морфология

ПРЕДИСЛОВИЕ

„Морфология еще должна легитимироваться, как особая наука, делая своим главным предметом то, что в других трактуется при случае и мимоходом, собирая то, что там рассеяно, и устанавливая новую точку зрения, позволяющую легко и удобно рассматривать вещи природы. Явления, которыми она занимается, в высшей степени значительны; те умственные операции, при помощи которых она сопоставляет явления, сообразны с человеческой природой и приятны ей, так что даже неудавшийся опыт все таки соединит в себе пользу и красоту.“

Гете.

Слово „морфология“ означает учение о формах. В ботанике под морфологией понимается учение о составных частях растения, об их отношении друг к другу и к целому, иными словами — учение о строении растения.

Но „морфология сказки“ — о возможности такого понятия вряд ли кто нибудь думал.

И тем не менее рассмотрение форм сказки возможно с такой же точностью, как возможна морфология органических образований. Если этого нельзя утверждать

6

о сказке в целом, во всем ее объеме, то во всяком случае это можно утверждать о так. наз. „волшебных“ сказках, о сказках „в собственном смысле слова“. Им только и посвящена настоящая работа.

Предлагаемый опыт явился в результате довольно кропотливой работы. Подобные сопоставления требуют от исследователя некоторого терпения. Но мы постарались найти такую форму изложения, которая не слишком искушала бы терпения читателя, упрощая и сокращая, где только можно.

Работа пережила три фазиса. Первоначально это было широкое исследование с большим количеством таблиц, схем, анализов. Опубликовать такую работу оказалось невозможным уже в виду ее большого объема. Было предпринято сокращение, рассчитанное на минимум объема при максимуме содержания. Но такое сокращенное, сжатое изложение оказалось бы не по плечу рядовому читателю: оно походило на грамматику или на учебник гармонии. Форму изложения пришлось изменить. Правда, есть вещи, которые изложить популярно невозможно. Есть они и в этой работе. Но все же думается, что в настоящей форме работа доступна каждому любителю сказки, если только он сам захочет последовать за нами в лабиринт сказочного многообразия, которое в итоге предстанет перед ним, как чудесное единообразие.

В интересах более краткого и живого изложения пришлось поступится многим, чем дорожил бы специалист. В первоначальном виде работа охватывала, кроме тех частей, которые даны ниже, также исследование богатой области атрибутов действующих лиц (т. е. персонажей, как таковых); она подробно касалась

7

вопросов метаморфозы, т. е. трансформации сказки, были включены большие сравнительные таблицы (остались только заголовки их в приложении), всей работе предшествовал более строгий методологический очерк. Предполагалось дать исследование не только морфологической, но и совершенно особой логической структуры сказки, что подготовляло изучение сказки, как мифа. Самое изложение было более детальным. Элементы, которые здесь только выделены, как таковые, подвергались подробному рассмотрению и сопоставлению. Но выделение элементов составляет ось всей работы и предопределяет выводы. Опытный читатель сам сумеет дорисовать наброски.

Наши научные учреждения оказали мне широкую поддержку, дав возможность обменяться мыслями с более опытными работниками науки. Сказочная Комиссия Госуд. Географ. О-ва под председательством академика С. Ф. Ольденбурга, Исследовательский Институт при Ленинградском Государственном Университете (секция „Живая Старина“) под председательством проф. Д. К. Зеленина и Фольклорная Секция Отдела Словесных Искусств Государственного Института Истории Искусств под председательством академика В. Н. Перетца по частям и в целом обсуждали методы и выводы этой работы. Председатели этих учреждений, а также другие участники собраний давали порой очень ценные указания, и всем им я приношу свою глубочайшую благодарность

Особое дружеское участие принял во мне профессор В. М. Жирмунский. Он просмотрел часть работы в первой ее редакции, дал несколько важных советов, и по его инициативе работа передана Институту Истории

8

Искусств. Если работа ныне появляется в свет то я обязан этим Институту и в первую голову председателю Отдела Словесных Искусств, Виктору Максимовичу Жирмунскому. Я позволю себе выразить ему живейшую благодарность и признательность за его поддержку и содействие.

В. Пропп

15 июля 1927 г.

