые или близкие профессиональные функции, вырабатывают специфи­ческие традиции, объединяются на основе профессиональной солидарности, поддерживают репутацию своей социальной группы.

В каждой профессии есть свои нравственные проблемы. Но среди всех профессий можно выделить группу таких, в которых они возникают особенно часто, которые требуют повышенного внимания к нравственной стороне выполняемых функций. Профессиональная этика имеет значение прежде всего для про­фессии, объектом которых является человек. Там, где предста­вители определенной профессии в силу ее специфики находят­ся в постоянном или даже непрерывном общении с другими людьми, связанном с воздействием на их внутренний мир, судьбу, с нравственными взаимоотношениями, существуют специфические «нравственные кодексы» людей этих профес­сий, специальностей. Таковы этика учителя, этика врача, этика судьи.

Существование нравственных кодексов определенных про­фессии — свидетельство общественного прогресса, постепен­ной гуманизации общества. Врачебная этика требует делать все ради здоровья больного, вопреки трудностям и даже собствен­ной безопасности, хранить врачебную тайну, ни при каких об­стоятельствах не способствовать смерти пациента. Педагогиче­ская этика обязывает уважать личность ученика и проявлять к нему должную требовательность, поддерживать собственную репутацию и репутацию своих коллег, заботиться о моральном доверии общества к учителю. Этика ученого включает требова­ние бескорыстного служения истине, терпимости к другим тео­риям и мнениям, недопустимости плагиата в любой форме или преднамеренного искажения результатов научных исследова­ний. Этика офицера обязывает беззаветно служить Отечеству, проявлять стойкость и мужество, заботиться о подчиненных, всемерно беречь офицерскую честь. Свои требования содержит этика лрофессий журналиста, писателя, художника, этика ра- ботникбЬ телевидения, сферы обслуживания и т. д.

Осенью 1997 г. Постоянная палата по государственной информаци юнной политике Политического консультативного совета обсуждала проблемы профессиональной журналистской этики и приняла заявлен ние, адресованное российским журналистам. В заявлении отмечены негативные процессы, связанные с деятельностью средств массовой информации (интенсивная монополизация прессы, концентрация СМИ в руках отдельных лиц и финансовых ги антов, распространение прак­тики погони за дешевыми сенсациями, превратного истолкования фак­тов, недостойных способов получения информации и др.). Палата об ратилась к руководителям средств массовой инф рмации с просьбой не принимать к публикации материалы, которые так или иначе проти­воречат нравственным нормам^[13].

Таким образом, профессиональная этика это прежде все­го специфический нравственный кодекс людей определенной профессии. Д. П. Котов высказывает иное мнение, считая, что следует различать понятия < профессиональная мораль (нравст­венность) > и «профессиональная этика», понимая под послед­ней лишь раздел этической науки^[14].

Профессиональная этика — это совокупность правил пове­дения определенной социальной группы, обеспечивающая нравственный характер взаимоотношений, обусловленных или сопряженных с профессиональной деятельностью, а также от­расль науки, изучающая специфику проявлении морали в раз­личных видах деятельности.

Профессиональная этика распространяется на те социаль­ные группы, к которым предъявляются обычно наиболее высо кие нравственные требования.

§ 2. Особенности профессии юриста и ее нравственное значение

Юридическая этика обусловлена спецификой профессио­нальной деятельности юриста, особенностями его нравственно­го и социального положения. «Необходимость повышенных моральных требований, а следовательно, и особой профессио­нальной морали, как показывает исторический опыт, проявля­ется прежде всего во врачебной, юридической, педагогической, научной, журналистской и художественной деятельности, т. е. в тех сферах, которые непосредственно связаны с воспитанием и удовлетворением потребностей личности»^[15].

Особенности профессиональной деятельности судьи, проку­рора, следователя настолько сроеобразны и так существенно за­трагивают права и интересы людей, что требуют отдельной ха­рактеристики с точки зрения их влияния на нравственное со­держание этой деятельности.

Деятельность судьи, следователя, прокурора носит государст венный характер, так как они являются должностными лицами, представителями власти, осуществляют властные полномочия. Они наделяются этими полномочиями для защиты интересов граждан, общее ва и государства от различных посягательств и в своем служебном общении с другими людьми представляют го­сударственную власть. Закон в ряде случаев прямо определяет государственный характер принимаемых ими решении. Так, приговоры по уголовным делам и решения по гражданским де лам вынося ся именем государства. Прокурор осуществляет надзор за исполнением законов, а также поддерживает государ ственное обвинение в суде. Постановления следователя, выне­сенные в соответствии с законом по находящимся в его произ­водстве уголовным делам, обязательны для исполнения всеми, кого они касаются.

Действия и решения суда, прокурора, следователя затрагива ют коренные права и интересы граждан Поэтому профессию нальная деятельность названных лиц должна соответствовать принципам и нормам морали, охране авторитета государствен ной власти и ее представителей Выполнение государственных обязанностей требует от представителей влас и повышенного чувства долга. Люди, решающие судьбы других должны обла дать развить м чувством ответственности за свои решения, деи ствия и поступки.

Подробное и последовательное регулирование законом всей служебной деятельности судьй, следователя и прокурора явля­ется особенностью этой профессии, накладывающей глубокий отпечаток на ее нравственное содержание. Нет, пожалуй, дру гои такой отрасли профессиональной деятельности, которая столь детально была бы урегулирована законом, как процессу альная деятельность, осуществляемая судьей, прокурором или следователем. Их действия и решения по существу и по форме должны строго соответствовать закону Для профессиональной этики юриста характерна особо тесная связь правовых и мо­ральных норм, регулирующих его профессиональную деятель­ность.

Реализуя правовое и нравственное требование справедливо­сти, юрист опирается на закон. Подчеркивая неразрывное единство справедливости и законности, М. С. Строгович писал, что всякое решение, принимаемое органами государства, «должно быть законно и справедливо, более того, законным может быть только справедливое решение, несправедливость не может быть законной»^[16].

В этой формуле правильно определено соотнощение право вого и нравственного в деятельности любого юриста Всякое ре­шение, всякое действие следователя, прокурора, судьи, если оно соответствует закону, его правильно понимаемой сущности, бу дет соответствовать нравственным нормам, на которых зиждет ся закон. Отступление от закона, обход его, искаженное, пре вратное толкование и применение по сути своей безнравствен ны. Они противоречат не только правовым нормам, но и нормам морали, профессиональной этики юриста. При этом безнравственны не только сознательные нарушения закона, но и неправильные, противозаконные действия и решения обу словленные нежеланием глубоко овладеть необходимыми зна ниями, постоянно их совершенствовать, неряшливостью, неор­ганизованностью, отсутствием внутренней дисциплины и долж­ного уважения к праву, его предписаниям.

Таким образом, профессиональная этика юриста формиру­ется на основе взаимосвязи и взаимообусловленности правовых и нравственных принципов^ норм, правового и нравственного сознания.

Независимость и подчинение только закону образуют важ­нейшее требование, предъявляемое Конституцией РФ (ст. 120) к судебным органам, что оказывает существенное влияние и на нравственное содержание их деятельности. Данное правило, помимо судей, в целом следует распространить на прокуроров и следователей.

Органы прокуратуры в пределах их компетенции, осуществ­ляют свои полномочия независимо от органов государственной власти и управления, общественных и политических организа­ций и движений и в строгом соответствии с действующими на территории РФ законами.

Независимость и подчинение только закону предполагают строжайшее их соблюдение судьями, прокурорами, следовате­лями. Здёсь к юристам всегда предъявлялись повышенные тре­бования. Выступая в глазах общества в роли блюстителей за­конности, они должны показывать образец неукоснительного ее соблюдения. Нарушения закона его защитниками подрыва­ют веру в незыблемость и авторитет права.

Прогрессивный лицейский учитель Пушкина юрист А. П. Куницын в речи к Лицеистам призывал «превыше всего чтить законы vi соблюдать их». Готовясь «быть хранителями законов, научитесь прежде всего са­ми почитать оные: ибо закон, нарушаемый блюстителями оного, не имеет святости в глазах народа»^[17].

Из правила о независимости и подчинении только закону вытекают важные требования нравственного характера. Судья, прокурор, следователь не вправе уступать местным влияниям, руководствоваться не требованиями закона, а указаниями, со­ветами, просьбами и т. д. отдельных лиц или учреждений, ка­кими бы высокими правами те ни обладали. Осуществляя свои функции в интересах всего народа во имя исполнения его воли, выраженной в законе, судья, прокурор, следоЬатель руковод­ствуются законом, своими нравственными принципами, своей совестью.

Судья, прокурор, следователь несут личную ответственность за законность или незаконность своих действий и решений, их справедливость или несправедливость, пользу или вред, причи­няемый ими^ без права ссылаться на чей-либо приказ, указа­ние, распоряжение или совет. Они морально ответственны как перед государством, обществом, другими людьми, так и перед своей совестью.

Особенностью профессиональной деятельности юриста яв­ляется гласность ее осуществления или результатов, контроль общественности, общественного мнения, оценка ими справед­ливости, нравственности или безнравственности деятельности профессиональных участников судопроизводства. Конститу­ция РФ устанавливает, что разбирательство дел во всех судах открытре. Слушание дела в закрытом заседании допускается лишь в случаях, предусмотренных федеральным законом.

Рткрытое разбирательство уголовных дел во всех судах — правило, а закрытое — редкое исключение. Приговоры же во всех случаях провозглашаются публично. Судьи выполняют свои обязанности по осуществлению правосудия в открытых судебных заседаниях, публично, в присутствии граждан. Со­блюдение судьями нравственных норм или же отступления от них, справедливость или несправедливость принимаемых реше­ний контролируются общественным мнением.

В гласном, открытом судебном процессе по уголовному делу прокурор поддерживает государственное обвинение перед су­дом. Он действует в этих случаях в присутствии публики, даю­щей нравственные оценки его позиции и поведению. Следова­тель ведет расследование в условиях неразглашения данных предварительного следствия. Но все, что собрано им по уголов­ному делу, становится затем достоянием гласного суда. Подсу­димый, его защитник, потерпевший, свидетели, другие лица, вызванные в суд, нередко сообщают о том, как проводилось предварительное следствие, о том, насколько строго соблюдал следователь правовые и нравственные нормы.

Деятельность юриста осуществляется в сфере социальных и межличностных конфликтов. Например, при производстве по уголовным делам она ведется по поводу преступления для при­влечения к ответственности виновного, восстановления нару­шенных преступлением прав. Деятельность суда — правосу­дие — затрагивает интересы многих людей, нередко прямо про­тивоположные. Судебная власть призвана справедливо решать разнообразные и сложные вопросы не только тогда, когда кто- либо нарушил уголовный закон и должен быть наказан, но и тогда, когда конфликтная ситуация возникает в любой другой сфере, регулируемой правом. Это и законность забастовки, и правомерность закрытия печатного издания, и законность акта исполнительной власти, и споры об имуществе, и отсутствие согласия между родителями по поводу того, с кем остаются де­ти при разводе, и т. д.

Люди, которым доверено в соответствии с законом разреше­ние социальных и межличностных конфликтов, несут повы­шенную нравственную ответственность за свои действия и ре­шения. Нравственные проблемы всегда сопровождают людей юридической профессии. Из сказанного следует, что особенно­сти профессии юриста обусловливают необходимость сущест­вования юридической этики.

§ 3. Судебная этика, ее содержание и значение

Осенью 1901 г. известный юрист и общественный деятель А. Ф. Кони начал читать курс уголовного судопроизводства в Александровском лицее. В 1902 г. в «Журнале министерства юстиции» была опубликована его вступительная лекция «Нрав­ственные начала в уголовном процессе» с подзаголовком «Об­щие черты судебной этики». Так в России было положено на­чало основательной разработке «судебной этики и ее преподава­нию, которое велось, как писал Кони в одном из писем, «под фирмою уголовного судопроизводства». Но уже в 1905 г. Кони сообщал, что чтение курса не состоялось вследствие противо­действия министра юстиции Н. В. Муравьева и запрета мини­стра внутренних дел и шефа жандармов В. К. Плеве. А. Ф. Ко­ни по праву может быть назван отцом судебной этики в Рос­сии. Он продолжал развивать и пропагандировать свои гуманные идеи в течение всей жизни.

В советский период юридическая этика длительное время не разрабатывалась. Ее последовательным и влиятельным против­ником был А. Я. Вышинский. Идейное «обоснование» ненужно­сти и несостоятельности исследования нравственных особенно­стей юридической профессии состояло в том, что «этика в совет­ском обществе едина, это социалистическая этика» (такой аргумент использовал, в частности, И. Т. Голяков в предисловии к книге «Адвокат в советском уголовном процессе», изданной в 1954 г.). Однако в 70-е гг. появились первые монографические работы по судебной этике Сегодня необходимость основатель­ного исследования проблем профессиональной юридическои этики вряд ли может быть оспорена. В понимании содержания юридической этики, пределов ее действия и даже в терминоло­гии есть немало дискуссионного.

Наряду с мнением, что юридическая этика представляет со­бой применение общих понятий о нравственности в сфере юридической деятельности, существует и мнение, что она охва­тывает специфические нравственные нормы профессиональной деятельности и внеслужебного поведения юристов Представля­ется, что в основе решения этой проблемы должны учитывать­ся некоторые принципиальные позиции.

Все требования морали, присущей данному обществу, пол ностью, без каких-либо изъятий распространяются на предста вителей юридической профессии. Эти требования определяют все поведение юриста как в сфере служебной деятельности, так и в повседневной внеслужебной жизни. Судья, прокурор, следователь и вне выполнения должностных функций остают­ся судьей, прокурором, следователем. Принятый в 1993 г. Ко деке чести судьи Российской Федерации вполне определенно распространяет требования этики судьи и на его непрофессио­нальную деятельность.

Специфика профессиональной деятельности судьи, проку­рора, следователя, адвоката сопряжена с особыми нравствен­ными ситуациями, которые обычно не встречаются в деятель­ности представителей других профессий, но обычны в сфере судопроизводства. Например, судья не вправе ни в какой фор­ме разглашать тайну совещания судей; адвокат, узнавшии от подсудимого, что именно он совершил преступление в услови­ях, когда подзащитный на суде лживо настаивает на своей не виновности, не вправе выступить свидетелем против подсуди мого и т. д. Следовательно, профессиональная этика юриста должна включать и специфические нравственные нормы, опре­деляющие поведение людей этой профессии в свойственных только для нее ситуациях. Специфические нравственные пра­вила, адресованные работникам юридическои профессии, не могут противоречить общим для всех принципам и нормам мо­рали. Они лишь дополняют и конкретизируют их применитель­но к условиям юридической деятельности.

К работникам юридической профессии предъявляются по вышенные моральные требования, что объясняется особым до­верием к ним со стороны общества и ответственным характе­ром выполняемых ими функций. Люди, решающие судьбы дру­гих, требующие от них соблюдения закона и морали, должны иметь на это не только формальное, служебное, но и моральное право.

В литературе, посвященной проблемам этики работников юридической профессии, нет единства терминологии. Можно встретить следующие термины: этика представителей права, профессиональная этика юриста, юридическая этика, правовая этика, судебная этика. Ряд авторов пишут о следственной эти­ке, экспертной этике, адвокатской этике^[18].

Обычно под юридической этикой понимается как сам свод нравственных требований, которые распространяются на ра­ботников юридической профессии, так и соответствующая от­расль знания, наука, изучадощая эти правила.

В принципе не может быть возражений и против конкрети­зации этических требований применительно к определенной юридической специальности в рамках единой правовой про­фессии (этика судьи, прокурора, следователя, адвоката).

Таким образом, юридическая этика — это вид профессио­нальной этики, представляющий собой совокупность правил поведения работников юридической профессии, обеспечиваю­щих нравственный характер их трудовой деятельности и вне­служебного поведения, а также научная дисциплина, изучаю­щая специфику реализации требований морали в этой области.

Юридическую этику можно назвать нравственным кодексом юристов различных специальностей. В пределах единой юриди­ческой профессии существуют специальности: судья, прокурор, адвокат, следователь, юрисконсульт, арбитр, нотариус; сотруд­ники органов внутренних дел, сотрудники органов контрразвед­ки, выполняющие правоприменительные функции; работники органов Министерства юстиции, судебное приставы, научные работники — правоведы, преподаватели правовых дисциплин и др.

Юридическая этика — научная дисциплина, предмет кото­рой составляет проявление морали в правосудии и правоохра­нительной деятельности.

Судебная этика — совокупность правил поведения судей и других профессиональных участников уголовного, гражданско­го и арбитражного судопроизводства, обеспечивающих нравст­венный характер их профессиональной деятельности и внеслу­жебного поведения, а также научная дисциплина, изучающая специфику проявления требований морали в этой области.

В то же время вполне правомерно говорить отдельно об эти­ке судьи, о прокурорской этике, следственной этике, этике ад­воката. Наряду с этим существует и этика арбитра, юрискон­сульта, нотариуса и т. д. Правда, для ряда юридических специ­альностей научная разработка их нравственных принципов находится лишь на начальной стадии, хотя они стихийно скла­дываются и соблюдаются на основании единых для всех нрав­ственных норм.

Значение юридической этики состоит в том, что она прида­ет нравственный характер деятельности по осуществлению пра­восудия, выполнению прокурорских функций, следственной работе, а также и другим видам деятельности, осуществляемой юристами-профессионалами. Нравственные нормы наполняют правосудие и юридическую* деятельность в целом гуманистиче­ским содержанием.

Юридическая этика, раскрывая и пропагандируя гуманные начала правоотношений, складывающихся в различных облас­тях жизни, оказывает позитивное воздействие как на законода­тельство, так и на правоприменение.

Юридическая этика способствует правильному формирова­нию сознания, взглядов работников юридической профессии, ориентируя их на неукоснительное соблюдение нравственных норм, обеспечение подлинной справедливости, защиту прав, свобод, чести и достоинства людей, охрану собственной чести и репутации.

Глава IV НРАВСТВЕННЫЕ ОСНОВЫ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА О ПРАВОСУДИИ И ПРАВООХРАНИТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

§ 1. Нравственное содержание конституционных норм о правосудии и правоохранительной деятельности

Правосудие как вид государственной деятельности, призван­ной обеспечить справедливость в отношении тех, чьи права и ин­тересы оно затрагивает, базируется на правовых и нравственных началах. Законность и нравственность в правосудии, в деятельно­сти правоохранительных органов находятся в неразрывном един­стве. Правосудие, не связанное законом, не отвечающее требова­ниям права, вообще немыслимо. Правосудие — суд по праву, справедливости. Но сам закон должен отвечать требованиям нрав­ственности, а его применение судом не должно противоречить нравственным нормам. Формальное применение закона вопреки требованиям справедливости извращает саму идею правосудия.

Единство законности и нравственности находит свое вопло­щение в законодательстве о правосудии, его основных началах, принятых мировым сообществом, а также в конституционном национальном законодательстве.

Всеобщая декларация прав человека, принятая ООН 10 декабря 1948 г., содержит рад принципиальных требований к организа­ции правосудия, которые с полным основанием можно отнести к числу общечеловеческих правовых ценностей. Одновременно они воплощают и нравственные требования, общепризнанные нравственные ценности, отражают важнейшие этические кате­гории. Гуманизм, справедливость, защита достоинства человека характеризуют нормы этого важнейшего документа ООН.

Статья 1 Всеобщей декларации прав человека устанавливает, что все люди рождаются свободными и равными в своем досто­инстве и правах Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства.

В ст. 7 говорится, что все люри равны перед законом и име­ют право, без всякого различия, на равную защиту закона.

Статья 5 запрещает подвергать кого бы то ни было пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим его достоинст­во обращению и наказанию.

Статья 11 провозглашает презумпцию невиновности, прин­цип гласности судебного разбирательства с обеспечением всех возможностей для защиты.

Статья 12 гласит, что никто не может подвергаться произ­вольному вмешательству в его личную и семейную жизнь, про­извольным посягательствам нк неприкосновенность его жили­ща, тайну его корреспонденции или на его честь и репутацию. Каждый имеет право на защиту закона от такого вмешательства или таких посягательств.

В ст. 29 определяется, что при осуществлении своих прав и свобод {саждый человек должен подвергаться только таким ог- раниченйям, какие установлены законом исключительно в це­лях обеспечения должного признания и уважения прав и сво­бод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократи­ческом обществе.

Приведенные, а также и другие положения Всеобщей декла­рации прав Человека в юридической форме закрепляют нравст­венные начала права, служат воплощению и защите нравствен­ных ценностей.

Другой важнейший документ ООН — Международный пакт о гражданских и политических правах от 19 декабря 1966 г вос­производит, разривает и конкретизирует положения Всеобщей декларации прав человека, в том числе и относящиеся к облас­ти прав в сфере правосудия.

Для уголовного процесса существенное значение имеют по­ложения Пакта о процессуальных гарантиях личности.

Статья 9 Пакта провозглашает право каждого человека на свободу и личную неприкосновенность и запрещает произволь­ный арест или содержание под стражей. Каждому арестованно­му сообщается о причине его ареста и в срочном порядке сооб щается любое предъявляемое ему обвинение. Каждое аресто­ванное или задержанное по уголовному обвинению лицо в срочном порядке доставляется к судье (или к другому должно стному лицу, которому принадлежит по закону право осуществ­лять судебную власть) и имеет право на судебное разбиратель­ства в течение разумного срока или на освобождение. Содержа­ние под стражей лиц, ожидающих судебного разбирательства, не должно быть общим правилом, но освобождение может ста­виться в зависимость от представления гарантий явки на суд, явки на судебное разбирательство в любой другой стадии и, в случае необходимости, явки для исполнения приговора. Каж­дому, кто лишен свободы вследствие ареста или содержания под стражей, принадлежит право на разбирательство его дела в суде, чтобы суд мог безотлагательно вынести постановление от­носительно законности его задержания и распорядиться о его освобождении, если зад ржание незаконно. Каждый, кто был жертвой незаконного ареста или содержания под стражей, име­ет право на компенсацию, обладающую исковой силой.

Приведенные нормы, предоставляя каждому человеку гаран­тии против произвольного стеснения свободы и личной непри­косновенности, делают судебную власть гарантом неприкосно­венности личности.

Статья 10 Пакта обязывает гуманно обращаться со всеми лицами, лишенными свободы, и уважать их достоинство, при­сущее человеческой личности.

Статья 14 провозглашает равенство всех лиц перед судами и трибуналами. Она устанавливает право каждого при рассмотре нии любого предъявляемого ему уголовного обвинения на спра­ведливое и публичное разбирательство его дела компетентным, независимым и беспристрастным судом,, созданным на основа­нии закона. Ограничения гласности судебного разбирательства могут иметь место, в частности, по соображениям морали или когда того требуют интересы частной жизни сторон. Однако любое судебное постановление по уголовному или гражданско­му делу должно быть публичным, «за исключением тех случаев, когда интересы несовершеннолетних требуют другого или когда дело касается матримониальных споров или опеки над детьми».

В ст. 14 Пакта содержатся формулировка презумпции неви­новности, а также перечень процессуальных гарантий, которые, как минимум, должны предоставляться каждому обвиняемому в преступлении на основе полного равенства. К их числу относят ся, в частнбсти, право знать характер и основания предъявляе­мого обвинения, о чем лицо должно уведомляться «в срочном порядке и подробно на языке, который оно понимает; быть су­димым без неоправданной задержки; иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты и сноситься с вы­бранным им самим защитником; быть судимым в его присутст­вии и защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника; допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены; не быть принуждаемым к даче показаний против себя самого или к признанию себя виновным; пользоваться бес­платной помощью переводчика; при отсутствии достаточных средств пользоваться безвозмездно помощью защитника. Каж­дый осужденный за какое-либо преступление имеет право на то, Чтобы его осуждение и приговор были пересмотрены вышестоя­щей судебной инстанцией согласно закону. Никто не должен быть вторично судим или наказан за преступление, за которое он уже был окончательно осуэкден или оправдан в соответствии с законом и уголовно-процессуальным правом каждой страны.

Статья 15 Пакта устанавливает принцип уголовного права — «нет преступления без закона» — nullum crimen — и положение об обратной силе уголовного закона, смягчающего ответствен­ность, з ст. 17 воспроизводит ст. 12 Всеобщей декларации прав человека, цитированную выше.

Международный пакт о гражданских и политических пра­вах, ^аким образом, развивая идеи гуманизма и справедливости применительно к производству по уголовным делам, устанав­ливает конкретные процессуальные гарантии личности, кото­рые, как минимум, должны быть воплощены в национальном законодательстве членов мирового сообщества.

В конституционном законодательстве всех государств при регулировании основ организации и деятельности судебной власти гуманные идеи нормативных актов мирового сообщест­ва, отражающие общечеловеческие нравственно-правовые цен­ности, находят более или менее полное воплощение. Именно конституционное законодательство, как правило, формулирует принципы правосудия и правоохранительной деятельности.

Конституция Российской Федерации 1993 г. содержит развер­нутую систему норм, создающих гарантии прав личности, включая гарантии справедливого правосудия, которые отража­ют общечеловеческие правовые и нравственные ценности.

Одна из ключевых статей Конституции РФ — ст. 2, помещен­ная в главе первой, *де определяются основы конституционного строя, гласит: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод че­ловека и гражданина — обязанность государства». Здесь мы имё- ем дело с формулировкой принципа гуманизма, выраженной в праве на высшем, конституционном уровне. Эта конституцион­ная норма, воспроизводящая этический принцип, обязывает прежде всего последовательно реализовать идею гуманизма во всем законодательстве, начиная с самой Конституции. Гума­низм, человеколюбие должны пронизывать все отрасли права России. Все, что не соответствует признанию человека высшей ценностью, должно быть устранено из отраслевого законода­тельства, какую бы область общественной жизни оно ни регули­ровало Гуманизм ведущии принцип правоприменительной деятельности. Государство, его органы обязаны признавать, со­блюла ь и защища ь права и свободы человека и гражданина.

Правосудие, д ятельность судебной власти должны соответ­ствовать принци у гуманизма. Процессуальное законодательст­во призвано создавать такой порядок судопроизводства, кото рый обеспечивал бы защиту человека от правонарушении, в том числе от преступлении, восстановление нарушенных прав, охрану чести, достоинства, репутации честных людей В то же время и те, кто подо ревается или обвиняется в правонаруше­ниях, преступлениях, должны быть ограждены от необоснован­ных обвинений и тем более необоснованного осуждения. Их свободы, права и законные интересы должны быть ограждены должным образом от необоснованного стеснения или наруше­ния, их человеческое достоинство не должно унижаться.

Статья 7 Конституции характери ует гуманистическую сущ­ность Российской Федерации как социального государства, по­литика которого направлена на создание условии, обеспечи вающих достойную жизнь и свободное развитие человека.

Гуманизм права и правопорядка в России ярко выражает глава в орая Конституции «Права и свободы человека и гражда­нина» Статья 17 Конституции фиксирует, что в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы чело века и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституци ей. Основные права и свободы человека неотчуждаемы и при надлежат каждому от рождения. Осуществление прав и свобод не должно наруша ь прав и свобод других лиц. Статья 18 Кон­ституции устанавли ает, ч о правд и свободы человека и граж­данина являются непосредственно действующими. Они опреде­ляют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного само управления. Права и свободы обеспечиваются правосудием.

Регулируя начала правосудия, Конституция РФ фиксирует их демократическое содержание, отражая требования справед­ливости и гуманности.

Важнейшая этическая категория — категория справедливо­сти означает прежде всего требование равенства между людьми. Статья 19 Конституции провозглашает «Все равны перед зако­ном и судом». Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, националь­ности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убежде­ний, принадлежности к общественным объединениям и других обстоятельств. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности.

В ряде конституционных норм гарантируется охрана жизни, чести, достоинства человека, личная неприкосновенность, не­прикосновенность жилища, охрана частной жизни — важней­ших благ, защита которых предусматривается документами ми­рового сообщества. При этом во многих случаях их гарантом является судебная власть.

Статья 20 Конституции устанавливает: каждый имеет право на жкзнь. Смертная казнь впредь до ее отмены может устанав­ливаться федеральным законом в качестве исключительной ме­ры наказания за особо тяжкие преступления против жизни при предоставлении обвиняемому права на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей.

Государства, вступающие в Совет Европы, обязаны законодательно отменить смертную казнь в течение трех лет, а до этого ввести мора­торий на исполнение смертных приговоров. В мае 1996 г. Президент РФ подписал Указ «О поэтапном сокращений применения смертной казни в связи с вхождением России в Совет Европы», а в феврале 1997 г. — распоряжение «О подписании Протокола № 6 (относительно отмены смертной казни) от 28 апреля 1983 года к Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года», в котором МИД РФ было поручено подписать указанный Протокол В апреле 1997 г. Россия Протокол подписала, и хотя не ратифицировала его, но продолжает соблюдать мораторий на исполнение смертных пригово­ров.

Статья 21 Конституции посвящена охране достоинства чело­века. Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления. Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или уни­жающему человеческое достоинство обращению или наказа­нию. Статья 23 устанавливает право каждого на защиту чести и Достоинства.

В соответствии со ст. 22 Конституции каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов.

Право каждого на неприкосновенность частной жизни, лич­ную и семейную тайну устанавливает ст. 23 Конституции, а ст. 24 запрещает сбор, хранение, использование и распростра­нение информации о частной жизни лица бра его согласия.

Статья 23 Конституции устанавливает право каждого на тай­ну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграф­ных или иных сообщений. Ограничение этого права допускает­ся только на основании судебного решения.

Статья 25 Конституции гласит: «Жилище неприкосновенно. Никто не вправе проникать в жилище против воли проживаю-' щих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федераль­ным законом, или на основании судебного решения».

Глава седьмая Конституции РФ устанавливает демократиче­ские принципы организации и деятельности судебной власти: осуществление правосудия только судом; независимость судей и подчинение их только Конституции РФ и закону; несменяемость судей; неприкосновенность судей; гласность суда; состязатель­ность. Статья 32 Конституции установила право граждан РФ уча­ствовать в отправлении правосудия, а ст. 123 предусмотрела воз­можность ведения судопроизводства с участием присяжных засе­дателей.

Конституция РФ 1993 г., расширив круг прав и свобод чело­века, восприняв важнейшие положения международно-право­вых актов, воплощающих общепризнанные нравственно-право­вые ценности, и усилив судебные гарантии личности, основных человеческих благ, существенно усовершенствовала основы российского права, его нравственный потенциал.