9

I. К ИСТОРИИ ВОПРОСА

Гете. Научная литература о сказке не слишком богата. Помимо того, что трудов… 10

II. МЕТОД И МАТЕРИАЛ

Гете. Прежде всего постараемся формулировать нашу задачу. Как уже упомянуто в предисловии, мы посвящаем работу волшебным сказкам. Существование волшебных сказок, как особого…

III. ФУНКЦИИ ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦ

Для каждой функции дается: 1) краткое изложение ее сущности, 2) сокращенное определение одним словом, 3) условный знак ее. (Введение знаков позволит… Сказка обычно начинается с некоторой исходной ситуации. Перечисляются члены… 36

V. АССИМИЛЯЦИИ. СЛУЧАИ ДВОЙНОГО МОРФОЛОГИЧЕСКОГО ЗНАЧЕНИЯ ОДНОЙ ФУНКЦИИ

Это иногда затрудняет определение отдельных случаев, так как разные функции могут выполняться совершенно одинаково. Повидимому, здесь имеется… В полном объеме это сложное явление здесь не может быть освещено. Оно может… Возьмем такой случай (95): Иван просит у яги коня. Она предлагает выбрать лучшего из табуна равных жеребят. Он…

V. НЕКОТОРЫЕ ДРУГИЕ ЭЛЕМЕНТЫ СКАЗКИ

A. Вспомогательные элементы для связи функций между собой.

Можно наблюдать, что функции не всегда следуют непосредственно одна за другой. Если следующие друг за другом функции исполняются различными… Образцы: у Кощея отнята похищенная им царевна. Следует погоня. Она могла бы… Это — простейший случай осведомления. Художественно более ярка следующая форма: у обладательницы волшебных яблок…

B. Вспомогательные элементы при утроениях.

Иногда действие может просто механически повторяться, но иногда надо, во избежание дальнейшего развертывания действия, ввести какие то элементы,… Укажем два-три примера: Иван получает от отца дубину, или клюку, цепь. Он дважды подбрасывает дубину (рвет цепь). Она при

C. Мотивировки.

84 особую, яркую окраску, но все же мотивировки принадлежат к самым непостоянным… Большинство поступков персонажей середины сказки естественно мотивированы ходом действия, и только вредительство, как…

VI. РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ФУНКЦИЙ ПО ДЕЙСТВУЮЩИМ ЛИЦАМ

Прежде, чем ответить на этот вопрос детально, можно указать, что многие функции логически объединяются по известным кругам. Эти круги в целом и… 1) Круг действий вредителя. Охватывает: вредительство (A), бой или иные формы… 2) Круг действий дарителя (снабдителя). Охватывает: подготовку передачи волшебного средства (Д), снабжение героя…

VII. СПОСОБЫ ВКЛЮЧЕНИЯ В ХОД ДЕЙСТВИЯ НОВЫХ ЛИЦ

Вредитель появляется в ходе действия два раза. В первый раз он является внезапно, со стороны (прилетает, подкрадывается и проч.), а затем исчезает.… Даритель встречен случайно, чаще всего в лесу (избушка), или в поле, на… Волшебный помощник включается, как дар. Этот момент обозначен знаком Z, и возможные вариации приведены выше.

VIII. ОБ АТРИБУТАХ ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦ И ИХ ЗНАЧЕНИИ

Гете. Изучение персонажей по их функциям, распределение их по категориям и изучение… 97

IX. СКАЗКА, КАК ЦЕЛОЕ

Перворастение (Urpflanze) будет удивительнейшим существом в мире. Сама природа будет мне завидовать. С этой моделью и ключом к ней можно будет затем изобретать растения до бесконечности, которые должны быть последовательными, т. е. которые, хотя и не существуют, но могли бы существовать. Они не являются какими-то поэтическими или живописными тенями или иллюзиями, но им присущи внутренняя правда и необходимость. Этот же закон сможет быть применен ко всему живому.

Гете.

A. Способы сочетания рассказов.

Здесь прежде всего возникает вопрос, что подразумевать под сказкой. Морфологически сказкой может быть названо всякое развитие от вредительства (A)… 102

B. Пример анализа.

Зная, как распределяются ходы, мы можем разложить любую сказку на составные части. Вспомним, что основные составные части — это функции действующих лиц. Далее мы имеем связующие элементы, затем мотивировки. Особое место занимают формы появления действующих лиц (прилет змея, встреча с ягой). Наконец, мы имеем атрибутивные элементы или аксессуары, вроде избушки яги или ее глиняной ноги. Эти пять разрядов элементов определяют собой уже не только конструкцию сказки, но и всю сказку в целом.

106

Попробуем же разложить одну какую нибудь сказку целиком, дословно. Для примера мы выберем очень маленькую одноходовую сказку, самую маленькую сказку нашего материала. Примерные анализы более сложных сказок выделены нами в приложении, так как они важны главным образом лишь для специалиста. Сказка эта — „Гуси-лебеди“ (№ 64)¹.

Жили старичок со старушкою; у них была дочка да сынок маленький1. ,,Дочка, дочка, говорила мать, мы пойдем на работу, принесем тебе булочку, сошьем платьице, купим платочек: будь умна, береги братца, не ходи со двора2. Старшие ушли3, а дочка забыла, что ей приказывали4, посадила братца на травку под окошко, а сама побежала на улицу, заигралась, загулялась5. Налетели гуси-лебеди, подхватили мальчика, унеслина крылышках6. Пришла девочка, глядь — братца нету7. Ахнула, кинулась туда сюда — нету. Кликала, заливалась слезами, причитывала, что худо будет от отца и от матери, — братец не откликнулся8. Выбежала в чистое поле9; метнулись вдалеке гуси-лебеди и пропали за темным лесом. Гуси-лебеди давно себе дурную славу нажили, много шкодили и маленьких детей крадывали. Девушка угадала, что они унесли ее братца, бросилась их догонять10. Бежала, бежала, стоит печка11. ,,Печка, печка, скажи, куда гуси полетели“ — „Съешь моего ржаного пирожка — скажу“12. — „О, у моего батюшки пшеничные не едятся“13.

1. Начальная ситуация (i). 2. Запрет, усиленный обещаниями (б). 3. Отлучка старших (е′). 4. Нарушение запрета мотивируется (М). 5. Нарушение запрета (b′). 6. Вредительство (A′). 7. Рудимент сообщения беды (B4). 8. Детализация: рудимент утроения. 9. Выход из дома в поиски (C ↑). 10. Так как в сказке нет отправителя, который сообщил бы о беде, то эта роль, с некоторым опозданием, переходит на самого вредителя, который тем, что он показывается на секунду, дает сведения о характере беды. 11. Появление испытателя. Встречен случайно (каноничная форма появления его) (71, 73). 12. Диалог с испытателем (очень сокращенный) и испытание (76, 78b). 13. Заносчивый ответ, отрицательная реакция героя. Этот результат вызывает утроенное повторение. Для хода действия нужно, чтобы герою была оказана помощь (Гneg). 15. Появление благодарного помощника (Z96).

107

(Следует встреча с яблоней и с речкой. Сходные предложения и сходные заносчивые ответы). И долго бы ей бегать по полям, да бродить по лесу, да к счастью попался еж15; хотела она его толкнуть16, побоялась наколоться17 и спрашивает: „Ежик, ежик, не видал ли, куда гуси полетели?“18 — „Вон, туда то“ указал19. Побежала — стоит избушка на курьих ножках, стоит — поворачивается20. В избушке сидит Баба-яга, морда жилиная, нога глиняная21. Сидит и братец на лавочке22, играет золотыми яблочками23. Увидела его сестра, подкралась, схватила и унесла,24 25 а гуси за нею в погоню летят26; нагонят злодеи — куда деваться? Вновь тройное испытание тех же персонажей, но с положительным ответом, который вызывает помощь самого испытателя в форме спасения от погони. Речка, яблоня и дерево прячут девушку27. Сказка кончается прибытием девушки домой.		16. Беспомощное состояние помощника без просьбы о пощаде (д7). 17. Пощада (Т7). 18. Диалог (§). 19. Благодарный еж становится помощником, указывая путь (Z9=R4). 20. Жилище вредителя (92b). 21. Облик вредителя (94). 22. Появление искомого персонажа (98). 23. Золото — одна из типичных деталей искомого персонажа. Атрибут (99). 24. Добыча с применением хитрости или силы (Л1). 25. Не упомянуто, но подразумевается возвращение (↓). 26. Погоня, преследование в форме полета (Пр1.). 27. Спасение от погони (Сп4).