§ 2. Нравственные принципы и нормы в материальном праве

При производстве по уголовным делам суд, органы следст­вия, дознания, прокуратуры применяют нормы различных от­раслей права. Однако по любому уголовному делу центральное место занимает применение уголовного права. Поэтому целесо­образно рассмотреть нравственную характеристику уголовного права, причем лишь некоторых его институтов, так как этиче­ские основы и содержание уголовного права в целом требуют углубленного и развернутого самостоятельного научного иссле­дования^[19].

Уголовное право служит задаче охраны человека и общества от общественно опасных деяний, определяя, что Является пре­ступлением, устанавливая уголовные наказания и правила их применения к лицам, виновным в преступлении. История уго­ловного права в прошлом — история кровавых, мучительных, унижающих человека наказаний. Двигаясь по пути прогресса, человечество постепенно избавляется от смертной казни и гу­манизирует уголовное право.

Уголовный кодекс РФ 199$ г. относит к числу принципов, на которых основывается Кодекс, законность, равенство граж­дан перед законом, принцип вины, справедливость и гуманизм. Принципы уголовного права выражают основополагающие идеи, в соответствии с которыми создается и функционирует эта отрасль права.

Итаф к числу принципов уголовного права России относят­ся принципы гуманизма и справедливости, отражающие корен­ные требования этики.

В уголовном праве принципиальное значение имеет опреде­ление понятия преступления, а одну из Ьложных и важных для общества проблем составляет криминализация и декриминали­зация тех или иных деяний. При решении этой проблемы мы на­блюдаем неразрывную связь уголовного права и нравственности.

Преступление, посягающее на права и свободы человека, на интересы общества, представляет собой нарушение не только правовых, но и нравственных норм. Поэтому отнесение тех или иных деяний к числу преступлений, установление за них уго­ловной ответственности опирается на их нравственное осужде­ние обществом, признание их злом в общественном сознании. «В принципе всякое деяние, прежде чем стать преступлением в глазах населения, во всяком случае подавляющей его части, рассматривается как безнравственное. В тех случаях, когда за­конодатель устанавливает уголовную ответственность за то или иное деяние, не осуждаемое нравственностью, создание соот­ветствующего уголовного закона является ошибочным или преждевременным»^[20].

С другой стороны, исключение из числа преступлений тех или иных деяний, противоречащих общественной нравственно­сти, глубоко безнравственных, должно производиться осмотри­тельно с учетом последствий как правового, так и нравственно­го характера.

Вопрос о включении признака аморальности в само понятие преступления, определяемое законом, вызвал дискуссию между учеными. Так, А. А. Пионтковский считал, что «хотя всякое преступление в нашем обществе есть одновременно не только действие противоправное, но и аморальное, этот последний признак нет необходимости специально вводить в определение понятия преступления, так как понятие противоправности дея­ния тем самым предполагает его противоречие коммунистиче­ской морали»^[21]. А. А. Герцензон же полагал, что в определении понятия преступления должна быть отражена отрицательная морально-политическая оценка^[22]. И. И. Карпец поддерживал позицию А. А. Герцензона и считал, что «элемент этический должен быть выделен в определении преступлений»^[23].

Как видим, никто из специалистов в области уголовного права не отрицает того, что преступление — деяние не только противоправное, но и аморальное. Вряд ли последователен взгляд тех, кто признает аморальность любого преступления и одновременно возражает против включения признака амораль­ности в законодательное определение понятия преступления.

Признак аморальности, моральной осуждаемости деяния ха­рактеризует каждый состав преступления, все без исключения преступления аморальны^[24].

Тем не менее ст. 14 УК РФ 1996- г. в определейие понятия преступления признак аморальности не включила.

В российском уголовном праве с момента принятия в 1958 г. Осков уголовного законодательства Союза ССР и союзных рес­публик не применяется аналогия ракона. До этого в соответст­вии с УК РСФСР 1926 г. (ст. 16) допускалось наказание за об­щественно опасные действия, не предусмотренные УК, «при­менительно к тем статьям Кодекса, которые предусматривают наиболее сходныр по роду преступления». Наличие возможно­сти применения уголовного закона по аналогии открывает путь к произволу, а это с этической точки зрения безнравственно. Государство присваивает себе права наказывать человека за действие или бездействие, которое уголовным законом не за­прещено, в момент его совершения было не наказуемо, во вся­ком случае в уголовном прядке. Если в ряде других отраслей права аналогия допустима и может быть нравственно оправда­на, то в уголовном праве, где речь идет о признании человека преступником и его уголовном наказании, применение анало­гии несправедливо.

Вслед за международно-правовыми нормами ст. 54 Консти­туции России в настоящее время устанавливает гуманный принцип уголовного права nullum crimen sine poena, nulla poena sine lege — «никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонару­шением». Если после совершения правонарушения ответствен­ность за него устранена или смягчена, применяется новый за­кон. При этом закон, устанавливающий или отягчающий ответ­ственность, обратной силы не имеет.

Последнее положение, крайне важное именно для уголовно­го права, обусловлено нравственно теми же причинами, что и отказ от аналогии. Человек, наказываемый за действия, кото­рое при. их совершении не считались преступными, становится жертвой произвола, объектом расправы.

Целый комплекс нравственных проблей связан с уголовным наказанием. Среди них заслуживают внимания прежде всего цели наказания. Исторически цели и нравственное обоснова­ние уголовного наказания получали разную трактовку. Объяс­нения природы и цели наказания давали различные Теории: теория возмездия, теория устрашения, теория целесообразно­сти, теория психологического принуждения, теория заглажения вреда и т. п.^[25]

Признание целью уголовного наказания устрашение, воз­никшее, видимо, вместе с уголовным правом и бытующее до настоящего времени в обыденном общественном сознании, влечет за собой ужесточение уголовной ответственности, дегу­манизацию уголовного права. Опыт средневековых государств с их поражающей воображение изобретательностью в мучи­тельстве человека, разнообразии видов смертной казни и предшествовавших ей пыток свидетельствует о том, что нака­зание, целью которого является устрашение, не только антигу­манно, но и не достигает целей, которые преследует законода­тель,

Наказание как возмездие рассматривал еще Аристотель, ко­торый писал, что «люди стараются воздать за зло злом, и если подобное воздаяние невозможно, то такое состояние считается рабством»^[26]. Кант также считал наказание возмездием и, как многие другие, поддерживал идею талиона. Возмездие есть от­плата, кара за причиненное зло. Принятие идеи наказания как возмездия при всех ее модификациях приводит логически к признанию талиона. Талион был свойствен далекому прошло­му, когда возмездие за преступление должно было по силе точ­но равняться причиненному злу («око за око, зуб за зуб»). При­знание возмездия в качестве цели наказаний влечет за собой признание того, что наиболее эффективны самые строгие нака­зания, и необходимость реанимации идеи талиона, несовмести­мой с представлениями о правопорядке в современном цивили­зованном обществе.

Разработка нового уголовного законодательства актуализи­ровала проблему нравственного обоснования системы уголов­ных наказаний. Здесь наибольшие сложности вызывает оправ­дание сохранения института смертной казни в национальном законодательстве. Не вдаваясь в аргументы активных против­ников и сторонников смертной казни, отметим /шшь, что смертная казнь представляет собой убийство человека по воле государства на основании решения других людей, которым до­веряется судебная власть. Смертная казнь никогда не может быть гуманной. Но в то же время в конкретных обстоятельствах при наличии законных оснований она может считаться в отно­шении отдельного человека справедливым наказанием. При этом надо иметь в виду, что судебная ошибка здесь непоправи­ма: судебное убийство — самая крайняя и жестокая несправед­ливость в отношении человека, которую может допустить госу­дарство.

Система уголовных наказаний в России подверглась измене­ниям и, надо полагать, претерпит новые серьезные преобразо­вания. Важно, чтобы эти изменения не вели к ужесточению системы наказаний, а сами наказания не унижали человеческое достоинство осужденных.

Анализ нравственной стороны других институтов уголовного права, связанных с наказанием, потребовал бы многих исследо­ваний. Здесь уместно лишь отметить, что статьи УК, опреде­ляющие общие начала назначения наказания, предусматривают индивидуализацию уголовной ответственности как проявление справедливости в ее распределительном аспекте: лицу, совер­шившему преступление, должно быть назначено справедливое наказание. '

§ 3. Нравственное содержание уголовно-процессуального законодательства

Нравственное значение конкретных уголовно-процессуаль­ных норм может быть полнее уяснено на основе ознакомле­ния с более общими, принципиальными положениями уголов­но-процессуального права. Это важно потому, что нравствен­ный аспект того или иного процессуального института или же отдельной нормы далеко не всегда очевиден, если рассматри­вать их изолированно, вне всей процессуальной системы. Здесь уместно напомнить справедливую мысль М. С. Строго- вича, писавшего, что «было бы упрощением и вульгаризацией искать нравственное содержание в каждой отдельной процес­суальной норме, например в норме, определяющей структуру обвинительного заключения, или в норме о судебных издерж­ках и т. п.»^[27]'. Но даже эти примеры могут получить иное тол­кование. Так, нормы УПК о процессуальных издержках исхо­дят из необходимости возмещения расходов в связи с произ­водством по делу за счет виновного в преступлении, повлекшем это производство, что справедливо. В то же время они принимаются на счет государства в случае реабилитации, а также при имущественной несостоятельности лица, с кото­рого они должны быть взысканы. Суммы, выплаченные пере­водчику, а также защитнику в случаях, когда тот участвовал в уголовном деле по назначению, не могут быть взысканы С осужденного.

Но если рассматривать законодательство об уголовном судо­производстве и уголовно-процессуальную деятельность как единую функционирующую систему, то нравственные начала уголовного судопроизводства выявляются достаточно отчет­ливо.

Уголовно-процессуальный кодекс РФ и основанная на нем процессуальная деятельность проникнуты нравственным содер­жанием.

Особенностью уголовно-процессуального права, характери­зующей его в целом, является гуманизм, ориентированность на создание системы гарантий личности.

Итальянский юрист Э. Ферри, подчеркивая специфику уголовно- процессуального права, утверждал, что уголовный кодекс пишется для преступников, а уголовно-процессуальный — для честных людей. Этот афоризм не лишен рационального зерна. В уголовном законодательст­ве доминирует карательное начало, в законодательстве о судопроиз* водстве ведущая роль принадлежит гарантиям личности и правосудия.

Уголовно-процессуальное право призвано обеспечить спра­ведливость при предварительном расследовании, рассмотрении и разрешении уголовных дел.

Требование справедливости в уголовном процессе означает исключение случаев осуждения невиновных, привлечения их к уголовной ответственности. Обвинительный приговор в отно­шении невиновного — проявление несправедливости, попра­ние прав, свобод, достоинства человека той самой государст­венной властью, которая обязана йх защищать.

Справедливость в уголовном процессе означает раскрытие преступлений и привлечение к ответственности виновных. По­ложение, при котором около половины преступлений, а по не­которым видам — их преобладающая часть остаются нераскры­тыми, противоречит требованию справедливости. Зло, причи­ненное преступником, остается без должного воздаяния, а сам преступник получает возможность совершать новые преступле­ния.

Справедливость в правосудии по уголовным делам выража­ется в строгом соблюдении правила об индивидуализации от­ветственности, требований уголовного закона о назначении на­казания с учетом обстоятельств дела и личности виновного. Уголовно-процессуальный закон относит к назначению уголов­ного судопроизводства защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений. Именно с сораз­мерностью наказания УПК РФ связывает понятие справедли­вости приговора (ст. 383).

Справедливость обязывает в уголовном процессе обеспечить возмещение вреда, причиненного преступлением, восстановить полностью или в максимальной степени ущерб, причиненный потерпевшему. Заметим, что там, где преступление осталось не­раскрытым, возмещение причиненного преступлением ущерба в соответствии со ст. 52 Конституции России обеспечивает го­сударство.

Справедливость в уголовном процессе означает всемерное обеспечение состязательности сторон, их равноправия перед судом. Запрещена какая-либо дискриминация или какие-либо привилегии в зависимости от различия людей по их происхож­дению Или положению в обществе и по иным признакам.

Основополагающие правовые принципы уголовного судо­производства проникнуты нравственным содержанием. Они ба­зируются на нравственны* требованиях справедливости, гуман­ности, охраны чести и достоинства человека.

Статья 15 Конституции РФ устанавливает принцип закон­ности. Органы государственной власти, органы местного само­управления, должностные лица, граждане и их объединения обязаны соблюдать Конституцию РФ и законы. Принцип за­конности нашел свое выражение в ст. 7 УПК РФ. В уголовном судопроизводстве он означает строгое соблюдений материаль­ного и процессуального закона, всех гарантий личности и пра­восудия. Ни следователь, ни прокурор, ни суд не вправе отсту­пать от требований закона под предлогом каких бы то ни было якобы благих целей (в интересах усиления борьбы с преступно­стью, целесообразности, экономии и т. Д.)-

Статья 120 Конституции РФ предусматривает право и обя­занность суда, установившего при рассмотрении дела несоот­ветствие акта государственного или иного органа закону, при­нять решение в соответствии с законом.

Нравственная сторона принципа законности в уголовном процессе состоит в соблюдении нравственных требований, во­площенных в законе, запрете поступать по произволу, субъек­тивному усмотрению в отношении человека, что неминуемо следует за послаблениями в отношении режима законности в уголовном процессе. Соблюдение закона — нравственный, а не только юридический долг судьи, следователя, прокурора, адво­ката.

Нарушение закона судьей, работником правоохранительных органов всегда безнравственно. Если это нарушение делается сознательно, то оно может перерасти в должностное преступле­ние. Если закон нарушается деятелем юстиции вследствие низ­кого уровня профессионализма, плохой юридической подготов­ки, неряшливости и т. п., то такие действия и решения также аморальны.

В ст. 8 УПК РФ закреплен принцип осуществления право­судия только судом. Большой морально-нравственный вес име­ет содержащееся в данной статье правило о том, что никто не может быть признан виновным и подвергнут справедливому наказанию иначе как по приговору суда и в порядке, установ­ленном законом.

Уважение чести и достоинства личности в сфере уголовного судопроизводства приобретает особое значение. В силу ст. 9 УПК РФ запрещено осуществлять действия и принимать реше­ния, унижающие честь участника уголовного судопроизводства, а также обращение, унижающее pro человеческое достоинство либо создающее опасность для его жизни и здоровья. Грубей­шим нарушением как закона, так и этических правил является применение в отношении участников насилия, пыток, другого жестокого или унижающего человеческого достоинства обра­щения.

На государственные органы и должностных лиц, осуществ­ляющих производство по уголовным делам, возложена обязан­ность охранять права и свободы человека и гражданина (ст. 11 УПК РФ). При этом лицо, вовлеченное в угояовное судопроиз­водство, должно быть извещено об имеющихся у него правах, обязанностях и ответственности, а также получить возможность осуществить свои права. Нарушение этих требований является одновременно нарушением и моральных, и правовых норм.

Такие закрепленные в УПК РФ принципиальные требова­ния, как неприкосновенность жилища (ст. 12), тайна перепис­ки, телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений (ст. 13), являются важнейшим средством ох­раны чести и достоинства граждан.

Особое место среди принципов уголовного процесса при­надлежит презумпции невиновности и связанному с ней праву обвиняемого на защиту (ст. 48, 49 Конституции РФ, ст. 14, 16 УПК РФ). Эти принципы выражают гуманную сущность пра­вопорядка в целом. Человек, обвиненный в преступлении, — не бесправный объект преследования, а субъект уголовного процесса. Ему гарантируется возможность активйо защищаться от обвинения как лично, так и с помощью защитника. Тот, ко­го представитель власти или потерпевший обвиняет в преступ­лении, не считается преступником, пока его виновность не до­казана и не признана приговором суда, вступившим в закон­ную силу. Обвиняемый считается невиновным до этого момента. Презумпция невиновности опирается на более широ­кую презумпцию добропорядочности любого человека, пока не доказано обратное. Она исходит из признания ценности чело­веческой личности, уважения к человеку, его достоинству. Че­ловек, даже и официально обвиненный в преступлении, еще юридически и морально не преступник. Он лишь обвиняется. Он может быть оправдан, и, кррме того, обвинительный приго­вор может быть отменен, а осужденный — реабилитирован на основании решения вышестоящего суда.

Статья 123 Конституции РФ, ст. 15 УПК РФ устанавливают принцип состязательности в судопроизводстве. Сердцевину со­стязательности в уголовном процессе составляет разделение функций*обвинения, защиты и разрешения уголовного дела. Суд, не будучи органом уголовного преследования, не выступа­ет на стороне обвинения или защиты. Он лишь создает необхо­димые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав. Так в правосудии по уголовным делам находит свое реальное выра­жение требование справедливости в ее уравнительном аспекте.

Свобода оценки доказательств, закрепленная в качестве принципа в ст. 17 УПК РФ, вводит в юридический оборот та­кую морально-нравственную категорию, как совесть. Судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь и дозна­ватель должны руководствоваться именно законом и совестью при оценке доказательств по внутреннему убеждению.

Содержащийся в ст. 18 УПК РФ принцип языка уголовного судопроизводства включает в себя ряд правил, которые обеспе­чивают гуманное отношение к лицам, не владеющим или плохо владеющим языком, на котором ведется производство по делу. Государство разъясняет и обеспечивает таким лицам право де­лать заявления, давать объяснения и показания, заявлять хода­тайства, приносить жалобы, совершать иные действия на своем родном языке или на другом языке, которым они владеют. Кроме того, лицо имеет возможность пользоваться помощью переводчика, работа которого оплачивается из средств государ­ственного бюджета, >а Также получать документы, подлежащие вручению, переведенными на свой родной язык.

Правом на обжалование процессуальных действий и реше­ний (ст. 19 УПК РФ) наделяется любое лицо, интересы которо­го были затронуты действиями (бездействием) и решениями су- .да, прокурора, следователя, органа дознания и дознавателя. Это обеспечивает возможность активного участия человека в разре­шении вопросов, которые существенно затрагивают его права и свободы, и налагает на соответствующие органы и должност­ных лиц особую моральную ответственность.

Наряду с общими принципиальными установлениями уго- ловно-процессуального законодательства, придающими про­цессуальной деятельности и процессуальным отношениям нравственный характер, существует и система более конкрет­ных норм, направленных на охрану нравственных ценностей в ходе производства на различных стадиях процесса, при совер­шении следственных и судебных действий и принятии реше­ний.

Согласно закрепленному в ч. 4 ст. 164 УПК РФ правилу при производстве следственных действий недопустимо применение насилия, угроз и иных незаконных мер, а равно создание опас­ности для жизни и здоровья участвующих в них лиц.

При освидетельствовании лица другого пола следователь не присутствует, если освидетельствование сопровождается обна­жением данного лица. В этом случае освидетельствование про­изводится врачом (ч. 4 ст. 179 УПК РФ). Производство следст­венного эксперимента допускается, если не создается опас­ность для здоровья участвующих в нем лиц (ст. 181 УПК РФ).

Уголовно-процессуальное законодательство обязывает сле­дователя при производстве обыска принимать Меры к тому, чтобы не были оглашены выявленные в ходе обыска обстоя­тельства частной жизни лица, в отношении которого был про­изведен обыск, его личная и (или) семейная тайна, а также об­стоятельства частной жизни других лиц (ч. 7 ст. 182 УПК РФ). Личный обыск лица производится только лицом одного с ним пола и в присутствии понятых и специалистов того же пола, ес­ли они участвуют в данном следственном действии (ч. 3 ст. 184 УЦК РФ).

Наложение ареста на почтово-телеграфные отправления, их осмотр и выемка производятся по судебному решению (ст. 185 УПК РФ). Контроль и запись переговоров при наличии угрозы совершения насилия, вымогательства и других преступных дей­ствий в отношении потерпевшего, свидетеля или их близких родственников, родственников, близких лиц допускаются по письменному заявлению указанных лиц, а при отсутствии тако­го заявления — на основании судебного решения (ст. 186 УПК РФ).

Если у подозреваемого или обвиняемого, задержанного или заключенного под стражу, остались без присмотра и помощи несовершеннолетние дети, другие иждивенцы, а также преста­релые родители, нуждающиеся в постороннем уходе, то следо­ватель, дознаватель обязан принять меры по их передаче на по­печение близких родственников, родственников или Других лиц либо помещению в соответствующие детские или социальные учреждения (ч. 1 ст. 160 УПК РФ).

Согласно п. 4 ст. 115 УПК РФ не подлежит аресту имущест­во, на которое в соответствии с ГПК РФ не может быть обра­щено взыскание^[28].

В отношении несовершеннолетних в уголовном судопроиз­водстве роздан особый правовой режим, обусловленный гуман­ностью действующего законодательства.

К несовершеннолетнему подозреваемому или обвиняемому заключение под стражу в качестве меры пресечения может быть применено в случае, если он подозревается или обвиняется в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления. Лишь в исключительных случаях эта мера пресечения может быть из­брана в отношении несовершеннолетнего, подозреваемого или обвиняемого в совершений преступления средней тяжести (ч. 2 ст. 108 УПК РФ).

По ходатайству стороны, а также по собственной инициати­ве суд вправе принять реЪиение об удалении несовершеннолет­него подсудимого из зала судебного заседания на время иссле­дования обстоятельств, которые могут оказать на него отрица­тельное воздействие (ч. 1 ст. 429 УПК РФ).

Высоконравственный, гуманный смысл названных выше и многих других норм уголовно-процессуального права наполня­ет все уголовно-процессуальные отношения и процессуальную деятельность на досудебных стадиях нравственным содержани­ем. При этом уголовно-процессуальное право, как-и все рос­сийское право, развивается в направлении последовательной гуманизации, расширения гарантий справедливости, уважения достоинства личности.

Весьма широко нравственное содержание уголовно-процес­суального законодательства проявляется на судебных стадиях производства по уголовным делам.

Гласность — важнейшее начало демократического правосу­дия. Тайный процесс — атрибут средневековья и тоталитариз­ма — служит устрашению и антигуманен по своей сути, так как оставляет человека наедине с преследующими его агентами власти, действующими вне контроля общества. Статья 123 Конституции РФ определяет, что разбирательство дел во всех судах открытое. Одновременно предусмотрена возможность слушания дела в закрытом заседании, но лишь в случаях, пре­дусмотренных федеральным законом. Эти случаи в соответст­вии со ст. 241 УПК РФ связаны с охраной нравственности, ог­раждением неприкосновенности частной жизни, личной и се­мейной тайны (уголовные дела о преступлениях, совершенных лицами, не достигшими возраста 16 лет; уголовные дела о пре­ступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности и др.).

Статья 243 УПК РФ, определяющая положение судьи, пред­седательствующего по делу, возлагает на него руководство су­дебным заседанием, обязанность принимать все предусмотрен­ные законом меры по обеспечению состязательности и равно­правия сторон. Он обязан устранять из судебного разбирательства все, не имеющее отношения к делу, и обеспе­чивать воспитательное воздействие судебного процесса. Реше­ние всех этих вопросов требует строгого соблюдения как право­вых, так и нравственных норм. Процесс не може^быть успеш­ным, если судья необъективен, пристрастен, склонен заранее к принятию одной версии. Справедливое разрешение уголовного дела — обязанность суда, деятельностью которого руководит председательствующий, и судьи, единолично рассматривающе­го уголовное дело.

Воспитательное воздействие судебного процесса включает в себя и нравственное воспитание, которое достигается в значи­тельной степени безупречным соблюдением в судебном разби­рательстве нравственных норм судьями и всеми профессио­нальными участниками уголовного судопроизводства.

К числу гарантий правосудия относится равенство прав сто­рон (ст. 244 УПК РФ). Нравственная характеристика условия о равенстве прав сторон как непременного атрибута достижения справедливости ц ее уравнительном аспекте очевидна. Пробле­ма состоит в том, чтобы это декларированное правило реализо- вывалось в жизни, чтобы на деле не было неравенства в защите от преступлений и ответственности за них между людьми раз­ных национальностей, имущественного и социального положе­ния и т. д.

Обвинитель, подсудимый, защитник, а также потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик и их представители пользуются равными правами на заявление отводов и хода­тайств, представление доказательств, участие в их исследова­нии, выступление в судебных прениях, представление суду письменных формулировок по различным вопросам, рассмот­рение иных вопросов, возникающих в ходе судебного разбира­тельства. Равенство прав сторон способствует реализации на­значения уголовного судопроизводства. Одновременно оно от­ражает гуманные начала судебной деятельности, когда подсудимый рассматривается законом не как объект исследова­ния, а ка^ активный участник судебного разбирательства, когда противоборствующие в споре стороны уравниваются в своих правовых возможностях.

Закрепленное в международных нормативных правовых ак­тах требование независимости судей и подчинения их только закону означает не только запрет вмешательства в судебную деятельность кого бы то ни было. Этот постулат одновременно возлагает на судей личную нравственную ответственность за справедливость принимаемых ими решений. Судья, которому гарантирована независимость, не вправе переложить свою от­ветственность за выполнение профессионального долга на ко- го-либо другого. Эта мысль достаточно ясно выражена в при­нятых VII Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями 6 сентября 1985 г. «Основ­ных принципах независимости судебных органов». В п. 6 «Ос­новных принципов» говорится: «Принцип независимости су­дебных органов дает судебным органам право и требует от них обеспечения справедливого ведения судебного разбирательства и соблюдения прав сторон».

Несменяемость и неприкосновенность судей, предусмотрен­ные ст. 121 и 122 Конституции РФ, служат охране независимо­сти судебной власти. Одновременно они обязывают судью чест­но исполнять свой долг, руководствуясь только законом и соб­ственной совестью, быть объективным и беспристрастным.

Нравственным содержанием наполнены и многие другие нормы уголовно-процессуального закона, регулирующие общие условия и порядок судебного разбирательства. В частности, разбирательство дела в суде первой инстанции в отсутствие подсудимого допускается лишь в исключительных случаях, прямо оговоренных в законе (ст. 123 Конституции РФ, ст. 247 УПК РФ). Человек, обвиненный в преступлении, должен иметь возможность опровергать обвинение в целом или добиватвся смягчения своей участи лично перед судом. Прокурор, пришед­ший к убеждению, что данные судебного следствия не подтвер­ждают предъявленного подсудимому обвинения, обязан отка­заться от обвинения и изложить суду мотивы отказа (ч. 7 ст. 246 УПК РФ). При неявке потерпевшего суд рассматривает уголовное дело в его отсутствие, за исключением случаев, когда явка потерпевшей) признана судом обязательной (ч. 2 ст. 249 УПК РФ). Изменение обвинения в судебном разбирательстве допускается, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту (ст. 252 УПК РФ). Лица в возрасте до 16 лет, если они не являются участниками уголов­ного судопроизводства, допускаются в зал судебного разбира­тельства лишь с разрешения председательствующего (ч. 6 ст. 241 УПК РФ). В судебном заседании все присутствующие лица обязаны соблюдать порядок и беспрекословно подчинять­ся распоряжениям председательствующего, а также обращаться к суду стоя и т. д. (ст. 257, 258 УПК РФ).

Суд при вынесении оправдательного приговора, обвини­тельного приговора без назначения наказания, обвинительного приговора с назначением наказания и с освобождением от его отбывания, обвинительного приговора С назначением наказа­ния, не связанного с лишением свободы, или наказания в виде лишения свободы условно, если подсудимый находится под стражей, освобождает его немедленно в зале суда (ст. 319 УПК РФ).

Вышестоящий суд не вправе ухудшить положение подсудимо­го, подавшего кассационную жалобу на приговор (ст. 383, 385— 387, 389 УПК РФ). При пересмотре судебного решения в порядке надзора недопустим поворот к худшему (ст. 405 УПК РФ).

До обращения приговора к исполнению председательствую­щий в судебном заседании по уголовному делу или председа­тель суда предоставляет по просьбе близких родственников, родственников осужденного, содержащегося под стражей, воз­можность свидания с ним (ст. 397 УПК РФ).

В случае тяжелой болезни осужденного, препятствующей от­быванию наказания, суд может отсрочить исполнение пригово­ра (ст. 398 УПК РФ), а если осужденный во время отбывания наказания заболел хронической душевной или иной тяжкой бо­лезнью, препятствующей отбыванию наказания, суд может ос­вободить его от дальнейшего отбывания наказания (ст. 397 УПК РФ).

0 ряде других процессуальных норм, регламентирующих от­дельные процессуальные действия в их нравственном аспекте, будет сказано ниже. Но бесспорным является то, что все зако­нодательство, регламентирующее деятельность суда, предпола­гает строгое соблюдение нравственных норм.

Правовые и нравственные отношения в уголовном процессе

М. С. Строгович, как и многие другие ученые, различает в уголовном процессе два основных элемента: основанную на за­коне деятельность органов… Уголовный процесс — это в определенном смысле система уголовно-процессуальных… В процессуальной литературе некоторые ученые выделяют центральное правоотношение: между судом и подсудимым[30] или…

Соотношение цели и средства в уголовном процессе

В уголовно-процессуальном законодательстве понятие цели отсутствует. Оно заменено категорией «назначение». В соот­ветствии со ст. 6 УПК РФ уголовное… Проблема соотношения цели и средства — одна из важней­ших и в этике. Она… В современном уголовном процессе цивилизованного обще­ства проблема соотношения цели и средства решается на иных…

В «Кратком изображении процессов» Петра I аудитору вменялось в обязанность поступать в деле «сущею правдою». Александр II, вступая на престол, в марте 1856 г. провозгласил: «Да правда и милость царст­вуют в судах». Статья 613 Устава уголовного судопроизводства 1864 г. обязывала судью, председательствующего по делу, направлять ход де­ла «к тому порядку, который наиболее способствует раскрытию исти­ны». В первом советском УПК РСФСР, принятом 25 мая 1922 г., ст. 261 почти без изменений воспроизводила это положение. В последующем и вплоть до принятия УПК РФ эти законодательные нормы оставались неизменными.

Проблема установления истины при производстве по уго­ловному делу имеет разные аспекты, в том числе и нравствен­ные. М. С. Строгович писал, что «проблема истины в уголов­ном процессе — это не только юридическая, но и в не меньшей мере этическая проблема». Он отмечал, что в «этическом плане она исследована очень мало и слабо»^[36].

Подлинное правосудие невозможно без установления исти ны. Поэтому в уголовном процессе истина «котируется как од на из самых высоких моральных ценностей»^[37].

Обязанность суда устанавливать истину по уголовному делу представляет собой не только юридический, но и нравственный долг деятелей правосудия. Судья не имеет нравственного права осу­дить невиновного, против которого обвинение собрало какие-либо доказательства, а защита не смогла убедительно противостоять об винению. Но и оправдание действительно виновного вследствие формального отношения судьи к исследованию обстоятельств дела, его безразличия и пассивности делает приговор необоснованным и несправедливым. Такой приговор является следствием отступления судьи от требований его нравственного долга.