Если теперь выписать все функции этой сказки, то получится следующая схема:

б´ е´ b´ A´ C↑

[Д´ Г´neg. Zneg.] д7 Г7 Z9

R4Л´ ↓ [Пр´ Д´ Т´ Z9 = Сп4]3.

Теперь представим себе, что подобным же образом проанализированы все сказки нашего материала, и что в результате каждого анализа выписана схема. К чему это приведет? Прежде всего следует сказать, что разложение на составные части чрезвычайно важно для всякой науки вообще. Мы видели, что до сих пор не было средств сделать это вполне объективно для сказки. Это первый, очень важный вывод. Но далее: схемы можно сопоставить, и тогда решается целый ряд из тех вопросов,

108

которые затронуты выше, в вводной главе. К решению этих вопросов мы теперь и приступаем.

C. Вопрос о классификации.

Выше мы обрисовали ту неудачу, которая постигла классификацию сказки по сюжетам.

Воспользуемся же нашими выводами для классификации по структурным признакам.

Здесь надо выделить два вопроса: 1) Выделение класса волшебных сказок из ряда других. 2) Классификация волшебных сказок самих по себе.

Устойчивость строения волшебных сказок позволяет дать гипотетическое определение их, которое может гласить следующим образом: волшебная сказка есть рассказ, построенный на правильном чередовании приведенных функций в различных видах, при отсутствии некоторых из них для каждого рассказа и при повторении других. — При таком определении термин „волшебный“ теряет свой смысл, ибо легко можно себе представить волшебную, феерическую, фантастическую сказку, построенную совершенно иначе (ср. некоторые сказки Андерсена, Брентано, сказку Гете о змее и лилии и т. д.). С другой стороны, и не волшебные сказки могут быть построены по приведенной схеме. Довольно большое количество легенд, единичные сказки о животных и единичные новеллы обнаруживают то же строение. Таким образом, термин „волшебный“ должен быть заменен другим термином. Найти такой термин очень трудно, и мы временно оставляем за этими сказками старое название. Оно может быть изменено в связи с изучением других классов, что даст возможность создать терминологию. Волшебные сказки можно бы назвать сказками, подчиненными 7-ми персонажной схеме. Это термин очень точный, но очень неудобный. Если определять этот класс сказок с точки зрения исторической, то они заслуживают старинное, ныне отброшенное название мифических сказок.

109

Конечно, такое определение разряда требует предварительного анализа. Нельзя ожидать, что анализ любого текста будет произведен очень быстро и легко. Часто элемент, неясный в одном тексте, очень ясен в тексте параллельном или другом. Но нет параллели, и текст неясен. Произвести правильный анализ сказки не всегда легко. Здесь требуется известная привычка и сноровка. Правда, очень многие сказки в русских сборниках раскладываются легко. Но дело осложняется тем, что чистота строения сказок свойственна только крестьянству, притом крестьянству, мало затронутому цивилизацией. Всяческие сторонние влияния меняют, а иногда и разлагают сказку. Как только мы выходим за грань абсолютно подлинной сказки, так начинаются осложнения. Сборник Афанасьева в этом отношении представляет собой удивительно благодарный материал. Но уже сказки братьев Гримм, давая в общем ту же схему, обнаруживают менее чистый и устойчивый вид ее. Всех деталей предусмотреть нельзя. Следует также иметь в виду, что подобно тому, как ассимилируются элементы внутри сказки, ассимилируются и скрещиваются целые жанры. Тогда создаются иногда очень сложные конгломераты, в которые составные части нашей схемы входят, как эпизоды. Здесь хотелось бы указать еще на то, что подобное же строение обнаруживает и ряд древнейших мифов, причем некоторые мифы дают этот строй в удивительно чистом виде. Это, повидимому, та область, к которой восходит сказка. С другой стороны это же строение обнаруживают, например, некоторые рыцарские романы. Это, вероятно, область, которая сама восходит к сказке. Подробное сравнительное изучение — дело будущего.

Чтобы показать, что и некоторые из сказок о животных строятся подобным же образом, рассмотрим сказку о волке и козлятах. (Аф. № 23). Эта сказка дает нам начальную ситуацию (коза и козлята), отлучку старшего, запрет, обманный уговор вредителя (волка), нарушение запрета, похищение члена семьи, сообщение

110

беды, поиски, убиение вредителя (очень интересный случай ассимиляции с трудными задачами: коза предлагает волку перепрыгнуть через яму; ср. № 77: царевна предлагает царю перейти по жердочке через яму). Убиение волка одновременно является его наказанием. Следует обратная добыча похищенных и возвращение. Таким образом, эта сказка должна быть исключена из разряда сказок о животных. Она дает схему:

б¹е¹b¹A¹B⁴C↑П⁶Л¹↓

Таким образом, пользуясь структурными признаками, данный класс может быть выделен из других абсолютно точно и объективно.

Далее мы должны уже разделить сказки по существу. Чтобы предостеречь себя от логических ошибок, заметим себе, что правильная классификация может производиться трояким образом: 1) по разновидностям одного признака (деревья лиственные и хвойные); 2) по отсутствию и наличности одного и того же признака (позвоночные и беспозвоночные); 3) по исключающим друг друга признакам (парнокопытные и грызуны среди млекопитающих). В пределах одной классификации приемы могут меняться лишь по родам, видам и разновидностям или другим степеням градации, но каждая степень градации требует выдержанности, единообразия приема.

Если теперь взглянуть на наши схемы (они приведены несколько ниже), то можно спросить себя, нельзя ли произвести классификацию по исключающим друг друга признакам? На первый взгляд кажется, что этого нельзя, ибо ни одна функция не исключает другой. Но, всматриваясь внимательнее, мы видим, что есть две такие пары функций, которые встречаются в одном ходу очень редко, настолько редко, что исключаемость может быть сосчитана закономерной, а соединение — нарушением закона, (что, однако, как мы увидим ниже, не противоречит нашему утверждению об однотипности сказок). Эти две пары — борьба с вредителем и победа над ним (Б—П) и трудная

111

задача и ее решение (З—Р). Первая пара на 100 сказок встречается 41 раз, вторая 33 раза, совмещаются они в одном ходу три раза. Далее мы видим, что есть ходы, развивающиеся без этих функций. Отсюда сразу устанавливается четыре разряда: развитие через Б—П, развитие через З—Р, развитие через то и другое, развитие без Б—П и без З—Р.

Но классификация сказок чрезвычайно усложняется тем, что многие сказки состоят из нескольких ходов. Сейчас мы говорим об одноходовых сказках. К сложным сказкам мы еще вернемся, а пока будем продолжать разделение простых сказок.

Дальнейшее деление уже не может итти по чисто структурным признакам, т. к. исключают друг друга только З—Р и Б—П, но ни одна из других функций. Следовательно, надо выбрать один такой элемент, который обязателен для всех сказок, и по его разновидностям и произвести деление. Таким обязательным элементом является только A (вредительство) или а (недостача). По разновидностям этого элемента и можно вести дальнейшую классификацию. Таким образом, в первую голову для каждого разряда пойдут сказки о похищении человека, затем о похищении талисмана и т. д. сквозь все разновидности элемента A. Затем пойдут сказки с „а“, т. е. сказки о поисках невесты, о поисках талисмана и т. д. Можно возразить: но ведь таким образом две сказки, дающие одинаковое начало, попадут в разные разряды в зависимости от того, есть ли в них, напр., трудная задача или нет? Да, это так и получится, но это не возражение против правильности нашей классификации. Сказки с Б—П и сказки с З—Р по существу сказки разной формации, раз эти признаки друг друга исключают. Наличность или отсутствие данного элемента — их основной структурный признак. Точно так же в зоологии кит не попадает в число рыб, раз он дышит легкими, хотя он внешне и очень похож на рыбу. Точно так же и угорь попадает в разряд рыб, хотя он похож на змею, картофель попадает в разряд стеблей,

112

хотя каждый человек принимает его за корень и т. д. Это — классификация по структурным, внутренним признакам, а не по признакам внешним, переменчивым.

Дальше возникает вопрос: а как же быть со сказками многоходовыми, т. е. такими, где мы имеем несколько вредительств, из которых каждое развивается в отдельности?

Здесь может быть только один выход: о каждом многоходовом тексте придется сказать: первый ход такой то, а второй — такой то. Иного выхода нет. Это, может быть, тяжеловесно, неудобно, особенно, если хотеть составить точную таблицу классификации, но это и логически, и по существу верно.