В законодательстве России, в трудах российских ученых как до революции, так и в советский период требование устанавли­вать в суде истину не подвергалось сомнению. Правда, фило­софская характеристика истины (материальная, судебная, объ­ективная и др.) была далека от единообразия. Однако в послед нее время стал преобладать взгляд, что суд не в состоянии установить истину и что требовать от суда по каждому делу ее выяснять нет оснований. Подлинно научная аргументация на этот счет отсутствует, но декларативные заявления в печати сыграли свою негативную роль при принятии УПК РФ. Следу­ет согласиться с JI. Д. Кокоревым, который, критикуя тех, кто выступал за освобождение судей от обязанности устанавливать истину, писал: «За такими^ассуждениями скрывается не столь­ко профессиональная несостоятельность, сколько нравственная неспособность осуществлять доказывание на основе своего внутреннего судейского убеждения, базирующегося на материа­лах уголовного дела, страх перед ответственностью за ошибку. Следователь, прокурор, судья должны быть уверены в евоих нравственных силах, независимо осуществлять доказывание, устанавливать истину, принимать обоснованное, справедливое решение и не бояться никакой ответственности за свои нравст­венно оправданные действия и решения»^[38].

Отрицание возможности установить по уголовному делу ис­тину, правду лишает правосудие нравственной цели и содержа­ния и может служить оправданием любой несправедливости. Установление истины, а следовательно, справедливое разреше­ние дела: осуждение только виновного и в соответствии со сте­пенью его вины и безусловное оправдание невиновного — нравственный долг судьи. Установление истины — высоко­нравственная цель доказывания, без достижения которой спра­ведливое правосудие невозможно.

На судье в российском процессе всегда лежал нравственный долг установления истины, правды. Попытки представить суд пассивным наблюдателем схватки между противоборствующи­ми сторонами нр соответствуют исторической правде и предна­значению суда как органа правосудия. Следует напомнить мне­ние глубокого знатока и горячего защитника Судебных уставов 1864 г. А. Ф. Кони, который считал, что судья призван прила­гать все силы ума и совести, знания и опыта, чтобы постигнуть житейскую и юридическую природу дела, должен напрягать свои душевные силы «для отыскания истины». По мнению А. Ф. Кони, обвинитель и защитник при состязательном начале процесса — помощники судьи в исследовании истины¹. Попыт­ки снять с суда ответственность и лишить его возможности ус­танавливать истину, отдав все на усмотрение сторон под фла­гом развития состязательности, — не что иное, как доведение до абсурда самой плодотворной и гуманной идеи состязатель­ного начала в процессе.

§ 2. Презумпция невиновности и обязанность доказывания в нравственном аспекте

Инквизиционный процесс, порожденный государственным строем, основанным на несвободе человека, абсолютистской, тоталитарной власти, исходил из презумпции виновности. Дос­таточно было в определенных условиях выдвинуть против кого- либо обвинение, чтобы тот был вынужден доказывать обратное. Так, ст. 3 главы «О доказании» «Краткого изображения процес­сов» Петра I устанавливала: «Напротив же должен ответчик не­винность свою основательным доказанием, когда потребно бу­дет, оправдать и учиненное на него доношение правдою опро­вергнуть».

* См.: Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 4. С. 39, 358.

Современный процесс, направленный на защиту личности, прав и свобод человека, исповедует противоположный прин­цип. Статья 49 Конституции РФ гласит: «1. Каждый обвиняе­мый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федераль­ным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. 2. Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. 3. Неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого».

Презумпция невиновности означает признание достоинства и ценности личности. И тот, кого органы власти или другое ли­цо обвинили в преступлении, вправе считаться невиновным до тех пор, пока противоположное не будет доказано с соблюде­нием законной процедуры и признано независимым и компе­тентным органом судебной власти с соблюдением всех гаран­тий справедливого правосудия.

Все охраничения прав человека и гражданина, связанные с обвинением в преступлении, допускаются лишь при наличии к тому фактических и юридических оснований. Они должны быть соразмерны тяжести обвинения и применяться с учетом личности обвиняемого и последствий для него самого и его близких, причем экономно, осмотрительно.

Презумпция невиновности впервые была сформулирована в зако­нодательстве как раз в связи с необходимостью оградить обвиняемого от необоснованного стеснения его свободы. В Декларации прав чело­века и гражданина, принятой во Франции в 1789 г., говорилось: «Так как каждый человек предполагается невиновным, пока его не объявят виновным, то в случае необходимости его ареста всякая строгость, ко­торая не является необходимой для обеспечения (за судом) его лично­сти, должна быть строго караема законом».

Признание презумпции невиновности в качестве принципа правосудия, отражающего правовое положение личности, вле­чет за собой практически важные нравственные и правовые по­следствия.

Из презумпции невиновности вытекает обязанность иссле­довать обстоятельства дела в полном объеме — как на предва­рительном следствии, так и в суде. Так называемый обвини­тельный уклон на следствии противоречит презумпции неви­новности. Следователь, раскрывая преступление, изобличая виновного, обязан обнаружить все, что может опровергнуть об­винение, все, что смягчает ответственность обвиняемого, по­дозреваемого. Он должен вести следствие именно таким обра­зом по собственной инициативе, в силу правового и нравствен­ного долга. Обязанность обеспечить надлежащее исследование дела лежит на судьях, которые опираются при этом на помощь сторон.

Распределение обязанности доказывания в уголовном про­цессе России вызвано действием презумпции невиновности и нравственно обусловлено.

Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Без­нравственно требовать от человека под угрозой неблагоприят­ных для него последствий опровергать выдвинутое против него обвинение. В то же время не противоречит закону побуждение подозреваемого, обвиняемого к участию в доказывании, если он захочет вьщвинуть свою версию случившегося и назвать до­казательства, которые могут ее подтвердить^[39].

Обязанность доказывания обвинения лежит на обвинителе, что следует из предыдущего правила. Тот, кто обвиняет кого- либо в преступлении, несет юридическую и нравственную обя­занность доказать свое утверждение. Утверждать, что человек — преступник, не имея для этого достаточных доказательств, — безнравственно. Бездоказательное обвинение аморально. Это относится к любому, кто бросит человеку обвинение в преступ­лении, а в уголовном процессе ведь речь идет о должностных лицах, облеченных властью, правомочных в связи с обвинени­ем применять меры принуждения и настаивать на осуждении, признании преступником и уголовном наказании.

Раз обвиняемый считается невиновным, то естественное следствие этого — толкование неустранимых сомнений в ви­новности в пользу обвиняемого. В средневековом уголовном процессе законодатель на случай сомнения в виновности давал судьям возможность постановить приговор об «оставлении в подозрении». Человек, по сути, оставался с клеймом' преступ­ника, для осуждения которого не оказалось достаточных улик. Современный процесс требует от суда категорического реше­ния: «да, виновен» или «нет, не виновен».

В Уставе уголовного судопроизводства о толковании сомнений в пользу обвиняемого прямо не говорилось. А. Ф. Кони характеризовал это правило как «благодетельный и разумный обычай, обратившийся почтй в неписаный закон». Одновременно он говорил о том, что сомне­ние судьи не должно быть «плодом вялой работы ленивого ума и сон­ной совести». Сомнение — результат долгой, внимательной и всесто­ронней оценки доказательств. «С сомнением надо бороться — и побе­дить его или быть им побежденным, так, чтобы в конце концов не колеблясь и не смущаясь сказать решительное слово — «виновен» или «нет»[40].

§ 3. Нравственное значение оценки доказательств по внутреннему убеждению

Действующему принципу оценки доказательств исторически предшествовала оценка доказательств формальная, или легаль­ная (законная). Законодатель заранее предписывал судьям обя­зательные правила оценки различных видов доказательств. Роль судьи сводилась к механическому подсчету имеющихся доказательств. «Эта система, — писал А. Ф. Кони, — связывая убеждение судьи и внося в его работу элемент бездушного фор­мализма^ создавала уголовный суд, бессильный в ряде случаев покарать действительно виновного, но достаточно могущест­венный, чтобы разбить личную жизнь человека...»^[41]

На смену прежней системе пришла система свободной оценки доказательств по внутреннему судейскому убеждению. Статья 76 Устава уголовного судопроизводства для дел, которые рассматриваются без участия присяжных заседателей, устанав­ливала: «Судьи должны определять вину или невиновность подсудимого по внутреннему своему убеждению, основанному на обсуждении в совокупности всех обстоятельств дела». Ста­тья 804 обязывала председателя в суде присяжных заключать свое напутствие присяжным заседателям напоминанием, 4to они должны определить вину или невиновность подсудимого «по внутреннему своему убеждению, основанному на обсужде­нии в совокупности всех обстоятельств дела». Уголовно-про­цессуальный кодекс РСФСР 1922 г. (ч. 2 ст. 383) почти без из­менений воспроизвел положения Судебных уставов об оценке доказательств по внутреннему убеждению судей. В дальнейшем существо относящихся к оценке доказательств процессуальных норм не изменялось, хотя они приобрели идеологизированную окраску (ст> 17 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1958 г., ст. 71 УПК РСФСР 1960 г.).

Принцип оценки доказательств по внутреннему убеждению возлагает на судью полную ответственность за правильность ре­шения о виновности или невиновности подсудимого. Оценка доказательств является результатом «сложной внутренней рабо­ты судьи, не стесненной в определении силы доказательств ни­чем, кроме указаний разума и голоса совести»^[42]. Принцип оцен­ки доказательств по рнутреннему убеждению распространяется и на прокурора, следователя, лицо, производящее дознание. Им руководствуются и другие участники уголовного процесса.

Оценка доказательств по внутреннему убеждению судьи имеет несколько аспектов: юридический, психологический и нравственный. Судьи оценивают доказательства, не будучи свя­заны заранее предписаниями закона о силе и значении тех или иных доказательств в условиях независимости и запрета воз­действовать на их решения. Оценка доказательств базируется на рассмотрении всей их совокупности и познании обстоя­тельств дела в целом. Психологически внутреннее убеждение означает состояние сознания и чувств судьи, когда он при при­нятии окончательного решения уверен в его правильности, не сомневается в безошибочности своего решения и готов дейст­вовать в соответствии с этим (осудить или оправдать).

Нравственное значение оценки доказательств по внутренне­му убеждению состоит в том, что за свое решение о доказанно­сти или недоказанности обвинения и его последствиях судья несет ответственность перед своей совестью судьи и человека. Суверенный в принятии решения, судья отвечает нравственно за его правильность перед обществом, перед подсудимым, по­терпевшим, другими участниками процесса, будучи связан с ними чувством профессионального и человеческого долга, нравственными отношениями.

Но судья — человек со всеми его достоинствами, недостат­ками интеллектуального, психологического, нравственного плана. Как и каждый человек, судья (выполняя к тому же труд­ные и сложные обязанности) может ошибиться при оценке до­казательств, а следовательно/ и при разрешении дела. Поэтому закономерна постановка вопроса о праве судьи на ошибку.

Ошибка в любой деятельности, представляющей сложность, фактически неизбежна. В делах уголовных истину зачастую найти крайне сложно, а иногда и невозможно. Судья обязан разрешить уголовное дело, которое он рассматривает. С этим связаны и риск, и в определенном смысле «неизбежность» су­дебных ошибок, хотя количество их относительно невелико.

Казалось бы, что из этого следует признание права судьи на ошибку.

Но вот мнение крупного ученого, посвятившего свою дея­тельность исследованию проблем уголовного процесса и судеб­ной Этики, М. С. Строговича: «...право на ошибку ниоткуда не вытекает ни в юридическом, ни в этическом отношении. Су­дебные ошибки были, имеются сейчас и с их возможностью приходится считаться в будущем. Но права судей на ошибку, равно как право на ошибку следователей и прокуроров при расследовании и разрешении уголовных дел не существует, та­кого права не было раньше, нет сейчас и не будет в дальней­шем. Судебная ошибка — это всегда нарушение законности. У кого же и когда есть «право» нарушать законность! «Право на ошибку» в уголовном процессе — это аморальное, безнравст­венное представление, и оно может породить только дальней­шие нарушения законности и нравственности»^[43]. С этим мнени­ем нельзя не согласиться.

Судебная ошибка — это прежде всего осуждение невиновно­го. Утверждение, что судья имеет нравственное право на это, наглядно обнаруживает свою несостоятельность. Но судебная ошибка — это и оправдание виновного вопреки истинному по­ложению дел и собранным против него доказательствам, когда преступник уходит от заслуженной ответственности. Сюда же следует причислить и случаи неправильной квалификации дея­ния, и назначение явно несправедливого наказания виновному.

Учитывая, что ошибка вообще представляет собой утвержде­ние, не соответствующее действительности, или действие, не приведшее к ожидаемому результату, если они допуШены не преднамеренно, судебную ошибку следует характеризовать как решение суда о виновности или невиновности подсудимого и о мере наказания, не соответствующее действительным обстоя­тельствам дела, принятое непреднамеренно. В работах некото­рых авторов и в практике оценки работы судов бытует пред­ставление о судебной ошибке «в широком смысле слова» — как неправильном решении суда по любому вопросу, подлежащему разрешению в приговоре. Но это мнение означает утрату каче­ственного различия между судебной ошибкой, с одной сторо­ны, и ошибочным решением суда по частному вопросу — с другой.

Внутреннее убеждение относится прежде всего и главным образом к области оценки доказательств. Но и юридическая оценка деяния подсудимого, и определение меры наказания производятся в соответствии с убеждением судьи в правильно­сти и справедливости его выводов и решений.

Закон и нравственные нормы, которыми руководствуется судья, создают предпосылки правильного формирования внут­реннего убеждения. Внутреннее убеждение складывается в ус-« ловиях независимости судей при их обязанности противостоять попыткам воздействия извне; оно должно формироваться лишь на основании исследования обстоятельств дела и опираться на доброкачественные, достаточные и тщательно проверенные до­казательства.

§ 4. Этические основы использования отдельных видов доказательств

Доказательственное йраво, претерпевая эволюцию в соот­ветствии с развитием всего права и нравственной эволюцией общества, гуманизируется как в принципиальных основах, так и в части использования отдельных видов доказательств. Дока­зательства разыскивают, проверяют и оценивают люди, а сами доказательства исходят от Других людей, которые или являются «источниками» сведений об обстоятельствах, существенных для уголовного дела, или привлекаются к их исследованию. Отсюда ясно, какую важную роль играют нравственные качества тех, кто оперирует доказательствами, и тех, тэт кого их получают, а также нравственные начала законодательства, регламентирую­щего получение и использование доказательств различных ви­дов.

Показания обвиняемого в инквизиционном процессе счита­лись наиболее совершенным средством установления истины. Особое значение придавалось признанию обвиняемым своей вины в совершении преступления, которое считалось «лучшим свидетельством всего света». А для получения этого «совершен­ного» доказательства законным средством являлась пытка.

Рецидивы Ьридания показаниям обвиняемого, признающего себя виновным, особого доказательственного значения* встре­чались и встречаются до последнего времени. В советский пе­риод Вышинский пропагандировал идею преобладающей роли показаний обвиняемых, признавших себя виновными. В прак­тической деятельности в качестве Государственного обвинителя на громких политических процессах, где штамповались фальси­фицированные обвинения, он демонстрировал способы ее реа­лизации, настаивая на осуждении невиновных. Уголовно-про­цессуальный кодекс РСФСР 1960 г. впервые включил норму: «Признание обвиняемым своей вины может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении признания сово­купностью имеющихся доказательств по делу» (ч. 2 ст. 77). Од­нако ориентирование расследования главным образом на полу­чение признания обвиняемого — очень живучее явление.

Современный уголовной процесс исходит из принципиаль­ного запрета принуждать человека свидетельствовать против са­мого себя. Из этого следует, что никто не вправе принуждать подозреваемого, обвиняемого вообще давать показания, а так­же домогаться от него признания себя виновным. Нравствен­ное содержание этого запрета состоит в том, что обвинение (или подрзрение) человека в преступлении должно быть дока­зано тем, кто обвиняет. Каждый считается невиновным до со­ответствующего юридически значимого решения. Требовать от -человека изобличать самого ребя — значит вступать в противо­речие с презумпцией невиновности. Если же обвинение адре­совано невиновному, на которого ошибочно пало подозрение, то оно унижает достоинство честного человека. Обвиняемый и подозреваемый должны быть свободны в принятии решения о том, давать ли им показания и какие именно.

Обвиняемый не несет уголовной ответственности за заведо­мо ложные показания, в отличие от свидетелей и потерпевших. Поэтому, естественно, возникает вопрос о том_у имеет ли обви­няемый «право на ложь».

Ложные показания обвиняемого могут быть даны в разных ситуациях: тот, кто действительно совершил преступление, от­рицает свою вину и, защищаясь от обвинения, пытается лож­ными показаниями уйти от ответственности; виновный стре­мится переложить ответственность за собственное преступле­ние на других, ложно их оговаривая; виновный в тяжком преступлении дает ложные показания о совершении менее тяж­кого преступления. Наконец, невиновный (а такие случаи встречаются в жизни) по важным для него причинам дает лож­ные показания, признаваясь в преступлении, совершенном другим или вообще не имевшем места.

Отсутствие уголовной ответственности обвиняемого за заве­домо ложные показания и «право на ложь» — разные вещи. От­сутствие обязанности говорить правду под угрозой юридиче­ской ответственности нельзя смешивать с правом лгать.

М. С, Строгович писал, что «если бы обвиняемый и подоз­реваемый имели право давать заведомо ложные показания, сле­дователь и суд были бы обязаны не только разъйснять им это право, но и содействовать, помогать им Ъ его осуществлении. Речь идет, очевидно, не о праве на ложь, а об отсутствии уго­ловной ответственности за ложные показания, что, конечно, не одно и то же»^[44].

Резюмируя свою позицию по рассматриваемому вопросу, Л. Д. Кокорев резонно утверждает: «Закон не установил в отно­шении обвиняемого и подозреваемого уголовную ответствен­ность не только за отказ от дачи показаний, но и за ложные по­казания. Однако это вовсе нб означает, что за ними признано право на ложь. Правдивость — нравственный принцип, и ника­кого исключения для уголовного процесса закон не делает и не может делать, так как это означало бы поощрение аморальных действий*^[45]. )

Иногда то обстоятельство, что обвиняемый не желает давать показания или дал ложные показания, пытаются использовать в качестве одного из доказательств его виновности. Однако та­кая практика, основанная на игнорировании права обвиняемо­го свободно Определять свою позицию по отношению к обви­нению, в настоящее время приходит в противоречие с консти­туционным положением, запрещающим принуждать человека к самоизобличению. Она противозаконна и не соответствует эти­ческим нормам.

Переоценка признания обвиняемого и стремление получить его и «закрепить» имеют довольно широкое распространение. Методы, которые при этом применяются, не всегда соответст­вуют как закону, так и нравственным нормам. Так, например, для его получения используется положение закона о чистосер­дечном раскаянии как обстоятельстве, смягчающем ответствен­ность, которое подменяется признанием вины; принимаются меры, препятствующие свободе обвиняемого в определении своей позиции по отношению к обвинению и в связи с этим к «закреплению» признания, предпринимаются попытки возла­гать на обвиняемого обязанность доказывать свою невинов­ность и т. п.

Показания обвиняемого, отрицающего свою вину, могут иметь разные нравственные оценки, как и действия и решения в связи с такими показаниями должностных лиц, ведущих про­изводство по делу.

Если обвиняемый отрицает свою вину, то эта его позиция обязывает обвинителя опровергнуть ее достаточными доказа­тельствами или же убедиться в невиновности обвиняемого. При этом одно лишь утверждение о невиновности при отсутст­вии сколько-нибудь развернутых показаний обвиняемого по существу имеет и юридическое, и психологическое, и нравст­венное значение. Версия обвиняемого, отрицающего свою ви­ну, подлежит проверке и может быть отвергнута лишь при дос­таточных к тому доказательствах.

Разный подход к оценке доказательственного значения по­казаний обвиняемого в зависимости от отношения его к обви­нению логически и этически не оправдан.

А. С. Пушкин в «Капитанской дочке» писал: «Думали, что собствен­ное признание преступника необходимо для его полного изобличе­ния — мысль не только не основательная, но даже и совершенно про­тивная здравому смыслу, ибо если отрицание подсудимого не прием­лется в доказательство его невинности, то признание его и того менее должно быть доказательством его виновности».

Установленная уголовно-процессуальным законом обязан­ность следователя и суда выяснять отношение обвиняемого к предъявленному ему обвинению обусловлена нравственно. Следователь и суд обязаны спросить обвиняемого на этапных моментах производства по делу (после предъявления обвине­ния при допросе на предварительном следствии и перед нача­лом судебного следствия) о том, признает ли он себя виновным в предъявленном ему обвинении. Это вызвано не только сооб­ражениями,. связанными с определением более рационального порядка дальнейших действий следователя и суда. Не менее важно, что это правило отражает внимание к обвиняемому как человеку, чья судьба зависит от исхода дела, нравственную обя­занность выяснить его позицию и нравственное право обвиняе­мого на ее высказывание и учет.

Показания обвиняемого во всех случаях подлежат всесто­ронней проверке. Если они противоречат обвинительной вер­сии, то могут быть отвергнуты лишь при их опровержении дос­таточными доказательствами. При этом действует общее прави­ло о толковании сомнений в пользу обвиняемого.

Показания свидетелей и показания потерпевших относятся к числу наиболее распространенных доказательств. Среди дру* гих этических вопросов, возникающих при использовании по­казаний свидетелей, заслуживает внимания широко распро­страненная практика допросов в качестве свидетелей будущих обвиняемых, фактически подозреваемых в совершении престу­плений, но официально в соответствии с нормами действующе­го УПК не считающихся подозреваемыми. Допрос этих «свиде­телей» по поводу их собственных действий, направленный на изобличение их самих в совершении преступлений, 6 постанов­кой соответствующих вопросов по сути своей аморален. Такого «свидетеля» допрашивают с предупреждением об уголовной от­ветственности за отказ давать показания и за заведомо ложные показания. Но привлечь его к ответственности невозможно, как в случае, если он потом станет обвиняемым, так и при ошибочности подозрения. Таким образом, допрос в приведен­ных ситуациях сопровождается фактически обманом со сторо­ны допрашивающего. Аморальность рассматриваемой практики состоит и в том, что человека принуждают свидетельствовать против самого себя. В настоящее время это приходит в прямое противоречие с конституционным запретом требовать самоизо­бличения.

Привлечение к уголовной ответственности за лжесвидетель­ство сопряжено с решением определенных нравственных во­просов. Лжесвидетельство, как и все другие преступления, амо­рально. Но нравственные оценки его в общественном Сознании различаются в зависимости рт того, каково содержание заведо­мо ложных показаний. Если свидетель дает заведомо ложные показания с целью обвинить в преступлении невиновного, то такие действия однозначно признаются аморальными, низки­ми. Но в случаях, когда ложные показания направлены на ос­вобождение от ответственности виновного, оценки могут раз-< личаться. Здесь приобретает значение мотив, которым руковод­ствовался свидетель (жалость к виновному, особые с ним отношения, угроза со стороны мафиозных структур, подкуп и т. п.). Обобщение практики привлечения к ответственности за лжесвидетельство показывает, что в преобладающем боль­шинстве случаев оно имеет место с целью избавить от ответст­венности действительно виновных. Это приводит к тому, что такие преступления все чаще остаются безнаказанными. Между тем подобная практика способствует распространению в нрав ственном сознании не только безразличного, но едва ли не по ложительного отношения ко лжи, которую гражданин сообщает представителям власти, будучи обязан по закону говорить прав­ду. В конечном счете это может повлиять и на оценку в обще стве такого нравственного качества, как правдивость, честность вообще.

До последнего времени в законодательстве и практике про­изводства по уголовным делам не получали должного решения вопросы свидетельского иммунитета. Действовавшее длитель­ное время законодательство исходило из~приоритета интересов установления истины и изобличения виновного перед охраной нравственных ценностей. Запрет допроса в качестве свидетеля распространялся только на защитника обвиняемого, причем лишь по поводу обстоятельств дела, которые стали ему извест­ны в свя^и с выполнением обязанностей защитника.

Многие ученые длительное время доказывали необходи­мость расширения круга лиц, не подлежащих допросу в качест­ве свидетелей, именно вследствие этических соображений, ко­гда обязанность свидетельствовани^ на следствии и суде для определенных категорий людей может оказаться сопряженной с попранием моральных ценностей. К настоящему времени в законодательном порядке приняты принципиально верные ре шения: никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников; охраняется тайна ис­поведи; расширены пределы адвокатской тайны. Предстоит об­лечь в конкретные процессуальные формы на уровне УПК РФ процедуру реализации этих важных положений, как и охрану врачебной тайны, тайны личной жизни и других нравственных ценностей при производстве по уголовным делам.

При использовании показаний потерпевшего следует учиты­вать нравственную сторону его процессуального положения и специфику отношений его с обвиняемым. Потерпевший вправе дать показания, но одновременно он обязан их дать, причем правдивые. Он находится не только в процессуальных, но и в нравственных отношениях с обвиняемым. Потерпевший при общении с подозреваемым, обвиняемым может испытывать до полнительные стрессовые ситуации во время очных ставок, до просов на суде и при иных следственных и судебных действиях Потерпевший может быть тем, кто своим поведением опреде ленным образом спровоцировал преступление. Показания по­терпевшего могут содержать преувеличения и неточности, есте­ственные для человека, ставшего жертвой преступления. Потер­певший нередко в первую очередь подвергается незаконному воздействию со стороны преступников и их окружения.

Все эти обстоятельства обязывают при получении, исследо­вании и оценке показаний потерпевшего проявлять особую чуткость к нему как человеку, оберегать потерпевшего от до­полнительных нравственных страданий, не допускать унижения его достоинства с чьей бы то ни было стороны, проявлять ра­зумную снисходительность при возможных заблуждениях и ошибках потерпевшего, дающего показания.

Вопрос о нравственных аспектах использования других ви­дов доказательств (заключения экспертов и специалистов, ве­щественные доказательства, документы) здесь рассматриваться не будет, хотя в дальнейшем определенные сведения на этот счет будут изложены применительно к анализу конкретных процессуальных действий.

Глава VI

ЭТИКА ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО СЛЕДСТВИЯ

§ 1. Общие нравственные требования к деятельности следователя

Расследование преступлений Представляет собой специфи­ческий щщ государственной деятельности, требующий от сле­дователя соответствующих волевых, психологических и нравст­венных качеств, что обусловлено особенностями его задач и ус­ловий их достижения.

Специфика условий деятельности следователя, накладываю^ щая свой отпечаток на нравственное ее содержание, выражается в ряде положений. Следователь наделен обширными властными полномочиями, в том числе и по ограничению основных прав и свобод человека и гражданина. Он — представитель власти, пра­вомочный применять меры государственного принуждения. Следователь по закону самостоятелен в ведении следствия, при принятии наиболее важных решений. Он ведет следствие в ус­ловиях недопустимости разглашения данных предварительного расследования и, за некоторыми исключениями, единолично. Он самостоятельно принимает решения и несет за них личную ответственность. Вся профессиональная деятельность следова­теля протекает в общении с людьми, так или иначе причастны­ми к преступлениям или испытывающими горе, стрессы в связи с преступлением, нередко в условиях противодействия рассле­дованию, борьбы противоположных интересов. Следователь связан жесткими сроками расследования и в настоящий период работает во многих случаях с перенапряжением физических и духовных сил иэ^за чрезмерных нагрузок.

Таким образом, можно сделать вывод, что следователь дол­жен обладать высокими нравственными и психологическими качествами, а нравственные изъяны личности и поведения сле­дователя могут привести к опасным последствиям.

В своей деятельности следователь руководствуется тремя ви­дами правил: процессуальными, криминалистическими и нрав­ственными. Процессуальные нормы указывают, что именно, в каких формах, в каком порядке должен делать следователь, производя следствие. Рекомендации, разрабатываемые крими­налистикой, помогают следователю наметить тактическую ли­нию, отыскать приемы и методы, позволяющие наиболее эф­фективно выполнять стоящие перед предварительным следст­вием задачи: быстро и полно раскрыть преступление и изобличить виновных. Нравственные нормы дают возможность оценить допустимость тех или иных приемов расследования с Точки зрения морали^[46]. Разумеется, все виды правил находятся между собой в теснейшей связи и не должны входить в проти­воречие, хотя среди них главенствует закон, который презюми- руется высоконравственным и целесообразным.

Следователь несет личную нравственную ответственность за выполнение задач предварительного следствия, своего профес­сионального долга. Он должен быть объективен, беспристра­стен, справедлив, гуманен, бдителен. В своем служебном обще­нии следователь должен соблюдать выдержку, уравновешен­ность, корректность.

В процессе расследования преступления следователь вступа­ет в систему нравственных отношений с обширным кругом гра­ждан, в той или иной форме имеющих отношение к совершен­ному преступлению или производству по уголовному делу.

Это граждане, заинтересованные в исходе дела, защищаю­щие свои права и интересы, т. е. участники процесса. К числу данной категории участников закон относит обвиняемого, по­дозреваемого, потерпевшего, их представителей, защитника об­виняемого, гражданского истца, гражданского ответчика и их представителей. Именно в отношениях с этими лицами у сле­дователя в первую очередь возникают нравственные права и нравственные обязанности при выполнении им^хвоих функций.

Другая группа — иные участники уголовного судопроизвод­ства: свидетели, эксперты, переводчики, понятые, специали­сты, другие лица, привлекаемые к участию в деле обычно в ин­тересах оказания содействия расследованию или в связи с орга­низацией следственных действий (лица, посторонние по отношению к преступлению, у которых производится обыск или выемка, лица, предъявляемые в составе труппы вместе с подозреваемым опознающему, участвующие в проведении следственного эксперимента и др.).

Отношения следователя с участниками процесса и иными лицами, полномочия следователя, правовое положение граж­дан, которых затрагивает деятельность следователя, регулиру­ются уголовно-процессуальным законодательством и нормами ряда других отраслей права. При этом степень их урегулирован­ное™ законом различна. Вся деятельность следователя, выпол­няющего свои функции в среде граждан в процессе непрерыв­ного с ними общения, подчинена единым нравственным прин­ципам и нормам. Нравственные начала предварительного следствия, отраженные непосредственно в уголовно-процессу^ альном законодательстве или же обусловленные общими прин­ципами и нормами морали, безотносительно к какому-либо ви­ду деятельности, определяют и нравственное содержание взаи­моотношений следователя и всех участвующих в деле лиц.

Соотношение нравственных норм и тактических приемов в деятельности следователя определяет в значительной степени характер его взаимоотношений с участвующими в деле лицами.

Процессуальные нормы, вся их система не только регулиру­ют порядок производства следствия, его формы, но и лежат в основе определения наиболее эффективных методов следствия, влияют на соблюдение его нравственных начал. Иными слова­ми, уголовно-процессуальный закон образует основу как разра­ботки тактических рекомендаций, так и соблюдения этических требований в деятельности по расследованию преступлений.

Соотношение рекомендаций следственной тактики с право­выми и нравственными нормами — один из актуальных теоре­тических и практических вопросов. Тактические рекомендации и лежащие в их основе общие положения следственной такти­ки, теоретические концепции не могут находиться в противоре*- чии с нормами права и требованиями морали. Следственная деятельность при всей ее специфике не может не подчиняться единым для всего общества нравственным нормам. Вопреки мнению отдельных авторов, считающих, что в деятельности следователя специфические нравственные нормы дополняют общие нравственные принципы, а в некоторых случаях и огра­ничивают их действие^[47], никакие отступления от принципов и норм морали в деятельности следователя нетерпимы. Ни закон, ни нравственное сознание общества, ни потребностй следст­венной практики не дают оснований для вывода подобного ро­да. Более того, к деятельности следователя, как уже говорилось, предъявляются повышенные нравственные требования.

В свете сказанного заслуживают осторожной и критической оценки некоторые рекомендации по тактике расследования, встречающиеся в литературных источниках. Так, А. Р. Ратинов предложил в свое время систему методов воздействия на пове­дение участвующих в деле заинтересованных лиц, исходя из взгляда на следствие как на «процесс борьбы, принимающей очень острые формы», как на «процесс соперничества двух сил»*. Среди этих методов рекомендовались, в частности, фор­мирование у лица ошибочного представления о тех обстоятель­ствах, знание которых могло бы привести к нежелательным для следователя решениям и действиям (в том числе, например, создание преувеличенного представления об объеме имеющих­ся у следователя доказательств), «психологические ловушки», Т. е. формирование у лица целей, попытка достижения которых поставит его в невыгодное положение, побуждение лица к же­лательному для следователя образу действий (например, следо­ватель как бы сознательно «попадается» на уловки обвиняемо­го, в результате чего последний на некоторое время закрепляет удавшийся образ действий, а следователь в решающий момент использует это) и ряд других рекомендаций. Такие советы ис­ходили из признания следствия специфическим видом борьбы (следователя с преступником) с перенесением в яего методов, разрабатываемых общей теорией борьбы. А. Р. Ратинов, ссыла­ясь на праксиологические данные, предложил применять в следственной практике и соответствующие «методы борьбы». В их числе «раздробление сил и средств «противника» (напри­мер, «разжигание конфликта» между соучастниками преступле­ния) и нанесение «удара» в наиболее уязвимое или наиболее важное место и предупреждение «противника» об угрозе неже­лательных для него действий (например, предупреждение обви­няемого или подозреваемого о применении мер процессуально­го принуждения) и пр.

Эти рекомендации не без оснований вызвали или насторо­женное, или критическое отношение. Так, Д. П. Котов, рас­сматривая рекомендации А. Р. Ратинова и поддерживая некото­рые из них, одновременно сделал ряд оговорок о необходимо­сти весьма осторожного их применения, отметив, что некоторые из них находятся «на грани допустимости», что сле­дователь, применяя их, «неизбежно стоит на грани лжи», «на грани провокации», что прием надо применять «так, чтобы он не превратился в провокацию»^[48]. Ясно, что такого рода под­держка рассматриваемых рекомендаций говорит скорее не в их пользу, ибо там, где следователь находится «на грани» провока­ции и лжи, нельзя всерьез говорить ни о законности, ни о нравственности.

Ряд видных ученых подвергли основательной критике так­тические рекомендации, вытекающие из концепции следствия как борьбы следователя с обвиняемым, как противоречащие нравственным и правовым нормам. В их работах не без основа­ний отвергаются советы прибегать в процессе следствия к «следственным ловушкам», «следственным хитростям» и т. п.^[49]

Критике подвергнута и концепция «конфликтного следст­вия», трактующая проведение предварительного следствия как борьбу противников, конфликт противоборствующих сторон. Эта концепция по суТи есть развитие взгляда на следствие как на борьбу (следователя с обвиняемым). Конфликтное следствие возникает тогда, когда обвиняемый не признает себя винов­ным, оспаривает обвинение, иными словами, когда обвиняе­мый выступает как противник следователя.

«Такая концепция «конфликтного следствия», — писал в своей Последней работе М. С, Строгович, — решительно несо­вместима с требованиями закона, что следователь обязан ис­черпывающим образом исследовать обстоятельства — как ули­чающие обвиняемого ц отягчающие его вину, так и оправды­вающие обвиняемого и смягчающие его ответственность, «г- и «Это следователь должен делать самым тщательным образом, ка­ково бы ни было его мнение о виновности обвиняемого»^[50]. Не в меньшей степени эта концепция противоречит и нравственным началам следственной деятельности, когда следствие рассмат­ривается не как процесс беспристрастного исследования об­стоятельств дела в интересах справедливости, а как поединок следователя с обвиняемым, где необходимо обеспечить победу следователя над обвиняемым. Эта мысль подчеркнута С. Г♦ Лю- бичевым, который лишет: «Определение процесса расследова­ния как борьбы, противоборства двух сил противоречит сущно­сти предварительного расследования как процесса установле­ния истины в уголовном судопроизводстве, может привести к превращению расследования в борьбу с личностью как тако­вой, к подмене нравственного принципа нетерпимости к анти­общественным проявлениям нетерпимостью к данной лично­сти. Это в свою очередь открывает путь к отрицанию воспита­тельных целей правосудия и проникновению в уголовный процесс недопустимых методов расследования»^[51]. Жизнь пока­зывает, что так и происходит в действительности, когда следст­вие становится на позиции изобличения обвиняемого «во что бы то ни стало», преодоления «конфликтной ситуации», разре­шения ее в пользу одной противоборствующей стороны, непре­менного подтверждения выдвинутой следователем обвинитель­ной версии.

Иногда недопустимые приемы получения доказательств пропагандируются в печати под видом борьбы С «отсталыми, консервативными» взглядами и популяризации «нестандарт­ных» (в смысле прогрессивных) методов и приемов следствия. Так, описывается практика использования эффекта биоритмов при допросах подозреваемых, обвиняемых. Следователь с по­мощью спортивного психолога определил дни психофизиоло­гической уязвимости обвиняемого и именно в эти дни добился признания обвиняемого. Делаются попытки привлечения к раскрытию преступлений экстрасенсов. Описывается опыт ис­пользования колдунов и колдуний (они более мягко именуются вещунами и вещуньями) для раскрытия тяжких преступлений. Появляются намеки на желательность применения при допро­сах гипноза. Если трезво оценить суть этих «нестандартных ме­тодов», опирающихся якобы на современную науку, то в конеч­ном счете они сводятся к добыванию выгодных следователю показаний, и главным образом признания обвиняемого «во что бы то ни стало». Эти методы давно уже «стандартны», по суще­ству это методы инквизиционного процесса.

Никто не обязан свидетельствовать против самого себя. Вы­могательство признания обвиняемого находится в «кричащем» противоречии с этой принципиальной правовой и нравствен­ной нормой. Недопустима и противоречит закону практика по­лучение показаний любого лица вопреки его воле и желанию, будь то обвиняемый, потерпевший или свидетель, путем наси­лия, угроз, обмана.

Оценивая попытку опираться на ясновидение и парадиагно- стику в расследовании, А. Ратинов и В. Волков не без основа­ний приходят к выводу, что использование помощи сомнитель­ных «консультантов» и помощников-предсказателей скорее всего указывает на профессиональную несостоятельность тех, кто ведет следствие^[52].

Взаимоотношения следователя с обвиняемым, подозревае­мым, другими участвующими в ^еле лицами не могут основы­ваться на оценке предварительного следствия как состояния борьбы следователя с обвиняемым (подозреваемым), конфликт­ного или бесконфликтного следствия. Нравственное содержа­ние взаимоотношений следователя с гражданами, участвующи­ми в деле, основанное на прочном фундаменте законности, оп­ределяют общие принципы и нормы морали. Специфические задачи следствия и правовые условия его производства не отме­няют действия общих принципов и норм морали, регулирую­щих поведение людей, их отношение друг к другу.

Нравственное содержание отношений следователе с обви­няемым, подозреваемым, защитником обвиняемого и другими участниками процесса определяется прежде всего безупречным соблюдением следователем норм морали. Нравственный климат следствия зависит от того, насколько последовательно соблюда­ет лицо, ведущее расследование, правовые и моральные нормы. Активность, объективность и беспристрастность, гуманность, справедливость, безупречная честность, высокая культура обще­ния при строжайшем соблюдении законности, прав и интересов участвующих в деле лиц — важнейшие нравственные требова­ния к следователю.

Закон возлагает на следователя обязанность разъяснять уча­ствующим в деле лицам их права и обеспечить возможность осуществления этих прав. Следователь должен разъяснять об­виняемому, потерпевшему, другим лицам их права таким обра­зом, чтобы они были понятнщ всякому, не осведомленному в юриспруденции. Простое оглашение текста закона (к примеру, ст. 42 УПК РФ потерпевшему или ст. 47 обвиняемому) не есть его разъяснение. На следователе лежит правовая и нравствен­ная обязанность сделать все, чтобы тот, кому закон предоста­вил определенные Права, своевременно был о них осведомлен, осознал их содержание и значение и мог со знанием дела ими воспользоваться.

Недопустимо, например» разъясняя обвиняемому право на пригла­шение защитника, одновременно убеждать его, что участие защитника вследствие «ясности дела» или по иным причинам излишне, или же на­поминать, что оплата услуг адвоката повлечет для обвиняемого или его родственников большие расходы.

Следователь обязан обеспечить участвующим в деле лицам возможность осуществления их прав. В том, насколько добро­совестно он выполняет эту свою процессуальную^ обязанность, выражается объективность и беспристрастность следователя. К примеру, закон (ст. 159 УПК РФ) устанавливает, что следо­ватель не вправе отказать подозреваемому или обвиняемому, его защитнику, а также потерпевшему, гражданскому истцу, 1ражданскому ответчику или их представителям в допросе свидетелей, производстве судебной экспертизы и других след­ственных действий, если обстоятельства, об установлении ко­торых они ходатайствуют, имеют значение для данного уго­ловного дела. Характеристика круга обстоятельств, имеющих значение для правильного расследования дела, дается в законе в общей форме, и следователь в каждом конкретном случае заявления ходатайства принимает решение о его удовлетворе­нии или отклонении, руководствуясь обстоятельствами данно­го дела, учитывая реальность удовлетворения ходатайства в определенные сроки и другие факторы. Если следователь при этом будет руководствоваться не правовыми и моральными требованиями обеспечить всестороннее, объективное, полное и беспристрастное исследование всех обстоятельств дела, а ка­кими-либо преходящими или второстепенными мотивами (не­обходимость в кратчайший срок завершить следствие, трудно­сти в подбсдее экспертов и т. п.), то следствие окажется одно­сторонним, следователь рискует впасть з ошибку при конструировании окончательных выводов и в итоге допустит беззаконие. Отказ в ходатайстве без надлежащих аргументов или по надуманным мотивам может повлечь за собой далеко идущие отрицательные последствия.

Одним из опасных недостатков следствия, обусловленных отступлением от требования непредвзятости, является так назы­ваемый обвинительный уклон, состоящий в том, что следова­тель разрабатывает одну лишь обвинительную версию, не иссле­дуя и не^принимая во внимание то, что этой версии противосто­ит. В этом случае все следствие сосредоточивается обычно вокруг одного лица — подозреваемого или обвиняемого, и уси­лия следователя в значительной мере направляются на получе­ние у обвиняемого признания в совершении преступления. Та­кой способ расследования таит в себе ряд весьма нежелательных последствий. Он прежде всего может привести к привлечению к уголовной ответственности невиновного, на которого по тем или иным причинам пало подозрение или было возведено обви­нение. Разрабатывая обвинительную версию в отношении одно­го лица, следователь упускает возможности изобличения дейст­вительных преступников. А привлечение к ответственности не­виновного на предварительном следствии может закончиться и его необоснованным осуждением — крайним и грубейшим на­рушением законности и справедливости.

На следователя возложена обязанность обеспечения прав потерпевшего — лица, которому преступлением причинен мо­ральный, физический или имущественный вред. Защита и вос­становление прав потерпевшего имеют глубокий нравственный смысл. Государство заббтится о том, чтобы тот, кто пострадал от преступления, получил необходимое возмещение, чтобы максимально смягчить травмы, нанесенные преступлением его чувствам, достоинству. Проводником этих идей, заложенных в законе, является следователь. От того, насколько внимательно, гуманно' и справедливо относится он к потерпевшему, как за­ботится об обеспечении, осуществлении и восстановлении его прав, в значительной степени зависит и оценка деятельности следователя, его нравственный авторитет. Встречающиеся слу­чаи пренебрежительного отношения к соблюдению прав потер­певшего, мнение, что потерпевший затрудняет и замедляет следствие, объективно ведут к нарушению законности, подры­вают авторитет следственных органов. Забота о цотерпевшем — правовая и нравственная обязанность следователя.

Выше говорилось о таких качествах юриста, как честность, беспристрастность, справедливость и т. д. Все они должны во­площаться в действиях и решениях следователя, в отношениях его со всеми участниками процесса и другими лицами.

Особо следует остановиться на вопросе о том, вправе ли следователь использовать обман для достижения целей следст­вия, допустима ли ложь в его общении с подозреваемым, обви­няемым и другими лицами. Сторонники применения «следст­венных хитростей», «следственных ловушек»^ о которых гово­рилось выше, с рядом оговорок допускают в конечном счете разного рода приемы «введения противника в заблуждение», за что и подвергаются критике. Если же ставить вопрос прямо: имеет ли право следователь обманывать обвиняемого, подозре­ваемого и других лиц, сообщая им заведомо ложные сведения, делая ложные заявления или давая обещания, которые не мо­жет или не собирается выполнять, то ответ, разумеется, может быть лишь отрицательным. Следователь — представитель госу­дарственной власти, и вся его деятельность, с кем бы он ни об­щался, должна отвечать высоким нравственным требованиям. Подозреваемый, обвиняемый не несет правовой ответственно­сти за ложь, за сокрытие правды, но такого рода ёго поведение не может не заслуживать нравственного осуждения. Следова­тель «правом на ложь» не обладает.

Сейчас при разработке нового уголовно-процессуального законов дательства было бы весьма полезно вспомнить и воспринять блестяще сформулированное в 1864 г. Уставом уголовного судопроизводства положение: «Следователь не должен домогаться сознания обвиняемо­го ни обещаниями, ни ухищрениями, ни угрозами, ни тому подобными мерами вымогательства» (ст. 405).

Наконец, следует обратить внимание на необходимость строгого соблюдения следователем в общении с участвующими в деле лицами корректности, выдержки, тактичности, незави­симо от того, какое положение в деле они занимают, какие эмоции вызывает у следователя их личность и поведение. Вер­но пишет об этом Д. П. Котов: «В отношении любого челове­ка — опасного преступника и обычного скандалиста, рециди­виста и бытового склочника, пбтерпевшего и просто обиженно­го — лица, осуществляющие производство по уголовному делу, обязаны быть максимально выдержанными, тактичными, хлад­нокровными, добранными, спокойными, корректными и целе­устремленными в осуществлении задач судопроизводства. И как бы при этом ни велико было эмоциональное и умствен­ное напряжение, как бы ни тяжело было сдерживать гнев по отношению к убийце, насильнику, грабителю, срыв недопус­тим так же, как недопустимы угрозы, грубость, обман, какими бы соображениями и причийами они ни объяснялись»^[53].

§ 2. Этика производства следственных действий

Следственные действия, Ь процессе которых следователь по­лучас? и проверяет доказательства, регулируются законом на различном уровне детализации. Сам уголовно-процессуальный закон, о чем говорилось выше, в ряде случаев содержит нормы, обязывающие соблюдать требования нравственности. Нравст­венный критерий в уголовно-процессуальных нормах выража­ется обычно в форме запретов. Это запрет совершать действия, унижающие честь и достоинство, запрет разглашать сведения об интимных сторонах жизни, запрет домогаться показаний путем насилия, угроз и иных подобных мер и т. д.^[54] Но и сами положе­ния закона могут допускать различное истолкование, что на­блюдается как в теоретической литературе, так и на практике.

Поэтому важно определить ряд общих требований как пра­вового, так и нравственного характера, которые относятся ко всем без исключения следственным действиям и соблюдение которых обеспечивает законность и нравственность следствия в целом. Так, Д. П. Котов считает, что «можно выделить опреде­ленную совокупность нравственных требований, характерных для всех следственных действий, для всей следственной такти­ки. Наряду с принципами справедливости и гуманизма, уваже­ния чести и достоинства граждан в эту совокупность необходи­мо включать, как минимум, следующие нравственные требова­ния: непримиримое отношение к любым нарушениям буквы и духа процессуального закона, регламентирующего следствен- »

ные действия; строжайшее соблюдение культуры уголовного процесса; объективность, принципиальность; отсутствие тен­денциозности, Предвзятости, недоверия, подозрительности, об­винительного уклона; стремление не причинять вреда отдель­ным лицам и коллективам при производстве любых следствен­ных действий»^[55]. С этим перечнем нравственных требований следует согласиться, отметив, однако, разный уровень и пест­роту в выборе критериев «помещения в список», а также и тр, что некоторые из них допускают весьма широкое толкование (культура процесса) или содержат оценочные понятия (отсутст­вие подозрительности и др.).

Анализ следственной практики показывает, что в ней имек?т известное распространение недостатки в части как соблюдения закона, так и выполнения этических норм. К ним относятср: обвинительный уклон, связанный с разработкой лишь одной версии; необеспечение прав участвующих в следственных дей­ствиях лиц; поверхностное ведение следствия; пассивности, приводящая к нераскрытию преступлений; небрежность при производстве следственных действий и их протоколировании. Встречаются и отдельные случаи фальсификации следственных материалов. Некоторые из этих недостатков можно объяснить низким уровнем профессионализма, малоопытностью следова­телей, значительная часть которых имеет небольшой следствен­ный стаж. Но наряду с этим нельзя не отметить и недостатки в сфере правового и нравственного сознания: неразвитое чувство профессионального долга; процессуальный нигилизм; дефекты профессиональной совести; низкий уровень общей м правовой культуры и др. Преодоление такого рода недостатков требуе+ устранения многих объективных и субъективных причин. Чтс^ же касается деятельности следователя при совершении любого следственного действия, то она может быть успешной лиш^> при условии, что, во-первых, обеспечивается строжайшее со^ блюдение процессуального закона; во-вторых, следователь соз­дает Здоровую нравственную атмосферу, уважая достоинствб всех участвующих в деле лиц, действует объективно.

Рассмотрим далее кратко нравственные требования, кото­рые рекомендуется соблюдать при производстве основных следственных действий^[56].

Допрос является наиболее распространенным следственным действием. Закон предусматривает следующие виды допроса: допрос свидетеля, допрос потерпевшего, допрос подозреваемо­го, допрос обвиняемого, допрос эксперта. Цель любого допро­са — получение показаний об обстоятельствах, существенных дЛя дела, но содержание допроса и нравственные проблемы, Могущие возникнуть при его производстве, существенно разли­чаются. Достаточно сопоставить, например, допрос обвиняемо- гб, не признающего себя виновным, и допрос свидетеля, даю­щего добросовестные и подробные показания.

Допрос с психологической стороны представляет собой бе­седу. Ее процедура и условия регулируются законом, а собесед­ники находятся в заведомо неравном положении, когда один вправе спрашивать, определяя предмет и приемы беседы, а дру- гбй обязан отвечать, и притом, как правило, правдиво. Только обвиняемый и подозреваемый не несут уголовной ответствен­ности за заведомо ложные показания.

Цель допроса — получение у допрашиваемого правдивых пЬказаний об обстоятельствах, существенных для дела. Следо­ватель не может ограничиваться простым фиксированием того, что скажет на допросе свидетель, обвиняемый, потерпевший. Следователь обязан обеспечить реализацию назначения уголов­ного судопроизводства, а для этого необходимы достоверные доказательства, в том числе соответствующие действительности показания допрашиваемых. Свидетель, потерпевший, эксперт обязаны дать правдивые показания под угрозой уголовной от­ветственности. Получение правдивых показаний при допро­се — правовая и нравственная обязанность следователя.

Во время допроса следователь стремится получить от допра­шиваемого показания обо всех известных тому обстоятельствах дела, и при этом правдивые показания, соответствующие тому, что знает допрашиваемый, а также преодолеть ложь, если она имеет место.

Нравственная сторона получения показаний при допросе за­ложена в уголовно-процессуальном законе. Запрещается домо­гаться показаний обвиняемого и других участвующих в деле лиц путем насилия, угроз и иных незаконных мер.

Насилие в целях получения показаний глубоко безнравст­венно и незаконно. Оно влечет уголовную ответственность доп­рашивающего.

Насилие как способ получения показаний широко применялось в средневековом процессе, где пытка, мучения допрашиваемого ис­пользовались в целях «приведения к признанию». Физическое и пси­хическое насилие, запрещенное международно-правовыми актами и национальным законодательством, фактически до сих пор применяет­ся вопреки закону. Достаточно упомянуть об американской практике «допросов третьей степени», о публикациях по поводу применения в различных странах при допросах медикаментозных средств, гипноза и т. п.

В Российском государстве признается преступлением и строго карается принуждение к даче показаний путем примене­ния угроз или иных незаконных действий со стороны лица, производящего дознание или предварительное следствие. А ес­ли эти действия соединены с применением насилия или изде­вательством над личностью допрашиваемого, то они влекут весьма строгую санкцию. Принуждение к даче показаний путем угроз или иного психического насилия и всякое физическое насилие при допросах с целью просто получить показания или же показания, желательные допрашивающему, преступно и глубоко аморально.

Закон прямо запрещает допрашивающему применять наси­лие и угрозы, а также иные незаконные меры. Таково, напри­мер, задержание лица по надуманным основаниям в целях по­лучения от него желательных для следователя показаний. Оно само по себе уже образует состав преступления, предусмотрен­ного ст. 301 УК РФ. Но нельзя признать законным и всякое другое принуждение лица к даче показаний, домогательство по­казаний пуТем мер, аналогичных насилию и угрозам. И хотя за­кон не расшифровывает сущности «иных незаконных мер», следует прийти к выводу, что имеется в виду всякое воздейст­вие на допрашиваемое лицо, понуждающее его к даче показаг ний вопреки его воле, производимое приемами и способами, несовместимыми с демократическим правопорядком, правовым статусом личности. Приемы, грубо нарушающие действующие в обществе нравственные принципы и нормы, в конечном сче­те нарушают закон.

В свете сказанного следует поддержать развернутую С. Г. Любичевым критику ряда так называемых тактических приемов, рекомендуемых некоторыми авторами в интересах получения показаний, которые, по мнению допрашивающего, являются правдивыми. К числу таких приемов относятся, в ча­стности, побуждение обвиняемого к «чистосердечному призна­нию», хотя закон считает смягчающим ответственность обстоя­тельством не признание вины, а чистосердечное раскаяние, а та&же активное способствование раскрытию преступления (п. «и» ч. 1 ст. 61 УК РФ). Недопустимо разжигание конфликта между «соучастниками», использование отрицательных свойств личности допрашиваемого или обмана при допросе, в том чис­ле и формирование ошибочного мнения относительно тех или иных обстоятельств. «Формирование неправильного представ­ления, которое может быть только намеренным, умышленным, есть не что иное, как обман, причем в наиболее изощренной форме», — считает М. С. Строгович^[57]. С. Г. Любичев, как и ряд других авторов, подвергает критике рекомендации «создания напряжения» в ходе допроса путем предъявления многочислен- ных и не связанных между собой доказательств, разного рода «следственные ловушки» и т. п.

Ярослав Гашек описал Своего рода теоретическую концепцию следствия и тактических приемов, примененных при допросе рядового 91-го полка Иосифа Швейка, искавшего свою часть совсем не в том направлении. Их придерживался путимский жандармский вахмистр, который «никогда не ругал задержанных или арестованных, но подвер­гал их такому искусному перекрестному допросу, что и невинный бы сознался...

Криминалистика состоит в искусстве быть хитрым и вместе с тем ласковым, — говаривал своим подчиненным вахмистр. — Орать на ко­го бы то ни было — дело пустое. С обвиняемыми и подозреваемыми нужно обращаться деликатно и тонко, но вместе с тем стараться уто­пить их в потоке вопросов». Применив к Швейку свою методику, вах­мистр пришел к выводу, что тот является... русским шпионом».

Критикуются также рекомендации о проведении так назы­ваемого «эмоционального эксперимента». Сущность последнего приема, предложенного А. В. Дуловым, состоит в неожиданном предъявлении обвиняемому связанной с преступлением мате­риализованной информации (вещественные доказательства, че­ловек и пр.) и наблюдении за эмоциональной реакцией допра­шиваемого, которая может быть зафиксирована на кинопленку, магнитофонную ленту. Проводя такой эксперимент, следова­тель наблюдает реакцию обвиняемого и убеждается в правиль­ности своей гипотезы о его причастности к уголовному делу.

Комментируя этот прием, С. Г. Любичев отмечает: «Можно себе представить, какое чувство обреченности и безнадежности может возникнуть у невиновного человека, которого «изобли­чают» таким способом в совершении преступления. Он, не зная, в чем дело, то бледнеет, то краснеет и обливается потом, и все это фиксируется на кинопленку и рассматривается следо­вателем как доказательство вины. Поистине трудно вообразить, какое уродливое и безнравственное судопроизводство было бы порождено подобными методами. Несомненно, что все эти приемы, основанные на предвзятом отношении к обвиняемо­му, представляют не что иное, как психическое насилие, и их применение противоречит нравственным основам уголовного процесса»^[58].

К числу незаконных и безнравственных приемов допроса относится постановка наводящих вопросов. Наводящий до­прос, содержащий в своей формулировке желательный для спрашивающего ответ, внушает допрашиваемому информацию, которой он во многих случаях не располагает, и крайне опасен для установления действительных обстоятельств. Но постанов­ка наводящих вопросов и безнравственна, так как противоре­чит требованию соблюдения надлежащего порядка следствия. Следователь, спровоцировавший наводящими вопросами не­правильные, не соответствующие действительности ответы, впоследствии оказывается вынужден искать выход из ситуации, которую сам же и создал, если убедится в ошибочности своей версии. Но еще хуже, если последствием неправильных мето­дов допросов явятся необоснованные выводы по уголовному делу, привлечение к ответственности невиновного.

В процессуальной и криминалистической литературе разра­ботана классификация видов вопросов, которые следует ста­вить при допросах в интересах получения достоверной инфор­мации. Вопросы могут быть дополняющими, напоминающими, контрольными, уточняющими, вспомогательными и т. д. Одно­временно не рекомендуется задавать наводящие вопросы, «улавливающие» вопросы, «оскорбительные» вопросы. По-раз- ному оцениваются «косвенные» и «условные» вопросы.

Общими требованиями к любым вопросам, которые ставят­ся при допросе, следует считать безусловный запрет в какой бы то ни было форме подсказывать желательный допрашивающе­му ответ и недопустимость постановки вопросов, по форме и содержанию унижающих достоинство допрашиваемого.

К числу небезупречных в правовом и нравственном отноше­нии приемов допроса относят допрос с выходом на место про­исшествия в случаях, когда он заведомо не может дать новых Доказательств. Допрос свидетелей и потерпевших, производи­мый на основании оглашения показаний других лиц, также на­рушает общий запрет задавать наводящие вопросы и право сви­детеля давать показания свободно, сообразуясь со своей сове­стью, и о том, что он лично знает.

М. С. Строгович характеризовал практику оглашения допра­шиваемым свидетелем показаний других лиц как насилие над (Совестью свидетеля.

Допрос во всех случаях должен производиться с соблюдени­ем обШих требований к культуре поведения должностного ли­ца. Официальности, корректность, вежливость, внимание к ли­цу, дающему показания, уважение к его личности в соответст­вии с занимаемым в деле положением, но во всех случаях без попыток унизить достоинство — обязательные требования к допрашивающему.

В ряде литературных источников можно найти рекоменда­ции о способах установления психологического контакта с доп­рашиваемым, чтобы расположить его к следователю и побудить к даче правдивых и откровенных показаний. Однако, пользуясь такими рекомендациями, следователь во всех случаях обязан исходить из того, что по своему правовому статусу он является представителем власти и действует официально, в рамках зако­на. Поэтому при допросе не должны допускаться панибратство, приспособление к допрашиваемому в целях налаживания «взаимопонимания».

Такого рода манера общения с подследственным осмеяна Ильей Ильфом и Евгением Петровым в «Золотом теленке».

При допросе, как и при любом общении с участвующими в деле лицами, следователь обязан соблюдать определенные пра­вила речевого этикета, вежливую…

Автор книги о речевом этикете по поводу формы обращения пи­шет: «Среди взрослых неравноправное «ты» (когда человек обращает­ся на «ты», а в ответ требует лишь «вы») — проявление крайней невеж­ливости, противоречие самим основам нашего общества»[59].

В УПК РФ нет прямого указания о форме обращения следо­вателя к другим лицам. Но из всего содержания УПК РФ ясно, что следователь обязан обращаться ко всем гражданам на «вы».

Протоколирование допроса должно производиться в соот­ветствии с законом «в первом лице и по возможности дослов­но». Отступления от этого требования имеют определенную нравственную окраску и могут повлечь за собой нежелательные этические последствия. Если допрошенный, ознакомившись с протоколом, обнаруживает, что его показания в той или иной степени искажены, записаны не полностью, он утрачивает до­верие к следователю, что, естественно, сказывается на нравст­венной оценке личности следователя, его авторитете. При этом не имеет существенного значения, сознательно ли следователь исказил или неполно записал показания допрошенного. Разу­меется, умышленно неправильное фиксирование показаний в протоколе — глубоко аморально и противозаконно.

Протокол во всех случаях должен быть полным и точным. Спор по поводу правильности протокола между следователем и допрошенным крайне нежелателен. Если Ьке допрошенный просит занести в протокол уточнения и поправки, то отказать ему в этом следователь не вправе.