Таким образом мы получаем как бы четыре типа сказок. Не противоречит ли это нашему утверждению о полном единообразии всех волшебных сказок? Если элементы Б—П и З—Р исключат друг друга в одном ходу, то не значит ли это, что мы имеем каких то два основных типа сказок, а не один, как это утверждалось выше? Нет, это не так. Если мы внимательно рассмотрим те сказки, которые состоят из двух ходов, то мы увидим следующее: если один ход содержит бой, а другой трудную задачу, то бой всегда в первом ходу, а трудная задача во втором. Эти же сказки дают типичное для вторых ходов начало, а именно сбрасывание Ивана в пропасть его братьями и пр. Для данных сказок построение по двум ходам канонично. Это одна сказка из двух ходов, основной тип всех сказок. Она очень легко делится пополам. Осложнение вносят братья. Если не вводить братьев с самого начала, или вообще ограничить их роль, то сказка может закончиться счастливым возвращением Ивана, т. е. концом первого хода, а второй ход может не наступить. Таким образом первая половина может существовать, как самостоятельная сказка. С другой стороны, и вторая половина представляет собой законченную сказку. Стоит заменить братьев другими вредителями, или просто начать с поисков невесты, как мы имеем сказку,

113

которая может дать развитие через трудные задачи. Таким образом, каждый ход может существовать отдельно, но только соединение в два хода дает совершенно полную сказку. Очень возможно, что исторически существовало именно два типа, что каждый имеет свою историю, и что в какую то отдаленную эпоху две традиции встретились и слились в одно образование. Но говоря о русских волшебных сказках, мы принуждены сказать, что ныне это одна сказка, к которой возводятся все сказки нашего класса.

D. Об отношении частных форм структуры к общему строю.

Если мы подпишем друг под другом все схемы, включающие борьбу-победу, а также те случаи, когда мы имеем простое убиение врага без боя, то мы получим… ABC↑ДГZRБКПЛ↓Пр. СпoФУОТНС*. Если подпишем друг под другом все схемы, включающие трудные задачи, то получится следующий итог:

Е. Вопрос о композиции и сюжете, о сюжетах и вариантах.

До сих пор мы рассматривали сказку исключительно с точки зрения ее структуры. Мы видели, что в прошлом она всегда рассматривалась с точки зрения сюжета. Мимо этого вопроса нам нельзя пройти. Но так как единого, общепринятого толкования слова „сюжет“ нет, то мы имеем carte blanche и можем это понятие определять по своему.

Все содержание сказки может быть изложено в коротких фразах, вроде следующих: родители уезжают в лес, запрещают детям выходить на улицу, змей похищает девушку и т. д. Все сказуемые дают композицию сказок, все подлежащие,дополнения и другие части фразы определяют сюжет. Другими словами: та же композиция может лежать в основе разных сюжетов. Похищает ли змей царевну или чорт крестьянскую или поповскую дочку, это с точки зрения композиции безразлично. Но данные случаи могут рассматриваться, как разные сюжеты. Мы допускаем и другое определение понятия сюжет, но данное определение годится для волшебных сказок.

Как же теперь отличать сюжет от варианта?

Если, скажем, мы имеем сказку вида

A¹ B¹ C Д¹ Г¹ Z¹ и т. д., а вторую вида:

A¹ B² C Д¹ Г¹ Z¹ и т. д.,

то спрашивается: изменение одного элемента (B) при сохранении всех других уже дает новый сюжет, или это только вариант прежнего? Ясно, что это вариант. А если изменены два элемента, или три, или четыре, или если пропущены или добавлены 1—2—3 элемента? Вопрос из качественного сводится к количественному. Как бы мы ни определяли понятие „сюжет“, отличие сюжета от варианта совершенно невозможно. Здесь может быть только две точки зрения. Или каждое изменение дает новый сюжет, или же все сказки дают один сюжет в различных вариантах. В сущности говоря, обе