При решении вопроса о проведении очной ставки следова­тель наряду с тактическими соображениями учитывает и опре­деленные нравственные нормы. В частности, во многих случаях нравственно недопустима очная ставка между взрослым и несо­вершеннолетним (в особенности с малолетним), очная ставка между обвиняемым, подозреваемым и потерпевшим, только что перенесшим тяжелую эмоциональную травму. Очная ставка, проводимая между тем, кто не может дать показаний о фактах, интересующих следователя, и тем, кто о них подробно расска­зал (между подозреваемы^, который заявил, что н^ помнит об определенных обстоятельствах, и потерпевшим, например), не имеет законных оснований. Но она, кроме того, содержит эле­менты воздействия на личность одного из допрашиваемых, ог­раничивая его свободу в определении линии своего поведения и право не свидетельствовать против самого себя.

Очная ставка проводится при наличии противоречий в по­казаниях ранее допрошенных лиц. Готовясь к очной ставке, следователь обычно имеет определенное мнение о том, кто из ее участников ранее дал правдивые показания. Однако подго­товку к очной ставке ее будущих участников нельзя превращать в «натаскивание» того, кому следователь доверяет. Допустимо лишь сообщить о наличии противоречий с показаниями друго­го лица и о решении провести очную ставку.

Во время очной ставки следователь обязан воздерживаться от проявления своего отношения к показаниям допрашивае­мых, избегать наводящих вопросов в любой форме.

Осмотр места происшествия, казалось бы, не может вызвать каких-либо нравственных коллизий или осложнений, так как здесь обязательные участники — только следователь и понятые (за исключением случаев, предусмотренных ч. 3 ст. 170 УПК РФ, когда он может производиться без участия понятых в труднодос­тупной местности/при отсутствии надлежащих средств сообще­ния, а также в случаях, если производство следственного дейст­вия связано с опасностью для жизни и здоровья людей). Однако и это следственное действие сопровождается общением с раз­личными людьми и имеет нравственные аспекты.

Достаточно хотя бы рассмотреть нравственную сторону ос­мотра в жилом помещении, который означает проникновение в жилище и определенное вмешательство в личную жизнь. Не случайно ст. 25 Конституции РФ предусматривает, что проник­новение в жилище, если оно происходит против воли прожи­вающих в нем лиц, должно производиться в соответствии с су­дебным решением. Осмотр в жилом помещении не должен подменять обыск. Именно поэтому законодатель в ч. 5 ст. 177 УПК РФ закрепил возможность производства осмотра жилища только с согласия проживающих в нем лиц или на основании судебного решения.

В процессе осмотра места происшествия, местности и поме­щений, который производится с участием понятых, Часто — специалиста, нередко — представителей милиции, важно обес­печить правильные взаимоотношения со всеми присутствую­щими при осмотре. Следователь руководит действиями всех участников осмотра, принимает меры к удалению посторонних с места происшествия.

Обнаруженные при осмотре факты, относящиеся к интй^- ным сторонам жизни тех или иных лиц, не подлежат разглаше­нию.

Труп с места происшествия следует удалять как можно ск6- рее после завершения осмотра; при этом недопустимо бесцере­монное, грубое обращение с телом. Не вызванное необходимо­стью обнажение при посторонних тела погибшего также нежё- лательно.

Эксгумация трупа должна производиться при самом ограни­ченном круге участников. Понятые должны быть извещены to характере предстоящих действий. Их рекомендуется пригла­шать из числа сотрудников кладбища.

Освидетельствование — осмотр тела человека в целях обна­ружения на нем следов преступления или особых примет* требует особого внимания к нравственной стороне его совер­шения. Как отмечалось выше, процессуальные нормы, регули­рующие порядок производства освидетельствования, в значи­тельной части прямо обусловлены необходимостью охраны об­щественной морали. Следователь не присутствует при освидетельствовании лица другого пола, если оно сопровожда­ется обнажением. Участие в освидетельствовании врача надо признать желательным практически в большинстве случаев. За­кон (ст. 9 УПК РФ) запрещает действия, унижающие достоин­ство ©свидетельствуемого лица. Но сам осмотр тела, сопровож­дающийся обнажением, может быть воспринят лицом как уни­жение, что нельзя признать безосновательным. Поэтому of следователя требуется особый такт, терпеливое разъяснение це­ли и значения освидетельствования. Фотографирование теЛа_? особенно частей, обычно скрываемых одеждой, должно произ­водиться с согласия освидетельствуечого лица.

Существен вопрос о возможности принудительного освиде­тельствования. Некоторые авторы полагают, что принудитель­ное освидетельствование подозреваемых, обвиняемых, потер­певших и свидетелей допустимо, так как необходимо в интересах борьбы с преступностью^[60]. Но против этого мнения приводятся веские соображения, основанные на том, что принудительное освидетельствование можно рассматривать как физическое на­силие. Следует согласиться с мнением, что принудительное ос­видетельствование обвиняемого и подозреваемого возможно лищь в исключительных случаях и только после того, как следо­ватель принял все необходимые меры для того, чтобы убедить обвиняемого или подозреваемого в необходимости освидетель- стврвания. Свидетель и потерпевший не могут подвергаться принудительному освидетельствованию^[61]. Исключение составля­ет ^случаи, когда свидетеля необходимо освидетельствовать для оценки достоверности его показаний. Однако и в данной ситуа­ции закрепленное в ч. 1 ст. 179 УПК РФ исключение нельзя счи- правилом, позволяющим производить принудительное ос­видетельствование помимо воли освидетельствуемого лица.

Среди других следственных действий по собиранию доказа­тельств обыск₉ пожалуй, в наибольшей степени стесняет права гражданина и требует особо Четкого соблюдения нравственных норм, вытекающих из закона или им обусловленных.

А. Ф. Кони писал об обыске: «Эти следственные действия до такой степени вносят смуту в жизнь честного человека и в отношение к нему окружающих, что должны быть предпринимаемы с большой осторож­ностью»[62].

Обыск производится тогда, когда для этого есть достаточные правовые основания, когда он необходим по обстоятельствам де­ла и, следовательно, нравственно оправдан. Незаконное произ­водство обыска — грубое нарушение конституционных прав ipa- жданина. Из ст. 25 Конституции РФ следует, что для производст­ва рбыска необходимо получить разрешение суда, что означает, в частности, повышение ответственности за необоснованный обдок. Данное конституционное положение получило свое даль­нейшее развитие в ст. 182 УПК РФ, где говорится, что обыск в жилище производится на основании судебного решения*

Обыск без соответствующего разрешения по причине его без­отлагательности, обыск в ночное время по той же причине допус­кается лишь тогда, когда получение разрешения затруднено или же промедление с обыском может сделать его безрезультатным.

Следователь обязан обеспечить присутствие лица, у которо­го производится обыск, или других лиц, указанных в ч. 11 ст. 182 УПК РФ. Одновременно необходимо принять меры к тому, чтобы дети, проживающие в помещении, были удалены и размещены в другом месте. Если в семье находятся больные, то их следует изолировать таким образом, чтобы обыск не мог не­посредственно влиять на их состояние.

По поводу круга понятых при обыске в литературе можно встретить различные рекомендации. Но представляется наибо­лее правильным приглашать понятых из числа 1раждан, не зна­комых с обыскиваемым и не проживающих по соседству.

Часть 5 ст. 182 УПК РФ предусматривает право следователя ограничиться при обыске предложением добровольно выдать подлежащие изъятию предметы, документы и ценности, кото­рые могут иметь значение для уголовного дела, и при условии их добровольной выдачи не проводить дальнейших поисков, если нет оснований опасаться сокрытия разыскиваемых пред­метов и документов..Использование такого порядка в соответ­ствующих случаях позволяет избавить обыскиваемых от не вы­зывающегося необходимостью стеснения их прав.

Предметы и Документы, относящиеся к интимным сторонам жизни граждан и не имеющие отношения к делу, не должны предъявляться другим лицам, в том числе понятым. Также не оглашается не относящаяся к делу личная переписка.

В процессе производства обыска не следует торопиться со вскрытием запертых помещений и хранилищ, не приняв мер к тому, чтобы они были Открыты добровольно. После обыска, вызывающего^ как правило, беспорядок в жилище, необходимо принять меры к восстановлению обычного состояния.

Обыск всегда сопровождается эмоциональным напряжени­ем. Он требует повышенной выдержки и такта со стороны сле­дователя.

Независимо от результатов сам факт производства обыска у гражданина бросает тень на его репутацию. Поэтому справед­ливо мнение о необходимости какой-то реабилитации таких лиц. В. В. Леоненко в качестве одного из вариантов предлагает официальное уведомление местных оргайов власти, жилищных органов, организаций, где работают эти лица, о их непричаст­ности к преступлению^[63]. Правда, юридическая процедура такого уведомления не разъясняется.

При предъявлении для опознания лица соблюдение правовых и нравственных норм способствует получению объективных ре­зультатов этого важного следственного действия. В то же времй их нарушение чревато серьезными последствиями (например, ошибочное опознание невиновного в качестве преступника).

Лицо предъявляется для опознания в группе других лиц, по возможности сходных с ним по внешности. Следователю над­лежит получить согласие посторонних лиц, так называемых статистов, на их участие в составе группы, предъявляемой для опознания. Далеко не каждому приятно или хотя бы безразлич­но стоять в одном строю с подозреваемым в преступлении, бу­дучи похожим с ним по внешности, да еще с риском быть по ошибке «узнанным» в качестве преступника.

Предъявление для опознания больших групп людей (напри­мер, строя подразделения военнослужащих), не обладающих внешнцм сходством, не только не способствует эффективности опознания, но недопустимо в нравственном плане. В подобной ситуации опознающий оказывается перед строем людей, насто­роженно и, надо полагать, негативно к нему относящихся, в связи с чем он подвергается усиленному эмоциональному воз­действию. С другой стороны, весь строй предъявляемых лиц оказывается, как правило, в роли возможных объектов опозна­ния, подозреваемых.

Закон запрещает постановку опознающему наводящих во­просов. Но не менее опасны «наводящие действия» (например, когда до опознания опознающему показывают лицо, которое предстоит опознавать). Всякого рода ориентирование опознаю­щего в том, кого желательно опознать, — грубое нарушение за­кона, ведущее к фальсификации доказательств. Оно, конечно, и безнравственно.

Вся организация предъявления для опознания должна спо­собствовать тому, чтобы опознающий действовал без принуж­дения или внушения, чтобы объективность и беспристраст­ность проводящего его следователя не оставляли ни у кого со­мнений.

Выше были рассмотрены нравственные аспекты производст­ва основных следственных действий по собиранию доказа­тельств. Общие нравственные требования едины для всех иных следственных действий: безупречное следование закону, объек­тивность, уважение достоинства участвующих в уголовном деле лиц, добросовестность, причинение минимального вреда иму­ществу или другим благам, если этого невозможно избежать.

То же касается следственного эксперимента, проверки показаний на месте, наложения ареста на имущество, выемки.

Новые нравственные проблемы возникают при контроле и записи переговоров, поскольку соответствующая процедура явно далека от совершенства.

Протоколирование следственных действий регулируется за­коном. Ход и результаты каждого следственного действия должны быть отражены в соответствующем протоколе. Закон достаточно определенно формулирует правовые требования, обеспечивающие объективность и полноту каждого протокола. Если следственное действие было произведено, то следователь обязан составить об этом протокол, независимо от того, дало ли это следственное действие результаты, на которые рассчиты­вал следователь. Уклонение от составления протокола допроса, очной ставки, обыска или иного следственного действия про­тиворечит закону. К примеру, если следователь в результате до­проса получил данные, опровергающие версию, которую он, считает истинной, и не составил протокола такого допроса, утаив таким образом существенные для дела данные, то он со­вершает незаконный и аморальный поступок.

Каждый протокол следственного действия должен быть пол­ным и точным. Все содержащиеся в нем сведения должны со­ответствовать тому, как проходило Следственное действие и ка­кие доказательства были получены в процессе и результате его проведения.

Например, в протоколе допроса показания допрашиваемого лица в соответствии с законом (ч. 2 ст. 190 УПК РФ) «записы­ваются от первого лица и по возможности дословно». Это не значит, что следователь обязан заносить в протокол и те пока­зания, которые заведомо не относятся к делу. Но недопустимо опускать часть показаний» в которых, например, свидетель рас­сказывает о других преступлениях обвиняемого или прочих лиц, по поводу которых у следователя ранее отсутствовали дан­ные.

Следователь не заносит в протокол вульгарные, жаргонные выражения, если их дословное цитирование не является необ­ходимым.

Показания должны фиксироваться в протоколе максималь­но точно, с сохранением стидя и манеры речи, присущей доп** рашиваемому. Между тем своего рода «редактирование» пока­заний при занесении их в протокол — застарелый и распро­страненный недостаток.

§ 2. Этика производства следственных действий

---- / м

С. А. Голунский еще в 1942 г. писал о результатах анализа протоко­лов допросов свидетелей, проведенного прокуратурой РСФСР. В ре­зультате сопоставления протоколов допросов по аналогичным делам выяснилось, что, если верить протоколам» старый профессор матема­тики, актриса театра оперетты, ломовой извозчик, неграмотная стару­ха-домохозяйка и 12-летний школьник говорят одинаково1. И в наше время можно встретиться с подобными фактами, разве что вместо из­возчика в деле будет фигурировать водитель такси.

Всякого рода отступления от требований закона о точной и объективной фиксации в протоколах следственных действий полученных данндлх, искажения или умолчание о существен­ных обстоятельствах безнравственны. Они по сути означают фальсификацию следственных материалов.

Глава VII НРАВСТВЕННЫЕ НАЧАЛА ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ПРАВОСУДИЯ

§ 1. Нравственные требования к деятельности судебной власти

Выше говорилось, что все законодательство о суде и судо­производстве наполнено нравственным содержанием, служит защите нравственных ценностей.

Закрепление в ст. 10 Конституции РФ принципа разделения властей и самостоятельности судебной власти наряду с властя­ми законодательной и исполнительной создает нормативную и идейную базу для формулирования нравственных требований к представителям судебной власти. Судебная власть, действую­щая в сфере социальных и межличностных конфликтов, обра­зующая необходимый компонент в системе «сдержек» и «про­тивовесов», должна отвечать высоким нравственным стандар­там, оправдывать ожидания общества.

Важнейшее требование к деятельности судебной власти — справедливость. Обществу и каждому челоэеку нужен суд толь­ко справедливый, стоящий на стороне правды, ее активно за­щищающий и выражающий в своих решениях.

В уголовном процессе, где речь идет о преступлении и на­казании, о защите от преступлений важнейших благ лично­сти, справедливость приобретает повышенное значение. Не­справедливый суд может причинить огромный вред как от­дельному человеку, так и всему обществу. В российской истории 30-х и последующих годов XX в. суды часто исполь­зовались как орудия незаконной расправы с невиновными. В период массовых репрессий по приговорам судов были уничтожены сотни тысяч тех, кого называли «врагами наро­да», истреблялись ни в чем не виновные люди. Суды служили юридическим прикрытием чудовищной несправедливости, творимой государственной властью. Несправедливый суд все­гда осуждался обществом. С его деятельностью связывались многие негативные явления.

Иван Посошков, известный как сторонник преобразований Петра I, писал: «Все пакости и непостоянство чинятся у нас от неправого суда».

Требование к судебной власти быть справедливой относится не только к ее решениям окончательного характера, но и ко всей ее деятельности с момента,… Судебная власть должна быть равной для всех. Это нравст­венное требование по… Требование раренства в суде России законодательно закреп­лялось издавна, провозглашалось и в нормативных актах Пет­ра…

В свое время французский судья сказал королю, просившему ока­зать ему услугу: «Ваше величество, суд постановляет приговоры, а не оказывает услуги».

Судебная власть должна быть компетентной. Компетент­ность можно характеризовать в одном из ее значений как высо­кий профессионализм судей, глубокое… Каждый судья должен быть профессионалом высокого клас­са. Все судьи в… Более конкретно о нравственных требованиях к судебной власти и ее представителям уже писали ряд авторов[64]. Эта тема…

Роль судьи, председательствующего по делу, в обеспечении нравственного характера разбирательства дела

Длительный период разбирательство уголовных дел осуще­ствлялось на началах коллегиальности. Ни одно уголовное де­ло, начиная с дел по обвинению в… Дифференциация порядка судопроизводства в последние го­ды повлекла за собой… Единоличное рассмотрение уголовных дел по зарубежному законодательству допускается, а в России предусматривалось…

В соответствии с Уставом о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г. мировой судья мог налагать следующие наказания.^ 1) выговоры, замечания и внушения; денежное взыскание не свыше 300 рублей; 3) арест не свыше трех месяцев и 4) заключение в тюрьме не свыше одного года (ст. 1). Законом от 29 мая 1992 г. Верховный Со­вет РСФСР предоставил возможность судьям единолично рассматри­вать значительное число уголовных дел, в перечне которых упомина» лось свыше 70 статей Особенной части УК, а, кроме того, еще 67 ста­тей УК перечислялось в списке преступлений, дела о которых судья также единолично рассматривает, но с согласия обвиняемого.

И при коллегиальном, и при единоличном разбирательстве уголовных дел судья по должности председательствует в судеб­ном заседании. И именно он обязан обеспечить как строгое со­блюдение закона, так и высоконравственный ход и результат судебного разбирательства. Конечно, некоторые нравственные проблемы, которые приходится решать в коллегиальном суде, отличаются от тех, которые стоят перед единоличным судьей. В то же время руководство судебным заседанием в пределах предписанной законом процессуальной процедуры неизменно остается за председательствующим, который вступает в нравст­венные отношения со сторонами, другими участвующими в де­ле лицами, а при коллегиальном слушании дела — также и с судьями или присяжными заседателями.

Если уголовное дело рассматривает коллегия в составе про­фессиональных судей, то взаимоотношения внутри состава суда складываются не без влияния должностного положения предсе^ дательствующего и судей, разницы в квалификационных клас­сах и прочих обстоятельств, связанных с постоянным пребыва­нием судей в одном профессиональном коллективе. Именно поэтому законодатель создал процедуру, обеспечивающую рав­ноправие судей, действующих коллегиально в одном Составе суда.

При рассмотрении уголовного дела коллегиально все вопро­сы суд разрешает простым большинством голосов (при равен­стве голосов председательствующего и иных судей).

В ходе судебного разбирательства председательствующий предоставляет иным судьям, входящим в состав суда, возмож­ность свободно высказать свое мнение при принятии судом ре­шения, а также участвовать в исследовании всех доказательств. Если суд выносит определение, совещаясь на месте, то мнение каждого из судей по обсуждаемому вопросу должно быть вни­мательно выслушано председательствующим, и решение при­нимается коллегиально большинством голосов. Эта процедура, как и fee действия коллегиального суда, должна проводиться таким образом, чтобы всем участникам судебного разбиратель­ства было ясно, что судит и решает суд, а не председательст­вующий. «Совещание» судей, состояще в том, что председа­тельствующий кивает направо и налево, а затем неожиданно объявляет заранее им подготовленное определение суда, может породить у присутствующих сомнения и в объективности пред­седательствующего. Вопросы, требующие основательного обсу­ждения, возникшие неожиданно, целесообразнее решать в со­вещательной комнате.

Председательствующий должен предоставлять иным судьям, входящим в состав суда, возможность активно участвовать в до­просах и других действиях. Судебное следствие заканчивается при условии, что никто из участвующих в уголовном деле лиц, в том числе и судьи, не настаивают на продолжении действий по исследованию доказательств.

Урегулированный законом порядок постановления пригово­ра способствует обеспечению равноправия всех судей и учиты­вает необходимость предоставления им возможности свободно высказывать и отстаивать свое убеждение о результатах судеб­ного разбирательства и мнение о том, каким должен быть при­говор по делу.

Постановлению приговора предшествует совещание судей, происходящее в условиях тайны совещания. Председательст­вующий ставит на разрешение суда образующие существо при­говора вопросы, перечень и последовательность которых опре­делены законом. Отступление от этого требования не только нарушает законную процедуру принятия решения, но и может породить нравственные коллизии, свидетельствовать о неува­жении председательствующего к мнению других судей. Наприг мер, нельзя начинать совещание с вопроса о квалификации преступления или о мере наказания, так как это будет означать, что председательствующий, не выслушав мнений других судей, уже единолично пришел к выводу о виновности подсудимого и пытается навязать его всему составу суда.

Строгое соблюдение указания закона о том, что каждый во-ч прос должен быть поставлен в такой форме, чтобы на него мог быть дан либо утвердительный, либо отрицательный ответ, так­же направлено на обеспечение реального участия каждого су­дьи в принятии решения по уголовному делу.

Все вопросы решаются простым большинством голосов. При расхождении мнения председательствующего с мнением одного члена состава суда или их обоих в ходе обсуждения того либо иного вопроса председательствующий, конечно, не лишен права убеждать коллег в правильности своего мнения. Но это должно делаться в предельно тактичной форме, с приведением аргументов, вытекающих из данных судебного разбирательства. Какое-либо давление на судей, входящих в состав суда, недо­пустимо.

Никто из судей не вправе воздерживаться от высказывания своего мнения при постановлении приговора. В этой норме зако­на заключен нравственный смысл: судья, призванный решать судьбу подсудимого, не вправе уклониться от моральной ответст­венности за принимаемое решение, «умыть руки** Исключение составляет лишь следующий случай, который также является нравственно оправданным. Судье, голосовавшему за оправдание подсудимого и оставшемуся в меньшинстве, предоставляется право воздержаться от голосования по вопросам применения уголовного закона. Если мнения судей по вопросам о квалифи­кации преступления или мере наказания разошлись, то голос, поданный за оправдание, присоединяется к голосу, поданному за квалификацию преступления по уголовному закону, предусмат­ривающему менее тяжкое преступление, и за назначение менее сурового наказания.

Председательствующий подает свой голос последним. Со­блюдение этого правила призвано обеспечить свободу волеизът явления судей. Председательствующий, убедившись в ходе об­суждения того или иного вопроса, что он останется в меньшин­стве, не вправе избегать по нему голосования.

Судья, мнение которого разошлось с мнением других судей, обязан тем не менее подписать приговор вместе с ними. При этом судья, оставшийся в меньшинстве, вправе изложить свое особое мнение.

Нравственный долг судьи, председательствующего по делу, — создать в коллегии судей атмосферу сотрудничества, взаимного уважения, принципиального и ответственного отношения каж­дого к своим обязанностям, когда все вопросы решаются на ос­нове внутреннего убеждения при равенстве всех трех судей.

При рассмотрении уголовного дела с участием присяжных заседателей взаимоотношения председательствующего по делу судьи и присяжных заседателей строятся на основе разделения их функций при гарантиях свободы волеизъявления присяжных заседателей И предельной объективности председательствующе­го в ведении судебного разбирательства.

Угсуювно-прбцессуальный кодекс РФ обязывает председа­тельствующего произнести краткое вступительное слово, в ко­тором он, в частности, разъясняет задачи, стоящие перед при­сяжными заседателями, и условия их участия в рассмотрении данного уголовного дела, предусмотренные законом. Председа­тельствующий единолично принимает решение об освобожде­нии явившихся в суд присяжных заседателей от участия в уго­ловном деле, а также об отводах и самоотводах. Долг председа­тельствующего — обеспечить такой состав коллегии присяжных заседателей, который гарантирует их полную беспристрастность и способность вынести законный и обоснованный вердикт.

В ходе судебного заседания должна быть обеспечена воз­можность использования каждым присяжным заседателем прав, предоставленных ему законом.

Председательствующий обязан следить за тем, чтобы при­сяжные заседатели не общались со сторонами и участвующими в деле лицами, помимо установленного порядка, и отстранить присяжного заседателя от участия в деле в случае, когда есть основания полагать, что этот присяжный заседатель утратил объективность в результате оказанного на него незаконного воздействия.

Во время судебного следствия присяжные заседатели вправе через председательствующего после допроса сторонами подсу­димого, потерпевшего, свидетелей, эксперта задать им вопро­сы. Председательствующий не задает допрашиваемым такие во­просы присяжных заседателей, которые не имеют отношения к делу, являются наводящими или оскорбительными.

При постановке вопросов присяжным заседателям оконча­тельная их формулировка в вопросном листе принадлежит председательствующему. Здесь требуется особое внимание и от­ветственность, так как неточная постановка вопросов или их тенденциозность могут повлечь за собой несправедливый вер­дикт присяжных заседателей.

Напутственное слово председательствующего должно быть объективным. Закон запрещает председательствующему В ка- кой-либо форме высказывать свое мнение по вопросам, по­ставленным перед коллегией присяжных заседателей- Нравст­венная проблема здесь состоит в том, что председательствую­щий произносит напутственное слово в условиях, когда у него самого уже сложилось убеждение по вопросу о виновности или невиновности подсудимого. Сообщая присяжным заседателям сведения, необходимые для принятия правильного решения, в том числе напоминая исследованные в суде доказательства, су­дья тем не менее не вправе даже косвенно ориентировать их на какие-либо выводы.

А. Ф. Кони, произнося напутствие присяжным заседателям по делу Веры Засулич, внутренне исходил из убеждения в виновности подсуди* мой. Он писал впоследствии, что хотя и старался быть совершенно объективным, но, читая потом запись своего резюме, подметил й нем «некоторый обвинительный оттенок: «Следует признать виновность в нанесении раны и дать снисхождение». Присяжные вынесли оправда­тельный вердикт. Реакционный газетчик Катков подверг А. Ф. Кони яростным нападкам, напечатав, что «г. Кони, подобрав присяжных, оп­равдал Засулич».

В суде присяжных председательствующий не освобожден от нравственной ответственности за справедливость решения © ви­новности или невиновности подсудимого. Он обязан распустить коллегию присяжных заседателей, признав, что они постанови­ли обвинительный вердикт в отношении невиновного. Судья вправе также постановить оправдательный приговор, признав, что в деянии подсудимого отсутствует состав преступления, хо­тя присяжные вынесли обвинительный вердикт.

При единоличном рассмотрении дела у судьи отсутствует возможность использовать мнение и совет других судей при принятии решений в процессе судебного разбирательства и при постановлении приговора. Вся нравственная ответственность за непредвзятое ведение судебного разбирательства и справедли­вость приговора лежит на нем одном.

Основанные на праве нравственные отношения суда и уча­стников судебного разбирательства определяют поведение су­дей, и прежде всего председательствующего по уголовному де­лу, в общении с подсудимым, его защитником, потерпевшим, прокурором и другими лицами.

Председательствующий по уголовному делу* другие судьи обязаны проводить все судебное разбирательство и разрешать уголовное дело абсолютно беспристрастно. Предубеждение су­дей против подсудимого или потерпевшего, других участвую­щих в деле лиц — верный путь к судебной ошибке. Оно неза­конно и безнравственно, так как судья отступает от требований беспристрастности, предъявляемых к нему обществом. «Преду­бежденность судьи предполагает включение в орбиту внимания только тех фактов, которые в той или иной мере соответствуют заранее сложившемуся мнению. Предубежденность влечет за собой судебные ошибки не только в исследовании фактических обстоятельств дела, но и в правовой квалификации содеянного, в избрании меры наказания»^[65], — пишет Ю. М. ^рошевой, пре­достерегая от предвзятого отношения к подсудимому.

Положение судьи таково, что до постановления приговора он не вправе высказывать свое мнение по поводу виновности или невиновности подсудимого. В противном случае он подле­жит обоснованному отводу. Однако не менее важно, чтобы су­дья не только не «обнародовал» в той или иной форме свое от­ношение к делу, свою позицию по поводу решения вопросов, образующих существо приговора, но и внутренне был свободен от предубежденности, тоуов к восприятию всего происходящего на суде без пристрастия, объективно.

Судья, председательствующий по делу, равно как и другие су­дьи, обязан одинаково внимательно относиться к ходатайствам, заявлениям всех участников судебного разбирательства, выслу­шивать их и ставить на разрешение суда поставленные вопросы.

Судьи не должны проявлять свои симпатии или антипатии по отношению к кому-либо из участников судебного разбирательст­ва, например быть подчеркнуто внимательными к потерпевшему и игнорировать обращения иди заявления подсудимого, демон­стрируя недоверие к нему. В суде необходимо создать атмосферу процессуального равенства сторон, очевидную для всех присут­ствующих.

В подготовительной части судебного заседания суд прини­мает меры к обеспечению беспристрастного состава суда и уча­стников судебного разбирательства, устраняя тех, кто подлежит отводу. Здесь же происходит разъяснение прав подсудимому, потерпевшему, другим лицам, которое не может быть формаль­ным. Необходимо, чтобы каждый в действительности осознал, какие возможности предоставил ему закон для защиты своих интересов. Разрешая ходатайства, заявленные перед началом судебного следствия, суд должен быть готов удовлетворить их, если они заявлены по поводу выяснения обстоятельств, суще­ственных для дела,

В процессе судебного следствия действие и поведение пред­седательствующего, других судей подчинены одному требова­нию — обеспечить реализацию назначения уголовного судо­производства. При этом как по содержанию, так и по форме действия суда должны соответствовать процессуальным и нрав­ственным нормам.

После изложения прокурором обвинительного заключения председательствующий спрашивает подсудимого, понятно ли ему обвинение, разъясняет подсудимому в необходимых случа­ях сущность обвинения и выясняет, признает ли он себя ви­новным и желает ли он или его защитник выразить свое отно­шение к предъявленному обвинению.

Долг судьи — убедиться в том, что подсудимый действитель­но понимает, в чем он обвиняется, и ответ его о признании или непризнании своей виновности основан на правильном осозна­нии сущности обвинения, что юридическая неосведомленность подсудимого не обусловила его ошибочного ответа.

Серьезным недостатком в проведении судебного следствия является некритический подход к имеющимся в уголовном де­ле материалам» собранным в ходе дознания или предваритель­ного следствия. Он свидетельствует о формальном отношении к выполнению обязанностей судьи и может повлечь самые тяж­кие ошибки — осуждение невиновных, а также несправедливо строгое наказание действительно виновных.

Поэтому действия председательствующего при .ведении су­дебного следствия должны исходить из необходимости обеспе­чить максимальную объективность исследования обстоятельств дела при равенстве сторон обвинения и защиты.

При согласии подсудимого дать показания первыми его допрашивают защитник и участники судебного разбирательства со стороны защиты, затем государственный обвинитель и уча­стники судебного разбирательства со стороны обвинения. Председательствующий обязан отклонять наводящие вопросы и вопросы, не имеющие отношения к уголовному делу.