126

формулировки выражают одно и то же: весь запас волшебных сказок следует рассматривать как цепь вариантов. Если бы мы могли развернуть картину трансформаций, то можно бы было убедиться, что морфологически все данные сказки могут быть выведены из сказок о похищении змеем царевны, из того вида, который мы склонны считать основным. Это — очень смелое утверждение, тем более, что картины трансформации мы в этой работе не даем. Здесь важно было бы иметь очень большой материал. Сказки могли бы быть расположены так, что картина постепенного перехода одного сюжета в другой получилась бы довольно ясно. Правда, местами получились бы известные скачки, известные провалы. Народ не дает всех математически возможных форм. Но это не противоречит гипотезе. Вспомним, что сказку собирают не более ста лет. Ее начали собирать в такую эпоху, когда она уже начала разлагаться. Сейчас новообразований нет. Но несомненно были эпохи чрезвычайно продуктивные, творческие. Аарне считает, что в Европе такой эпохой было средневековье. Если представить себе, что те столетия, когда сказка жила интенсивно, для науки безвозвратно потеряны, то современное отсутствие тех или иных форм не будет противоречить общей теории. Точно так же, как мы на основании общих астрономических законов предполагаем о существовании таких звезд, которых мы не видим, точно так же возможно предположить существование сказок, которые не собраны.

Отсюда вытекает очень важное применение методологического характера.

Если наши наблюдения о чрезвычайно тесном морфологическом родстве сказок верны, то из этого следует, что ни один сюжет данного рода сказок не может изучаться без другого ни морфологически, ни генетически. Путем замены элементов по видам один сюжет превращается в другой. Конечно, задача изучить какую нибудь отдельную сказку во всех ее вариантах и по всему ее распространению очень заманчива, но эта

127

задача по существу неверно поставлена. Если в такой сказке встречается, например, волшебный конь или благодарные животные или мудрая жена и т. д., а исследование будет касаться их только в данной комбинации, то может случиться, что ни один элемент данного соединения не будет изучен исчерпывающе. Выводы из такого изучения будут неверными и шаткими, т. к. каждый такой элемент может встречаться и в другом применении и может иметь свою историю. Все эти элементы должны сперва быть изучены сами по себе, независимо от их применения к той или иной сказке. Сейчас, когда народная сказка для нас все еще полна таинственных потемок, нам нужно прежде всего освещение каждого элемента в отдельности по всему сказочному материалу. Чудесное рождение, запреты, награждение волшебными средствами, бегство — погоня и т. д. — все это элементы, которые заслуживают самостоятельных монографий. Само собой разумеется, что подобное изучение не может ограничиваться только сказкой. Большинство ее элементов восходит к той или иной архаической бытовой, культурной, религиозной или иной действительности, которая должна привлекаться для сравнения. Вслед за изучением отдельных элементов должно следовать генетическое изучение того стержня, на котором строятся все волшебные сказки. Далее непременно должны быть изучены нормы и формы метаморфоз. Только после этого может быть приступлено к изучению вопроса о том, как создались отдельные сюжеты, и что они собой представляют.

F. Заключение.

Работа окончена, нам осталось дать заключение. Резюмировать тезисы нет смысла — они помещены в начале, ими проникнута вся работа. Вместо этого можно указать, что наши положения, хотя они и кажутся новыми, интуитивно предвидены не кем иным, как Веселовским, и его словами мы и закончим работу. „Дозволено ли и в этой области поставить вопрос о

128

типических схемах... схемах, передававшихся в ряду поколений, как готовые формулы, способные оживиться новым настроением, вызвать новообразования?.. Современная повествовательная литература с ее сложной сюжетностью и фотографическим воспроизведением действительности, повидимому, устраняет самую возможность подобного вопроса; но когда для будущих поколений она очутится в такой же далекой перспективе, как для нас древность, от доисторической до средневековой, когда синтез времени, этого великого упростителя, пройдя по сложности явлений, сократит их до величины точек, уходящих в глубь, их линии сольются с теми, которые открываются нам теперь, когда мы оглянемся на далекое поэтическое творчество и явления схематизма и повторяемости водворятся на всем протяжении“¹.

129

ПРИЛОЖЕНИЕ I

Материалы для табулатуры сказки

Таблица I, — Начальная ситуация 1. Временно-пространственное определение („в некотором царстве“). 2. Состав семьи:

Дальнейшие приемы анализов

72. Царь, три дочери (i). Дочери гуляют ( е3), опаздывают в саду (b1). Змей похищает их (A1). Клич (B1). Поиски трех героев (C ↑). Три боя со… е 3 b1 A1 B1 C ↑ Б1—П1 Л4 ↓ сº 2) Анализ простой одноходовой сказки разряда З—Р, вида: изгнание на воду, высадка (A10).