Председательствующий по делу не должен проявлять на­стойчивость в получении от подсудимого показаний, соответст­вующих версии обвинения, изложенной в обвинительном за­ключении. В случае изменения подсудимым своей позиции по отношений к обвинению по сравнению с предварительным следствием (вместо признания виновности — отрицание) и свя­занного с этим изменения показаний обязанность суда состоит в том, чтобы выяснить подлинные причины этого и тщательно проверить, какие показания соответствуют действительности. Поэтому судьи не должны убеждать подсудимого в желательно­сти признать свою вину. Если подсудимый не виновен и его показания на предварительном следствии не соответствуют действи*ельному положению дел, а явились результатом ошиб­ки, заблуждения или недобросовестного ведения следствия, то показания его на суде необходимо использовать для реабилита­ции подсудимого. Если же он ранее давал правдивые показа­ния, но в суде от них отказался и стал сообщать ложные сведе­ния, то обязанность суда — внимательно выслушать версию подсудимого, разобраться в истинности или ложности тех или инык показаний и собрать на судебном следствии доказательст­ва, дающие основания для безошибочного вывода.

При изменении подсудимым позиции по отношению к об­винению по сравнению с предварительным следствием ему должна быть предоставлена возможность объяснить причины этого и дать развернутые показания по поводу обвинения и из­вестных ему обстоятельств дела в том виде, в каком это желает сделать сам подсудимый.

Выяснение причины изменения подсудимым своей позиции, оглашение показаний, данных им на предварительном следст­вии, должны производиться лишь после того, как подсудимому была предоставлена возможность полностью изложить свою версию об обстоятельствах дела. Нельзя уговаривать подсудимо­го возвратиться к своим прежним показаниям, напоминать ему в связи с этим о значении чистосердечного раскаяния для смяг­чения ответственности и т. д. При этом следует иметь в виду, что в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ к недопустимым доказательствам в числе прочих относятся показания подозре­ваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи от­каза от защитника, и не подтвержденные лицом в суде.

JI. Д. Кокорев считает, что при допросе подсудимого и на судебном следствии в целом необходимо стремиться пробудить совесть подсудимого, что может привести к его чистосердечно­му раскаянию. При этом суду рекомендуется «разъяснить под­судимому гуманный смысл закона, что является правом суда»^[66]. Одновременно этот автор отмечает, что «грань между разъясне­нием подсудимому значения чистосердечного раскаяния и не­законным понуждением к такому раскаянию практически труд­но уловима, помочь в этом судье могут лишь нравственные принципы и его моральное сознание»^[67]. Однако вряд ли в состя­зательном процессе побуждение подсудимого к чистосердечно­му раскаянию должно исходить от судьи, а не от сторон. К то­му же в большинстве случаев соответствующие разъяснения де­лались на предварительном следствии, но безуспешно.

Председательствующий и иные судьи, входящие в состав суда, не могут пассивно вести судебное следствие, безразлич­но фиксируя заведомо ложные показания. Но выяснение об­стоятельств дела они ведут, не становясь на позицию обвине­ния. В этой связи следует признать правильной критику не­которых рекомендаций по поводу тактики судебного следствия, реализация которых может сказаться не только на уважении к суду как беспристрастному органу правосудия, но и на позиции самих судей по существу и в итоге привести к судебной ошибке. Критикуя нравственно недопустимые прие­мы допросов на предварительном следствии, М. С. Строгович писал, что «стоит только впустить подобные приемы в стадию расследования, они в той или иной мере проникнут и э су­дебное разбирательство.., В книге JI. Е. Ароцкера, посвящен­ной тактике и этике судебного допроса, все известные прие­мы хитростей, «ловушек» автор безоговорочно рекомендует применять в судебном разбирательстве, при допросе подсуди­мого. Здесь и парализация бдительности допрашиваемого, и доведение допрашиваемого в судебном заседании до состоя­ния растерянности, ошеломление допрашиваемого неожидан^ ными вопросами и т. п.^[68] Точка зрения Л. Е. Ароцкера в юри­дической науке поддержки не нашла, но какой-то отзвук, хо­тя и незначительный, кратковременный, в судебной практике она, видимо, произвела»^[69].

В состязательном процессе изобличение подсудимого в пре­ступлении — обязанность обвинителя, а не судьи или суда. Су­дья, который ставит подсудимому «ловушки», ведет себя при­страстно, необъективно, безнравственно.

Председательствующий обязан равно внимательно выслу­шивать показания всех допрашиваемых лиц, независимо от того, считает он эти показания правдивыми или ложными, со­ответствующими действительности или результатом заблужде­ния. При этом каждому допрашиваемому должна быть предос­тавлена возможность свободно изложить свои показания, а во­просы задаются, как правило, по окончании такого рассказа. Как уже говорилось выше, председательствующий задает во­просы ^юсле ответов подсудимого на вопросы, поступившие от сторон.

Все наводящие вопросы, поставленные кем-либо из участ­ников судебного разбирательства, подлежат безусловному и не­медленному отклонению председательствующим. Сами судьи тем более не вправе в какой бы то ни было форме ставить на­водящие вопросы.

Допрос на суде в публичном процессе всегда вызывает обо­стрение чувств и эмоций допрашиваемого. Поэтому ot предсе­дательствующего требуются особый такт, предельная внима­тельность к состоянию подсудимого и иных лиц.

Во время процесса а военном суде мать подсудимого, давая пока* зания вкачестве свидетеля, плакала. Председательствующий обра­тился к присутствующим взале суда: «Слушайте голос плачущей ма­тери!»

Во время судебного следствия в открытом судебном заседа­нии должно быть исключено разглашение сведений об интим­ных сторонах жизни тех или иных лиц, а также оглашение пе­реписки личного характера.

Выяснение сведений о личности и роде занятий свидетелей и потерпевших, характере их взаимоотношений с подсудимым и другими лицами производится Только в известных пределах. Личная жизнь граждан охраняется законом. Суд может втор­гаться в эту сферу лишь тогда, когда это действительно необхо­димо для уяснения существенных обстоятельств дела. Это тре­бование, естественно, относится и к участникам судебного раз­бирательства.

Во время судебных прений и последнего слова подсудимого председательствующий, судьи, входящие в состав суда, или присяжные заседатели внимательно выслушивают все, что го­ворят участники судебного разбирательства. Используя свое ру­ководящее положение, председательствующий пресекает .по­пытки нарушить этические нормы в общении, в споре между участниками судебных прений, грубость или нетактичность в отношении кого-либо.

В этой части судебного разбирательства нельзя отвлекаться от происходящего в суде, вести записи по другим вопросам, пе­релистывать материалы дела и т. п.

В течение всего судебного разбирательства председательст­вующий обязан проявлять такт, выдержку, быть предельно собранным, образцово соблюдать правила судебной этики. Одновременно он должен принимать меры к тому, чтобы в процессе общения между собой все участники судебного раз­бирательства соблюдали этические нормы, правила поведения в государственном учреждении. Грубость, нетактичность, по­пытки унизить чье-либо достоинство должны немедленно пресекаться.

Председательствующий должен вести себя официально и одновременно вежливо, быть внимательным по отношению ко всем, с кем он вступает в контакты. В поведении судьи не должно быть как сухости, черствости, так и легковесности, шутливости. Каждое преступление, которое исследует суд, принесло кому-нибудь горе, моральное потрясение. Судью, вероятно, запомнят на всю жизнь подсудимый, его близкие, будут помнить потерпевший, другие участники процесса, за его поведением внимательно наблюдают находящиеся в зале суда. В их глазах он — судья, от которого ждут умного и доб­росовестного исследования дела и его справедливого разреше­ния. И судья обязан эти надежды оправдать всем своим пове­дением.

В судебном заседании участвует прокурор, поддерживающий государственное обвинение. В этой своей деятельности он ру­ководствуется законом и нравственными нормами, определяю­щими сущность его деятельности в суде^[70].

Этические аспекты поддержания государственного обвинения будут рассмотрены далее самостоятельно. Здесь же следует на­помнить лишь общие принципы деятельности государственного обвинителя: всемерное содействие суду в исследовании обстоя­тельств уголовного дела; Непримиримость к нарушениям право­вых и нравственных норм; безупречное чувство справедливости; принципиальность, настойчивость в изобличении виновного при максимальной объективности; обязанность отказаться от обви­нения, если оно не подтвердилось в ходе судебного следствия; подчеркнутое уважение к суду как органу правосудия и уважение достоинства всех участвующих в деле Лиц; корректность, чувство такта, образцовое соблюдение правил поведения В суде.

При постановлении приговора судья, единолично ли он разре­шает д^ю или входит в состав коллегии, несет в полной мере от­ветственность за судьбу подсудимого, за безошибочное, справед­ливое разрешение уголовного дела. Здесь ведущую роль играет со­вести судьи, оценивающего доказательства по своему внутреннему убеждению, принимающего решение об осуждении или оправда­нии, о наказании в случае признания подсудимого виновным. В этой деятельности должны аккумулироваться лучшие нравст­венные качества судьи, о которых говорилось выше: понимание социального значения принимаемого решения и повышенное чувство собственного долга, объективность, беспристрастность, справедливость, честность, гуманность, принципиальность и т. д.

Судья не вправе уклоняться от принятия решения по уго­ловному делу. Цму закон предоставил право и одновременно возложил на него бремя окончательного решения. И оно будет справедливым лишь тогда, когда все судьи с полным сознанием ответственности исполнят свой профессиональный нравствен­ный долг.

Нравственное содержание приговора и других решений суда

Судебное разбирательство, как правило, заканчивается при­нятием судом решения по основному вопросу уголовного де­ла — постановлением приговора. К существу и форме пригово­ра, как и других процессуальных решений, предъявляется ряд требований. Необходимыми свойствами любого процессуаль­ного решения являются законность и обоснованность. Многие процессуальные решения должны быть также мотивированы, Каждое решение облекается в соответствующую процессуаль­ную форму^[71].

Приговор — важнейшее решение, принимаемое по уголов­ному делу. Приговор — акт правосудия, что качественно выде­ляет его среди других процессуальных актов. Он должен отве­чать высоким правовым и Нравственным требованиям.

По действующему закону (ст. 297 УПК РФ) каждый приго­вор должен быть: 1) законным, 2) обоснованным, 3) справедли­вым. Приговор должен основываться лишь на тех доказательст­вах, которые были рассмотрены в судебном заседании.

Законность приговора означает соответствие его требовани­ям материального и процессуального закона при условии, что он постановлен в результате процесса, проведенного с соблю­дением всех Процессуальных гарантий. Обоснованность — со­ответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактиче­ским обстоятельствам дела при доказанности этих выводов в судебном заседании. Справедливость приговора в общем плане следует понимать как соответствие вида и меры назначенного наказания содеянному при вынесении обвинительного приго­вора и безусловное оправдание лица в случае, когда оно не со­вершало инкриминированного ему деяния.

В настоящее время большинство ученых считают справед­ливость важнейшим свойством правосудного приговора. М. Q. Строгович относил к числу требований ic приговору не только справедливость, но и убедительность.

Но справедливость приговора не сводится только к сораз­мерности наказания осужденному, хотя она составляет важный и необходимый компонент справедливости. Различные авторы в понятие справедливости обоснованно вкладывают более ши­рокий смысл. Так, Ф, М. Кудин пишет, Что справедливость вы­ражает моральное требование, чтобы приговор «устанавливал виновность либо невиновность подсудимого в соответствии с тем, что имело место в действительности, чтобы в приговоре было правильно квалифицировано деяние лица и определено наказание в соответствии с тяжестью преступления и лично­стью виновного»¹. М. С. Строгович, перечисляя требования к приговору, указывал, что приговор «должен быть справедлив — Это значит, что он должен устанавливать действительную вину или невиновность подсудимого и наказывать его, в соответст­вии с его виною»^[72].

Таким образом, справедливость приговора включает ряд со­ставляющих. Приговор будет справедлив, если им оправдан не­виновный (осуждение невиновного — крайняя форма неспра­ведливости); обвинительный приговор, соответственно, будет справедярв лишь тогда, когда им признан виновным, осужден именно тот, кто совершил преступление. Приговор будет спра­ведливым тогда, когда наказание виновному назначено в соот­ветствии с правильно примененным уголовным законом и со­размерно опасности преступления и личности виновного, когда соблюдено требование индивидуализации ответственности.

Нетрудно заметить, что приведенные характеристики в зна­чительной мере совпадают с законностью и обоснованность^ приговора, но приговор здесь оценивается с позиций положе­ния личности того, о ком он постановлен. Справедливость в данном случае понимается в ее распределительно^* аспекте.

Но приговор должен соответствовать и уравнительному по­ниманию справедливости. Приговор должен опираться на ре­альное исполнение судом принципа равенства каждого челове­ка перед законом и судом и содержать решения, соответствую­щие этому принципу. Независимо от различий в социальном, имущественном и прочих отношениях все невиновные должны безусловно оправдываться. Ко всем, кто виновен, равно примел няется уголовный закон, и они наказываются без дискримина­ции или привилегий по национальным, социальным и прочим признакам.

Таким образом, справедливость приговора — это не только правовая, но и нравственная характеристика приговора, озна­чающая требование, чтобы приговором осуждался только ви­новный в преступлении, а невиновный был оправдан, чтобы признанный виновным наказывался на основе закона в соот­ветствии с характером и степенью его вины при обеспечении равенства всех перед законом и судом.

Справедливость приговора неразрывно связана с его Закон­ностью и обоснованностью. Незаконный приговор не может быть справедливым, как и необоснованный, т. е. не соответст­вующий тому, что совершил (или не совершил) подсудимый.

Иногда можно встретить утверждение, что наказание может быть незаконным, но справедливым. Так, Г. 3. Анашкин писал, что «по суще­ству справедливое наказание может быть незаконным, например, вследствие ошибки в квалификации деяния или нарушения процессу­альной нормы при постановлении приговора»[73]. Но это суждение весь­ма уязвимо. Наказание, назначенное «не по тому закону», вообще не может быть оценено ввиду отсутствия критерия для суждения о его справедливости. Наказание, постановленное вне соблюдения важней­ших гарантий правосудия, лишено юридической силы и нравственного оправдания.

Справедливость приговора нельзя рассматривать в отрыве от правовых требований к акту правосудия, но в то же время сле­дует обратить внимание на то, что эта характеристика пригово­ра занимает самостоятельное место по сравнению с законно­стью, обоснованностью и мотивированностью. «Выделение справедливости как требования, предъявляемого к пригово­ру, — писал М. С* Строгович, — имеет тот смысл, что этим подчеркивается правильное не только с правовой, но и с нрав­ственной, моральной стороны отношение к человеку, судьба которого решается приговором»^[74]. Справедливость -г- оценка приговора несколько иного, более широкого плана, чем право­вые его характеристики. Справедливость — нравственно-право­вое требование к приговору, в конечном счете опирающееся на гуманистические начала. Поэтому в случае закрепления этого требования к приговору в уголовно-процессуальном законе оно должно формулироваться относительно самостоятельно, чем будет отмечено его особое качество.

Постановление справедливого приговора требует от судей принятия на себя ответственности за правильное решение о дальнейшей судьбе подсудимого. Постановляя приговор, «они до предела напрягают свои духовные, нравственные силы»^[75].

В суде с участием присяжных заседателей справедливость приговора определяется прежде всего справедливостью вердик­та. И здесь проявляется преимущество такого суда, поскольку присяжные в своих решениях руководствуются своей совестью, судят на основании представлений о справедливости. А. Ф. Ко­ни писал по поводу соображений присяжных заседателей: «Приходится признать, что часто в их, по-видимому, непра­вильном решении кроется действительная справедливость, вну­шаемая не холодным рассудком ума, а голосом сердца. Не надо забывав, что, согласно закону* их спрашивают не о том, совер­шил ли подсудимый преступное деяние, а виновен ли он в том, что совершил его; не факт, а внутренняя сторона его и лич­ности подсудимого, в нем выразившаяся, подлежит их сужде­нию. Своим вопросом о виновности суд устанавливает особый промежуток между фактом и виной и требует, чтобы присяж­ные, основываясь исключительно на «убеждении своей совес­ти» и памятуя свою великую нравственную ответственность, наполнили этот промежуток соображениями, в силу которых подсудимый оказывается человеком виновным или невинов­ным»^[76].

В период проведения судебной реформы, включающей учре­ждение суда с участием присяжных заседателей, получило из­вестное распространение мнение, что в этом суде нравственная ответственность за справедливость приговора полностью возла­гается на присяжных заседателей и положение судьи в этом от­ношении существенно меняется. Однако положения нового УПК РФ, в том числе и сам правовой механизм деятельности суда с участием присяжных заседателей, опровергают это оши­бочное мнение. Решение вопроса о виновности возлагается на присяжных заседателей. Но профессиональный судья отнюдь не устраняется от ответственности за свой приговор, который опирается на вердикт присяжных заседателей, в том числе и за правильность осуждения в целом. Председательствующий не вправе оспорить оправдательный вердикт. Но если присяжные заседатели ошиблись и осудили невиновного, то правовой и нравственный долг судьи — аннулировать это несправедливое решение, о чем говорилось выше.

В суде с участием присяжных заседателей в настоящее время меру наказания судья назначает единолично. Прежде ее опре­делял суд коллегиально. Поэтому нравственная ответственность судьи за принятие решения по этому важнейшему вопросу ре­шительно возрастает. Он один несет ответственность за реше­ние о размере наказания, но лишь на законных основаниях и в установленных законом границах.

Что касается формы приговора, то она определенным обра­зом также отражает нравственные моменты. Так, М. С. Строго­вич считал, что одно из свойств приговора — его убедитель­ность: «...гражданами, населением, общественностью он дол­жен восприниматься как правильный, справедливый, должен убеждать их в правильности тех выводов, к которым пришел суд»^[77]. Убедительность приговора обеспечивается соответствую^ щим ведением судебного разбирательства и изложением приго­вора, его мотивировкой^[78]. С этим мнением можно согласиться, но при условии, что убедительность определяется прежде всего соблюдением других требований к приговору, на что обращал внимание и цитированный автор. Плохо, если убедительно бу­дет составлен незаконный, несправедливый приговор.

Нравственно обусловлены содержащиеся в закрне требова­ния к форме приговора: сама обязанность суда мотивировать приговор; запрет включать в оправдательный приговор форму­лировки, ставящие под сомнение невиновность оправданного; включать *в приговор указание на совершение преступления кем-либо из лиц, не привлекавшихся к ответственности, и др.

Следует осторожно подходить к помещению в приговоре нравственных характеристик подсудимого, потерпевшего, дру­гих участвующих в деле лиц. А такие вопросы возникают, на­пример, при рецидиве преступлений, при совершении преступ­ления с особой жестокостью, при виктимности потерпевшего. Видимо, такого рода сведения могут быть отражена в пригово­ре лишь тогда, когда это прямо опирается на содержание мате­риального уголовного закона и относится к обстоятельствам, существенным для дела. При этом нельзя отвлекаться от нрав­ственных критериев и при помещении в приговор сведений, относящихся к существу уголовного дела. Например, при изна­силовании несовершеннолетней в приговоре указываются в ка­честве смягчающих ответственность обстоятельств чистосердеч­ное раскаяние и положительная характеристика виновного.

Решения судебных инстанций, проверяющих законность и обоснованность приговора, также обусловлены определенными нравственными требованиями. Гуманизм, справедливость, объ­ективность, в определенных отношениях милосердие лежат в основе установленной законом компетенции этих судов. На­званными принципами обусловлены запрет ухудшения положе­ния осужденного вследствие подачи им кассационной жалобы, правилу, обеспечивающие особую стабильность оправдательно­го приговора, в том числе вступившего в законную силу, другие нормы, относящиеся к кассационному и надзорному производ­ству.

На стадии исполнения приговора подавляющее большинст­во решений может быть принято в сторону смягчения участи осужденного по различным основаниям. Гуманистическое на­чало уголовно-процессуального права здесь проявляется весьма отчетливо.

Глава VIII ЭТИКА СУДЕБНЫХ ПРЕНИЙ

§ 1. Нравственное значение судебных прений

Судебные прения яркая и обычно эмоциональная часть судебного разбирательства, в которой наглядно проявляется со­стязательное начало процесса. Стороны обвинения и защиты, адресуясь к суду, подводят итоги судебного разбирательства в том виде, как они им представляются, и обращаются со своими предложениями о том, какие решения по Делу они считают справедливыми.

Судебные прения — борьба мнений, процессуальное состя­зание сторон, интересы которых обычно не совпадают. Тем не менее к любому участнику судебных прений относятся общие требования нравственного характера. Это те требования, кото­рые А. Ф. Кони связывал с этическими началами, с представле­ниями о том, что нравственно дозволительно или недозволи­тельно в судебных прениях^[79].

УчастникйЧсудебных прений должны уважать и соблюдать моральные нормы, принятые в обществе. Они не вправе пропо­ведовать аморальные взгляды, демонстрировать пренебрежение к Нравственным ценностям и таким путем отстаивать свои по­зиции. ,

Никто из участников судебных прений не вправе унижать достоинство участвующих в деле и других лиц, начиная со сво­их «процессуальных противников» и кончая теми, кто в деле не участвует, но упоминается по тому или иному поводу. Отрица­тельная характеристика личности, основанная на установлен­ных в суде фактах, вполне допустима, но не может использо­ваться для унизительных оценок кого бы то ни было из упоми­наемых в судебных прениях. Что касается оценок личности противной стороны в процессе, то они в принципе всегда не­желательны.

Во время судебных прений каждый их участник обязан со­блюдать такт в споре с теми, чье мнение он не разделяет, а так­же быть сдержанным в оценках личности и поведения на суде экспертов, свидетелей, переводчиков.

Стороны в судебных прениях должны оказывать уважение суду, содействовать поддержанию его авторитета. Оценка по­ведения судей участниками судебных прений вообще недопус­тима.

Стороны в судебных прениях чаще занимают разный пози­ции по вопросу о доказанности обвинения, существенных для уголовного дела обстоятельств, а также о юридических оцен* ках поведения подсудимого и потерпевшего, других лиц и об обстоятельствах, подлежащих учету в случае применения су­дом наказания. В связи с этим возникает проблема нравствен­ной свободы участника судебных прений, а в более конкрет­ном ее выражении — проблема обязанности говорить суду правду и при произнесении судебной речи. Если защититель­ную речь произносит сам подсудимый, что возможно при от­сутствии в деле на законных основаниях защитника, то пре­тензий правового характера, в случае если он говорит суду не­правду, к нему предъявить нельзя. Но в нравственном плане подсудимый не освобождается от обязанности быть правди­вым, избегать лжи.

Другие стороны: государственный обвинитель (прокурор) и защитник (адвокат), частный обвинитель (потерпевший) — на­ходятся в ином правовом положении, и нравственные требова­ния, адресованные им, иные. Ни прокурор, ни адвокат, ни по­терпевший не вправе лгать суду, сообщать ему заведомо лож­ные сведения и на этом строить, в частности, свои судебные речи.

Русский юрист П. С. Пороховщиков писал: «Суд не может требовать истины от сторон, ни даже откровенности; они обязаны перед ним только к правдивости»[80].

Но и профессиональные участники уголовного процесса — прокурор и адвокат — по-разному оперируют фактами и аргу­ментами во время судебных прений. Это обусловлено разницей в их роли и процессуальном положении. Если прокурор обязан быть объективным и не вправе игнорировать то, что говорит в пользу защиты, должен отказаться от обвинения, когда в суде оно не подтвердилось, то защитник-адвокат действует только в интересах защиты, и позиция его, естественно, односторонняя. Отказаться от защиты и в случае полного согласия с обвините­лем он не вправе.

Нравственное значение судебных прений состоит и в том, что они должны способствовать нравственному воспитанию подсудимого, потерпевшего, свидетелей, других участвующих в деле лиц, а также публики, присутствующей в зале суда. Опуб­ликование средствами массовой информации сведений о со­держании судебных речей, а также издание судебных речей по выдающимся делам, представляющим общественный интерес, может также служить нравственному воспитанию.

В суде присяжных значение судебных прений возрастает. Правдивые, яркие, искусно построенные речи сторон могут оказать очень большое влияние на внутреннее убеждение при­сяжных заседателей, их вердикт, о чем свидетельствует опыт деятельности этого суда.

Видный профессиональный юрист Великобритании Рональд Уолкер в книге об английском суде сообщает, что в этой стране еще сохраня­ются некоторые предубеждения против суда присяжных: «Часто встре­чающийся упрек по отношению к присяжным — это упрек в чувстви­тельности к риторике...»^[81]

Возможно, была связана с влиянием красноречия сторон и одна особенность деятельности суда присяжных в России. П. С. Пороховщиков писал: «Ежедневный опыт товорйт, что для виновного выгодно, для невиновного опасно судиться пе­ред присяжными»^[82].

§ 2. Этика обвинительной речи прокурора

Судебные прения, в которых участвует прокурор, составля­ют лишь часть его деятельности по поддержанию государствен­ного обвинения перед судом. Прокурор, произнося обвини­тельную речь, выполняет функцию уголовного преследования. Он — сторона обвинения. Но в российском процессе, в отли­чие от некоторых зарубежных правил и практики, со времен

Судебных уставов прокурор обязан выполнять свою обвини­тельную функцию объективно. А. Ф. Кони принадлежит харак­теристика прокурора в пореформенном русском процессе как публично говорящего судьи. Убедившись в виновности подсуй димого, с учетом всего говорящего в его пользу, прокурор за­являет о том суду и делает это «со спокойным достоинством исполняемого долга, без пафоса, негодования и преследования какой-либо иной цели, кроме правосудия, которое достигается не непременным согласием суда с доводами обвинителя, а не­пременным выслушиванием их»^[83]. Кони считал, что «в судеб­ном заседании наш прокурор поставлен в такое положение, которому может завидовать всякое иностранное законодатель­ство»^[84].

Поддерживая государственное обвинение, сформулирован­ное на предварительном следствии, прокурор должен достаточ­но критично относиться к представленным в суд материалам, так как Приговор суда будет основываться на данных, получен­ных в судебном разбирательстве.

Все выводы государственного обвинителя и его мнения, предлагаемые на рассмотрение суда, должны основываться на законе и доказанных на судебном следствии фактических об­стоятельствах дела. Юридические оценки должны быть сораз­мерны установленным фактам и нормам применяемого закона: прокурор должен быть справедлив.

Поведение государственного обвинителя, его позиция в це­лом должны опираться на нравственные нормы и им соответст­вовать. Прокурор защищает интересы общества, выступает от имени государства, но он в то же время призван охранять и за­конные интересы подсудимого, его достоинство. Д. Ф. Кони писал, что прокурор, «исполняя свой тяжелый долг, служит об­ществу. Но это служение только тогда будет полезно, когда в него будет внесена строгая нравственная дисциплина и когда интерес общества и человеческое достоинство личности будут ограждаться с одинаковой чуткостью и усердием»^[85].

Таким образом, главное, что определяет нравственную ха­рактеристику всей речи прокурора-обвинителя, — правиль­ность его позиции по существу, справедливость выводов, кото­рые он представляет на рассмотрение суда. Прокурор, настаи­вающий, к примеру, на осуждении человека, вина которого в преступлении не доказана, поступает безнравственно.

Обвинительную речь прокурора традиционно и в соответст­вии с ее логикой принято делить на ряд последовательных час­тей, хотя каждая конкретная речь, естественно, строится в за­висимости от обстоятельств дела.

Обвинительная речь прокурора обычно начинается с харак­теристики особенностей рассматриваемого дела, преступления, в котором обвиняется подсудимый. До последнего времени бы­ло обязательным в обвинительной речи давать «общественно- политическую» оценку преступления. При этом считалось, что она «должна быть необходимым элементом каждой обвини­тельной речи»^[86]. Правильнее было бы вместо этого политизиро­ванного понятия выделять в речи раздел, посвященный харак­теристике правовых и нравственных особенностей уголовного дела, рассматриваемого судом, оценке опасности преступления и специфике дела. Именно с характеристики особенностей преступления или участвующих в деле Лиц начинал свои речи в суде А. Ф. Кони в бытность его прокурором^[87].

Общая характеристика рассматриваемого дела, его специфи­ческих особенностей должна быть объективной, соразмерной, не содержать преувеличений. Она должна быть конкретной, ос­нованной на существе самого дела. Не секрет, что иногда про­куроры в недавнем прошлом по аналогичным делам использо­вали стандартные социально-политические характеристики, получившие на профессиональном жаргоне наименование «ша­пок», которые можно было «примерять» без особого труда к де­лам по обвинению совершенно разных людей. Эта составная часть речи, которую принято было называть «политической ча­стью», обычно предшествовала приведению доказательств. При этом возникали ситуации, когда обвинитель «клеймил позо­ром» подсудимого за тяжкое преступление, а 'затем оказыва­лось, что обвинительные материалы, которыми он оперировал, или недоброкачественны, или недостаточны для осуждения в соответствии с обвинительной версией.

В своей речи государственный обвинитель излагает факти­ческие обстоятельства дела в том виде, как они установлены в результате судебного следствия. Он утверждает, что подсуди­мый совершил определенные деяния, вмененные ему в вину, или же вносит коррективы с учетом результатов судебного следствия, а при наличии оснований заявляет об отказе от об­винения. Правовая и нравственная обязанность прокурора со­стоит в максимальной объективности в формулировании пред­лагаемых суду выводов о том, в чем, по его мнению, виновен подсудимый. Прокурор обязан отказаться от обвинения, если оно не нашло подтверждения в ходе судебного разбирательства. Прокурор уточняет обвинение в его фактической части в соот­ветствии с тем, что доказано на суде.

На прокурора распространяется положение о толковании сомнений в пользу подсудимого, если их не удалось устра­нить.

В обвинительной речи центральное место занимает анализ доказательств, исследованных в суде, и обоснование вывода о доказанности или недоказанности обвинения. Нравственные аспекты использования отдельных видов доказательств и их оценки были изложены ранее. Здесь же следует подчеркнуть, что прокурор не может ограничиться в своей речи утверждени­ем, что обвинение «нашло в суде свое подтверждение», «полно­стью подтвердилось», «безусловно доказано» и т, п. На нем ле­жит нравственная и правовая обязанность доказать обвинение, которое выдвинуто обвинительной властью. Эту обязанность он должен выполнять и во время судебных прений. Она реали­зуется в виде анализа доказательств, доводов по существу их содержания, достоверности, достаточности, а не путем общих утверждений и заявлений. «Обвинитель должен быть силен в доводах, а не в эпитетах»^[88], — не без доли иронии писал А. Ф. Кони.

В суде с участием присяжных заседателей обоснование об­винения тщательным, объективным и убедительным анализом доказательств приобретает повышенное значение.

Юридическая оценка деяния — следующий элемент обвини­тельной речи прокурора. Она должна быть аргументированной, основанной на глубоком понимании сущности применяемого материального закона и даваться без «запроса», когда обвини­тель стремится ориентировать суд при возможной альтернативе на применение более строгого закона, хотя внутренне не убеж­ден в справедливости такой оценки.

В речи прокурора дается характеристика личности подсуди­мого, основанная на установленных в суде фактах. Эта характе­ристика должна быть объективной. Прокурор не вправе умал­чивать о положительном в нравственном облике подсудимого, его прежних заслугах, поведении, могущем служить смягчению ответственности. Сведения из биографии подсудимого могут использоваться лишь в той части, которая относится к преступ­лению и к возможному наказанию. Личная жизнь подсудимого может фигурировать в речи прокурора, если соответствующие факты относятся к предмету доказывания.

Прокурор не вправе «вменять в вину» подсудимому то, что он не раскаялся или не признал себя виновным или не дал по­казаний, сославшись на нежелание отвечать на вопросы или за­памятован ие*

В речи, естественно, недопустимы насмешки над подсуди­мым, грубость, оскорбительные характеристики, а также заяв­ления по поводу наружности подсудимого, его национально­сти, веры, физических недостатков.

Характеризуя подсудимого, прокурор должен исходить из того, что в отношении последнего действует презумпция неви­новности. Подсудимый может быть оправдан, а обвинитель­ный приговор — отменен. Поэтому оценки качеств подсудимо­го как человека должны опираться на бесспорно доказанные факты и не выходить за пределы того, что имеет юридическое значение.

Обоснование меры наказания в речи государственного обви­нителя требует объективности, учета последствий того или ино­го вида и размера наказания, обстоятельств, не только отягчаю­щих, но и смягчающих ответственность.

Не соответствуют нравственным нормам попытки воздейст­вовать на судей ссылками на возможное влияние вынесенного ими мягкого приговора на состояние преступности и т. п.

А. Ф. Кони, выступая против «запугивания присяжных последствия­ми оправдательного приговора», приводил красочные случаи из прак­тики тех лет. Один шустрый провинциальный прокурор по делу о шайке конокрадов, возражая против защиты, добивавшейся оправдания, го­ворил: «Что ж! Оправдайте! Воля ваша! Только вот что я вам скажу: смотрю я в окошко и вижу на дворе ваших лошадей и брички, телеги и нетычанки, в которых вы собрались... уехать домой. Что ж! Оправдай­те — пешком уйдете!..»[89] Нельзя сказать, что попытки воздействовать на судей в прямой или косвенной форме ссылками на возможные нега­тивные последствия оправдания или мягкого наказания в наше время совсем не встречаются.

Нередки случаи, когда прокурор в речи касается поведения и личных качеств потерпевшего, свидетелей и других лиц, по­мимо подсудимого. Ему приходится давать характеристику со­служивцев подсудимого, потерпевшего, их начальников. Она может оказаться отрицательной. Если такого рода оценки рису­ют того или иного человека в неприглядном виде, то они долж­ны опираться только на достаточные и проверенные доказа­тельства.

В речи обвинителя могут использоваться приемы иронии, однако юмору не место в зале суда, где обсуждаются слишком серьезные дела, где речь идет о горе, причиненном преступле­нием.

Этика речи защитника

Главное в нравственно оправданном ведении защиты в це­лом и в содержании и построении защитительной речи — уме­ние верно определить свою позицию,… Защитник может применять только закйнные средства и способы защиты. Выступая… Защитник вправе применять лишь нравственно допустимые приемы защиты. В частности, он не вправе лгать суду, склонять…

В «Пособии для уголовной защиты», изданном в 1911 г., профессор Л. Е. Владимиров рекомендовал адвокатам помнить, что «судебный бой не есть академический спор и здесь целесообразно быть односто­ронним и пристрастным». Он рекомендовал защитникам: «...будьте по­стоянно и неуклонно несправедливы к обвинителю... Рвите речь про­тивника в клочки и клочки эти с хохотом бросайте на ветер. Противник должен быть уничтожен весь, без остатка... Нужно осмеять соображе­ния обвинителя, осмеивайте их! Будьте беспощадны. Придирайтесь к слову, к описке, к ошибке в слове... Это ведь не умственный диспут, а потасовка словами и доводами, потасовка грубая, как сама общест­венная жизнь людей»[94]. Несколько ранее он же писал: «...судебное со­стязание не есть бой, не есть война; средства, здесь дозволяемые, должны основываться на совести, справедливости и законе».

Конечно, судебные прения ни в правовом, ни в нравствен­ном отношении нельзя рассматривать как «потасовку» между сторонами, своего рода «игру без правил». Их участники, гово­рящие публично, вправе пользоваться лишь нравственно дозво­ленными приемами, обязаны соблюдать собственное достоин­ство, уважать честь и достоинство своих противников и других участвующих в деле лиц, помнить, что они обращаются к суду, уважение к которому проявляется и в соблюдении нравствен­ных норм.

КУЛЬТУРА ПРОЦЕССУАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Понятие и содержание культурь! процессуальной деятельности

Культура уголовного процесса представляет собой качест­венную характеристику этого вида государственной деятельно­сти, опирающуюся на общее понятие культуры, а также пред­ставления о юридической культуре.

Термин «культура» (от лат. culture — возделывание, воспита­ние, образование, развитие) применяется широко и истолковы­вается неоднозначно, в зависимости от того, к какой отрасли знания или практической деятельности он относится (от куль­туры человеческого общества до культуры растений или микро­организмов).

Наиболее общее понятие «культура» означает совокупность материальных и духовных ценностей, созданных и создаваемых человечеством, совокупность всех видов преобразовательной деятельности по производству этих ценностей, характеризую­щих уровень развития общества.

Культура представляет собой достижения общества в произ­водственной, общественной и духовной жизни^ В то же время она характеризует уровень, степень развития какой-либо отрас­ли хозяйственной или умственной деятельности. v

Принято различать материальную и духовную культуру. Ма­териальная культура включает всю сферу материальной дея­тельности и ее результаты. Это орудия труда, жилища, предме­ты повседневного обихода, средства транспорта, связи, одежда и т. д. Духовная культура охватывает сферу сознания, духовного производства. Это наука, познание, нравственность, религия, мифология, воспитание, просвещение. Сюда относятся фило­софия, право, этика, эстетика, литература, живопись, архитек­тура и т. д.

Иногда культуру понимают лишь в узком смысле, только как состояние духовной жизни данного общества.

Культура включает и общечеловеческие, и национальные ценности. Она находится в непрерывном развитии.

Составной частью духовной культуры является правовая культура. Правовая культура —- это достигнутый обществом уровень правового регулирования социальных отношений, пра­вовой защищенности личности, обеспечения правопорядка. Она характеризуется степенью развития и юридической защи­щенности прав и свобод личности, совершенства нормативного регулирования общественной жизни, уровнем правосознания общества, состоянием правопорядка и способами его поддер­жания. В конечном счете правовая культура оценивается по способности права обеспечивать социальную справедливость, по степени его вклада в гуманизацию общества, его прогресс.

Правовая культура находится в связи с другими элементами культуры: с философией, политикой, религией и т. Д. Она исто­рически изменчива, но в то же время сохраняет преемствен­ность в части восприятия и развития накопленных ценностей. Таково, например, римское право, которое и сегодня изучают юристы и институты которого служат человечеству в современ­ных условиях.

Правовая культура тесно связана с нравственной культурой: чем выше нравственность общества, тем выше и правовая куль­тура.

Правовая культура — область духовной культуры. Но нельзя не видеть ее зависимости от культуры материальнЬя и, более того, определенных составляющих ее элементов, относящихся к материальной сфере. Например, состояние кадров правопри­менителей, их профессиональные и нравственные качества, кадровый потенциал юридической системы характеризуют уро­вень правовой культуры в данной стране. Материальная база судов, следственных и прокурорских органов (помещения, транспорт, средства связи, научно-технические средства и пр.) не может не учитываться при оценке правовой культуры.

Правовая культура, являющаяся в основном духовной, зави­сит от культуры материальной и в свою очередь оказывает на нее определенное влияние.

Уголовный процесс как вид государственной деятельности, подробно регулируемой правом, может оцениваться с позиций уровня правовой культуры, а совершенствование законодатель­ства и правоприменительной деятельности, разумеется, должно способствовать повышению правовой культуры.

В понимании сущности культуры уголовного^ процесса раз­личные авторы на первое место выдвигают разные ее элементы. Так, JI. Д. Кокорев и Д. П. Котов пишут; «Культура уголовного процесса — это высокая степень совершенства, достигнутая следователями, судьями, прокурорами, адвокатами и иными участниками уголовного судопроизводства в их процессуальной деятельности на основе точного исполнения закона и норм нравственности»^[95]. Другие авторы употребляют термины «судеб­ная культура», «культура правосудия», «культура судебной дея­тельности», что относится в полной мере и к уголовному про­цессу в целом. Так, В. В. Леоненко считает, что судебная куль­тура — «совокупность достижений в области судебной деятельности, направленных на оптимально полное и правиль­ное разрешение задач, стоящих перед судом. Судебную культу­ру следует рассматривать и как степень (уровень) совершенства в овладении судебной деятельностью, проводимой в рамках правовых и нравственных норм»¹. А. Л. Ликас определяет куль­туру правосудия как единство «юридических, экономических, научно-технических, организационных, личностных и других средств и приемов, обеспечивающих качество судебной дея­тельности по осуществлению правосудия в соответствии с со­временным уровнем развития советского общества»^[96]. Особен­ности правовой культуры судопроизводства этот автор видит «в совокупности общих требований судебно-профессиональной культуры поведения, культуры чувств, нравственной культуры личности, в соотношении правовых и моральных норм, прису­щих судебному процессу. В понятие «культура» входят не толь­ко ее результаты, итог трудовых усилий, но и культура их полу­чения — технологический процесс судопроизводства»^[97].

Несколько иначе определяет содержание культуры судебной деятельности А. Д. Бойков. По его мнению, она «включает в себя: 1) рациональную организацию труда в суде, 2) профессио­нальное мастерство работников суда, 3) судебную этику, 4) су­дебный этикет. Уровень культуры работы в суде определяется, несомненно, и уровнем образования, эрудицией работников су­да, прежде всего судей, их способностью грамотно и литератур­но писать, умением говорить, умением держать себя на людях и т. д.»^[98].

С учетом всего рационального в приведенных суждениях следует прийти к выводу, что культура уголовного процесса и правосудия по уголовным делам в широком смысле включает: уровень развития и степень совершенства права, которым руко­водствуются и которое применяют суд и правоохранительные органы; строгое соблюдение законов и нравственных норм в уголовном процессе; качественный состав судей, следователей, прокуроров, адвокатов, уровень их профессионализма, соци­альный статус; материально-техническое обеспечение судов, следственного аппарата, прокуратуры, адвокатуры; внедрение начал научной организации труда в деятельность судей, работ­ников правоохранительных органов.

Культура уголовного процесса призвана способствовать дос­тижению его задач, обеспечивать охрану прав и свобод лично­сти, ее достоинства в связи с участием в процессуальной дея­тельности.

§ 2. Культура производства по уголовному делу

При производстве предварительного следствия и осуществ­лении правосудия проявляются и реализуются общие элементы правовой культуры, существующей в обществе.

В основе обеспечения культуры следствия и правосудия лежит строгое соблюдение законов, всех материальных и про­цессуальных норм. Бессмысленно говорить о культуре право­судия, если суд необоснованно осуждает человека за дейст­вия, не образующие состава преступления, неправильно ква­лифицирует деяние подсудимого и соответственно подвергает его явно несправедливому наказанию или же постановляет приговор по делу при грубых нарушениях прав участников процесса. Разумеется, мы исходим из презумпции справедли­вости самих законов, высокой культуры самого законотворче­ского процесса, непротиворечивости и беспробельности зако­нодательства. Как отмечалось ранее, отступление от требова­ний закона в случаях, когда формальное применение правовой нормы может повлечь за собой несправедливость, не является оправданным. Закон, как правило, предоставляет правоприменителю достаточные возможности для принятия только справедливого решения.

Отступление от закона по причинам «целесообразности», с которым иногда можно встретиться, ведет к разрушению за­конности и свидетельствует о низкой культуре следствия и производства в судё. К сожалению, одним из устойчивых нега­тивных явлений остается так называемый процессуальный ни­гилизм. Он иногда объясняется с позиций оценки процессу­альных норм только как норм процедурных, формальных, от­ступление от которых якобы не может кому-либо причинить бред. Теоретическое «обоснование» подобного отношения к процессуальным нормам исходит из непонимания социальной ценности процессуального права^[99].

Культурное ведение производства по уголовному делу — это прежде фсего безупречное и точное соблюдение всех материаль­ных и процессуальных норм. Нарушение закона — опасное бескультурье.

Второй важнейший элемент культуры уголовного процесса при производстве по конкретному делу — соблюдение норм профессиональной этики следователем, прокурором, адвока­том, судьей — всеми профессиональными участниками процес­суальной деятельности.

Так как вся книга( посвящена, по существу, вопросам про­фессиональной этики в ее различных аспектах, ограничимся^ в данном случае лишь констатацией, что культура предваритель­ного следствия, дознания, прокурорского надзора, культура осуществления правосудия определяется в значительной мере тем, насколько тщательно соблюдаются при этом нравственные нормы. Если, к примеру, следствие ведется в условиях «борь­бы» следователя с подозреваемым (обвиняемым) с применени­ем следователем соответствующих приемов преодоления сопро­тивления «противника», включая следственные хитрости и следственные «ловушки», то это — предварительное следствие низкого культурного уровня, точнее, следствие, которое ведется бескультурно. Бели во время судебного процесса подсудимого оскорбляют родственники потерпевшего, а судья не скрывает своего неприязненного отношения к личности подсудимого, то

такой процесс нельзя признать отвечающим критерию культура ности.

Низкий уровень требовательности к соблюдению нравствен­ных норм почти неизбежно влечет за собой и нарушения про­цессуального закона, других правовых норм.

Культура производства по уголовному делу опирается на профессиональный уровень судьи или следователя. Более того, их высокий профессионализм можно рассматривать в качестве составной части культуры процессуальной деятельности^[100]. От того, насколько высок профессиональный уровень судьи или следователя, зависит и эффективность выполнения ими своих функций при производстве по конкретному делу, и способы, приемы, которыми они достигают намеченных целей. А высо­копрофессиональное ведение судебного разбирательства или предварительного следствия включает в себя не только их ре­зультативность, но и строгое соблюдение всех правовых и нрав­ственных норм, высокую культуру личного поведения судьи и следователя, многочисленных неписаных норм культуры обще­ния, действующих в обществе. Культура производства по уго­ловному делу отражает уровень культуры того, кто его осущест­вляет. Прямо или косвенно на нем остается отпечаток уровня личной культуры следователя, прокурора, судьи, их отношения к закону, этическим нормам, общей и профессиональной эру­диции, грамотности, умения точно и лаконично формулировать' аргументы и выводы, описывать факты и т. д.

Культура производства по уголовному делу включает ра-¹ циональную организацию труда следователя, органа дознания, прокурора, адвоката, судьи. Этому должно способствовать улучшение условий их труда (во многом еще не отвечающих необходимым требованиям), зависящее от соответствующих государственных органов. Но каждый судья, работник право­охранительных органов, действующий в конкретных условиях, призван обеспечить рациональную организацию собственного труда. Умение грамотно планировать свою pa6ofy, эффективно использовать время, применять современные средства обнару­жения и закрепления доказательств на предварительном след­ствии, фиксирования хода судебного разбирательства, наличие навыков поиска правовой информации и другие элементы на­учной организации труда отличают работников, обеспечиваю­щих должную культуру процессуальной деятельности. Научная

организация труда необходима как для обеспечения эффектив­ности предварительного следствия и судебной деятельности, так и для охраны прав и законных интересов граждан, на ко­торых распространяйся уголовно-процессуальные полномо­чия государственных органов. Она способствует своевременно­му восстановлению нарушенных преступлением прав, сбере­жению времени и средств граждан, повышает авторитет должностных лиц и государственных органов, ведущих уголов­ный процесс.

Культура и эффективность процессуальной деятельности за­висят от материально-технического обеспечения органов, ее осуществляющий. A. JI. Ликас по этому поводу писал: «Лишь утопическими можно назвать такие модели повышения эффек­тивности судебной работы и правосудия в целом, которые не предусматривают развития, укрепления материальной базы су­да, начиная от помещения и кончая обеспечением судов ви­део- и звукозаписывающей аппаратурой, средствами научной организации труда, а в современных условиях научно-техниче­ского прогресса — и вычислительной техникой (компьютери­зация судебной деятельности)»^[101]. Проводимые в наше время мероприятия по повышению уровня обеспечения судов и пра­воохранительных органов всем необходимым, начиная от соот­ветствующих помещений и кончая современной компьютерной техникой, осуществляются с большим трудом и далеки еще от завершения.

Культура уголовно-процессуальной деятельности включает соблюдение культуры общения, речевой культуры, а также су­дебного этикета.

Культура уголовного процесса обеспечивается и культурой процессуальных документов.

§ 3. Культура процессуальных документов

Все следственные и судебные действия и решения в уголов­ном процессе в соответствии с законом фиксируются в процес­суальных документах. Эти документы составляют в большинст­ве случаев должностные лица, ведущие производство по делу. Культура процессуальною документа отражает культуру его со­ставителя.

Общие требования к процессуальным документам определен ны законом. В приложениях к УПК РФ содержатся бланки со­ответствующих документов. Однако это не снижает остроты проблемы, связанной с недостаточно квалифицированным под­ходом к составлению самих документов по уголовным делам.

Под углом зрения процессуальной культуры можно выде­лить наиболее существенные требования к следственным и су­дебным документам.

Каждый процессуальный документ должен соответствовать требованиям закона в отношении официальных реквизитов и содержания. Начиная с постановления о возбуждении уголов­ного дела и вплоть до приговора суда и определения (постанов­ления) вышестоящей судебной инстанции УПК РФ указывает, что должно содержать письменное изложение того или иного решения. Протоколы следственных и судебных действий также составляются с соблюдением правил, определенных законом.

Отступления от установленных законом требований могут лишить протокол юридической силы или повлечь за собой от­мену судебного решения. Протокол предъявления для опозна­ния, не подписанный двумя понятыми, не имеет силы доказа- t тельства. Приговор суда, не подписанный кем-либо из судей, подлежит обязательной отмене, а приговор, в котором при на­личии противоречивых доказательств по поводу главного факта не приведены мотивы принятия одних доказательств и откло­нения других, подлежит отмене или изменению. Процессуаль­ный документ, составленный с существенным нарушением тре­бований закона относительно его содержания и формы, лиша­ется юридической силы. А эти нарушения противоречат и требованиям культуры процессуальной деятельности, включаю­щей правильное понимание и применение закона.

Культура процессуального документа выражается в его об­щей и юридической грамотности. Элементарное требование к любому юристу — безупречное владение языком судопроизвод­ства, умение грамотно излагать факты, аргументы, решения, если последние входят в его компетенцию. Юрист, который в своих письменных документах демонстрирует неумение грамот­но формулировать то или иное положение, подрывает свою ре­путацию. Представим себе отношение обвиняемого, прочитав­шего протокол своего допроса, составленный с рядом орфогра­фических ошибок, к тому, кто его допросил. Грамматические ошибки, допущенные следователем или судьей, остаются в уго­ловном деле, «закрепляются» в официальном документе. Они

становятся достоянием участников процесса, судей вышестоя­щих судов.

Юридическая грамотность документа — это его соответствие материальному и процессуальному праву, современным науч­ным представлениям о содержании и толковании тех или иных институтов и норм права.

Культура процессуальных документов включает культурный язык и стиль изложения в них фактов и решений, составляю­щих сущность документов. Процессуальные документы должны быть логичными, ясными, непротиворечивыми. Языковая культура документа предполагает такое его изложение, которое исключает бюрократические обороты речи, канцеляризмы, сло­весные штампы разного рода.

Язык процессуального документа — обычный язык культур­ного человека, понятный всем. Не существует какого-то особо­го языка* понятного только юристам, избранным. Ведь судо­производство ведется в среде обычных людей, затрагивает са­мые разнообразные сферы их жизни, для их защиты, а не ради каких-либо специальных кастовых потребностей. В то же время в уголовном процессе, естественно, широко применяются юри­дические термины и формулировки.

Иногда, к сожалению, встречаются неудачные, шаблонное словесные обороты, не опирающиеся на закон и языковые нор­мы. Таковы, к примеру: «проходит по уголовному делу»; «име­ют место факты»; «по встретившейся надобности»; «по минова­нии надобности»; «привел себя в состояние опьянения»; «ни в чем предосудительном замечен не был»; «проводил время по своему усмотрению» и т. п. Иногда можно встретить выраже­ния: «непосредственный очевидец», «признательные Показа­ния». В процессуальных документах нежелательны сокращения, которые употребляются юристами в разговорной речи (вешдо- ки, госсобственность, бомж, сизо) или по сути жаргонные сло­ва (частник, надзирающий, зональный).

Инициалы, как правило, не могут заменять в документе имя и отчество упоминаемого в нем лица.

Процессуальные документы должны составляться разборчи­во, аккуратно, с правильным расположением текста. Рукопис­ные документы должны быть написаны разборчивым почер­ком. К примеру, если протокол допроса написан непонятно, то это не только создает трудности для ознакомления с нимд но и может послужить основанием для недоразумений при дальней­шем пользовании протоколом. Следователю, прокурору, адво­кату, судье желательно чаще прибегать к машинописному изго­товлению процессуальных документов, что повышает культуру ведения производства по делу. Однако это возможно не всегда. Например, приговор, а во многих случаях и протокол осмотра места происшествия приходится составлять рукописно.

В одном из зарубежных судов плохой почерк судьи закончился для него плачевно. Главный судья зимбабвийского города Мутаре был уво­лен с работы «за нарушение служебных обязанностей». Оно состояло в том, что при собственноручной записи хода судебных заседаний судья вел стенограммы таким образом, что сам разбирал их с трудом. В су­дах Зимбабве в целях экономии были сокращены должности стеногра­фисток, и судьи сами вынуждены были вести протоколы. Как сообщали газеты, уволенный судья опротестовал решение правительства, со­славшись, в частности, на то, что Диккенс, Байрон и другие крупные литераторы обладали отвратительным почерком.

Любой процессуальный документ должен составляться и из­лагаться культурно. Однако повышенные требования предъяв­ляются к документам, закрепляющим основные процессуаль­ные акты, имеющим принципиальное значение. К ним в пер­вую очередь следует отнесТи обвинительное заключение, подводящее итоги предварительного следствия и оглашаемое в суде, и приговор суда — акт правосудия.

Сам процессуальный закон формулирует требования, отно­сящиеся к содержанию и форме приговора, определяющие на­чала его культуры как процессуального документа (см. прило­жение 33 к ст. 477 УПК РФ). Кодекс предусматривает логич­ную структуру приговора и предписывает круг вопросов, подлежащих освещению в каждой из трех его составных частей (ст. 303—309).

В законе специально определяется, кто подписывает приго­вор, каким образом и когда в его текст можно вносить исправ­ления и как удостоверяется их правильность.

Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 29 апреля 1996 г. «О судебном приговоре» указал, что приговор должен быть составлен в ясных и понятных выражениях. Исходя из этого в приговоре недопустимо употребление неточных форму­лировок, использование непринятых сокращений и слов, не­приемлемых в официальных документах, а также загроможде­ние приговора описанием обстоятельств, не имеющих отноше­ния к рассматриваемому делу. Приводимые в приговоре технические и иные специальные термины, а также выражения местного диалекта должны быть разъяснены.

Судебный этикет

Судебный этикет является неотъемлемой частью культуры правосудия, служит авторитету судебной власти.

Ч. Беккариа писал, что «формальность и торжественность необхо­димы при отправлении правосудия, чтобы ничего не оставлять на про­извол судьи, чтобы народ знал, что суд творится на основании твердых правил, а не беспорядочно и пристрастно»[102].

Торжественность, обрядовая сторона правосудия находит за­крепление в праве как признак особой роли суда в обществе, жизни людей. Так, Закон «О статусе судей в Российской Феде­рации» от 26 июня 1992 г. установил символы судебной власти: Государственный флаг РФ на здании суда; изображение Госу­дарственного герба РФ и Государственный флаг РФ в зале су­дебных заседаний; мантии, в которые облачаются судьи при осущес£влении правосудия.

Обеспечению торжественности правосудия, охране и под­держанию авторитета судебной власти служат правила судебно­го этикета.

Этикет в общем смысле есть совокупность правил поведе­ния, регулирующих внешние проявления человеческих взаимо­отношений (обхрждение с окружающими, формы обращения и приветствий, поведение в общественных местах, манеры и оде­жда). Этикет — составная часть внешней культуры человека и общества^[103]» Известно, что существует дипломатический этикет, придворный этикет, этикет «высшего общества» и Т. д. Этикет основывается на законах приличия, учтивости, способствует выработке благожелательного и уважительного отношения к людям, учреждениям. В целом этикет совпадает с общими тре­бованиями вежливости и такта, любезности. Но в то же время нельзя забывать, что строгое соблюдение внешних правил об­ращения с другими не исключает неуважительного отношения к ним, неблагожелательности.

Судебный этикет — это совокупность правил поведения субъектов судебного процесса, регулирующих внещние прояв­ления взаимоотношений между судом и участвующими в деле лицами, формы их общения, основанные на признании автрри- тета органов правосудия и необходимости соблюдения прили­чий поведения в государственном учреждении^[104].

Судебный этикет способствует Ьозданию атмосферы необ­ходимой торжественности при отправлении правосудия, вос­питанию уважения к судебной власти, к закону, который она представляет. Немаловажно и то, что соблюдение требований судебного этикета создает определенные предпосылки для все­стороннего, полного и объективного исследования обстоя­тельств дела, спокойной, корректной и деловой обстановки разбирательства дела судом с участием сторон.

Основы судебного этикета заложены и в уголовно-процессу- альном законодательстве.

Так, УПК РФ (ст. 257) устанавливает, что все присутствую­щие в зале судебного заседания при входе судей встают. Все участники судебного разбирательства обращаются к суду, дают показания и делают заявления стоя. Отступление от этого пра­вило может быть допущено лишь с разрешения председательст­вующего. Все участники процесса, а равно все присутствующие в зале судебного заседания граждане должны беспрекословно подчиняться распоряжениям председательствующего о соблю­дении порядка в судебном заседании.

Председательствующему (или составу суда) предоставлено право удалить нарушителя порядка из зала судебного заседа­ния, а в некоторых случаях виновный может быть подвергнут денежному взысканию.

Статья 310 УПК РФ «Провозглашение приговора» устанав­ливает, что во время провозглашения приговора все присутст­вующие в зале Судебного заседания, включая состав суда, вы­слушивают приговор стоя. Такое же правило действует при провозглашении вердикта коллегии присяжных заседателей.

В значительной степени к правилам судебного этикета при­мыкает ряд других установлений уголовно-процессуального за­кона, регулирующих порядок судебного разбирательства, хотя их предписания направлены непосредственно на достижение иных целей, чем создание внешних форм обращения в суде. Та­ковы правила приведения к присяге присяжных заседателей, нормы о разъяснении свидетелям и потерпевшим их граждан­ского долга и обязанности дать правдивые показания непосред­ственно перед допросом с отобранием подписки. Суд обязан во всех случаях предоставить подсудимому последнее слово, вы­слушать его без ограничения во времени и без постановки во­просов, а после этого немедленно удалиться в совещательную комнату для постановления приговора. Приговор постановляет­ся в условиях тайны совещания судей, как и вердикт присяжных заседателей. Приговор, вердикт коллегии присяжных заседате­лей не «зачитываются», а «провозглашаются». При оправдатель­ном приговоре, а также в иных случаях, когда подсудимый, на­ходящийся под арестом, не лишается свободы, он немедленно освобождается из-под стражи в зале судебного заседания (хотя приговор еще не вступил в законную силу). Приговор постанов­ляется ^провозглашается именем государства.

Другие требования судебного этикета, непосредственно не опирающиеся на конкретные процессуальные нормы, состоят в обязанности поддерживать в суде необходимую торжествен­ность процедуры. Все обращения друг к другу при общении су­дей и участвующих в деле лиц должны производиться в вежли­вой форме* Суд при этом подчеркнуто равно относится к участ­никам процесса. В суде желательно избегать многословия, создать атмосферу деловитости, целеустремленности, своевре­менно пресекать нарушения принятых в официальных учреж­дениях правил поведения.

Судья, прокурор, адвокат должны заботиться о том, чтобы их внешний вид, одежда отвечали обстановке, соответствующей месту, где осуществляется правосудие.

Некоторые рекомендации, связанные С судебным этикетом, не могут быть приняты. Так, А. Л. Ликас советует председа­тельствующему после открытия судебного заседания обращать­ся с напутствием к собравшимся, в котором он должен сказать о задачах суда и о необходимости поддержки суда со стороны участников процесса, в том числе подсудимого, а также всех присутствующих в зале. Он же рекомендует судье после разъяс­нения подсудимому его прав напутствовать подсудимого напо­минанием, что суд рассчитывает на его помощь в установлении истины^[105]. Такая процедура законом не предусмотрена, а в со­временных условиях сомнительна по существу.

В то же время можно отметить и не совсем обоснованное подчеркивание особого положения суда, в котором якобы нор­мы общения действуют специфически. Автор ряда публикаций по вопросам судебной культуры и судебной этики писал: «Суд — учреждение строгое. Здесь не место для какой-то изы­сканной вежливости и особой предупредительности»^[106]. Употреб­ленные автором иронические эпитеты не доказывают, что веж­ливость и предупредительность в их истинном понимании не­обязательны в суде.

Вежливость, внимательность по отношению к участвующим в деле лицам обязывает, например, предложить пожилому сви­детелю сесть во время его допроса. Свидетеля-женщину жела­тельно допросить первой среди свидетелей. При допросах сле­дует проявлять терпение, сдержанность, умение внимательно слушать. Во время прений сторон неэтично листать уголовное дело, не обращая внимания на речи, адресованные суду. Судь­ям и сторонам следует следить за своими позами, жестикуляци­ей, тоном обращения к присутствующим.

Судья должен держаться с достоинством, спокойно, просто, скрывать свое плохое настроение, как говорится, «быть застег­нут на все пуговицы»^[107].

Глава X

НРАВСТВЕННЫЕ КАЧЕСТВА ЮРИСТА

§ 1. Нравственно-психологические качества судьи, следователя, прокурора

В глазах общества судебная власть должна олицетворять справедливость. Каждый, чьи интересы затрагивает Производ­ство по уголовному делу, рассчитывает на защиту в суде его прав, удовлетворение его притязаний. А именно в суде сталки­ваются противоположные интересы того, кто нарушил закон, и общества, интересы обвиняемого и потерпевшего, других лиц. Судья, следователь, прокурор, защитник действуют в сфере конфликтов и межличностных, и социальных. В этих условиях к деятелям правосудия и к тем, кто ведет следствие, осуществ­ляет уголовное преследование, предъявляются повышенные нравственные требования. Эти люди должны обладать способ­ностью противостоять возможным попыткам воздействия на них со стороны различных сил, руководствоваться только зако­ном, быть справедливыми. Те, кто вершит правосудие или со­действует суду в силу профессионального долга, должны обла­дать высокими деловыми и нравственными качествами.

Еще в Уложении 1649 г. говорилось: «...в судных делах по дружбе и недружбе ничего не прибавляти и не убавляти, и ни в чем не норовити, делати всякие государевы дела, не стыдяся лиц сильных, и избавляти обиженного от руки неправедного». Петр I ввел присягу судей во всем государстве. Присяга содержала требования нравственного свойства. Ее нарушение влекло за собой правовые последствия.

Само законодательство, как говорилось ранее, содержит нравственные требования к деятельности судов и правоохрани­тельных органов. Но эти требования, адресованные обычно уч­реждениям, относятся к людям, осуществляющим судопроиз­водство. Так, Всеобщая декларация прав человека исходит из того, что суд должен быть равным для бсех, справедливым и беспристрастным. Международный пакт о гражданских и поли­тических правах говорит, кроме того, о суде компетентном. Но суд справедливый, беспристрастный и компетентный способны вершить те люди, которые обладают развитым чувством спра­ведливости, беспристрастны, высококомпетентны.

Справедливость в правосудии предполагает наличие многих условий, начиная от содержания законов и до общественно-по­литической обстановки. Но она невозможна там, где сам судья руководствуется не осознанной обязанностью действовать и принимать решения справедливо, а какими-то другими мотива­ми, йе обладает развитым нувством справедливости. Где же че­ловек может «научиться» быть справедливым, чтобы судить за­тем других людей? Таким «университетом» является сама жизнь.

Для правильного, справедливого применения закона необ­ходимо в совершенстве его знать, уметь правильно применять в конкретных ситуациях. Поэтому судьи должны иметь высшее юридическое образование.

При советской власти образовательный ценз для судей длительное время отсутствовал в законе. Это можно объяснить как пренебрежени­ем к развертыванию подготовки кадров юристов, так и сознательным сохранением возможности замещать судейские должности преданны­ми политически людьми, независимо от их компетентности. В 1928 г. в РСФСР высшее юридическое образование имели 5,9% судей, со сред­ним юридическим образованием или окончивших юридические курсы было 17,2%. Все остальные судьи юридического образования вовсе не имели. Но зато членами ВКП(б) было 85,6% судей. В 1936 г. высшее юридическое образование имели 6,4% судей, среднее юридическое образование — 39,8%. Остальные, т. е. больше половинЬ, не имели никакого юридического образования. По Закону о статусе судей в СССР, принятому 4 августа 1989 г., судьей мог быть избран только тот, кто имеет высшее юридическое образование. К этому времени на должности судей избирались уже только лица с высшим юридическим образованием.

Человек «учится» справедливости, опираясь в какой-то мере на свое специальное образование и приобретая разнообразный жизненный опыт. Возрастной ценз кандидата на должность су­дьи— не менее 25 лет. Чтобы стать судьей, надо иметь и опыт применения права, активной деятельности в правовой сфере — стаж работы по юридической профессии не менее пяти лет. Возрастной ценз для судей вышестоящих судов и стаж работы по юридической специальности еще выше.

Принимая присягу, российский судья торжественно клянет­ся честно и добросовестно исполнять свои обязанности, осуще­ствляя правосудие, быть беспристрастным и справедливым, как велят ему долг судьи и его совесть.

Судья должен быть честен. Честность — важнейшее требова­ние нравственности. Она включает правдивость, принципиаль­ность, субъективную убежденность в правоте своего дела, ис­кренность перед другими и перед самим собой в отношении мотивов своего поведения. Антиподы честности — ложь, лице­мерие, вероломство. Нет нужды доказывать, что честное испол­нение обязанностей судьи, предписанное присягой, предпола­гает честность судьи как человека. Нельзя быть честным «на службе» и бесчестным в остальном, в повседневной жизни, бу­дучи Не одетым в судейскую мантию.

Добросовестность в исполнении обязанностей судьи связана с его чувством долга. Непременное нравственное качество судьи — повышенное чувство долга в его нравственном аспекте. Социаль­ный нравственный долг судьи — справедливое правосудие. Он трансформируется и в долг перед сторонами и другими участника­ми дела, которые вправе требовать от судьи защиты йх прав, сво­бод и охраняемых законом интересов, чести И достоинства.

Справедливое правосудие возможно только тогда, когда су­дьи беспристрастны. Способность исследовать обстоятельства дела и принимать решение, равно относясь к сторонам, другим участвующим в деле лицам, не привнося каких-либо личных мотивов, — не только предписание закона, но и личностное ка­чество судьи как человека.

Судья должен обладать развитым чувством совести. Это озна­чает способность осуществлять внутренний нравственный само­контроль в ходе производства по делу и, главное, при принятии решений. Его совесть должна быть спокойна как при осужде­нии, так и при оправдании; мотивы, которыми он руководству­ется, должны быть чисты и нравственно безупречны.

Судья должен быть гуманен. Жестокий человек, видящий в подсудимом, потерпевшем, других участвующих в деле лицах лишь «средство», а не «цель», не подходит для судебной работы.

В Законе о статусе судей в Российской Федерации не упоминается о таком качестве судьи, как гуманность. Между тем в присяге, которая принималась в соответствии с Законом о статусе судей в СССР 1989 г.к такое требование к судье содержалось. Судья торжественно клялся «быть всегда справедливым и гуманным».

Сказанное выше о нравственных качествах судьи опирается на нормы действующего законодательства, которое предъявляет к кандидатам в судьи и судьям нравственно-правовые требования, обязательные для исполнения. Что касается следователей, проку­роров и адвокатов, то таких развернутых характеристик их мо­ральных качеств в законе не содержится. Закон о прокурату­ре Российской Федерации устанавливает, что прокурорами и сле­дователями могут быть назначены граждане, «обладающие необходимыми профессиональными и моральными качествами». Законодательство об адвокатуре также ограничивается общими требованиями. Так, Федеральный закон «Об адвокатской дея­тельности и адвокатуре в Российской Федерации» от 31 мая 2002 г. (ст. 7) устанавливает, что адвокат обязан «честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверите­ля всеми не запрещенными законодательством Российской феде­рации средствами». Защита прав и свобод человека и гражданина является профессиональной обязанностью и нравственным дол­гом адвоката. Адвокат содействует устранению нарушений зако­на. Адвокат обязан беречь и умножать престиж профессии. Точ­ность, пунктуальность, честность, правдивость и компетент­ность —г гарантия нормальных отношений адвоката с клиентом.

С учетом специфики и содержания деятельности различных профессиональных участников судопроизводства их нравствен­ные качества в принципе должны быть едины. И прокурор, и следователь, и адвокат должны быть справедливы, гуманны, че­стны, обладать развитым чувством долга, добросовестно испол­нять свои обязанности, действовать под постоянным самокон­тролем собственной совести. Требование объективности в ка­кой-то мере распространяется и на адвоката, хотя позиция его в деле неизбежно бывает односторонней..

Психологические качества судей, а также работников право­охранительных органов тесно связаны с их нравственными ка­чествами.

Н. В. Радутная проводила опрос судей о желательных для су­дьи качествах. Судьи назвали: человечность, беспристрастность, принципиальность, выдержку, эрудицию. В числе нежелатель­ных упоминались предвзятость, подозрительность, властность, бестактность. Из перечня личностных качеств, содержавшего около 30 позиций, в первую очередь были выбраны собранность, принципиальность, уравновешенность, человечность, дисцип­линированность, вежливость, сдержанность^[108]. В. В. Леоненко ос­новным в нравственно-психологическом облике следователя считает безупречную честность, принципиальность, объектив­ность, бдительность, настойчивость^[109].

Среди многочисленных идейно-нравственных качеств юри­ста В. В. Романов в книге о военно-юридической психологии называет, в частности, верность гражданскому, воинскому, профессиональному долгу, гражданское мужество, честность, неподкупность, высокую нравственность, принципиальность, непримиримость к нарушениям правопорядка, законности, бескомпромиссность в борьбе с ними, исполнительность, орга­низованность, дисциплинированность, ответственное отноше­ние к порученному делу^[110].

Анализ психологических позитивных качеств, которыми не­обходимо обладать судье, следователю и прокурору, — предмет самостоятельной науки. Здесь уместно лишь отметить, что лич­ность каждого человека, в том числе деятеля правосудия, пред­ставляет собой сплав нравственных, психологических и прочих человеческих качеств. При этом важно, чтобы они были пози­тивны и реализовывались в практической деятельности. То же относится fi к личности следователя, прокурора, адвоката.

Чтобы стать судьей, необходимо обладать определенным объе­мом знаний, навыков юридической деятельности и положитель­ными нравственными и интеллектуально-волевыми качествами. Квалификационный экзамен и проверка сведений об отсутствии порочащих поступков создают определенные гарантии.подбора на судебные должности достойных людей. Однако вся дальнейшая деятельность носителя судебной власти осуществляется в слож­ных нравственно-психологических условиях, в сфере конфликтов разного уровня и характера. Здесь возникает опасность так назы­ваемой профессиональной деформации, вследствие которой судья перестает видеть в тех, с кем он имеет дело при выполнении своих обязанностей, людей с их конкретными судьбами, горем и забота­ми, черствеет духовно и утрачивает чувство гуманности.

Писатель Виктор Курочкин так описывает это состояние: «Не про­шло и года, а какая-то частица моей души, причем лучшая частица, пропала. Не прошло и года, я стал автоматом. Осудив человека на пят­надцать лет, я моментально онем забываю, с аппетитом ем, с удо­вольствием пью и засыпаю крепким сном, с сознанием, что сегодня я много и плодотворно потрудился на пользу Отечества. Теперь я авто­мат. Человек вместо высшего, таинственного и хрупкого существа стал для меня субъектом преступления»[111].

Не менее опасна профессиональная деформация и для сле­дователя, прокурора. Профессиональной деформации может противостоять только человек с развитым чувством долга, спра­ведливости, подлинно гуманный.

Высокие нравственные качества, необходимые судье, про­курору, следователю, адвокату, формируются и поддерживают­ся в процессе повседневной жизни с ее сложностями и проти­воречиями. Сама практическая деятельность, связанная с ре­шением нравственных проблем, способствует в первую очередь нравственному становлению личности. Кроме того, личность формируется под влиянием этического просвещения, в про­цессе которого человек получает определенную сумму знаний, ориентирующих на соблюдение нравственных норм. Авторитет воспитателя, авторитет руководителя, профессионала высокой квалификации, образцы их поведения служат нравственному воспитанию.

Нравственное самовоспитание как осознанная, целеустрем­ленная деятельность, направленная на формирований высоких нравственных качеств и преодоление недостатков в собствен­ной нравственной сфере, крайне необходимо судье, следовате­лю, прокурору.

§ 2. Кодекс судейской этики и правила поведения юристощ в профессиональной и внеслужебной деятельности

Одним из реальных плодов российской судебной реформы стало принятие Кодекса судейской этики. Данный документ был утвержден VI Всероссийским съездом судей 2 декабря 2004 г.

Этот Кодекс имеет своеобразную природу. Принят он после его обсуждения судьями и органами судейского сообщества. Кодекс опирается на закон, так как конкретизирует и развивает требования к судье, содержащиеся в Законе о статусе рудей в Российской Федерации. Но, кроме того, он содержит положе­ния чисто нравственного свойства и устанавливает правила по­ведения судьи как при осуществлении профессиональной дея­тельности, так и во внеслужебных отношениях.

Кодекс акцентирует внимание именно на чести судьи. Он исходит из признания особого отношения к судье со стороны общества и отношения судьи к самому себе, при котором мо­ральная ценность личности связана с общественным положе­нием человека, представляющего судебную власть, достоинств вом людей этой профессии.

Достаточно дискуссионный вопрос о пределах действия пра­вил профессиональной этики решен в Кодексе чести судьи вполне определенно: он «устанавливает правила поведения су­дьи в профессиональной и во внеслужебной деятельности». Бо­лее того, требования Кодекса обязательны также для судей, на­ходящихся в отставке, но сохраняющих звание судьи и принад­лежность к судейскому сообществу.

Кодекс судейской этики исходит из признания высокого ав­торитета нравственных норм, их обязательности наряду с пра­вовыми нормами. Судьи в своей профессиональной деятельно­сти И вне службы обязаны «соблюдать Конституцию Россий­ской Федерации, руководствоваться Законом Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации» и други­ми нормативно-правовыми актами, правилами поведения, ус­тановленными настоящим Кодексом, общепринятыми норма­ми морали». В этой формуле находит свое отражение неразрыв­ная связь права и нравственности, регулирующих жизнь и деятельность людей юридической профессии.

Кодекс судейской этики опирается на идею единства нрав­ственных норм, действующих в обществе, отсутствия особой нравственности для тех или иных профессий.

Кодекс характеризует социальное значение соблюдения нравственных норм судьями. Оно должно «способствовать ут­верждению в обществе уверенности в справедливости, беспри­страстности и независимости суда». Судья должен избегать все­го, что может умалить авторитет судебной власти. Он не вправе причинять ущерб престижу своей профессии в угоду личным интересам или интересам других лиц. Таким образом, высоко­нравственная деятельность судьи и его положительные мораль­ные качества рассматриваются как необходимые условия и предпосылки доверия общества к судебной власти, веры в ее справедливость. Именно справедливость суда и судей Главным образом обеспечивает и авторитет судебной власти, и престиж судей, и их репутацию в качестве объективных и беспристраст­ных служителей закона. Трудно говорить о добродетелях судей тогда, когда они творят несправедливость. Поэтому Кодекс прямо говорит о том, что «исполнение обязанностей по осуще­ствлению правосудия является основной задачей судьи и имеет приоритетное значение в его деятельности».

К судье Кодекс предъявляет повышенные требования в час­ти заботы о своем достоинстве и чести. «Судья в любой ситуа­ции должен сохранять личное достоинство, дорожить своей че­стью, избегать всего, что могло бы умалить авторитет судебной власти, причинить ущерб репутации судьи и поставить под со­мнение его объективность и независимость при осуществлении правосудия». Сохранение личного достоинства в профессио­нальной деятельности и за ее пределами — обязанность судьи. Естественно, это предполагает и уважение достоинства других лиц, недопустимость их унижения в любых ситуациях.

Кодекс судейской этики исходит из приоритетного значения в жизни судьи деятельности по осуществлению правосудия над всеми иными занятиями. Нравственная сторона этого положе­ния состоит, в частности, в том, что объектом профессиональ­ной деятельности судьи являются другой человек, другие люди, судьбы которых, права, свободы и доброе имя находятся «в ру­ках судьи». Судья, посвятивший себя делу правосудия, наделен­ный ответственными полномочиями, сосредоточивает свои нравственные и душевные силы на главном — служении прав­де, справедливости. Все другие его занятия (вне сферы личной жизни) имеют второстепенное значение. Общественная дея­тельность, творчество, решение хозяйственных вопросов и про­чие виды занятий для судьи второстепенны.

Кодекс содержит ряд правил нравственного характера, отно­сящихся к профессиональной деятельности судьи. Они опреде­ляют в известной степени ее нравственное содержание.

Воспроизводя требование закона о беспристрастности суда, Кодекс обязывает судью быть беспристрастным, не допуская влияния на свою профессиональную деятельность «кого бы то ни было» (ч. 2 ст. 4). При этом весьма важна основная мысль — нравственная обязанность не только не поддаваться влиянию со стороны посторонних лиц, но и не допускать такого влия­ния на деятельность судьи при осуществлении правосудия и выполнении им других профессиональных функций.

Беспристрастность судьи при принятии решений также выра­жена и требованием к судье не проявлять предубеждения расо­вого, полового, религиозного или национального характера.

Судья должен быть свободным от влияния общественного мнения, от опасений перед критикой его деятельности. Речь здесь идет, конечно, не о том, что судья избавлен объективно от воздействия общественного мнения, что вообще невозмож­но, или же от критики. Свобода судьи означает здесь его внут­реннее состояние, способность противостоять «общественному мнению», не бояться возможной критики.

Поддержание своей квалификации на высоком уровне Ко­декс судейской этики рассматривает как нравственную обязан­ность судьи. Судья, ее не выполняющий, становится некомпе­тентным^

Судья должен добросовестно исполнять свои профессио­нальные обязанности, т. е. быть старательным, организован­ным, ответственным, преданным своему делу, настойчиво вы­полнять свой социальный долг. К этому общему требованию добросовестности Кодекс присоединил и обязанность судьи «принимать все необходимые меры для своевременного рас­смотрения дел и материалов», что правильно по существу, но несколько отступает по тональности от общего уровня этого документа.

Кодекс чести судьи уделяет внимание необходимости обес­печить высокую культуру общения со стороны представителей судебной власти. Судья должен проявлять терпение, вежли­вость, тактичность и уважение к участникам судебного разби­рательства и другим лицам, с которыми он общается при ис­полнении служебных обязанностей. Этого же судья должен тре­бовать от работников аппарата суда и своих непосредственных подчиненных.

В Кодексе судейской этики как официальном документе го­ворится о профессиональной тайне судьи. Судья не вправе раз­глашать информацию, полученную при исполнении своих обя­занностей. Судья действует в гласном суде. Требование гласно­сти — одна из основ демократического правосудия. Но тем не менее у судей, рассматривающих дела в присутствии публики, за пределами зала суда могут быть свои профессиональные сек­реты, охрана которых необходима как раз для беспристрастного правосудия и защиты интересов тех, кого затрагивает деятель­ность суда. Это информация о прохождении уголовных дел и распределении обязанностей между судьями, о трудностях в ре­шении правовых и организационных вопросов в связи с тем или иным делом и т. п. Кроме того, судья при производстве по делу может стать обладателем государственной, военной, ком­мерческой тайны, сведений, составляющих врачебную тайну или касающихся интимной жизни тех или иных лиц. Гласность судопроизводства не освобождает судью от обязанности не раз­глашать такого рода информацию.

Судьям запрещается делать публичные заявления, давать комментарии, выступать в прессе по делам, находящимся в производстве суда, до вступления в силу постановлений, при­нятых по ним. Основное назначение такого запрета обусловле­но тем обстоятельством, что свое мнение по делу, находящему­ся в его производстве, судья в соответствии с законом форму­лирует официально в решениях, принимаемых по делу. Если судья принял решение единолично, то до вступления решения в законную силу рекламировать его справедливость не только рискованно (оно может быть отменено вышестоящим судом), но и неэтично.

О законности, обоснованности и справедливости решения судьи дано судить другим, уполномоченным на то законом лю­дям. Если же решение принималось коллегией судей и судья не согласен со своими коллегами, то тем более нельзя выносить свое несогласие на «суд общественного мнения». Надо учиты­вать также положения закона (ст. 10 Закона о статусе Судей в Российской Федерации), освобождающего судью от обязанно­сти давать какие-либо объяснения по существу рассмотренных или находящихся в производстве дел. Они ориентируют судью на то, чтобы он по своей инициативе не выступал с такими объяснениями, тем более публично, в прессе и т. д. Думается, что закон ориентирует судей на то, чтобы они воздерживались комментировать собственные решения и после их вступления в силу.

Кодекс чести судьи запрещает действия, нарушающие кор­поративную солидарйость судей. Судья не вправе публично, вне рамок профессиональной деятельности, подвергать сомне­нию постановления судов, вступившие в законную силу, и кри­тиковать профессиональные действия своих коллег. Подобные действия могут подорвать авторитет судебных решений и отри­цательно сказываются на репутации самого судьи, который по­ступает «не по-товарищески».

В общении со средствами массовой информации Кодекс ре­комендует с уважением и пониманием относиться к их стрем­лению освещать деятельность суда и оказывать им необходимое содействие, но «если это не будет создавать помех проведению судебного процесса или использоваться для оказания воздейст­вия на суд». Нельзя не отметить, что последнее пожелание мо­жет на деле остаться декларативным, так как судья вряд ли мо­жет и должен предвидеть, какую интерпретацию могут дать средства массовой информации его действиям и решениям.

Нравственные правила осуществления профессиональной деятельности, включенные в Кодекс, также могут служить ори­ентиром для прокуроров и следователей.

Внеслужебная деятельность судьи не должна вызывать со­мнений в его объективности, справедливости и неподкупности. Участие судьи в общественной деятельности возможно, если она не наносит ущерба авторитету суда и надлежащему испол­нению судьей своих профессиональных обязанностей. Судья не вправе принадлежать к политическим партиям и движениям, поддерживать их материально или иным способом, а также публично выражать свои политические взгляды, участвовать в шествиях и демонстрациях, имеющих политический характер, или в Других политических акциях. Контакты судьи с органами законодательной и исполнительной власти возможны, но если при этом не оказывается давления на судью в связи с выполне­нием им своих профессиональных обязанностей или не проис­ходят иные действия, которые могут вызвать сомнение в его независимости и беспристрастности.

Кодекс запрещает судье личные, финансовые и деловые свяг зи, которые могут отрицательно сказаться на его репутации и профессиональной деятельности.

Интерес представляет содержание Кодекса поведения судей США, принятого в 1992 г. конференцией судей, включающего «Каноны су­дейской этики». Он исходит из того, что судья своим поведением дол­жен подтверждать неподкупность и независимость судебной власти. Он должен избегать нарушения приличий в любой своей деятельности. Судья обязан выполнять свой служебный долг беспристрастно и стара­тельно. Его поведение во внеслужебной деятельности не должно всту­пать в конфликт со служебными обязанностями. Судье запрещается обсуждать с третьими лицами обстоятельства судебных дел или раз­глашать служебную тайну. Судье и членам его семьи, совместно с ним проживающим, запрещается получать любые подарки, принимать ус­луги и пр. Судья должен воздерживаться от неуместной политической деятельности. Он может состоять в политических партиях, но не дол­жен посещать их собрания. Обо всех конфликтах судья обязан пред­ставлять отчет.

Кодекс судейской этики обязывает судью «избегать любых личных связей, которые могут причинить ущерб репутации, за­тронуть его честь и достоинство».

Разборчивость в личных связях не менее значима и для дру­гих профессиональных участников уголовного процесса. Осто­рожность во всякого рода постоянных контактах должна быть присуща любому юристу. Неразборчивость может привести к дискредитации судьи, прокурора, следователя.

Судья, следователь, прокурор не должны вступать в контак­ты с участниками процесса, их родственниками и другими за­интересованными лицами вне служебной обстановки. Подоб­ного'рода общение даже при безупречном поведении может быть использовано недобросовестно, во вред репутации долж­ностного лица для его Дискредитации и осложнения производ­ства по делу.

Следователь, прокурор не вправе давать кому-либо обеща­ния по поводу того, какое решение будет принято по уголовно­му делу, направляемому в суд. Судья нарушит свой долг, давая такого рода незаконные обещания, и, более того, он не должен даже выслушивать подобные просьбы, рекомендации.

Судье не следует высказывать свое мнение по другому делу, которое он лично не изучал. Каждый опытный юрист воздер­живается от категорических суждений и консультаций по кон­кретным делам на основе чьих-либо слов, приватной информа­ции, так как знает, что одна лишь «деталь», опущенная в пере­сказе обстоятельств дела, тем более заинтересованным лицом, может стать решающей.

Судья, следователь, прокурор, ведущий производство по де­лу и несущий ответственность за его разрешение в соответст­вии с законом, не может переложить эту ответственность на других, апеллируя к тем или иным должностным лицам, руко­водству, Общественным объединениям, на мнение которых по­том можно было бы сослаться в случае возможных коллизий. Закон гарантирует их независимость, одновременно возлагая на них личную ответственность за принимаемые решения.

В делах служебных и вне службы юрист руководствуется вы­соким чувством ответственности своего положения и достоин­ства своей профессии, проявляя заботу об авторитете своего звания. В частности, он обязан быть разборчивым в выборе способов использования свободного времени; ему противопо­казаны экстравагантность в одежде (во внеслужебное время); необдуманные или легкомысленные поступки. Он не может стать на позицию постороннего наблюдателя в случае, когда в его присутствии совершается правонарушение или аморальный поступок, не может Пройти мимо беспорядков, могущих поро­дить преступление или чрезвычайное происшествие.

В личной жизни от юриста требуется скромность, умерен­ность, порядочность. Он должен проявлять заботу о воспита­нии членов семьи, соблюдении ими нравственных норм.

Как отмечалось выше, в морали действуют духовные санк­ции в виде нравственного одобрения или осуждения общест­венным мнением, индивидуальным сознанием. В то же время Кодекс судейской этики предусматривает, что за совершение дисциплинарного проступка на судью может быть наложено дисциплинарное взыскание в виде предупреждения или дос­рочного прекращения полномочий судьи.

Наложение данных взысканий производится квалификаци­онной коллегией судей в порядкё, предусмотренном Законом о статусе судей в Российской Федерации.

Следователь, прокурор, судья в общении с другими гражда­нами на службе и вне ее обязаны безупречно соблюдать нравст­венные нормы. Все его поведение, внешность должны быть об- разцЬм соблюдения требований этики.

Александр Семенович Кобликов

Юридическая этика

Учебник для вузов 3-е издание, измененное

Издательство НОРМА Лицензия № 03206 от 10 ноября 2000 г. 101990, Москва, Колпачный пер., 9а Тел./факс (095) 921-62-95. E-mail: Dorma@Dorma-veriag.comInternet:www.norma-veriag.comПодписано в печать 07.02.05 Формат 60><90/16. Бумага типографская. Гарнитура «Тайме» Печать офсетная. Усл. печ. л. 11,0. Уч.-изд. л. 10,82 Тираж 5000 экз. Заказ № 297.

Официальным дистрибьютором Издательства НОРМА является «Издательский Дом ИНФРА- Мч» 127214, Москва, Дмитровское ш., 107

Телефоны: (095) 485-45-44 (справки о наличии); (095) 485-74-36 (книга — почтой); (095) 485-74-00 (заключение договоров); (095) 485-69-44 Факс: (095)… Мелкооптовая продажа и розница: Продажа со скидкой 10% для студентов и…

Отпечатано в полном соответствии с качеством предоставленных диапозитивов в ОАО "Тульская типография". 300600, г, Тула, пр. Ленина,109 .

Кобликов

¹ См.: Горский Г Ф., Кокорев Л. Д., Котов Д. /7. Судебная этика. Во­ронеж, 1973. С. 101—107; Кокорев Л Д., Котов Д И Указ. соч. С. 101— 108.

Кобликов

¹ См.: Голунский С. А Допрос на предварительном следствии. Аш­хабад, 1942. С. 109-110.

Кобликов

* Уголовный процесс / Под ред. Я А. Лупинской и Я. В. Тыричева. М., 1992. С. 423.

¹ Проблемы судебной этики / Под ред. А/. С. Строговича С. 253.

Б - 297 Кобликов

2 Леоненко В. В. Профессиональная' этика участников уголовного судопроизводства. С. 95. [1] Среди многих источников по этому вопросу см., в частности: Дробницкий О.… [2] См.: Архангельский JI М. Курс лекции по марксистско ленинской этике. М., 1974. С. 37 46.

S

^[75] Проблемы судебной этики / Под ред. АГ. С. Строговича_t С. 188— 189.

^[76] Кони А. Ф. Присяжные заседатели // Суд присяжных в России. JI., 1991. С. 38.

^[77] Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. Т. II. С. 325.

^[78] Там же. 326.

^[79] См.: Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 4. С. 66.

^[80] Цит. по: Сергеич Я. Искусство речи на суде. М., I960. С. 262.

^[81] Уолкер Р. Английская судебная система. М., 1980. С. 278.

^[82] Цит. по: Сергеич /7. Указ. соч. С. 263.

^[83] Коми А. Ф. Собр. соч. Т. 4. С. 62.

^[84] Там же. С. 395.

^[85] Там же. С. 62—63.

^[86] Проблемы судебной этики / Под ред. Л/. С. Строговича. С. 227. См. также многие работы о поддержании государственного обвинения в суде, прокуроре в суде первой инстанции.

^[87] См.: Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 3.

^[88] Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 4. С. 130.

^[89] Кони А Ф. Собр. соч. Т. 4. С. 136.

^[90] Проблемы судебной этики / Под ред. М. С Строговича. С. 240.

^[91] Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 4. С. 134.

^[92] Кокорев Л; Д., Котов Д. П. Указ. соч. С 176.

^[93] Стецовский Ю. Я. Уголовно-процессуальная деятельность защит­ника. М., 1982. С. 97.

^[94] Владимиров Л. Е. Пособие для уголовной защиты. СПб., 1911. С. 169.

^[95] Кокорев Л Д, Котов Д. П. Указ. соч. С. 187.

^[96] Ликас А. Л. Культура правосудия. М., 1990. С. 30.

^[97] Там же. С. 41.

^[98] Настольная книга судьи. M._t 1972. С. 17.

^[99]0 социальной ценности уголовно-процессуального права см.: Кобликов А« С. Законность — конституционный принцип советского уголовного судопроизводства. М., 1979. С. 150—162.

^[100] См.: Настольная книга судьи. С. 17.

^[101] Ликас A J1; Указ. соч. С. 21.

^[102] Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. М., 1939. С. 224.

^[103] См.: Словарь по этике / Под ред. А. А. Гусейнова, И С. Кона. С. 427-428.

^[104] Другие авторы подчеркивают, что судебный этикет — это форма, в которой осуществляется правосудие (см.: Леоненко В. В. Профессий нальная этика участников уголовного судопроизводства. С. 112), или же распространяют это понятие на поведение участников процесса в течение всего производства по делу (см.: Кокорев Л. Д, Котов Л П. Указ. соч. С. 190).

^[105] См.: Ликас A. j7. Указ. соч. С. 122, 125.

^[106] Шахов А О судебной этике // Советская юстиция. 1965. № 1. С. 22.

^[107] См. об этом: Леоненко В, В. Профессиональная этика участников уголовного судопроизводства. С. 107—108; Проблемы судебной этики / Под ред. М. С. Строговича.. С. 196—209; Ликас А Л. Указ. соч. С. 68— 130; Кокореё Л. Д, Котов Д. П. Указ. соч. С. 123—150.

^[108] См.: Радутная Я. А Народный судья. Профессиональное мастер­ство и подготовка. М., 1977. С. 82—105.

^[109] См.: Леоненко А А Профессиональная этика участников уголов­ного процесса. Киев, 1978. С. 36—49.

^[110] См.: Романов А А Военно-юридическая психология: Учебник.

М., 1991. С. 162.

^[111] Курочкин А Записки народного судьи Семена Базыкина // Нева. 1988. № 5.